Нота Полномочного Представителя РСФСР в Латвии Министру Иностранных Дел Латвии Мееровицу.

29 апреля 1921 г. № 1039

Милостивый государь,

До сего времени я не получил ответа на мою ноту от 18 апреля за № 921. Я не мог не ожидать, что Латвийское Пра­вительство не замедлит с ответом на ноту, возбуждающую в высшей степени важные вопросы экономических взаимоотно­шений обоих народов и указывающую на политическую линию Латвийского Правительства по отношению к моему Прави­тельству, линию, которая не может не вызвать с нашей сто­роны серьезных смущений и соответствующих выводов. Непо­лучение ответа в течение десяти дней на столь важные и срочные вопросы мы не могли не рассматривать как своего рода ответ, который отчасти уже нашел отражение в эконо­мической области, весьма нежелательное для обоих народов. Ввиду столь неопределенного положения мы вынуждены были сильно сократить транзит из-за границы через Латвию и пе­реадресовать целый ряд пароходов, направляемых в Ригу, на Ревель, где эстонское правительство, учитывая важность эко­номического сближения, всячески идет нам навстречу и ока­зывает необходимую помощь. Мы вынуждены были приоста­новить отправку из России в Ригу льна и пеньки, коих предполагалось еще отправить до 800 вагонов. Комиссия во главе с Заместителем Председателя Высшего Совета Народ­ного Хозяйства г. Ломовым, приехавшая в Ригу с конкрет­ным планом передачи крупных заказов латвийским заводам, вынуждена была уехать сегодня, не выполнив намеченных заданий.

В то время как Вы, господин Министр, оставляете без ответа мою ноту, широко применяются те репрессии, о кото­рых я в ней упоминаю. Так, целый ряд наших контрагентов среди латвийских граждан выразил опасения продолжать де­ловые с нами отношения ввиду арестов, постигших их, и возможности применения к ним административных репрессий. Среди этих арестов и преследований были настолько абсурд­ные, что даже некоторые гг. министры выражали свое сму­щение. Таким ответом на мою ноту явились вышеуказанные преследования, которые и заставляют нас ликвидировать постепенно наши торговые дела во избежание дальнейших ущербов нашим интересам, вызываемых подобной дезорга­низацией, преподносимой нам Латвийским Правительством вместо содействия и помощи.

Эти репрессии перенеслись уже и на сотрудников Пред­ставительства РСФСР в Латвии. Так, например, кассира Пол­номочного Представительства, вносившего в банк деньги для здешней фирмы за купленные в Риге товары, чины полити­ческой разведки задержали там же в банке, усиленно допра­шивали за что и для кого вносятся деньги. Такому же до­просу подверглись и присутствовавшие представители данной фирмы.

Инцидент же, имевший место в нашем Консульстве в Ли- баве, далеко превосходит все происходившее до сих пор. Наш Консул в Либаве для укрепления своего штата пригласил в качестве сотрудников трех русских граждан из американ­ских реэмигрантов, возвращающихся в Россию. Об этом были своевременно извещены местные власти, органы которых в продолжение нескольких недель находились в постоянных взаимоотношениях с ними, как с представителями нашего Консульства. Лицам этим были выданы соответствующие удостоверения нашим Консулом и были затребованы из Ми­нистерства Внутренних Дел их документы. Несмотря на наши просьбы об ускорении выдачи этих документов, дабы мы в состоянии были выдать им новые паспорта, таковые до сих пор почему-то не возвращены.

