Речь И.В.Сталина. 2 июля 1934 г.

№ 66

Прежде всего, первое, почему поставлен этот вопрос, вопрос о состоянии колхозов, о росте или стабилизации коллективизации, о доходности колхозов, о единоличниках и колхозниках, об усадебных землях колхозников и усадебных землях единоличников. Для чего мы этот вопрос поставили?

Слушая некоторых ораторов, можно подумать, что мы чуть ли не готовы переоценить все ценности. Например, Кабаков говорил¹* так, что стоит ли, дескать, вообще рассуждать об этом, когда единоличнику куда лучше живется, чем колхознику, и вообще единоличный труд дает больше выгоды, чем колхозный. У него так, по крайней мере, получилось. Да и речи других товарищей вертелись вокруг этого вопроса. Если бы посторонний человек, не знающий истории возникновения этого вопроса, послушал нас, он бы сказал: дело плохо с колхозами, если единоличник надувает нас, сельсовет оседлал, у него есть конь, а у колхозника нет коня, доходы у единоличника больше получаются, и если личные доходы единоличника дают больше, чем колхозный труд, то что же такое колхоз тогда?

Мы же знаем, что не из-за абстрактных идеалов большевистская партия, стоящая у власти, так сказать, оперирует, мобилизует людей, а из-за экономических интересов. То, что не идет по линии экономики трудящихся, это нами отрицается, как бы это ни было красиво, как бы это ни было увлекательно. Так что товарищи увлеклись в своей критике, когда думали, что вопрос стоит о том, выгодны ли колхозы или не выгодны. Вопрос о том, выгодны ли колхозы или не выгодны, уже решен. Люди в колхозах сидят, работают, люди не хотят оттуда уходить. Что же заставляет их там сидеть? Очевидно, есть какие-нибудь материальные выгоды, основа, корень, который дает возможность колхозу развиваться. Ведь наши колхозы развиваются, они вооружаются технически, у них опыт накапливается. Это новое хозяйство. Кадров у нас не было совершенно. То, что мы создали за 2 — 3 года — это очень большое дело. Что значит колхоз? Это большое хозяйство, это то, что раньше называлось экономией, помещичьим имением по своему объему. Ведь для этого у старых господствующих классов были люди. Эти классы были богаты, у них сыновья обучались искусству управлять и обучались этому искусству не только в школе, но и на практике. У нас у власти стоят другие классы — рабочий класс и крестьянство. Это — бедные люди, которые не имели возможности сами обучаться этому искусству, потому что не они управляли хозяйством, а ими управляли другие хозяева. Их сыновья тоже не имели этой возможности. И если, несмотря на эту специфику основного характера тех классов и их слоев, которые стоят у власти, несмотря на то, что это бедные слои, который не могли учиться, если, несмотря на это, люди сумели выделить нужные кадры, которые ведут вперед большое хозяйство, ясно, что это очень большое дело сделано. Этого, товарищи, нельзя забывать. Не стоит у нас вопрос, выгодны ли колхозы или невыгодны. Не стоит и не будет стоять. Не стоит и не будет стоять вопрос, целесообразно ли для отдельных колхозников быть в колхозе или нецелесообразно, потому что этот вопрос тоже решен.

А вопрос стоит так. Видимо, новая действительность в колхозах — не только в колхозах, а в деревне — выдвинула целый ряд новых вопросов, в которых не разобрались еще наши товарищи. Именно поэтому они говорили не о том, о чем нужно было бы говорить. Как будто, сейчас о темпах идет речь, как будто, темпы слабы. Не об этом идет речь, а речь идет о том, почему у нашего актива на местах перестало хватать внимания на дело коллективизации. Успокоились, дескать, все сделано, победа полная — это верно, и дальше не о чем заботиться, будем идти, как ищется. Вот для этой цели, для того, чтобы рассеять этот неправильный подход к делу и против того, чтобы у нас стали практиковаться установки не наши, установки на счет того, что стабильность колхозного движения — это не плохо, для того, чтобы рассеять эти неясные взгляды, мы и поставили на этом совещании все эти вопросы.

