4.4 Технологическая война

Технологическая война против СССР явилась высшей точкой в экономической войне США против СССР, обеспечившей им победу в “холодной войне” и установление мирового лидерства. История технологической войны тесно связана с формированием американской глобальной политики.

В то время как СССР стремился к продолжению сложившегося в годы Второй мировой войны экономического и политического сотрудничества с США, за океаном в отношении СССР вынашивались иные геостратегические планы, названные Б.М. Барухом “холодной войной”. “Холодная война” - явление многоплановое. Наряду с идеологической войной и гонкой вооружений ее составными частями были информационная, психологическая, экономическая и технологическая войны.

Сложной по составу “холодная война” представлялась творцу американской геостратегии Д. Кеннану, чья аналитическая записка (меморандум) 1945 г. стала одним из источников доктрины Трумэна. В литературе эту доктрину обычно изображают как политику сдерживания (containment policy) советской экспансии в Европе и в развивающихся странах. На самом деле она включала в себя два компонента. 1. Подрыв способности СССР к распространению своего влияния: создание зарубежных военных баз, гонка вооружений, раскол социалистического лагеря, дискредитация социализма, поддержка любых оппозиционных движений внутри СССР и т.д. 2. Модификация международных отношений: ведение переговоров, заключение соглашений между противоборствующими блоками, пропаганда западных ценностей и образа жизни и т.д.

В дальнейшем “сдерживание” и “мирное сосуществование” использовались, взаимно дополняя друг друга, причем при проведении политики “сдерживания” главную роль играли военностратегическое противостояние и психологическая война, а при проведении политики “мирного сосуществования” основную роль играли информационная, экономическая и технологическая войны[1].

В отечественной литературе нет ни одной специальной работы, посвященной технологической войне. Я могу сослаться лишь на небольшое пособие для студентов Е.Л. Логинова “Стратегий экономической войны. Конфронтация геоэкономических конкурентов с СССР и Россией”[2]. В ней излагаются некоторые моменты технологической войны, однако никакого самостоятельного значения автор ей не придает.

Геополитические корни технологической войны. Горбачев любит повторять: «Я покончил с “холодной войной”». Ему труд но понять, что эти слова равносильно утверждению: “Я покончи/ с Советским Союзом”. И дело не в том, что отвергнутый марк сизм-ленинизм был тем идеологическим обручем, который со единял разные по культуре народы СССР, а в том, что главно! целью США в “холодной войне” было не установление истины i идеологическом споре, а подрыв военной и экономической мопц СССР, в конечном счете его ликвидация.

“С геополитической точки зрения, - писал Н. фон Крейтор, - стратегия установления американского мирового господств: базируется на геополитических концепциях и работах Хелфорд: Маккиндера и Николаса Спикмена и заключается в том, что геополитические цели США требуют установления американского господства на Евразийском континенте”[3].

Вторая мировая война означала крах евроцентрического мира. Ослабление традиционных европейских центров силы предоставило Вашингтону возможность самостоятельно определять мировое экономическое и политическое развитие, полагаясь при этом на экономическую мощь как главный инструмент дипломатии.

Утвердившись с помощью НАТО в Западной Европе, США пришли в непосредственное соприкосновение с зоной влияния СССР. Достижение мирового господства было невозможно без разрушения Советского Союза в качестве государственного и геополитического образования, являвшегося не только “осевым регионом” Евразии - Heartland, но и основной континентальной силой, препятствующей американским планам.

Если бы Советскому Союзу удалось распространить свое влияние на весь Европейский континент, то США, несмотря на все свое военное и экономическое могущество, оказались бы “периферийной нацией”, какой они и были до середины XX в. Поэтому борьба против советского доминирования стала центральной задачей Соединенных Штатов. Реализация этой цели и привела к “холодной войне”, победитель в которой, по словам 3. Бжезинского, добивался подлинного господства на земном шаре[4].

В самом начале “холодной войны” государственный секретарь США Д. Раск охарактеризовал конфликт между США и Советским Союзом не в идеологических терминах, а, согласно концепции американского геополитика А. Мэхэна, как историческое противостояние между ведущей морской силой - США и доминирующей континентальной силой - Советским Союзом[5].

Идеологические аргументы были всего лишь прикрытием, как и рассчитанная на простых американцев доктрина “предопределенной судьбы”. Эта доктрина XIX в. обосновывала завоевание Западного полушария как предопределенную Богом миссию Соединенных Штатов. США являлись богоизбранной нацией, получившей свыше право на завоевание Американского континента. Эта теологическая доктрина была осовременена в годы “холодной войны”: если в прошлом Бог давал санкцию на завоевание только Нового Света, то в послевоенную эпоху Бог поручил американцам распространять по всему миру демо-кратические ценности и американский образ жизни. По словам американского историка А. Вайнберга: “Завоевания по наказу демократии заменили завоевания по наказу Бога”[6].

