5 февраля 1937 г. — Из выступления С. Орджоникидзе на совещании начальников главных управлений тяжелой промышленности. — Об отношении к кадрам в связи с антитроцкистскими процессами
Из выступления С. Орджоникидзе на совещании начальников главных управлений тяжелой промышленности. — Об отношении к кадрам в связи с антитроцкистскими процессами¹*
5 февраля 1937 г.
...²* По-моему, нужно сделать так: сегодня же решить всем начальникам главков, их заместителям, лучшим их работникам, которые способны на что-либо оперативное, по заводам пойти, подбодрить директора, он сейчас в каком состоянии? Мне передавал т. Васильковский, будто бы Альперович ему говорил такую штуку, что на некоторых заводах сейчас директора в связи с процессом мерзавцев чувствуют себя так, что их атакуют, будто бы они преступники, и что все они должны отвечать за Пятакова и других³*.
Ничего подобного, им нужно прямо сказать: они не преступники, они — кадры наши. Преступников поймали, расстреляли. Преступников, которые будут, опять поймают. Расстреляем всю сволочь, которая найдется. Не о них речь, а об огромной массе кадров, прекрасных кадров, нами выращенных, хороших кадрах. Вот это им и нужно прямо сказать. Нужно не становиться в сторону от того, что на заводах идет клокотание среди рабочих...⁴*, направить [силы] на подъем производительности труда и упорядочение дела на заводах.
Ничего не вынесли мы из этого процесса. Вот сидите вы тут, начальники главков. Как будто вы должны были бы меня засыпать предложениями, что это требуется по такой-то отрасли. Ничего от вас не было, каждый считает, что это его не касается — только потому не касается, что не порылись, как следует. Вы думаете, что если я имел первого заместителя, человека вроде Пятакова, который в промышленности работал полтора десятка лет, имел огромные связи со всеми людьми, что этот человек не мог подбросить нам 1‑2 людей? Конечно, мог и подбросил. Некоторых нашли, других не нашли. Вы же слышали о методах борьбы, которую они вели. Кто-либо поставил вопрос, чтобы проверить у себя главке, как у него дело обстоит? Ни один даже не ставил и мимо даже не проходил. Как же вы хотите [дело] делать? И сейчас, имейте в виду, при этих затруднениях — будут хныкать и ничего не делать.
Вы думаете, что вредитель тот, кто ходит с револьвером в кармане и ждет, чтобы кого-нибудь застрелить? Ничего подобного. Кто-либо мог себе представить, что Пятаков может быть вредителем? А он оказался вредителем, и еще, краснобай, рассказывал, как он [это] делал. Все это надо учесть, а вы ничего этого не делаете. Вы заметили, несчастного Тодорского, когда этот мерзавец назвал его там, вышибли из партии, а ЦК меня вздул за это как следует: как смели исключить из партии! Смотрите, насколько ЦК нашей партии дорожит каждым работником. Где, в какой стране вы нашли бы это? Человек, который приговорен к расстрелу, казалось бы, чего же ему людей называть? Он в последнюю минуту называет Тодорского. С какой стати он будет врать? Возьми, посади. ЦК не только не пошел на это, а даже сделал выговор партийной организации, что из партии исключили человека. Видите, с каким вниманием он относится к любому человеку. Это тем более обязывает нас к этому вопросу подойти как следует. А что вы делаете? Ни черта не делаете в буквальном смысле этого слова.
У Борисова Глебов орудовал. Рассмотрели ли вы, что там делается? Представили мне, что вы там нашли? Как исправить эти безобразия, которые там имеются? Ни черта не сделали.
(Борисов: Я секретную записку подал насчет обороны.)
Ты послал мне только просьбу, наверное, попросил денег больше. О чем ты просил?
(Борисов: Что надо решить целый ряд вопросов, которые еще не разрешены и находятся в тупике.)
Чепуху говоришь. Ты должен был сделать так. Не вообще [говорить] о всей промышленности, а надо было взять Ростсельмаш, проверить все до конца и сказать: «Вот, т. Орджоникидзе, в таком-то месте этот мерзавец наделал то-то», как надо это излечить, а в таком-то месте — так надо сделать.
(Борисов: Это там сейчас проводится, там находится т. Карташов.)
