№ 106. Письмо директора завода № 185 им. Кирова Н. В. Барыкова и парторга ЦК ВКП(б) завода Фомина секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о проблемах организации научно-исследовательской базы по танкам и танкостроению — 19 октября 1939 г.
№ 106. Письмо директора завода № 185 им. Кирова Н. В. Барыкова и парторга ЦК ВКП(б) завода Фомина секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о проблемах организации научно-исследовательской базы по танкам и танкостроению
19 октября 1939 г.
Совершенно секретно.
Вынесенное в ноябре 1937 г. принципиальное решение об организации научно-исследовательской базы по танкам и танкостроению и переводе завода № 183 им. С. М. Кирова из Ленинграда в Москву с ноября 1937 г. но настоящее время не получило никакого практического разрешения.
Больше того, и без того недостаточная по своим производственным мощностям база — завод № 185 — решением Экономсовета от 21 сентября 1939 г., протокол № 38 лишена значительной производственной мастерской со всем оборудованием и кадрами, которая была организована при заводе решением правительства от 1 октября 1937 г. и занималась разработкой и изготовлением целого ряда необходимых для танков приборов, как то: приборов увеличения меткости стрельбы, приборов вождения танков при тумане, дымовых завесах, приборов связи в танке, светосигнализации и т. п.
Приказом народного комиссара среднего машиностроения т. Лихачева половина жилого дома, отстроенного заводом № 185, абсолютно необходимого заводу для сохранения кадров и подбора новых работников, была передана заводу № 174.
В то же время сама идея перевода завода № 185 в Москву или под Москву, как будто бы совершенно ясно и точно решенная на заседании в ноябре 1937 г., встречает в настоящее время, по словам народного комиссара т. Лихачева, большие возражения со стороны заместителей председателя Совнаркома Союза ССР т. Микояна и т. Булганина ввиду перегруженности Москвы.
Необходимость организации отдельного научно-исследовательского института также встречает в настоящее время сомнение у ряда ответственных товарищей благодаря наличию опытно-конструкторских отделов и экспериментальных цехов на серийных заводах.
Первое возражение всему коллективу нашего завода кажется совершенно неосновательным, так как нам известно, что в Москве расположены такие организации, как Соевый институт, Институт пушного зверя и другие подобные, которые без ущерба для дела могут быть легко перенесены из Москвы ближе к центру их производственных баз. В то же время Танковый институт должен находиться в постоянной связи с директивными организациями, определяющими нашу танковую политику — Высшим военным советом, Генеральным штабом, АБТУ РККА, Наркоматом среднего машиностроения и иметь постоянную связь с институтами, работающими по родственным вопросам, как то: Центральный авиамоторный институт, Научный автотракторный институт, Институт авиационных материалов, Научный полигон АБТУ РККА и с учебными заведениями, выпускающими специалистов по танкостроению, — Военной академией моторизации и механизации им. т. Сталина и институтом им. Баумана.
Второе возражение нам кажется также неосновательным по следующим мотивам: выпуск опытно-экспериментальными цехами серийных заводов новых машин должен базироваться на большой предварительной научно-исследовательской работе, которая, безусловно, должна быть сосредоточена в одном хорошо оснащенном технически и имеющем соответствующие кадры месте. Выпущенные образцы до их приемки на серию должны всесторонне испытываться и исследоваться в одном месте, и весь полученный опыт объединяться и систематизироваться.
Даже такая недостаточная база, как завод № 185, сумел подготовить для разрешения серийными заводами задачи постройки новых образцов в замену устаревших, ряд материалов. Так, работы завода № 185 по колесно-гусеничным машинам с многими ведущими осями, с индивидуальным приводом на каждое колесо, проведенные заводом на машине Т‑29, позволили заводу № 183 решить вопрос о постройке машины “20”.
Работа, проведенная заводом № 185, начиная с 1936 г., по машине тяжелого бронирования — машина с броней 60 мм (111‑я машина) и разрешенные при изготовлении этой машины и испытании проблемы, новые для танкостроения — соединение тяжелых листов брони, выбора конфигурации корпуса, подбор материала брони, конструкция башни, подкрепленные последующим обстрелом корпуса, позволили заводу № 185 и Кировскому заводу разработать конструкции и выпустить опытные образцы машины “100”, “СМК” и некоторых других машин этого типа[1]. Работы, проведенные по сбрасыванию гусеницы, испытания ходовых частей и увеличения проходимости машины, позволили выбрать правильный профиль гусеницы и конструкции ходовых частей для новых машин.
Апрельское совещание в 1938 г., проведенное в Высшем военном совете, внесло ясность и определило основные типы машин на известный промежуток времени. Выполнение всеми заводами танковой промышленности решения № 198сс о системе танкового вооружения[2] дало большой сдвиг в нашем танковом вооружении. Без хвастовства можно сказать, что новые танковые образцы, выпущенные всеми заводами, далеко продвинули нашу советскую танковую технику. Но было бы совершенно неверным утверждать (а такие настроения появляются кой у кого), что сейчас в области научно-исследовательских и перспективных работ нам нечего делать, что мы можем сейчас удовлетвориться тем, что у нас есть. Как наши вновь выпущенные образцы, так и те машины, которые продолжают оставаться на производстве, имеют еще целый ряд несовершенных и недоработанных узлов, что в значительной мере объясняется отсутствием возможностей вести планомерную научно-исследовательскую работу по отдельным агрегатам машин. К таким агрегатам относятся смотровые приборы и вообще приборы наблюдения из танков, амортизирующие приспособления для ходовых частей быстроходных машин, размещение вооружения в танке и некоторые другие не менее важные вопросы.
