Письмо заместителя заведующего вторым западным отделом наркомата иностранных дел СССР Левина советнику полпредства СССР в Германии С.А. Бессонову о выставке «голодных» писем. 4 июля 1933 г.

№399

Письмо заместителя заведующего вторым западным отделом наркомата иностранных дел³²¹ СССР Левина советнику полпредства СССР в Германии С.А. Бессонову о выставке «голодных» писем.

Секретно

Дорогой Сергей Алексеевич, сейчас уже вполне очевидно, что выставка «голодных» писем не была случайным, изолированным явлением. Немцы, по-видимому, подготовляют кампанию не меньшую по размерам, чем «меннонитская» кампания 1929 г. Может быть, кое у кого из людей, стоящих сейчас у власти, возникает мысль использовать новую враждебную антисоветскую кампанию в качестве ответа на ту мощную антифашистскую демонстрацию рабочих и трудящихся Москвы, которая имела место во время похорон Клары Цеткин³²².

Подготовка к враждебной кампании ведется по нескольким линиям. Прежде всего, само агентство Вольф распространяет сообщения союза Ауслянддейче об «ужасах в СССР» о том, что матери едят трупы своих умерших детей, что люди набрасываются на каждую издохшую лошадь и т.д. Распространением этих сообщений дело, однако, не ограничивается. То же агентство передает призыв ко всему населению Германии об участии в кампании «помощи». Вчера, в одном из крупных зал[ов] Берлина должен был состояться большой митинг под лозунгом «путь немцев в СССР — это путь к смерти». 7 июля в Люстгартене должна состояться демонстрация протеста против «организованного обречения немцев на голодную смерть в СССР». На митинге, который последует за демонстрацией, предполагаются выступления Клинггамера — руководителя союза заграничных немцев; Герлицера — заместителя руководителя берлинской организации национал-социалистической партии и представителя духовенства Шлейнгара. 9 июля должен быть совместно с германским Обществом Красного Креста устроен уличный сбор пожертвований в пользу «страдающих немцев в СССР». Корреспондент ТАСС передал, кроме того, 1 июля по телеграфу содержание помещенного в «Дейче Ангемейне Цейтунг» воззвания высшего совета евангелистской церкви, который присоединяется к кампании «помощи голодающим в России братьям^1* по вере и народу». Совет евангелистской церкви рекомендует всем пасторам «напоминать во время церковных богослужений о нужде, испытываемой немецкими братьями, и призывать к участию в пожертвовании».

Речь идет о несомненно широко задуманной кампании. Это подтверждается не только приведенными выше сообщениями, но и тем обстоятельством, что Германское посольство в Москве, очевидно, получило инструкции подбирать материалы, которые можно будет использовать для разговоров о «нужде немцев в СССР» и делать нам представления по такого рода делам. В мае мес. Германское посольство вручило нам 2 пространные ноты, в которых поставило нам ряд тенденциозных вопросов, относящихся к коллективизации и хлебозаготовкам³²³. В этих нотах Германское посольство просило принять меры к предотвращению «нужды немцев в СССР». Мы дали посольству достаточный отпор, указав на абстрактность и беспочвенность рассуждений посольства. Мы отметили, что не можем предпринимать каких-либо шагов на основании туманных рассуждений о нужде тех или иных германских граждан. Если в отдельных случаях были допущены правонарушения, то для соответствующих германских граждан открыты все законные пути обжалования постановлений местных органов. Мы указали далее, что НКИД может принимать какие-либо меры лишь только если эти законные пути исчерпаны и если посольство дает конкретные материалы, говорящие о неправильных действиях тех или иных властей, а не ограничивается разговорами о «нужде немцев в СССР». Посольство, по-видимому, проглотило эту пилюлю и некоторое время к данному вопросу не возвращалось. Но несколько дней тому назад мы вновь стали получать вербальные ноты, в которых расписываются случаи отобрания зерна и скота у германских граждан и вновь говорится о «нужде немцев в СССР». Копии этих нот я Вам посылаю.

