Не ранее 6 и не позднее 12 января 1936 г. — Выступление наркома обороны К. Е. Ворошилова на совещании военных представителей Артиллерийского управления РККА

Выступление наркома обороны К. Е. Ворошилова на совещании военных представителей Артиллерийского управления РККА¹*

Не ранее 6 и не позднее 12 января 1936 г.²*

Товарищи, я к сожалению, не могу остаться, чтобы послушать товарищей, которые так много рассказывают о не совсем, к сожалению, хороших вещах. Но мне кажется, и того, что мы здесь слышали от наших военных представителей на заводах промышленности, достаточно для того, чтобы сделать соответствующие выводы.

Мне думается, что тут у нас не будет двух мнений о том, что получается какое-то своеобразное положение, что в тот момент, когда вся страна рукоплещет той же тяжелой промышленности за выполнение и перевыполнение плана по отраслям, в тот момент, как многие работники тяжелой промышленности награждаются заслуженно орденами и иными знаками отличия Советской республики, в это самое время наиболее важный, наиболее серьезный участок строительства нашего государства — оборона, охрана государства — находится в таком состоянии, что за эту работу промышленность не только не может быть награждена никакими орденами, но просто-напросто нужно говорить по-настоящему с людьми, которые руководят не только нами, но и всей тяжелой промышленностью, которая должна знать, что же сейчас происходит.

Я считаю, или вы сгущаете краски вместе с Михаилом Николаевичем Тухачевским и т. Ефимовым, потому что они обо всем мне докладывают, или положение действительно такое, которое требует от нас самых решительных и срочных мероприятий.

Я не совсем разделяю взгляды т. Пущина, который думает, что в 1936 году эти безобразия, только что им изложенные, почему-то исчезнут. Я думаю, что это ни на чем не основанное оптимистическое заявление, и если мы не предпримем надлежащих мер, а эти меры, я считаю, должны быть нами предприняты, то эта скверная история может повториться.

Между тем, вы знаете отлично, что мы несем ответственность перед страной, правительством, Центральным комитетом нашей партии за состояние обороны, за состояние вооружения нашей Рабоче-крестьянской Красной армии, вооружения, на укрепление которого мы получаем из года в год все большие средства. Если в прошлом году мы получили 8 млрд. руб., то в этом году правительством отпущено 15 млрд. руб. Отпуск таких средств говорит нам о том, что мы должны оборону государства крепить по-настоящему и иметь ее в таком состоянии, которое отвечало бы запросам и потребностям сегодняшнего дня. Вы можете сказать, что [от] меня, т. Тухачевского, т. Егорова, т. Орджоникидзе, т. Ефимова, в особенности, от четырех членов ЦИКа больше всего зависит. Я думаю, что от вас многое зависит, пожалуй, не меньше чем от нас, если бы вы по-настоящему как большевики дрались бы...³* Вот, например, т. Цветков. Его чуть было не исключили из партии. Я считаю, нужно было бы исключить из партии, тогда он приехал бы ко мне, приехал бы к т. Тухачевскому, и мы вместе бы поставили вопрос в ЦК. Мы поставили бы вопрос о работе завода, выправили бы завод и вокруг этого конфликта с одним товарищем, может быть неприятного, вокруг конфликта с товарищем, который по-большевистски дерется за нашу большевистскую правду, мы развернули бы очень многое. А то сейчас мы видим, что поговорили, уладили конфликт, товарищ остался в партии, а в результате — государство пострадало.