Для победы над СССР США недостаточно было добиться ликвидации коммунистического режима, установить там лояльное по отношению к США правительство; недостаточно было экономически ослабить СССР, отодвинуть его на периферию научно- технического прогресса. Рано или поздно лидеры СССР осознают подлинные геополитические интересы страны и, опираясь на огромный ресурсный потенциал, быстро восстановят ее экономическое могущество. Важно было добиться распада СССР на множество враждующих друг с другом государств.

Как писал Бжезинский: “Соединенные Штаты добиваются реорганизации межгосударственных отношений во всей Евразии, чтобы в результате на всем континенте было не одно ведущее государство, а множество средних, относительно стабильных и умеренно сильных, но обязательно более слабых по сравнению с Соединенными Штатами как по отдельности, так и вместе”[7].

Технологическая война в системе “холодной войны". В период господства концепции Дж. Кеннана США стремились изолировать СССР экономически. Понятно, что в таких условиях ни о какой технологической войне не могло быть и речи.

Однако вскоре концепция Кеннана стала оспариваться. Как писал он в своих мемуарах: “Американскую администрацию не раз упрекали во внезапном прекращении поставок по ленд-лизу летом 1945 года и в непредставлении СССР крупного займа, на который будто бы имели основание рассчитывать советские лидеры. Но эти проблемы тесно связаны с вопросом о будущей торговле между США и СССР и о том, в какой мере СССР должен получать помощь в рамках европейской реконструкции по программе ЮНРРА. Следует отметить, что американское правительство подверглось критике за принятие жесткой линии в этом вопросе, я же подвергался критике за то, что давно советовал это сделать”[8].

Основные аргументы противников Кеннана сводились к тому, что самоустранение США от участия в строительстве экономики Советского Союза лишит их возможности влиять на этот процесс. Гораздо перспективнее поддерживать с СССР экономические отношения в тех размерах и направлениях, которые будут отвечать интересам Соединенных Штатов. Под влиянием ряда финансистов был издан меморандум о национальной безопасности № 68 от 1950 г. Этот документ открыл путь для строительства при помощи западных технологий более развитого, но и более зависимого от США Советского Союза.

В меморандуме утверждалось, что Советы не могут прогрессировать без западных технологий. Поэтому можно разрешить западным фирмам продолжить передачу технологий СССР.

Это будет иметь следующее значение. Во-первых, если требуется ввозить технологии для достижения более эффективного уровня производства, то тогда получатель всегда остается в стороне от “тонкостей операций”, и, таким образом, СССР не будет иметь стимула для создания собственных технологий, окажется в зависимости от западных технологий. Во-вторых, если СССР будет ввозить технологии, ему надо будет зарабатывать или занимать валюту западных стран для ее оплаты. Зарабатывать валюту СССР сможет только экспортируя сырье, что приведет к пре-имущественно сырьевому развитию советской экономики. Если же СССР будет занимать деньги, то он окажется под контролем кредиторов. В то же время этот меморандум представил довод в пользу массированного усиления оборонной мощи США под предлогом будущей советской угрозы.

Так появилась концепция технологической войны.

С приходом в Белый дом Р. Рейгана борьба с СССР приобрела качественно новый характер. Этому во многом способствовала некоторая ограниченность американского президента, не сомневавшегося, в отличие от своих предшественников, что любая поставленная задача может быть выполнена.

В начале 1982 г. президент Рейган вместе с главными советниками приступил к разработке стратегии, основанной на атаке на главные, самые слабые политические и экономические места советской системы. “Для этих целей, - вспоминает К. Уайнбергер, - была принята широкая стратегия, включающая также и экономическую войну. Это была супертайная операция, проводимая в содействии с союзниками, а также с использованием других средств”[9].

Началось стратегическое наступление, имеющее своей целью перенесение центра битвы супердержав в советский блок и даже в глубь самой Страны Советов. Цели и средства этого наступления были обозначены в серии секретных директив по национальной безопасности (NSDD), подписанных президентом Рейганом в 1982 и 1983 гг., - официальных документах президента, направленных советникам и департаментам, касающихся ключевых проблем внешней политики. Эти директивы по многим аспектам означали отказ от политики, которую еще недавно проводила Америка. Принятая Рейганом в ноябре 1982 г., NSDD-66 объявляла, что цель политики Соединенных Штатов - подрыв советской экономики путем ведения технологической войны и войны за ресурсы.