Нам кажется, что товарищи, которые утверждают, что можно сейчас успокоиться на достигнутых результатах, впадают в ту же ошибку, в которую впадали некоторые из них, когда на апрельском совещания они, базируясь на узком опыте применения танков в Испании, где, как известно, танки работали в особо неблагоприятных для них условиях, они утверждали, что колесно-гусеничные танки себя изжили и что вряд ли потребуется их дальнейшая постройка. Данное Вами указание о необходимости постройки машины с многими ведущими осями блестяще подтвердилось как и самим испытанием машины “20”, так и применением танков при освобождении Западной Белоруссии, Западной Украины от польского ига, где скоростные машины в соответствующих условиях еще раз подтвердили свою жизненность.
Вопрос о перспективной машине в настоящее время обстоит значительно сложнее, так как нужно сделать еще больший технический скачок, чем это сделано танковой промышленностью при выпуске образцов 1939 г. Но тем не менее этот вопрос должен быть нами решен. Рост противотанкового вооружения продолжает оставлять задачу постройки машины, ходящей с очень большими скоростями по пересеченной местности без ущерба для материальной части и экипажа; постройка этой машины потребует очень кропотливой и действительной научно-исследовательской работы по амортизации ходовой части, амортизации вооружения, экипажа и всего внутреннего содержания танка. Машина, ходящая с такими большими скоростями, потребует изменения в своем вооружении, так как вряд ли удастся вести точный прицельный огонь с этих скоростей. Вернее всего, что придется перейти к оружию, которое своим огнем захватывало бы определенную широкую площадку.
Наряду с постройкой перспективной скоростной машины, которая потребует определенный промежуток времени исключительно исследовательско-конструкторской работы над ее агрегатами, должна быть продолжена также работа и над машинами тяжелого бронирования. Причем при разрешении этой второй проблемы очень много придется поработать над выбором формы, брони, подбора правильных толщин, и вся эта работа должна быть увязана с работой других институтов, работающих непосредственно над броней, в том числе над многослойной.
Как скоростные, так и тяжелые машины требуют внесения коренного изменения в наши трансмиссии с целью создания большой динамичности машинами. Гидравлические и планетарные передачи должны быть тщательно исследованы и освоены вначале в виде опытных образцов, а затем и применены на серийных танках. Все еще актуальными остаются проблемы охлаждения, воздухо- и маслоочистки, наблюдения и связи для танков. Все эти задачи не могут быть разрешены опытно-конструкторскими цехами серийных заводов и должны быть сосредоточены в единой организации.
Существующий завод № 185 не может отвечать полностью этим задачам по недостаточности своей технической базы, и вопрос об организации научно-исследовательского танкового института должен быть в конце концов поставлен так, чтобы в результате было его реальное размещение.
Для этого требуется окончательное принципиальное решение по этому вопросу, выделение ответственных и имеющих достаточные права для выполнения этого задания лиц, места постройки института и установление жесткого срока для проведения всей этой работы.
Еще раз обращаемся к Вам, товарищ Сталин, с просьбой о разрешении этого наболевшего для нас вопроса до конца.
Директор завода № 185 им. С. М. Кирова Барыков.
Парторг ЦК ВКП(б) на заводе № 185 Фомин.
Примечания:
[1] Тяжелый танк Т-100 разработан в 1938 г. конструкторами ленинградского завода № 185 им. Кирова под руководством С. А. Гинзбурга. Ведущим конструктором машины был Э. Ш. Полей. Т‑100 отличался от танка СМК (Сергей Миронович Киров), разрабатываемого с ним одновременно на Кировском заводе, типом подвески и вооружением. Основным вооружением Т‑100 стала 76,2‑мм танковая пушка Л‑10, размещавшаяся в маске в передней части главной башни и предназначавшаяся для борьбы с укреплениями и дотами противника и небронированными целями. В малой башне для борьбы с бронетехникой располагалась 45‑мм танковая пушка 20К. На обоих орудиях использовались телескопические прицелы. Пулеметное вооружение состояло из трех 7,62‑мм пулеметов ДТ, два из которых были спарены с орудиями, а третий размещен в командирской башенке на крыше главной башни. В январе 1939 г. чертежи Т‑100 и СМК были переданы в производство. Опытный образец Т‑100 подготовлен к 31 июля 1939 г. Полигонные испытания танка объединили с заводскими, которые предполагали закончить 3 января 1940 г. Однако с началом советско-финской войны проверка боевых и ходовых качеств машины была проведена в боевых условиях уже в декабре 1939 г. Несмотря на то что Т‑100 соответствовал тактико-техническим требованиям, на вооружение он принят не был, уступив танку КВ как обладающему более мощным бронированием и лучшей тактико-технической характеристикой.
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2222. Л. 93-96. Заверенная копия.