Письмо бывшего секретаря Военной коллегии Верховного суда СССР А.А. Батнера в ЦК КПСС о рассмотрении Военной коллегией Верховного суда СССР в 1934 г. дела об убийстве С.М. Кирова. 22 марта 1956 г.
22 марта 1956 г.
Сов. секретно
В КОМИТЕТ ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КПСС
от БАТНЕРА Александра Александровича (б. члена КПСС с 1932 г. по 1946 год).
В связи с рассмотрением Военной коллегией Верхсуда СССР в 1934 году дела о злодейском*убийстве С.М. Кирова мне известно следующее.
В декабре 1934 г. Председателем Военной коллегии Ульрихом я был назначен секретарем судебного заседания по этому делу. Для работы по предварительному изучению судом материалов дела в Ленинграде была отведена комната в здании УНКВД. Я видел, что по коридорам этого здания ходит много сотрудников НКВД и происходит какая-то суматоха. Из аппарата НКВД материалы дела поступали через прокурора Вышинского к Ульриху не сразу, а частями. Из-за такого поступления материалов Ульрих, как я видел, сильно нервничал. По приказанию Ульриха я должен был вручить копию обвинительного заключения Николаеву. К Ульриху пришли сотрудники НКВД и проводили меня по коридорам этого здания в какой-то очень большой кабинет, куда приведут арестованного Николаева. Они ушли и оставили меня в кабинете. Вскоре открылась дверь и показалась группа сотрудников (4—5 чел.), которые держали руками находящегося среди них арестованного. Он был человеком маленького роста и [с] большой шевелюрой, сильно всклокоченной. На меня эта группа произвела впечатление какого-то клубка, сразу ввалившегося в кабинет. Один из сотрудников спереди группы пятился к столу в моем направлении задом и тоже держал арестованного. Подведя к столу, сотрудники усадили арестованного в кресло и встали вокруг его. Все они, т.е. сотрудники и арестованный, тяжело дышали, как будто до этого бежали. Сам арестованный производил впечатление человека, которого измотали (другого выражения я не подыщу). Он все оглядывался на стоящих вокруг него сотрудников. Я ему сказал, что являюсь секретарем суда и кратким опросом (фамилия, имя, отчество, год рождения и место рождения) установил, что арестованный является Николаевым. Я предложил ему расписаться в получении копии обвин. заключения, он расписался и копию заключения положил к себе в карман. После этого Николаева сразу увели. Обо всей этой обстановке вручения копии заключения я доложил Ульриху и о том, что сотрудники, приводившие Николаева, по-моему, как мне показалось, боялись, кабы он чего над собой не сделал.
На следующий день началось судебное заседание в здании Военного трибунала округа. При всем моем желании я никак сейчас не могу вспомнить, как вели подсудимые себя на судебном заседании. Все их показания были точно записаны в протоколе. Помню, что напротив скамьи подсудимых на стене висел большой портрет С.М. Кирова. Во время перерывов подсудимых конвой уводил в другое помещение. Что в этом помещении происходило, я не знаю, т.к. там не был. В зале суда был народ. Мне говорили, что это представители партийных и советских организаций Ленинграда. Прокурор Вышинский все время присутствовал на суде.
Хорошо помню, что после того, как Ульрих зачитал приговор, Николаев крикнул: «Как жестоко!», а Мандельштам просил Вышинского разрешить ему свидание с его родственниками. Кто из судей писал приговор, не помню.
На поставленный мне вопрос отвечаю, что Ульрих, насколько я его могу знать, производил впечатление человека, постоянно боявшегося, как бы не испортить взаимоотношения с органами НКВД. Конечно, он мне об этом не говорил (я ведь был техническим работником), но это чувствовалось по его действиям и отдельным высказываниям.
Мой адрес: домашний — ул. Куйбышева, 10/2, кв. 3.
служебный — Курский вокзал Москвы, можно вызвать через нач. вокзала.
Тел. Е6-56-10.
Батнер
Верно: А. Кузнецов