Протокол судебного заседания Военного трибунала войск НКВД Одесской области по делу Н.М. Тягина

24-25 августа 1939 г.

Дело №81 1939 г.

ПРОТОКОЛ

СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ

1939 г., августа 24-25 дня, Военный трибунал войск НКВД Одесской области в клубе УГБ УНКВД [по] Одесс[кой] об[ласти], в закрытом судебном заседании (в присутствии оперативных работников УГБ УНКВД) в составе: Председательствующего военного юриста 3 ранга ФОМИЧЁВА членов: СИРОВСКОГО и сержанта госбезопасности КРАВЦА, при секретаре - технике-интенданте 2 ранга КИРЮХИНЕ без участия обвинения и защиты, рассмотрел дело № 81 1939 г.

Судебное заседание открыто в 12.35.

Председательствующий объявил, что будет рассматриваться дело по обвинению начальника отделения 2 отдела УГБ УНКВД по Одесской области ТЯГИНА Николая Михайловича по ст. 206-17 п. «б» УК УССР.

Секретарь доложил, что подсудимый ТЯГИН, находящийся под стражей, в судебное заседание доставлен.

Явились вызванные по делу свидетели РАДОЕВ, ЗЕМЯНКЕВИЧ, МЕЛЬНИЧЕНКО, САЛЬНИКОВ, ПЫШНЫЙ, ПТАШНЫЙ, БАКАНОВ [,..][1].

Не явились свидетели СЕРЕБРЯКОВ-СТУПНИЦКИЙ, который находится в отпуске в г. Сочи [...].

Председательствующий удостоверился в самоличности подсудимого, опросил его, который дал о себе такие сведения:

ТЯГИН Николай Михайлович, 1905 года рождения, уроженец дер. Заречная Вологодской обл. Родные - крестьяне-бедняки. Отец умер в 1918 году, мать с 1921 г. по 1923 г. содержала чайную, после 1923 г. о существовании её не знаю. Образование - 7 групп, русский, гражданин СССР, женат, один ребёнок, кандидат в члены ВКП(б), исключён в связи с данным делом. В органах НКВД - с апреля 1923 года по день ареста. Последняя занимаемая должность - нач[альник] отделения 2[-го] отдела УГБ УНКВД Одесской области, лейтенант госбезопасности.

В 1922 году был под следствием. Взысканий за последние годы не имел. Поощрений имел очень много. Ранее не судился.

Копию обвинительного материала получил 14 августа 1939 года.

Под стражей по настоящему делу нахожусь с 21 апреля 1939 года.

Председательствующий удостоверился в самоличности свидетелей, предупредил их об ответственности за дачу суду ложных показаний, после чего свидетели удалены в отдельную комнату.

Объявлен состав суда и разъяснён порядок его отвода. Отвода составу суда не заявлено.

Подсудимому разъяснены его права ходатайствовать о дополнении списка свидетелей и приобщения к делу документов.

Подсудимый возбуждает ходатайство о вызове в качестве свидетелей: [...], ГАПОНОВА, БУРКИНА [...].

А также приобщить к делу справки, утверждённые УСПЕНСКИМ, на быв[ших] сотрудников УГБ.

На вопрос Председательствующего, для подтверждения каких обстоятельств вызывается необходимость в вызове названных свидетелей.

Подсудимый! ТЯГИН: [...]

ГАПОНОВ может подтвердить, что следствием руководил не я, а БУРКИН, а также может подтвердить, какие я получал установки в части ведения следствия. БУРКИН может осветить, какие давал установки в отношении ведения следствия быв[ший] нач[альник] 2[-го] отдела КАЛЮЖНЫЙ[2].

Приобщение к делу копий справок - в подтверждение того, что они были составлены в НКВД УССР, на моих была резолюция УСПЕНСКОГО об аресте некоторых сотрудников УГБ УНКВД Одесской области.

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ:

[...]

Ходатайство о вызове свидетеля БУРКИНА удовлетворить, и БУРКИНА вызвать в судебное] заседание в качестве свидетеля.

О приобщении к делу копий справок об аресте отдельных сотрудников УГБ -ОТКАЗАТЬ, т. к. они прямого отношения к делу не имеют.

Подсудимому разъяснены его права во время судебного следствия.

На вопрос Председательствующего о возможности слушания дела в отсутствии неявившихся свидетелей СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО [...]:

Подсудимый! ТЯГИН: Я не возражаю [против] слушания дела в их отсутствии.

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ: Дело слушать в отсутствии неявившихся свидетелей СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО [...].

В случае надобности огласить их показания.

Председательствующий огласил обвинительное заключение, постановление ВП и определение ПЗ ВТ; разъяснил подсудимому сущность предъявленного ему обвинения, после чего спросил, признаёт ли он себя виновным и желает ли суду давать показания.

Подсудимый] ТЯГИН: Виновным себя не признаю, показания суду давать желаю.

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ: Исследование дела начать с допроса подсудимого, а затем свидетелей в порядке списка обвинительного заключения.

Подсудимый ТЯГИН показал:

Меня обвиняют в искусственном создании дел контрреволюционных организаций и незаконных арестах, а также в сожительстве с жёнами репрессированных.

Вскрытые контр-революционные организации необходимо разделить на 2 периода: первый - это операции, которые проводились в 1937 году. Об этих операциях следствие по моему делу не касалось, т. к. аресты были произведены правильно.

Второй - это операции, которые проводились в 1938 году.

В этих операциях обвиняют меня в том, что я их проводил, это неверно, ибо я был только начальником отделения, и операции производились с разрешения вышестоящего начальства.

По меньшевистской организации следствие вёл ФАТЬЯНОВ, и оно им закончено.

По эсерам следствие вёл МАЙСКИЙ, им оно начато и закончено.

По сионистам организация вскрыта МЕЛЬНИЧЕНКО, он вёл следствие и им оно закончено.

По всем этим организациям лица были арестованы правильно и незаконно арестован никто не был. Аресты производились на основе распоряжений НКВД УССР, нач[альника] УНКВД и нач[альника] 2[-го] отдела КАЛЮЖНОГО. Я лично никого не арестовывал.

В апреле или начале мая 1938 года нач[альник] 2[-го] отдела КАЛЮЖНЫЙ приехал из г. Киева, собрал нас всех оперработников и сказал, что в НКВД УССР он получил установку о том, что все члены антисоветских партий должны быть арестованы, и предложил подобрать на них материал. Это заявление КАЛЮЖНОГО слышали все работники 2[-го] отдела, и его заместителем БУРКИНЫМ подписывались справки на арест лиц, членов антисоветских партий.