Я уверен, что если бы здесь сидел т. Орджоникидзе и слышал все, о чем говорят, он три дня не спал бы, ломал бы себе голову; он просто-напросто не знает, что его обманывают. Ведь как было в прошлом году? Важные цифры, а цифры напутали. Мы помним, как подводя итоги заказа прошлого года были напутаны и смешаны заказы сухопутных войск с заказами морских сил, поскольку были другие цифры, получились совершенно другие данные. Мы по этому поводу спорили в течение 8 месяцев, и в конце концов мы остались немножко «замаранными», якобы не знали, что сами получили от промышленности и на этом люди успокоились. И сейчас вокруг этого начинается черт знает какое положение. Берутся суммарные данные: заказано было столько-то, дано столько-то штук, путают 45 мм с 8 дюймами, подсчитывают по штукам и получается довольно много, хотя 8‑дюймовых ничего не сделали. Тоже самое в отношении гильз, снарядов и т. д. Одним словом, т. Серго, будучи прекрасным работником, чудеснейшим большевиком, вводится в заблуждение, действуют от его имени. Я не допускаю того, чтобы он отменил инструкцию, чтобы вообще он отменил что-нибудь, не вникнув в суть дела. Я этому не верю. Возможно, что без него, его именем это было сделано. Если даже это им и сделано, то только потому, что человека надули. И в этом, заверяю вас, товарищи, вы больше, чем кто-либо виноваты. Вы перенесите наши взаимоотношения с промышленниками на ваши взаимоотношения, подведите аналогию и вы увидите, каково наше положение. Это все равно, как если бы вам было поручено с директором все согласовать, а директором не был бы снят ширпотребный заказ, вы ничего не сделали бы, голову разбили бы. Мы тут все время деремся, товарищу Орджоникидзе заявляют, что все выполняют, но в конце концов никаких результатов не добиваемся. А странно, я ни от одного человека не получил письма, хотя каждый из вас прекрасно знает, что можно и должно писать. Ведь если вы написали бы, что завод в течение 8 месяцев не выполняет военной программы, занимается ширпотребом, включился в конкурс по ширпотребу, если бы такое письмо я огласил на заседании правительства, в Политбюро ЦК, вы думаете не покраснели ли бы промышленники, неужели вы думаете, что подобные безобразия остались бы не отмеченными?

(Голос с места. Я Вам писал, товарищ народный комиссар.)

Когда один только человек напишет — не то... Я пытался все сделать, но реагировал таким образом, что ставить вопрос преждевременно, все будет исправлено и т. д. Но если бы вы, с одной стороны, обращались бы к т. Тухачевскому, а с другой — непосредственно ко мне, у нас были бы иные результаты. Затем, мы все — большевики, партийные и непартийные. Почему, если вы видите, что я не предпринимаю никаких мер, не понимаю, что происходит, не реагирую на те или иные явления, почему вы не напишете т. Серго или повыше — в Центральный комитет партии, ведь вы же большевики?

Вы посмотрите, что делается: мы получаем от государства громаднейшие суммы. Ведь мы промышленности заплатили большие деньги, не какой-нибудь десяток миллионов по той или иной позиции. Мы, наверное, должны были вернуть в прошлом году 450 млн., а по другим позициям мы должны сдать 800 млн. руб. неиспользованных средств. И это в то время, как заводы выделывали чулки, сковородки и т. д.! Но оборона важнее, потому что этого же потребителя порежут немцы и японцы. Нельзя же играть в бирюльки!

Я считаю — мы виноваты все, но, одновременно с этим, я предъявляю встречный иск к вам. Я прекрасно понимаю, что ваша работа — тяжелый труд, неблагодарная работа. Я отлично понимаю и отдаю себе отчет во всех тех трудностях, с которыми вы сталкиваетесь. Вы должны быть не только инженерами, прекрасно подготовленными для своей работы, но и должны быть крайне выдержанными при всей той непрерывной склоке и неприятностях, которые имеют место. Вы должны быть выдержанными при всех этих неприятностях, если хотите быть честными. Если же хотите ладить — то рискуете сесть в тюрьму. И так плохо, и этак плохо. Но приходится считаться с тем, что мы работаем на свое собственное государство и работать честно должны, как бы не было тяжело.

Очень хорошо, что мы вас собрали. Нам нужно каждый квартал собираться, подводить итоги. И на подобные совещания тяните т. Тухачевского, начальника Генерального штаба и меня. Я уверен, что если бы т. Серго был бы в ином состоянии (а он сегодня болен), он бы приехал. Да, думаю, если бы я позвонил и сегодня бы он приехал. Пускай слушают, видят о наших недоразумениях. Мы своих людей всех должны вызывать.

(Ефимов. Директора заводов вызваны на 12 января.)

