Часть вторая

                                                                          1 .

Итак, в апреле 1935 года я направился к своему новому месту работы, село Кадый. Село это до разукрупнения районов входило в состав Макарьевского района, а  затем, как центр, вновь образованного Кадыйского района. В нем было до 300 крестьянских хозяйств с населением до 2000 человек, два колхоза и сельсовет.

Село Кадый находится в 110 км от города Кинешмы или ближайшей станции железной дороги и 65 км от города Юрьева на Волге, или от ближайшей пристани. Это те пункты, через которые осуществлялась связь с городом Иваново (областным центром).

Вновь созданный Кадыйский район состоял из девяти сельских советов, ранее входящих в четыре соседних района, т. е. из их окраин, к моменту его организации в новых границах составлял 31% коллективизации. По своему экономическому состоянию район был исключительно сельскохозяйственный (не было ни одного даже мелкого промышленного предприятия). Хозяйство было на очень низком уровне,  даже в некоторых селениях еще сохранилась переложная система (создание гарей последствием вырубки и сжигания леса, а потом посев по гари среди пней).

Территория района не менее 80%  покрыта лесом, лесная же промышленность заключалась только в том, что лес рубили, вывозили к сплаву и сплавляли. Дороги были исключительно проселочные, в весенний и осенний период совершенно не проезжие, длина дорог как вдоль, а также и поперек района составляла до 60 км. Никакой механизации сельского хозяйства не было, даже не была организована МТС. Очень многие из жителей не имели понятия о таких вещах, как железная дорога, автомобиль, трактор, электричество и радио. Даже само село Кадый не имело электричества.

Вот в такой район и была послана партией небольшая группа коммунистов, число которых, включая и местных, составляло не более 50 человек. Вот в таких условиях я и приступил к своей работе в должности первого заместителя председателя Райисполкома, председателя Районной плановой комиссии (Предрайплана).

Никакой квартиры Райисполком предоставить мне не мог, т. к. в селе Кадый не было коммунальных домов, и я первое время, будучи без семьи поселился жить у одной старушки, звали её Аграфёна, по фамилии не помню. Будучи на учебе в институте Марксизма-Ленинизма, в конце мая я выехал в Иваново на месячную зачетную сессию (там был филиал института), по окончании которой в конце мая я поехал в Переславль за семьей. Помогал мне собраться и провожал меня Кусницын С. П. Вещи  направили по железной дороге на станцию Антропово, и я с семьей через Ярославль, с заездом к сестре Пане, ехал по Волге до г. Юрьевца, а оттуда на грубом деревенском полке  (телеге) до Кадыя. И я иногда вспоминаю как кричали (ревели) Зойка и Нинка, сидя на этой телеге, когда ехали 6 км через Поломский лес, не выдерживая тряски на лесных ухабах (сам я шел пешком, ведя за руль имеющийся у меня велосипед). Квартира, которую мы наняли у одной крестьянки, вдовы с ребятишками, состояла из хатки, выходящей на улицу, с ходом через кухню. И в первую же ночь вся наша семья была атакована несчетным числом клопов, и так продолжалось несколько бессонных ночей, пока не удалось сбежать на другую квартиру. Другая квартира состояла из отдельного домика, выходящего окнами не на улицу, а в огород, размер его был 5х6 метров, имелась русская печь и три маленьких окошечка. Здесь в противоположность первой квартире нас встретили не клопы, а тараканы (которых все же удалось ликвидировать). Хозяева наши, Чистяков Василий и его жена Мария жили в доме, выходящем на улицу с отдельным входом, и потому наша квартира была уже “роскошь”. Наши хозяева были прекрасные, чистосердечные, добрые, трудолюбивые люди, по возрасту нам    ровесники. И мы жили с ними вплоть до конца в хорошей дружбе и согласии.

                                                     2.