По моему отделению никто физических мер воздействия к арестованным не применял. Я лично тоже ни к кому физических мер воздействия не применял, несмотря на то, что были указания применять их.

На предварительном следствии меня допрашивали по делу ЧЕРНЯВСКОГО. Этого ЧЕРНЯВСКОГО я не допрашивал, а только беседовал с ним. На него было очень много материалов.

В Киеве ЧЕРНЯВСКИЙ прошёл по показаниям МЕЛАМЕДА как бундовец. КАЛЮЖНЫЙ давал распоряжения применять к ЧЕРНЯВСКОМУ физические меры воздействия, но к нему не применяли.

ЧЕРНЯВСКИЙ дал показания о шпионской деятельности и о консульских связях. Этими показаниями заинтересовался 3-й отдел, и ЧЕРНЯВСКИЙ бьш передан в 3-й отдел. Последним на него было закончено дело.

Меня обвиняют в незаконном аресте агента «Бебы»[3].

Когда я принимал отделение от быв[шего] нач[альника] отделения ЛЬВОВА, последний сказал мне, что по сионистам имеется агент «Беба». Личного [и] рабочего дела на неё не было, мне сказали, что они находятся в НКВД УССР.

«Беба» прошла по ряду показаний как участница сионистской контрреволюционной организации. Я не знал, что это наш агент «Беба» и с этими материалами пошёл на доклад к КАЛЮЖНОМУ.

Когда я доложил материалы КАЛЮЖНОМУ, то последний мне сказал: «Это наш агент “Беба”» и предложил мне допросить её на консквартире[4], назначив время, куда к определённому часу приедет и он.

На консквартире от «Бебы» я ничего существенного о наличии к/p сионистской организации не получил. Приехал КАЛЮЖНЫЙ, тоже говорил с ней. По возвращении с консквартиры в отдел, КАЛЮЖНЫЙ согласовал вопрос с нач[аль-ником] УНКВД о её аресте.

Допрос «Бебы» производил БАКАНОВ, которому она дала показания и дала трёх гласных работников НКВД, состоящих в сионистской организации.

Об этих её показаниях КАЛЮЖНЫЙ телеграфно сообщил в Киев, после чего «Бебу» НКВД УССР забрал к себе.

В Киеве «Беба» подтвердила, что она состоит в сионистской к/p организации.

В НКВД УССР «Беба» содержалась под стражей год, и лишь после этого Киев написал нам и указал, я сейчас не помню, не то правильно, не то неправильно, мы её арестовали.

На «Бебу» было достаточно материалов для её ареста. На первом же допросе «Бебы» сама дала показания БАКАНОВУ, что она является членом сионистской к/p организации.

Аресты сотрудников НКВД ШАБСА, ЖИТОМИРСКОГО и КОГАНЕРА произведены НКВД УССР, и они были направлены туда, а потом, через некоторое время, они были возвращены в Одессу.

В Одессе дело на КОГАНЕРА поручили вести мне. КОГАНЕР никаких материалов о его к/p деятельности мне не давал, и в его деле никаких материалов, чем бы я мог оперировать, не было, за исключением справки, в которой написано, что он имеет родственников за границей.

ШАБС дал показания на РАДОЕВА. Затем получилось распоряжение об аресте БОРИСОВА, СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО, вслед за этим из Киева прибыли справки на них, в которых было указано о БОРИСОВЕ, что он является польским агентом, о СЕРЕБРЯКОВЕ-СТУПНИЦКОМ, что он — бундовец. Родной его брат расстрелян, и что он связан с родственниками - троцкистами.

Дело на БОРИСОВА поручили вести мне, и КАЛЮЖНЫЙ приказал мне применять к БОРИСОВУ такие меры, какие к нему применялись в Киеве, т. е. применять физические меры воздействия. Такое же распоряжение дал мне и БУРКИН.

БОРИСОВ дал показания, что он является членом к/p организации. На этих показаниях БОРИСОВА БУРКИН наложил резолюцию: «Применять к нему более суровые меры воздействия».

СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО допрашивал АБРАМОВИЧ, последний применял к СЕРЕБРЯКОВУ-СТУПНИЦКОМУ меры физического воздействия. Я тоже применял.

Следствие по делу РАДОЕВА велось 3-м отделом, и ими дело было закончено и направлено на Особое совещание. Особым совещанием дело РАДОЕВА было возвращено обратно с указанием: «Если в отношении РАДОЕВА не будет добыто конкретных данных о его к/p деятельности, то его освободите».

БОРИСОВ дал показания на РАДОЕВА, что он является участником к/р троцкистской группы. Такие же показания на РАДОЕВА дал в Киеве ШАБС.

РАДОЕВА я передал для допроса ПЫШНОМУ и последнему приказал, чтобы к РАДОЕВУ физических мер воздействия не применять.

В июне месяце 1938 года НКВД УССР затребовал дело РАДОЕВА в Киев. Через некоторое время дело РАДОЕВА вновь возвратилось в Одессу, и какое указание дал 2-й отдел НКВД УССР по делу РАДОЕВА, я не знаю, но КАЛЮЖНЫЙ сказал мне, что с такими протоколами допроса дело в суд направлять нельзя, и приказал мне ФЁДОРОВА-БЕРКОВА вывести из дела РАДОЕВА.

Выполняя приказание КАЛЮЖНОГО, я поехал в тюрьму, передопросил ряд лиц, и дело вновь было направлено в Киев. Киев моими протоколами допроса не удовлетворился, и дело обратно возвратил в Одессу, но в деле моих протоколов допроса уже не было.

Теперь о ЛИВШИЦЕ. ЛИВШИЦ - быв[ший] сотрудник НКВД. Когда я начал с ним говорить о к/p троцкистской организации, он с первого же допроса назвал себя участником к/p троцкистской организации. Это его заявление и то, что он показал на молодые кадры по Москве, у меня вызвало сомнение, и я. прежде чем писать протокол допроса, пошёл к быв[шему] нач[альнику] УНКВД ГРЕЧУХИ-НУ, доложил о ЛИВШИЦЕ и просил ГРЕЧУХИНА проверить по Москве показания ЛИВШИЦА. ГРЕЧУХИН обещал это сделать, а мне приказал ЛИВШИЦА допрашивать.

Я знал, что ЛИВШИЦ - решительный человек, физически здоров, и что он может выброситься в окно, и с целью предупреждения я допрашивал его в присутствии ПЫШНОГО.

ЛИВШИЦ дал показания, что он - член к/p сионистской группы, и дал показания о шпионской организации среди сотрудников НКВД.

