4.3. Смена экономических ориентиров

В течение первых 50 лет своего существования СССР ориен-тировался на автаркическую модель экономического развития. Такая модель не исключала экономических связей с западными странами. Но она требовала, чтобы советская экономика производила все необходимое для независимого и устойчивого существования страны. Нельзя сказать, что такая модель отвечала чаяниям большевиков, была результатом их ошибочного выбора. В значительной мере она была продиктована обстановкой вначале объявленной, а затем скрытой международной изоляции, в которой оказалась советская страна с первых дней своего существования.

Отказ от автаркии. Для того чтобы отказаться от автаркии одной политической воли советских руководителей было недостаточно. Было необходимо, чтобы для этого существовали соответствующие международные условия. С момента окончания Второй мировой войны и до 1970-х таких условий не было.

Дж. Кеннан, к мнению которого прислушивался Гарри Трумэн и влиятельные политические круги, выступил против оказания СССР любой экономической помощи[1]. Его концепция была принята и осуществлялась Белым домом с большей или меньшей последовательностью, что не оставляло СССР другого выхода при восстановлении и развитии экономики, кроме опоры на собственные силы.

В литературе можно услышать обвинения в адрес руководства СССР в том, что оно отвергло план Маршалла. Но на самом деле США никогда не предлагали СССР участвовать в этом плане. Они не желали предоставлять Советскому Союзу каких-либо кредитов. Впрочем, даже если бы позиция Вашингтона была иной, США не располагали достаточными средствами для оказания сколь-либо существенной помощи наиболее пострадавшим от войны СССР и странам Восточной Европы[2].

Только после некоторого смягчения геополитической конфронтации с США в 1970-е годы и установления прочных торговых отношений СССР со странами Западной Европы альтернатива автаркическому существованию стала реальной для СССР.

В самом СССР о смене экономического курса также заговорили с 1970-х годов, когда экономическая реформа, по мнению многих экономистов, стала “пробуксовывать”. Причины неудачи реформы не были до конца поняты современниками. Одни связывали торможение со слабым распространением экономических методов хозяйствования, недостаточным материальным стимулированием и низкой заинтересованностью предприятий в результатах своего труда. Другие, напротив, полагали, что реформа, отрицая административные методы управления экономикой, разрушала складывавшийся десятилетиями каркас стабильности, угрожала плановости и создавала возможность развития кризисных состояний. Наконец, третьи считали главной причиной неудач реформы изолированность СССР от мировой экономики. Все настаивали на переменах, но предлагали взаимоисключающие рецепты.

Точку в споре поставили события в Китае. Наметившееся с 1971 г. улучшение экономических отношений Китая с США и Великобританией, сопровождавшееся ростом экспорта китайских товаров, торговый договор 1978 г. с ЕЭС, ориентация КНР на западные инвестиции и технологии и неожиданный успех такого курса способствовали победе сторонников дальнейшего экономического сближения с Западом в руководстве СССР.

Объявить о смене экономических ориентиров планировалось на XXV съезде КПСС, когда, наряду с очередным пятилетним планом, готовился перспективный план развития народного хозяйства на 1976-1990 гг. Предложенная в нем концепция экономических связей с западными странами была революционной. Если раньше речь в лучшем случае шла о “взаимовыгодном сотрудничестве”, то в проекте перспективного плана говорилось о необходимости для СССР “участвовать в международном разделении труда”.

К сожалению, этот документ не был включен в повестку дня съезда. В отчетном же докладе ЦК КПСС, который был прочитан Брежневым, содержалась иная, менее обязывающая формулировка: “Одна из особенностей нашего времени - растущее использование международного разделения труда для развития каждой страны, независимо от ее богатства и достигнутого ею экономического уровня. Мы, как и другие государства, стремимся использовать преимущества, которые дают внешнеэкономические связи, в целях мобилизации дополнительных возможностей для успешного решения хозяйственных задач и выигрыша времени, для повышения эффективности производства и ускорения прогресса науки и техники”[3].

Вместе с тем XXV съезд стал определенным шагом в направлении отказа от автаркии. В частности, им были приняты решения о более глубоком включении “народного хозяйства в международное разделение труда”, о переводе “внешнеэкономического сотрудничества на долговременную основу”, о необходимости “планомерно расширять экспортный потенциал страны, как за счет традиционных товаров, так и за счет новых видов продукции”.