Что там находится т. Карташов, я знаю. Я говорю о том, как спокойно вы все относитесь к этому вопросу. Вы будете это отрицать? Тогда вы будете врать на себя — и только. Об этом я и говорю. Подумайте только, как можно говорить о том, [что] человек выполняет январскую программу на 50% и говорит о сверхприбылях? Как можно слушать эту трепотню начальника главка, который видит, что у него программа январская выполнена на 50%, а он говорит о том, что какие-то сверхприбыли прошлого года, которые пока никем не утверждены, у него их отнимают, и больше он ничего не видит. Я после того, как этот документ в 2 часа ночи прочел, до 5 часов не мог уснуть, а у вас совести нет, говорите о сверхприбылях! Как можно так относиться к делу? Извольте, пожалуйста, завтра же повесить крупные замки на ваших главках, никому они не нужны в таком виде, как вы ведете работу. Зря электроэнергию тратите, когда сидите там, никому такая работа не нужна. Поезжайте на заводы, помогите директорам, помогите через партийные организации, профессиональные организации. Что надо сообщите, чем мы должны помочь. А т. Бабаеву (надо на таком совещании присутствовать, а не ждать, пока особую делегацию пошлют) вместе с Генкиным сесть и пересмотреть, сколько мы перевозим, кому что нужно в первую очередь подавать, а не вообще заниматься перевозкой. Вот для чего мы вас собрали сегодня.
И дальше, товарищи, тот вопрос, который я поднял сейчас. 20 числа будет пленум ЦК нашей партии, там стоит вопрос об итогах и уроках этой пакостной штуки⁵*. От НКТП я являюсь докладчиком. Что, я должен один отвечать за всех вас? На заводах вредительство идет — Орджоникидзе виноват — больше никто. А вы даете мне материал, как вы ликвидируете вредительство, какие мероприятия принимаете? Ни черта не даете. Вы сваливаете на химию, на уголь, пускай они отдуваются, нас это не касается. Нет, товарищи, переройте все, у нас наверняка имеются всюду большие или маленькие ячейки, которые пакостили. Вот у Баринова свалилось несколько вышек, а найдется мерзавец — еще несколько вышек свалит сам и скажет: буран свалил. Пойдите, разберитесь.
Очень интересный вопрос, он мне голову сверлит: как же это могло случиться? Мы с вами работаем столько лет, работали не так уж плохо, результаты неплохие, даже пятилетку в четыре года выполнили. Как могло случиться, что Пятаков сидел у нас и никто не заметил ни черта? Вы мне скажете: «Он был твой заместитель, ты не заметил, а мы причем здесь?» Это неправильно. Если бы это сказал на Кемерово рабочий, он был бы прав, но если вы скажете — неправильно..., потому что многие из вас с ним работали больше лет, чем со мной, и многие из вас с нескрываемой симпатией относились к нему. Это не упрек, а это потому, что работал человек, как будто — помогал. Ведь было так! Почему это произошло, неужели мы так ослепли, что это произошло?
Этот вопрос надо же поставить себе. Если нас не тянут в суд, мы сами себя должны тянуть к своему суду, к своей совести и поставить вопрос: как это могло случиться? Потому что мы, очевидно, недостаточно смотрели за тем, что делалось вокруг нас. Очевидно потому, что многие из нас на фоне этих успехов успокоились. И что же тут? Авария случилась на шахте, угробили 10‑12 человек. Ну, угробили — неполадки технические.
А вы помните, многие из вас — старые большевики, старые революционеры, даже г... дума, когда в этом Донбассе была одна авария, несколько человек погибло, сколько шуму было поднято, даже в черносотенной государственной думе! А у нас сейчас погибло 20 человек, этих людей вытаскивают из шахты, кладут в гробы, хоронят и пишут: «настроение рабочих приподнятое, все спустились в шахты и работают».
Это говорит о том, что души нет. Если 10 человек погибло или 1 человек погиб, все должно переворачиваться внутри человека, это все-таки не чужие люди, это наши братья, а есть ли это у нас? Нет, притупилось. Это есть та ржавчина, которая начинает заливать нас. Это очень опасная ржавчина, это явный признак бюрократизма, когда сановник или чиновник чувствует себя настолько оторванным от масс. Это не значит, что вы не бываете на собраниях, можно быть на собраниях и быть оторванным, не жить жизнью масс.
На Воскресенском химкомбинате задавило несколько человек, даже на это не указали. Вот какие вещи у нас бывают. Почему? Потому что не доискивались. Было недавно сообщение, что 8 человек похоронили под обвалом, даже не могли трупов достать. Почему, как это произошло — надо доискаться. При царе, когда бывали аварии, сколько шуму и скандала поднимали, а теперь наши ребята считают это в порядке вещей! Мы тогда поднимали этот шум, а когда мы у власти, мы не заботимся...
