Записка Н.И. Ежова И.В. Сталину об откликах интеллигенции и учащейся молодёжи Москвы на процесс по делу антисоветского право-троцкистского блока. 2 марта 1938 г.

2 марта 1938 г.

№ 1014821[1]

Совершенно секретно

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ

Направляю сводку агентурных сообщений — отклики на процесс «правотроцкистского блока».[2]

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ЕЖОВ

Совершенно секретно

Сводка

о реагировании на процесс «право-троцкистского блока»

Писательница Анна КАРАВАЕВА. «Этих гадов я готова расстрелять собственной рукой. Когда читаешь о их злодеяниях — точно бездна раскрывается под ногами. Особенно меня поражают врачи. Я не могу спокойно говорить о них. Страшно подумать о том, что кругом нас еще много невыкорчеванной нечисти. В случае войны они будут кусать нас из всех подворотен».

Венгерский поэт Эмиль МАДАРАС. «Допустим, предатель ЯГОДА поддерживал КРЮЧКОВА, АВЕРБАХА и всех этих гадов. А где были все мы, честные советские граждане, коммунисты и беспартийные. Мы многое видели и молчали. Почему не сигнализировали в ЦК партии? Равнодушие, лень.

Этот процесс заставит нас подумать о многом. Не надо быть перестраховщиком, но и нельзя распускать особенно уши. При нашей активности врагу работать будет очень трудно».

Писатель Алексей КОЖЕВНИКОВ. «Наши газеты распространяют слухи о разногласиях в Германии. Вот, мол, фашизм разлагается, у Гитлера разногласия с генералом Фричем. В свете прошедших процессов и особенно предстоящего процесса, разногласия в нашей стране покрывают и превосходят все. Как это не объясняй, а факты есть факты. Ни в одной стране еще не было того, чтобы врачи отравляли представителей власти. Ведь врачей подбирают, контролируют строго. А все же недоглядели. Вывод какой? Напор оппозиционной волны слишком силен. Слишком много людей, недовольных советским режимом. За всеми не углядишь, всех не посадишь. Я собираюсь уехать работать в деревню. Меня эта обстановка слишком нервирует. Ну их всех к дьяволу — правых, левых, ортодоксов, оппозиционеров».

Писатель Николай ЛЯШКО. «Петр КРЮЧКОВ был в прошлом секретарем Григория Распутина. НКВД проявляет слишком много бдительности, где не надо, сажают, кого не следует, а КРЮЧКОВ под носом у всех орудовал 10 лет и его так долго не арестовывали. Надо вот роман кончать, а я совсем бросил творческую работу. Не пишется. Настроение скверное. Каждый день чего-нибудь ждешь — то тебя в меньшевизме обвинят, то в групповщине. Процесс БУХАРИНА еще усилит подозрительность».

Писатель Иван ЕВДОКИМОВ. «В удивительное время живем. То, что сейчас развертывается перед глазами, представляет собою богатейший материал для писателя, но нам писать об этом не придется. В художественном полотне все это, естественно, усиливается, и тогда получится мрачная, пессимистическая книга, способная всякого повергнуть в уныние. Одним словом, может получиться не то, о чем пишут в газетах, с другими выводами. В этом деле много еще темного, непонятного. Неизвестно, как добываются у подсудимых подобные признания. Люди знают, что их за такие показания уничтожат, а все-таки себя чернят и топят. Невозможно ведь это понять нормальному человеку».

Писатель БУДАНЦЕВ (разрабатывается как антисоветский элемент). «Мне кажется, что и в выступлениях наших и в печати нет чувства меры. Что говорить — изверги? Это люди, имеющие свои цели. История покажет, кто чего хотел. Мы ничего не понимаем, поэтому мы и говорим пустозвонные слова. Имейте в виду, что количество перешло в качество, и сегодня это значит, что количество врагов перерастет в качество неверия во все: во власть, благополучие, завтрашний день. Писатели пишут о выдуманной счастливой жизни и уже выдумывать совестно».

Прозаик Л. СОЛОВЬЕВ. «Вообще лучше бы этих процессов больше не было, как-то противно, и все эти процессы, где люди выходят и обливают себя грязью, похожи на какой-то чудовищный фарс».

