Вечернее заседание 3 марта 1938 г.

ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ

ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА ССР

3 марта 1938 г.

КОМЕНДАНТ СУДА. Суд идет, прошу встать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СУДА УЛЬРИХ. Садитесь. [, пожалуйста.] Заседание суда продолжается.

Приступаем к допросу подсудимого Крестинского.

ВЫШИНСКИЙ. Позвольте мне до допроса Крестинского задать несколько вопросов обвиняемому Раковскому.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СУДА УЛЬРИХ. Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ. [Обвиняемый] Подсудимый Раковский, вы [на вопросы суда и неоднократно на мои вопросы по частным поводам] признали себя виновным в преступлениях, которые вам предъявлены.

РАКОВСКИЙ. Признал.

ВЫШИНСКИЙ. Вы здесь слышали также ответ Крестинского, который [на вопрос суда Крестинскому, который] на вопрос суда заявил, что он не троцкист и не совершил [сделал] преступлений[я], в которых[ом] он признавался на предварительном следствии.

Я хотел бы спросить у вас как у одного из виднейших представителей и руководителей троцкистского подполья в СССР, [спросить,] что вы знаете о троцкистской деятельности Крестинского в последний период времени?

РАКОВСКИЙ. Прежде всего, я должен остановиться на тех показаниях, или на тех заявлениях, которые сделал вчера здесь Крестинский.

ВЫШИНСКИЙ. Да, я вот об этом и говорю.

РАКОВСКИЙ. Крестинский в доказательство того, что он отошел от троцкизма, заявил, что [он] в конце 1927 г. он послал письмо Троцкому, в котором он отмежевывается от троцкистских позиций. Еще не ошибаюсь, таков был смысл заявления Крестинского здесь вчера?

ВЫШИНСКИЙ. Так мы все поняли.

РАКОВСКИЙ. [Я должен заявить, что] Это письмо Крестинского мне известно.

ВЫШИНСКИЙ. Известно?

РАКОВСКИЙ. [Известно. Письмо Крестинского мне] Троцкий давал мне его [по]читать. И не только мне. Но для того, чтобы осветить смысл этого письма, я должен, прежде всего, указать на один факт.

Возвращаясь в Москву, за несколько недель до посылки Крестинским этого письма, накануне пленума ЦК перед XV съездом⁷¹, я остановился в 1927 г. в Берлине, ...

[ВЫШИНСКИЙ. Год?]

[РАКОВСКИЙ. 1927 г.]

[ВЫШИНСКИЙ. Так.]

[РАКОВСКИЙ. Я в Берлине остановился,] как всегда, в Полпредстве, где тогда работал Крестинский, и вместе со мной был Каменев. Он приехал из Рима и тоже отправлялся на пленум ЦК. [Ну, конечно, как между единомышленниками между мной, Каменевым и Крестинским] Между мной, Каменевым и Крестинским, как между единомышленниками, происходил тогда в Берлине обмен мнений.

ВЫШИНСКИЙ. Как между единомышленниками?

РАКОВСКИЙ. Да. Само собой понятно, как между единомышленниками. До этого времени со стороны Крестинского не было никаких[ого] признаков[а] отхода от оппозиции. При встрече в Берлине мы [Мы] вместе обсуждали, что следует предпринимать оппозиции на предстоящем пленуме. Крестинский оставался в Берлине. [Крестинский] Он был того мнения, что нужно продолжать и дальше маневрировать.

ВЫШИНСКИЙ. Маневрировать?

РАКОВСКИЙ. Маневрировать.

ВЫШИНСКИЙ. [А нельзя ли сказать] Т.е. двурушничать?

РАКОВСКИЙ. Тогда это слово не употреблялось.

ВЫШИНСКИЙ. А смысл?

РАКОВСКИЙ. Смысл тот же.

Я не буду говорить о дальнейших спорах, которые происходили между нами. Через некоторое время после этого, когда я уже был в Москве, Троцкий мне показал письмо Крестинского.

ВЫШИНСКИЙ. Когда это было?

РАКОВСКИЙ. Я думаю, что это было [в] в первых числах декабря[е] 1927 г. — [не помню точно, потому что вся эта борьба тогда чрезвычайно остро развернулась в период ноябрь—декабрь. Я думаю, что это было, возможно, в первых числах декабря или в последних числах ноября 1927 г.]

ВЫШИНСКИЙ. Вы припоминаете, что в этом письме было.

РАКОВСКИЙ. [Что в письме было?] Точное содержание я не помню, но общее впечатление было такое, что это маневр. [я не о нем буду говорить, потому что оно более известно, чем Крестинский предполагает, оно известно советской общественности.] [Но, когда я] Когда я прочел это письмо Крестинского, я сказал Троцкому: «Крестинский подготавливает то, что [называется] на языке юриспруденции называется свое алиби». Троцкий подтвердил это. Так в последствии и получилось, ибо [Вот смысл содержания письма Крестинского. Я не сомневаюсь, что никто из присутствующих здесь обвиняемых — правых, троцкистов или каких бы то ни было — будут утверждать, что достаточно чернильной стряпни для того, чтобы действительно был отход. Мы все знаем, что и зиновьевцы, и троцкисты, и правые отходили, оставаясь зиновьевцами, троцкистами и правыми. Письмо Крестинского в дальнейшем фигурировало,] когда ЦК ВКП(б) обратился[ось] к полпредам, [троцкистам, которые до сих пор не делали никаких заявлений, с вопросом,] разделявшим троцкистские взгляды, с вопросом, как они относятся к исключению руководителей [тому, что происходило в партии с исключением] оппозиции из партии[1]. [Тогда] Крестинский написал в ЦК письмо и ссылался в нем на это свое «алиби». [тогда Крестинский ссылался на свое алиби.]

ВЫШИНСКИЙ. [На это письмо как на доказательство?] Ссылался на письмо Троцкого как на доказательство разрыва с троцкизмом?

РАКОВСКИЙ. Да, на это письмо как на доказательство, что он отошел. [И этом п] Письмо Крестинского в ЦК было напечатано в газетах в 1928 г. [, поскольку оно относится к 1930 г., оно было напечатано в газетах.] Я не помню, что из письма Крестинского было напечатано. Он оставил себе копию. Я не могу сказать, что из его письма было приведено, но ссылка на его письмо была[2].

Я тоже на положении обвиняемого. Я не имею права перегружать никого из моих тут соучастников новыми обвинениями. Я думаю, достаточно того, если я передам то впечатление, которое тогда было и осталось. [Отнюдь я не] Я не считаю, что этот документ свидетельствует [, как документ, который свидетельствует] об отходе Крестинского [, по существу, — не ритуально, а, по существу, —] от троцкистской оппозиции.

Это уже не было делом каких-нибудь временных увлечений. Это уже была борьба, которая продолжалась примерно 7—8 лет, борьба между троцкистами и партией. И как можно предполагать, что достаточно заставить себя в течение получаса или часа написать документ для того, чтобы после этого все прошлое, вся идеология, все привычки, связи — все это исчезло?

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, письмо, о котором здесь говорил [обвиняемый] подсудимый Крестинский, как о доказательстве его разрыва с Троцким и троцкистами, вы рассматриваете исключительно как основу, как документ, который должен был бы, в случае необходимости, свидетельствовать о его алиби?

РАКОВСКИЙ. Правильно.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, на мой вопрос — был ли в ноябре 1927 г. и позже Крестинский троцкистом — как вы отвечаете?

РАКОВСКИЙ. Да, [был.] Крестинский был троцкистом и с троцкизмом никогда не порывал.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, как вы расцениваете сделанное здесь вчера заявление [сейчас обвиняемого] подсудимого Крестинского, что он не был троцкистом, [по крайней мере, 1927 г., как вы расцениваете?] по крайней мере, с ноября 1927 г.

РАКОВСКИЙ. Как не соответствующее действительности.

ВЫШИНСКИЙ. Вам известно, что обвиняемый Крестинский и позже был троцкистом?

РАКОВСКИЙ. Известно.

ВЫШИНСКИЙ. Вы можете привести какие-нибудь факты?

РАКОВСКИЙ. Могу. Я обращусь, если позволит суд, к самому Крестинскому.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Пожалуйста.

РАКОВСКИЙ. (Крестинскому). Николай Николаевич, когда я был в ссылке, ты мне писал?

КРЕСТИНСКИЙ. Да. Через дочь, которая ехала в Саратов, я писал...

ВЫШИНСКИЙ. Позвольте спросить подсудимого [обвиняемого] Крестинского: в каком году это было?

КРЕСТИНСКИЙ. Это было в 1928 г.

РАКОВСКИЙ. Это было в 1929 г., в августе или июле месяце. В 1928 г. я был в Астрахани.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Крестинский, а вы куда писали письмо?

РАКОВСКИЙ. Он писал в Саратов.

КРЕСТИНСКИЙ. Точно год я не помню. Но я просил тогда т. Кагановича перевести Христиана Георгиевича из Астрахани в Саратов, ссылаясь на наши с ним дружеские отношения. Это было удовлетворено. И вот, когда он переехал в Саратов, к нему поехала его дочь, я через нее написал ему письмо. Разрешите мне...

ВЫШИНСКИЙ. Виноват. У нас все делается по порядку...

КРЕСТИНСКИЙ. Может быть, я сократил бы вам работу.

ВЫШИНСКИЙ. Я не нуждаюсь в сокращении, тем более, что ваши вчерашние заявления не свидетельствуют, чтобы вы хотели сокращать процесс.

КРЕСТИНСКИЙ. Но, может быть, я...

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Дойдет еще до вас очередь, обвиняемый Крестинский.

ВЫШИНСКИЙ. Я просил бы, [обвиняемый] подсудимый Раковский, сообщить, [насколько вы это помните,] о чем вам писал [что именно в этом письме сообщалось, о чем вам писал] в 1929 г., во время вашего пребывания [вашего] в Саратове, в ссылке, обвиняемый Крестинский?

РАКОВСКИЙ. Крестинский в этом письме писал, чтобы я вернулся в партию, естественно, в целях продолжения троцкистской деятельности.

ВЫШИНСКИЙ. Зачем?

РАКОВСКИЙ. Он ничего явно противозаконного в этом письме не писал.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, вы сейчас устанавливаете факт его связи с вами, хотя вы были ссыльным троцкистом?

РАКОВСКИЙ. Да, и его желание, как и других троцкистов, соединить троцкистские кадры, по возможности проникнуть в партию. [собрать под крылышком партии все старые кадры. Так я понял.]

ВЫШИНСКИЙ. Значит, он уговаривал вас, что вы из тактических соображений, в интересах троцкистского дела [должны вернуться] вернулись в партию?

РАКОВСКИЙ. Так я понял.

ВЫШИНСКИЙ. Разрешите задать вопрос [обвиняемому] подсудимому Крестинскому. [Обвиняемый] Подсудимый Крестинский, правильно понял содержание вашего письмо [обвиняемый] подсудимый Раковский?

КРЕСТИНСКИЙ. Правильно.

ВЫШИНСКИЙ. [(Обращаясь к суду).] Я прошу суд о следующем. Тогда позвольте мне предварительно сделать следующее. По моему требованию [Вчера обвиняемый Крестинский сослался на то, что у него при обыске было изъято письмо от 27 ноября 1927 г. Я заявил, что мне об этом письме неизвестно, т.к. к делу оно не было приобщено. Сейчас по моему требованию были проверены] документы, изъятые при обыске у Крестинского, среди них имелась копия его письма Троцкому от 27ноября 1927г., того самого письма, на которое ссылался вчера Крестинский и о котором говорит Раковский. [и оказалось, что в его материалах содержится копия письма в Берлин 27 ноября 1927 г., не приобщенная к делу следственными властями, потому что оно не имело прямого отношения к тому вопросу и к тем преступлениям, которые сейчас рассматриваются судом.]

Я прошу разрешить мне [пред] [во-первых, эту копию, правда, без подписи, не заверенную, что она с подлинным верна,] предъявить Раковскому и Крестинскому эту копию письма и спросить об этом ли письме Троцкого оба они говорят [было ли действительно это письмо получено Троцким в свое время, копия которого находится сейчас в моих руках, и посылал ли Крестинский это письмо на имя Троцкого,] — после чего прошу разрешить мне поставить еще несколько вопросов.

(Копия письма от 27 ноября 1927 г. предъявляется Крестинскому, затем Раковскому).

КРЕСТИНСКИЙ. [Я не прочитываю всего письма, но судя по началу и концу, э] Это то самое письмо.

[ВЫШИНСКИЙ. Середина вас не интересует?]

[КРЕСТИНСКИЙ. Я вижу, что это то самое письмо.]

[РАКОВСКИЙ. Я полагаю, что это письмо Крестинского.]

ВЫШИНСКИЙ. Прошу предъявить копию этого письма обвиняемому Раковскому.

РАКОВСКИЙ. Автор письма лучше помнит его, чем я.

ВЫШИНСКИЙ. Это займет у нас две минуты, но факт будет восстановлен.

РАКОВСКИЙ. (Читая письмо). Да, насколько я могу помнить, это есть то самое письмо.

ВЫШИНСКИЙ. Прошу разрешить предъявить Раковскому [следующую] выдержку из газеты «Экономическая жизнь» от [8 апреля] 6 апреля 1928 г., где написано: «Выдержка из письма Крестинского от 22 марта 1928 г.». Не это ли он имел в виду, когда говорил [, что] о письме[о] Крестинского [было опубликовано в печати.] в ЦК, посланном уже после его письма к Троцкому?

РАКОВСКИЙ. Да, об этом.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, все факты установлены.

РАКОВСКИЙ. Я читал его в «Правде» или «Известиях», но оно могло быть опубликовано во всех газетах.

КРЕСТИНСКИЙ. Это было 28 апреля.

ВЫШИНСКИЙ. А письмо датировано 22 марта?

КРЕСТИНСКИЙ. Я не помню дату письма.

РАКОВСКИЙ. Я помню, было два письма, отправленных троцкистскими полпредами: Антоновым-Овсеенко и Крестинским.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, все факты установлены. Вы не помните ли, обвиняемый Раковский, что письмо, о котором вы сейчас говорили, начиналось именно так, как начинается копия этого письма: «Дорогой Лев Давыдович»?

РАКОВСКИЙ. Это была обычная форма.

ВЫШИНСКИЙ. [Так, обычная форма. Прошу разрешить мне напомнить еще следующее. Обвиняемый] Подсудимый Раковский, не помните ли вы следующего места [письма] из личного письма Крестинского Троцкому, как оно отражено в копии. Крестинский пишет: «По моему глубокому убеждению, тактика оппозиции за последние полгода была глубоко ошибочной, вредной, для целей самой оппозиции, можно сказать, трагически неправильной».

Можно ли из этого абзаца сделать заключение, что здесь содержится какое-либо осуждение троцкизма?

РАКОВСКИЙ. Нет. Крестинский рассуждает как человек, находящийся в троцкистской организации. Он исходит из троцкистских предпосылок. Он говорит в интересах троцкистской организации, троцкистских целей. Это то, что он заявлял в Берлине, как я уже сказал.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, здесь есть просто оценка тактической линии троцкистов, [в интересах троцкистской организации. Вы так тогда это воспринимали?] даваемая человеком, в данном случае Крестинским, остающимся на почве троцкистской борьбы против советской власти?

РАКОВСКИЙ. [Так я воспринимал все время, и также воспринимал я и второе письмо.] Да, это так.