Кадыйский район только что создался и имел  низкий процент коллективизации (31%). Работа Райкома, Райисполкома была направлена непосредственно в деревню, и кроме выполнения прямой работы по должности приходилось до 80% времени быть там, создавая колхозы и помогая им налаживать  новое хозяйство, т. е. повторять сначала то, что уже раз пришлось делать в 1930-32 годах в предыдущем Переславском р-не.

Так беззаветно и преданно, не жалея своих сил работали по перестройке с/хозяйства на соц. Строй и другие работники Райисполкома, с которыми мне приходилось совместно работать, а именно:

1. Универ Иван Иванович, эстонец по национальности, из крестьян хуторян-переселенцев до революции, коммунист с двадцатых годов, имеющий хороший опыт партийной и советской работы, в возрасте не старше 40 лет. Энергичный, любящий свое дело, трудолюбивый, всегда выдержанный в обращении с людьми, независимо, кто бы они на были, прекрасный семьянин, морально устойчивый и добрейшей души, он был уважаемым человеком в районе во всех слоях населения.
2. Ставров Василий Иванович – заведующий Районным земельным отделом, из крестьян соседнего района, выдвинутый на общественную работу как крестьянин-интенсивник, хорошо знавший крестьянскую жизнь вообще и в частности нашего района, коммунист. Принципиально честный, выдержанный и чуткий товарищ, хороший семьянин, человек высокой душевной доброты, пользовался большим авторитетом среди колхозников, в возрасте за 40 лет, не крепкого здоровья, и несмотря на последнее, был один из исполнительных трудолюбивых работников.
3.  Сабуров Павел Михайлович – зав. районным финансовым отделом, из крестьян соседнего района, коммунист, простой и требовательный к себе, он преданно и всецело отдавал себя работе. Дисциплинированный и исполнительный человек, пользовался уважением среди работников районной организации, хороший и честный товарищ, в возрасте 35 лет, хороший семьянин.

Эти люди, как руководители Райисполкома, всегда были жизнерадостны, оптимально настроены. В коллективе всегда чувствовалась дружная, товарищеская обстановка. Создавалась единая, дружная целеустремленность работы не только Райисполкома, а и всего Советского аппарата района.

В напряженной и всецело поглотившей работе прошло время с весны и до осени 1935 года. В районе был пром. колхоз, состоящий из двух деревень: Котлово и Васино. Он включал в себя кроме сельского хозяйства и химическое производство, а именно, выработка серого древесного порошка путем сухой перегонки древесины. Это химическое производство само по себе было нерентабельно, вследствие примитивно-устаревшего оборудования, требовало много рабочей силы и в конечном счете сводило на нет результаты с\хозяйства промколхоза. Мной было разработано мероприятие о выделении производства и передачи его в систему промкооперации. Это было всеми инстанциями утверждено,  и я был командирован Райисполкомом на проведение его в жизнь.

Находясь в конторе колхоза, уже поздно ночью, я увидел входившего в нее человека. Это был инструктор Облпотребсоюза Кащицин, ехавший в наш район по вопросу организации торговли и зашедший в контору как на единственный огонек в деревне, в такое ночное время с целью обогреться и отдохнуть. Так как он меня хорошо знал по торговле в Переславле и вообще, эта встреча в известной мере предрешила мое дальнейшее положение в работе и в жизни.  К этому времени в административных границах района не существовало никакой самостоятельной торговой организации, и район обслуживался отдельными сохранившимися сельпо и отдельными магазинами, входившими в соседние райпотребсоюзы, и, по существу, никакой торговли в районе не существовало.  Кащицин ехал организовывать Райпо, т. е. единое общество   потребителей, как опытное, для сопоставления работы Райпотребсоюза с системой сельпо.

О моей встрече Кащицин сообщил председателю Облпотребсоюза – Серову Александру Сергеевичу, который тоже меня знал по прежней работе, и он заявил нашему секретарю Райкома Смирнову Федору Ивановичу, что Облпотребсоюз давно ищет меня как его кадры, но куда-то исчезнувшего и поэтому в район никого посылать на должность председателя Райпо не будут. Кащицин дал характеристику о моей прежней торговой работе в Райком, до этого в Райкоме не знали, что я бывший торговый работник, за что ухватились, и я с 1-го декабря 1935 года был утвержден председателем Оргбюро по организации Райпо.