Но, пожалуй, наиболее ответственным было следующее решение съезда: “Поскольку внешняя торговля стала важной отраслью народного хозяйства, возникает вопрос и об организации в ряде случаев специальных производств, ориентированных на экспорт, на удовлетворение специфических требований внешних рынков”[4]. Это решение получило воплощение в хозяйственной практике и имело как положительные, так и отрицательные последствия. Подобно тому как ранее в рамках многих предприятий существовали параллельно гражданское и военное производство, так со второй половины 1970-х годов стала производиться отдельно продукция для внутреннего потребления и на экспорт. Последняя отличалась более высоким качеством, улучшенным дизайном, использованием импортных деталей и узлов. Это позволило несколько расширить сбыт советских товаров за рубежом, но произведенные для внутреннего потребления товары автоматически приобретали статус второсортных и теряли престиж в глазах населения.

Таким образом, во второй половине 1970-х годов концепция “всестороннего развития экономики”, ее “самодостаточности” была заменена на концепцию развития специализации СССР в рамках мирового хозяйства. Тем самым СССР перестал противопоставлять свою экономику западной, впервые задумался о вхождении в мировое хозяйство.

Соревнование двух систем. При Н.С. Хрущеве вопрос об участии СССР в международном разделении труда не рассматривался. Советский лидер был убежден в экономических преимуществах социализма, его способности развиваться самостоятельно, без помощи западных держав. Последние, по мнению Хрущева, рано или поздно сдадут свои позиции.

Иначе относился к экономике западных стран Л.И. Брежнев. Он хотя и разделял общее для коммунистов представление о “противоестественности положения, при котором производственные комплексы, обслуживающие подчас не одну страну, остаются частной собственностью кучки миллионеров и миллиардеров”, но его отношение к развитию экономики на Западе было гораздо более трезвым. Так, например, выступая 7 июня 1969 г. на Международном совещании коммунистических и рабочих партий, он говорил: “Прежде всего, мы не можем не учитывать, что империализм наших дней... располагает мощным, высокоорганизованным производственным механизмом... Все шире распространяется программирование и прогнозирование производства, государственное финансирование технического прогресса и научных исследований, меры, направленные на известное ограничение рыночной стихии... В ряде стран это приводит к известному повышению общественного производства... Империалисты объединяют свои усилия в международном масштабе, прибегают к различным формам экономической интеграции”[5].

Для участия в международной экономической интеграции СССР должен был покончить с идеологическим противостоянием с Западом, предстать перед ним в образе нормального члена мирового сообщества. Этой цели служили концепции мирного существования стран с различным социально-экономическим строем, разрядки международной напряженности и соревнования двух систем.

Реализовать эти концепции было невозможно без нормализации отношений с США. Советское руководство неоднократно предпринимало попытки наладить отношения с Соединенными Штатами, но они редко заканчивались успехом. Так, например, в 1960 г. были сорваны парижское совещание в верхах и визит Эйзенхауэра в СССР, неудачно закончились переговоры Хрущева с Кеннеди в Вене в 1961 г. и неофициальная встреча А.Н. Косыгина с JL Джонсоном в Глассборо в 1967 г. Серьезно усложнила советско-американские отношения военная интервенция США во Вьетнаме, поставившая советское руководство в очень сложное политическое и стратегическое положение.

Л.И. Брежнев не меньше других советских руководителей стремился наладить отношения с США. Но при этом он не шел на уступки, угрожавшие политической или экономической безопасности страны. Не видя в середине 1960-х - начале 1970-х годов возможностей улучшить отношения с США, генеральный секретарь ЦК КПСС сосредоточился на стратегии геополитического обхода Вашингтона с флангов: сплочение соцстран, помощь Вьетнаму в его борьбе против американского вторжения, поддержка арабских стран в их противоборстве с Израилем, договор о дружбе, мире и сотрудничестве с Индией в 1971 г. в противовес американо-пакистанскому сотрудничеству, а также улучшение отношений с Францией, ФРГ и другими европейскими странами.

Как оказалось, такая политика гораздо лучше способствовала советско-американскому сближению, чем тактика уступок. Во многом благодаря ей в 1972 г. во время визита Никсона в Москву был подписан небольшой документ “Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки”. Смысл его сводился к следующему: “...B ядерный век не существует иной основы для поддержания отношений между ними [СССР и США. - Ю.Б.], кроме мирного сосуществования. Различия в идеологии и социальных системах СССР и США не являются препятствием для развития между ними нормальных отношений, основанных на принципах суверенитета, равенства, невмешательства во внутренние дела и взаимной выгоды”[6].

Конечно, это была декларация, а не взятые на себя двумя странами обязательства. Однако важность этого документа состояла в том, что в нем впервые две сверхдержавы признали необходимость мирного существования стран с различным социально-экономическим строем и развития между ними “нормальных” отношений. Подтверждением этому явилось соглашение об ОСВ и договор по ПРО 1972 г.

