Нота Поверенного в Делах РСФСР в Финляндии Министру Иностранных Дел Финляндии Холсти.

19 сентября 1921 г. № 2448 *

Господин Министр,

По поручению моего Правительства имею честь сообщить Вам следующее.

В своих двух нотах от 23 и 25 августа, адресованных На­родному Комиссариату Иностранных Дел, Правительство Финляндской Республики в крайне резкой форме обвиняет Правительство РСФСР в том, что оно грубо и умышленно нарушило условия Юрьевского договора и своим отноше­нием к нему заставляет сомневаться в его намерении вообще соблюдать пункты этого Договора.

Не останавливаясь здесь на позиции, которую Русское Правительство займет по отношению к этим обвинениям и подозрениям, Комиссариат Иностранных Дел имеет честь сообщить от имени Правительства РСФСР по поводу сообра­жений и фактов, приведенных в вышеупомянутом деле, ниже­следующее.

Что касается вопроса об автономии Восточной Карелии, которая в результате присоединения к этой территории при­ходов Репола и Поросозеро занимает в нотах особенно значи­тельное место, Финляндское Правительство ссылается в ряде пунктов и в отдельных местах на статьи 10 и 11 Юрьевского договора, который оно, кстати, интерпретирует по-своему, си­стематически обходя основное решение, данное этому вопросу Договором о мире в следующих словах статьи 10: «Репольская и Поросозерская волости... возвращаются в состав Рос­сийского государства». Этими словами Юрьевский договор неоспоримым образом признает право Российской Республики осуществлять в этих районах самоопределение и самоуправле­ние, предусмотренные Договором, со всей полнотой его суве­ренитета, без всякого постороннего вмешательства. На Юрьевской конференции представители РСФСР защищали, как об этом свидетельствуют протоколы конференции, ту един­ственно возможную и приемлемую для них точку зрения, что автономия Восточной Карелии является вопросом внутренней политики Российского государства, который может быть пред­метом обсуждения только между Правительством РСФСР и карельским народом.

В момент подписания Договора Восточная Карелия имела уже свою автономию, признанную РСФСР, и вторая часть статьи 10, обусловливающей присоединение приходов Репола и Поросозеро к автономной территории Восточной Карелии, «образованной карельским населением Архангельской и Оло­нецкой губерний и имеющей право национального самооп­ределения», говорит совершенно ясно об этой автономии, осуществленной в форме «Карельской Трудовой Коммуны», как о существующем факте.

Правительство РСФСР убеждено, и оно говорит об этом здесь исключительно для сведения Финляндского Правитель­ства, что недовольные элементы Карельской Коммуны, о ко­торых идет речь в меморандуме, приложенном к ноте от 23-го, являются весьма незначительным меньшинством зажиточного населения, в то время как подавляющее большинство трудя­щихся масс Восточной Карелии, вовсе не имеющее оснований к недовольству или бегству, глубоко сочувствует установлен­ному ею политическому режиму. Этот факт находит свое подтверждение в достаточном количестве реальных и доку­ментальных фактов, имеющихся в распоряжении Российского Правительства.

Следует также отметить, что было бы крайне трудно найти в жизни нынешней Восточной Карелии случай, когда населе­ние потерпело бы какие-нибудь ограничения в употреблении родного языка, в частности в области образования. Наоборот, население Карелии, ранее угнетавшееся духовно, сейчас пользуется на территории Карельской Трудовой Коммуны широчайшей свободой национального развития. Карельская средняя школа дала стране, страдающей от недостатка соб­ственных культурных сил, что является тяжелым наследием прошлого, первый выпуск в 150 учителей и различного рода воспитателей-карелов, которые уже распределены по общи­нам территории.

Приложенный к ноте Финляндского Правительства мемо­рандум заключает также ряд обвинений в том, что Прави­тельство РСФСР якобы нарушило условия Юрьевской кон­ференции об амнистии финляндских беженцев. По этому поводу Правительство РСФСР должно заявить, что эти обви­нения являются необоснованными или в большинстве случаев выходят из рамок Мирного договора. Статья 35 предусматри­вает амнистию исключительно по преступлениям, совершен­ным до вступления в силу Договора, и даже не по всем пре­ступлениям, а лишь по некоторым категориям их. Когда нота Финляндского Правительства говорит об арестах, произве­денных за преступления, совершенные после этой даты, или не указывает характера преступления, Правительство РСФСР вправе видеть в этом вмешательство во внутренние дела Рос­сийского государства.

