Заявление С. Драка председателю Верховного Суда СССР И.Т. Голякову об ускорении пересмотра дела его сына И. Драка. [Не позже 10 марта 1939 г.]

[Не позже 10 марта 1939 г.]

г. Винница

Я уже неоднократно писал Вам и сигнализировал о тех безобразных преступлениях, которые творят ответственные работники Винницкого областного НКВД. Провокационными методами, путем применения физического страдания, членовредительства (лишения органа слуха и повреждения нижней челюсти зубов), избиениями 3-мя агентами до потери сознания и унижением человеческого достоинства — заставляли сына моего — честного и ничем не запятнанного члена партии Ленинского набора, рабочего с 28-летним стажем, — сознаться в преступлении, о котором, я утверждаю со всей ответственностью, — он понятия не имел и не совершал.

Эти методы фашизма могли применять только наши враги, враги партии и народа — агенты фашизма. Я это утверждаю на протяжении нескольких месяцев и теперь — вот результат — нач. ОблНКВД Кораблев, узнав, что его проделки и гнусные преступления расшифровываются, пустил в себя две пули, ст[арший] следователь ОблНКВД Решетилов стрелял в себя спустя два дня.

Это, конечно, хорошо, но недостаточно, нужно исправить и и[ску]пить те возмутительные преступления, которые эти враги натворили, и освободить невинных людей, и, особенно, в первую очередь моего [сына,] которого знаю, как честного и преданного члена партии ЛЕНИНА-СТАЛИНА. Ни в какой другой партии сын мой не состоял никогда и программы не знал и не знает.

За что же он продолжает томиться больной, издерганный физически и морально. И только ли он один? Нет, семья его — жена и двое детей[,] в первую очередь, а затем я, отец его, дети, внуки и правнуки угнетены и страдают.

А сын мой был приговорен к высшей мере. Этим преступникам, трижды проклятым мерзавцам, нужно было убить честного партийца и скрыть следы своего гнусного преступления. Для того, чтобы не говорили, что Кораблев антисемит — он выставил следователей, прокурора и судей Спецколлегии евреев таких же, как и он сам.

Верховный Суд УССР приговор утвердил, но Верховный суд СССР — обратил внимание на это дело и заменил высшую меру.

Тем временем сын мой, после пыток в застенках при допросах был в камере смертников девяносто восемь (98) суток и все делалось для того, чтобы он не вынес этого режима, как это было с умершим рабочим, членом партии — Блайвасом. Когда сын мой заболел в камере смертников — воспалением легких — его оттуда не забрали и никакой медицинской помощи не оказали. Он выжил и дожил до снятия с него позорного пятна — смертника. Но доколе он будет без вины томиться в тюрьме?!! Это же в тысячу раз хуже дела Бейлиса!

Я, как гражданин Советского Союза, живущий под солнцем Сталинской Конституции, как старейшина избирательного участка в Верховный Совет, настаиваю, слышите, требую — только правды, Сталинской правды — ускорить рассмотрение этого дела в порядке надзора и НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОДИТЬ МОЕГО СЫНА.

Я прошу от Вас подарка к 18-му съезду партии, чтобы он, невинный, был освобожден из плена и тюрьмы, в котором томится вот уже 10-й месяц.

Я жду ответа. Я жду, я жду.

[подпись] ДРАК.

ГДА СБ Украiни, Киiв, ф. 5, спр. 66927, т. 24, арк. 14-14 зв. Оригинал. Машинописный текст.