                                                  3. 

Переход из Райисполкома с должности предрайплана на работу по организации Райпо, в существовавших тогда условиях, а также и полного упадка торговли, как во вновь организованном районе, где все приходилось начинать сначала, да еще создание кооперативной торговли, требующей большой организационной работы, при полном отсутствии кадров, было огромной трудностью, требующей большого напряжения сил и энергии.

Такое положение дел поставило меня в непосредственное взаимоотношение со всеми районными организациями, в особенности с Райкомом КПСС и его работниками. Что это были за люди в то время ?

1. Секретарь Райкома – Смирнов Федор Иванович, Бывший до этого начальником политотдела в какой-то МТС. Выходец из крестьян со средним общим и высшим партийным образованием, в возрасте не старше 32 лет, с небольшим еще партийным стажем. Был исключительно чутким, внимательным, тактичными высококультурным человеком. Он обладал колоссальным обаянием и при встрече с ним по любому вопросу, у кого бы то ни было оставалось прекрасное чувство удовлетворенности. Он был безупречно справедлив, принципиально честен в партийно-этической и бытовой жизни, мог быть только образцом не только для коммуниста, но для каждого человека. Прекрасный семьянин. Обладал большими организационными способностями, обладал физически крепким здоровьем, был постоянно жизнерадостен. Пользовался большим авторитетом как среди всей партийной организации, а также и среди населения района.

2. Козлов Павел Дмитриевич – инструктор, а в дальнейшем зам. секретаря, из крестьян, окончивший институт им. Свердлова. Безупречно честный человек, хороший товарищ, справедлив при решении любого вопроса. Морально-устойчивый, хороший семьянин, пользовался авторитетом среди коммунистов района.

Весь остальной аппарат Райкома КПСС состоял не более как из 4-х человек, были преданными и хорошими, безупречно-исполнительными работниками.

С весны 1936 года в Райкоме была введена должность зам. секретаря Райкома, на которую был прислан Обкомом некто Романов Василий Фёдорович. Это был человек совершенно противоположный всем остальным в Райкоме. Он был тщеславен, властолюбив, карьерист, имеющий наклонности к “подсиживанию”, груб и необщителен к другим, имеющий о себе высокое мнение. Несамостоятелен в своих действиях, все в парторганизации его не уважали.

Проведение большой и напряженной работы по организации Райпо тесно сближало меня с работниками Райкома и что позволяло более подробно и ближе узнать друг друга. С 1-го января 1936 года Райпо уже формально и юридически начало вести торговою работу в районе. Руководство, которым до избрания Правления было возложено на орг. Бюро, а практическое руководство работой на меня, как на его председателя.

Личная и семейная жизнь протекала как будто обычно, ничем резко не выделяясь. Получаемая мной зарплата 400 рублей в месяц позволяла только с трудом доживать до следующей получки. Александра Михайловна не работала, Зоя и Нина росли, бегали, резвились. Ожидали третьего ребенка ( хотелось мальчишку ).

Сразу с начала работ я поехал в Иваново в Облпотребсоюз, где после трехлетнего перерыва в торговой работе, я встретил много старых  работников, хорошо знавших меня. Один из них, я даже теперь не помню кто он ( я полагаю, что один из бывших учеников Александровской ШКТУ, где я преподавал товароведение в 1929    году ), спросил меня, где я и что делаю теперь? Я ему объяснил, чем я занимаюсь, и он без моей просьбы изъявил желание мне помочь в начинании моей работы в нашем новом районе, и дал мне на 10 000 рублей мануфактуры из городского фонда, что по тому времени было чудо, таковая в сельскую местность отпускалась только на отоваривание хлебозакупок. Райпо эту мануфактуру получило и могло ее распространять свободно.

                                                     4.