Итак, речь идет не о том, выгодна ли колхозная система, является ли она прогрессивной и передовой. Этот вопрос не стоит, он решен.

Не стоит также вопрос о том, выгодно ли колхознику, как индивидууму, быть в колхозе, имея известную часть своего личного хозяйства, или выгодно ему уйти и индивидуальником стать, об этом вопрос не стоит, это тоже решено. Не стоит вопрос о том, что слабы темпы коллективизации. Никто не требует форсировать темпы коллективизации. Мы уже год назад, в 1933 г. сказали, что форсированных темпов коллективизации не нужно²*, но нам нужно, чтобы каждый год коллективизация росла на 2, на 3, на 4%, но чтобы коллективизация росла. Стабильность в колхозах нас не удовлетворяет. Вот о чем идет речь.

Как могло случиться, что у наших товарищей не стало хватать внимания на дело дальнейшего роста коллективизации? Успокоились последними успехами — это, во-первых, во-вторых, не заметили некоторых вопросов новых, которые возникли теперь в связи с новой обстановкой — после победы колхозов. Индивидуал перевооружился, не заметили этого. В колхозах должна быть известная демократия, а она сплошь и рядом уничтожается целиком. Имеет ли право, например, правление колхоза или председатель колхоза исключать из колхоза? Не имеет, по-моему. А что говорит устав?

Голоса с мест. Только общие собрания.

Сталин. А разве этот пункт выполняется у нас? Не выполняется. Я вот знаю по материалам и из расспросов товарищей, что в некоторых районах прямо сотнями лупят^3* и не считаются с тем, что значит человека выгнать из колхоза. А это значит — обречь его на голодное существование или толкнуть его на воровство, он должен стать бандитом. Это дело не легкое, исключить из колхоза, это не то, что исключить из партии, это гораздо хуже. Это не то, чтобы исключить из Общества старых большевиков⁶², это гораздо хуже, потому что у тебя отнимают источник существования, ты опозорен, во-первых, и, во-вторых, обречен на голодное существование.

Затем насчет двух коров, тоже неясность взглядов существует. Многие в комиссии, а у нас была комиссия перед пленумом, в комиссии все высказывались, кроме Варейкиса, за вторую корову. А вы знаете, чем это пахнет? Это серьезное дело. Я бы не сказал, что это принципиальный вопрос, можно допустить в отдельных районах, где животноводческое хозяйство очень значительную роль играет, здесь можно допустить, но не об этом идет речь. Ведь мы вырабатываем директиву для всего СССР, и если в рамках всего СССР дать лозунг — вторая корова, это что значит? Нельзя понять: с одной стороны, хотят до минимума сократить индивидуальное хозяйство, которое имеется у колхозников, свести усадьбы от 2 га к десятым долям, а с другой стороны — хотят дать вторую корову. Надо логику иметь все-таки. Неясность взглядов. Это надо разъяснить. И мы постарались разъяснить решением пленума, исключив этот вопрос. Неправильно он поставлен. Дело не во второй корове и не в том, чтобы увеличить факторы индивидуального хозяйства в колхозе. Не по этой плоскости мы должны двигаться, а, наоборот, надо увеличить общественную долю хозяйства, а не индивидуальную. Это не значит, что индивидуальную долю надо исключить, я против того, когда говорят, что десятые доли дать колхознику на усадьбу и хватит. Неверно это. Кое-где можно ограничиться пол га, а кое-где га, а может быть и два га, это зависит от обстановки.

Дело не доходило до того, чтобы отвлечься совершенно от индивидуальных интересов. Безусловно, от этого мы еще далеки. Когда фермы вырастут, станут настоящими хозяйствами, когда будет обилие продуктов и всего необходимого, тогда сам крестьянин поставит вопрос об этом, что ему возиться с двумя коровами, не лучше ли получать все необходимое по известной минимально цене? Дошли до этого? Не дошли. Нельзя кидаться из крайности в крайность...⁴* А ведь все же на этом собрании состояло из полюсов и крайностей, например, вторая корова. От полюса к полюсу не выйдет это дело.

