Неправленая стенограмма выступления И.В. Сталина на заседании Политбюро. 18 марта 1926 г.

Рыков. Слово имеет тов. Сталин. Может быть, разрешите дальше держаться регламента?

Сталин. Я взял слово потому, что с заявлением тов. Зиновьева не могу согласиться. Тов. Каменев говорит, что формально стоит вопрос так, что Политбюро либо должен отменить решение... (не слышно), а вот насколько целесообразно снятие тов. Зиновьева. Я говорю, что нельзя формально направлять решение пленума Ленинградского губкома, нецелесообразно было бы. В чем состоит нецелесообразность, ошибка этого предложения, чтобы исправить решение? В том, что ежели тов. Зиновьев останется во главе Совета, он может вновь всю ленинградскую организацию превратить в таран для удара против ЦК. Почему я говорю о двух центрах? Было два центра, два органа печати, две организации: ленинградская и ЦК, и самое резкое столкновение этих двух центров формально выразилось на съезде. Ленинградская организация оказалась в тылу у большинства. Я утверждаю, что такое положение в нашей партии, стоящей у власти, сколько-нибудь времени продолжаться не может. Не может управлять страной и пролетариатом партия, которая имеет в своем тылу, по милости руководителей ленинградской организации, такую организацию, склочную организацию, как ленинградская организация. С этой точки зрения я рассматриваю вопрос о целесообразности снятия тов. Зиновьева. Я полагаю...

Каменев. Тогда придется переменить аргументацию.

Сталин. Почему вопрос этот фактически предрешен, оставить тов. Зиновьева во главе ленинградской организации — это значит либо расколоть ленинградскую организацию и часть восстановить против ЦК, либо всю организацию привести в замешательство. Вы ее повели против партии, против съезда — это факт. Что такое содоклад, что такое ваша особая резолюция, которую вы выносили, как не обычные, которые выставились, когда состояли в одной партии с меньшевиками. Вы на раскол шли. Или вы этого не понимали? Вы не всегда сознаете, что делаете. Что это двоецентрие обострилось и стало для всех ясно.

Ворошилов. Когда началось?

Сталин. Началось года полтора тому назад, об этом нечего говорить. Что такое положение терпеть нельзя, что это понимают ленинградские рабочие — тоже ясно, что они круто повернули против руководителей, это тоже факт не случайный. Вот почему мое мнение о целесообразности снятия тов. Зиновьева. Мы этим оградим партию от всяких попыток в будущем.

О методах Ленина. Ленин никогда крутых мер не предлагал. Нет, товарищи, я должен все сказать. В октябрьские дни, в пору ошибок Каменева и Зиновьева, Ленин 7 раз предлагал исключить из партии того или другого, кто стоял против этого? В ЦК, я помню настроение ЦК, когда мы Ленину посылали свое решение, чтобы он не настаивал на этом, чтобы он не обращался к партии, ибо он хотел обратиться к партии. Есть письмо об этом к партии большевиков об исключении их. Я с товарищами Троцким и Дзержинским настаивал против этого, и большинство ЦК не дало провести этого. Вот мнение тов. Ленина, когда он ставил ошибки серьезно, когда шел более решительно, чем мы это делаем сейчас.

Голоса. А исключение Шляпникова, а вопрос о Томском?

Сталин. Демократизм тов. Каменева и Зиновьева. У нас размолвки начались с того, что Зиновьев ударил по вопросу о Троцком. Это ясно. Мы имеем резолюцию Ленинградского губкома о том, чтобы исключить тов. Троцкого из партии, разве это не факт? Мы спорили с ним. Эта резолюция у нас есть, я могу ее доставить сейчас если хотите. И другая резолюция, чтобы этот пункт был выключен, и он был выключен. Пункт о применении 7-го пункта резолюции X съезда об исключении. И выходит, что большинство ЦК, те люди, которые сохраняли большинство, говорили наоборот, не давали до конца доводить пресечение.

О дискуссии. Такой дискуссии, которая была перед съездом и на съезде, я в истории партии не видел. Может быть, можно будет, хотя в такой развернутой форме дискуссия не была, это по вопросу о Брестском мире с Бухариным, но тогда партия стояла перед расколом. Большую дискуссию я не знаю, возьмите большей дискуссии* (*Так в документе.). Возьмите протокол, тысяча страниц, половина его, больше половины посвящена дискуссии. Вы читали, знаете хорошо, а после съезда, конечно, не было такого случая, чтобы члены ЦК, ЦКК после решения съезда выступали против этого, они должны проводить решение съезда, если этого не будет, то это будет не партия, а каша. Вы всегда можете выступать, защищать решения съезда, всегда, никто рта не закрывал. Вы должны привести в порядок партию, вы должны ее поддержать.

Насчет того, что разогнали бюро коллектива, это самое интересное и самое, я бы сказал, опасное во взгляде тов. Зиновьева и Каменева. Не понимают они, что случилось, не понимают совершившегося отрыва, не понимают, почему легко удалось поднять ленинградскую организацию против старой верхушки. Вы думаете, благодаря речам Калинина и Молотова только? Ничего подобного...* (*Имеется помета стенографистки: «Реплики Зиновьева не слышно».)

Сталин. Я прошу насчет намеков воздержаться, и тот и другой великолепно вели работу. А потому что наша съездовская кампания совпала с тем напором демократизма, внезапного демократизма, который там проявился. Она преломилась так, что, слава богу, мы можем говорить, можем переизбирать. А как раньше было? Держались как околодочные* (*Так в документе. Правильно «околоточный».), не давали собираться, разгоняли уже собранные собрания. Это факт. Только потому, что наша съездовская кампания по вопросам решения съезда совпала с этим пониманием минимума демократизма, который там таился, привело к этому. Этого вы не понимали, и поэтому так выходит все. И то, что после этого порыва люди осмелились тех, которые угнетали, снять, это называется работой. Ничего подобного. Это есть первое осуществление прав демократизма. А то, что касается насчет Коминтерна и прочего и третьего конгресса, меня здесь не было.

Я со слов Ильича рассказывал. Я был в отпуску.

...и однако, вопроса относительно тов.                   не ставили, потому что не всегда одно с другим обязательно связано. Насчет того, что ни одна партия не ставит этого вопроса, я это говорил. Когда они настаивали на дискуссии, мы им сказали, что вы хотите? Хотите вы смены? Нет, говорят. А что касается работы... то вы вели работу, несколько мягко поступили, может быть, перегнули палку, имели все права на это...

Они против нашей партии и против нашей партии собирались вести нелегальную партию по секциям... Вам можно какую угодно достать работу, и люди, окружающие вас и ЦК партии, будут выполнять решения съезда.