14 июня я начал допрашивать ЛИВШИЦА конкретно, кто состоит в шпионской организации среди сотрудников. Он мне заявил: «Я могу назвать половину Управления НКВД». Об этом я доложил заместителю] нач[альника] УНКВД ВИХИРЕВУ[5]. Последний вызвал к себе ЛИВШИЦА, поговорил с ним, но ЛИВШИЦ ему ничего не дал, и ВИХИРЕВ сказал мне, что ЛИВШИЦ не даёт полные показания, его нужно допрашивать.

По сионистам следствие вёл ПЫШНЫЙ, и ПЫШНОМУ я дал задание, чтобы он в процессе допроса спросил у сионистов о ЛИВШИЦЕ. Из членов сионистской группы никто ЛИВШИЦА не знает как участника этой группы.

[...]

В 13.40 объявлен перерыв судзаседания на 10 минут.

В 13.50 судзаседание объявлено продолжающимся.

На вопросы суда подсудГимый! ТЯТИН ответил:

То, что мне предъявлено обвинение по обвинительному заключению, виновным я себя не признаю. С материалами следствия я знаком, за исключением вещдоков по делу.

Я применял физические меры воздействия к БОРИСОВУ, СЕРЕБРЯКОВУ-СТУПНИЦКОМУ. К РАДОЕВУ физических мер воздействия я не применял.

К БОРИСОВУ и СЕРЕБРЯКОВУ-СТУПНИЦКОМУ я применял меры физического воздействия согласно приказанию КАЛЮЖНОГО, потому что они не давали показаний.

Я работаю в органах НКВД с 1923 года, т. е. 16 лет. Ранее тоже применялись физические меры воздействия.

На БОРИСОВА компрометирующий материал была только справка, присланная из НКВД УССР, в которой было указано, что БОРИСОВ задерживался польской разведкой и откуда через некоторое время был освобождён.

БОРИСОВ это подтвердил, но не всё, поэтому к нему применялись меры физического воздействия.

Нужно сказать, что существовала такая система, и нет ни одного работника, который бы не применял мер физического воздействия.

К КОГАНЕРУ я тоже применял меры физического воздействия. КОГАНЕР был участником к/p троцкистской группы, сам же он этого не подтвердил.

СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО допрашивал я и применял к нему меры физического воздействия.

ЖИТОМИРСКОГО и ШАБСА допрашивал не я.

РАДОЕВА допрашивал не я, а работники моего отделения.

О том. что среди работников УНКВД есть участники к/p троцкистской группы. дал показания ШАБС и быв[ший] нач[альник] УНКВД РОЗАНОВ.

У меня в отделении никаких материалов на работников УНКВД, в частности, на БОРИСОВА, СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО, РАДОЕВА и др., не было, за исключением справок, присланных из НКВД УССР.

В создании к/p организации из сотрудников УНКВД я виновным себя не признаю.

Быв[ший] нач[альник] УНКВД ГРЕЧУХИН представлял меня к награде за работу.

(Огл[ашается] акт представления к награде).

Нач[альник] УНКВД, очевидно, писал этот акт. не зная своих работников.

Ни от кого из трёх работников УНКВД. участников к/p организации, показания я не получал.

Я неплохо проводил работу с агентурой.

Аресты производились по распоряжению нач[альника] отдела КАЛЮЖНОГО.

Членов антисоветских политпартий без материалов не арестовывали, за исключением ЛИДОВСКОГО.

Как-то вызвал меня КАЛЮЖНЫЙ и спросил, кто у нас на учёте из бундовцев. Я ему ответил, что активного учёта нет, за исключением списочного учёта. КАЛЮЖНЫЙ мне не поверил и перепроверил мои слова у МЕЛЬНИЧЕНКО, после чего взял список и против некоторых лиц поставил птички и дал задание МЕЛЬНИЧЕНКО установить их по Одессе.

МЕЛЬНИЧЕНКО поехал в Обком партии, где установил 13 человек, которые проживают в Одессе, и доложил об этом КАЛЮЖНОМУ. Последний приказал всех установленных арестовать.

В Киеве МЕЛАМЕД дал показания, что в Одессе существует к/p бундовская организация, назвал конкретно лиц. Из этих 13 установленных лиц никто по показаниям МЕЛАМЕДА не проходил.

Организация бундовцев была вскрыта по показаниям МЕЛАМЕДА в Киеве, а нач[альник] 2[-го] отдела КАЛЮЖНЫЙ дал распоряжение включить в организацию и этих 13 человек.

В справках КАЛЮЖНЫЙ велел писать, что «такой-то работал там-то и принимал участие в том-то». Это по материалам старого учёта.

Справки я не писал, а их писал МЕЛЬНИЧЕНКО.

На ЛИДОВСКОГО и ещё на кого-то, не помню, КАЛЮЖНЫЙ велел написать в справках, помимо имеющихся материалов, ещё и то, что он - участник к/р организации бундовцев.

Без материалов был арестован только ЛИДОВСКИЙ.

По эсерам справки выписывали на лиц, проводивших к/p деятельность в прошлом, но в последние годы материал на них не освежался, и их к/p деятельность не была известна.

Справки выписывал БУТОВИЧ, которому КАЛЮЖНЫЙ сказал: «Побольше арестов», т. к. ему, КАЛЮЖНОМУ, была дана большая контрольная цифра.

РОЗЕНБЕРГ дал показания БУРКИНУ, что он - антисоветская личность. ПТАШНЫЙ же настаивал на освобождении РОЗЕНБЕРГА и говорил, что это не тот РОЗЕНБЕРГ, который должен был быть арестован.

По анархистам было арестовано 4 человека, и все они арестованы по веским материалам. Эти материалы проверялись Москвой и были подтверждены.

По сионистам организация как таковая существовала, и лица были на учёте. На основании директивных указаний были произведены аресты участников сионистской группы по Одессе, правда, по устарелым материалам.

Дашнаки состояли на учёте во 2-м отделе.

3-м отделом была вскрыта дашнакская террористическая к/p организация, и зам. нач. УНКВД СПЕКТОР вызвал меня и сказал о вскрытии этой организации 3-м отделом и велел подобрать материал на арест. СПЕКТОР знал, что дашнаки состоят на учёте в моём отделении.

Меня обвиняют в том, в мае-июне 1938 года были арестованы лица без достаточных материалов. Я в то время находился в г. Первомайске, где руководил следственной группой.

(Огл[ашается] л. д. 2 - акт представления к награде).