В порядке информации Правительство РСФСР может до­вести до сведения Финляндского Правительства, что аресты, которым подверглись некоторые граждане Восточной Карелии, были произведены отнюдь не по столь праздным и легковес­ным мотивам, как это изображает меморандум, о котором идет речь. Эти аресты были оправданы тайной подготовкой вооруженного заговора против Советской власти в приходах, присоединенных к карельской территории. Существование заговора, поддержка, которую он встретил в некоторых кру­гах Финляндии, участие в этом заговоре местной милиции, которая была затем разоружена на этом основании, хорошо известны Финляндскому Правительству, поскольку Министр внутренних дел г. Ритавуэри сообщил эти факты с трибуны сейма. Что касается казней граждан этих приходов, на кото­рые намекает тот же меморандум, основываясь на информа­ции из источников, неизвестных Русскому Правительству, то они не имели места.

Возвращаясь к содержанию 35-й статьи Договора, касаю­щейся амнистии, Правительство РСФСР считает необходи­мым отметить еще следующее. Эта статья носит характер взаимности, и Финляндское Правительство обязано рассма­тривать амнистию ингерманландских и карельских беженцев в тесной связи с тем, как оно само интерпретирует амнистию финских граждан, покинувших Финляндию в 1918 г., во время гражданской войны. Кроме того, Финляндское Правительство еще не освободило ни одного из русских граждан, заключен­ных в тюрьмах и концентрационных лагерях Финляндии.

Что касается вопроса о Восточной Карелии в целом, Пра­вительство РСФСР действительно придерживается и наме­рено придерживаться своей точки зрения, согласно которой этот вопрос не должен вновь рассматриваться Русско-Фин­ляндской комиссией, образованной во исполнение ст. 37 Мир­ного договора, и что позиция Финляндского Правительства в этом вопросе неправильна. С того момента, как ст. 10 Юрь­евского договора признала Репольский и Поросозерский при­ходы входящими в состав Российского государства, Прави­тельство РСФСР, как это было выше изложено, считает строй этих приходов вопросом внутренней политики РСФСР вообще и карельской автономной территории, к которой они приданы, в частности. Следовательно, оно не считает возможным ста­вить этот вопрос на повестку дня Смешанной комиссии. Кроме того, ст. 11 Договора уже определила «детальные условия присоединения» этих приходов. Стало быть, вопрос этот полностью и окончательно разрешен данной статьей, что логи­чески исключает повторное рассмотрение его Смешанной комиссией.

На выдвинутые Финляндским Правительством обвинения, что Российское Правительство желает будто бы затормозить работу этой Смешанной комиссии, Правительство РСФСР отвечает самым решительным протестом. Именно упорство Финляндского Правительства в отстаивании своей точки зре­ния о порядке работ Комиссии и его необъяснимая неприми­римость в вопросе, решение которого отчетливо указано ст. 37 Договора, передающей его на усмотрение обоих Прави­тельств, является причиной того, что Комиссия уже в течение шести недель осуждена на бездействие и не дала никаких результатов по вопросам, имеющим практическое значение для обеих сторон, и которые являются действительно суще­ственными для скорейшего выполнения ряда условий До­говора.

Российское Правительство считает глубоко оскорбитель­ным для себя и категорически отвергает мысль, выраженную в ноте от 25 августа, о том, что оно будто бы ответственно за проволочки или опоздание с образованием различных комис­сий, предусмотренных Договором, и умышленно затягивает работу уже существующих комиссий.

Таким образом, Финляндское Правительство в противопо­ложность тому, что было изложено в его ноте от 25 августа по вопросу о репатриации, должно признать, что Российское Правительство сделало все возможное, чтобы обеспечить бы­струю репатриацию финских выходцев.

Это утверждение лучше всего подтверждается цифрами: число финских граждан, зарегистрированных в Петрограде как эвакуированные, достигло к 31 августа 3125, среди кото­рых более 100 квалифицированных рабочих транспорта и про­мышленности, около 20 инженеров и мастеров, 30 врачей и других лиц свободных профессий. Председатель Комиссии по реэвакуации г. Энкель в беседе с Представителем Комис­сариата Иностранных Дел в Петрограде официально заявил, что он не имеет абсолютно никаких жалоб на то, как проте­кает репатриация.

По этому поводу следует особенно подчеркнуть, что Пра­вительство РСФСР, если бы оно действительно смотрело на репатриацию финнов так, как предполагает Финляндское Правительство, могло бы задержать эту репатриацию до того дня, когда будет заключено специальное соглашение, преду­смотренное п. 2 ст. 35 Договора. Но Российское Правитель­ство рассмотрело вопрос по существу, а не формально, и от­правило группы финляндских граждан, сокращая до предела промежутки времени, разделяющие отправку этих групп. Если до сих пор не выработано соглашение, предусмотренное для репатриации выходцев и беженцев, то вина за это ничуть не падает на Правительство РСФСР. Последнее, как о том свидетельствуют документы, несколько раз напоминало Фин­ляндскому Правительству о необходимости образования этой комиссии. К тому же в тот момент, когда писалась нота от 25 августа, утверждающая, что Российское Правительство ничего не делает для реэвакуации русских граждан из Фин­ляндии, представитель Финляндии в Москве был уже инфор­мирован о том, что назначены русские делегаты в Комиссию по реэвакуации, поскольку за несколько дней до того этот представитель визировал их паспорта.