ВЫШИНСКИЙ. Позвольте спросить Крестинского: [спросить:] правильно ли будет так понимать [будет сказать, что он так воспринимал] это место из вашего письма Троцкому.

КРЕСТИНСКИЙ. Да, так.

ВЫШИНСКИЙ. Дальше в копии этого письма говорится: [«Смешно говорить... (читает) ...потеря влияния неизбежна».] смешно говорить о сохранении кадров, когда они уже фактически уничтожены неправильной политикой самой оппозиции. Нельзя ведь считать кадрами пару сотен исключенных и поставленных вне закона товарищей. Это кадры для тюрьмы и ссылки, а не для продолжения внутрипартийной борьбы. Еще сложнее говорить о сохранении влияния на массы. Где это бывало в истории, чтобы группа, потерпевшая полное поражение в борьбе, благодаря собственным ошибкам, могла сохранить влияние на массы? А, ведь для всякого не ослепленного ясно, что преждевременные обреченные на неудачу выступления и последующее полное поражение есть результат ошибок, плохого, неверного руководства. И при капитуляции, и при непримиримой тактике потеря влияния неизбежна. Но в первом случае медленно, постепенно, упорной работой внутри партии и в советском аппарате можно восстановить, заработать доверие масс и влияние на них».

О чем же здесь идет речь? Мне представляется, [— и я хочу, чтобы обвиняемые Крестинский и Раковский это здесь подтвердили, —] что здесь речь идет об оценке тактической линии троцкистов с точки зрения интересов троцкистской борьбы против партии, но никак не о разрыве с троцкизмом.

РАКОВСКИЙ. Да, это так, я это подтверждаю полностью.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к [Обвиняемый] Крестинскому[ий]). [, как вы могли рассматривать это письмо, как доказательство так называемого отхода Раковского] Вы выслушали подробное объяснение Раковского о так называемом отходе вашем от троцкизма, [как доказательство его алиби?] считаете ли вы эти объяснения Раковского правильными ?

КРЕСТИНСКИЙ. [Я его не рассматриваю так. Если бы вы задали вопрос мне первому, я не обвиняемому Раковскому, то вы получили бы от меня этот ответ.] То, что он говорит — правильно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вы подтверждаете [это] то, что говорил Раковский.

КРЕСТИНСКИЙ. Да, подтверждаю.

[ВЫШИНСКИЙ. Вы выслушали подробное объяснение Раковского о так называемом его отходе от троцкизма. Считаете ли вы эти объяснения Раковского правильными?]

[КРЕСТИНСКИЙ. То, что он говорит, правильно.]

ВЫШИНСКИЙ. Если [вы согласны с тем, что] верно то, что говорил здесь Раковский [правильно], то будете ли вы продолжать[ете ли вы] обманывать суд и отрицать правильность данных вами [ранее] на предварительном следствии показаний?

КРЕСТИНСКИЙ. [Я ожидал, что мне Председательствующий задаст вопрос, отказываюсь ли я от своих показаний во время предварительного следствия, и хотел дать ответ, что с] Свои показания на предварительном следствии я полностью подтверждаю.

ВЫШИНСКИЙ. К Раковскому у меня нет вопросов.

У меня один вопрос к Крестинскому: что значит в таком случае [его] ваше вчерашнее заявление, которое нельзя иначе рассматривать как троцкистскую провокацию на процесс?

КРЕСТИНСКИЙ. [Это не была троцкистская провокация. А в] Вчера под влиянием минутного острого чувства ложного стыда, вызванного обстановкой скамьи подсудимых и тяжелым впечатлением от оглашения[нного] обвинительного акта, усугубленным[ого] моим болезненным состоянием, я не в состоянии был сказать правду, не в состоянии был сказать, что я виновен. И вместо того, чтобы сказать — да, я виновен, я почти машинально ответил — нет, не виновен.

ВЫШИНСКИЙ. Машинально?

КРЕСТИНСКИЙ. Я не в силах был перед лицом мирового общественного мнения сказать правду, что я вел все время троцкистскую борьбу. Я прошу суд зафиксировать мое заявление, что я целиком и полностью признаю себя виновным по всем тягчайшим обвинениям, предъявленным лично мне. Я признаю себя полностью ответственным за совершенные мною измену и предательство.

ВЫШИНСКИЙ. У меня больше вопросов к [обвиняемому] подсудимому Крестинскому пока нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Садитесь, [пожалуйста,] обвиняемый Крестинский.

Переходим к допросу подсудимого Рыкова.

[Насколько я понял из ваших реплик и показаний, вы [в] ваши[х] показания[х] полностью подтверждаете.] Подсудимый Рыков, ваши показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

[КРЕСТИНСКИЙ] РЫКОВ. Да, подтверждаю.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Т. Прокурор, есть у вас вопросы к подсудимому Рыкову?

ВЫШИНСКИЙ. Имеется ряд вопросов.

[Обвиняемый] Подсудимый Рыков, скажите, [пожалуйста, как вы рассматриваете,] когда началась ваша подпольная заговорщическая деятельность против советского правительства?

РЫКОВ. По существу дела она началась с 1928 г.

ВЫШИНСКИЙ. С 1928 г. она оформилась?

РЫКОВ. Может быть, трудно запомнить.

ВЫШИНСКИЙ. Приблизительно в эти годы.

Скажите, [пожалуйста,] в чем выражалась в это время ваша антисоветская деятельность, [как она складывалась,] какие [вы преследовали цели, какие] непосредственно ставили *задачи организационные*[3], [как вы стремились к осуществлению этих задач] преследовали цели?

РЫКОВ. В этот период, с 1928 [—] по 1930 гг. ...

ВЫШИНСКИЙ. И в последующее время?

РЫКОВ. Я [в этот] говорю в этот период, [говорю,] потому что он несколько однотипен. [Моя] Я боролся активно против всей политики партии [ьба с партией, [моя анти] с антисоветская[ой] деятельность[ю] заключалась в том, что я боролся активно против той политики партии и политической деятельности] и советского правительства, [которая осуществлялась] и, главным образом, [в области] против политики партии в отношении к крестьянству. [в деревне.] Эта деятельность выразилась в моих, что называется, легальных выступлениях. [в частности, в моем докладе.] Нелегальная организация в этот период использовала легальные возможности.

ВЫШИНСКИЙ. О нелегальной деятельности расскажите, [скажите.] Меня интересует нелегальная деятельность.

РЫКОВ. В этот период одно от другого нельзя отделять, потому что нелегальная организация в этот период существовала для того, чтобы использовать легальные возможности. Легальные возможности давали такой резонанс: давали возможность общения среди лиц и слоев населения, которых в последующий период нелегальная организация была лишена. Поэтому руководящий центр, к которому я принадлежал, нелегально выступал и использовал все возможности. Поэтому, если говорить обо мне, то легальные мои выступления в этом время были, я был председателем СНК, и поэтому мои легальные выступления имели специальную роль, которая в партии в тот период еще сохранялась за мной.

ВЫШИНСКИЙ. [Прошу извинить. Поскольку вы сказали, что] Какие у вас были отношения [в этот период с Ягодой] с Ягодой в 1928—1929 гг. [вот в [В] этих отношениях все ли у вас были легально, или были кое-какие моменты нелегального?]

РЫКОВ. В отношениях[и] с Ягодой[ы] все было нелегально. [, потому что у] У нас уже в этот период, наряду с легальной частью, т.е. той группой членов контрреволюционной организации правых, которая выступала легально, существовали [уже значительный] кадры [с самого начала], которые[й] были специально законспирированы [в предвидении и] в целях организации дальнейшей борьбы с партией. К этим людям, в частности, принадлежал Ягода, с которым я был в этот период и перед [этим периодом] тем связан лично, от которого я получал [и информацию,] специально подобранную информацию, которую я использовал для своих выступлений против [о результатах] политики партии в деревне. [, который после короткого промежутка, к] Когда в дальнейшем на [том] заседании Политбюро было вскрыто [его] сочувствие Ягоды нам по вопросу о [принудительных] чрезвычайных мерах в хлебозаготовках, по отношению к кулачеству [после короткого времени] он [уже] после короткого времени осуществил [этот] маневр двурушничества, заяви[ля]л себя сторонником партии, на самом деле оставаясь членом нашей контрреволюционной организации. Причем, сделано это не только с моего ведома, а, насколько помню, [хотя у нас разногласий не было, но, возможно,] и по моему совету.

ВЫШИНСКИЙ. Было ли у вас с Ягодой соглашение о том, что члены вашей подпольной организации им ли будут репрессироваться [не будут]?

РЫКОВ. Конечно.

ВЫШИНСКИЙ. [Было. Что он] [Ягода] Было ли с Ягодой соглашение о том, что он [будет] будет оберегать подпольную организацию правых, используя [овать] свое служебное положение?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. А какое служебное положение он в то время занимал [было у него]?

РЫКОВ. Он был заместителем председателя ОГПУ Менжинского.

ВЫШИНСКИЙ. Заместителем председателя ОГПУ?

РЫКОВ. Да. Вот в этих целях мы и стремились, главным образом, его законспирировать.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к суду). Позвольте спросить [мне] Ягоду. [Обвиняемый] Подсудимый Ягода, вы подтверждаете эту часть показаний Рыкова?

ЯГОДА. Факт подтверждаю [, редакцию нет.][4]

ВЫШИНСКИЙ. Редакция вам не нравится.

ЯГОДА. Факт был, но не так, как говорит Рыков.

ВЫШИНСКИЙ. В 1929 г. было это?

ЯГОДА. Было.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к Рыкову). [Обвиняемый] Подсудимый Рыков, вы говорите, что это было в 1929 г.?

РЫКОВ. Да, это было в 1929 г.

ВЫШИНСКИЙ. Во всяком случае, это было тогда, когда вы, [обвиняемый] подсудимый Ягода, были заместителем председателя ОГПУ и когда на вашей обязанности лежала борьба с подпольными группами?

ЯГОДА. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, вы совершали прямую государственную измену?

ЯГОДА. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Садитесь. [Пожалуйста, п] Продолжайте, [обвиняемый] подсудимый Рыков.

РЫКОВ. Я продолжаю эту тему относительно Ягоды. [Такое положение сразу же в] Уже с самого начала[е] нашей открытой борьбы [с] против партии[ей] образовалась прослойка членов нашей контрреволюционной организации, [оно создалось для целого ряда членов партии, т.е. уже с самого начала открытой борьбы, обсуждения так называемых разногласий наших с партией в газетах, в печати, на пленумах ЦК, был создан ряд членов организации правых, была уже целая прослойка организации правых,] которая[ые с самого начала] не заявляла[и] себя открыто [как] сторонниками[и в тот период называвшегося] правых.[ого уклона.] К их числу, кроме Ягоды, принадлежали такие люди, как Антипов, Разумов, Румянцев.

ВЫШИНСКИЙ. А из людей, которые находятся на скамье подсудимых [, здесь]?

РЫКОВ. Здесь?

ВЫШИНСКИЙ. С правой стороны от вас.

РЫКОВ. Иванов, он сманеврировал в этом отношении. О нем знали как об участнике правого уклона. Он тоже сманеврировал [и] одни из первых. Больше я здесь никого не могу назвать. Мы с Бухариным выступали открыто, об остальных я не могу сказать — были ли открытые выступления в защиту программы правых. Относительно Иванова могу сказать, что были. Существовали даже отдельные группы, допустим, Ленинградская группа целиком в составе Комарова и целого ряда других.

Таким образом, в этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой борьбой, сразу стал складываться и нелегальный центр [, центр, которые известен, как центр] правых в составе меня, Бухарина [,] и Томского. Создался он сам по себе, потому что мы трое принадлежали к одному составу Политбюро. [и р] Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.

[Эта н] Нелегальная [сторона] работа[ы] заключалась в том, что такие же группы в тот период с 1928 г. по 1930 г. стали создаваться и на территории Союза. Точного перечисления — где, какие группы создавались, в каком количестве — этого сказать не могу. Был целый ряд участников нашей организации в разных местах, как это перечислено, в том числе и такие, как Кабаков, секретарь...

ВЫШИНСКИЙ. Этого не требуется.

РЫКОВ. [Таким образом, эта деятельность по созданию нелегального костяка организации, она в тот момент, с 1928 по 1930 гг. прошла и не могла не пройти по всему Союзу.] Главными составными частями [, главной составной частью] того, что вошло в состав контрреволюционной организации в Москве, был Томский со своими профессионалистами.[налами.] Бухарин со своими связями, в частности, со своими учениками, с его [и] «школкой», потом [и] я с целым рядом своих сторонников, [потом] затем Угланов с группой [москвичей] своих сторонников из Москвы. [Вот это была такая крупная группа со значительным количеством членов, которая] Это сразу составило[а] организацию правых. [На протяжении д] До 1930 г. шло накопление этой организации и использование открытых выступлений для вербовки сторонников и создания определенной популярности организации.

В этих же целях, в целях борьбы с партией мы использовали профсоюзный съезд. [, который происходил в то время и который окончился тем, что я привел там фразу Томского, что] Почти все 93 человека, [вошли сразу в результате нашей работы в нашу организацию все как один.] которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде вошли в нашу контрреволюционную организацию.

[ВЫШИНСКИЙ. Вот Рыков молодец!]

[РЫКОВ. Эти 93 человека те, которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде[5].]

Значит, элементы двурушничества, скрытой от партии нелегальной работы тоже были с самого начала.

Тут были отдельные оттенки в отношении оценки легальной или нелегальной контрреволюционной организации. Один из членов, как Антипов, допустим, и целый ряд других настаивали сразу на скорейшем переходе на нелегальность, не придавая никакого значения легальной борьбе, что нелегальное положение приведет к провалу кадров, что оно не сулит успеха, а отдельные члены организации, значительное количество их, оценивали легальные выступления очень хорошо. Когда [в учреждениях партии, например,] на пленумах, конференциях и съездах партии позицию[и] правых подвергли систематическому разоблачению [освещению], было совершенно ясно, что удержаться на легальной позиции [поверхности, с защитой своих правых установок, ] было невозможно. Тогда началась серия заявлений об отказе от правых убеждений. [Эти в] Все эти заявления были обманом партии. Из центра, куда и я входил, давались непосредственные директивы о том, чтобы такие заявления подавать.

Несколько позднее, одним из последних, подал заявление об отказе от защиты платформы правых и я вместе в Бухариным и Томским[6]. [об отказе от защиты платформы правых.] Этим заявлением мы [до некоторой степени] хотели [достичь цели, т.е.] обмануть партию. После того, как было вынесено решение съезда партии о несовместимости [защиты] взглядов правых[ого уклона] с принадлежностью к партии[7], мы перешли [на 100 %-ю] полностью на нелегальность. Были такие совершенно скрытые методы использования легальной печати, но они редко удавались, да и не могли удаваться, а поэтому пришлось перейти на нелегальность.

Таким образом, [к] с 1930 г. [после того, как было вынесено это решение на съезде партии,] контрреволюционная организация была [и не могла не быть] нелегальной на 100%, ее работа [в значительной степени] была построена на обмане партии.

Кроме того, заявление, которое я подал, мы, в частности, я, напечатали в газете [, в частности, я тоже, мы распечатали] несколько статей против своих собственных заявлений и установок. [, защищая линию партии.] Этим мы преследовали ту же цель — обман.

ВЫШИНСКИЙ. Так что [это довольно] обман партии это была широко практиковавшаяся вами система? [была в то время?]