Все эти вопросы нужно поставить. Тот начальник главка, который не сможет [их] поставить, не сможет возглавить это движение, вылетит как пробка, и ничто его не удержит на своем месте, вылетит с позором! А что мы делаем — ни черта. Телеграммы получаете, что — заносы. Пересылаете мне. Это есть руководство? Столько-то вышек свалило — ну и свалило. Я себя ловлю, получаю из главка сообщение: столько-то человек засыпало, посылаю в СНК: вот, мол, какое сообщение. А когда случится один факт, надо поднять весь Донбасс, чтобы [это] не повторялось. А то привыкли уже — 12 человек убило, никто за это не отвечает. Но что же делать? Еще убьет. Эти вопросы становятся, и на них нужно обратить внимание.
Эти проклятые Пятаков, Ратайчак и т. д., они нам напакостили много, но своим провалом⁶*. То, что их поймали, посадили и заставили рассказать все, что было, это должно раскрыть глаза. Можно сказать так: «мы не могли угадать, никто не мог угадать, почему на нас сваливаете?» Но сейчас нам надо на это отвечать. Вот над чем надо будет очень серьезно призадуматься. Очевидно, мы вступаем в такой период, когда вновь надо перестраивать наши ряды, наше руководство. По-новому нужно, очевидно, руководить. Черт дери, пока нет встряски, начинаем ржаветь.
Насчет программы. Как же можно иметь такое выполнение по январской программе и говорить о сверхприбылях прошлого года? Это, говорит, имело влияние на настроение. Какое влияние? На какие настроения? Этот Людиновский завод ничего не получает прибыли, а почему 50% программы выполняет?
(Петровский: Я говорил — листа нет.)
Лист сам не придет туда, лист сам никогда не ходил, и в советских условиях, когда лист дефицитный, он сам не будет ходить. Эти вопросы нужно поставить.
Я не согласен с тем, что у нас так плохо обстоит [дело] с металлом, что 50% программы должно быть выполнено по машиностроению. Как ни говорите, а по прокату мы месячную программу выполнили на 91,7%. Почему же 50% программы по машиностроению должно быть? А куда же делся металл, который перешел с прошлого года? Вы скажете — не подвезли. Я очень боюсь, что теперь вы будете все объяснять этим неподвозом. Вы хорошо знаете наших людей: им только дайте объективные причины и они полезут на печку, и заснут, и будут храпеть во всю ивановскую. Как же так, 91,7% имеем проката и 50% по машиностроению? Нужно сейчас Генкину и Плановому сектору вместе с Бабаевым засесть и пересмотреть, какой металл какому заводу нужно дать. Не так, как у нас: имеется столько-то тысяч тонн, и получишь сейчас же эти тысячи тонн. Очевидно, надо пересмотреть. Мне Генкин говорил, что у Борисова по комбайнам чего-то не хватает, у него много заготовлено, но чего-то не хватает. Нужно покрыть это скорее, и таким образом мы вылезем из положения. Никаких оснований для какого-либо серьезного провала нет. Какой провал? Что за чепуха? Я помню, когда мы в 1933 г. имели такое положение: ахнули сильные морозы, и мы упали до 7 тыс. т чугуна, а теперь 3‑4 м снега выпало, и все-таки имеем 30 тыс. т чугуна и 33 тыс. т проката.
А давно ли мы имеем больше 33 тыс. т проката в сутки? Ерунда, надо только как следует засучить рукава и помочь людям. Когда вы подойдете к директорам и поможете им, они и уважать вас станут больше, и считаться больше будут, а только ругать — из этого толка не будет. Он предоставлен сам себе, ему не подвозят, его дубасят партийные организации в связи с этим процессом. Нужно подойти к ним, с рабочими поговорить, с директорами поговорить, помочь, подбодрить, сказать, что это вопрос десяти дней — одного месяца, больше не может быть. Не может быть, чтобы весь март были метели. Пускай в марте будут метели, но не будут весной и летом метели. Это нужно всем людям вложить в душу, чтобы человек не раскис...⁷*
Примечания:
¹* Из стенограммы заседания.
²* Опущена часть выступления, содержащая критику руководителей главков по выполнению январской производственной программы.
³* Первый заместитель наркома тяжелой промышленности Г. Л. Пятаков, а также первый заместитель наркома лесной промышленности Г. Я. Сокольников, заместитель наркома путей сообщения Я. А. Лившиц, заместитель начальника Главного управления шоссейных дорог Л. П. Серебряков, заведующий бюро международной информации ЦК ВКП(б) К. Б. Радек и др. (всего 17 человек) были привлечены по делу «Параллельного антитроцкистского центра». Открытый судебный процесс проходил с 23 по 30 января 1937 г. в Москве. К расстрелу приговорены 13 человек, в том числе Г. Л. Пятаков. Остальные — к различным срокам тюремного заключения.
⁴* Здесь и далее отточие документа.