Столь же неправильными являются обвинения Финлянд­ского Правительства относительно других комиссий, как, на­пример, Комиссии по сплаву леса. Российское Правительство трижды назначало делегатов в эту Комиссию, три раза раз­рабатывались проекты соглашений, удовлетворяющие обе стороны, и каждый раз именно позиция Финляндского Пра­вительства вызывала бесполезную трату времени и труда, и, что в данном случае еще важнее, был напрасно упущен важ­ный для обеих стран сезон сплава леса. Правительство РСФСР отклоняет всякую ответственность за провал Комис­сии по сплаву, ибо оно всегда стремилось ускорить пере­говоры, как доказывают свидетели и документы. Российское Правительство проявляет и сегодня, когда Комиссия соби­рается в четвертый раз, ту же неоспоримую и очевидную го­товность.

Финляндское Правительство утверждает также, что Рос­сийское Правительство нарушило якобы п. 5 ст. II Договора, запрещая финляндским промышленникам рубку и вывоз леса в Репольском и Поросозерском приходах по контрактам, за­ключенным до 1 июня 1920 г. Ясно, что Российское Прави­тельство не могло разрешить рубку и вывоз леса всякой фирме, не проверив должным образом дату заключения кон­тракта и не потребовав достаточных доказательств подлинно­сти этой даты, тем более, что были контракты, вызывавшие серьезные сомнения в отношении их настоящей даты. И если подлинность того или иного контракта в отношении условия, обозначенного в п. 5 ст. 11 Договора, не могла быть вовремя установлена потому, что архивы Репольской и Поросозерской общин были захвачены и не возвращены финляндскими вла­стями, то ответственность ни в коем случае не может падать на Правительство РСФСР.

Правительство РСФСР не может не обратить внимания на позицию Финляндского Правительства в отношении комиссии, уполномоченной наметить границу между Россией и Финлян­дией на территории Печенги. Вопреки очевидному смыслу ст. 5 Договора, по которой демаркация должна быть сделана сообща русскими и финляндскими делегатами специально образованной для этой цели смешанной комиссией, финлянд­ские члены комиссии сами произвольно, без своих русских коллег, провели пограничную линию в Вайда-Губе и немед­ленно перевели на обозначенную таким образом новую гра­ницу финляндские пограничные посты. Когда в дальнейшем, по настояниям Российского Правительства, Финляндское Правительство заявило о своей готовности загладить этот акт и распорядиться о проведении демаркационных работ обеими делегациями сообща, оно в то же время проявило тенденцию затянуть разрешение этого вопроса в отношении участка, самовольно присвоенного одною из сторон.

Наконец, Российское Правительство видит себя вынуж­денным констатировать ряд действий Финляндского Прави­тельства, находящихся в явном противоречии со всем харак­тером Договора и в частности с его ст. 1. Договор был заклю­чен с целью установления длительных мирных отношений между обеими странами путем упразднения старых недоразу­мений, недоверия и конфликтов. Оба государства обязуются статьею 1-й поддерживать отношения мирного добрососед­ства. Однако показаниями лиц, арестованных в разное время и в разных городах России за политические преступления против Советского Правительства, и в частности материалами следствия по делу о заговоре, раскрытом недавно в Петро­граде, установлено, что Финляндское Правительство покрови­тельствует организациям, явно враждебным Российской Рес­публике, как, например, агентствам Эльвенгрена и др., кото­рые возникают на финляндской территории или избрали последнюю своей базой. В свете этих фактов выдвинутое Фин­ляндским Правительством против Российского Правитель­ства в обеих вышеуказанных нотах обвинение в несоблюде­нии договоров и соглашений способно вызвать у Российского Правительства нечто большее, чем простое удивление, и мо­жет заставить его думать, что эти ноты были написаны по некоторым особым мотивам, не указанным в их тексте.

Исходя из всего вышеизложенного, Правительство РСФСР должно еще раз категорически заявить, что оно постоянно и полностью руководится желанием сохранить и укрепить ме­жду обоими государствами взаимоотношения мира и дружбы, вытекающие из заключенных договоров, и искренне соблю­дать дух и смысл этих договоров, и что оно надеется найти у другой стороны столь же искреннее и твердое желание.

Примите, господин Министр, уверение в моем совершен­ном почтении.

[Черных]

Печат. по арх. Опубл. в сборн. «Llvre Hoitge...» М, 1922, рр 19-24,

* Дата передачи ноты адресату. НКИД направил текст этой ноты полпредству РСФСР в Финляндии и в копии — финской миссии в Мо­скве, — 12 сентября.