Жаль, что это не совпало с приездом наших военпредов, но желательно было бы, чтобы военпреды ближайших заводов остались бы для принятия участия на этом совещании, потому что, если не вклиниться в это совещание, у них все пройдет гладко. Я считаю, нужно обязательно побывать на этом совещании. Я с т. Серго договорюсь по телефону, думаю, он не будет возражать. Буду просить, чтобы он устроил одно совещание вместе с ними, а одно — общее. Не знаю, успеем ли мы в ближайшее время, т. к. подоспела сессия ЦИК, но после сессии будет заседание КО, куда нужно будет пригласить десятка полтора военпредов из числа тех, которые здесь выступали, и других. Нам нужно будет просить правительство помочь промышленности выйти из этого тяжелого положения. Я считаю — положение действительно тяжелое. Необходимо теперь требовать, в связи с выполнением плана, от промышленности качества, чтобы качество было возможно лучшее, чтобы возможно более совершенными образцами заменялись устарелые и т. д., и т. д. А мы до сих пор ведем с вами разговоры о том, что программа не выполняется. Возьмите вы нашу снарядную программу. Ведь это смехотворная программа по сравнению с той программой, которую промышленность должна выполнять на случай войны, и несмотря на это она не выполняется. Я думаю, что с этими недочетами нужно было бы раз и навсегда покончить в самое ближайшее время и это можно провести с вашей помощью.

Затем, я не знаю, нужно ли вам напоминать, здесь все довольно взрослые люди, о тех обязанностях, которые на вас лежат, о тех задачах, которые нужно в первую очередь выполнять. За последнее время нет как будто бы недоразумений и данных, говорящих о том, что наши военпреды входят в сделки, я бы даже сказал — не то, что в сделки, но примиренчески относятся к приему продукции, чего-нибудь не замечают, на что-нибудь не обращают внимание. Теперь, как будто бы, таких фактов не наблюдается. Это очень хорошо. Но вы должны иметь в виду то обстоятельство, что т. Сталин, выступая на КО, неоднократно заявлял, что военная продукция — это не мыло, не ширпотреб, а серьезное боевое средство и поэтому нужно быть очень внимательными к самим себе. Военная продукция — это наша собственность, нужно обращать внимание не только на количество, но и на качество. Главным образом нужно стремиться к тому, чтобы качество было таким, каким мы должны его иметь, потому что вы прекрасно понимаете, чем это пахнет, если будет плохое качество вооружения.

Поэтому, мне кажется, наступил момент, чтобы чертежи лит. «Б» возможно скорее внедрить в дело. Я, например, впервые слышу о таком факте, т. Ефимов об этом неоднократно заявлял, что на Ковровском заводе полная взаимозаменяемость. Об этом я слышал уже два года тому назад...

(Ефимов. Уже 3 года тому назад.)

...и вдруг оказывается, что чертежи лит. «Б» еще не введены. А по моему мнению, не должно быть ни чертежей «А», ни чертежей «Б», а должен быть чертеж на пулемет. А мы будем с вами иметь 150 тыс. пулеметов. Хорошая штука будет, если не будет взаимозаменяемости! Куда же это годится? Возьмите вы при таком положении гаубицу Б‑4, что же это будет за гаубица? Конечно, здесь нужно оказывать помощь. Я рассматриваю каждого здесь сидящего товарища не только с точки зрения того, что он как военпред предъявляет всякого рода претензии, но как человека, который помогает всячески заводам, делится своим опытом и как товарищ ведет работу. Поэтому в этом отношении нужно оказывать всемерную помощь и нужно добиваться того, чтобы чертежи лит. «Б» были бы проверены, внедрены в производство. Но если мы получаем продукцию доброкачественную и тем не менее люди не хотят облегчать работы, то мы должны драться. Но печалиться особо не приходится, потому что они сами теряют на этом деле. Но совершенно другое положение там, где непроведение чертежей лит. «Б» тормозит работу, как об этом рассказал т. Баринов. Он рассказал, сам того не подозревая, или намеренно, как на заводе, на котором стахановского движения не было в помине, можно было бы вокруг чертежей лит. «Б» его развернуть, как не успели ввести чертежи лит. «Б», все пошло по-другому, быстрее, лучше и дешевле. А что собой представляет стахановское движение? Это рационализаторские приемы, когда люди, прежде чем начать работать, пораскинут умом, рационализируют процессы производства. Так поступал и т. Стаханов. Люди обращают внимание на введение разделения труда, на улучшение приемов работы и т. д., и т. д. Такая же история получается и здесь. Делали кустарным порядком, затем ввели чертежи, проверили технопроцессы, и затем все это дело пошло по конвейеру. Если бы все это слышал т. Орджоникидзе, я думаю, что положение скоро бы изменилось. А мы видим, что на самом деле вокруг чертежей лит. «Б» создана такая атмосфера и настроение, что люди сопротивляются. Но понятно, в конечном счете, они придут к этому. Мы подписали совместный приказ с т. Орджоникидзе 1 января 1933 г. и до сих пор он не проводится в жизнь на местах. Понятно, все это затягивается, не выполняется программа, но пусть один раз не выполнят, потому что внедряются чертежи лит. «Б», а когда они будут внедрены, программа будет выполняться. Пока же мы видим, что ведутся склоки и неприятности.

