Показания Н. Ф. Чарновского «об отношении» «Промпартии» к интервенции и сроках ее проведения, связях с французским посольством в Москве. 16 октября 1930 г.
16 октября 1930 г.
[Строго секретно]
ПОКАЗАНИЯ
профессора ЧАРНОВСКОГО. Н. Ф. от 16/Х-30 г.
Допрошенный нач. секретного отдела ОГПУ Аграновым и пом. нач. 3 отделения СО ОГПУ Радзивиловским, я показал следующее:
1. Об отношении Промышленной Партии (вредительского инженерного центра) к интервенции против СССР.
Вредительский Инженерно-Промышленный центр, или Промышленная Партия, в которую он сформировался, в деле свержения советской власти ставил свою ставку с 1927 г. главным образом, на военную интервенцию, всеми путями стремясь к выяснению перспектив в этом направлении и сроков ее подготовки и реализации через своих наиболее осведомленных сочленов. В начале 1926 г. задачи информации и связи Промышленной Партии с заграничными кругами, заинтересованными в интервенции, выполняли ПАЛЬЧИНСКИЙ и РАБИНОВИЧ, инициаторы создания вредительского Инженерно-Промышленного Центра, ядра будущей Промышленной Партии. ПАЛЬЧИНСКИЙ имел связь с правительственными кругами Франции, поддерживая их с помощью близких ему кругов — объединения бывших русских промышленников в Париже, так называемого «Торгпрома», в т[ом] числе через бывших фабрикантов КОНОВАЛОВА и РЯБУШИНСКОГО. РАБИНОВИЧ имел связь с тем же Торгпромом, в частности — с бывшими владельцами и акционерами угольных копей и банковыми деятелями, в качестве таковых имевшими вес и за рубежом (Каминка, Дворжанчик). ПАЛЬЧИНСКИЙ и РАБИНОВИЧ через члена вредительского Инженерно-Промышленного Центра и фактического ея руководителя ХРЕННИКОВА, а также через друг[их] членов центра сообщали о надеждах бывш. промышленников на военную интервенцию, осуществляемую военными силами Польши, Румынии и других лимитрофных государств, опираясь на помощь Франции и при поддержке Англии, при чем Франции должна была принадлежать в этом деле главная инициативная и руководящая роль, с оказанием широкой военно-технической помощи.
После ареста ПАЛЬЧИНСКОГО, ХРЕННИКОВ — глава вредительского] Инженерного Центра — восстановил связи с указанными заграничными кругами во время своих заграничных командировок, о чем и сообщил членам Центрального Комитета Промышленной Партии, представлявшим в этом Центр[альном] Комитете отраслевые группы промышленности — топливной, энергетической, металлургической, машиностроительной, химической и т. д. Не созывая для этого сообщения специального совещания членов Центр[ального] Комитета, ХРЕННИКОВ сообщал об этом отдельным членам Центр. Комитета при встречах, от случая к случаю. В частности — мне, а также КУТСКОМУ и М[И]ЛЮКОВУ ХРЕННИКОВ впервые сообщил о своих заграничных связях в 1927 г. весною, в купе вагона по дороге в Ленинград на очередную сессию Гипромеза. ХРЕННИКОВ рассказал нам о своей связи в Париже с инж. МЕЩЕРСКИМ, бывшим главою заводов Сормово-Коломна-Кулебаки-Выкса, а также о свиданиях в Париже с Рябушинским, Коноваловым и другими членами Торгпрома. Надежды на интервенцию, питаемые этими промышленниками, основывались на личных переговорах их с представителем французского правительства Брианом и с французским генеральным штабом.
При этом ХРЕННИКОВ называл имена генералов ВЕРТЕЛО, ВЕЙГАНДА, ЖАНЕНА и др. Объединение Торгпрома, рассматривая себя, как общий центр руководства промышленной партией за рубежом и внутри СССР, предложило ХРЕННИКОВУ, по его словам, денежную субсидию для поддержания соответствующих настроений среди бывших служащих заводов и фабрик в СССР, принадлежавших до революции промышленникам, объединенным ныне в Торгпроме. Целью субсидирования было в первую очередь сохранение бывших кадров служащих и поддержание в них тенденций к возвращению предприятий, национализированных соввластью, прежним владельцам. Затем, во[-]вторых, проведение вредительских действий в трестах и на заводах. Таким образом, установивши связи с бывшими владельцами и с кругами, способными активно поддержать интервенцию, «Промышленная Партия» видела в интервенции основное и конечное средство к свержению соввласти. Этой конечной цели должно было способствовать проведение вредительским Инженерным Центром (Промышленной Партией) вредительства в различных отраслях народн[ого] хоз[яйст]ва и промышленности — путем создания диспропорций при выполнении плана реконструкции по обслуживающим друг друга отраслям, углублению продовольственного, транспортного, топливного <кризиса> и в прочих отраслях хозяйства СССР. В таком направлении, по сообщению ХРЕННИКОВА, были даны также директивы и со стороны зарубежного объединения промышленников — Торгпрома, принятые инженерным вредит[ельским] центром (Пром. Партией).