РЫКОВ. Да, конечно, это была система, которая практиковалась очень широко. Как один из примеров я приводил свой доклад на областной конференции на Урале. Это было в 1930 г. Характерным для этого доклада было то обстоятельство, что в период, когда главным звеном во всей работе партии, рабочего класса и крестьянства была борьба за коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса, — я прочел доклад, в котором этот тезис был совершенно выпущен. Здесь было использовано умолчание, такое умолчание, которое в некоторых случаях говорит гораздо громче, чем оглашение. Этот прием был использован мною на конференции в Свердловске, о которой рассказывал Зубарев, во время которой я с ним виделся. Эта обстановка в 1930 г. Сегодня я могу назвать кое-каких людей.

ВЫШИНСКИЙ. Это меня не интересует. Меня интересует другой вопрос. [, — это] В период времени 1928—1929 гг. [В этот период времени] у вас действовал руководящий [орган, руководящий центр?] центр?

РЫКОВ. Да, тройка с самого начала.

ВЫШИНСКИЙ. В лице кого?

РЫКОВ. В лице моем, Бухарина и Томского.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, можно прямо утверждать, что уже в 1928 г. у нелегальной группы правых был своей руководящий центр в лице этой тройки.

РЫКОВ. Конечно.

ВЫШИНСКИЙ. Перейдем к дальнейшему периоду.

РЫКОВ. Следующий период 1930—1933 гг. [по типу и состоянию строения его ограничивается сроком 1930—1933 гг.] Это тот период, когда формировались наиболее преступные методы работы и цели, которые поставила себе контрреволюционная организация. Я должен здесь оговориться, было бы неправильно [, если] сказать, что в [этот] период 1928—1930 гг. никто [не говорил] из [состава той или иной организации правых о применении террора] правых не говорил о применении таких методов, как террор.

ВЫШИНСКИЙ. [Были такие] [такие террористические намерения?] Были такие?

РЫКОВ. Конечно, в этот период отдельные лица [, они в этот период] уже выставляли требования о применении[я] этих методов, но это были [отдельные лица, которые были] предвестниками того, что потом были принято в виде тактики контрреволюционной организации правых. [Это были отдельные люди.] Для периода 1930—1933 гг., [для этого периода] в смысле принципиальных установок, является характерной так называемая, рютинская программа [, которая была принята, как я помню, в 1930 г.] Обсуждалась эта рютинская программа дважды в 1932 г. при моем участии на даче Томского. [Еще к] Кроме меня на первом собрании присутствовал Бухарин и Томский и целый ряд лиц, в числе которых был Василий Шмидт и Угланов.

ВЫШИНСКИЙ. Бухарин там был?

РЫКОВ. Бухарин был на первом заседании, когда были выработаны переходные тезисы.

ВЫШИНСКИЙ. А на втором?

РЫКОВ. На втором [он] заседании Бухарин не был, он был в отпуске, но он потом, ознакомившись с [программой] платформой, полностью солидаризировался и присоединился к ней. [нам.]

ВЫШИНСКИЙ. На втором собрании вы были и [потом] Томский?

РЫКОВ. На первом собрании был я, Томский, Бухарин, Угланов и Шмидт.

ВЫШИНСКИЙ. Василий?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Василий Шмидт?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. А на втором?

РЫКОВ. На втором были те же, кроме Бухарина, плюс еще два других лица, о которых я сказал, и некоторые лица, фамилии которых я не знаю, они были приглашены Углановым, они принимали участие. Тут характерно и содержание, и форма. [Платформа называется] Программа называется рютинской, [ая. Она называется рютинской] потому что она была издана сторонниками правых — группой Рютина, из московской организации Углановым. [, сторонниками правых.] Эта группа [которая] при производстве следствия по поводу этой [программы] платформы приняла всю ответственность на себя. [Причем э] Это было сделано с заранее обдуманным намерением, чтобы [не быть] нам самим не быть привлеченными к ответственности за эту платформу. [программу самим, что б] Благодаря тому, что Ягода был во главе ОГПУ, нам [и] удалось это сделать.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, Ягода покрыл?

РЫКОВ. И для того, чтобы легче было это сделать, в самой программе была эта фраза, которая заключала в себе некоторое ощущение отмежевания от меня и Бухарина троцкистов; там говорилось нечто вроде того, что эти трое являлись как бы отработанным паром. Это [тоже] было сделано в интересах двурушничества.

ВЫШИНСКИЙ. Уже тогда, следовательно, элемент терроризма имел место в вашей деятельности?

РЫКОВ. Существо формулировки сводилось к тактике. [Эта программа] Платформа признавала (насколько я помню [этот термин], а я помню, ибо [я] принимал участие в редактировании) насильственные методы изменения руководства партией и страной — террор, восстания. Она давала такую широкую формулировку, которая представляла собой директиву о применении насильственных мер в тех формах, которые могут найтись в нашем распоряжении. Вторая формулировка — это [концентрация,] объединение тех сил, тех организаций, которые борются с партией и правительством СССР. [Так что в области тактики э] Эти два тезиса являлись основными и определяющими в рютинской [программе] платформе и вместе с тем для всего последующего периода.

Как осуществлялась эта программа? Этот период характерен как период острой классовой борьбы в деревне и большой силы сопротивления кулачества, крестьянской буржуазии правительству и партии. Этим накладывался специальный оттенок на этот период. [, и н] Наша контрреволюционная работа [, конечно,] на этот период стремилась опереться и оперлась до некоторой степени на те силы контрреволюции, которые в это время активизировались. Я имею в виду кулацкие выступления, кулацкие восстания, кулацкий саботаж, который в то время был довольно широко развит. Тут [была] мы применили[ена] все[я амплитуда] формы использования [этой активизации] антисоветских, буржуазных сил в деревне для борьбы с партией и правительством: [т.е.] от использования уже назревших [в самих себе преступлений] выступлений до сознательной организации кулацких [выступлений, кулацких] восстаний. В качестве примеров могу привести два случая, в которых центр принял непосредственное участие. Конечно, центр не мог руководить каждым отдельным выступлением в каждом месте, но в двух случаях, имеющих значение в связи с данным делом, это имело место. Я имею в виду Северный Кавказ и Сибирь.

ВЫШИНСКИЙ. Северный Кавказ — вы какой год имеете в виду?

РЫКОВ. Тут трудно различать... По моему, 1931, 1932, 1933 гг.

ВЫШИНСКИЙ. А 1930 г. не входит сюда?

РЫКОВ. (После молчания). Боюсь ошибиться.

ВЫШИНСКИЙ. А вот тот спор, который был сегодня в утреннем заседании между обвиняемыми Бухариным и Ивановым по поводу установки на повстанческое движение на Северном Кавказе, как вы вспоминаете, была такая установка?

РЫКОВ. Мое личное участие в контрреволюционной работе центра относится к более позднему периоду и связано с посылкой Эйсмонта на Кавказ, что было осуществлено в 1932 г.[8]

ВЫШИНСКИЙ. [Хорошо.] А вы говорили о том, что в 1928 г. были связаны с Ивановым?

РЫКОВ. Кто, я?

ВЫШИНСКИЙ. Нет, группа правых.

РЫКОВ. Я сегодня слышал Иванова и слышал, что он входил в группу правых, но у меня с ним лично связи не было.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, это была особая установка Бухарина и Иванова?

РЫКОВ. Не знаю. Не мог же каждый член центра иметь дело со всеми членами организации.

ВЫШИНСКИЙ. Это понятно, но Бухарин и Иванов были связаны между собой по подпольной работе. А вы знали об участии Иванова?

РЫКОВ. Я не знал. Может быть, я забыл об этом, но у меня в памяти не сохранилась фамилия Иванова.

ВЫШИНСКИЙ. Но это возможно, что отдельные члены вашего центра имели своих людей, не осведомляя друг друга обо всех лицах?

РЫКОВ. По-моему, это не только возможно, но это абсолютно неизбежно, потому что речь шла не о сотне — другой людей, а речь шла о более значительных кадрах. Это вполне возможная вещь, что не все знали обо всех членах организации.

ВЫШИНСКИЙ. Даже если речь шла о таком крупном подпольном работнике, каким являлся Иванов?

РЫКОВ. Даже и в таком случае.

ВЫШИНСКИЙ. Продолжайте. [, пожалуйста.]

РЫКОВ. Центр правых обращал на Северный Кавказ особое внимание [, как благодаря специфическим политическим условиям на Северном Кавказе,] в связи с большим удельным весом казачества и зажиточного крестьянства и специфическими традициями, так и ввиду его политического и хозяйственного значения как области, граничащей с Украиной, имеющей большое количество национальных республик и дающей большое количество хлеба.

Туда в 1928 г. ездил специально Эйсмонт в целях организации нашего участия в кулацком движении, т.к. оно развивалось там довольно сильно. Эйсмонт поехал туда с моего ведома и после предварительного разговора со мной, с целью, как я уже сказал, всемерного обострения кулацкого движения на Северном Кавказе и содействия его распространению. После этого он мне сообщил, что связался с Пивоваровым и туда, кроме Эйсмонта, [имея в виду большую почву для контрреволюционных выступлений, если так можно сказать,] был послан Слепков, один из видных[ейших] членов бухаринской организации. [Очевидно, о] Он был послан с ведома и по инициативе Бухарина.

ВЫШИНСКИЙ. С ведома Бухарина?

РЫКОВ. По его инициативе, по-моему, [он] Бухарин не будет от этого отказываться. Я посылал Эйсмонта и Смирнова, а он [мог] послал[ть] Слепкова.

ВЫШИНСКИЙ. С какими конкретными заданиями поехал Слепков?

РЫКОВ. Подробные задания давал Бухарин, но основное задание было, как я уже сказал, всемерное обострение недовольства кулаков [в деревенской буржуазии], вплоть до всякого рода открытых выступлений.

ВЫШИНСКИЙ. Т.е., иначе говоря, для организации кулацких выступлений, кулацких восстаний?

РЫКОВ. Конечно. Я это [же самое буквально] и сказал. Только в тех случаях, когда нет данных для вооруженных выступлений, тогда устраивать невооруженные выступления.

ВЫШИНСКИЙ. Такова была задача Слепкова?

РЫКОВ. Такая задача, по-моему, должна была быть дана ему.

ВЫШИНСКИЙ. Бухарин давал?

РЫКОВ. Бухарин давал с нашего ведома, так что я считаю себя за это полностью ответственным.

ВЫШИНСКИЙ. Что [скажет обвиняемый] вы скажите, подсудимый Бухарин?

БУХАРИН. Я подтверждаю все, что говорил здесь до сих пор Рыков, [от а до set. Может быть, эти задания были не прямо сформулированы этими самыми словами, но] Слепков посылался на Северный Кавказ именно для этой цели. Надо сказать для исторической точности...

ВЫШИНСКИЙ. Вы для истории не старайтесь говорить, подсудимый Бухарин. Она сама запишет то, что для истории будет интересно. А вот Рыков здесь сказал, что с ведома центра, по прямому заданию центра, в частности, его, Рыкова, и Вашему, Бухарина, на Северный Кавказ в 1931 или в 1932 г. ...

БУХАРИН. Я думаю, что это было весною 1932 г.

РЫКОВ. Да, это было в 1932 г.

ВЫШИНСКИЙ. [Ну вот, и дата уточнена.] Стало быть, весной 1932 г. по прямому заданию центра и, в частности, Рыкова и Бухарина направляется на Северный Кавказ один из ваших ближайших соучастников по подполью[я] — Слепков — для всемерной, как сказал Рыков, [для всемерной] организации кулацких выступлений. Правильно это?

БУХАРИН. Я уже сказал, что подтверждаю от первого до последнего слова все то, что сказал здесь Рыков.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких восстаний на Северном Кавказе?

БУХАРИН. Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.

ВЫШИНСКИЙ. Вы лично инструктировали Слепкова?

БУХАРИН. Слепков никакого инструктажа не требовал, потому что он был достаточно квалифицированным человеком.

ВЫШИНСКИЙ. Квалифицированным в каком отношении?

БУХАРИН. Квалифицированным в том отношении, чтобы сделать необходимые организационные и практические выводы.

ВЫШИНСКИЙ. Т.е. квалифицированным и для того, чтобы поднять восстание?

БУХАРИН. И для того, чтобы поднять восстание. Тогда стояла задача всемерного обострения кулацкого недовольства по отношению к советской власти, задача разжигания этого недовольства, организации кадров и организации выступлений, [причем выступлений, как было здесь сказано, с различной амплитудой] вплоть до вооруженных кулацких восстаний.

ВЫШИНСКИЙ. Вот это я и хотел знать.

БУХАРИН. Это я и говорю.

ВЫШИНСКИЙ. [Это — Северный Кавказ.] Теперь можно перейти к Сибири, [перейти.]

РЫКОВ. Относительно Сибири [я лично данных не имею. Относительно Сибири] я знаю со слов Бухарина...

ВЫШИНСКИЙ. О чем?

РЫКОВ. О том, что Яковенко в Сибири осуществлял такую же работу, какая велась на Северном Кавказе, [используя свои связи с красными партизанами Сибири,] т.е. он стремился поднять кулацкие активные выступления. [При этом о] Он неоднократно виделся с Бухариным и разговаривал с ним. Конечно, Бухарин давал ему установки, директивы, пропагандировал его. [что ли.]

ВЫШИНСКИЙ. (Обращается к суду). Позвольте Бухарина спросить по этой части.

БУХАРИН. Тут только нужно более или менее решительно сказать, потому что я говорил как раз, когда предлагал Яковенко план.

ВЫШИНСКИЙ. Какой план?

БУХАРИН. План о восстании при помощи партизан в какой-то области Сибири.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, этот факт имел место?

БУХАРИН. Этот факт имел место. Я об этом факте докладывал на собрании центра, кажется, там была вся тройка.

ВЫШИНСКИЙ. Рыков как будто отказывается.

БУХАРИН. Я говорю, как я помню.

ВЫШИНСКИЙ. [Меня интересует самый факт. Обвиняемый] Подсудимый Рыков правильно осветил факт посылки вами Яковенко в Сибирь для организации кулацкого восстания?

БУХАРИН. Правильно. [Я хотел только сказать с точки зрения официальной, что это был не индивидуально мой акт, хотя я не снимаю с себя ответственности.] Яковенко [начал разговаривать,] встретил[в| меня случайно в Серебряном Бору. [, о] Он сказал, что есть достаточные силы для того, чтобы поднять восстание. [Я не могу точно сказать, в какой это области, кажется, около Алтая. Но ведь география здесь второстепенное значение имеет.] Я ему согласия с [самого] начала не дал, [т.е.] сказал, [что я] посоветуюсь со своими единомышленниками. [Я э] Этот вопрос я поставил [более или менее] формально на обсуждение [, где присутствовали Рыков и Пятаков.] центра.

ВЫШИНСКИЙ. В 1932 г.?

БУХАРИН. Да. Они выразили недовольство, что я сразу не ответил Яковенко положительно.

ВЫШИНСКИЙ. А вы ответили положительно?

БУХАРИН. Нет, они выразили недовольство, что я не ответил положительно.

ВЫШИНСКИЙ. Повторите, пожалуйста, я не расслышал.

БУХАРИН. Извиняюсь, я, может быть, недостаточно громко говорю. После этого состоявшегося решения, [когда было решено,] я об этом сказал Яковенко.

ВЫШИНСКИЙ. Что вы сказали Яковенко?