Во время второго визита Никсона в Москву, в 1974 г., был подписан документ “Прогресс в улучшении советско-американских отношений”. В нем констатировалось, что “за период, истекший с момента советско-американской встречи на высшем уровне в мае 1972 г., стороны обеспечили коренной поворот в этих отношениях в направлении мира и широкого взаимовыгодного сотрудничества в интересах народов обеих стран и всего человечества... Стороны подтвердили обоюдную решимость продолжать активную перестройку советско-американских отношений на основе мирного сосуществования и равной безопасности... Стороны глубоко убеждены в настоятельной необходимости того, чтобы сделать процесс улучшения советско-американских отношений необратимым”[7].

Активно развивались контакты советских и американских ученых и деятелей искусств. Велись совместные исследования и разработки в области мирного использования атомной энергии, развития транспорта, освоения космического пространства. Огромный международный резонанс имела стыковка советского и американского космических кораблей в рамках проекта “Союз - Аполлон” в июле 1975 г.

Вместе с тем в области экономических связей ситуация складывалась не очень успешно. Из-за принятой конгрессом поправки Джексона - Вэника был сорван торговый договор между США и СССР. Частичный успех имел бойкот советских товаров на Западе за то, что при их изготовлении использовался труд заключенных.

С 1976 г. в США все отчетливее стала проявляться тенденция к охлаждению отношений с СССР. Это сказалось на ходе президентской предвыборной кампании 1976 г., когда ни Джеральд Форд, ни Джимми Картер не считали для себя выгодным поддерживать отношения с СССР в духе “разрядки”. Отношения охладились и даже обострились по многим направлениям: провалились торговое соглашение и статус наибольшего благоприятствования для СССР, американцы очень резко реагировали на помощь, оказанную Советским Союзом правительству Анголы в его борьбе с отрядами УНИТА. Все активнее американцы выступали в защиту прав советских граждан, что воспринималось советским руководством весьма болезненно.

Процессу развития советско-американских отношений, сотрудничества по различным направлениям был положен внезапный и решительный конец американской стороной в результате ввода советских войск в Афганистан. Картер приостановил тогда действие многих советско-американских соглашений и фактически объявил блокаду Советского Союза.

Борьба за Европу. Ведя политику разрядки напряженности и развития экономических отношений с США, советское руководство с самого начала не рассчитывало на большой успех. Гораздо больше надежд связывалось с развитием экономического сотрудничества с Европой. СССР повезло в том отношении, что после сентябрьских выборов 1969 г. новое правительство ФРГ возглавил Вилли Брандт, который в первом правительственном заявлении в бундестаге сказал, что народ ФРГ “нуждается в мире в полном смысле этого слова также и с народами Советского Союза, со всеми народами европейского Востока. Мы готовы к честной попытке достичь взаимопонимания”. Во время своего визита в Москву Брандт подписал договор о признании ФРГ послевоенных границ в Европе. Это оздоровило всю политическую атмосферу в Европе. В нача-ле сентября 1971 г. было подписано соглашение между СССР, США, Англией и Францией по Западному Берлину, статус которого не был ранее определен и являлся источником серьезных конфликтов. Был открыт свободный доступ в Западный Берлин с территории ФРГ.

Во время визита Брежнева в Бонн в 1973 г. были подписаны соглашения об экономическом, промышленном, техническом и культурном сотрудничестве, а также протокол о воздушном сообщении.

Не менее благоприятно развивались отношения СССР с Францией. В 1971 г. были подписаны “Принципы сотрудничества между СССР и Францией”, межправительственное соглашение о развитии экономического, технического и промышленного сотрудничества. Стороны высказались за подготовку и проведение общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, что для европейской стратегии СССР было весьма важно.

Идея этого совещания возникла у руководства СССР еще в конце 1960-х годов. Однако без согласия США провести такое совещание было невозможно. Официальное согласие было получено от Ричарда Никсона в 1972 г. во время его визита в Москву. Единственным условием президент выставил непременное участие в подготовке и проведении совещания неевропейских членов НАТО - США и Канады.

Первый раунд совещания для определения общих рамок Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) проходил в Хельсинки с 3 по 7 июля 1973 г. 18 сентября 1973 г. в Женеве начался второй этап СБСЕ на уровне министров иностранных дел. Выработать общую платформу участникам совещания удалось только в июле 1975 г. Третий раунд на уровне глав государств проходил в Хельсинки с 30 июля по 1 августа 1975 г.