БАГДАСАРЯНЦА допрашивал я лично и от него получил показания. Организация же по дашнакам вскрыта 3-м отделом, лично РАЕВЫМ.

СУХОВА допрашивали ФАТЬЯНОВ и КАЛЮЖНЫЙ.

К награде представлен не только я, а, как я слышал из разговоров сотрудников, половина отдела.

Ни одной фиктивной справки я не составлял. Правда, однажды ПЫШНЫЙ написал справку, в которой указал, что такой-то входит в подпольную к/p организацию. Я же дописал: «Является участником к/p организации», тогда как у нас материалов о его участии в к/p организации не было.

На сотрудников НКВД я только технически оформлял дела. Меры физического воздействия - не технические дела.

(Огл[ашается] л. д. 72).

Не ТЯГИН[ЫМ] я подписывался на тех протоколах, когда ко мне применялись физические меры воздействия и где показания писались не такие, какие я давал.

КОЖЕВНИКОВ - ст[арший] следователь следственной части У ГБ НКВД УССР применял ко мне меры физического воздействия.

После ареста я 20 суток сидел среди смертников не допрошенным.

Тогда мне предъявлялось обвинение по ст. 206-17 п. «б».

Согласно норм УПК допрос производится в течение 24-х часов после ареста.

Я, будучи следователем, не один нарушал УПК, а общий коллектив чекистов. Я могу назвать конкретно их фамилии.

После постановления ЦК ВКП(б) я никаких нарушений в ведении следствия не делал.

БУРКИНУ я говорил в присутствии БЕРЕНЗОНА, что плохо документируются дела. БЕРЕНЗОН тогда сказал, что ПТАШНЫЙ собирает материал на арестованных только положительного характера. Об этом я сказал ПТАШНОМУ.

(Огл[ашается] рапорт ПТАШНОГО-л. д. 1, том 2).

ПТАШНЫЙ вообще не работал в моём отделении, ему только были переданы дела моего отделения для ведения следствия, и ходом следствия по своим делам я интересовался.

«Бебу» допрашивал БАКАНОВ, и она ему дала показания о к/p организации. БАКАНОВ позвонил мне и просил зайти, послушать, какие даёт «Беба» показания. БАКАНОВ в моём присутствии задал ей вопрос: «Кто из сотрудников является участником к/p организации?». «Беба» назвала ряд лиц, об этом я доложил КАЛЮЖНОМУ. КАЛЮЖНЫЙ же сообщил по телеграфу в Киев о показаниях «Бебы».

Было положение, когда отдельные работники переписывали протоколы допроса других, применяя их к показаниям арестованных, ими допрошенных ранее.

(Огл[ашается] л. д. 14, том 2).

Для меня все эти сотрудники неизвестны, и фамилии их я ранее не слышал.

К ЧЕРНЯВСКОМУ я не применял физических мер воздействия, хотя санкция на это была.

В отношении САЛЬНИКОВА я выступал на комсомольском собрании.

ПЫШНОМУ я давал установку о том, чтобы он поинтересовался у сионистов о ЛИВШИЦЕ.

Показания СЕРЕБРЯКОВА-СТУПНИЦКОГО я читал. Они не соответствуют действительности. С СЕРЕБРЯКОВЫМ-СТУПНИЦКИМ у меня очной ставки не было.

О РОЗЕНБЕРГЕ я и ПТАШНЫЙ ставили вопрос об освобождении, но БУРКИН не согласился его освободить.

РОЗЕНБЕРГ - это не тот РОЗЕНБЕРГ, которого нужно было арестовать.

На оперативном совещании по вопросу письма ЦК ВКП(б) и СНК я не выступал, т. к. в то время был в Первомайске.

[...]

В 13.10[6] объявлен перерыв судзаседания на 10 минут.

В 13.20 судзаседание объявлено продолжающимся.

Свидетель МЕЛЬНИЧЕНКО Анатолий Трифонович, 1910 года рождения, член ВКП(б), нач[альник] Сталинского РО НКВД, с подсудимым личных счётов не имел, показал:

[•••]

О выписке справок. КАЛЮЖНЫЙ вызвал к себе ТЯТИНА и дал ему контрольные цифры. Мне по анархистам дали цифру на 50 человек. Я же собрал материал только на 5 человек, т. к. более не было. По этому поводу меня вызвал КАЛЮЖНЫЙ и сказал, почему мало, и потребовал материал на большее количество.

Справки, которые я выписывал, корректировались начальством.

На вопросы суда свидетель МЕЛЬНИЧЕНКО ответил:

Я выписывал справки, исходя из наличия материалов. ТЯГИН на справках дописывал: «участник к/p сионистской организации».

Я обслуживал объект анархистов. По анархистам ТЯГИН справки не корректировал, т. к. участники уже были арестованы.

По сионистам ТЯГИН предложил мне составить список, и когда я составил список на ряд лиц, то ТЯГИН с этим списком пошёл к КАЛЮЖНОМУ, а затем -к зам[естителю] нач[альника] УНКВД СПЕКТОРУ. Последними на списке были поставлены птички, кого нужно арестовать. В этом списке было небольшое число лиц, и тогда КАЛЮЖНЫЙ мне и ПЫШНОМУ предложил пойти в УСО[7] и поднять из архива материал. Я с ПЫШНЫМ из архива принесли КАЛЮЖНОМУ разный материал - д[ела]/ф[ормуляры], разработки - человек на 1500 и отдали ему.

[...]

На вопрос подс[удимого] ТЯТИНА свид[етель] МЕЛЬНИЧЕНКО ответил:

[...]

В отделение я был переведён ранее, чем ТЯГИН. Тогда нач[альником] отделения был ЛЬВОВ.

Сионистская организация была вскрыта и первые аресты были произведены нач[альником] отделения ЛЬВОВЫМ.

Показания БЕККЕР дал мне. Следствие по эсерам велось в 3-м отделении. Следствие вёл БУТОВИЧ, но потом дело [было] передано во 2-е отделение, и следствие вёл ФАТЬЯНОВ.

По бундовцам вёл следствие САЛЬНИКОВ, а затем я. Потом меня перевели, и кто заканчивал следствие, я не знаю.

Когда ТЯГИН был в Первомайске, то следствием во 2-м отделении руководил заместитель] нач[альника] отдела БУРКИН.

Мне ТЯГИН не давал распоряжения о применении физических мер воздействия к арестованным.

Когда КАЛЮЖНЫЙ возвратился с совещания из НКВД УССР и сказал, что ему дали установку об аресте всех лиц, состоявших ранее в других политпартиях, я спросил, почему так, ведь есть лица, которые ранее состояли в других партиях, а сейчас состоят членами ВКП(б), на что ТЯГИН мне ответил: «Есть специальное решение, и спрашивать нечего».