Заведующий редакцией иностранной информации ТАСС БЕРЕЗОВ. «Процесс произведет за границей плохое впечатление и невыгоден с точки зрения международного положения СССР. То обстоятельство, что в числе обвиняемых имеется бывший глава правительства, а также и то, что на скамье подсудимых сидит уже третий заместитель Наркоминдела (после КАРАХАНА, СОКОЛЬНИКОВА — КРЕСТИНСКИЙ), за границей скажется отрицательно».

Артист Л.О. УТЕСОВ. «Я рад, что государство и Прокуратура объявили этот процесс, а то в народе шли различные слухи. Теперь многое станет ясным».

Солистка балета ГАБТ Л.В. САЛОВА. «Я бы не стала давать это открытым процессом. Все равно все верят, что это правда. Открытый процесс вызовет чувство омерзения. Их надо ликвидировать так же, как ТУХАЧЕВСКОГО и других».

Заслуженный деятель искусств КАЦМАН. «Данные следствия таковы, что можно ужаснуться беспредельной подлости и омерзительности всех этих негодяев, привлеченных к ответственности. Честному человеку просто трудно понять всю их гнусность. До революции русские интеллигенты всегда подозревали правительство в том, что оно подтасовывает данные обвинения. Сила советской власти в том, что она честно всему народу говорит всю правду, не искажая и не извращая ее».

Артист ГАБТ ГОЦИРИДЗЕ. «Мало им всем расстрела. Надо было бы для них придумать похуже. Ведь это невиданное в мире ужасное явление, чтобы так могли поступать люди».

Заслуженная артистка МХАТ АНДРОВСКАЯ. «Вся Москва волнуется именами врачей. Я не могу поверить в преступление ЛЕВИНА. Это один из лучших врачей, каких я знала. Как замечательно он относился к КАЧАЛОВУ, СОБИНОВУ. Нигде за границей ничего подобного не делается. У нас только и делают, что арестовывают и расстреливают».

Заслуженный артист Республики, МХАТ ГЕЙРОТ. «Процесс особенно интересен тем, что в заговор втянута наша интеллигенция. Мне совершенно непонятна история с ГОРЬКИМ. Что же они могли сделать с ним, ведь человек болел давно, был обречен на смерть, и смерть его была логична.

Я не верю во все эти вредительства. У нас идет большое строительство и одновременно разрушение этого строительства, причем разрушителями являются не те люди, которые сидят на скамье подсудимых».

Режиссер МХАТ ЛЕСЛИ. «Если подсчитать количество расстрелянных в различных заговорах и предназначенных к расстрелу сейчас — получится огромная культурная сила. Это все люди как на подбор — огромной эрудиции, больших мыслей, крупнейших организаторских способностей. Это — деятели культуры, науки и политики. Я искренне жалею тот запас знаний, ума и культуры, который уходит в могилу».

Академик живописи М.В. НЕСТЕРОВ. «Это какое-то средневековье. Когда читаешь сообщение Прокуратуры о процессе, то делается жутко. Приходят в память действия Филиппа II и великого инквизитора. Там поступали такими же методами. Вся эта версия об отравлении неправдоподобна».

II. Научная и техническая интеллигенция

Академик КРЖИЖАНОВСКИЙ Г.М. [...][3]

Заместитель директора Большой Советской Энциклопедии РОТЕНШТЕЙН. «Для меня непонятна причастность БУХАРИНА и других к заговору против ЛЕНИНА в 1918 г. Ведь это период, когда большевики только что пришли к власти, так сказать первые плоды вооруженного восстания, врагами которого ни БУХАРИН, ни РЫКОВ не были. Что двигало ими в тот период — это для меня неясно.

Этот процесс сложнее всех предыдущих, потому что он затрагивает события первых годов революции, и от того, как эта часть обвинения будет обоснована на процессе и в печати, зависит многое в смысле создания общественного мнения за границей».

Профессор ДАВЫДОВСКИЙ И.И.[4] «Я опасаюсь, что мои данные вскрытия трупа ГОРЬКОГО могли быть неверно истолкованы в смысле сознательного скрытия истинного диагноза болезни ГОРЬКОГО врачами, которые его лечили, и могли быть использованы следствием как обвинительный материал.