20 апреля за № 938 мы обратились с нотой в Министер­ство Иностранных Дел с просьбой ускорить эти формаль­ности, нота эта, однако, никакого воздействия не имела. За­то начались преследования указанных сотрудников. 25 с. м. в Петроградской гостинице, в помещение, где проживают со­трудники Консульства, был введен усиленный наряд полиции во главе с начальником Политического управления г. Штрандманом, заявившим, что по распоряжению Министерства он явился арестовать 6 сотрудников Консульства. Г-н Штрандман отказался предъявить ордер на арест, а также сообщить, кого он хочет арестовать. Впоследствии он заявил, что рас­поряжение касается лишь троих сотрудников. Сотрудница Кап при входе в свою комнату была арестована и оставлена там под домашним арестом под охраной двух городовых. Впоследствии было сообщено нашему Консулу, что, хотя но­вого распоряжения из Риги не последовало, арест снимается, благодаря чему другие сотрудники, Володин и Сенюк, избе­жали этой неприятной участи. Этот возмутительный инцидент, как и прежние конфликты с Префектурой и Политическим управлением в связи с приемом эмигрантов, вынудившие мое Правительство прекратить прием реэмигрантов через Латвию, явно доказывают, что либавская полиция сознательно вы­зывала конфликт. Весь инцидент с арестом был обставлен полицией с явным желанием создать вокруг него побольше шума: сильные отряды полиции во всей гостинице как при входе, так и в коридорах, посты около дверей комнат Сенюка и Володина, запрещение представителям Консульства пере­говорить с арестованной Кан и т. п. — служат достаточным этому доказательством. Не желая обострять и так уже тя­желые отношения, я избегал переписки по этому поводу, и Советник г. Александри ограничился личным разговором с г. Директором Шуманом, который заверил, что инцидент бу­дет ликвидирован, а задержанные в Министерстве Иностран­ных Дел документы будут переданы нам. Эти обещания не были исполнены. Зато вчера вышеназванных сотрудников арестовала либавская полиция и под конвоем они препровож­даются в Ригу.

По поводу такого возмутительного издевательства над сотрудниками официального представительства России я от имени моего Правительства выражаю самый категорический протест и заявляю, что подобное поведение ни в коем случае не может быть терпимо. Мое Правительство требует неза­медлительного уведомления о том, что Латвийское Прави­тельство намерено предпринять по поводу глумления и изде­вательства над нашими сотрудниками. Неполучение немед­ленного и полнейшего удовлетворения вынудит мое Прави­тельство сегодня же ликвидировать наше Консульство в Либаве и принять соответствующие меры по отношению к Кон­сульствам Латвии в России. Вся же ответственность за обо­стрившееся в последнее время положение, вынуждающее мое Правительство отказаться от экономических взаимоот­ношений с Латвией, которые пустили уже глубокие корни и сулили в недалеком будущем расцвет Латвийской Респуб­лики на пользу обоим народам, падает на Латвийское Пра­вительство.

Примите, господин Министр, уверения в моем совершен­ном уважении.

[Ганецкий]

Печат. по арх.

В связи с этой нотой латвийское правительство опубликовало 30 апреля 1921 г. следующее официальное сообщение:

«На днях в Либаве произошел прискорбный инцидент. Местные учре­ждения, не получив вовремя соответствующих указаний, арестовали трех сотрудников Российского Консульства в Либаве, основываясь на запозда­нии в обмене документов на соответствующие разрешения на право жи­тельства. Как только Правительству стало известно о случившемся, было дано телеграфное распоряжение об освобождении арестованных. Министр Иностранных Дел выразил Представителю России свое сожаление по по­воду печального инцидента, и в связи с этим начальник Либавского района г. Штрандман был отстранен от должности.

Вместе с тем Правительство констатирует, что в последнее время рас­пространяются разные злостные и темные слухи, будто Российское Пред­ставительство ведет в Латвии политическую агитацию, и против этого Лат­вийское Правительство принимает репрессивные меры. Осуждая подобную провокацию, которая может исходить только от врагов Латвии с целью обострить все более укрепляющиеся дружественные отношения между обо­ими государствами, Правительство объявляет, что оно определенно решило жить в дружбе и согласии с Россией и установить еще более тесные эко­номические отношения в глубокой уверенности, что Российское Правитель­ство имеет такие же намерения. Призывая все правительственные учрежде­ния, общественные организации, а также всех сознательных латвийских граждан способствовать укреплению дружественных отношений между обоими государствами. Правительство сим объявляет, что оно всеми сред­ствами выступит против попыток обострять отношения между обоими го­сударствами, откуда бы таковые попытки ни исходили».