В январе 1936 года был созван Пленум Райисполкома с сельским колхозным активом по вопросу подготовки к весеннему севу. Это было очень важным вопросом,     т. к. в основном все колхозы района приступали к нему в первый раз. Во время работы Пленума секретарь райкома Смирнов Фёдор Иванович в беседе со мной сказал, что актив в селах в 1935 году провел огромную работу на селе, как-то : коллективизация, а также подготовка колхозов к севу. Как бы его “отблагодарить”, чем-то “обрадовать”, что бы ему продать такое, в чем эти люди нуждаются, т. к. актив состоял из женщин … Я предложил продать им мануфактуру. К тому же в районе не торговали по-настоящему несколько лет. Он же знал что она строго фондируется, спросил, где я ее взял, я ему объяснил, сначала он был крайне удивлен и строго меня предупредил, что не связано ли это с каким-либо нарушением законности в её приобретении, что этого делать для района таким путем не следует, рисковать не нужно, нужно только довольствоваться законными путями, и когда он убедился, просто в порядке помощи нашему району, он заявил что “давно бы нужно было заставить меня торговать”. По окончании Пленума, часов в семь вечера и была организована распродажа мануфактуры участникам Пленума. Учитывая, что состав Пленума на 90% колхозники, как я, так и никто не считал, что будет нарушение торговли, т. е. я не чувствовал никакой за это моральной ответственности …В областной газете “Рабочий край” появилась заметка о том, что я нарушил правила советской торговли, восстановил как будто бы закрытый распределитель, но не было сказано : “кому распродавали мануфактуру” … Председатель Райпотребсоюза т. Серов А. С. имел со мной беседу по содержанию заметки, и убедившись как происходило дело, заявил, что он никаких особых нарушений с моей стороны не видит. Районный же прокурор тов. Русов неоднократно меня по этому вопросу приглашал, попросил письменное объяснение и как говорят “завел дело” … Я никому об этом не говорил. В конце марта собиралось собрание уполномоченных Райпо, на котором должно быть избрано правление Райпо. Вечером, накануне данного дня на заседании Райкома, в конце заседания, часов в девять вечера секретарем Райкома т. Смирновым был внесен вопрос о том, кого рекомендовать в состав правления в председатели. Так как по уставу председатель правления персонально избирался на собрании уполномоченных – в председатели была выдвинута моя кандидатура, никто не возразил, и как будто вопрос был решен, но тут поднялся прокурор и заявил,что он против, т. к. на Власова ( т. е. на меня ) им заведено судебное дело за распродажу мануфактуры. Такое заявление всех присутствовавших возмутило. Особенно болезненно на него реагировал старший инструктор райкома козлов П. Д. В своем выступлении он сказал, что нужно привлекать к какой-либо ответственности не Власова, а секретаря Райкома Смирнова Ф. И., Предрика  Универа И. И., меня и в особенности самого прокурора, т. к. они были в магазине и наблюдали как идет торговля и никто из нас, даже и сам прокурор, не остановил Власова от этого. Не предупредили, даже не сделали никакого замечания … Если это преступление с его стороны, “а считали это в порядке вещей”, как же теперь мы, как коммунисты будем голосовать за наказание Власова, какими бессовестными глазами мы должны смотреть на него ? Это противоречит простейшим партийным принципам ! И он внес предложение прокурора с работы снять и исключить из партии, как не соответствующего звания прокурора и коммуниста.

Я выступил против своей кандидатуры в председатели Райпо и также и против того, чтобы Русова исключали из партии, но не против его снятия – я был за ВЫГОВОР... Таким образом вопрос о моей кандидатуре механически перешел в вопрос о поведении прокурора и после трехчасового обсуждения было вынесено решение : с работы его снять и дать ВЫГОВОР, а меня рекомендовать в председатели Райпо.

                                                  5.