БУХАРИН. Я сказал, не вдаваясь в детали технической стороны, что центр стоит за то, чтобы [это] движение разжечь и поднять восстание.

ВЫШИНСКИЙ. И он поехал?

БУХАРИН. Да, он поехал. [, насколько я помню.]

ВЫШИНСКИЙ. [Это выступление было?] И что же были там в Сибири кулацкие выступления?

БУХАРИН. [Это] Да, выступления[е] были.[о.]

ВЫШИНСКИЙ. Вы не помните, это было в Бийском районе[9]?

БУХАРИН. Я не помню, может быть, в Бийском районе.

ВЫШИНСКИЙ. Это не так существенно.

БУХАРИН. Да, не так существенно.

*ВЫШИНСКИЙ. Скажите, какую вы официально работу вели, кроме организации кулацкого восстания?

БУХАРИН. Я был членом *центра*[10], членом ЦИК.

ВЫШИНСКИЙ. А потом?

БУХАРИН. Потом я работал в Наркомтяжпроме.*[11]

ВЫШИНСКИЙ. В качестве кого?

БУХАРИН. В качестве заведующего одного из отделов.

ВЫШИНСКИЙ. Какого?

БУХАРИН. Научно-технического.

ВЫШИНСКИЙ. И одновременно по совместительству организовывали кулацкое восстание?

БУХАРИН. Для иронии это можно назвать совместительством, но я, как я уже сказал, здесь острить не собираюсь.

ВЫШИНСКИЙ. [Мне важно установить, что вы в] В 1932 г. вы стали на путь прямой государственной измены. Правильно это или нет?

БУХАРИН. Совершенно верно. Я сказал, что я считаю датировку с рютинской платформы. [с осени 1932 г.]

ВЫШИНСКИЙ. Значит, с 1930 г.?

БУХАРИН. Рютинская платформа была принята этой пресловутой конференцией осенью 1932 г. или летом и апробирована на том заседании, о котором говорил Алексей Иванович Рыков.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, с 1932 г.?

БУХАРИН. [Да, с] С осени 1932 г.

ВЫШИНСКИЙ. С этой даты вы начинаете исчисление своей государственной измены?

БУХАРИН. Да, с этой даты.

ВЫШИНСКИЙ. А до этой даты были другие еще даты, о чем будем говорить потом?

БУХАРИН. Да, это, несомненно, были другие.

ВЫШИНСКИЙ. Например, в 1918 г.?

БУХАРИН. [Об э] Этот[м] сепаратно несколько стоит...

ВЫШИНСКИЙ. [А] Об этом будем говорить особо, но я говорю теперь о вашей деятельности.

БУХАРИН. Я говорю, гражданин Прокурор, с точки зрения эволюции правого уклона, переросшего в контрреволюционную террористическую изменническую группу.

ВЫШИНСКИЙ. В 1932 г. этот процесс перерастания завершился?

БУХАРИН. Да, он завершился, получил идеологическое оформление.

ВЫШИНСКИЙ. Я сейчас интересуюсь не идеологией, а криминологией.

БУХАРИН. Но идеология может быть тоже криминальной, действуют мыслящие люди.

ВЫШИНСКИЙ. Может быть, но нас интересуют действия, практика.

БУХАРИН. Меня ст[к]олько раз допрашивали относительно Рютинской платформы, может быть, это ошибка со стороны следствия, но я должен сказать...

ВЫШИНСКИЙ. [Ваша платформа меня не интересуется сейчас, сейчас интересует ваша деятельность, которая, разумеется, оформляется на какой-то платформе, з] Значит, ваша деятельность заговорщика и государственного изменника вам самим исчисляется с 1932 г. в связи с эволюцией правого уклона в контрреволюционную организацию? Правильно?

БУХАРИН. [Так точно, п] Правильно.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, у вас на балансе значится: подготовка и организация кулацких восстаний на Северном Кавказе и подготовка и организация кулацких восстаний в Западной Сибири. Так?

БУХАРИН. Так.

ВЫШИНСКИЙ. [Садитесь, пожалуйста.]

(Обращаясь к Рыкову). Это, [обвиняемый] подсудимый Рыков, вам также было известно? Это с вашего ведома делалось?

РЫКОВ. Конечно. Вот относительно сроков, по-моему, это формальный вопрос. И прежде чем родить ребенка, Рютинскую платформу, нужно было быть беременной, а [беременность это уже потеря,] беременность таким документом как Рютинская программа, это уже потеря невинности, совершенно определенно.

[(Смех в зале).]

ВЫШИНСКИЙ. Ну, ясно.

РЫКОВ. [Я могу продолжать. Тут в] В связи с Северным Кавказом [и криминальным отношением] в смысле преступности есть еще один момент, это по линии эсеровской связи, которую перед этим мы обсуждали специально в связи с [крестьянскими] кулацкими восстаниями [, т.е. кулацкими восстаниями] и в связи с тем, что некоторые члены центра и вообще нелегальной организации считали необходимым контактировать, использовать кулацкие движения для работы правой организации и эсеровской. [И эта с] Связь с эсерами на основе совместных[ой работы,] антисоветских выступлений кулачества, она, как *Эйсмонт сообщил мне*[12], была [на] осуществлена на практике на Северном Кавказе. [осуществлена на практике] Но такая обстановка создала, конечно, необычайно напряженное положение в стране и усилила чаяния, ожидания, надежды на возможность правыми получить власть, хотя эти кулацкие движения были все-таки антисоветскими и прочее, имели какую-то буржуазную основу, а с другой стороны, это, конечно, относительно было массовое движение в стране, которое являлось поддержкой правого уклона.

Я помню по этому поводу дискуссию, которая была в тройке и среди правого уклона. Тут очень много спорили и приводили в пример Кронштадт[13], говорили о том, что на основе кулацкого выступления можно создать не один, а несколько кронштадтов и получить соответствующий политический успех.

Это [значит] первое, что [является] характерно[ым и является наиболее] для наших преступлений[ным] за [этот] период — с 1930—1933 гг.

В этот же период сформулировались взгляды правых[ого уклона] и по вопросу о терроре.

ВЫШИНСКИЙ. О терроре, да.

РЫКОВ. По вопросу о терроре тоже трудно установить такую совершенно точную грань, скажем, пятого числа такого-то месяца и такого-то года.

[Тут можно констатировать только постепенное н] Нарастание террористических настроений, [нарастание, которое] началось еще до 1930 г., насколько мне известно. Они имели отражение на Радина, который был близок ко мне. [Эти настроения все время нарастали, и в тот период, по-моему, в период тоже п] Приблизительно 1932 г. оформилось наше положительное отношение к применению террора, как методы борьбы за власть, причем это нашло свое выражение и на практике. Я не представляю себе теоретического террора. Когда люди говорят о терроре, то это чисто практическая вещь. [Можно заниматься практикой террора без теории, но н] Нельзя заниматься теорией террора без практики. [Тут ясное дело.] Как только были приняты [соответствующие] установки, сейчас же начались соответствующие организационные и практические выводы из этого, т.е. создался целый ряд террористических групп. Я лично давал целый ряд террористических директив, кроме [своих] людей близких мне, как Нестеров, Радин, целому ряду других. Я передавал эти директивы и национальным организациям, говорил по вопросу о терроре [в] с участниками пантюркистской [, в] и белорусской националистической организации, и скоро террористические установки с соответствующими выводами были широко приняты. У меня кроме этих разговоров по этому поводу были и другие. Нестеров затем сообщил, что на Урале в Свердловске была по моим указаниям создана организация, [в силу разговора со мной.]

В позднейшее время, в 1935 г. я имел разговор террористического характера с Котовым, руководящим членом московской организации правых. Приблизительно в 1934 г. я дал указание своей бывшей секретарше Артеминой [дал указание] о наблюдении за прохождение правительственных машин. [правительства по Арбату.]

Предприняты были и другими членами нашей контрреволюционной организации аналогичные же меры. Но мы не выносили решения ни одного разу о том, что должен быть убит тот или иной член правительства.

Такого решения центра организации правых не было сделано, но работа заключалась в том, чтобы подготовить такое отношение к террору и такое состояние террористических кадров, что когда центр такое решение вынесет, чтобы это решение было бы приведено в исполнение.

В этот же период по вопросу о терроре была установлена связь с эсером Семеновым через Бухарина. Я лично Семенова не знал. Бухарин сказал, что через Семенова он готовит покушение на Сталина. Потом мы, насколько помню, обсуждали вопрос о связи с эсерами по этой линии, и связь эта была установлена через Бухарина, который имел наиболее прочные[ую] связи.[ь.] Я имел разговор такого же террористического характера и с Белобородовым при поездке на курорт на Северный Кавказ. Это было приблизительно в 1934 г.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращается к суду). Разрешите остановиться на роли [насчет] Семенова.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ. [Обвиняемый] Подсудимый Рыков, откуда вам известно о связи Бухарина с [этим] этим эсером-[боевиком] террористом Семеновым?

РЫКОВ. Со слов Бухарина, который говорил, что он был связан с Семеновым со времени эсеровского процесса, [когда было покушение] в связи с покушением на Ленина. На этом процессе, как известно, Бухарин выступал защитником Семенова, [и он выступал защитником Семенова.][14]

[ВЫШИНСКИЙ. Бухарин выступал защитником Семенова?][15]

[РЫКОВ. Да.][16]

ВЫШИНСКИЙ. А вы не имели случая видеть Семенова у Бухарина [Семенова]?

РЫКОВ. [Я с этого момента и начал мое сообщение.] Однажды я пришел на квартиру к Бухарину, у него сидел неизвестный мне человек, который после моего прихода ушел.

ВЫШИНСКИЙ. Когда вы говорили об этом, вы как раз имели в виду Семенова?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Бухарин вам говорил, что это тот Семенов, который организовывал покушение на Сталина?

РЫКОВ. Он ли организовывал, не могу сказать.

ВЫШИНСКИЙ. Вы были в курсе организации этого покушения?

РЫКОВ. Я не в курсе этого дела, но, по-видимому, знал.

ВЫШИНСКИЙ. На предварительном следствии вы говорили, почему я вас об этом и спрашиваю, что «в 1932—[1933 гг. застали у] или в начале 1933 г. я, придя к Бухарину[а], застал у него *неизвестного человека, который вскоре ушел, [сейчас же, и что п] После его ухода Бухарин сообщил вам[17] (?), что это тот Семенов, которого он знает со времени процесса эсеров, которого он защищал (то, что вы сейчас показали,) — и, далее, он сообщил, что эсеры готовят покушение на Сталина и Кагановича.*[18] Я и Бухарин с удовольствием приняли это сообщение, т.к. исполнение его облегчило бы контрреволюционную деятельность правых». Этот эпизод вы подтверждаете [рассказываете]?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к суду). Позвольте спросить обвиняемого Бухарина.

Обвиняемый Бухарин, вы это подтверждаете.

БУХАРИН. В основном подтверждаю, но тут есть целый ряд...

ВЫШИНСКИЙ. Разрешите по порядку.

БУХАРИН. [Да, н] Но я хотел уточнить...

ВЫШИНСКИЙ. [Обвиняемый] Подсудимый Бухарин, я хочу вам объяснить, что вы будете иметь время уточнять и давать объяснения во время вашего допроса. Теперь я вас [поднимаю для] спрашиваю по вопросу[а], который связан с другим обвиняемым. Правильно ли говорит [обвиняемый] подсудимый Рыков, что в 1932—1933 г. он застал у вас человека, которого вы назвали Семеновым?

БУХАРИН. Возможно. Точно не помню, видел ли он Семенова и произошла ли эта сцена...

ВЫШИНСКИЙ. Но вы с Семеновым были связаны?

БУХАРИН. Да, я был связан. В курсе этой связи был и Рыков с моих собственных слов. Было ли это в той форме...

ВЫШИНСКИЙ. Это не важно. Мне сейчас важно установить, [что] у вас была связь с эсеровским [боевиком] террористом Семеновым [.]?

БУХАРИН. Правильно, [но Семенов был член партии.][19]

ВЫШИНСКИЙ. Вы тоже были членом партии.

БУХАРИН. Я Семенова...

ВЫШИНСКИЙ. Вы его защищали?

БУХАРИН. Да,

ВЫШИНСКИЙ. Вы, будучи не только членом коммунистической партии, но членом ЦК, организовывали террористические акты против руководителей партии?

БУХАРИН. Совершенно верно.

[БУХАРИН. Совершенно верно.]

ВЫШИНСКИЙ. Поэтому то, что Семенов формально был членом коммунистической партии, ничего не меняет. Вы с ним были связаны как с коммунистом или как с эсером?

БУХАРИН. Я с ним был связан, не думаю, как с эсером, а как с террористом, который сочувствует правым.

[(Смех).]

ВЫШИНСКИЙ. Поэтому нечего возвращаться к тому, что он был членом коммунистической партии.

БУХАРИН. Я не хотел уменьшить своей вины, а хотел отяготить свою вину.

ВЫШИНСКИЙ. Я не хочу отягощать вины, я говорю о фактах. У вас была связь с Семеновым — эсером-боевиком, связь по террористической линии?

БУХАРИН. Началась не по террористической линии.

ВЫШИНСКИЙ. Я не говорю о том, с чего началась, а говорю в это время.

БУХАРИН. А в это время была по террористической линии.

ВЫШИНСКИЙ. Вы тогда знали от Семенова, что готовится покушение на тт. Сталина и Кагановича?

БУХАРИН. Нет, Рыков не точно передает. Тут дело обстояло так. Семенов сообщил, [сказал, предположил: т.к.] у него есть связь с различными эсеровскими террористическими группами, и т.к. он — [не знаю от него он слышал, не берусь судить, от меня или нет, я не беру на себя смелость утверждать — т.к. он знает] о настроении среди правых контрреволюционных организаций по линии террора, то он предложил [сказал, что может эти связи] использовать [.] эти связи.

ВЫШИНСКИЙ. Для чего?

БУХАРИН. Для террористической работы.

ВЫШИНСКИЙ. Для какой?

БУХАРИН. Для террористической работы против руководства партии.

ВЫШИНСКИЙ. То есть?

БУХАРИН. Там был[о] назван ряд членов Политбюро.

ВЫШИНСКИЙ. В том числе?

БУХАРИН. В том числе Сталин и Каганович.

*ВЫШИНСКИЙ. Значит, у вас с Семеновым были в 1932 г. разговоры о том, что [надо] [надо] [можно] следует организовать, произвести террористические[ую работу] покушения [против руководителей Политбюро, в том числе против] на т. [т.] Сталина и т. Кагановича.

БУХАРИН. Я не говорю, что можно, я говорю, что было.[20]

ВЫШИНСКИЙ. Я говорю, что в 1932 г. у вас был разговор о том, что готовилось покушение на т. Сталина и т. Кагановича.

БУХАРИН. Если такую формулировку давать, то это придает совершенно конкретный характер.

ВЫШИНСКИЙ. Очень конкретный.*[21]

БУХАРИН. [А тогда разговор заключался в том, что] Тогда шла речь относительно террористических актов против руководящих [членов] деятелей партии.

ВЫШИНСКИЙ. Теоретический был разговор?

БУХАРИН. Нет, организация [террористических] групп есть не теоретический разговор.

ВЫШИНСКИЙ. О чем же был разговор?

БУХАРИН. Разговор был о террористических планах по [отношению] организации подготовки [для] реализации этого плана [, суммарно выражаясь,] против членов Политбюро.

ВЫШИНСКИЙ. В том числе?

