Показания В. А. Ларичева «об участии Промышленной партии в подготовке интервенции против СССР». 31 октября 1930 г.
31 октября 1930 г.
[Строго секретно]
ПРОТОКОЛ ПОКАЗАНИЙ
ЛАРИЧЕВА Виктора Алексеевича от 31/Х-1930 г.
Допрошенный Нач. Секретного Отделения] ОГПУ АГРАНОВЫМ и П[ом]/нач. 3-го отделения] СООГПУ РАДЗИВИЛОВСКИМ, я показал следующее:
Об участии Промышленной партии в подготовке интервенции против СССР.
Промышленная партия, объединившая все вредительские и контрреволюционные организации Инженерно-технического центра, с самого начала своей деятельности видела в интервенции главную реальную силу, могущую привести к свержению советской власти. В силу этого деятельность различных организаций, руководимых Промышленной партией, была направлена к тому, чтобы внутри Советского Союза создать условия, облегчающие проведение интервенции вооруженными силами иностранных держав.
Деятельность Промышленной партии в этом направлении вдохновлялась заграничными кругами и прежде всего Торгово-промышленным комитетом в Париже (так наз[ываемым] Торгпромом) — являвшимся объединением бывш. собственников царской России. Торгпромом велась усиленная кампания и агитация среди заграничных кругов по обработке общественного мнения о необходимости интервенции против СССР. Но, главное, что, благодаря своим связям с крупными капиталистическими кругами, Торгпром мог оказывать влияние и на правительственную политику иностранных государств, в первую очередь Франции — и смог заручиться поддержкой милитаристически настроенных заграничных кругов.
Поскольку Торгпром являлся в то же время идейным руководителем и вдохновителем ведущейся в СССР вредительской и контрреволюционной деятельности, его политика и усилия, предпринимаемые в организации интервенции против СССР, решительным образом повлияли на направление деятельности Промышленной партии.
Более или менее определенные данные о ведущейся заграницей подготовке к интервенции против СССР были получены через видного деятеля инж[енерно]-тех[нического] центра, позднее председателя ЦК Промышленной партии — через профессора Л. К. РАМЗИНА, после его возвращения из-за границы в декабре 1927 года.
Возвратясь из-за границы, РАМЗИН сообщил наиболее видным членам тогдашнего инж[енерно]-тех[нического] центра следующие сведения о ведущейся подготовке к интервенции.
Во время его пребывания в Париже им была установлена тесная связь через РЯБУШИНСКОГО с Торгпромом, а через посредство последнего — с французским военным штабом. По сообщениям РАМЗИНА, как Торгпром, так и французский военный штаб расценивали политическую обстановку того периода как весьма благоприятную для возможности активного выступления против СССР. Разрыв дипломатических сношений СССР с Англией должен был дать решительный толчок к оформлению антисоветского блока иностранных государств — в первую очередь прибалтийских стран, Польши и Румынии, являвшихся активно действующей вооруженной силой, направленной против СССР. Но кроме этого особое внимание уделялось вовлечению в антисоветскую ориентацию Германии. Политика Франции была направлена к тому, чтобы путем давления на Германию и частично уступок со стороны б[ывшей] Антанты, обеспечить свободу действий на Востоке для Франции и ее вассалов Польши и Румынии.
В подготовке к интервенции против СССР руководящая роль определенно принадлежит Франции, как в идейном, так и в оперативном и организационном направлении всей деятельности втянутых ею в это дело иностранных государств.
Прямым же орудием интервенционистской политики Франции являлась Польша, которая должна была выступить против СССР, в том или другом союзе с Прибалтийскими странами и Румынией.
Давая характеристику политического положения того периода, РАМЗИН сообщил, что, по мнению Торгпрома и французского штаба, события могли развернуться настолько быстро, что само осуществление интервенции могло оказаться возможным в течении 1928 года.
В соответствии с этой ситуацией ими требовалось развернуть деятельность вредительских организаций внутри СССР, чтобы в решительный момент облегчить и содействовать проведению интервенции.
В результате переговоров РАМЗИНА с Торгпромом и французским военным штабом ему было поручено установить постоянную связь с французским посольством в Москве, чтобы через него вести все деловые сношения с заграничными кругами и в частности по вопросу о подготовке к интервенции.
С этого времени руководство связями с заграницей, т. е. с Торгпромом и французским военным штабом было сосредоточено в руках РАМЗИНА.
Все переговоры о подготовке к интервенции велись лично РАМЗИНЫМ через посредство секретаря французского посольства РЕНЬО. Кроме РАМЗИНА связь с РЕНЬО была и у КАЛИННИКОВА, на квартире которого я однажды (осенью 1928 г.) видел РЕНЬО. Через РЕНЬО КАЛИННИКОВЫМ передавались сведения и данные по подготовке экономической блокады против СССР, инициатором которой также являлась Франция.