Третий вопрос, насчет подсобных предприятий у колхоза. В знаете, чем это пахнет? Для чего нам нужны колхозы? Для полеводства и животноводства. Если поставить вопрос о подсобных предприятиях, то о животноводстве забудут. Если вы хотите фабрики, заводы открыть, то это глупость, по-моему. Откуда же вы рабочих получите в городах? Здесь другого источника нет, чтобы брать рабочих в город; откуда вы их получите, если у колхозов дела пойдут лучше, а они пойдут лучше, то вы его палкой не вытащите из колхоза. Вы это знаете? У нас ведь страна, где безработицы нет, излишних рабочих нет. У нас страна колхозная. Если колхознику дать вполне достаточную обеспеченность, то он никуда на завод не пойдет, а вот на подземельные работы их и на аркане не затащишь. А вы говорите о том, что в колхозе фабрики, заводы открыть. Для этого нет сырья. Когда колхозы с сельского хозяйства переключаются на рельсы заводской действительности, надо будет выбирать что-нибудь одно: или сельское хозяйство или завод: не выбирать нельзя. Надо иметь в виду, что у заводов немало³*, рабочих тоже не хватает, и чем дальше, тем будет больше не хватать. Когда вы говорите о подсобных предприятиях, надо иметь в виду отрасли того же сельского хозяйства: рыболовство, пчеловодство. Для промышленности есть промышленные пункты, для сельского хозяйства есть колхозы. Этого смешивать, т.е. сопоставлять одно с другим, ни в коем случае нельзя.

Я не знаю, о чем товарищ К...⁵* говорил, вообще нельзя апеллировать такими вещами, нельзя говорить, что Ильич говорил об этом. Никогда Ильич не говорил, что нужно колхозы превращать в фабрики и заводы. Речь идет о том, что Ильич говорил. Нельзя таких фактов апеллировать. Колхозы для сельского хозяйства, и, в первую очередь, основные и важнейшие отрасли полеводства и животноводства. Имейте в виду, что самым доходным видом для колхоза является животноводство, вторым — огородничество и затем полеводство. Полеводство даст очень большой эффект, когда у нас механизация пойдет, как следует, когда мы улучшим обработку земли, поля будут лучше, тогда урожайность повысится. Урожайность повысится тогда, когда удобрения будут распространяться, как следует, агротехника будет применяться, как следует, а ведь колхозы — новое дело, нельзя требовать, чтобы они многое дали.    

Вот почему мы поставили этот вопрос для того, чтобы улучшить руководство, а ведь все дело, если иметь в виду вопрос сельского хозяйства, в постановке руководства. У нас на местах это является слабой стороной.

Если прочесть все ваши речи и записки, то надо сказать, где основная причина, что дело с колхозами идет не так хорошо, хотя оно идет не плохо, но не так, как бы мы хотели, хотя оно идет довольно хорошо — в нашем руководстве причина.

Кто вам велел допускать, чтобы единоличник арендовал землю? Кто? Почему вы допускаете это? Кто вам велел допустить, чтобы усадебные хозяйства у индивидуала были больше, чем у колхозника? Кто? На каком основании?

Мы сами виноваты. Наше руководство в другую сторону смотрело и здесь проглядело. В руководстве все дело.

Почему у нас до сих пор еще у колхозов имеются большие долги в отношении государства, какие-то старые долги, заслуживающие того, чтобы их забыть? Когда индивидуалы переходили в колхоз, какое-то имущество там было, что-то помогли, а потом сложили все вместе да еще с процентами, наверное, вы, т. Гринько, взимаете?

Гринько. Без процентов.

Сталин. Нельзя ли это дело ликвидировать вовсе? Все равно пользы-то мало.

Калинин. Не совсем только.