1 августа 1975 г. был подписан Заключительный акт СБСЕ, содержавший договоренности по безопасности и сотрудничеству в области экономики, науки и техники, охраны окружающей среды, гуманитарных и других областях и дальнейшим шагам после

Совещания. Акт содержал 10 принципов, определявших нормы взаимоотношений и сотрудничества: суверенное равенство; уважение прав, присущих суверенитету; неприменение силы или угрозы силой; нерушимость границ; территориальная целостность; мирное урегулирование споров; невмешательство во внутренние дела; уважение прав человека и основных свобод; равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничество между государствами и выполнение международно-правовых обязательств. Заключительный акт предусматривал также проведение периодических встреч государств - участников СБСЕ.

Руководство СССР было удовлетворено итогами СБСЕ и стремилось соблюдать его решения в том плане, в каком оно их понимало. В частности, при принятии в 1977 г. новой Конституции СССР 10 принципов СБСЕ были включены в ее преамбулу. Вместе с тем совещание не дало тех результатов, на которые руководство СССР рассчитывало.

Советская политическая элита предполагала, что СССР в обмен на гарантию безопасности в Европе должен получить выгодные экономические предложения, стать членом европейского экономического пространства. Европейские же страны требовали от СССР в первую очередь строгого соблюдения гражданских прав и свобод, демократизации общественной жизни. К этому СССР не был готов ни экономически (неравенство развития регионов), ни политически (наличие национальных, религиозных и культурных противоречий), ни исторически (давняя приверженность к авторитарному правлению, отсутствие демократических традиций).

Поэтому, когда созданные в Советском Союзе диссидентами хельсинкские группы по контролю над соблюдением прав человека были разгромлены КГБ, а большинство их членов были арестованы или отправлены в ссылку, на Западе разразился скандал. СБСЕ скорее усложнило проблемы советского политического руководства, чем дало ему какие-либо выгоды.

Вторая попытка завоевать Европу была предпринята Горбачевым, выдвинувшим теорию “общеевропейского дома”. Чтобы добиться интеграции в европейскую экономику и доказать свои мирные намерения руководство СССР лишилось контроля над Восточной Европой, вывело войска из Венгрии, Чехословакии и ГДР, распустило Варшавский договор, согласилось на вхождение ГДР в состав ФРГ.

27 ноября 1989 г. был подписан договор о торговле и сотрудничестве с Европейским экономическим сообществом. Однако экономика СССР не была готова к интеграции с Европой, этот договор практически ничего не дал стране.

В долговой яме. В период автаркического развития СССР не получал долгосрочных кредитов зарубежных коммерческих банков, ограничиваясь краткосрочными торговыми соглашениями. Отказ от автаркии, рост советского импорта при недостаточном развитии экспорта привели к тому, что для закупки импортного оборудования, необходимого для реализации масштабных экономических проектов СССР стал нуждаться в долгосрочных кредитах зарубежных коммерческих банков.

В 1964-1965 гг. Внешторгбанк СССР заключил с английскими, французскими и итальянскими банками девять долгосрочных соглашений о банковских кредитах сроком на 10-15 лет на общую сумму 480 млн руб., чтобы оплатить поставки западного оборудования для химической и легкой промышленности. В 1966 г. СССР подписал семь новых кредитных соглашений и протоколов на общую сумму в 449 млн руб. Из них самым крупным был кредит в размере 333 млн. руб. на оплату товарных поставок и услуг автомобильного концерна “Фиат” для строившегося автогиганта в Тольятти. Он был предоставлен Внешторгбанку на 14 лет из расчета 5,6% годовых[8].

Крупные кредиты были предоставлены СССР в 1970-е годы западно-европейскими банками для оплаты импорта оборудования, труб и различных материалов в рамках известного проекта “газ-трубы”. Всего по этому проекту Внешторгбанк получил кредитов на 11 млрд долл., которые начали погашаться с 1984 г. Реализация этой сделки обеспечила поставки советского природного газа в ФРГ, Италию, Францию и Австрию. Среди других крупных кредитных сделок 1970-х - начала 1980-х годов, заключенных на срок от 10 до 15 лет, следует отметить кредиты на освоение южно-якутских коксующихся углей, дальневосточных лесных ресурсов, нефтяных и газовых месторождений на шельфе Сахалина, строительство заводов по производству аммиака и аммиакопровода до порта Одессы, строительство автогиганта “КамАЗ” и др.

Руководство СССР достаточно осторожно относилось к западным кредитам, строго соблюдало условия соглашений. Помимо этого, Внешторгбанк стремился использовать такие формы кредитных договоров, которые в максимальной степени отвечали интересам СССР.

