Глава 6. «Лица Генштаба», ВЧК и большевистское военно-политическое руководство в 1918–1919 гг.

§1. Особый статус ВЧК и ее «проникновение» в РККА

Становление внутреннего статуса «лиц Генштаба» в РККА на заре ленинского режима не будет ясным без понимания особенностей их взаимоотношений с ВЧК. Начиная с 7 декабря 1917 г. (день основания ВЧК) и на протяжении всего 1918 г. ВЧК находилась под постоянным покровительством большевистского политического руководства.

Это проявилось в ограждении ВЧК от всякого контроля со стороны органов юстиции, что «расчистило» ей путь для осуществления небывалого массового террора по всей стране.¹ Чекистам была предоставлена колоссальная финансовая помощь,² ставшая важнейшим фактором стремительного организационного и боевого роста ЧК в «центре» и на «метах».³ Уже к лету 1918 г. ВЧК стала «верным орудием» осуществления политики широкомасштабного террора, проводимой ленинским режимом с первых же недель его пребывания у власти.

Разгон Учредительного Собрания (5–6 января 1918 г.), «утопление в крови» городов Поволжья, русских деревень и сел осенью 1918 г. — такими вехами было отмечено рождение системы государственного террора, в которой ВЧК была отведена роль «карающего меча революции».⁴ К концу 1918 г. среди населения Европейской России не осталось ни одной социальной категории, которая не пострадала бы от чекистских репрессий.⁵ Однако первой статьей арестной и расстрельной практики ЧК стало офицерство «добольшевистской» армии, не служившее в РККА. «Офицерские» репрессии ЧК в значительной мере были подготовлены «антиофицерской» политикой большевистского режима.⁶ Так, есть основания полагать, что чекисты в своей практике опознавания, арестов и расстрелов бывших офицеров пользовались данными массовых офицерских регистраций и мобилизаций, осуществляемых Наркомвоеном с лета 1918 г.!⁷ В «личном архиве» Дзержинского (РГАСПИ, ф. 76) автор обнаружил целый ряд именных карточек (они озаглавлены как «адреса белогвардейцев»), написанных и пронумерованных рукой самого Председателя ВЧК! Карточки содержат весьма подробные сведения о целом ряде бывших русских офицеров (точные адреса и даже их внешние приметы), заподозренных и арестованных по делу мятежей в Поволжье в июле 1918 г.⁸ Примечательно, что в тех городах, где прежде была проведена массовая регистрация офицеров «добольшевистской» армии (Вятка, Казань, Мурманск, Ниж. Новгород, Пенза, Пермь, Ставрополь), количество арестованных офицеров было больше, чем в местах, где предварительная офицерская регистрация не производилась.⁹ В 1918 г. ВЧК устроила за офицерами и их семьями буквально «охоту», выслеживая их по всем городам и весям Европейской России.¹⁰

В целом по стране офицеры «добольшевистской» армии составляли не менее 1/3 от общего числа заложников.¹¹ А их «доля» среди расстрелянных, как правило, составляла порядка одной трети и нередко превышала количество представителей всех других категорий в отдельности.¹² За весь 1918 г. чекистами было репрессировано, т. е. — расстреляно и посажено в тюрьмы и лагеря всего порядка 207 719 чел.¹³ Из них примерно 28 875 приходилось на долю офицерства «добольшевистской» русской армии,¹⁴ что составило седьмую часть от общего числа репрессированных и около 10% всего офицерского корпуса России, насчитывавшего к концу 1917 г. почти 300 000 чел.¹⁵ Даже военное руководство большевиков к августу 1918 г. вынуждено было признать наличие фактов « массового задержания бывших офицеров всех возрастов, до 60 лет включительно», «исключительные репрессии» против них, делающие «их положение безысходным».¹⁶ Проникая во все сферы жизни русского общества, ЧК не могла «обойти вниманием» РККА.

1. Реввоентрибуналы (РВТ) начали свою деятельность в РККА уже весной 1918 г.