Сталин. Старые какие-то долги времен с/х кооперации.

Я повторяю, товарищи, еще раз, что вопрос стоит не о переоценке ценностей, не о том, колхозы или индивидуальное хозяйство, потому что в своей критике нельзя так увлекаться и забывать все перспективы, а о том, как бы лучше повести дело в колхозах. Нам не нужно вовсе форсировать процент коллективизации. Не нужно потому, что период форсирования мы уже прошли, мы его закончили в 1932 г. Нам нужен постепенный, но систематический ход вперед по части коллективизации, не путем администрирования загнать в хлев людей, а в порядке хозяйственных и агитационных мероприятий, чтобы не было случая ни в одной области, где бы количество дворов в колхозах в общей сумме падало. А оно падает кое-где. Вы утешаетесь процентом в отношении всех дворов. Это нужно учитывать, но это не решает дела. Если у вас населения стало меньше в крае, ушли куда-нибудь, стало быть, дворов стало меньше, то у вас, может быть, получится, что процент коллективизации растет. Но это не есть настоящий рост коллективизации, если количество дворов в колхозном секторе уменьшилось. Этот не тот рост, который нам нужен. Двигаться вперед, постепенно, но двигаться вперед, а не стабилизироваться на одном уровне, потому что мы еще далеко не покончили с этим делом, имейте в виду. Именно в этот период, когда дело с коллективизацией не покончено, имеют значение те 2 — 3 — 4% индивидуальных хозяйств, которые существуют и которые изворачиваются. Для колебания колхозов это имеет значение. Года через два-три наличие 2—3 — 4%, даже 10% индивидуальных крестьян не будет иметь того значения, потому что колхозы вырастут, всякое сравнение доходов колхозника с индивидуалом будет снято историей, потому что доход колхозника будет большой. Тогда, может быть, этот вопрос не имеет никакого значения. Но теперь этот доход колхозов не так велик, мы еще только строим, достраиваем колхозы, строительный период еще не пройден, есть районы, где еще даже общественных построек нет, как нам сегодня т. Разумов говорил⁶*.

А пока этот строительный период не пройден, для нас каждый процент наличия индивидуальных хозяйств — когда доход колхозников не так велик — имеет значение. Вы не утешайте себя тем, что мало процентов индивидуалов осталось. Этот процент разбросан по всем районам, это очень активный процент, он обижен, он изворачивается и так, и эдак, у нас не хватит внимания и умения угнаться за ним. А он делает дело своего существования и поэтому изворачивается. И если дело выходит у индивидуала, он, конечно, издевается над колхозом. И для того, чтобы в колхозах известное количество хозяйств заколебалось, это имеет большое значение, ... на данной стадии, в эти 2 — 3 года нельзя пренебрегать, что 1 —2% индивидуалов осталось. Это еще имеет значение для крепости колхозов, для того, чтобы избавить от колебания колхозников.

Нельзя оперировать средней цифрой. Поняли так, что средняя цифра — пустяки. Это неверно. Но руководствоваться во всей работе средней цифрой нельзя, потому что вы тоже упустили из виду те районы и те колхозы, которые еще плохо живут, деградируют иногда. Это бывает в истории развития новых экономических отношений. Бывало, что отдельные предприятия деградировали, а капитализм развивался. Нельзя отдельным колхозом или районом увлекаться. Чем нехороша средняя цифра? Потому что она смазывает конкретность.