Я как-то нашёл материал на политкаторжан и с этим материалом пошёл к КАЛЮЖНОМУ и спросил его, что это за материал. Тогда КАЛЮЖНЫЙ, не объяснив мне, что за материал, предложил вскрыть организацию по политкаторжанам. Арестов не было. Значит, ТЯГИН задержал арест по политкаторжанам.

Были случаи, когда ТЯГИН ставил вопрос перед КАЛЮЖНЫМ об освобождении СКУЛЬСКОГО, которого освободили впоследствии. Также был случай, когда по показаниям политкаторжанина ЦИТРИНА был арестован КУШНИР. Я с ТЯТИНЫМ зашли в кабинет к КАЛЮЖНОМУ, доложили дело, и ТЯГИН поставил вопрос перед КАЛЮЖНЫМ об освобождении КУШНИРА. КАЛЮЖНЫЙ не разрешил.

Свидетель САЛЬНИКОВ Виктор Феоктистович. 1912 года рождения, член ВКП(б), нач[альник] отделения УНКВД Житомирской обл., подсудимого знаю, личных счётов не имел, показал:

Мне известно только по делу ЧЕРНЯВСКОГО. С приходом в органы НКВД мне поручили вести следствие [по делу] ЧЕРНЯВСКОГО. От него я никаких показаний не добился. Тогда мне предложили применить к нему меры физического воздействия. После этого ЧЕРНЯВСКИЙ дал показания. Этот протокол допроса с показаниями взял АБРАМОВИЧ и его прокорректировал.

На вопросы суда свидетель САЛЬНИКОВ ответил:

Мне поручили вести следствие на арестованного ЧЕРНЯВСКОГО, но никаких материалов на него не дали. Я спросил у ТЯГИНА материал, на основании чего арестован ЧЕРНЯВСКИЙ, на что ТЯГИН мне ответил: «Допрашивать, не ставя конкретных вопросов, и добиться, что он - участник к/p организации».

КАЛЮЖНЫЙ же предложил мне, чтобы я добился от ЧЕРНЯВСКОГО, что он - участник к/p организации бундовцев.

Допрашивали ЧЕРНЯВСКОГО у меня в кабинете я и ТЯГИН. ТЯГИН ударил ЧЕРНЯВСКОГО два раза по лицу, а затем посадили его на кончик стула, после чего ЧЕРНЯВСКИЙ дал показания, что он - участник организации областного центра бундовцев в Одессе, а также участник организации областного центра г. Москвы. Затем дал показания, что он - участник шпионской организации. Впоследствии ЧЕРНЯВСКОГО от меня забрали, и что с ним, я не знаю.

ЧЕРНЯВСКИЙ - профессор соц[иально]-экономических наук.

ПодсудГимый! ТЯГИН: Дело ЧЕРНЯВСКОГО закончено 3-м отделением, и он осуждён по 1 -й категории.

ЧЕРНЯВСКОМУ не ставился вопрос, конкретно какой к/p организации участником он является, т. к. по агматериалам[8] он проходил как участник украинской националистической организации, участник к/p организации бундовцев, участник троцкистской организации. Эти материалы САЛЬНИКОВУ были известны.

Свид. САЛЬНИКОВ: Мне ничего не было известно. Мне стало известно, что ЧЕРНЯВСКИЙ - участник названных к/p организаций, после того, как он дал сам показания. ЧЕРНЯВСКИЙ приехал в 1924 году из Германии.    ^

Подсудимый! ТЯГИН: По-моему, без всякого сомнения, ЧЕРНЯВСКИЙ осуждён правильно. Материалы на ЧЕРНЯВСКОГО были, и если Трибунал интересует, можно взять его следственное дело, оно находится в УНКВД.

К ЧЕРНЯВСКОМУ применялись физические меры воздействия по указанию КАЛЮЖНОГО.

Я САЛЬНИКОВУ сказал, чтобы он по вопросу ведения следствия на ЧЕРНЯВСКОГО обращался к КАЛЮЖНОМУ.

Свид. САЛЬНИКОВ: Я всегда докладывал дела нач. отделения ТЯГИНУ. ТЯГИН мне не давал распоряжения о применении физических мер воздействия к ЧЕРНЯВСКОМУ, но он мне сказал, добиться от него показаний любыми средствами.

Однажды я зашёл в кабинет к ТЯГИНУ, где был АБРАМОВИЧ. В разговоре я сказал, что плохо идёт следствие. На это АБРАМОВИЧ сказал: «Ранее было так, что за 2 дня дела заканчивал один следователь на 40 человек». На что я ответил ему: «Как допрашивать, можно и больше закончить, но какой будет результат». После этого ТЯГИН и АБРАМОВИЧ стали на меня кричать, говоря, что я стремлюсь замедлять ход следствия, и сказали, что поставят вопрос обо мне перед комсомольской организацией об исключении меня из КСМ».

Свид. МЕЛЬНИЧЕНКО: САЛЬНИКОВ говорит правильно. Его ТЯГИН и АБРАМОВИЧ обвиняли в том, что он замедляет ход следствия и не ведёт борьбы с контрреволюцией.

Свид, САЛЬНИКОВ: После этого разговора в кабинете ТЯГИНА ТЯГИН поставил вопрос перед комсомольской организацией о том, что он, ТЯГИН, боится давать мне дела, т. к. меня арестованные могут завербовать.

Подсудимый! ТЯГИН: Такого случая не было. Был разговор у меня в кабинете в присутствии САЛЬНИКОВА, и АБРАМОВИЧ сказал о том, что раньше дела заканчивали очень быстро.

Я ставил вопрос перед командованием и просил, чтобы САЛЬНИКОВА от меня забрали, т. к. он медленно работал.

Свид. САЛЬНИКОВ: Мне обидно то, что в моё отсутствие был поставлен вопрос обо мне перед комсомольской организацией. Об этом мне сказал секретарь КСМ организации, что на меня имеется материал о том, что я замедляю ход следствия и не желаю вести борьбу с контрреволюцией.

На вопрос подсудимого! ТЯГИНА свид. САЛЬНИКОВ ответил:

Протокол ЧЕРНЯВСКОГО в незначительной мере ТЯГИН изменял и в редакционной части, и по содержанию. Протокол корректировался три раза.