Я думаю, что с наступившего года мы должны ко всем этим вопросам подойти самым серьезным, самым, я бы сказал, революционным порядком, потому что тут у нас много и затхлости, консерватизма, инерции и всяких иных неприятных вещей: написали, накричали, потом плюнули и, в конце концов — плачевные результаты в конце года. В прошлом году программа была закончена очень плохо. Мало того, что плохо заканчивается программа, но ничего не делается, чтобы на случай войны более серьезную и ответственную программу взять на себя. Мобилизационная подготовка ведется из рук вон плохо, и если в 1936 г. так же, как и в прошлом году, мы подойдем к вопросам таким образом, чтобы тянуть волынку, результатов не добьемся. А нельзя забывать о международном положении. Ведь такой политик как президент САСШ Рузвельт понимает, что международное положение обострилось. А, между прочим, американцы небольшие политики, дураки, между нами говоря, говорят о войне. Они боятся японцев и немцев. Немцев боятся как союзника японцев. Если они побаиваются — их дело, а мы должны оглядываться на это положение. Поэтому нам нужно нашу армию, на которую государство не жалеет громадных средств, вооружать как следует и качественно и количественно и в преподанные сроки!

Шутка ли сказать — 15 миллиардов рублей. Еще никогда в процентном отношении оборона не стояла на такой высоте, как в последние два года, потому что 15 млрд. — это 16‑17%, а раньше составляла 7‑8%. Как видите, увеличение в два раза. Раз даются такие деньги, мы не имеем ни морального, ни юридического, ни большевистского права, да и у нас нет никаких оснований к тому, чтобы вести дело таким образом, чтобы наша армия не была бы первоклассной, но была бы подготовлена в каждый данный момент. Необходимо, чтобы вооружение было доброкачественное и в том количестве, которое нам нужно, потому что армия мирного времени будет составлять 1500 тыс. через год, сейчас — 1200 тыс., ее нужно оснастить, имея в виду, что она должна будет развернуться на случай надобности в четыре раза. Для этого необходимо иметь доброкачественное вооружение, вы должны над этим работать по-настоящему. Помимо того, что вы должны биться за выполнение программы, вы должны бороться и за качество продукции. И слова т. Сталина, который заявил, что военная продукция не мыло, не свечи, не спички, не мармелад и не шоколад, а это — ответственная продукция, от которой зависит существование нашего государства, нужно помнить по-настоящему и драться за качество не взирая на неприятности, которые несомненно от этого будут проистекать, и вы должны с этим примириться.

Я получил записку т. Ефимова, что вам плохо живется вследствие отсутствия жилплощади и транспортных средств. Транспортные средства — в наших силах: мы теперь будем иметь возможность дать, если не всем, то во всяком случае тем, кто живет далеко, кто, может быть (в первую очередь), в больших чинах — машины, а через годик всем дадим. А насчет квартир — не знаю. Вы предлагаете возбудить ходатайство перед т. Орджоникидзе, чтобы он обязал заводы предоставлять квартиры. Возможно, что на ближайшем заседании КО поставим этот вопрос, но во всяком случае этот вопрос нужно разрешать. Раз мы требуем, чтобы люди работали хорошо и честно — жалоб не поступает, все работают хорошо, но нужно работать еще лучше и больше, нужно служить образцом работы — мы должны обеспечить жилплощадью и прочими средствами.

Я очень жалею, что не имею больше возможности остаться с вами, но думаю, что на следующий раз, когда вы приедете с более лучшими результатами вашей работы по продвижению изготовления предметов нашего вооружения, мы потолковее и более подробно, и более основательно обменяемся мнениями. А сегодня разрешите на этом закончить. (Аплодисменты).

Примечания:

¹* Из стенограммы заседания.

²* Дата 6 января установлена по тексту сопутствующего документа, 12 января — по тексту стенограммы и помете.

³* Здесь и далее: отточие документа.

РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 1679. Л. 10-18. Копия.