В данном районе, скажем, 1 тыс. колхозов, из них 200 колхозов живут хорошо. Я считаю, что для данных условий хорошо, если, например, 1 тыс. пуд. хлеба осталась от трудодней, да еще 5 тыс. деньгами, как сообщали украинцы (голоса: правильно, правильно). Это хорошо. Из тысячи 200 колхозов таких, скажем, 700 колхозов средних, которые с качкой идут вперед, нуждаются в подъеме, 100 колхозов погибают буквально (может быть, руководители плохие, не вовремя пришли, или забыли о них), если выведете среднюю цифру, положение будет благополучное, получится, скажем, в среднем 6 — 7 кг, это неплохо, а вот есть 100 колхозов, которые одного килограмма не получают. Как быть с ними? Средняя цифра мешает, а нам важно, чтобы остальные подтягивались. Поэтому все ваши речи и вся критика (если речь идет о критике, мы ли ее ведем, враги ли ведут) вертятся от этих колхозов. Увлекаются тем, что 700 колхозов живут сносно более или менее и не сосредотачивают внимание на том, что 100 колхозов деградируют. Это живая демонстрация всей нашей работы. Поэтому их надо поднимать, а чтобы их поднимать, нельзя отвлекаться от средней цифры. Эта средняя цифра показательна для статистики, но если возьмете ее как симптом, как показатель вашей работы, то это будет гибель. Об этом идет речь.

Как теперь быть? Я считаю, что было бы нецелесообразно теперь нам выступить с тем, чтобы у колхозников сократить, уменьшить усадебную землю. Сейчас это не к моменту. Нельзя сейчас это делать. Я уже не говорю о том, что нельзя устанавливать одинаковые нормы. Различные нормы нужны безусловно. Я также считаю нецелесообразным, если бы что-либо другое мы предложили из того, что может сузить индивидуальное хозяйство. Вообще это будет ударом по колхозу, имейте в виду. Надо подыскать подходящее время; если начинать наступать, то надо на единоличника. Как думаете, можно допустить, чтобы одну и ту же норму иметь в усадьбе и для колхозника, и для единоличника? Надо сделать разницу между индивидуалом и колхозником, чтобы индивидуал видел, что лучше в колхозе.

У нас теперь сплошь и рядом у индивидуалов больше усадебной земли, на деле, а не на бумаге больше земли, чем у колхозника. Потому что колхозник весь тут, под контролем, и сколько у него усадебной земли, знают, а поймай-ка индивидуала: часть земли приарендована, часть захватил, часть на время взял, и пошло дело. Надо создать такое положение, при котором бы индивидуалу в смысле усадебного личного хозяйства жилось хуже, чтобы он имел меньше возможностей, чем колхозник, как индивидуальное хозяйство. Мы до сих пор все время практиковали одну установку — во всем проводить более благоприятное положение для колхозника как общественника в сравнении с индивидуалом. А теперь как-то с этих рельс скатились кое-где. Чем это объяснить? Эту установку, эту линию надо восстановить во всех областях — и в области налогов, и в области торговли, и во всех остальных.

Необходимо, чтобы во всей нашей работе и деятельности, законодательной и административной, проходила красной нитью одна идея, что во всем этом у колхозника больше прав и привилегий, чем у индивидуала. Это не значит, что я стою за то, чтобы уничтожить индивидуалов, арестовать, наказать, растрепать и прочее. Это тоже не выйдет. Это будет не хозяйственный подход.

Прямо взять его и задушить — это глупо. Индивидуальное хозяйство нам дает кое-какой хлеб. Сколько получили хлеба, т. Клейнер?

Клейнер. 130 млн.

Сталин. Мы не можем крест ставить над этим. Но индивидуал должен знать, что наша исходная точка зрения, данная еще Ильичом, состоит в том, что мы даем преимущества колхозу и колхознику перед индивидуалом.

Это преимущество надо сохранить, но я против того, чтобы задушить индивидуалов, Их надо в порядке экономических и финансовых мероприятий воспитать, перевоспитать и дать понять, они это поймут, что им выгоднее быть в колхозе, чем в индивидуалах находиться, выгоднее индивидуальное хозяйство бросить и пойти в колхоз или выгоднее совсем уйти в город на работу, чем заниматься индивидуальным хозяйством, спекулировать, грабить, воровать, конокрадством заниматься и прочее. Вот это то, что касается усадебного хозяйства.

Что касается полеводства индивидуалов, вы говорите, что большая часть из них отказалась от полеводческой деятельности, но часть занимается.

Косиор. Две трети занимаются.