Свидетель ПЫШНЫЙ Пётр Алексеевич. 1915 года рождения, член ВЛКСМ, ст[арший] оперуполномоченный 2[-го] отдела УГБ УНКВД г. Одесса, с подсудимым личных счётов не имею, показал:

На работу в органы НКВД я прибыл в середине марта 1938 года. В отделение ТЯГИНА - с июня м-ца.

Когда я пришёл к ТЯГИНУ, то он меня посадил на объект сионистов. Я попросил ТЯГИНА, чтобы он мне объяснил работу, т. к. я - новый человек в органах НКВД, на что он мне сказал, что меня познакомит МЕЛЬНИЧЕНКО.

Через некоторое время меня и МЕЛЬНИЧЕНКО вызвал КАЛЮЖНЫЙ и дал нам задание арестовать по сионистам и анархистам 300 человек.

Мы с МЕЛЬНИЧЕНКО материалов не нашли, по которым можно было бы производить арест, и доложили ТЯГИНУ. ТЯГИН, в свою очередь, доложил КАЛЮЖНОМУ. Последний предложил мне и МЕЛЬНИЧЕНКО пойти в УСО и из архива достать старые дела-формуляры.

Из архива мы с МЕЛЬНИЧЕНКО принесли дела-формуляры до 2000 шт[ук]. КАЛЮЖНЫЙ тогда ещё сказал: «Ну, вот и материал, а Вы говорили, нет». И предложил нам в 2 дня их проработать и произвести аресты по ним.

Я никого не допрашивал, кроме КОГАНЕРА, которого держал на конвейере три дня. В тюрьме ТЯГИН при мне проводил очную ставку РАДОЕВА, и РА-ДОЕВ от чего-то отказывался, тогда ТЯГИН ударил его два раза. Там же был и БЕРЕНЗОН, который лежал на скамейке.

О БОРИСОВЕ. Однажды вечером ТЯГИН вызвал БОРИСОВА и начал его допрашивать у себя в кабинете, а затем привели его в другую комнату, где ТЯГИН прочитал БОРИСОВУ приказание КАЛЮЖНОГО «избивать БОРИСОВА». После этого к БОРИСОВУ были применены меры физического воздействия. Тогда БОРИСОВ сказал, что он даст показания, только в следующий раз, т. к. он сейчас не может дать показания, и его отправили в камеру.

По сионистам докладывали дела на Тройку. В справках писали, что докладчик - я, ПЫШНЫЙ, а фактически докладывали дела ТЯГИН и КАЛЮЖНЫЙ. Тройка осудила всех лиц. по которым докладывали дела. А потом решение Тройки было отменено. Тогда дела начали оформлять на Особое совещание.

Был арестован БРУДНОЙ, на которого не было абсолютно никаких материалов. Я доложил ТЯГИНУ, что БРУДНОГО нужно освободить, т. к. он не только [не] участник сионистской группы, но и понятия не имеет о сионистах, и сидит напрасно целый год.

После этого ТЯГИН предложил мне вызвать на вечер БРУДНОГО. Вечером ТЯГИН поговорил с БРУДНЫМ. И после допроса БРУДНОГО ТЯГИН мне сказал: «Вы хотели освободить его, если бы Вы его освободили, то сами бы сели на его место и дали показания».

Когда ТЯГИН уехал в Первомайск, то мы с МЕЛЬНИЧЕНКО всё-таки добились освобождения БРУДНОГО.

При оформлении дел на Особое совещание мы начали документировать дела, и БУРКИН приказал нам положительные характеристики в дела не вкладывать.

На вопросы суда свидетель ПЫШНЫЙ ответил:

К ТАРЛАВСКОМУ физических мер воздействия не применяли. ТАРЛАВ-СКОГО допрашивал я. и он дал мне показания. Протокол допроса я принёс ТЯГИНУ, и он мне сказал: «Всё хорошо», и велел включить в показания ТАР-ЛАВСКОГО ЛИВШИЦА как участника сионистской группы, тогда как ТАРЛАВСКИЙ ЛИВШИЦА не знал совершенно.

ТАРЛАВСКИЙ был завербован ТЯГИНЫМ и всегда подтверждал всем свои показания.

Можно так понимать, что ТАРЛАВСКИИ штатный свидетель для показаний был у ТЯГИ НА.

СвидГетель1 МЕЛЬНИЧЕНКО: ТАРЛАВСКИЙ был завербован ТЯГИНЫМ, я сам писал подписку.

БРУДНОЙ проходил по многим показаниям. Когда мне ПЫШНЫЙ сказал, что это не тот БРУДНОЙ, которого нужно было арестовать, а совершенно другой, тогда я сказал ТЯГИНУ, что БРУДНОГО нужно освободить, но ТЯГИН его не освободил.

На вопросы подс[удимого] ТЯГИНА свид. ПЫШНЫЙ ответил:

ТЯГИН предупреждал работников, чтобы они не применяли мер физического воздействия к РАДОЕВУ и к ЛИВШИЦУ.

Сионистов арестовывали по директиве УСПЕНСКОГО. Эту директиву ТЯГИН мне показывал, и в ней было указано: «Арестовать всех лиц, прибывших из Палестины», а также арестовать всех лиц, состоявших ранее в других политпартиях.

Я не знаю, чьё было распоряжение взять на конвейер КОГАНЕРА.

Протокол с показаниями ТАРЛАВСКОГО я принёс ТЯГИНУ, и ТЯГИН мне сказал: «Перепишите вот эту строчку и допишите ЛИВШИЦА как участника сионистской группы».

БРУДНОЙ проходил по показаниям, где указывались фамилия, имя и отчество, но не указывалось место работы. Я установил, что по формуляру [это] не тот БРУДНОЙ, который нами арестован, тот БРУДНОЙ, который проходил по формуляру, находится в Ленинграде.

Подс[удимый] ТЯГИН: БРУДНОЙ прошёл по показаниям 8-ми человек. Его допрашивал ПЫШНЫЙ. О ТАРЛАВСКОМ мне сам ПЫШНЫЙ сказал, что он -хороший человек, откровенен с нами, и ТАРЛАВСКИЙ был завербован для освещения по камере.

В 17.00 объявлен перерыв судзаседания до 19.00.

В 19.00 судебное заседание объявлено продолжающимся.

Свидетель ПТАШНЫЙ Григорий Исаакович. 1909 года рождения, член ВКП(б). нач. спецотдела Треста столовых г. Одесса. Подсудимого знаю, личных счётов с ним не имел, показал:

Мне известно следующее: я работал в 3-м отделении, а ТЯГИН был начальником 2-го отделения.