В силу ранней и дружной весны, вызвавшей весеннюю распутицу, собрание уполномоченных не состоялось и было перенесено на май месяц. В данный период прокурор очевидно написал на решение Райкома жалобу, и вот в мае месяце в район приехала специальная комиссия проверить все это дело. В нее входили : представитель уполномоченного партконтроля по области т Николаев, зам. обл. прокурора Востоков и инструктор обкома КПСС ( фамилию не помню ). Приезд этой комиссии совпал с собранием уполномоченных и также накануне состоялось заседание Райкома. Стоял вопрос о моей кандидатуре. На том же заседании присутствовала и вся комиссия ( она к данному времени закончила свою работу ). Также выступил прокурор против по тем же мотивам. Комиссия высказала свое заключение, что никакой вины с моей стороны в распродаже мануфактуры нет, что меня можно рекомендовать в председатели Райпо, что нужно это дело забыть и оказать моральную поддержку мне в моей будущей работе. Зам. облпрокурора Востоков заявил, что прокурор будет освобожден, а насчет партийности – дело Райкома. Я все же опять пытался отказываться. И в конечном счете моя кандидатура была утверждена. Собрание уполномоченных собралось в полном составе. Проходило очень активно и деловито. Создание Райпо в границах района и его первоначальная деятельность пробудила интерес населения. Было избрано Правление и я единогласно без какого-либо нажима был избран председателем.

Одновременно с описываемыми событиями произошел еще один случай, столкнувший меня с тем же прокурором … К нему приехал какой-то приятель и он привел его обедать в закрытую столовую партактива. Зав. столовой ( член КПСС некто Романова ) категорически отказала ему в этом, по мотивам неимения пропуска у того человека. Обо всем этом я узнал только тогда, когда получил от прокурора письменное указание наказать Романову ( за грубость к посетителям ) и при проверке установил в чем выражалась её грубость. Я её не наказал, о чем ответил прокурору письменно, что нет основания. После чего я стал получать с милиционером повестки о явке к нему с пометкой, что при неявке буду приведен с конвоем.

Будучи депутат Райсовета и член Президиума Райисполкома я возмутился, что прокурор не знает закона о депутатской неприкосновенности, пошел в Райком с жалобой, где в кабинете секретаря Райкома Смирнов в резкой форме напомнил ему, как следует вести себя как прокурор и коммунист. Моя борьба против произвола прокурора обострила наши отношения с ним ( на его стороне был начальник РайНКВД Крылов И. И. ), что несомненно отражалось на моей дальнейшей работе и даже жизни.

В течении лета до ноября торговая деятельность Райпо развивалась хорошо. Было достаточно товаров, росли обороты, расширялась торговая сеть ( начался строиться универмаг ). Была открыта новая столовая, ресторан, хлебопекарня и булочная, развернулись заготовки.

В лично-семейной жизни произошло то долгожданное событие, которое волновало мой ум – 21 мая благополучно родился СЫН – гордость отца, был назван Игорем. Это был большой торжественный праздник, на котором присутствовали :  Смирнов, Универ, Ставров со своими дамами. Все было приятно, светло на душе. Сын был спокойным, крепким, хорошо сложенным и упитанным ребенком ( весом более четырех килограммов ).

Я весь целиком уходил в работу, хотелось жить. Я был доволен несмотря на трудности, своим как служебным положением, а также и личной жизнью. Все было, как говорят, хорошо … Июль и первую половину августа я как командир запаса был на военном сборе в городе Шуе. Там я встретился с Артемьевым В. З. ( он был прокурором города Шуя и района ).