Так, например, в середине 1970-х годов им широко использовалась практика компенсационных сделок, когда для создания новых советских предприятий, полностью принадлежавших государству, иностранные фирмы предоставляли кредиты, оборудование и лицензии, а СССР расплачивался частью продукции, производившейся на этих или других предприятиях. Часть поставок в счет этих кредитов осуществлялась в форме товаров массового спроса, однако эти поставки также рассматривались как целевые, так как обеспечивали денежные средства для финансирования строительно-монтажных работ на конкретных объектах. В среднем срок, на который предоставлялись компенсационные кредиты, составлял 10-15 лет. Уже в самой схеме такого кредитования закладывалась определенная гарантия возвратности кредита, что не должно было вызвать проблем с погашением задолженности.

Правда, западные фирмы заключали компенсационные соглашения только в том случае, если создаваемые за их счет предприятия производили интересовавшие их сырье или полуфабрикаты. Товары народного потребления западные фирмы не принимали в расчет не столько из-за их качества, сколько для того, чтобы не создавать собственными руками конкуренцию своей экономике.

В табл. 4,9 приведены данные о росте кредитной задолженности СССР и стран социалистического лагеря.

Все это не выходило за рамки финансовых возможностей СССР. Однако его партнеры по СЭВ были менее осторожны. Задолженность Польши значительно превысила ее платежеспособность. ГДР, Венгрия и Румыния приблизились к опасной черте.

Этим воспользовались США, чтобы пошатнуть доверие европейских финансовых кругов к советскому блоку. Так, например, на 61-м ежегодном собрании Общества банкиров внешней торговли Л. Олмер, заместитель министра по делам внешней торговли, заявил, что выделение ссуд советскому блоку влечет за собой огромный риск. Олмер предупредил, что растущий кризис в Советском Союзе может создать для кредитодателей настолько же угрожающую ситуацию, что и в Польше[9].

Подобные акции дали результат и привели к замораживанию кредитов странам Восточной Европы. Весной 1982 г. венграм не продлили сроков выплат кратковременных кредитов в сумме 1,1 млрд долл. Румын заставили заплатить 1,5 млрд долл. Даже ГДР потеряла 200 млн долл. ликвидных активов. Восточноевропейские государства впервые столкнулись с трудностями оплаты ссуд.

У. Кейси и К. Уайнбергер хотели заставить Москву заплатить за своих союзников, либо по крайней мере констатировать, что кредитоспособность ее блока исчерпана[10]. Однако руководство СССР ограничилось предоставлением помощи (или обещаниями ее предоставить) непосредственно должникам, не принимая на себя их обязательств перед кредиторами. Поэтому доверие к кредитоспособности СССР оставалось высоким вплоть до конца 1980-х годов. Однако американцам удалось добиться того, чтобы европейские союзники, если и выделяли СССР кредиты, то делали это только по рыночным курсам.

С конца 1980-х годов положение резко изменилось. Неоправданные надежды на быстрый экономический рост и острая потребность в денежных средствах (особенно когда Россия переподчинила себе основные производственные мощности, оставив на содержании СССР армию и разросшийся бюрократический аппарат) вынудили руководство Советского Союза выйти за пределы своих финансовых возможностей.

На рис. 4.2 показан рост внешнего долга СССР.

Заметно, что вплоть до 1985 г. рост внешнего долга СССР был сравнительно медленным. В 1986-1988 гг. он заметно ускорился, а с 1989 г. принял лавинообразный характер. При этом в 1992-1993 гг. СССР уже не существовал, а его внешние долги, обязательства по выплате которых взяла на себя Россия, продолжали увеличиваться из-за просроченных процентов и штрафных санкций.

Если в начале 1985 г. СССР в списке стран с мягкой валютой занимал 12-е место по размеру внешнего долга (после Польши, Аргентины, Египта, Индии, Мексики, Бразилии, Китая, Венесуэлы, Индонезии, Южной Кореи и Турции), то к концу 1991 г. он оказался на 2-м месте, уступая только Бразилии). Значительно ухудшились такие характеристики состояния внешней задолженности как соотношение долг/экспорт (с 52 до 164%) и долг/ВВП (с 8 до 29%)[11].

4.2 Рост внешнего долга СССР

В результате к 1991 г. СССР оказался в полной финансовой зависимости от западных кредитов и был вынужден считаться с любыми их требованиями, в том числе и политическими. Это парализовало усилия руководства СССР по предотвращению распада страны. В этих условиях возросла роль внешних факторов в ликвидации СССР.