Начальником отдела я был послан в помощь к ТЯГИНУ. Придя в отделение ТЯГИНА, последний дал мне групповое дело эсеров. Ведя следствие, я убедился, что лица - эсеры в прошлом, в настоящем же их к/p деятельность не установлена, и [для] предания их суду оснований не было.

В группе сидели люди, участники одной и той же организации, а когда начали производить очные ставки, то оказалось, что они друг друга ранее не знали и узнали только на очной ставке.

Был арестован РОЗЕНБЕРГ, но, оказалось, что не тот РОЗЕНБЕРГ, который должен был быть арестован. Я немедленно об этом доложил ТЯГИНУ, последний предложил мне его освободить, но зам. нач. 2 отдела БУРКИН оттягивал освобождение. Также я написал постановление на освобождение ПРОГАЦКОГО. ТЯГИН со мной не согласился и сказал мне, что на меня имеется агентурный материал о том, что я веду политику освобождения. После этого я написал рапорт быв[шему] нач[альнику] отдела ГАПОНОВУ, чтобы меня немедленно из отделения ТЯГИНА перевели.

На вопросы суда свид. ПТАШНЫЙ ответил:

СТРОКАН арестован как эсер, но эсером он не был. Его дело с Особого совещания было возвращено на доследование, и доследование поручили вести мне.

В деле СТРОКАНА были протоколы допроса, которые производил ТЯГИН.

Кто был ИЛЬИН, я не знаю, т. к. он арестован в районе и прислан в Одессу. ИЛЬИНА включит и в группу, а когда нужно было документировать дело, то его отправити обратно в район.

К/p организация была из 18 человек, но это не подтвердилось.

В органах НКВД я не работаю уже полтора месяца.

На вопросы подс[удимого] ТЯГИНА свид. ПТАШНЫЙ ответил:

РОЗЕНБЕРГА ТЯГИН предложит немедленно освободить, но БУРКИН оттягивал освобождение.

По делу СТРОКАНА и др. в деле были протоколы допроса и передопроса, производимые ТЯГИНЫМ и другими работниками.

На СТРОКАНА д[ело]/ф[ормуляр] было, но оно заключалось только в одной обложке.

Подс[удимый] ТЯГИН: ПРОГАЦКИИ хранил у себя к/p литературу, поэтому его освобождение оттягивали. Кроме этого, по другим оперативным соображениям оттягивали его освобождение.

Свидетель БАКАНОВ Александр Николаевич, 1898 года рождения, член ВКП(б), нач[альник] 1 [-го] спецотдела УГБ УНКВД г. Одесса, подсудимого знаю, личных счётов с ним не имел, показал:

Я был выделен в помощь 2[-му] отделению, где мне было дано дело «Бебы». На второй или третий день я добился от неё показаний. Её показания корректировались ТЯГИНЫМ и КАЛЮЖНЫМ.

По показаниям «Бебы» проходил ряд работников УГБ.

На вопросы суда свидетель БАКАНОВ ответил:

Физических мер воздействия, как я, так и ТЯГИН, к «Бебе» не применяли.

(Огл[ашается] л. д. 203, не оглашая фамилии «Бебы»).

Корректировку протокола действительно производили ТЯГИН и КАЛЮЖНЫЙ. Протокол допроса КАЛЮЖНЫЙ и ТЯГИН исправляли в сторону обвинения.

О сотрудниках «Беба» дала мне показания после того, как она была у КАЛЮЖНОГО в кабинете.

Мер физического воздействия не было, но «стойка» была часа 2-3. Она средних лет.

В процессе допроса я узнал, что «Беба» является агентом УГБ. Личного и рабочего дела у меня не было.

Ей предъявлялось обвинение в дезинформации органов НКВД.

Какие показания «Беба» давала в Киеве, мне неизвестно. Также мне не было известно, что «Беба» давала мне показания на тех сотрудников, которые с ней были знакомы по работе.

Основных фигурантов по делу допрашивал ТЯГИН, например, БЕККЕРА.

Полсуд[имый] ТЯГИН: БЕККЕРА допрашивал не я. Мужа «Бебы» допрашивал я. Протокол допроса на «Бебу» я не корректировал.

Свид. БАКАНОВ- Я утверждаю, что протокол корректировали ГЯГИН и КАЛЮЖНЫЙ.

Подсудимый! ТЯГИН: «Беба» собственноручно написала показания, где указала, что она является участницей к/p сионистской организации. Помню, что она написала показания листов на 50.

По распоряжению КАЛЮЖНОГО БАКАНОВУ было предложено допросить «Бебу» в порядке директивы № 851 /ск.

БАКАНОВУ я только сделал замечание о том, что им не все показания внесены в протокол допроса «Бебы».

Свид. БАКАНОВ: Считаю своим долгом сообщить, что несколько дней тому назад ко мне пришла РУДНЕВА - начальник отделения 1 [-го] спецотдела и заявила мне, что когда ТЯГИН бьш начальником отделения, приходил к ней в рабочий кабинет и говорил ей, что он её, РУДНЕВУ, в течение часа может сделать участницей к/p организации.

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ: Учитывая важность заявления БАКАНОВ А, вызвать дополнительно в качестве свидетеля РУДНЕВУ.

Свидетель РУДНЕВА Софья Марковна. 1896 года рождения, кандидат в члены ВКП(б), начальник отделения 1 [-го] спецотдела УГБ УНКВД г. Одесса, личных счётов с подсудимым не имела.

Подс[удимый] ТЯГИН: Были личные счёты: когда я работал нач. следственной группы в Первомайске, то из спецотдела было заслано одно дело для следственной группы. По этому поводу я писал рапорт на РУДНЕВУ.

Свидетель РУДНЕВА предупреждена об ответственности за дачу суду ложных показаний, показала:

Как-то ТЯГИН был у меня в рабочей комнате, заметил много дел и спросил: «Почему у тебя много дел?». Я ответила: «Кто виноват, если у тебя много организаций». На это ТЯГИН мне ответил: «Хочешь быть час у моего стола, и ты будешь участницей к/p организации». Меня такое заявление оперативного работника возмутило.

На вопросы суда свидетель РУДНЕВА ответила:

ТЯГИН был у меня в рабочей комнате. Разговор завели о делах. Я спросила его: «Уж больно много у тебя организаций». На что он ответил: «Хочешь ты быть один час у моего стола, и тебя сделаю участницей к/p организации».

Серьёзно или шутки ради он сказал это, я не знаю, но такое его заявление меня крайне удивило.

Подсуд[имый] ТЯГИН: Ничего подобного я РУДНЕВОЙ не говорил.