⁵* Пленум ЦК ВКП(б) состоялся 25 февраля — 5 марта 1937 г. Его решения обосновали разворачивание массовых репрессий в СССР. На пленуме обсуждались следующие вопросы: «Дело тт. Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова» (докладчик Н. И. Ежов); «Об уроках вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» (докладчики В. М. Молотов, Л. М. Каганович и Н. И. Ежов); «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» (докладчик И. В. Сталин).
В своем докладе Н. И. Ежов обвинил Бухарина и Рыкова в том, что они создали контрреволюционную организацию правых и «встали на путь прямой измены Родине, на путь террора против руководителей партии и советского правительства, на путь вредительства и диверсий в народном хозяйстве». В итоге было принято постановление, где, в частности, говорилось: «...Пленум ЦК ВКП(б) считает, что тт. Бухарин и Рыков заслуживают немедленного исключения из партии и предания суду военного трибунала. Но, исходя из того, что тт. Бухарин и Рыков в отличие от троцкистов и зиновьевцев не подвергались еще серьезным партийным взысканиям (не исключались из партии), пленум ЦК ВКП(б) постановил ограничиться тем, чтобы: 1. Исключить тт. Бухарина и Рыкова из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из рядов ВКП(б); 2. Передать дело Бухарина и Рыкова в НКВД». В тот же день Бухарин и Рыков были арестованы.
С докладом по вопросу «Об уроках вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» по Народному комиссариату тяжелой промышленности СССР на пленуме выступил председатель СНК СССР В. М. Молотов. Докладчиком намечался Г. К. Орджоникидзе, но он за несколько дней до пленума покончил жизнь самоубийством. Молотов обвинил партийных и хозяйственных руководителей в политической близорукости, делячестве, обывательской беспечности, утверждал, что вредители имеются во всех отраслях народного хозяйства, во всех государственных организациях. Сообщив пленуму, что с 1 октября 1936 г. по 1 марта 1937 г. в различных наркоматах и ведомствах, не считая НКВД, НКИД и НКО, осуждено 2049 человек, Молотов заявил: «...из одной только этой справки, очень пустой, нужно уже выводы делать такие, что успокаиваться нам никак не приходится. Надо посерьезнее покопаться в вопросах, которые связаны с вредительством...». При этом Молотов игнорировал имевшиеся в его распоряжении материалы о фактическом состоянии дел в тяжелой промышленности, собранные Орджоникидзе. Последний иначе оценивал положение в отрасли. Накануне пленума Орджоникидзе провел ряд совещаний с руководящими хозяйственными работниками, для проверки данных НКВД направил комиссии на предприятия, в том числе — коксохимической промышленности Донбасса. На основании собранных материалов нарком тяжелой промышленности подготовил проект постановления по своему докладу. Этот проект постановления раскритиковал Сталин, сделавший на полях много замечаний язвительного характера, из которых вытекала необходимость коренной переработки проекта. Работа созданных Орджоникидзе комиссий подверглась резкой критике со стороны Молотова. Он обвинил членов комиссий в политической близорукости, отсутствии политической бдительности, неумении отличить вредительство от обычных недостатков в работе. Вскоре после пленума большинство руководителей и членов комиссий было арестовано и расстреляно.
С докладом о положении дел в Наркомате путей сообщения СССР выступил Л. М. Каганович. О ситуации в органах НКВД — Н. И. Ежов. В принятой пленумом резолюции по докладам Молотова и Кагановича говорилось о широком размахе вредительства во всех отраслях народного хозяйства, советские и хозяйственные кадры обвинялись в политической близорукости, отсутствии бдительности, самоуспокоенности и обывательском благодушии. В резолюции по докладу Ежова задача разоблачить и разгромить «врагов народа» возлагалась на органы НКВД.
С докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил И. В. Сталин. Чтобы обосновать и оправдать массовые репрессии, Сталин развил выдвинутый им еще в 1933 г. тезис о том, что в период завершения строительства социализма классовая борьба будто бы должна все более и более обостряться. В его докладе содержались прямые указания карательным органам направить репрессии против партийных кадров. На основании содержавшихся в докладе и заключительном слове Сталина указаний в резолюции пленума было выражено политическое недоверие секретарям обкомов, горкомов, райкомов и другим ответственным работникам партийных органов. После пленума репрессии в стране приняли особенно широкий размах. (РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 156. Л. 1‑15; Д. 158. Л. 1‑18; Стенограмма февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК ВКП(б) — Вопросы истории. 1992. № 2‑12; 1993. № 2‑9; 1994. № 1‑2, 6, 8, 10‑11; 1995. № 1‑12).
⁶* Предложение не закончено. Так в тексте.
⁷* Опущена заключительная часть выступления, в которой С. Орджоникидзе возвращается к текущим производственным вопросам.
РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 156. Л. 5-14. Копия.