Меня РАМЗИН весной 1928 г. (в конце апреля или начале мая) познакомил с сотрудником французского посольства — с КЮФЕРОМ. Свидание было на квартире РАМЗИНА у него в кабинете часов около 11 вечера. По указанию РАМЗИНА с КЮФЕРОМ я должен был поддерживать связь для получения переписки и денег от Торгпрома, а также для обратной передачи посылаемых промышленной партией сведений и ответов по отдельным запросам французского посольства. Деньги и переписка доставлялись КЮФЕРОМ ко мне или РАМЗИНУ на квартиру обычно вечером ок[оло] 11 час. Чтобы увеличить круг лиц, через которых могли идти сношения[,] и не возбуждать подозрений частыми посещениями одного лица — я познакомил КЮФЕРА с КАЛИННИКОВЫМ в ноябре 1928 г., во время одного из посещений моей квартиры КЮФЕРОМ.
Полученные через РАМЗИНА по его возвращении из-за границы определенные данные и директивы от Торгпрома и французского штаба, создали среди членов тогдашнего инж[енерно]-тех[нического] центра определенную уверенность, что проведение интервенции является вполне возможным и даже близким к осуществлению. Руководящей нитью вредительской деятельности, ведшейся в разных отраслях нар[одного] х[озяйст]ва, при таком положении стала подготовка общего кризиса внутри страны, как средства[,] наиболее облегчающего осуществление интервенции.
Однако позднее, т. е. летом 1928 г.[,] РАМЗИНЫМ было получено сообщение, что предполагавшийся срок интервенции на 1928 г. не может быть осуществлен, в силу целого ряда обстоятельств и должен быть отодвинут. Подтверждение этого сообщения было нами получено во время нашей — моей и РАМЗИНА — заграничной командировки в сентябреоктябре 1928 года — на Международную Энергетическую конференцию в Лондоне. На возвратном пути мы были в Париже. По приезде в Париж (7 или 8 октября [19]28 г.) мы посетили председателя Торгпрома ДЕНИСОВА для переговоров о положении нашей организации и направлении нашей деятельности. На этом совещании у ДЕНИСОВА, на котором присутствовали и другие представители Торгпрома (РЯБУШИНСКИЙ, НОБЕЛЬ, ГУСАКОВ, СТАРИНКЕВИЧ), РАМЗИНЫМ был сделан доклад об общем положении дел в Промышленной партии и, в частности, по вопросу о ведущейся подготовке к интервенции внутри Союза. В своем докладе РАМЗИН отметил, что общее направление вредительской деятельности, ведущейся в разных отраслях промышленности и на транспортер имеет целью и задачей дезорганизацию их внутренняго состояния и подготовку общаго кризиса, но при этом он указал, что ближайший момент не является благоприятным для осуществления интервенции. Положение же Промышленной партии, в связи с провалом вредительских организаций в каменно-угольной промышленности (Шахтинское дело) и на транспорте, осложнилось, т. к. усиление бдительности Советского правительства чрезвычайно затрудняет дальнейшую деятельность вредительских организаций на местах. Им отмечалась также необходимость перестройки работы Промышленной партии и усиление ее воздействия на работу центральных органов и планирование.
ДЕНИСОВ нам указал, что, действительно, данный момент является неблагоприятным и с внешне-политической стороны для открытого выступления против СССР и что срок интервенции должен быть отодвинут, примерно, на 1930 г. Однако он особенно подчеркнул, что сам по себе вопрос об интервенции ни в коем случае не снимается, а наоборот — становится все более и более актуальным, благодаря тем мероприятиям, которые предпринимаются и проводятся французским правительством, в согласии с другими заинтересованными странами. Он сообщил нам, что Торгпром в своей деятельности среди иностранных кругов и в направлении деятельности нашей Промышленной партии имеет определенную поддержку со стороны французского правительства, а со стороны французского военного штаба заверения и указания о необходимости дальнейшей работы по подготовке к интервенции внутри СССР, через нашу организацию. Поэтому ДЕНИСОВ предлагал нам, невзирая на провал указанных организаций, усилить нашу работу внутри СССР, соответственным образом ее перестроив и направив особое внимание на срыв металлоснабжения, как важнейшаго звена в обороне страны. Вопроса же о мероприятиях по подготовке к интервенции, проводимых за границей и в частности Францией, ДЕНИСОВ в этом совещании не касался, а предложил РАМЗИНУ обсудить этот вопрос отдельно.