Свид. РУДНЕВА: Я поняла заявление ТЯГИНА в таком смысле, что он может поставить работу так, что любой у него может быть членом к/p организации.

Подсудимый! ТЯГИН: Я категорически отрицаю показания РУДНЕВОЙ.

Свидетель БУРКИН Николай Иванович. 1898 года рождения, исключён первичной организацией из членов ВКП(б), временно без работы. Был зам[естителем] нач[апьника] 2[-го] отдела УГБ УНКВД гор. Одесса.

Председательствующим предупреждён об ответственности за дачу суду ложных показаний.

На вопрос подс[имого! ТЯГИНА свид, БУРКИН ответил:

Когда возвратился КАЛЮЖНЫЙ с совещания [в] НКВД УССР, то провёл совещание у себя в отделе и дал контрольную цифру на арест по отделу до 2000 чел. Такое указание КАЛЮЖНЫЙ получил в Киеве.

В справках указывалось сначала наличие материалов того или иного лица, а затем указывалось, что он является участником той или иной к/p организации.

Таких случаев не было, чтобы в справках писали, что он - участник к/p организации в то время, как он им не был.

Когда был особоуполномоченный НКВД УССР т. ТВЕРДОХЛЕБЕНКО, то последнему ПЫШНЫЙ заявлял о том, что КАЛЮЖНЫЙ требовал писать в справках, что то или иное лицо, на кого выписывалась справка, — участник к/р организации, тогда как он им не был.

Свид. ПЫШНЫЙ: БУРКИН сам подписывал такие справки, и почему он отказывается и заявляет, что таких справок не было, я не знаю.

Подсудимый! ГЯГИН: 50 % справок, выписанных мною и работниками моего отделения, подписывались БУРКИНЫМ.

Свид. БУРКИН: Я подписал всего несколько справок по сионистам или бундовцам, не помню, в то время, когда КАЛЮЖНЫЙ был в отъезде.

Подтверждаю, что КАЛЮЖНЫЙ давал распоряжения ТЯГИНУ о применении физических мер воздействия к БОРИСОВУ.

Свидетель РАДОЕВ Михаил Юрьевич. 1904 года рождения, член ВКП(б), директор йодного завода, подсудимого знаю, до моего ареста личных счётов с ним не имел, показал:

Я работал секретарём Управления НКВД по Одесской области.

В 1937 году, после ареста РОЗАНОВА. быв[шего] нач[альника] У НКВД, недели через две арестовали и меня. Через месяц после ареста моё дело было направлено на Особое совещание, откуда дело было возвращено для подтверждения показаний РОЗАНОВА, данных на меня, и, если эти сведения не подтвердятся. то меня освободить.

По возвращении дела с Особого совещания, вместо проверки материала РОЗАНОВА, данного обо мне. меня причислили к к/p организации сотрудников [У]НКВД, [так же,] как ЖИТОМИРСКОГО и БОРИСОВА.

Следствие моему делу вёл ТЯГИН. и последний применял ко мне меры физического воздействия, добиваясь от меня показания о том, что я - участник к/р организации в УГБ. Сам ТЯГИН говорил ГОРИНОЙ, что РАДОЕВ, хотя и не виноват и арестован напрасно, но теперь такое время.

После освобождения и восстановления меня в партии я поехал в Москву, к Особоуполномоченному НКВД СССР, и последнему обрисовал всё положение, сказал об издевательствах надо мной ТЯГИНА. Через некоторое время ТЯГИН был арестован.

На вопросы суда свидетель РАДОЕВ ответил:

ТЯТИН избивал меня в тюрьме в присутствии ПЫШНОГО.

Подсудимый! ТЯГИН рдДОЕВА я не избивал.

Свид. ПЫШНЫЙ- В тюрьме ТЯГИН ударил РАДОЕВА стулом.

Подс[удимый] ТЯГИН- ПЫШНЫЙ только что говорил, что я ударил РАДОЕВА рукой, а теперь он говорит, что стулом.

Свид. РАДОЕВ: ТЯГИН избивал меня рукой, стулом и чем угодно. Мне тяжело сейчас всё это вспоминать, как издевался надо мной ТЯГИН, но я обо всём писал, и, вероятно, мои жалобы имеются в деле ТЯГИНА.

ПЫШНЫЙ меня не избивал.

[•••]

В 20.35 объявлен перерыв на 10 минут.

В 20.45 судзаседание объявлено продолжающимся.

[...]

В 22.00 объявлен перерыв судзаседания на 10 минут.

В 22.10 судебное заседание объявлено продолжающимся.

(В отсутствии сотрудников).

[•••]

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ: Представленный Председательствующим акт о представлении к награде знаком Почётного работника ВЧК-ОГПУ-НКВД врид. нач[аль-ника) отделения 4[-го} отдела УГБ УНКВД Одесской обл. ТЯГИНА Н.М. приобщить к делу ТЯГИНА.

Дополнить судебное следствие подсудимый больше ничем не имеет, и таковое объявлено законченным.

В 22.50 объявлен перерыв судзаседания до 10.00 25 августа.

В 10.00 25 авгу ста судебное заседание объявлено продолжающимся.

Предоставлено последнее слово подсудимому: «С 14-летнего возраста я начал свою трудовую жизнь. С 17 лет, т. е., с апреля 1923 года, по день моего ареста я беспрерывно работал в органах НКВД. Своё здоровье и знание я отдал работе.

В период борьбы с бандитизмом у меня был пробит череп, от чего я страдал припадками эпилепсии. Я - больной туберкулёзом во 2-й стадии. 15 лет я работал безупречно, и вот, на 16-й год работы в органах НКВД я стал преступником. Преступником я не был. Я проявил только политическую близорукость, такую же близорукость проявляли все работники отдела.

По распоряжению нач[альника] 2[-го] отдела КАЛЮЖНОГО я выписывал справки, корыстной цели в этом не преследовал, выдвижения по службе не добивался, а, наоборот, в силу своего здоровья просил, чтобы меня не выдвигали.

Прошу дать мне возможность возвратиться к своей семье и честно продолжать работу».

В 12.00 суд удалился в совещательную комнату.

В 13.45 суд вышел из совещательной комнаты и Председательствующим оглашён приговор и разъяснён порядок его обжалования.

ВТ ОПРЕДЕЛИЛ: Меру пресечения в отношении осуждённого ТЯТИНА до вступления приговора в законную силу оставить прежнюю - содержание под стражей.

В 13.50 судебное заседание объявлено закрытым.

Председательствуюший военный юрист 3 ранга                             Фомичев

Секретарь

техник-интендант 2 ранга                                                                   Кирюхин