Сталин. Очевидно, надо усилить налоговый пресс, но я против того, чтобы усилить этот пресс так, чтобы от него у индивидуала ничего не осталось. Здесь тоже меру надо иметь.

Все должно у нас вертеться вокруг одной линии, что колхозник как общественный работник имеет больше преимуществ во всех отраслях труда, работы, чем единоличник. Если мы это сделаем, мы наверняка получим лучших индивидуалов в колхоз. А те, которые не способны пойти в колхоз, уйдут в совхозы, часть уйдет в города на работу. Те же, которые неисправимы, деклассировались, они пойдут в бандиты или хулиганы.

Вот мои соображения, которые вытекают из ваших речей и по которым, очевидно, нам придется вынести известное решение. Думаю, что мы сегодня не в состоянии принять решение, потому что ограничиться одним общим решением недостаточно, так как мы поставили совершенно конкретные вопросы. Можно принять такое решение сегодня: учтя обмен мнений, поручить нашим секретарям обкомов и председателям областных исполкомов, чтобы каждый из них по своей области представил свои соображения и свои конкретные предложения применительно к специфическим условиям своей области, и не только области, но и отдельных районов внутри самой области, чтобы они представили свои конкретные предложения, может быть, обоснованные приложенными записками⁷*. А Политбюро может этот материал использовать и дать что-нибудь подходящее, может быть, дать кое-что общее и кое-что конкретизированное в разрезе областном.

Калинин. А сельсовет?

Сталин. Видите ли, сельсоветы... Я их вовсе не обвинял. У нас не юридическая комиссия, чтобы обвинять кого-нибудь и точку поставить. Но надо иметь ввиду, т. Калинин, что сельсоветы кое-где превратились в агентуру индивидуалов. Кто в этом виноват? Мы все тут виноваты, и сельсоветы тут виноваты. Но главное тут больше с нас спросится. Ведь не изжито до сих пор настроение, что сельсоветы — это чепуха. Неверно это наше настроение. И не только сельсоветы. Есть у нас среди партийцев «марксисты», которые думают, что советские формы — это вообще чепуха, есть такие люди, уверяю вас. В сами сельсоветы не посылают более твердых и более опытных людей, как правило. У нас посылают людей в колхозы, в МТС, в политотделы, но чтобы в сельсоветы посылали лучших людей — этого я что-то не помню. Там сидят люди, которые оказались не у дел.

Голос. Уже начинают посылать хороших работников.

Сталин. Надо, по-моему, наш актив переломить, чтобы он обратил внимание, следил, помогал сельсовету, лучших людей ставил, худших снимал.

Я думаю, так придется: обмен мнений, каждая область пусть обязуется свои конкретные предложения прислать, а мы это дело обработаем.

Молотов. Есть предложение прения прекратить. Нет возражений? Нет. Есть предложение принять предложение т. Сталина. Нет возражений? Нет. Совещание закрывается.

^1* См. док. № 65.

²* См.: Доклад И.В.Сталина на январском (1933 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) «Итоги первой пятилетки» // Сталин И.В. Соч. Т. 13. С. 195.

^3* Так в тексте.

^4* Здесь и далее отточия документа.

⁵* Так в тексте. Имя не установлено.

^6* См. док. № 64.

⁷* См. док. № 93-97.

⁶²    Общество старых большевиков было создано в 1922 г. Состояло при Истпарте, затем Институте В.И.Ленина при ЦК ВКП(б). Согласно уставу, принятому в 1931 г., целью Общества было использование опыта старых большевиков при воспитании молодежи, сбор историко-партийных материалов. В Обществе состояли члены ВКП(б) с непрерывным партийным стажем не менее 18 лет. В начале 1934 г. в Обществе состояло свыше 2 тыс. человек. С 1931 г. председатель Общества — Ем. Ярославский. Общество старых большевиков было ликвидировано согласно постановлению ЦК ВКП(б) от 2 августа 1935 г. (СИЭ. Т. 10. С. 413).