Предсмертное письмо бывшего начальника УНКВД по Винницкой области И.М. Кораблева. 30 января 1939 г.
30 января 1939 г.
[г. Винница]
ПРОЩАЙТЕ ТОВАРИЩИ.
Я решил покончить собой. Эта мысль у меня зародилась сразу же после того, как я узнал, что меня снимают.
Почему[,] Вы спросите[,] я кончаю расчеты с жизнью? Не буду Вас затруднять многословным объяснением, подробно я изложил в своем письме тов. СТАЛИНУ, скажу коротко: причина этого лежит в несправедливом ко мне отношении. Я не заслужил, чтобы меня снимали с работы. Я честно работал, никто из моих сослуживцев не может сказать, чтобы я хоть сколько[-]нибудь в своей работе отступал от партийной линии, или делал антипартийные действия. Я всегда был коммунистом и им умру.
Конечно, были ошибки в работе, они неизбежны при том объеме работы, которую мы вместе с Вами провернули. Но кто не ошибается? Только тот, кто не работает.
Во всяком случае, коллектив Винницких чекистов провел большую работу, направленную на укреплении строительства социализма в нашей родине.
Может быть[,] я и не поступил бы так, как поступаю, если бы не было ко мне такого подчеркнуто хамского отношения при приеме дел. То, что продел[ал] т. ХАЕТ при попустительстве т. ШАБЛИНСКОГО, переходит все границы.
Мне неудобно было встречаться с сотрудниками, я чувствовал, что невинно являюсь [причиной] открыто выражаемого недоверия им со стороны принимающих.
Между прочим, я заявил т. ХАЕТ[У], что Винница не Житомир[,] и он сам это видел отлично, однако, до конца вел исключительно беспардонную линию. Получалось впечатление, что он принимает дела от мужа[,] изобличенного в преступлении.
Жаль[,] конечно[,] уходить из жизни, я еще мог бы много пользы принести своей родине. Но что же сделать? — Видимо, так нужно.
Вы наверное подумаете, неужели ему охота умирать? — Конечно, нет. Вот я читаю письмо любимой моей дочурки, которая пишет, что она меня будет встречать; не дождется моя дорогая ЛОРУСЕНЬКА, твоего папы уже через 15 минут не будет существовать. Как мне ее жаль, я плачу и не стыжусь этого. Единственно, кого я люблю больше всего на свете — это свою милую, дорогую дочурку. Я плачу, что она останется сиротой и без средств к существованию.
Думаю, надеюсь, что наше Советское государство поможет ей. Я полагаю, что я этого заслужил своей беззаветно преданной, честной работой.
Вы[,] товарищи, наверное удивитесь, почему на столе оказалось зеркало. Это потому, что я хочу стреляться наверняка и чтобы не было ошибки, буду смотреть в зеркало за направлением револьвера.
Ну, вот и все.
Может быть[,] я глупо поступаю, ошибаюсь, возможно, но я думаю, что правильно делаю.
Прощайте.
КОРАБЛЕВ.
30.I-39 г. 1 час ночи.
ВЕРНО: [подпись].
ГДА С Б Укрaiни, Киiв, ф. 5, спр. 66927, т. 25, арк. 25-27. Заверенная копия. Машинописный текст.