2 июля Дирксен получил серьезное предупреждение от Н.Н.^2* В наших разговорах с немцами мы также затрагивали данный вопрос. Полпредству и отделу придется в ближайшее время очень внимательно следить за всеми проявлениями готовящейся кампании. Будем Вам поэтому благодарны за подробную информацию по данному вопросу. В разговорах с немцами у нас всех есть один очень выигрышный аргумент, именно тот, что наша общественность весьма сдержанно реагировала на последние события в Германии. Этот аргумент звучит, конечно, и как предостережение. Возмущение имевшими место в Германии бесчинствами чрезвычайно велико и захватило не только рабочую общественность, но и широкие круги научных работников, специалистов и т.д., и если бы отпали те моменты, которые заставляют нашу общественность воздерживаться от резких проявлений своего отношения к германским событиям, то это, вероятно, привело бы к последствиям, которые германская сторона сейчас недооценивает. Все это я пишу Вам, конечно, лишь в порядке информации. Хотелось бы очень получить также и Вашу оценку затронутых в письме вопросов³²⁴.

С товарищеским приветом

Левин

^1* Слово вписано от руки.

^2* Так в тексте.  По-видимому, имеется в виду зам. наркома иностранных дел СССР  Н.Н. Крестинский.

³²¹ Народный комиссариат иностранных дел (НКИД СССР) учрежден в соответствии с принятой 6 июля 1923 г. Конституцией СССР. Наркоминделы союзных республик и их представительства за рубежом были ликвидированы. Одновременно в союзных республиках были созданы Управления уполномоченных НКИД СССР. В 1933—1934 гг. наркомом иностранных дел СССР был М.М. Литвинов.

³²² Похороны видной деятельницы Коммунистической партии Германии Клары Цеткин состоялись 20 июня 1933 г. в Москве. Ее тело было выставлено в Колонном зале Дома Союзов. «Правда» писала, что к 10 часам вечера через зал прошло 400 тыс. человек. В нескольких ее номерах публиковались тексты выступлений «у гроба великого революционера» Сен-Катаямы, Андре Марти (от имени исполкома Коминтерна), а также В.М. Молотова и Н.К. Крупской. Гроб с телом К. Цеткин нес Сталин со своими сподвижниками. Урна с прахом Цеткин помещена в Кремлевской стене (Правда. 1933. 21—23 июня).

³²³ Правительство Германии пыталось защищать интересы немцев в СССР, направляя НКИД СССР ноты протеста в связи с издержками коллективизации и голодом в немецких поселениях. Об этом напомнил временный поверенный в делах СССР в Германии С.А. Бессонов сотруднику МИД Германии Типпельскирху во время состоявшейся 26 сентября 1933 г. беседы. В ее записи имеется следующий отрывок на указанную тему: «Что касается выселения немецких крестьян, то сказал, что нота, которую они нам весной представили в Москве и которая у нас известна под именем “посевной”, не сообщала абсолютно ни одного конкретного случая, а только общие места. Типпельскирх рассердился, сказал, что конкретных случаев было более 500, так что они не могли их все даже перечислить и поэтому совсем ничего не перечислили. Я мог только выразить свое удивление по поводу того, что столь четкий обычно немецкий аппарат на этот раз побоялся задачи перечисления конкретных случаев» (АВП РФ. Ф. 0165. Oп. 13. П. 154. Д. 361. Л. 87).