Решение этой сложнейшей задачи было поручено директору ЦРУ У. Кейси. Лейтенант У. Кейси еще в 1943 г. был консультантом по вопросам экономической войны[10].

В первую очередь Кейси сменил аналитиков ЦРУ. Традиционно академическая аналитика, направленная на утонченность анализа и обоснованность выводов, вызывала у него раздражение, поскольку ограничивалась банальными истинами, основанными на официальной советской статистике. Для Кейси недостаточно было знать, сколько, например, зарабатывает Москва на экспорте нефти. Директор ЦРУ хотел знать, насколько это важно для СССР.

Кейси пригласил к себе аналитиков, имеющих большой опыт реальной конкурентной борьбы на внутреннем рынке США: бизнесменов, экономистов, банкиров, журналистов и т.п., хорошо знающих, как организуются и проводятся стратегические игры по банкротству конкурентов. Эту же идеологию конкурентной борьбы Кейси перенес на мировую арену.

Проанализировав стратегию противодействия Советскому Союзу, Кейси пришел к выводу: традиционная концентрация на сильных сторонах СССР (военная мощь, резервы золота, помощь зарубежным союзникам и т.п.) и противодействие советским угрозам ошибочна. Он предложил качественно другой подход: если мы хотим повергнуть противника, то должны концентрироваться не на сильных, а на слабых точках.

Для того чтобы выявить “точки уязвимости” Советского Союза, Кейси поставил аналитикам задачу по реконструкции не угроз, исходящих от СССР, а самой советской социальной и экономической системы. “Замысел заключался в том, чтобы делать ставку на нашу силу и их слабость, - вспоминал Уайнбергер. - А это означало - делать ставку на экономику и технологию”. Это означало также смену приоритетов в военном соперничестве Восток - Запад, делая ставку не на количество, а на качество. Уайнбергер верил, что американский технический прогресс в области вооружений не даст Москве никаких шансов. В строго секретных документах Пентагона Уайнбергер писал об этом как о форме технологической войны[11].

Определив наиболее уязвимые точки в экономике СССР, директор ЦРУ Кейси и министр обороны США Уайнбергер разработали ряд мер по ее разрушению.

К таким мерам относилась навязанная Советскому Союзу беспрецедентная гонка вооружений, включая создание системы СОИ, а также обескровливание советской экономики путем сокращения поступлений твердой валюты от экспорта энергоносителей. К этой же категории мер относились запрет на продажу в СССР технологий, техники и высокотехнологичных товаров.

Как пиптет П. Швейцер, где бы ни приходилось бывать У. Кейси и К. Уайнбергеру, они оказывали всяческий нажим, чтобы отрезать Советскому Союзу возможность торговать с Западом, а также получать его технологии и кредиты. А там, где им не удавалось таким образом повлиять на политику, они старались внушить, что она была бы наиболее желательна.

В США был утвержден секретный пятилетний план, где формулировалось несколько самых важных задач с целью подрыва советского могущества. В документе подчеркивалась важная роль “экономической и технологической войны” в политике администрации. “Нью-Йорк тайме” назвала документ “мирным дополнением военной стратегии”, представляющим собой “директивы, согласно которым США и их союзники могут объявить экономическую и технологическую войну СССР”.

Документ подчеркивал значение ограничения доступа Москвы к технологии США и других некоммунистических стран. Он также содержал планы Пентагона относительно стратегии, имеющей своей целью подрыв советской экономики посредством принудительного вовлечения Москвы в технологические гонки.

Совет национальной безопасности под руководством У. Кларка предпринял ряд исследований, имеющих целью определить новые способы подрыва советской экономики. Н. Бейли руководил исследованиями механизма подрыва советской экономики, включая создание зернового картеля, объединившего США, Канаду, Австралию и Аргентину с целью ограничения экспорта в СССР[12].

Нанося удары по экономике СССР, администрация США резко интенсифицировала противоборство в разных сферах. Директива NSDD-75, принятая в январе 1983 г., предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах восточного блока в размере 108 млн долл. По словам одного из ее авторов Р. Пайпса, директива “четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы с помощью внешнего нажима вполне в наших силах”[13].