БУХАРИН. В том числе против Сталина и Кагановича.

ВЫШИНСКИЙ. Это же вполне конкретно.

БУХАРИН. Вполне конкретно. Я хотел расшифровать и сказать [что] так, как это соответствует точно действительности.

ВЫШИНСКИЙ. [Скажите, пожалуйста, вы в своем показании на предварительном следствии, которое я могу огласить, — я] Я прошу суд разрешить мне [это сделать.] [Так не показывали?] огласить показания подсудимого Бухарина на предварительном следствии.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ. [Лист д] Дела[о] 105 — [лист дела] 106. [, вы показывали и говорили. Это было п] При допросе вас, подсудимый Бухарин, Прокурором Союза 1 декабря [. На вопрос] вы [ответили] показывали: «Я хочу показать правду и заявляю, что предложение это, — (раньше шла речь о предложении Семенова,) — [предложение это] было мною доложено на совещании центра, и мы решили поручить Семенову организацию террористических групп».

БУХАРИН. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Это правильно?

БУХАРИН. Правильно.

ВЫШИНСКИЙ. Это как раз относится к 1932 г.?

БУХАРИН. Совершенно верно.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, в 1932 г. вы Семенову поручали по решению центра правых организацию террористической группы. Так это или нет?

БУХАРИН. Так.

ВЫШИНСКИЙ. Для чего вы ему поручили организовать террористическую группу?

БУХАРИН. Для совершения террористических[ого] актов.[а.]

ВЫШИНСКИЙ. Против кого?

БУХАРИН. Против членов Политбюро.

ВЫШИНСКИЙ. В том числе?

БУХАРИН. В том числе и против Сталина.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, можно сказать, что центр правых решил в 1932 г. осуществить террористические акты против членов Политбюро, в том числе против т. Сталина и т. Кагановича, и поручил это осуществить Семенову? Это так?

БУХАРИН. В смысле линии это так.

ВЫШИНСКИЙ. Да или нет?

БУХАРИН. Но это не значит, что вся машина была поставлена и был дан сигнал.

ВЫШИНСКИЙ. Мы знаем, как машины эти ставятся и как они действуют.

БУХАРИН. В целях уточнения я это говорю.

ВЫШИНСКИЙ. Вот мы сейчас и уточнили. Садитесь. [, пожалуйста.] Продолжайте, [обвиняемый] подсудимый Рыков.

РЫКОВ. Повторяю, я не могу ручаться за абсолютную точность моей памяти. Но я эпизод помню буквально так, что...

ВЫШИНСКИЙ. Что вы приняли с удовлетворением [Что значит, что В[в]ы приняли] это сообщение Бухарина Семенову, или Семенова Бухарину, или и Семенова и Бухарина? [, с удовлетворением?]

РЫКОВ. Это значит, что наибольшая одиозность с точки зрения политической заключается в том, что мы хотели чужими руками сделать...

ВЫШИНСКИЙ. Что сделать?

РЫКОВ. Произвести террористические акты. [, в данном случае подготовляли только.]

ВЫШИНСКИЙ. Это конкретно было или только теоретически?

РЫКОВ. Я уже сказал, что для меня теоретического террора не существует.

ВЫШИНСКИЙ. [И для меня тоже.] Я тоже так понимаю.

РЫКОВ. Но решения, чтобы в таком-то году убить того или другого члена Политбюро или правительства — такого решения центр не принимал. Он принял такие меры, которые в случае вынесения такого решения давали бы возможность...

ВЫШИНСКИЙ. В том и другом случае дело шло об использовании эсеровских террористов для покушения на т. Сталина и т. Кагановича?

РЫКОВ. Да, я понял дело так. И тут у меня оказывается разногласие с Бухариным. Я думал, что Семенов, состоя в другой организации [состоя], это организует. Тот же вариант, который изложен Бухариным, что я поручал Семенову создать какую-то специальную террористическую организацию — я в первый раз слышу.

БУХАРИН. Это очень просто...

ВЫШИНСКИЙ. Очень просто.

БУХАРИН. Это весьма понятно. [Понятность][22] Факт заключается в том, что я говорю: я не опровергаю Рыкова, когда он говорит, что он встретил у меня Семенова. Он мог встретить. Но ведь не в этом существо дела. Мог Семенов ему сказать, мог я ему сказать, мог сперва Семенов ему сказать, а потом я, мы могли это оба сказать. [Но ведь не в этом суть, а ф] Факт [,] заключается в том, что Семенов сделал предложение, это предложение стало известно не только мне, но и другим тогдашним моим единомышленникам по преступным действиям [единомышленникам], и они согласились. Я совершенно согласен с Рыковым, что тут есть элемент еще более одиозный, — чтобы чужими эсеровскими руками сделать, — это совершенно понятно. Но я говорю, что была налицо, конечно, несомненная попытка использования эсеровских террористических сил для преступно-изменнической борьбы против руководства партии. Так как я был связан с Семеновым, то в данном случае, несомненно, инициатива принадлежала мне.

Я этой моей инициативности в данном казусе ни в коем случае не ослабить, ни в той или другой форме обелить, уменьшить, не могу.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, инициатива была ваша?

БУХАРИН. Кажется, Семенов мне предложил, но по отношению к правым моим единомышленникам...

ВЫШИНСКИЙ. По отношению к Томскому и Рыкову?

БУХАРИН. Да, здесь я проявил инициативу.

ВЫШИНСКИЙ. А с Семеновым чья была инициатива?

БУХАРИН. Я не помню, может быть, моя. Я, во всяком случае, этого не отрицаю.

ВЫШИНСКИЙ. Так, может быть, и [ваша] в этом была ваша, подсудимый Бухарин, инициатива организации [теракта] террористического акта против т. Сталина.

БУХАРИН. Это я признал. Но суть дела заключается в том, и я хочу подчеркнуть этот момент, что эта моя инициатива не исключает того, что в данном случае [ответ] Семенов получил с согласия моих двух единомышленников. Я еще раз подчеркиваю, что это не исключает моей инициативной роли в этом деле, а наоборот...

ВЫШИНСКИЙ. [Мне важно сейчас констатировать определенный факт.] Позвольте мне констатировать, что у вас, у Бухарина, как члена центра правой подпольной организации была подпольная конспиративная связь, с [бывшим] эсеровским террористом, [правым или левым безразлично,] *который вместе с вами подготовлял организацию покушения на т. Сталина и других членов Политбюро, причем эта подготовка [терактов] террористических актов шла с ведома и одобрения центра правых, в том числе [и в первую очередь] Томского и Рыкова.*[23]

БУХАРИН. Нет, я думаю, не в первую очередь, потому что только они одни и знали об этом.

ВЫШИНСКИЙ. Таким образом, вы, Томский и Рыков?

БУХАРИН. Да.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к Рыкову). Рыков с этим согласен?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, здесь никаких разногласий нет?

БУХАРИН. Я хотел бы подчеркнуть, что инициатива этого дела лежит на моих плечах.

ВЫШИНСКИЙ. Инициатива ваша перед Рыковым и Томским?

БУХАРИН. Совершенно верно.

ВЫШИНСКИЙ. [А, возможно, что здесь сошлись] Значит, здесь сошлись линии — эсеровская и бухаринская.

БУХАРИН. Возможно, и это.[м.]

ВЫШИНСКИЙ. Вопросов у меня пока нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Объявляется перерыв на 20 минут.

 

КОМЕНДАНТ СУДА. Суд идет, прошу встать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Садитесь. [, пожалуйста.]

Продолжаем допрос подсудимого Рыкова.

ПРОКУРОР. У вас есть еще вопросы?

ВЫШИНСКИЙ. Да, конечно.

(Обращаясь к Рыкову). Мы [только] разобрали[сь с вами] часть ваших преступлений. Закончили мы примерно 1933 г.

РЫКОВ. Конец этого периода совпадает с ликвидацией кулачества, [и успокоением в деревне.] В связи с этим правые [организации] потеряли свою последнюю социальную базу — кулачество. И последующий период характеризуется [уже исключительно] созданием исключительно заговорщического типа организаций[ями] и применением самых острых методов борьбы [этими организациями] против партии и правительства. Сюда, в частности, относится одна из попыток, которая была сделана, это подготовка «[Кремлевского] Дворцового переворота».

ВЫШИНСКИЙ. К какому времени это относится?

РЫКОВ. Этот план ставил себе целью арест членов правительства в связи с насильственным переворотом, произведенным заговорщической организацией, при помощи специальной организации, созданной для осуществления этого переворота. Эта мысль, поскольку я помню, среди правых возникла в 1933—1934 гг., когда она начала носить более или менее оформленный характер. Но также, как по отношению к террору, когда отдельные террористические высказывания были до того, как террор был принят центром правой организации, — точно так же по вопросу о дворцовом перевороте отдельные члены правой организации высказывались в пользу такого метода заговорщической деятельности до того, как центр правых оформил эту мысль и пытался ее осуществить. Это имело место, в частности, в отношении ко мне, когда ко мне в 1930 г. пришел один из членов организации ... [(фамилия не уловлена).] с уже готовым разработанным планом дворцового переворота, с планом ареста правительства при помощи небольшой подготовленной вооруженной силы. В тот период я еще не говорил об этом ни с Томским, ни с Бухариным. Этот вопрос встал в 1933 г. Опорой для осуществления этого контрреволюционного плана явился[ась роль] Енукидзе, который вступил в качестве активного члена в организацию правых в 1933 г. [, б] Большую роль играл Ягода, который возглавлял ГПУ. Вот эти исходные линии, которые давали возможность приступить к организации... планов переворота.

Вернее, впоследствии правый центр вместе с Енукидзе и Томским от времени к времени информировал меня о ходе подготовки и осуществления этого. Неважно, в каком месяце это было, я помню, первая информация была о группе кремлевских работников, и особенно тут фигурировали Ягода, Петерсон, Горбачев, Егоров, я имею в виду не начальника штаба, не знаю, что он теперь делает, а Егорова — начальника кремлевской школы. Это три фамилии, которые играли большую роль в внутрикремлевской жизни, которые командовали школой и всем хозяйством в Кремле. Несколько раз Томский мне сообщал о привлечении через этих лиц — Енукидзе и Егорова — группы военных работников во главе с Тухачевским, которые тоже были подготовлены к этому плану и ведут в этом направлении работу. Он называл фамилии: Уборевича, был назван Корк. Вот основа отношений, которые давали возможность осуществления или, во всяком случае, попытки  осуществления плана с точки зрения нанесения действительного вреда, внутреннего вреда, кроме сношения с заграницей. Реальная попытка не удалась, но она могла нанести очень серьезную рану социалистической свободе даже.

Я не могу сказать о деталях этой работы, это была очень конспиративная работа. Была создана группа с участием очень влиятельных людей — военная группа. Эта группа с точки зрения подпольной работала независимо от остальных подпольных группировок, она была единой.

Стал вопрос, как согласовать [остальные] силы контрреволюции [в] для осуществления[е и использование этого] «дворцового заговора». Был создан центр для этой задачи, с привлечением туда троцкистов и зиновьевцев: [в составе] Каменева, Пятакова, затем Енукидзе, [и затем] туда вош[е]ли также я, Бухарин и Томский. Мы должны были скомпактовать все силы вокруг этого центра. Причем, [за пределами этого] с этим центром[а] была связана военная группа [Ягоды] Тухачевского и группа Ягоды.

В 1934 г. уже обсуждалась возможность тактического использования этой организации в связи с предстоящим XVII партсъездом[24]. Я не помню точно, по указанию ли Томского, или, может быть, по указанию Енукидзе, был поставлен вопрос, чтобы осуществить этот [акт перед XVII партсъездом.] переворот во время XVII партсъезда.

[Предложение в связи с тем, что] Когда соберутся все ответственные работники и одновременно с виднейшими [лицами] членами правительства можно будет подвергнуть аресту тех виднейших работников республик и областей, которые могли бы сопротивляться перевороту. Но этот план был отвергнут. Мне кажется, кроме Томского, едва ли нашелся еще сторонник этого плана. Что побудили отвергнуть? Ясно, что главнейшей причиной тут являлось то, что положение в стране не делало ни в какой степени вероятным какой-нибудь успех. [, потому что с] Сплоченность партии, популярность правительства, отсутствие какого-нибудь недовольства в стране, конечно, делали такого рода попытки совершенно авантюристскими, совершенно никчемными, и это послужило причиной отверждения этого плана. А организация сама по себе осталась. Это предложение в свое время обсуждалось, хотя, повторяю, всеми, в том числе и мною, было отвергнуто. За него был только Томский. Это подтверждение обвинительного акта, в частности, тех статей, которые говорят об этом как об одном из крупнейших  контрреволюционных мероприятий. В связи с этим же необходимо перейти к первому абзацу обвинительного акта — ставка на поражение и помощь   международной буржуазии. Это все относится, во всяком случае, *в главнейшей своей части, относится к периоду, последующему за 1933 г., в соответствии с тем идеологическим, политическим и деловым..., которое могло только объясняться потерей последнего базиса в стране.*[25] Люди, которые упорствуют в своей контрреволюционной борьбе, [они] прибегают к тем мерам, к тем способам, к тем союзникам, которые в [этот период,] последующий уже за 1933 г. период, у нас были. [были.] Это о сношениях центра с [заграницей, в лице] немецкими[их] фашистами.[ов. Фактически] Естественно, что в этом вопросе мы [в своих показаниях] и лично я [в своих показаниях, мы] старались несколько смягчить свои показания, потому что это очень скверная вещь. [Значит, м[ Мы изобразили [не так, как было в самом] дело[е] так, что мы не обсуждали предварительно в центре эти сношения. Фактически [инициатива] дело обстояло так. Инициатива была у Томского. Узнали я и Бухарин об этом после. [этого.] Но все это [так] формальные моменты, потому что все мы, я и Бухарин, мы ни на минуту не колебались по вопросу о том, что Томский сделал правильно, [что] если бы он спросил, мы бы сказали: так нужно. Во всяком случае, без малейшего упрека к нему мы приступили к обсуждению результатов этого зондажа, как мы называли,  этих фактически изменнических переговоров, которые имели место. Что характерно в этих переговорах? Характерно то, что Карахан сообщил, что немецкие фашисты отнеслись, конечно, с полным благожелательством к возможности прихода власти правых, и всячески будут это приветствовать... и в отношении своих военных действий против Союза, что они соглашаются на сотрудничество, мирное сожительство при определенных уступках хозяйственного порядка в виде концессий, льгот по внешней торговле и т.д., т.е. то, что в свое время предлагал Бухарин, что с немцами можно сговориться с такого рода уступками без территориальных уступок. [Но о] Он говорил, что [кроме этого] немцы настаивают на том, чтобы национальным республикам было предоставлено право свободного выделения из состава Союза.

ВЫШИНСКИЙ. Что это значит по существу? [Это последнее требование?]

РЫКОВ. Это означает то, что от СССР отходят крупнейшие национальные республики, [и то, что они] из национальных республик они пытаются сделать [некоторые] смежные с ними территории, которые сделают своими вассалами [и подвергнут своему протекторату] и тем самым получат возможность нападения на оставшуюся часть Союза. Они приближаются, таким образом, к сердцу СССР, им облегчается возможность ведения с их стороны победоносной войны с [нами.] СССР.

ВЫШИНСКИЙ. Прикрываются [в] эти[о]м.

