Заявление И.Г. Шлапацкого ответственному секретарю центральной партийной комиссии ГУПВО НКВД СССР об антисоветских и антигосударственных действиях следователя Притчина. 25 января 1939 г.
25 января 1939 г.
[г. Каменец-Подолъский]
В августе месяце 1938 года я был арестован Каменец-Подольским Областным Управлением НКВД и привлечен к следствию по ст. 54-1 «б».
15 декабря того же года я был из-под стражи освобожден, полностью реабилитирован.
Считаю своим долгом поставить Вас в известность о тех антисоветских и антигосударственных действиях своего следователя ПРИТЧИНА.
Во время одного из допросов, я ПРИТЧИНУ сказал: «Гражданин ПРИТЧИН, если вы в моем деле разберетесь по[-]честному, по партийному, так я уверен, что я буду на свободе».
ПРИТЧИН мне сразу ответил: «плевать я хочу на партийность».
Через непродолжительное время я был опять на допросе и рассказывал о своей работе, о том, как[,] по данным закордонной агентуры, которую я создал, были задержаны крупные польские шпионы, в том числе два агента[,] АТАМАНЧУК и РАДЕЦКИЙ, в отношении которых позже были также получены данные о том, что они шли с заданием по правительственному террору. При них были оружие, патроны, советская валюта и паспорта.
Рассказывая об этом ПРИТЧИНУ, я указал: как же это может сочетаться с предъявленным мне обвинением? ПРИТЧИН злостно прикрикнул: «а какой дурак тебя заставляет это делать?»
После освобождения я об этом заявил в партбюро отряда.
Считаю такое поведение ПРИТЧИНА не советским, не партийным и вообще гнусным. Разыскав свою семью, жена меня начала спрашивать, получал ли я от нее передачи и вещи? — Я ей ответил, что получил только 50 рублей и одну пачку табаку. Оказалось, что начальник 6[-го] Отделения обл. управления СЕВЕРИН провоцировал мою жену передать мне сержовый костюм (брюки сержовые, гимнастерка каверкотовая), передачи жировые и табак, причем, только легкий.
В результате этой провокации, жена передала ему лично в руки: саржевые брюки, каверкотовую гимнастерку, 4 пары белья, пол дюжины носовых платков, три жировых передачи по 50-60 рублей и несколько раз передавала табак «Ялта». Кроме того[,] передала последний раз 49 руб. денег.
Из всего этого я абсолютно ничего не получил. 49 рублей СЕВЕРИН вернул мне, когда меня освобождали. Костюм обещали вернуть — выслать к месту моего жительства, но я уезжал 23.01 с Киева и еще не получил.
Со слов освобожденного военнослужащего 23[-го] п/о ЯКОВЛЕВА мне известно, что ему жена передала синие брюки, которые ему вернули после освобождения. Они якобы были у стажера КНЯЗЕВА. Об этом я говорю не потому, что понес материальный ущерб, совершенно не потому, а потому, что это мародерство, мерзкие поступки.
Находясь под стражей в Каменец-Подольской тюрьме, я был в одно время с пограничником ЗАЙЦЕВЫМ. С его слов мне известно, что бывший комендант п/у [№ ] 2 ШАПОРО[,] оказавшийся агентом польской разведки, дал ложные показания на 5 человек пограничников своей комендатуры, которых он, якобы, привлек к шпионской работе. На основе этих лживых показаний эти пограничники, в том числе и он[,] ЗАЙЦЕВ, были арестованы. Во время следствия он — ЗАЙЦЕВ и[,] с его слов[,] остальные пограничники, были вынуждены подтвердить показания ШАПОРО под физическим воздействием.
Пограничник ЗАЙЦЕВ, как он рассказывал, ленинградский рабочий, член ВЛКСМ, на участке[,] которым руководил ШАПОРО, служил всего несколько месяцев.
Так же был подвергнут такому воздействию пограничник ПАРАХИН с 21[-го] п/о.
Находясь уже в Харьковской тюрьме, я был в одной камере с б[ывшим] капитаном, быв[шим] командиром п/у [№] 5-23 п/о КОВАЛЕМ Федором и б. ст. лейтенантом 22 п/о КУДРЯШЕВЫМ.
Я лично видел, что у КОВАЛЯ перебито ухо. Как он рассказывал — это результат допроса следователем КРАКОВИЧЕМ.
КОВАЛЯ я знал раньше и увечий у него не было.
КУДРЯШЕВУ перебита перепонка в одном ухе. Это так же[,] по его словам[,] работа КРАКОВИЧА. КУДРЯШЕВ орденоносец был.
Вообще[,] нужно сказать, что[,] находясь под стражей в Каменец-Подольской тюрьме, с рядом бывших пограничников, почти не встречал таких, которые не подвергались бы физическим воздействиям — независимо от степени возможно совершенного преступления.
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ ВЕРБОВКИ
Арестованный бывший начальник заставы 21[-го] п/о ГОРДЕЕВ рассказывал мне, что в результате того, что его избивали и требовали вербовок, он дал ложные принужденно показания на работника штаба 21[-го] п/о ГОРШКОВА.
ПРАНЦУЖЕНКО — бывший военнослужащий 23[-го] п/о (антисоветский человек), также принужденно дал показания на военнослужащего того же отряда[,] Начальника Химической службы СОКОЛОВА. Ему, по его словам, предложили завербовать СОКОЛОВА.
Я СОКОЛОВА недавно встретил в Киеве[,] и он сказал, что его было демобилизовали, но затем перевели во внутренние войска [НКВД].
Увольнение вероятно было основано на тех ложных показаниях.
О степени виновности всех перечисленных людей я говорить не могу, так как не имею к этому оснований.
Со слов сидевших со мной старых коммунистов ГОМОНА, СЕРЕДЫ и др., мне известно, что и в других отделах Каменец-Подольского облуправления в то время применяли такие методы допроса.
Я считаю, что такое массовое явление в Обл. Управлении НКВД имеет под собой чужую подкладку.
ШЛАПАЦКИЙ.
Р.С. Эти люди подтвердят изложенное мной.
ГДА СБ Украiни, Киiв, ф. 16, on. 1, спр. 354, арк. 1-5. Копия. Машинописный текст.
Заявление написано бывшим помощником начальника 1-го отдела 23-го Краснознаменного погранотряда, кандидатом в члены ВКП(б).