Неправленая стенограмма выступления И.В. Сталина на заседании Политбюро. 18 марта 1926 г.

Сталин. Я начну с того, чем кончил т. Каменев. Если бы у кого-либо из членов Центрального Комитета была бы уверенность в том, что т. Зиновьев хочет сложить оружие против ЦК, мы бы об этом не говорили. Но до сих пор мы этого не видим, наоборот, мы видим, что вы вдвойне готовитесь, все это видят. Именно потому, что вы держите камень за пазухой и накапливаете боевые снаряды для того, чтобы потом стрелять в партию, один из вас говорит, что через два месяца все изменится, другой говорит, что «мы еще посмотрим».

Ворошилов. 14 ¹/₂-ный съезд.

Сталин. Именно поэтому встал вопрос о т. Зиновьеве. При этом вашем настроении есть попытка опять вернуться к двоецентрию.

О восстании. Каменев вспомнил об этом, вспомнил, что Ленин... (не слышно) и меня ругал предателем. Да, почему этого не сказать, странное дело.

Каменев. А почему 8 лет об этом не говорили?

Сталин. Так как ты вспомнил, я думаю, что об этом можно говорить.

Каменев. На III съезде ты вспомнил об этом.

Сталин. Теперь не III съезд. Я беру факты. Почему можно об ошибке Бухарина говорить везде и всюду, а об ошибках Каменева и Зиновьева нельзя говорить в партии? С каких это пор? Почему это? Мы обязаны об этом говорить, мы обязаны об этом писать и учить партию. Мы обязаны говорить о том, что были ошибки. Как мы легализовали давно ошибки тов. Бухарина, почему ошибки Бухарина можно носить по рукам и критиковать их, а об ошибках Зиновьева и Каменева нельзя говорить? Можно и должно говорить.

О завещании здесь вспомнили. Как будто мы прячем его. О чем говорится в нем? О том, что нельзя тыкать в нос т. Троцкому его ошибки, ошибки, которые...

Ворошилов. Которые были не случайностью.

Сталин. Об ошибках Бухарина и Пятакова очень много сказали, а о принципиальных ошибках ни одного слова не сказано... (не слышно) о том, что я не гожусь и могу злоупотребить своей властью. После этого я два раза требовал отставки, пожалуйста, отпустите... то, что говорилось тогда, на съезде мы это повторяли. Что я сказал? Я точно передал завещание. Говорилось об ошибках, а о моих принципиальных ошибках не говорилось ни слова. Говорилось только о том, что я человек... (не слышно) причем говорил, что равноценного человека найти... Найдите и поставьте. Я не возражаю.

О теории компрометации. Тов. Троцкий об этом говорил, говорил, что это моя теория. Я не говорил об этой теории ни слова. Выходит так, что я являюсь сторонником теории компрометации. Это неверно. Я считаю, что раз разногласия в партии начинаются, раз есть борьба, то побежденный обязательно будет компрометирован. Нельзя без этого. Укажите мне хотя бы одну стадию внутрипартийной борьбы, чтобы одна часть лидеров не была бы скомпрометирована. Без этого нельзя обойтись. Кто проиграл, тот и компрометируется. И изображать это так, что я автор этой теории, это неправильно. Самый закон борьбы внутри партии таков, что тот, кто потерпел поражение, тот компрометируется. Что это за теория перерождения вождей? Кто об этом заговорил?

Троцкий. Вы прочитайте, т. Сталин, вы так много искажали меня, что сами уже поверили этому.

Сталин. Как я могу искажать, когда я сам читал о том, что наши вожди могут переродиться, и приводилась аналогия с германскими вождями.

Троцкий. Это печатали специально, чтобы использовать как предлог для атаки против меня. Ведь это было послано в редакцию «Правды», почему никто меня не спросил, если можно было так понять мои слова? Почему меня не вызвали и не спросили?

Сталин. Я Вас не обвиняю, я только отмечаю факт что первый серьезный шаг в нашей партии после Ильича по вопросу о компрометации был предпринят т. Троцким.

Троцкий. Это не так, ведь в это время уже была теория депопуляризации Троцкого в стране. Тов. Рыков рассказывал об этом всем своим друзьям и знакомым, рассказывал о том, что теперь нужно депопуляризовать Троцкого. Правду я говорю, т. Рыков?

Рыков. Не помню.

Сталин. Я прошу не горячиться, я только говорю о фактах прошлых. Мы эту статью читали. Вы говорите о том, что послали ее в «Правду», но ведь одновременно вы послали ее и в районы. Рабочие знали об этом, и ЦК не мог ставить себя в глупейшее положение, чтобы потом говорили о том, что ЦК зажимает рот и не дает печатать обращение Троцкого, которое в трех районах уже было оглашено. Никаких протестов со стороны Троцкого мы не имели, наоборот, Троцкий прислал эту статью для печатания. Что же это было? Троцкий вел борьбу, и это был один из способов ведения этой борьбы, одним из способов и явилась эта статья. Я не обвиняю здесь тов. Троцкого. Таков закон борьбы, но пусть он и нас не обвиняет, потому что мы тоже могли это сделать. Не изображайте из себя, товарищи, людей, которые чисты. Все мы занимались этим, все мы вынуждены были этим заниматься, поскольку у нас была внутрипартийная борьба. Всякая борьба ведет к разоблачению, разоблачения неизбежно ведут к компрометации. Тов. Зиновьев говорил здесь о воззвании пленума о внутрипартийной демократии. Если пленум ЦК по всем организациям перед съездом обращается с требованием, чтобы внутрипартийная демократия проводилась, это вполне... (не слышно). Странное дело.

Вы думаете, будет полная гарантия, когда мы стоим у власти. Я говорю, запишите это, не будет полной гарантии. А когда не будет? Пока у нас хозяйство складывается, пока мы правы. Потому что партия, которая правит, она вынуждена опираться на ту массу учреждений... (не слышно). Около 500 тыс. активных работников старались произвести в нашем государственном аппарате упрощение, сделать именно демократию, иногда бюрократизировались, это не надо забывать, бюрократизм, который висит над нашей партией. Вот причины, которые заставляют держаться нас именно не за полную демократию, не за полный демократизм. Если вы думаете за полную демократию, говорите это открыто. Полный демократизм это пустяки.

Голос. Демократизм есть переходный, несколько ступеней.

Сталин. Что касается нынешнего режима, чего требует т. Троцкий, чтобы выступали, этого вы хотите. Нет. Чтобы каждому дать право в любой момент выступать и защищать свою точку зрения, этого вы требуете. Нет.