С ноября месяца резко ухудшилось положение с хлебной торговлей : была изъята из продажи вся мука. Пришлось чуть ли не в каждом сельсовете создавать хлебопекарни     ( было их создано восемь ). Так, наш район малоземледельческий, собственного хлеба крестьянам во все времена хватало не более как на пол года. Фонды муки были резко снижены. Создавались большие хлебные очереди, и в феврале 1937 года постановлением Облисполкома в нашем районе была даже запрещена ( в райцентре непосредственно ) продажа печеного ржаного хлеба. Таким образом, в зиму 1936 года создалась тяжелая обстановка в торговле хлебом и вообще. Я и остальные работники торговли больше занимались вопросом хлебной торговли, чем всей остальной. Такое положение продолжалось до осени 1937 года – а дальше мне было неизвестно …

При избрании Правления Райпо, одного из членов Правления ( бывшего председателя колхоза ) Чистякова избрали зав. торговым отделом. Он был очень хороший человек, добросовестный, но совершенно не имеющий никакого понятия о работе, и в то же время никак не мог освоить возложенные на него обязанности. Осенью 1936 года он ушел. На его место был прислан из Иванова некто Бубнов, который оказался непригоден как человек ( пьяница и жулик ). Месяца через три его пришлось уволить и на должность зав. торгового отдела был принят Шваков Николай Васильевич, до этого работавший зам. зав. Райпо ( зам. Ставрова ) и ранее председателем сельсовета.

                                                         6.

 В октябре месяце Смирнов Фёдор Иванович был в отпуске, а его замещал Романов Василий Фёдорович. Как я уже говорил, он, будучи карьеристом, в период отсутствия Смирнова на одном заседании Райкома поставил вопрос о итогах сельскохозяйственного года в районе. В принятом решении говорилось, что район достиг огромных успехов во всех областях сельского хозяйства , и что эти успехи и достижения были бы еще сильнее, если бы было лучше руководство сельского хозяйства со стороны Райзо. Плохое руководство Райзо зависело от зав. Райзо Ставрова В. И., который является “троцкистом”, и он на этом заседании был исключен из партии ( на этом заседании я не присутствовал ввиду отъезда в командировку ). После такого решения Ставрова постиг сердечный приступ, и его положили в больницу.

По возвращению из отпуска Смирнов заехал в Обком, где ему первый секретарь Обкома Носов И. И. сказал, что за его отсутствие был прислан протокол заседания Райкома, из решений которого слишком хвастливо, что не соответствует действительности. Кроме того, исключен из партии за “троцкизм” Ставров, что тоже не может быть, исходя из жизни и работы Ставрова, что теперь не 1927 год, а 1937, что пора “троцкизма” уже миновала. Предложил ему по возвращению пересмотреть этот вопрос. Смирнов же попросил проверить это дело Обкомом, на что Носов согласился и в район вместе со Смирновым был командирован инструктор Обкома. По их приезду в район была создана специальная комиссия, в которую был включен и Романов и инструктор Обкома. Комиссия, изучив обстоятельно вопрос сельского хозяйства, и проверив тщательно вопрос принадлежности Ставрова к  “троцкистам”, сделал противоположное заключение, что в сельском хозяйстве района проведена большая работа по его перестройке и налаживанию производственно-хозяйственной деятельности колхозов, но экономическое состояние колхозов слабое – требуется помощь со стороны областных организаций как то в смысле продовольственной ссуды, развития кустарной и местной промышленности, организации МТС. Данные мероприятия были приняты областными организациями. В отношении Ставрова было установлено, что он никогда к “троцкистам”  не принадлежал. Это заключение было подписано и Романовым. Ставров после этого был восстановлен в партию и назначен зав. райсобесом.

В декабре 1936 года на общем партийном собрании было постановлено на обсуждение и на утверждение оба решения Обкома, т. е. то, которое было принято в период отсутствия Смирнова, и то, которое было принято по заключению комиссии. Было утверждено последнее решение. Логически рассуждая, на этом должен быть окончен вопрос со Ставровым, но как показали последующие события, дело приняло совершенно противоположный характер.