Серьезным испытанием для СССР явились события в Польше. Ей не хватало 12 млрд долл. для погашения своих долгов. В начале июля 1981 г. комитет одиннадцати банков выработал позицию, которую должны принять американские финансовые организации в переговорах с 400 международными банками относительно польских долгов. Было решено, что Польше нужно сразу же заплатить около 2,7 млрд долл. разным банкам мира. Уильям Кейси и Рональд Рейган провели телефонные переговоры с несколькими знакомыми банкирами, склоняя их к непримиримой позиции. 7 августа представители США провели в Париже консультативное совещание с представителями правительств Англии, Западной Германии и Франции по вопросу о займах для Польши. Это была неофициальная встреча, сообщения в прессе о ней не было. США настаивали на том, чтобы условием получения займов Польшей было бы проведение экономических и политических перемен. «Мы надеялись продвинуть реформы и поддержать “Солидарность”», - вспоминал Роберт Макфарлейн.

Между августом 1980 г. и августом 1981 г. Москва в рамках помощи передала Варшаве 4,5 млрд долл. и увеличила поставку основных продуктов - нефти, газа и хлопка. Кремль не мог бездействовать, потому что при таком финансовом положении в Польше очень скоро могла бы воцариться анархия.

В марте 1982 г. была принята директива Совета национальной безопасности США NSDD-32, которая рекомендовала “нейтрализацию” советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. Директива определяла цель Соединенных Штатов - “нейтрализация усилий Советского Союза, предпринимаемых с целью сохранения власти в Восточной Европе”, и прежде всего в Польше, с последующим устранением советского влияния в восточно-европейских государствах.

Финансово-экономический кризис, поразивший Советский Союз в 1980-е годы, явился одновременно следствием как неэффективной экономической системы, так и целенаправленной подрывной деятельности США. Существенное снижение доходов на десятки миллиардов долларов и вынужденный рост расходов вынудили советское руководство обратиться за помощью к западным кредиторам. Для нейтрализации этих попыток американская администрация предприняла ряд мер, которые должны были продемонстрировать неплатежеспособность Советского Союза и побудить западных инвесторов и кредиторов к отказу от предоставления СССР новых кредитов.

Активное продвижение благородных идей гласности, демократии, свободы было направлено не столько на становление демократического государства, сколько на разрушение стабильности советского государства, политической, идеологической, экономической и социальной базы коммунистической власти. Пришедшая на смену Р. Рейгану новая администрация во главе с Дж. Бушем последовательно проводила разработанную предшественниками стратегию. Ее продолжила и администрация Клинтона, сосредоточившись на разрушении российской экономики, что позволило бы исключить возрождение СССР в качестве сверхдержавы, способной составить хоть какую-нибудь конкуренцию единственному мировому гегемону - Соединенным Штатам.

Экономическое отставание отрицательно сказывалось на внутреннем социально-экономическом развитии СССР и его союзников. В условиях ожесточенной идеологической и психологической борьбы низкий по западным стандартам жизненный уровень населения в СССР был мощным аргументом антисоветской и антикоммунистической пропаганды.

В немалой степени на научное и техническое отставание СССР оказал влияние культурный кругозор и интеллектуальный уровень его руководителей, для которых было порою трудно уяснить подлинное значение и последствия для экономики страны и ее социального развития новейших достижений в таких, например, отраслях науки, как генная инженерия или искусственный интеллект. От решения руководителей в условиях жесткого централизованного планирования часто зависела судьба направлений и школ научных исследований[14].

В настоящее время рассекречены и приводятся оценки экспертов США о роли научно-технических факторов в поражении СССР: “Советы, если хотят увеличить или удержать на нынешнем уровне производство некоторых видов натурального сырья, должны привлекать капитал и технологию с Запада. В восполнении существующих дефицитов, а также в развитии технологического прогресса важную роль может сыграть импорт. Советский Союз имеет щедрые залежи энергетического сырья, которые может экспортировать. Но стоимость их добычи растет, советская экономика плохо приспособлена к повышению производительности и техническому прогрессу”.

Такая политика привела к тому, что СССР был вынужден импортировать западное оборудование, необходимое для добычи газа и угля, чтобы уменьшить падение добычи. Оборудование для укладки труб большого диаметра производилось лишь на Западе. По западным оценкам, Советскому Союзу на строительстве проектируемых газопроводов до конца 80-х годов потребуется 15—20 млн т импортных стальных труб, а также современное оборудование для добычи - компрессоры большого объема и турбины большой мощности.

