Письмо арестованного сотрудника УНКВД по Ленинградской области П.И. Мелюхова с оправданиями за нарушения законности. Март 1939 г.

Март 1939 г.

г. Ленинград

Я, анализируя свою личную жизнь, как я попал в органы НКВД, за что я оказался в тюрьме в одиночной камере № 1 при Советской власти, и свою работу уполномоченным ОДТО НКВД станции Ленинград Витебской линии Октябрьской железной дороги, раскрыл преступный план врагов народа подготовки и использования в своих враждебных партии и Советской власти целях проходившей массовой операции среди националов. Вот мои выводы.

Сущность плана врагов народа была основана на использовании в своих враждебных партии и Советской власти целях ЧЕСТНОСТИ, ДОВЕРЧИВОСТИ и БЕЗЗАВЕТНОЙ ПРЕДАННОСТИ партии и ее работников НКВД, в особенности низовых, молодых ее сотрудников, в том числе и моей.

Начало подготовки этого плана врагов народа относится, по моим выводам, к 1931-32 гг. На чем основана эта дата?

Эта дата основана на том, что как раз в это время в больницу им. Мечникова, где я тогда работал, приезжают из заграницы две очень подозрительных загадочных личности — Афанасьев Владимир, отчество не знаю, русский, и Рудерман Хая, отчества не знаю, еврейка. Оба члены партии.

Захарьев Петр Захарьевич, работавший в то время директором больницы им. Мечникова, сразу же предоставил им комнаты в общежитии, где проживало большинство честных, преданных партии партийцев. Эти люди заводят знакомства, изучают людей.

Мы, партийцы, в особенности я с Сосуновым Андреем, часто о них беседовали и старались их тогда еще разгадать, что это за люди, зачем они приехали, почему Захарьев сразу им дал комнаты. Но разгадать их тогда мы так и не могли, так они и остались для нас подозрительными, очень загадочными личностями. Но теперь, по-моему, я их разгадал.

Эти лица, по моим выводам, были посланы из заграницы к началу подготовки массовой операции среди националов для того, чтобы изучать людей, а в момент самой операции писать на этих людей липовые, клеветнические письма, заявления в НКВД, чтобы работники НКВД этих людей арестовывали на основании этих писем, заявлений, составляли на них протоколы показаний и добивались бы их подписей. Улик против этих лиц у меня нет никаких. На чем же основаны мои выводы против них?

Мои выводы против этих лиц основаны на работе ОДТО НКВД. Как раз в ОДТО НКВД было получено письмо, изобличающее некоего поездного мастера Волощук в шпионаже. Начальник отделения ДТО Алексеев дает мне приказ — арестовать Волощук. Я верю, доверяю начальнику и в одну ночь арестую всю семью — самого Волощука, сына и мать. На следующий день оперуполномоченный Осипов на основании этого письма составляет на Волощук протокол показаний по шпионажу и добивается его подписи. Медведев составляет протокол показаний на сына как диверсанта и добивается его подписи. И Алпатов составляет протокол показаний на мать — не помню, в каком преступлении.

Когда же дела эти возвратили и приступили к их расследованию, то оказалось, что Волощук в преступлении по шпионажу не причастен, он был послан в суд за свое преступление, а сына и мать освободили как ни в чем не повинных людей...

Далее. Вербовщик, который меня вербовал в Межкраевую школу НКВД, или тот, кто его посылал, по моим выводам, также являются участниками подготовки и использования в своих враждебных партии и Советской власти целях проходившей массовой операции среди националов, фамилий их я не знаю. На каких подозрениях основаны мои выводы в отношении этих лиц?

Когда этот вербовщик вызвал меня в партком, то он сразу предложил мне: «Ты идешь в школу НКВД». «Почему так? — спросил я. — Может быть, можно остаться [учиться в вузе]? Я, — говорю ему, — студент 2-го курса исторического факультета ЛГУ, выбрал себе специальность и хочу учиться». На это он мне говорит: «Ты идешь по мобилизации Обкома». Раз так[,] я уже не рассуждаю, беру анкету и заполняю ее. Была мобилизация Обкома, меня в Обком не вызвали и было ли вообще решение Обкома партии по этому вопросу, я не знаю. Вот на каких подозрениях основаны мои выводы в отношении этих лиц.

В Межкраевой школе НКВД преподаватель по следственному делу во 2-й группе, где я был партгруппоргом, фамилии его я не знаю, по моим выводам, является несомненным участником подготовки и использования в своих враждебных партии и Советской власти целях проходившей массовой операции среди националов. На каких подозрениях основаны мои выводы в отношении этого человека?

Почему он не учил нас как следует следственному делу, а уже тогда учил нас как составлять протоколы показаний обвиняемых и за логически построенный протокол ставил лучшие пометки. Мы тогда в школе дрались за лучшие показатели и писали эти протоколы. Вот на каких подозрениях основаны мои выводы против этого человека.

И еще один встречавшийся в моей жизни был очень загадочный подозрительный человек. Это Генрихов Иван Федорович — старый партиец с 1917-18 гг. По моим выводам, этот человек является также участником подготовки и использования проходившей массовой операции среди националов в своих враждебных партии и Советской власти целях. На каких подозрениях основаны мои выводы в отношении этого человека?

В 1929-30 г. на Новый год я с товарищем, преданным партии партийцем Владимировым Георгием Владимировичем, проживающим и работающим в то время электромонтером в больнице им. Мечникова, зашли в ресторан по улице Комсомола, чтобы выпить по кружке пива. Там я случайно встретил этого Генрихова Ивана Федоровича. Подхожу к нему, чтобы поздороваться. Так он ни с того, ни с сего ударил меня по лицу, обозвал кулаком и, будучи членом Ленинградского Совета, свел меня в милицию, где по его заявлению составили протокол. На следующий день вызывают меня в милицию[,] и этот Генрихов Иван Федорович отказался от своего заявления. Вот на каких подозрениях основаны мои выводы в отношении этого человека. Потому что он еще в то время способен был на липовые заявления в отношении честных людей. Сам он прекрасно знал о том, что семья моя не кулацкая, так жена его родом из той же деревни, откуда и я, и сам он некоторое время жил в этой деревне.

Улик против вышеназванных лиц у меня никаких нет. Это лишь только мои выводы, их нужно проверить, но, по-моему, они должны быть верны.

Работники НКВД, я и мои товарищи Осипов, Медведев, Алпатов ни в чем не повинные люди. Нас учили, нам приказывали, и мы честно и в назначенные сроки выполняли приказания начальства, которые шли от имени решения ЦК ВКП(б) и выполнения приказа Наркома НКВД. Ну что ж, если эта учеба и приказания были преступны, не наша в этом вина, а наша общая беда.

[П.И. Мелюхов].

Опубл. в: Лукин Е. На палачах крови нет: Типы и нравы Ленинградского НКВД. СПб.: Библиополис, 1996. С. 26