Это сообщение ХРЕННИКОВА было впоследствии значительно заполнено проф. РАМЗИНЫМ, впоследствии заступившим место ХРЕННИКОВА в Пром. Партии, который уже с 1927 г., со времени своей поездки во Францию и в Америку, в Париже возобновил свои прежние связи с бывшими владельцами промышленной собственности в бывшей России, в том числе с Рябушинским и Коноваловым. РАМЗИН по возвращении из-за границы в конце 1927 г. в одной из бесед в кабинете КАЛИННИКОВА в Госплане сообщил также о свидании своем у Рябушинского не только с бывшими русскими промышленниками, но и с представителями французского генерального штаба, называя имена генералов Вертело, Вейпганда, Жанена, как наиболее активных сторонников интервенции в СССР, а также имя русского бывшего генерала ЛУКОМСКОГО. При этом свидании РАМЗИН информировал собравшихся у Рябушинского лиц о положении в различных отраслях хозяйства и строительства в СССР и об ожидаемых затруднениях при выполнении планов их реконструкции, а собравшиеся у РЯБУШИНСКОГО промышленники и военные, с своей стороны, сообщали о планах интервенции, как-то: начало ее в форме пограничных инцидентов, спровоцированных на румынской границе, переход от этих инцидентов к военным действиям, вмешательство Польши в качестве союзницы Румынии; действия на море и побережье — десантные операции против Ленинграда, поддерживаемые воздушными силами и т. д. Таким образом, в соответствии с развитой в этом направлении программой военного наступления, директивы, полученные ранее ХРЕННИКОВЫМ, значительно расширялись и были дополнены в направлении содействия интервенции, которое должно было последовать в форме соответствующих мер военного значения.
На основании полученных РАМЗИНЫМ в этот раз и дополненных позднее указаний от того же Торгпрома и французских военных специалистов, РАМЗИН представляет в 1929 г., осенью, членам центрального комитета Промышленной Партии предварительный, а несколько позднее детально разработанный им план военной организации в Промышленной Партии. Эта военная организация должна была служить целям диверсионных действий в момент интервенции, поддержке восстаний, завладению важнейшими пунктами связи и сообщений и т. д. В этом отношении, по сообщениям как ХРЕННИКОВА, так и РАМЗИНА, в империалистических странах, в особенности во Франции, а отчасти и в Англии, имелись надежды на отторжение окраин: Грузии, Украины — с помощью подготовленных восстаний. Наконец, по сообщению РАМЗИНА, с той же целью, в виде пробного шара, китайские военные круги в Ман[ь]чжурии подстрекались к завладению Кит[айской] Вост[очной] ж. д. Это отторжение могло бы, в случае слабой подготовленности военных сил СССР, привести к вооруженному столкновению, выгодному для Китая, а затем ко вмешательству держав [и] последующей интервенции. Возлагались также надежды на дезорганизацию военно-обороночной способности СССР в результате вредительских мер в области военной промышленности.
Как известно, своевременно принятыми мерами указанный конфликт на КВЖД ликвидирован в пользу СССР и вмешательство оказалось запоздалым. Точно также не оправдались надежды на отложение указанных окраин.
2. О моменте, намеченном для начала интервенции.
Начало интервенции, в соответствии с сообщением РАМЗИНА, основанном на полученных им из Торгпрома в Париже данных, намечалось на лето 1930 г. К этому сроку, как думалось зарубежным организациям и кругам французского генерального штаба, достигнут максимальных размеров трудности в отрасли промышленности и всего хозяйства в СССР. Ожидалось значительное ослабление хозяйственной и военно-обороночной мощи страны, последнее благодаря вредительству в военной промышленности, затем понижение боеспособности Красной армии — благодаря вредительству в инженерно-технических частях войск, наконец, при общем параличе всей хозяйственной жизни в стране — диверсионные отзывы и всякого рода катастрофы на обороночном фронте. К этому же моменту приурочивалось усиление восстаний на окраинах в Грузии, на Украине и в других местах, в связи с проведением коллективизации.
Однако, эти общие надежды среди вредительской] организации инженерного центра Промышленной Партии и среди иностранных и эмигрантских интервенционистских кругов не оправдались, в том числе опыт на КВЖД дал доказательство обратного — усиления боеспособности частей Красной армии. Пришлось намечать момент интервенции на более дальний срок. Такому отдалению срока, как сообщал РАМЗИН, способствовал также ход внешне-политических комбинаций в отношениях между Францией и Германией, в связи с попыткой Франции оторвать Германию от существующих договорных отношений с СССР и с попыткой ликвидировать Литву, как государство, введя ее в состав Польши. Неудача этих планов, выяснившаяся к лету 1930 года, также затянула и отдалила момент начала интервенции, о чем РАМЗИН имел сведения при поездке его на международный конгресс в июне сего года в Берлин. Там РАМЗИНУ по его сообщению удалось вновь встретиться с представителями эмигрантских промышленных кругов Торгпрома и получить от них соответствующие информации. Таким образом, на основании этих информаций, момент военной интервенции откладывался на год, до лета 1931 г. Этот год представлялся благоприятным в двух отношениях: во[-]первых[,] по предсказаниям некоторых агрономов этот именно год ожидается неурожайным для СССР; во[-]вторых, с этим годом совпадают, как думают в Торгпроме на основании дополнительных данных, полученных от РАМЗИНА о ходе реконструкции, максимальные затруднения финансового характера по импортным заявкам, сосредоточиваемым, в виду запоздания многих закупок, на период 1931 г. Кроме того, в связи с политическим положением внутри Германии и Англии, ожидалась лучшая для интервенционистов политическая конъюнктура в Европе именно в 1931 г.