Другим искусственным приемом в экономической войне стали ненужные закупки Союзом ССР зерна за границей, часть из которого оказывалась просто невостребованной и, соответственно, погибала. По расчетам экспертов, срежессированным умелой рукой, отечественного зерна почему-то ежегодно “не хватало”. В 1981-1982 гг. было закуплено столько пшеницы, что мировой рынок дрогнул. Но денег тогда не считали, а полученные награды требовали умалчивания о случаях засоренности и зараженности купленного не по самым дешевым ценам зерна, гибели его значительных партий.

Н.С. Леонов писал: “В 1984 году мы были вынуждены закупить за границей рекордное количество зерна - 54 млн тонн. А планы закупок на 1985 год составляли 40 млн тонн”. Такого рода проблема - это не только исчезновение из государственного кармана огромных сумм в валюте, но и полная зависимость перед Западом в области продовольственной безопасности, причем в крайней форме - пороговой. И это в то время, когда, по словам Ю. В. Андропова на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС СССР, “страна, обладающая чуть ли не половиной черноземов мира, ввозит десятки миллионов тонн зерна - величайший позор и несчастье”.

Важный рычаг здесь - технологическая блокада, создание механизма для того, чтобы не допустить Советский Союз к новейшим высоким технологиям в масштабе всего зависящего от Вашингтона и Запада мира. «Она ставит цель - добиваться фундаментальных изменений в государствах Восточной Европы и в других странах социалистической ориентации. Средства достижения поставленных задач замаскированы под “публичную дипломатию” и “демократию”». Речь шла об отрыве стран Варшавского договора от СССР, ликвидации социалистического строя на Кубе, дестабилизации положения в советских прибалтийских республиках, подрыве режимов в Анголе, Мозамбике, Южном Йемене, Вьетнаме, Эфиопии, Лаосе, Камбодже, Никарагуа и других развивающихся странах, идущих в фарватере Кремля. Но особое внимание уделялось Польше и Афганистану. Белый дом считал их главными “болевыми точками”[15].

Другим направлением снижения доходов СССР явилось блоки-рование поставок советского газа на европейский рынок. По оценкам американских экспертов, только две нитки газопровода, через которые планировалось поставлять газ в Европу, должны были приносить Советскому Союзу от 15 до 20 млрд долл. ежегодно. К. Уайнбергер вспоминает: “Мы и в самом деле считали, что должны остановить осуществление проекта или хотя бы задержать его. Иначе он дал бы им стратегическое преимущество и огромный приток средств”. Причем “снижение цен на нефть стало еще более актуальным, поскольку цены на природный газ ориентировали на цену на нефть. Чем ниже цена на нефть, тем меньше финансовой пользы Советскому Союзу от экспорта и нефти, и газа”.

Таким образом, американским аналитикам удалось нащупать самую уязвимую точку СССР - слабое развитие технологий нефтегазовая ориентация экспорта.

Директор ЦРУ У. Кейси так оценивал советскую экономику: “Это мафиозная экономика. Они крадут у нас технологии, необходимые для их выживания. Единственный путь, которым они могут добыть твердую валюту - это экспорт нефти по высоким ценам. Это все так запутано, что если мы хорошо разыграем нашу карту, то колосс рухнет”.

С учетом установления нового порядка в мировой финансовой системе возможности Соединенных Штатов позволяли придать экономической войне против СССР характер не просто каких-либо отдельных санкций, а глобальной финансово-экономической спецоперации.

Главная задача экономической войны - провоцирование финансово-экономического банкротства СССР посредством снижения доходов, увеличения расходов, отказа от предоставления кредитов, блокирования развития советской экономики.

Новые стратегические подходы в сочетании с новыми социальными технологиями подрывной деятельности позволили усугубить системный кризис советской системы и подтолкнуть ее к развалу.

Руководители Соединенных Штатов разработали системную программу разрушения СССР. Их глобальная стратегия была направлена против ядра советской системы и содержала в себе:

• тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь движению “Солидарность” в Польше, что гарантировало сохранение оппозиции в центре “советской империи”;

• значительную военную и финансовую помощь движению сопротивления в Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им возможность распространения войны на территорию Советского Союза;

• кампании по резкому уменьшению поступления твердой валюты в Советский Союз в результате снижения цен на нефть в сотрудничестве с Саудовской Аравией, а также ограничения экспорта советского природного газа на Запад;

• всестороннюю и детально разработанную психологическую войну, направленную на то, чтобы посеять страх и неуверенность среди советского руководства;

• комплексные акции мирового масштаба с применением тайной дипломатии с целью максимального ограничения доступа Советского Союза к западным технологиям;

• широко организованную техническую дезинформацию с целью разрушения советской экономики;

• рост вооружений и поддержание их на высоком техническом уровне, что должно было подорвать советскую экономику и обострить кризис ресурсов.