На следующий день у РАМЗИНА состоялось свидание с председателем Торгпрома ДЕНИСОВЫМ, белоэмигрантским генералом ЛУКОМСКИМ и представителем французского штаба ЖАНВИЛЬ (фамилию эту мне назвал РАМЗИН). Из рассказа РАМЗИНА об этом совещании мне известно следующее. Ему было прежде всего указано, что сложность политической обстановки заграницей, в особенности двойственная политика Германии, а также позиция, занимаемая Литвой в отношении Польши, делают немедленное выступление против СССР несвоевременным. Для обеспечения успеха проведения интервенции нужна более тщательная подготовка как всей политической обстановки, так в особенности организационно-технической стороны. Поэтому срок интервенции французским штабом намечается на 1930 г. Далее, по вопросу организационно-технической подготовки к интервенции, РАМЗИН сообщил мне, что этим делом ведает специальная комиссия под председательством генерала французского штаба ЖАНЕН. Главные усилия французского штаба направлены на организацию и вооружение военных сил Польши и Румынии. Кроме того[,] усиленным темпом ведется подготовка и формирование экспедиционного корпуса из белоэмигрантских сил, осуществляемая также при материальной и финансовой помощи французского штаба. Руководство этим корпусом предполагается поручить генералу ЛУКОМСКОМУ.
Вечером этого же дня РАМЗИН должен был иметь свидание с полковником французского штаба РИШАР у него на квартире. На это свидание он пригласил поехать и меня. Во время этого свидания разговор шел на французском языке, которого я не знаю, поэтому о его результатах могу сообщить лишь со слов РАМЗИНА. Он мне передал, что полковник РИШАР опять[-]таки уверял его, что французские военные круги определенно поддерживают интервенцию против СССР и не только поддерживают, но и принимают активные шаги по ее подготовке. В частности, он указал, что французским штабом осуществляется полная техническая подготовка польской и румынских армий, как путем инструкторской деятельности, так и непосредственно материально-технического их снабжения. Французский штаб через соответствующие правительства ведет определенную линию, чтобы расширить свое влияние и на подготовку армий других прибалтийских стран и добивается подчинения их общему руководству французского штаба. С своей стороны полк[овник] РИШАР интересовался нашей работой, в особенности положением военной и химической промышленности и просил РАМЗИНА доставлять в дальнейшем необходимые сведения о их работе. Кроме того, его интересовали также объекты нового строительства, могущие иметь оборонное значение, намеченные к осуществлению в СССР в ближайшие годы.
Из этих бесед с представителями Торгпрома и французских военных кругов вытекало, что французское правительство, под воздействием капиталистических и милитаристических кругов, занимает непримиримую позицию против Советского Союза и является вдохновителем политики интервенции против СССР, фактическим же руководителем по подготовке к ней является французский военный штаб. Отсюда вытекала и политика поддержки французским правительством деятельности Торгпрома как заграницей, так и внутри СССР через Промышленную партию.
По возвращении из этой поездки заграницу, РАМЗИНЫМ и мной в отдельных совещаниях с видными членами Промышленной партии было сообщено о ведущейся подготовке к интервенции заграницей.
В отношении общего направления деятельности вредительских организаций внутри СССР на этих совещаниях было принято, что помимо общей задержки развития народного хозяйства, основной задачей является подготовка кризиса в важнейших отраслях нар[одного] х[озяйст]ва, особенно по линии металла, топливо-снабжения и транспорта. В соответствии с директивами Торгпрома ХРЕННИКОВУ и КАЛИННИКОВУ было поручено добиться при составлении планов развития металло-промышленности диспропорции в ее развитии, именно в тех отраслях машиностроения, которые могут иметь значение для обороны.
Наряду с этим напряженное положение с топливом, задержка нового строительства и недостаток транспортных средств должны составлять основные моменты кризисного состояния страны в период интервенции.
Поскольку в период ноябрь-март [19]28/29 г. в центре внимания правительства и важнейших учреждений была работа по составлению пятилетнего плана, сюда был перенесен центр тяжести вредительской деятельности промышленной партии.
Основная директива, данная членам различных организаций[,] состояла в том, чтобы 1930 год явился годом наибольшего кризиса, благодаря диспропорции в развитии отдельных отраслей.
Этому положению способствовало и то, что в 1930 году большинство начинаемых строительством новых крупных предприятий могло быть окончено, а развитие производства старых предприятий имело ограниченные возможности благодаря задержке их внутренних элементов производства.