Поводом для предания суду ПЛЕТНЕВА явилось не только участие в отравлении ГОРЬКОГО, МЕНЖИНСКОГО, КУЙБЫШЕВА, но и, по всей вероятности, его связи с заграничными контрреволюционными организациями».

Профессор Московской государственной консерватории ИГУМНОВ. «Как-то все это странно и нелепо. Врачей соединили с бухаринцами, да и версия о ГОРЬКОМ нелепая, болел туберкулезом, умер в 67 лет, и вдруг насильственная смерть. Я думаю, что если бы ГОРЬКИЙ был бы жив, он сам мог бы сейчас сесть на скамью подсудимых, так как он был близок всей этой компании. Ну, ладно, посмотрим, как будет развертываться следствие».

Профессор Московской консерватории НЕЧАЕВ. «В следующем процессе должно быть будут людей есть живьем, все это сплошная мистика».

Инженер Волгостройпроекта БЫЧКОВ. «Теперь, наверное, всех участников “право-троцкистского блока” расстреляют. Я это думаю, потому что сочтут необходимым выкорчевывать вредные теории. К тому же следует иметь в виду, что хотя действия правых расцениваются и контрреволюционными, но ведь их авторитет в массе гораздо выше, чем авторитет правящей партии.

На этом процессы еще не кончатся, будет еще процесс по делу ЕГОРОВА и других».

Заведующий лаборатории института им. Обухова ЧЕРКИНСКИЙ (разрабатывается как фашист). «Этот процесс показывает слабость СССР. Сообщение в “Правде” явилось для меня неожиданностью. Обострившееся международное положение заставляет правительство ускорить очередную комедию — суд. СССР в агонии, и поэтому наше правительство ищет выход в отвлечении внимания масс всевозможными комедиями. Фашизм крепнет и вызывает гнев в СССР у верхушки».

И.о. начальника радиолаборатории МАИ КИТЛЕР Е.В. «Отлично работает НКВД, что ни месяц, то какой-нибудь центр находит. Сколько их этих центров у нас? Я совсем перестала понимать происходящее. Так что, если завтра скажут, что сами руководители НКВД шпионы и террористы, я нисколько не удивлюсь. Вот говорят и ЕГОРОВА посадили. Прямо эпидемия какая-то».

III. Учащаяся молодежь

Студент текстильного института ОВЧИННИКОВ. Рассказал источнику, что 28 февраля с.г. во время митинга, когда докладчик декан САДОВ, говоря о подлых фашистских наймитах, произнес имя Троцкого, в разных концах зала раздались аплодисменты.

Другой студент ДАВЫДОВ по этому поводу сказал: «Нашлись все-таки среди нас ребята, которые поддержали хлопками Троцкого». (Приняты интенсивные меры к выяснению, кто аплодировал.)

Дипломник ГИТИС ЛЕОНГАРДТ В.А. «До чего надоели эти процессы. Аресты не прекращаются. Дают ордена и сами их срывают. БУХАРИНА не расстреляют. РАДЕКА оставили в живых, а БУХАРИН фигура — какая!».

Слушатель Всесоюзной плановой Академии им. Молотова РОЗОВ. «Здесь в их разоблачении сыграли большое значение РАДЕК, СОКОЛЬНИКОВ, нужно полагать, что и сейчас не всех расстреляют, кое-кого оставят, чтобы дальше раскрывать».

Студент 3 курса 1 ММИ ТЕРПИЛОВСКАЯ. «Подумайте только, какие люди идут под суд. Крупные политики и крупные ученые замешаны в этом деле. Теперь уже не приходится удивляться, что наших врачей забирают. Нет, видно никому верить нельзя, ни врагам, ни друзьям. Не может быть, чтобы люди признали себя виновными в таких злодеяниях».

Студент 2-го курса МГИ БАГАРАТЬЯН Д. «Как могли троцкисты умертвить ГОРЬКОГО и КУЙБЫШЕВА. Ведь после смерти производилось вскрытие, как же не заметили ничего подозрительного».

Студент 2-го курса МГИ НИКУЛИН Г. «Мне кажется, что здесь не обошлось дело без предателя. Недаром РАДЕКУ дали 10 лет, а не расстреляли. Наверное, это он выдал их всех. Плоха же была у них солидарность. Вообще же здорово было у них все налажено».

ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧ. 4 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

КАРУЦКИЙ