Под давлением союзников США отказались от санкций в пользу других, более изощренных средств подрыва советской экономики, таких как:

усиление контроля над закупками советского газа с одновременным развитием альтернативных источников энергии;

ужесточение контроля за передачей СССР стратегических технологий и материалов;

введение процедуры согласования с США финансовых отношений европейских государств с Советским Союзом.

Политика экономической войны со стороны Запада наложилась на неэффективность экономической политики советского руководства. Как пишет Р. Пайпс, вместо того чтобы обогащать страну, как полагалось бы классическому империализму, советский империализм крайне истощает ее ресурсы[16].

Американские аналитики по этому поводу сделали следующий вывод. Если впредь еще меньшие фонды будут отпускаться на приобретение оборудования, промышленные предприятия неизбежно будут устаревать и изнашиваться. Даже в обычных условиях советская промышленность эксплуатирует оборудование вдвое дольше, чем в западных странах. Сможет ли Советский Союз просуществовать с экономикой, характеризующейся спадом почти всех производственных показателей? Безусловно, да. Сможет ли он при таких обстоятельствах оставаться великой державой с притязаниями на мировую гегемонию? Конечно, нет[17].

Как пишет в своей книге П. Швейцер, самым большим советским экономическим предприятием был проект под названием “Уренгой-6”. Он должен был стать наиболее серьезным объектом в торговле Запада и Востока. Для этого нужен был подземный газопровод, тянущийся около 5500 км из Уренгоя на севере Сибири до советско-чехословацкой границы. Там он соединялся с западно-европейской газовой системой, уходившей во Францию, Италию и Западную Германию. По первоначальному проекту газопровод имел две нити.

Кремль, не располагая технологией и соответствующей техникой, в 1979 г. обратился за западной помощью. Западная Европа, заинтересованная поставками газа, начала переговоры с Москвой, предложившей гарантированные цены на газ на 25 лет. Как и раньше, западные банки выразили согласие на финансирование закупок оборудования, необходимого для строительства газопровода, а также самого строительства при пониженных процентных ставках, гарантированных правительствами. Вместе с тем западные предприятия предложили продажу высококлассного оборудования за будущие поставки природного газа. Но реализация условий требовала сложных технологий прибрежного бурения, которые были собственностью General Electric, Dresser Industries, Schlumberger и Velco.

Президент Рейган запретил Америке делиться технологиями и участвовать в строительстве газопровода. Это решение ударило приблизительно по 60 американским фирмам, но оно приостановило планы разработки нефтяных и газовых месторождений СССР. Наложение Америкой эмбарго также перечеркнуло японские планы добычи нефти на Сахалине.

Таким образом, в постиндустриальном мире запрет на использование технологий оказался более изощренным и действенным оружием, чем применявшиеся ранее эмбарго.

КОКОМ. Импорт западных технологий приносил Советскому Союзу огромную экономическую пользу. По словам С. Галпера, директора межуправленческого комитета по делам передачи технологий, данные разведки говорили о том, что “Советский Союз принял стратегическое решение избегать расходов на исследования и разработки, обеспечив себе доступ к западной технологии благодаря краже и нелегальным закупкам ее. Для сбора данных, касающихся потребностей в технологиях в отдельных производствах, русские организовали многочисленные группы. Они принимали решения, отдавая предпочтение украденным технологиям. Импорт техники и технологий означал для страны десятки миллиардов долларов экономии ежегодно на исследованиях и научных разработках”. Москва не крала что попадя. Специалисты сначала оценивали, которая из технологий может больше всего пригодиться как в гражданском, так и в военном секторе. Кейси и Уайнбергер считали, что не нужно сосредоточиваться на сокрытии всех технологий, а лишь тех, что весьма интересовали Советский Союз.

С 1976 до 1980 г. благодаря нелегальному приобретению западных технологий только Министерство авиапромышленности сэкономило 800 млн долл. на исследованиях и научных разработках[18].

Противодействие утечке западных технологий в СССР было выделено в отдельный проект. В его рамках была создана Комиссия по контролю передачи технологий (КОКОМ) - влиятельная международная организация, находящаяся под контролем США. Формально она не имела статуса международной организации и ее решения носили рекомендательный характер. Но к тем, кто этими рекомендациями пренебрегал, применялись суровые экономические санкции.