В апреле 1937 года состоялась районная партийная конференция, на которой переизбрался состав Райкома ( впервые тайным голосованием ). В результате перевыборов Романов в новый состав Райкома избран не был ( получил три голоса ) не смотря на настояние представителя Обкома. Романов вопреки всякому здравому смыслу в конце конференции ( в разном ) выступил и заявил, что он не может, как настоящий коммунист, быть спокоен и выносит на обсуждение конференции вопрос о Ставрове, что всех очень удивило. Ведь в декабре на общем партийном собрании, когда утверждалось последнее решение Райкома он не выступил, как о “троцкисте”, ему напомнили, что он ведь подписал, как член комиссии, заключение, что Ставров не “троцкист” и на вопрос : может он узнал что новое о Ставрове после подписания заключения комиссии, он заявил, что нового не узнал, а считает, что Ставров “троцкист”. В процессе длительного обсуждения данного вопроса, он уже из вопроса о Ставрове перешел в вопрос о  Романове, как партийном склочнике и клеветнике. Мною было внесено предложение об исключении Романова из партии. Никто из присутствующих не возразил, но Смирнов ( не знаю из каких соображений ) выступил против и внес предложение о партийном взыскании. Учитывая, что при голосовании пройдет мое предложение ( было ясно по настроению конференции ), я снял свое предложение, чтобы дать возможность пройти предложению Смирнова, в результате Романов получил партийное взыскание. После конференции Романов был с работы зам. секретаря Райкома освобожден и направлен на курсы зам предрика по сельхоззаготовкам, а на его место был избран Козлов П. Д.

                                                 7.

Ровно через семь дней по окончании партконференции 12 апреля Ставров В. И. был арестован как троцкист и отправлен во внутреннюю тюрьму обл. НКВД, где при применении пыток Ставров В. И., как человек болезненный, не стойкого характера ( а он из-за этого и был арестован первым в районе ) очевидно признал, так значилось в обвинительном заключении по нашему делу, что он троцкист, блокировался с эсерами ( какими – неизвестно ), что ему известно, что в районе есть контрреволюционная организация. В конце мая я был вызван в Иваново на заседание Правления Облпотребсоюза с докладом о работе Райпо. Всё прошло хорошо … 3 июня я получил отпуск и уехал в санаторий на месяц. По возвращению я узнал еще печальную новость, что без меня был арестован Универ И. И. В июле был также арестован зав. Райпо Сабуров П. М. И два инспектора Райфо Дюжилов и Писарев, бухгалтер Троицкий, а также мой заместитель зав. торговым отделом Шваков Н. В. по мотивам, что он был заместителем Ставрова. В конце июля был арестован и Смирнов Ф. И. На его место был прислан Грибин А. С., с которым я работал одно время в Переславле. Он был инструктором Райкома. Мы хорошо знали друг друга. А на должность предрика был назначен Романов В. Ф., т. е. тот самый, о котором было сказано раньше.

В это же самое время был такой случай : ко мне пришел зам. начальника НКВД Сорокин и требовал от меня материал на Швакова. Я ему ничего не дал, кроме того, что сказал, что я Швакова знаю с момента приезда в район и могу только сказать о нем, что он честный работник и прекрасный коммунист … Далее Сорокин стал просить у меня рублей на 700 мануфактуры для сотрудников НКВД. Я сказал, что её в магазине сколько хочешь. Он мне ответил, что это надо понимать так : её им отпустить и стоимость куда-нибудь списать … Я возмутился, стал горячиться и дошло дело до того, что я его обругал матом. После чего он мне заявил, что я зря горячусь, что его послал Николай Иванович, т. е. начальник РайНКВД и что если я не сделаю этого, после буду жалеть. Но мануфактуры я ему все же не дал !

В августе также было собрано Районное партийное собрание, на котором был представитель Обкома с информацией о действиях контрреволюционной группы в   районе, т. е. Смирнова, Универа, Ставрова, Сабурова. Был также поставлен вопрос о Козлове П. Д. ( он был в это время на сборах в армии ), его оттуда вызвали, пригласили на это собрание и исключили из партии за связь со Смирновым.