РЫКОВ. Скрываются за этим.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, это расчленение СССР, отторжение от него[ее] ряда республик?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. [Естественная п] Подготовка фашистам плацдарма для нападения и победы?[врага?]

РЫКОВ. Да, это несомненно. [В начальной стадии этого их орудием являлись мы.]

ВЫШИНСКИЙ. Не только орудием, но и сознательными соучастниками.

РЫКОВ. Я не знаю, лучше ли быть сознательным или бессознательным орудием. И то и другое плохо.

ВЫШИНСКИЙ. Вы изображает дело так, как будто вы сделались просто жертвой фашистских планов.

РЫКОВ. Нет. Но во всех вожделениях наших мы не были людьми, идущими до конца в отношении фашизма, мы все-таки ограничивали сговор определенными уступками, но мы являлись орудием в том смысле, что этот сговор, то, что приводило к этому сговору, все это облегчало фашизму возможность аннулировать его.

ВЫШИНСКИЙ. Вы шли к своим преступным целям ценою измены?

РЫКОВ. Конечно.

ВЫШИНСКИЙ. И шли сознательно?

РЫКОВ. Конечно.

ВЫШИНСКИЙ. И в этом смысле никаким орудием не сделались?

РЫКОВ. Конечно. Переговоры были...

ВЫШИНСКИЙ. А что вас использовать хотели фашисты [и] — это особый разговор. Вы их тоже хотели использовать в своих целях.

РЫКОВ. Нет, я думаю, что объективно ясное дело движение[я] правых и националистическое движение у нас являются отражением того фашистского и буржуазного окружения, которые есть, потому что если бы буржуазного окружения и фашизма не было бы, правый уклон в СССР породить их не смог, а они целый ряд буржуазных групп создают. Объективно это так.

ВЫШИНСКИЙ. Ясно, конечно. Но ваши планы сводились к тому, чтобы захватить власть ценой измены?

РЫКОВ. Знаете, измена измене рознь.

ВЫШИНСКИЙ. Продолжайте [, пожалуйста,] дальше.

РЫКОВ. Таким образом, начала возрастать наша борьба с партией, методы борьбы и цели борьбы все время делались яснее. Тут пришел контактный центр.

ВЫШИНСКИЙ. Этот контактный центр явился результатом организации «право-троцкистского блока»?

РЫКОВ. Трудно сказать. Выражение...

ВЫШИНСКИЙ. Я хочу сказать, что кроме контактного центра у вас существовало предварительное согласие, которое вы называли блоком.

РЫКОВ. Не блок, но формально мы разумели блок с троцкистами с 1935 г. Я говорю формально. Но кроме формальных организационных отношений, конечно, моменты блока выражались в свидании членов той или иной организации. Томский часто виделся с Зиновьевым, с Каменевым. Бухарин виделся тоже. Здесь нет формальных отношений блока. Но такого рода свидания, разговоры на  политические темы — и политически, и фантастически без оформления создавал отношения, контактирующие или блокирующие работу этих организаций.

ВЫШИНСКИЙ. [Следовательно, п] Правильно или неправильно будет сказать, что в период 1932—1933 г. организовалась группа, которую можно назвать [, которая отражает полностью это название своим существом —] правым[й] троцкистским[й] антисоветским[й] блоком.

РЫКОВ. Фактически он был. Организационно [он] с 1933—1934 гг. выразился [в этом] в так называемом контактном центре.

ВЫШИНСКИЙ. [Вот, вот.] Вот, вот. Контактный центр явился дальнейшим оформлением организационных отношений?

РЫКОВ. Да. [Я говорю, что других формальных представительств до этого не было.] А фактически и политически это будет правильно.

ВЫШИНСКИЙ. Это будет правильно, причем этот блок [что] поставил своей задачей... Как вы формулируете?

РЫКОВ. Поставил своей задачей насильственное свержение советского строя путем измены и путем соглашения с фашистскими силами за границей [, зондаж Карахана]...

ВЫШИНСКИЙ. На каких условиях?

РЫКОВ. На условиях расчленения СССР, отторжения национальных республик. Причем я должен сказать, что этого ответа немцам после зондажа Карахана у нас не было. Я об этом буду рассказывать дальше. Фактически ответ на их предложение шел гораздо дальше и был гораздо хуже, чем формальное принятие их требований.

ВЫШИНСКИЙ. Этот блок состоял, вы говорили, из правых. Далее, кто в него входил?

РЫКОВ. Правые, троцкисты и зиновьевцы.

ВЫШИНСКИЙ. Зиновьевцы и потом некоторые националистические группы союзных республик, скажем, Белоруссия[и]?

РЫКОВ. Да. О национальных[истических] республиках у меня в последнем абзаце. Я об этом буду говорить.

ВЫШИНСКИЙ. [Я хотел бы выяснить состав блока. Туда входили троцкисты, правые и зиновьевцы, а через них в] Входили и эсеры?

РЫКОВ. По отдельным вопросам.

ВЫШИНСКИЙ. [По отдельным вопросам.] Входили меньшевики, через которых вы были связаны с Николаевским и с Даном за границей. И, наконец, в национальных республиках были отдельные буржуазно-националистические группы. Например, в Белоруссии. Кто там был из подсудимых?

РЫКОВ. Из подсудимых — Шарангович.

ВЫШИНСКИЙ. Это вам известно, что он входил в блок?

РЫКОВ. Я знал от Голодеда, Червякова.

ВЫШИНСКИЙ. А от Шаранговича? Непосредственно с ним лично связаны не были?

РЫКОВ. Нет.

ВЫШИНСКИЙ. Но вы знаете, что он связан с блоком через других?

РЫКОВ. Это не могу сказать.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Шарангович, вы входили в «право-троцкистский блок»?

ШАРАНГОВИЧ. Я был связан непосредственно с Антиповым, [а] и знал о связях Голодеда [и Червякова] с Рыковым. [и Бухариным я знал.]

ВЫШИНСКИЙ. [(обращаясь к] (Рыкову). А по Средней Азии?

РЫКОВ. С пантюркскими организациями.

ВЫШИНСКИЙ. С кем?

РЫКОВ. С Рыскуловым, Файзулой Ходжаевым.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Файзула Ходжаев, вы подтверждаете?

ФАЙЗУЛА ХОДЖАЕВ. [Я п] Подтверждаю.

ВЫШИНСКИЙ. Что вы входили в этот блок?

ФАЙЗУЛА ХОДЖАЕВ. Я имел непосредственное [отношение][26] к [[ую связь с Алексеем[ю] Ивановичем[у]] Рыкову[ым], [потом с Антиповым] был связан позже с [Николаем Ивановичем] Бухариным. [Остальных я не знаю.]

ВЫШИНСКИЙ. Непосредственно по заговорщическим делам?

ФАЙЗУЛА ХОДЖАЕВ. По заговорщическим делам.

ВЫШИНСКИЙ. [(Обращаясь к суду).] Обвиняемого Бухарина [позвольте спросить. Я прошу вас сказать, ] правильно ли показывает Файзула Ходжаев?

БУХАРИН. Правильно.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к Рыкову). А с Икрамовым вы не были связаны?

РЫКОВ. С Икрамовым я лично не был связан.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Икрамов, вы входили в право-троцкистский блок?

ИКРАМОВ. [Я с советской] С правой группой я был связан через Бухарина. Я могу сказать, что Бухариным [в один и тот же день] был завербован. [ как правый.] Когда после этого он начал по национальному вопросу клеветать на партию и на Ленина по вопросу о том, что, минуя капитализм, могут прийти к социализму отсталые страны при помощи пролетариата, он сказал, что это ложь, неправильно. Когда он начал говорить по национальному вопросу открыто, тогда я сказал о своей буржуазно-националистической организации и заключил блок с Бухариным в 1933 г. После этого я с ним разговаривал.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Бухарин, вы подтверждаете показания Икрамова?

БУХАРИН. [В основном, п] Подтверждаю.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, в блок входили троцкисты, зиновьевцы, правые, буржуазные националисты, среднеазиатские группы, белорусские группы, и через Гринько — украинские группы.

РЫКОВ. С Гринько началась связь.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Гринько, вы в право-троцкистский блок входили?

ГРИНЬКО. Да, но несколько позже, в 1935 г. входил как представитель национально-украинской фашистской организации.

ВЫШИНСКИЙ. С кем?

ГРИНЬКО. С Рыковым, с Бухариным.

ВЫШИНСКИЙ. Как вы показывали?

ГРИНЬКО. Да.

РЫКОВ. Должен сказать, что относительно Гринько я знал, что он правый, вел с ним разговоры, что он являлся представителем от Украины, но что он является официальным представителем — я этого не знал.

ВЫШИНСКИЙ. Мандата он вам не предъявлял?

РЫКОВ. Речь не о мандате...

ВЫШИНСКИЙ. Но вы Гринько знали как старого боротьбиста или не знали?

РЫКОВ. Конечно, знал, и многих других знал, но не каждый из них является представителем организации.

ВЫШИНСКИЙ. Что же вы его рассматриваете персонально как Гринько?

РЫКОВ. Я знал, что он должен быть одним из членов этой организации...

ВЫШИНСКИЙ. Что он не только член, а руководитель организации?

РЫКОВ. О его роли я мог подозревать, но я этого не знал.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к суду). Позвольте спросить обвиняемого Гринько? Обвиняемый Гринько, шла ли речь, что он мог только подозревать вашу роль как руководителя националистической организации на Украине, или шла речь о другом?

ГРИНЬКО. Рыков говорит неправду, потому что моя связь с право-троцкистским центром через Рыкова началась с того, что я в одном из наших разговоров рассказывал ему о национал-фашистекой организации на Украине, об ее желании сотрудничать с центральными заговорщическими организациями, о связи националистической фашистской организации с немецкими и польскими фашистами.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Рыков, говорил с вами Гринько о том, о чем он сейчас сказал?

РЫКОВ. Нет, я не помню.

ВЫШИНСКИЙ. Не помните? А вы, обвиняемый Гринько, это утверждаете?

ГРИНЬКО. Утверждаю.

ВЫШИНСКИЙ. А кроме Рыкова, с кем еще вы были связаны?

ГРИНЬКО. С Бухариным. Кроме того, с Антиповым. Но с Бухариным я был связан уже не по Украине, а по той подрывной работе в общесоюзном масштабе, которую я как член центра блока, представлявший украинскую организацию, вел.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Бухарин, показания Гринько вы подтверждаете?

БУХАРИН. Я знал, что он входил в блок, вел с ним разговоры, и потом мне было известно, что он связан с националистическими украинскими кругами в общей форме. Я должен сказать, потому что из-за этого здесь происходит некоторая путаница и некоторое непонимание. Ведь правотроцкистский блок это была не оформленная организация, — она оформилась только в этом контактном центре. Поэтому совершенно естественно, что тут ни мандатов, ни представительства в общей организации не было, — речь могла идти только о представителе в каком-нибудь органе, а относительно блока тут не возникал вопрос.

ВЫШИНСКИЙ. Я хочу только выяснить, рассматривали ли вы участие Гринько в этой заговорщической общей группе как роль одного из руководителей националистической украинской организации?

БУХАРИН. Когда вы говорите «группа», вы имеет в виду всю совокупность организации?

ВЫШИНСКИЙ. Конечно.

БУХАРИН. Как представителя — нет, но как человека, фактически выражающего соответствующие настроения, — да.

ВЫШИНСКИЙ. То есть вы имели в виду, что через Гринько вы действуете по отношению ко всей националистической украинской группе.

БУХАРИН. Устанавливается определенная связь, он идет репрезентантом, но не в формальном смысле, а в смысле передачи настроений.

ВЫШИНСКИЙ. Речь идет не о репрезентантстве, а речь идет об участии его...

БУХАРИН. Речь шла о применении в право-троцкистском блоке того комплекса идей, комплекса тех мероприятий, которые хвостом тащились за Гринько.

ВЫШИНСКИЙ. Имеет ли право обвинение формулировать этот вопрос таким образом, что в право-троцкистский блок в широком смысле слова, о котором мы сейчас говорили, который обвиняется в целом ряде преступлений, наложенных в обвинительном заключении, входили троцкисты, зиновьевцы, правые, буржуазные националисты в лице Икрамова, Ходжаева, Гринько, Шаранговича и стоящих за ними националистических групп?

БУХАРИН. Если речь идет о право-троцкистском блоке как совокупной организации, а не о верхушечной группе, я считаю, что вполне правильно поставить вопрос так, как вы его ставите.

ВЫШИНСКИЙ. [Вот это я и выясняю. Садитесь, пожалуйста. (Обращаясь к суду). Позвольте мне пока спросить Крестинского.] Позвольте мне спросить Крестинского.

[Обвиняемый] Подсудимый Крестинский, вам известно о том, что троцкисты входили в право-троцкистский блок, о котором здесь идет речь?

КРЕСТИНСКИЙ. Мне известно со слов Пятакова, когда он говорил со мной об этом в феврале 1935 г., что образовалась организация, объединяющая правых, троцкистов и военных и имеющая своей целью подготовку военного переворота. Мне было также известно, что в состав руководящего центра входят от правых: Рыков, Бухарин [и], Рудзутак и Ягода; от военных: Тухачевский и Гамарник, от троцкистов — Пятаков. Что в этот центр входили представители национал-демократических организаций, этого он мне не говорил, и когда в 1937 г. мне пришлось с Розенгольцем быть в этом центре, то представителей этих организаций в этом центре тоже не было.

Что же касается объединения сил, то, несомненно, что этот самый центр, объединявший правых, троцкистов и военных, опирался и на нацио-нал-демократические организации, но организационной формы этого объединения я не знал.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, вы подтверждаете, что в право-троцкистский блок, как организацию антисоветских сил, входили те группы, о которых говорил обвиняемый Бухарин, т.е. правые, зиновьевцы, троцкисты, буржуазно-националистические группы и т.д.

КРЕСТИНСКИЙ. Относительно буржуазно-националистических групп я не решаюсь сказать, что они входили на равных правах.

ВЫШИНСКИЙ. А я и не говорю, что они входили на равных правах. Причем тут равные права? Это ведь не Лига Наций!

[(Оживление в зале).]

КРЕСТИНСКИЙ. Когда мы говорим об организационной структуре...

ВЫШИНСКИЙ. Я не говорю об организационной структуре, я говорю о политической связи. Вы говорите, что знали это от Пятакова, а сами лично...

КРЕСТИНСКИЙ. В 1937 г., когда я вошел в центр вместе с Розенгольцем, после выхода Пятакова, и мы были там в течение 3—4 месяцев, у нас личной связи с ними не было...

ВЫШИНСКИЙ. Вы сами лично входили в этот [контактный][27] центр?

КРЕСТИНСКИЙ. Я его под этим названием не знал.

ВЫШИНСКИЙ. Называли вы каждый по-своему, но по сути дела?

КРЕСТИНСКИЙ. В этот центр после ряда арестов входили в 1937г.: Розенгольц и я от троцкистов, Рудзутак и Ягода от правых, Тухачевский и Гамарник от военных.

ВЫШИНСКИЙ. А Рыков где был?

КРЕСТИНСКИЙ. Рыков был или арестован, или был в нетях. Это было не ранее февраля 1937 г.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Рыков, вы когда были арестованы?

РЫКОВ. 27 февраля 1937 г.

КРЕСТИНСКИЙ. Я лично сносился только с Рудзутаком, потому что с Ягодой сносился Рудзутак, мы не собирались все вместе.