КОКОМ была создана в 1949 г. для объединения взглядов Запада на торговлю технологиями с советским блоком. Это скрытое образование, о внутренней деятельности которого знает лишь небольшая горстка избранных. Американская делегация под руководством заместителя госсекретаря Д. Бакли и заместителя министра обороны Ф. Айкла предложила введение в КОКОМ трех изменений. Во-первых, США хотели еще сильнее подчеркнуть запрет на продажу стратегических технологий СССР, включая и новейшие компьютеры и электронное оборудование, полупроводники и технологии металлургических процессов. Кроме того, они хотели ограничить строительство западных промышленных предприятий на территории советского блока, чтобы современными методами не могли воспользоваться советские армия и железные дороги. Во-вторых, США предложили, чтобы все контракты с советским блоком на сумму 100 млн долл. или более автоматически представлялись для утверждения в КОКОМ с целью избежать возможной передачи секретных технологий. Это, по сути, давало бы Вашингтону право вето при всех европейских торговых договорах с Москвой. Третье предложение составляла первая со времени возникновения КОКОМ попытка охватить эмбарго как можно большее количество технологий и товаров. Американская делегация добивалась создания строго секретного списка. Франция и Англия выразили желание присоединиться к американским предложениям, но Западная Германия не проявляла никакого желания сделать это. Отсюда следовало, что нужно повременить с объявлением экономической войны или начать ее без сотрудничества с Западной Европой[19].

Создавая КОКОМ, американцы полагали, что никакие меры, включая соглашения о контроле над вооружениями, не могли бы сдержать развитие вооруженных сил СССР более эффективно, чем тщательно разработанное и строго соблюдаемое всеми союзниками эмбарго на оборудование и технологии военного и “двойного” назначения. Импорт из западных стран вносил существенный вклад в модернизацию советской индустрии и, следовательно, тесно связанного с ней советского ВПК. Работая с исчерпывающими списками подлежащих эмбарго товаров и располагая властью и персоналом для проведения в жизнь своих рекомендаций, КОКОМ мог бы сыграть важную роль в деле укрепления западной безопасности[20].

КОКОМ постоянно пересматривал список контролируемых технологий и материалов. В первую очередь была блокирована передача технологий, связанных с добычей и транспортировкой нефти и газа. В частности, выяснилось, что США обладали монополией почти на все технологии бурения. На них тут же были наложены ограничения. В октябре 1981 г. Таможенное управление США приступило к операции, направленной на предотвращение продажи американских технологий Москве.

Официальная пропаганда не скрывала, что деятельность КОКОМ направлена на то, чтобы предотвратить “советскую угрозу”, не позволяя социалистическим странам совершенствовать свой военный потенциал за счет западной техники и технологий. Вместе с тем запреты и ограничения, налагаемые комитетом, преследовали и более глубокую цель: изолировать соц- страны в сфере международной торговли, лишить доступа к достижениям научно-технического прогресса, нанести ущерб их экономике.

В американском конгрессе была принята специальная поправка к закону о помощи другим государствам. Она предусматривала расширение санкций против тех американских союзников, которые нарушат запреты КОКОМ. В поправке говорилось: “Соединенные Штаты прекращают экономическую и финансовую помощь всем странам, экспортирующим в Советский Союз или его сателлитам товары, которые могут быть использованы как военные материалы”.

Одновременно США продолжали ужесточать технологическую блокаду СССР, надеясь остановить добычу энергоносителей на новых месторождениях и нанести ущерб другим отраслям советской экономики. Американцы даже подбрасывали технологическую дезинформацию и бракованные детали. Дело доходило до остановок предприятий из-за таких “экономических диверсий”. В 1975 г. 32,7% наименований экспорта из США в СССР составляли высокие технологии (общая сумма 219 млн долл.). В 1983 г. эти показатели снизились до 5,4% и 39 млн долл. В 1983 г. таможенники западных стран задержали почти полторы тысячи нелегальных технологических поставок на сумму 200 млн долл. Но остановить вывоз технологий в СССР не удалось. Зато, по справедливому мнению П. Швейцера, под предлогом борьбы с Советским Союзом США добились контроля за движением технологий во всем мире. Это господство можно было использовать в своих экономических интересах, что было немаловажно в условиях экономического кризиса[21].

Характерно, что, выступая монолитом против социализма, сам КОКОМ был полон внутренних противоречий. О них тоже полезно помнить, готовясь в той или иной форме сотрудничать с этой “добровольной” организацией или даже стать ее членом. Да, конечно, решения КОКОМ не имеют обязательной силы для стран - членов Комиссии и подлежат исполнению на основе так называемых моральных обязательств. Однако санкции против “нарушителей” могут быть весьма серьезными.