В проведении вредительской деятельности при составлении 5-ти летнего плана Промышленная партия имела крупного союзника в лице большого круга контр-революционных экономистов, занимавших руководящие должности в разных учреждениях. Проэктируемые ими темпы развития сельского хозяйства и даваемые задания по выпуску предметов широкого потребления делали ясным для Промышленной партии, что уже в ближайшие годы вполне возможны серьезные затруднения в продовольственном снабжении и возможность быстрого его расстройства (при отсутствии резервов) в период военных действий. Это обстоятельство учитывалось, как один из важнейших моментов при подготовке к интервенции.
О принимаемых Промышленной Партией мероприятиях, по общему направлению вредительской деятельности и их значению для интервенции, ставился в известность Торгпром и получалось одобрение им нашей деятельности при проведении пятилетки.
Возникший летом 1929 г. конфликт на Восточно-Китайской ж. д.[,] как я узнал от РАМЗИНА и КАЛИННИКОВА, являлся диверсионным шагом со стороны иностранных военных кругов, предпринятый, главным образом, под давлением французского штаба. Этим выступлением предполагалось, с одной стороны[,] выяснить наши мобилизационные возможности и боеспособность красной армии, а с другой стороны выявить отношение широких кругов населения к вопросу о возможности войны и о степени прочности советской власти и ее влияния на рабочую и крестьянскую массу в моменты внутренних и внешних затруднений.
Неудача иностранных военных и дипломатических кругов в этом вопросе в значительной мере объяснялась нами как результат высокой подготовки нашего военного командования и показала, что красная армия представляет огромную силу, с которой необходимо серьезно считаться при решении вопроса об интервенции.
Создавшееся положение вызвало еще большее озлобление в иностранных кругах против СССР, но с другой стороны вынудило вернуться к вопросу о пересмотре возможного срока интервенции, отложив ранее намечавшийся срок с 1930 г. по крайней мере на год. Об этом указывалось в письмах Торгпрома в конце 1929 г. Кроме того[,] при личных переговорах РАМЗИНА и КАЛИННИКОВА с РЕНЬО в ноябре 1929 г. им было сообщено[,] что французское посольство так же считает необходимым пересмотреть вопрос о сроке интервенции.
В конце 1929 г. РАМЗИН нам сообщил, что ему удалось видет[ь]ся лично с французским послом ЭРБЕТ[Т]ОМ (где, он не сказал). При этом свидании Эрбе[т]т указал, что события показали, что наша работа по линии технической подготовки к интервенции внутри страны является недостаточной и предложил расширить ее путем охвата частей красной армии и организацией военного ядра в Промышленной партии. Задачами его должно быть получение и передача иностранным штабам более точных сведений о состоянии различных частей красной армии и, самое главное, вовлечение в работу по подготовке к интервенции военных специалистов, которые активно противодействовали бы ведущейся технической и политической подготовке армии и содействовали бы ее разложению.
Без надежной опоры в частях красной армии в лице контр-революционных организаций, и без руководства их деятельностью, наша работа по подготовке к интервенции была явно недостаточной. Такова была точка зрения РАМЗИНА, которая явилась следствием указаний[,] данных ему ЭРБЕТ[Т]ОМ. Этот вопрос в январе м[еся]це 1930 г. им был поставлен перед ЦК Промышленной партии, как очередная важнейшая работа по подготовке к интервенции.
По сообщению РАМЗИНА[,] вынужденная отсрочка интервенции[,] однако[,] не меняла принципиального отношения Франции к вопросу об интервенции, как в общем оставался неизменным и план выступления интервентов. По[-]прежнему инициатива выступления будет за Польшей и Румынией. Как на возможность такого выступления РАМЗИН указывал, что Польша, путем открытого захвата Литвы (продолжающей свою советскую ориентацию) создаст международный конфликт, в который должен быть вовлечен и СССР, что и приведет к вооруженному столкновению и будет началом осуществления плана интервенции и экономической блокады СССР.
Записал собственноручно ЛАРИЧЕВ.
Допросил: НАЧСООГПУ АГРАНОВ и
ПОМ. НАЧ. 3 ОТДЕЛЕНИЯ] СО ОГПУ РАДЗИВИЛОВСКИЙ.
Д. 355. Л. 50-60. Заверенная машинописная копия того времени. Протокол допроса В. А. Ларичева был направлен в ЦК ВКП(б) на имя И. В. Сталина 1 ноября 1930 г. одновременно с протоколами допросов Рамзина, Калинникова, Чарновского, Очкина и Соловьева от 31/Х-1930 г. (см. легенду к док. № 355-1).
ЦА ФСБ РФ. Ф. Р-42280. Т. 10. Л. 121-126 об. Машинописная копия того времени, заверенная Кошеверовым.