Из записи беседы советника полпредства СССР в Германии С.А. Бессонова с сотрудником МИД Германии Гаем, состоявшейся в Берлине 7 июня 1933 г., следует, что использование новым руководством страны факта голода в СССР было не только частью нового направления внешней политики Германии, но и его реакцией на антифашистскую пропаганду в СССР. Бессонов следующим образом передал в записи своей беседы с Гаем разговор на тему берлинской выставки писем голодающих немцев в СССР: «Я сказал, что мы, конечно, не предпринимали и не желаем предпринимать никакого расследования по вопросу об идентичности выставленных на выставке писем. Мы протестуем против самого факта организации подобной выставки в Берлине, который вообще за последнее время дает гостеприимный приют различным подозрительным белогвардейским кругам, превращаясь, по-видимому, снова до известной степени в центр белогвардейской деятельности. В качестве противовеса я указал ему на то, как мы поступаем в подобных случаях, например, в случае с выставлением в витринах некоторых киевских магазинов антифашистских плакатов, которые были удалены нами после того, как немецкое посольство обратило наше внимание на антигерманский характер этих плакатов. Гай подчеркнул, что ему этот случай известен, и что местные киевские власти отказались, однако, что-либо сделать, когда к ним обратился Генке, и что понадобилось вмешательство НКИДела, чтобы ликвидировать этот случай. В итоге разговора Гай обещал также заняться и этим делом» (Там же. Л. 143-144).

³²⁴ Советские дипломаты в Германии оперативно информировали НКИД об использовании факта голода в АССРНП германскими властями в собственных интересах. Например, полпред СССР в Германии Л.М. Хинчук в письме в НКИД от 8 июня 1933 г. сообщил по поводу выставки «голодных писем из СССР»: «Можно думать, что выставка организована министерством пропаганды в качестве ответа на нашу радиопропаганду на немецком языке. Ввиду того, что, по отзывам немцев, регулярно слушающих нашу радиопередачу, эта пропаганда стоит на крайне низком уровне (говорят, что это сплошная агитка), — следовало бы, мне кажется, подумать о том, нельзя ли ее либо в корне реорганизовать, либо совсем прекратить, имея ввиду неизбежность ответных шагов со стороны германского министерства пропаганды» (АВП РФ. Ф. 0165. Oп. 13. П. 154. Д. 361. Л. 149).

Другой советский дипломат А.В. Гиршфельд 12 июня 1933 г. передал из Берлина в Москву сообщение о своем визите в МИД Германии по поводу выставки «голодных писем из СССР», которую он предварительно посетил. В беседе с сотрудником МИД Германии фон Штехом он выразил от имени советской стороны свое возмущение данной выставкой и потребовал ее закрытия «в кратчайший срок». При этом он отказался обсуждать с немецким дипломатом продовольственное положение немцев Поволжья, назвав эту тему антисоветской (Там же. Л. 139).

В то же время в своей телеграмме заведующему 2-м Западным отделом НКИД Штерну от 12 июня 1933 г. Гиршфельд признал факт, что среди находящихся на выставке «голодных писем из СССР», наряду с фальшивыми, «имеется известное число и подлинных». Он указал, что по линии Интуриста приходят «ворохи писем» о голоде в СССР, и лучше было бы, «если бы эти письма не были пропущены за пределы СССР». По его мнению, сам их факт — результат слабой работы советской цензуры на почте (Там же. Л. 325).

В дневнике полпреда СССР в Германии Хинчука имеется запись его беседы с министром иностранных дел Германии Нойратом, состоявшейся в Берлине 8 июля 1933 г. В ней шла речь о «голодной кампании», в которой участвовали первые лица страны: «Он, Нойрат, вероятно, получил сообщение от своего посла в Москве ф. Дирксена — беседу последнего с зам. наркома т. Крестинским, в которой Крестинский заявил послу, что мы не допустим использования в Советском Союзе собранных в Германии средств. Таким образом, никакого практического значения сбор материальных средств для этой цели иметь не будет, а если обратить внимание на расклеенные недопустимые плакаты, ничего общего не имеющие с действительностью, и особенно на пожертвование Гитлером и Гинденбургом по 1000 марок для той же цели, то вырисовывается вполне ясная картина политической демонстрации, против чего я и заявляю протест.

Нойрат ответил, что он никак не мог добиться отмены сбора денег. Ему стоило много труда добиться отмены самой демонстрации. Форма в данном случае не играет роли. Я заметил ему, что я ему в этом деле помог, что я беседовал с Бломбергом, который сам вызвался переговорить с Гитлером» (Там же. Л. 319).