В такой обстановке что либо понять о творившемся было, как говорят, “непостижимо уму человеческому”… Ведь я знал всех этих людей, понимал отлично и в глубине души верил им, что они ни в чем не виноваты, а положение было такое, как будто уже в стране произошел какой-то фашистский переворот, а по форме все было так : и партия, и Советская власть существовали, и, от их имени расправлялись с самыми лучшими её представителями. В этой обстановке я был очень близок к тому, что сделали многие, т. е. уйти из жизни и не отвечать ( ведь я был Коммунист ! ) за это мрачное   время, за эти черные и кровавые дела. Но я был избавлен от этого тем, что в период такого душевного состояния я был арестован сам !!! Это произошло 29 августа. Моему аресту предшествовали такие эпизоды : числа 24 августа в Райпо из Иванова, от имени Облпотребсоюза приехал инструктор под предлогом проверки работы, по фамилии Антропов. Его поведение и эрудиция в области торговой работы и метод её проверки для меня стали понятны, что он подставное лицо, а фактически работник НКВД. 26 августа ко мне пришел начальник НКВД Крылов Н. И. И сказал мне, что нужно собрать у нас в Райпо партсобрание, а он на нем будет присутствовать как представитель Райкома. Я ему сказал, что я не секретарь, нужно обращаться к секретарю. Он ушел… На другой день, т. е. 27 августа собрание было все же собрано ( секретарь тогда был Румянцев, работник загот-лен ). На повестку дня Крыловым был предложен вопрос “о вредительской деятельности Смирнова, Универа в потреб-кооперации района”– докладчик я. Такое нелепое предложение меня очень удивило и, я в порядке обсуждения повестки дня собрания предложил, что по этому вопросу я не могу быть докладчиком : я ведь Смирнова и Универа не арестовывал, дело их не вел, а вот Крылов как раз этими делами занимается, ему и надо быть докладчиком. Он заявил, что он не в курсе дела и от доклада отказывается. Я во вторичном выступлении сказал, что раз Крылов не в курсе, значит Смирнов и Универ арестованы без основания, что данный вопрос с повестки дня нужно снять и он большинством голосов принят не был, и собрание пошло совершенно в противоположном направлении и по вопросу  “о каком-то вредительстве” не было и упомянуто. После собрания старший бухгалтер Третьяков Н. А. И его заместитель Некрасов С. П. “с глазу на глаз” сказали мне, что им все понятно из всего происходящего за последние дни и в особенности сегодняшнее собрание показало, что “пришли по мою душу”, что они приготовили мне 10 тысяч рублей денег и мне следует бежать сегодня ночью … Я это предложение отверг !!!..

29 августа в районной газете была напечатана резко критикующая мою работу статья, а днем мне по телефону секретарь Райкома Грибин С. А. предложил вечером на заседании Райкома сделать доклад “о работе в Райпо”. Я отказался, мотивируя, что таким “пожарным способом” такие серьезные вопросы не обсуждаются, к ним нужно хорошо готовиться, а вы предупреждаете за два часа, тут я говорю что-то не так, он как-то замялся и сказал : но тогда все равно придется прийти на заседание Райкома, возможно мы обсудим сегодняшнюю статью в газете. Я на заседание явился и перед самым его началом Сорокин подошел ко мне и сказал, что меня просит зайти к себе прокурор            ( помещение было рядом ). Я даже не взял с собой портфеля, пошел к прокурору. В это время там находился начальник уголовного розыска( фамилии его не помню ) и что-то прокурор печатал на машинке. Затем он позвал меня в кабинет и прямо заявил : слушай т. Власов постановление о твоем аресте … Зачитав его он заявил, что он лично не виновен, и показал мне телеграмму из Иванова, в которой было написано : меня арестовать по признакам ст. 58-7, после чего он предложил меня отвезти в КПЗ ( камера предварительного заключения ) и начальник угол. Розыска меня сконвоировал по назначению, обязанности прокурора выполнял следователь Комаров.

Так вот совершилось по отношению ко мне то гнусное и подлое дело, которое так морально тяжело давило мое сознание и последнее время … Я на первый миг почувствовал как будто какое-то облегчение от какой-то непонятной мне тяжести …