ВЫШИНСКИЙ. Следовательно, вы не только со слов Пятакова знали о существовании такого рода объединения антисоветских сил, но и непосредственно в этом убедились?

КРЕСТИНСКИЙ. Это так.

ВЫШИНСКИЙ. [Пока с] Садитесь.

ВЫШИНСКИЙ. Обвиняемый Рыков, [пожалуйста,] продолжайте дальше.

РЫКОВ. Главнейшей темой, если считать, что все другие вопросы до некоторой степени уже исчерпаны, является вопрос национальных республик.

ВЫШИНСКИЙ. Мы в дальнейшем будем специально допрашивать Шаранговича, Ходжаева и др., тогда поговорим об этом подробнее.

РЫКОВ. Из крупных тем осталась как раз тема национальных республик.

ВЫШИНСКИЙ. Я хочу задать некоторые вопросы в связи с вопросом о блоке и его методах преступной деятельности. [Пораженческая линия, л] Линия на поражение [, она] разделялась и вами и Бухариным, [безразлично,] или же у Бухарина была на этот счет особая точка зрения?

РЫКОВ. Мы точных формулировок не давали, но, во всяком случае, я [не] знаю о существенных разногласиях по этому поводу. Помню, что однажды Бухарин в моем присутствии формулировал [в качестве одной из возможностей] вопрос об открытии фронта.

ВЫШИНСКИЙ. Может быть, вы более подробно расскажите об этом?

РЫКОВ. Я бы предпочел дать общее положение вопроса. В заключительном обвинении говорилось об активных и пассивных методах. Здесь достаточно перечислить ряд фактов. [ы, которые были.] Существование военной группы во главе с Тухачевским, была связана с нашим центром и, которая ставила своей целью использование войны для низвержения правительства. [Как с этим термином обходится активный или пассивный метод?] Это подготовка самой[ая] настоящей[ая] интервенции.[я.] Наши сношения с немцами, которые мы всячески усиливали, должны были всячески [усиливать — я не знаю, как на самом деле, но они должны были всячески] стимулировать военное нападение, поскольку здесь заговорщическая организация вступала в изменнические отношения с ними. Есть ли это активный или пассивный метод? Это самое острое, что можно в данной форме из крупных мероприятий выдумать. Взять работу в Белоруссии... У нас для сношений был один Карахан, а там были сношения через Ульянова и целый ряд других лиц. Там отношения были гораздо более близкие и деловые, чем это было с Караханом.

ВЫШИНСКИЙ. Связь с польской разведкой имела[о] место?

РЫКОВ. Через Белорусскую польскую организацию и Ульянова эта связь существовала. [, о] Отношения были очень близкие. [, организация б] Был[а в] контакт[е] по вопросу [с польским правительством по вопросу] о так называемой независимой Белоруссии. Существовал и целый ряд других дел, вплоть до работы Белорусской организации среди белорусов в самой Польше, причем здесь помощь была взаимная: белорусская организация оказывала помощь пилсудчикам, польским фашистам в их работе в коммунистической партии Западной Белоруссии, а те в свою очередь оказывали помощь здесь. Если такого рода отношения считать активными или пассивными, это была самая настоящая подготовка.

ВЫШИНСКИЙ. План изменнической деятельности?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Вы на предварительном следствии [давали характеристику белорусской группы право-троцкистского блока,] говорили о том, [что эта общая формула, на которой вы тогда согласились, сводилась к тому,] что в переговорах [и] с поляками вы были согласны на отторжение от СССР Белоруссии. [вы согласны. Вы это на основании каких данных сообщаете?[28]]

РЫКОВ. По отношению к белорусской организации. Я был связан с такими деятелями, как Голодед и Червяков.

ВЫШИНСКИЙ. Какова [В] ваша личная установка в этом вопросе?

РЫКОВ. Этот вопрос обсуждался в свое время в центре, и мы все единогласно — я, Бухарин и Томский — были за то, что в случае возникновения такого национального движения допускаем это выделение.

ВЫШИНСКИЙ. То есть отторжение?

РЫКОВ. Ясно, выделение или отторжение, мы употребляли более мягкие слова.

ВЫШИНСКИЙ. Вы шли прямо на такой изменнический факт, как отторжение Белоруссии от СССР к Польше.

РЫКОВ. На независимость. [Она должна быть [под] протекторатом.] Белоруссия должна была быть под протекторатом Польши.

ВЫШИНСКИЙ. В вассальных[е] отношениях.

[(Обращаясь к суду). Позвольте спросить Бухарина.]

(К Бухарину). Обвиняемый Бухарин, вы согласны по этому вопросу [?] с Рыковым?

БУХАРИН. Я должен сказать, что Рыкову здесь изменяет память.

ВЫШИНСКИЙ. [Позвольте спросить, в] Вы стояли, как и Рыков, на пораженческой позиции?

БУХАРИН. Нет, но я отвечаю за это дело.

ВЫШИНСКИЙ. [За] Что вы отвечаете, — это дело другое. Мне нужно установить факт, был ли у вас разговор с Рыковым и Томским относительно открытия фронта?

БУХАРИН. Был, не с Рыковым, а с Томским.

ВЫШИНСКИЙ. О чем?

БУХАРИН. Это уже относится...

ВЫШИНСКИЙ. Это неважно, когда и почему, это вопрос другой.

БУХАРИН. Был разговор с Томским, он сказал относительно идеи открытия фронта.

ВЫШИНСКИЙ. Был разговор с Томским об открытии фронта. Кому открыть фронт?

БУХАРИН. Против СССР.

ВЫШИНСКИЙ. Кому открыть фронт?

БУХАРИН. Германии.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, шла речь, чтобы открыть фронт Германии.

БУХАРИН. Шла речь об отношении. Я хочу сказать, что в этом разговоре не было директивы.

ВЫШИНСКИЙ. О директивах потом.

Я говорю о фактах, какие имели место. Вы подтверждаете, что у вас с Томским был разговор, чтобы в случае необходимости открыть фронт?

БУХАРИН. Этого я не помню.

ВЫШИНСКИЙ. А вы, обвиняемый Рыков, помните?

РЫКОВ. Конечно, открыть фронт в случае войны.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, вы не возражали? (Обращается к Бухарину.)

БУХАРИН. Это само собой понятно, что лошади жуют овес.

Вы говорите, что значит — открыть фронт противнику. Томский рассказал, что его мнение такое, а я против этого возражал.

*ВЫШИНСКИЙ. Подождите, как вы возражали, мы еще посмотрим. Мы хотим с вами [посмотреть] выяснить, что было в действительности. Значит, Тухачевский вам говорил, что нужно или что целесообразно открыть фронт?

БУХАРИН. Да, он склонялся к этому мнению.

ВЫШИНСКИЙ. Что целесообразно открытие фронта немцам в случае войны?*[29]

БУХАРИН. Да, в случае войны.

ВЫШИНСКЙЙ. [Я и говорю: ч] Что же это означает?

БУХАРИН. Это означает государственную измену.

ВЫШИНСКИЙ. [Так.] А как открыть [этот] фронт [вам предлагал Тухачевский]? Кто с вами об этом говорил?

БУХАРИН. [Он не мне предлагал, а говорил, что есть такое мнение у военных.] Говорил об этом Томский, что есть такое мнение у военных.

ВЫШИНСКИЙ. У каких это военных?

БУХАРИН. У правых заговорщиков.

ВЫШИНСКИЙ. Конкретно?

БУХАРИН. [Алексей Иванович] Он назвал [—] Тухачевского[ий], Корка, если не ошибаюсь, и потом троцкистов.[ы.[

ВЫШИНСКИЙ. Значит, [Уборевич,] Корк, Тухачевский, вообще троцкисты собрались открыть фронт в случае войны с Германией, и об этом Томский вам говорил?

БУХАРИН. Да, что среди них есть такое мнение.

ВЫШИНСКИЙ. Мнение или план?

БУХАРИН. План — я не сказал бы. Может быть, это и был план, но в разговоре очень беглом...

ВЫШИНСКИЙ. А Тухачевский входил в эту группу?

БУХАРИН. Я же изложил...

ВЫШИНСКИЙ. Я спрашиваю: входили Тухачевский и военная группа заговорщиков в ваш блок?

БУХАРИН. Входили.

ВЫШИНСКИЙ. И они разговаривали с членами блока?

БУХАРИН. Совершенно верно.

ВЫШИНСКИЙ. Когда члены блока разговаривают о таких вещах, то можно говорить, что это [планирование,] план.

БУХАРИН. Становится планом, когда ставится точка над «и».

ВЫШИНСКИЙ. Можно ли [говорить] сказать, что Томский поставил точки над «и»?

БУХАРИН. Совершенно правильно.

ВЫШИНСКИЙ. Значит, это установлено. А вы были против этого?

БУХАРИН. Да, я был против.

ВЫШИНСКИЙ. А [вы, обвиняемый] ваше мнение, подсудимый Рыков, [как смотрите на этот счет? Бухарин был против этого?] можно сказать, что Бухарин стоял на точке зрения поражения СССР?

РЫКОВ. Я только хочу изложить факт, который был в моем присутствии.

(Обращаясь к Бухарину). Я от тебя услышал в первый раз термин: открытие фронта.

ВЫШИНСКИЙ. А что вы именно услышали?

РЫКОВ. Я и хочу сказать. Может быть, это было продолжением предыдущей дискуссии или обсуждения с Томским, — я это отнюдь не исключаю, но мы были втроем, я, ты и Томский, и тогда ты высказал такого рода мысль, что в случае открытия фронта необходимо, во избежание захвата власти военными, принять определенные меры против военной диктатуры.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к Бухарину). Правильно это?

БУХАРИН. Это правильно.

РЫКОВ. То есть Бухарин тогда в моем присутствии дискутировал вопрос о том, как при открытии фронта избегнуть...

ВЫШИНСКИЙ. С кем дискутировал?

РЫКОВ. Я говорю, что были я, Томский и Бухарин, никого больше не было. Дискутировал, как в случае открытия фронта избегнуть опасности на-полеоновщины, военной диктатуры.

ВЫШИНСКИЙ. А кого подозревали в этой наполеоновщине?

РЫКОВ. Я не помню. Вопрос стоял вообще. Главарем военных был Тухачевский. Я не могу сказать, названо было его имя или нет.

ВЫШИНСКИЙ. Словом, вы опасались, что Тухачевский возомнит себя Наполеоном?

РЫКОВ. Я излагал то, что сказал Бухарин. Вот это я в первый раз, когда услышал термин: открытие фронта. Я говорю: услышал его в этом изложении Бухарина и поэтому в своих показаниях сказал; до этого я не слышал, я не встречался с этой идеей и не говорил об этом с Томским. Я говорил, что Бухарин занимал крайнюю позицию в этом отношении, потому что впервые я услышал слова «открытие фронта» от Бухарина и именно в той концепции, которую я изложил сейчас. Когда он излагал, он вовсе не говорил, что есть какие-то мерзавцы, которые хотят открыть фронт, и прочие такие вещи, этого не было.

ВЫШИНСКИЙ. А как он — Бухарин — был за это?

РЫКОВ. Он излагал это спокойно: в случае открытия фронта, т.е. во избежание такой опасности, нужно то-то и то-то. Но если человек ставит вопрос, что нужно предпринять для избежания определенной опасности какие-то меры, то он об этом говорит только в том случае, если осуществление самой меры считает возможным.

ВЫШИНСКИЙ. Правильно.

РЫКОВ. Поэтому я вынес впечатление, что Бухарин относится, во всяком случае, допустимо к этому.

ВЫШИНСКИЙ. Правильно.

РЫКОВ. По-моему иначе понимать и толковать это нельзя.

ВЫШИНСКИЙ. Можно вас так спросить: была ли в этом вопросе у Бухарина пораженческая линия?

РЫКОВ. Это слишком элементарно.

ВЫШИНСКИЙ. Бывают элементарные вещи, которые не плохо повторить. Да или нет?

РЫКОВ. Конечно, да.

ВЫШИНСКИЙ. Можно сказать, что Бухарин стоял на точке зрения поражения СССР?

РЫКОВ. Зная Бухарина, я бы сказал, что, возможно, он не считал это единственным, но считал это то, что называется дискутабельным, в определенных условиях осуществимым. [А вовсе не как единственную форточку.]

ВЫШИНСКИЙ. Я не говорю — единственно возможным, а одним из средств открытия ворот врагу. Правильно?

РЫКОВ. Да, но как возможное, но не обязательное.

ВЫШИНСКИЙ. Понятно, как возможное, но не обязательное, т.е. не только этим путем шел к своей цели. Это и есть измена[ник]?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Считаете ли Бухарина изменником?

РЫКОВ. Таким же изменником, как и себя.

ВЫШИНСКИЙ. Вы подтверждаете показания, которые вы дали Прокурору СССР: [«На заданный мне вопрос отвечаю, что Бухарин первый сказал:»] (Читает). «Что касается нашей пораженческой позиции, то и ее Бухарин полностью разделял».

РЫКОВ. Я должен поправку внести: первый в моем присутствии.

ВЫШИНСКИЙ. Ясно, не в отсутствии.

РЫКОВ. Но вообще до меня с кем-то обсуждал.

ВЫШИНСКИЙ. Если рассматривать вас, Бухарина и Томского как центр правой части право-троцкистского блока, то в этом центре о необходимости предварительного соглашения вашей организации с иностранными государствами вы первые услышали от кого?

РЫКОВ. Я был таким же членом центра, как и он, и если при мне говорят такие вещи, и я не веду человека к вам, я уже отвечаю.

ВЫШИНСКИЙ. Вы хотите здесь по-благородному рассуждать, а как было в действительности, он вам говорил, или вы ему говорили?

РЫКОВ. Я писал об этом, я не думал, что это будет так.

ВЫШИНСКИЙ. Вы же говорили, что в моем присутствии первый он сказал, значит, не вы ему говорили, а он вам. Правильно?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Но вы одинаково за это отвечаете. Он вам сказал. Инициатива была у вас или у Бухарина?

РЫКОВ. Инициатива взятия слова?

ВЫШИНСКИЙ. Да.

РЫКОВ. Это так.

ВЫШИНСКИЙ. Дальше: «Он крайне положительно отнесся к информации о переговорах с германскими фашистскими кругами». Это подтверждаете?

РЫКОВ. Да, да.

ВЫШИНСКИЙ. [Вы это п] Подтверждаете [?] это?

РЫКОВ. Да. Разрешите внести точность. Положительность заключалась в том, что когда мы обсуждали вопрос о сближении с немцами, об избежании войны с ними, Бухарин сделал предложение о ряде уступок.

ВЫШИНСКИЙ. Дальше: «что же касается нашей пораженческой позиции, то и ее Бухарин полностью разделял». Подтверждаете это?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. «И высказывался за эту позицию еще более резко, чем мы». Кто это мы?

РЫКОВ. Я имел в виду себя и Томского. Я имею в виду вопрос об открытии фронта. Детально, как избежать того, другого или третьего, мы не рассматривали.

ВЫШИНСКИЙ. Дальше «...и как пораженец, он высказывался даже более резко, чем мы».

РЫКОВ. Тут, может быть, лучше изменить формулировку. [показания.] Я не хочу в этом отношении ставить себя лучшим, чем он. Мы одинаковые.

ВЫШИНСКИЙ. Это ваши мотивы, а факты?

РЫКОВ. Они были такие же, как и мотивы, потому что я совершенно...