3. О связях Промышл[енной] Партиичерез РАМЗИНА с французским посольством в Москве.
По сообщению, полученному мною от члена Центр. Комитета Пром. Партии инженера ЛАРИЧЕВА в Госплане весною 1930 г., РАМЗИН в беседе с членами центрального комитета Промпартии ЛАРИЧЕВЫМ, ФЕДОТОВЫМ, в кабинете КАЛИННИКОВА в Госплане СССР информировал собравшихся членов Центрального Комитета о своих связях и переговорах с представителями французской миссии в Москве. В частности, он назвал из представителей миссии следующих лиц, с которыми он непосредственно имеет связь — атташе по коммерческой части посольства г. КЮФЕР, секретаря посольства г. РЕНЬО, с которым он, РАМЗИН, виделся у себя на квартире; также он сообщил о свидании своем с секретарем британской миссии в Москве г. ПАТРИК. Свидания эти использовывались для взаимной информации. РАМЗИН подробно и с цифровыми данными на руках информировал членов посольства о состоянии отраслей нашего хозяйства и о строительстве в этих отраслях, отмечая наличные или будущие затруднения; члены посольства информировали РАМЗИНА о деталях в отношении планов интервенции, о возможном сроке ее, а также передавали переписку, следующую на имя РАМЗИНА, как лица, возглавляющего вредительскую работу Промпартии, из-за границы. Как уже указывалось, об окончательной отсрочке интервенции РАМЗИН узнал в Берлине; предварительно он же был предупрежден об этом через указанных представителей французской миссии.
Н.ЧАРНОВСКИЙ.
17/Х-[19]30 г.
ДОПРОСИЛИ: НАЧ. СО ОГПУ АГРАНОВ
ПОМ. НАЧ. 3 СО ОГПУ РАДЗИВИЛОВСКИЙ
Д. 354. Л. 53-59. (А) Заверенная машинописная копия того времени; дата подписи протокола «17/Х-ЗО г.» не совпадает с датой допроса «16/Х-30 г.». На Л. 53 вверху — штамп с вписанными от руки данными о распечатке (50 экз.) текста и датой «19.X.1930 г.», подпись-автограф Хряпкиной. Рядом штамп о рассылке документа (номер и дата отсутствуют). Показания Н. Ф. Чарновского были направлены «для сведения» членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК ВКП(б) и членам Президиума ЦКК ВКП(б) 19 октября 1930 г. наряду с копиями протоколов допросов Евреинова от 1.Х.30 г. («о террористической организации промпартии»); Рамзина, Калинникова, Ларичева, Предтеченского, Соловьева, Мюллера, Кирпотенко от 16 и 17.Х.30 г. — «по вопросу об интервенции». (Копия сопроводительного письма на Л. 1; см. легенду к док. № 354-1 «Показания Е. Ф. Евреинова [...]».)
Д. 355. Л. 61-68. (Б) Заверенная машинописная копия того времени, экземпляр другой машинописной закладки (см. док. № 355-4). Данный экземпляр показаний Н. Ф. Чарновского был включен в «подборку» протоколов допросов «по вопросу об интервенции» (Рамзина, Калинникова, Ларичева, Очкина и Соловьева), имеющих общее оглавление и датировку (31 октября 1931 г.), направлен в ЦК ВКП(б) на имя И. В. Сталина 1 ноября 1930 г. (Д. 355. Л. 1, 2). Помимо зафиксированных в подстрочных примечаниях стилистических и содержательных разночтений имеются различия в написании отдельных слов (ее — ея, строчные или прописные буквы, в кавычках или без), аббревиатур (С.С.С.Р. — СССР), расстановке знаков препинания и абзацев, а также в оформлении текста (например, подписи следователей в конце документа) и т. п.
ЦА ФСБ РФ. Ф. Р-42280. Т. 2. Л. 172-174. Показания Н. Ф. Чарновского от 16 октября 1930 г. об отношении «Промпартии» к интервенции, написанные им собственноручно с заверительной подписью внизу каждого листа. Данные о том, кто вел допрос, отсутствуют. В деле (Л. 228) имеются также показания Н. Ф. Чарновского от 17 октября 1930 г. «О связях с польской миссией», написанные им собственноручно (в продолжение предыдущих). Вверху листа другим почерком написано «Протокол допроса Н. Ф. Чарновского от 17/Х-30 г.»