Особенно острыми были противоречия внутри КОКОМ между США и Японией. Эта страна вступила в КОКОМ под прямым давлением США в ноябре 1952 г., а в марте 1954 г. подписала с США соглашение о помощи по программе взаимного обеспечения безопасности, в соответствии с которым Япония не может выйти из Комиссии, не расторгнув предварительно данное соглашение. Пункт “Д” соглашения о помощи налагал на японское правительство обязательства по государственному управлению экспортом в страны, представляющим потенциальную угрозу национальной безопасности Японии и США.

Много шума вызвало вмешательство КОКОМ в дело о продаже прецизионных японских станков Советскому Союзу. Под предлогом того, что эти станки могли быть использованы СССР для обработки лопастей гребных винтов подводных лодок, к фирме-изготовителю были применены весьма жесткие экономические санкции. Всему западному миру была показана сила этой организации, статус которой был не оформлен официально опубликованным договором, а принимаемые решения носили, как заявлялось, лишь рекомендательный характер.

В истории КОКОМ были периоды и смягчения, и ужесточения “режима”. Так, в 1954 и 1958 гг. под давлением союзников США были вынуждены пойти на сокращение списков КОКОМ, не изменив, однако, собственных экспортных ограничений. Это поставило американские компании на мировых рынках в неблагоприятные условия и вызвало их недовольство. Под нажимом собственных предпринимателей США были вынуждены ввести “селективный” подход. Затем был период “похолодания”.

В начале 1970-х годов “разрядка” вынудила ведущие государства Запада пересмотреть тортовую политику по отношению к соцстранам. Запретительные списки КОКОМ в 1974—1975 гг. были сокращены до 125 позиций. Участились и “исключения”. Если в 1950-е годы они были крайне редки и делались в основном по просьбам западно-европейских фирм, то к середине 1970-х годов до половины всех “исключений” из списков составляли заявки американских компаний.

Новый виток “холодной войны” принес новые ужесточения. В 1979 г. конгресс США принял закон об управлении экспортом и значительно расширил список запрещенных к поставке товаров. Усилился нажим на союзников. В законе прямо указывалось, что президент должен проводить периодические встречи с руководителями других участников КОКОМ для создания более “эффективной процедуры принудительного исполнения многостороннего контроля”.

Особенно жестким режим работы КОКОМ стал с приходом в Белый дом администрации Рейгана. В конце января 1988 г. в запретительные списки КОКОМ были включены 300 тыс. изделий, разбитых на 150 товарных групп. Строгости санкций коснулись и иностранных (по отношению к США), и собственных товаропроизводителей. Нарушителям запрета торговли с соцстранами “стратегическими” товарами в США грозило судебное разбирательство, штрафы в размере до 250 тыс. долл. и другие меры вплоть до лишения свободы сроком на 10 лет.

Одновременно американское руководство разработало программу технической дезинформации с целью противодействовать утечке технологий в СССР.

Технологическая война набирала обороты, что требовало от Советского Союза эффективных мер экономического противодействия. Однако хоть сколько-нибудь эффективной экономической политики в СССР Ю.В. Андроповым и М.С. Горбачевым разработано не было.

Тем не менее полностью предотвратить доступ СССР к западным технологиям США не удалось. Деятельность КОКОМ имела лишь ограниченный успех. Иное дело, что и для СССР импорт западных технологий не решал проблемы безопасности. Он только оттягивал решение главной задачи: превратить СССР из страны ввозящей и крадущей технологии в страну производящую и вывозящую технологии.

* * *

Можно понять сенатора Доула, который считал, что “падение советской империи не было ни неизбежным, ни предопределенным объективными историческими силами”. И не столько лидерство Запада, хотя это не подвергалось сомнению, а полное “безлидерство” Москвы помогло им выиграть историческое сражение. Брежневское и последующее руководство СССР оказалось не способным не только рассчитать реальное соотношение сил на международной арене, оно оказалось не в состоянии осознать и сдвиги, произошедшие внутри страны[22].

Действительно, проблема заключалось не в самом противостоянии, поскольку оно было идеологически неизбежным, а в искусстве противостояния, которым не обладало советское руководство.

Оценивая эффект технологической войны США против СССР, необходимо сказать следующее. В период “холодной войны”, когда экономика СССР развивалась по нарастающей, эта война не оказывала на страну существенного воздействия.

Но с началом “перестройки”, когда руководство СССР, связав свои надежды на возрождение страны с развитием экономических отношений с западными странами, дало втянуть себя в финансовый кризис, роль технологической войны в крушении Советского Союза оказалась значительной.