ВЫШИНСКИЙ. Факты не могут быть такими, как мотивы. Факты остаются фактами. Вы хотите положение Бухарина в этом вопросе облегчить.

РЫКОВ. Не то чтобы облегчить, но я не хочу себя облегчать за счет Бухарина.

ВЫШИНСКИЙ. На предварительном следствии вы показывали правду или неправду?

РЫКОВ. Конечно, я показывал правду, я думал, что все понимают, что я человек достаточно взрослый, опытный и можно делать такого рода отличия. Допустим, я сказал то или другое. Я старше его, и моя ответственность не уменьшается и не смягчается.

ВЫШИНСКИЙ. Могу ли я поставить вам иначе вопрос? Высказывался ли Бухарин за эту позицию, за пораженческую позицию, как вы говорите, достаточно резко, столь же резко, как и вы?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. И дальше: «он внес предложение и формулировал идею открытия фронта немцам в случае войны».

РЫКОВ. Вот здесь я должен добавить, что он формулировал в моем присутствии так вопрос об опасности захвата власти.

ВЫШИНСКИЙ. Это вы подтверждаете?

РЫКОВ. Да.

ВЫШИНСКИЙ. Таким образом, если Бухарин говорит, что он против пораженческой позиции, прав он или неправ?

РЫКОВ. Тут я Бухарина не понял и не понимаю. Главное, политический деятель отвечает за свои действия и за результаты своих политических действий. Это единственно, что должно требовать и от меня, и от себя, а вовсе не так, что он себе думает. Тогда это будет иметь интерес.

ВЫШИНСКИЙ. У меня к [обвиняемому] подсудимому Рыкову вопросов больше нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. [Обвиняемый] Подсудимый Рыков, в ваших показаниях о работе организации правых в Белоруссии вы отметили, что фактически ваша организация правых в Белоруссии превратилась в экспозитуру польского генерального штаба. Это правильно?

РЫКОВ. Да.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. [И дальше, в этом же показании[30] в] [вы в своих показаниях отметили] Вы говорили, что ваша организация правых на территории Белоруссии получила директивы однородные от польского генерального штаба, с одной стороны, и с другой стороны — от центра правых. Как это понимать?

РЫКОВ. В каком смысле однородные?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. По вредительской работе, о том, что необходимо уменьшение поголовья скота.

РЫКОВ. Даже больше. Эта директива, как говорил Голодед, была получена своевременно от поляков. Я не помню, чтобы он говорил, что эта директива получена от центра.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Но задания от поляков, которые получала ваша организация с Белоруссии, совпадали с теми заданиями, которые давал вам центр?

РЫКОВ. Я не помню, какие давались задания, во всяком случае, я не давал.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Вредительские задания давал ваш центр в области сельского хозяйства, в области животноводства?

РЫКОВ. Нет, задания в этой области не давались.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Но если организации, вам подчиненные, получают задания от польской разведки — заниматься вредительством в области животноводства, в частности, в области конского поголовья, и делать другие диверсионные акты, если вы об этом знаете, как это понять?

РЫКОВ. Как понять? Это есть один из моментов измены. Я получал информацию, когда это было сделано. Я виновен в том, что я покрывал, или в худшем случае. Во всяком случае, эти организации такого типа, это крупные организации, они сами решают на свой риск и страх.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. В том же вашем показании говорится, что «по Белоруссии организации правых поставили задачу: превратить Белоруссию в плацдарм для наступления поляков, для отторжения Белоруссии от СССР в интересах Польши. Эта наша директива совпадала с идентичной директивой, получаемой белорусскими организациями от польского генерального штаба».

РЫКОВ. Это неудачное выражение.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Как неудачное, это в вашем протоколе [точно сказано: «директивы наши совпадали с директивами польского генерального штаба». Так вытекало из ваших показаний, и таков вывод. В момент показаний вы ответили: «в результате, организации правых в Белоруссии фактически стали экспозитурой польского генерального штаба».

РЫКОВ. Это правильно, но здесь есть известная часть, которая заключается в том, что кроме правого центра, кроме фашистской Польши, были белорусские националистические организации.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Вы говорите об организации правых.

РЫКОВ. Эти националистические организации имели свое мнение, свои установки, свои тезисы, свое решение.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Вы в своих показаниях отметили: «наши директивы совпадают с директивами польского генерального штаба». Здесь надо понимать директивы центра — Бухарина, Рыкова, Томского.

РЫКОВ. Когда я это писал, я преследовал цель охарактеризовать окончательно политический результат.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Результат таков, что ваши организации в Белоруссии превратились в экспозитуру польского генерального штаба.

РЫКОВ. Это [и] есть формулировка политического результата, а не определеннейших организационных отношений.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. [Скажите, в] Ваши организации правых в Белоруссии развертывали вредительскую работу в сельском хозяйстве, в строительстве дорог по заданию польского генерального штаба?

РЫКОВ. Мне известны два случая со слов Голодеда [, то что вы назвали] — это относительно конского поголовья и второе — относительно коров.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Почему понадобилось польской разведке давать задания — проводить вредительскую работу в строительстве дорог?

РЫКОВ. Это, очевидно, для затруднения продвижения наших войск на защиту границ [нашего] Советского государства.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Как вы понимали роль вашей организации правых на территории Белоруссии в отношении разложения  революционного движения в Западной Белоруссии?

РЫКОВ. Я это уже изложил. Я говорил, что между нашей белорусской организацией и фашистами был обмен услугами. По просьбе поляков, белорусы-контрреволюционеры посылали в Польшу людей для работы в духе белорусской организации в составе польской коммунистической организации.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Для какой цели посылались люди? Для провокационной работы или для какой-нибудь другой?

РЫКОВ. В провокационных целях поляки, конечно, их использовали, но едва ли это была непосредственная задача. [о] Одновременно они хотели среди белорусов разложить революционное движение, разложить там коммунистическую партию и вместо нее создать такую белорусскую организацию, которая ставила бы себе цель не только и не столько шпионаж, сколько определенные политические цели.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Факт это или нет, что организация правых на территории [польской] Западной Белоруссии насаждала провокаторов в зарубежные коммунистические организации?

РЫКОВ. Это верно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Если вы заявили, что организация правых на территории Белоруссии была экспозитурой, как вы выражаетесь, польского генерального штаба, то что можно сказать об организации правых на территории Украины? Чьей она была экспозитурой или органом какого генерального штаба?

РЫКОВ. Я не знаю точно отношений там. Я не имел об этом подробных разговоров. Но, по-моему, там должно быть положение, аналогичное тому, что было в Белоруссии, т.е. — экспозитура немецко-польского фашизма.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Таким образом, ваша организация на территории Украины была фактически организацией германского и польского фашизма?

РЫКОВ. Да.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Ваша организация правых на территории Северного края была агентурой разведывательных органов также одного из иностранных государств?

(Рыков молчит).

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Вы слышали показания Иванова?

РЫКОВ. Относительно его шпионской работы?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Да, и относительно возможных уступок леса и лесопильных заводов английским капиталистам?

РЫКОВ. Это я слышал.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Вы с этим согласны? Так это было? По крайней мере, такие планы [[Иванов] имел[?]ись?] от вашего центра Иванов имел?

РЫКОВ. Я об этом не знал и таких директив не давал, по крайней мере...

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Скажите, какой у вас был разговор с Енукидзе о необходимости убийства Максима Горького?

РЫКОВ. Я...

ВЫШИНСКИЙ. Разрешите просить отложить это на тот момент, когда мы будем весь этот эпизод выяснять, ибо здесь отдельный вопрос едва ли что-нибудь даст, поскольку [здесь] этот вопрос связан с целым[й] рядом других вопросов. [связан.] Я бы ходатайствовал отложить это до выяснения всего вопроса в целом.

РЫКОВ. Я поэтому и не касался...

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Скажите, подсудимый Рыков, когда вы давали показания о работе организации правых на Северном Кавказе, [вы упоминали, что] вы упоминали, что вы имели дело с белогвардейской организацией казачества?

РЫКОВ. Я здесь упустил, наряду с второстепенными вещами, одну существенную часть — вопрос о казаках, о казачьей организации правых, которая была там создана. Приступили к ее созданию в период 1930—1931 гг. В дальнейшем об организации работы в казацкой организации меня информировал Пивоваров. Она окончательно оформилась приблизительно в 1934 г., когда она возглавлялась Лариным...

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. Меня интересует характер связей этой организации.

РЫКОВ. [Теперь о характере этой организации. Это и] Из всех организаций едва ли не самая крайняя правая. Туда входили, кроме казаков, реэмигранты, которые, как говорил Пивоваров, сохранили связи с оставшимися за границей остатками казацких армий и в своей работе получали помощь от этих казацких белых армий. Через них и с ними были разговоры о том, что если дойдет до восстания в Средней Азии, то эти самые остатки казачьих организаций заграницей обещали даже помощь при помощи десанта. Вот что я знал от Пивоварова относительно казачьих организаций.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ УЛЬРИХ. А десант предполагался в каком составе, бело-эмигрантский?

РЫКОВ. Я сказал, остатки казачьих белых армий за границей.

ВЫШИНСКИЙ. (Обращаясь к суду). У меня, если позволите, два вопроса в связи с показаниями обвиняемого Рыкова, к Крестинскому.

Обвиняемый Крестинский, скажите, пожалуйста, что вам известно об участии группы Тухачевского в право-троцкистском блоке? [Вы слышали показания Рыкова?]

КРЕСТИНСКИЙ. [Я слышал.] Мне об участии Тухачевского известно следующее. Когда я в сентябре 1933 г. виделся с Троцким в Меране, он обратил мое внимание на то, что, ориентируясь на государственный переворот, мы ни в коем случае не должны [базироваться] опираться только на свои[х] троцкистские[х] силы[ах], потому что они недостаточны для этого, а что нужно договориться и с правыми, и с военными. Он обратил особое внимание на Тухачевского, человека авантюристического, претендующего на то, чтобы занять первое место в армии, и который, вероятно, пойдет на многое. Он просил меня передать об этом Пятакову и переговорить самому с Тухачевским.

ВЫШИНСКИЙ. Вам пришлось разговаривать с Тухачевским?

КРЕСТИНСКИЙ. Я разговаривал с ним в начале 1934 г. уже после того, как с ним говорил Пятаков, [и] передал ему о своем разговоре с Троцким. Тухачевский сказал, что он принципиально относится вообще положительно не только к объединению сил, но и к постановке перед собой этой задачи. Но вопрос, сказал он, требует обсуждения, выяснения возможностей, и после этого он будет договариваться на эту тему с Пятаковым. О состоянии договоренности я узнал от Пятакова в феврале 1935 г., причем я не спрашивал Пятакова, когда эта договоренность была закончена и когда именно возник этот самый центр. [Но в] В дальнейшем мне приходилось несколько раз разговаривать с Тухачевским на эти темы. Это было во второй половине 1935 г., в 1936 и 1937 гг. Мне приходилось неоднократно вести такие разговоры.

В одном из разговоров в 1935 г. он назвал мне несколько человек, на которых он, между прочим, опирается. Он назвал Якира, Уборевича, Корка и Эйдемана. Затем в другом разговоре, очень существенном разговоре, который происходил на Чрезвычайном VIII съезде советов[31], Тухачевский поставил передо мной вопрос о необходимости ускорения переворота. Дело заключалось в том, что переворот увязывался с нашей пораженческой ориентацией и приурочивался к началу войны, к нападению Германии на Советский Союз, и поскольку это нападение откладывалось, постольку откладывалось и практическое осуществление переворота. В этот период начался постепенный разгром контрреволюционных сил. [Ушел Зиновьев, б] Были арестованы Пятаков и Радек, начался арест троцкистов, и Тухачевский начинал бояться, что если дело будет оттягиваться, [на месяцы или даже на годы, то будут разгромлены и остальные участки, в том числе и военный. [х.]] то оно вообще сорвется. Поэтому он [естественно] поставил вопрос [о том, чтобы это дело форсировать, отделивши этот вопрос от вопроса о войне.] об ускорении контрреволюционного выступления. Мы обсудили этот вопрос с Гамарником и Рудзутаком и пришли к общему выводу, что Тухачевский прав. После этого я запросил письменно через Бессонова мнение Троцкого, и получил от него ответ положительного характера. Все эти вопросы, связанные с Тухачевским, с Троцким и проч., стоит ли их вырывать здесь?

ВЫШИНСКИЙ. Я удовлетворен вашим ответом.

[Обвиняемый] Подсудимый Розенгольц, вы в этой части подтверждаете показания Крестинского?

РОЗЕНГОЛЬЦ. Да, подтверждаю.

ВЫШИНСКИЙ. Вам приходилось разговаривать с Тухачевским и Крестинским?

РОЗЕНГОЛЬЦ. У меня был в конце марта 1937 г. разговор с Крестинским по вопросу об ускорении организации переворота.

ВЫШИНСКИЙ. Подробно вы будете об этом говорить тогда, когда вас будут допрашивать. Больше у меня к вам вопросов сейчас нет.

У меня есть один вопрос к обвиняемому Чернову. Обвиняемый Чернов, я хочу остановиться на вашей связи с корреспондентом газеты — «Берлинер-Тагеблат» Паулем Шефером. Вы вчера говорили об этом. При каких обстоятельствах вы с ним связались: он к вам явился, или вы его нашли?

ЧЕРНОВ. Я вчера по этому вопросу говорил. Повторяю, ко мне позвонили из информационного бюро Наркоминдела и сообщили о том, что я должен принять корреспондента газеты «Берлинер-Тагеблат» Пауля Шефера и дать ему информацию по вопросам несекретного порядка для использования в печати. Это было весной 1929 г.

*ВЫШИНСКИЙ. А не 1930 г.?

ЧЕРНОВ. Нет, 1929 г.

ВЫШИНСКИЙ. Вы вчера как будто сказали в 1930 г.?

ЧЕРНОВ. Это недоразумение. Если я сказал, что это было в 1930 г., это — оговорка.*[32]

ВЫШИНСКИЙ. Вы с ним виделись один раз или несколько раз?

ЧЕРНОВ. Несколько раз на протяжении 1929 г., пока не прервалась с ним связь.

ВЫШИНСКИЙ. А в результате чего эта связь прервалась?

ЧЕРНОВ. Он сказал, что боится провала и уезжает из Советского Союза. Точно я не могу сказать, когда это было — или в конце 1929 г., или в 1930 г., скорее, это было в 1929 г.

ВЫШИНСКИЙ. Может быть, Крестинский помнит?

КРЕСТИНСКИЙ. Мне кажется, что Шефер уехал из Советского Союза еще до моего возвращения из Берлина.

ЧЕРНОВ. Я так и говорю.

ВЫШИНСКИЙ. Вы говорите: или в конце 1929 г. или в начале 1930 г.

ЧЕРНОВ. Я на предварительном следствии показал как период, когда я встречался с Шефером, так и период, когда связь прекратилась.

ВЫШИНСКИЙ. На предварительном следствии за вашей подписью вы показали, том 8 на 45 странице: в конце 1929 г., а, может быть, в 1930 г. Шефер из СССР уехал и связь оборвалась.

*[ЧЕРНОВ. Я, видимо, оговорился или, может быть[33], волновался.]

[ВЫШИНСКИЙ.] Во всяком случае, вы помните, что вскоре после этого случая он уехал. У вас был с ним разговор об объезде?

ЧЕРНОВ. Был разговор.

ВЫШИНСКИЙ. Больше нет вопросов.*[34]

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Перерыв до 11 часов утра.