Принято считать, что первый армейский военный трибунал был учрежден 1 июля 1918 г. по приказу № 5 I армии (Востфронт), а первый фронтовой РВТ — в первых числах октября с. г. на Южфронте.¹⁷ Между тем, среди материалов фонда РВТ (РГВА, ф. 24380) автору выпала удача обнаружить следственное дело № 73, «по обвинению /Военрука/ Уральского Окружного Военкомата Г. М. Тихменева… в преступлениях по должности», которое вел следователь Особого Отдела ВЧК некий Фогель. Привлекает внимание дата начала дела: апрель 1918 г.! (окончание — март 1919 г.). Из сказанного следует, что на деле судебно-следственная деятельность РВТ в РККА вполне могла начаться на 3–4 месяца раньше официального учреждения ревтрибуналов и официального создания фронтовых ЧК! Конечно, в деле может быть ошибочно указана дата его начала. Однако дальше следователь дает свое заключение о мобилизации, произведенной УралВО,¹⁸ а она начала проводиться на территории, контролируемой большевиками (в т. ч. и на Урале), уже весной 1918 г.¹⁹

Насколько интенсивно работали РВТ в РККА во второй половине 1918 г. могут дать представление следующие цифры. Из Отчета Военно-Революционного Полевого Суда Штарма-3 Востфронта следует, что «за время с 15 августа по 15 декабря 1918 г.» из 307 поступивших дел рассмотрено было 218 (т. е. больше 2/3), «приговоров было вынесено по всем делам 241, из них смертных приговоров к расстрелу — 75». С 1 по 15 декабря 1918 г. в Военно-Полевой Суд III армии поступило 46 дел, по которым на 16 декабря 1918 г. содержалось 104 арестованных. Конкретно об осуждении офицеров, а теперь командиров РККА, речи нет, однако перечень обвинений показывает, что по ним вполне могла проходить указанная категория комсостава РККА: «за дела контрреволюционного заговора, восстания, измену Власти Советов, разгон Советов, дезертирство с фронта красноармейцев, неисполнение военных и боевых приказаний и все другие в пределах войск III армии».²⁰

2. Начало осведомительной и репрессивной деятельности ВЧК в РККА положено ранней весной 1918 г.

Уже к началу 1918 г. ВЧК попыталась «прибрать к рукам» дело военной разведки и контрразведки. Такой вывод можно сделать, например, из воспоминаний одного из организаторов разведдела в России конца XIX — начала XX вв. «генштабиста» П. Ф. Рябикова. С лета 1917 г. до марта 1918 г. он возглавлял Разведотдел ГУГШ. Рябиков отмечал, что с приходом большевиков к власти работа ГУГШ и особенно его разведывательной и контрразведывательной частей « стала невыносимо тяжелой». «Первой атаке большевиков естественно подверглась «контрразведывательная часть», из которой надо было изъять дела и регистрацию, которые компрометировали ряд видных большевиков. На «контрразведку» были произведены налеты, которые в корне разрушили всю /ее/ работу; все неугодное большевикам было вывезено».²¹

С весны 1918 г. ВЧК регулярно получала подробный «компромат» на некоторых командиров РККА (особенно из бывших офицеров), и начала активно осуществлять контрольно-осведомительную и репрессивную деятельность в Красной Армии.

Известен целый ряд случаев опубликования в апреле — августе 1918 г. в «Известиях Наркомвоена» Московским Областным Военкоматом фактов бегства из РККА «лиц комсостава» (но не Генштаба»!) с казенными деньгами. В Объявлениях такого рода содержалась просьба «надлежащих лиц и учреждениий (т. е., прежде всего, ВЧК — В. К.) принять все меры к задержанию, а равно оказывать содействие при аресте, для предания суду РВТ». Подобные объявления публиковала и сама ВЧК. В таких случаях в них содережалась просьба «указать местопребывание (отмеченных лиц — В. К.) Отделу преступлений по должности при ВЧК». О том, что уже к началу лета 1918 г. ВЧК весьма интенсивно вела в РККА не только осведомительную, но и репрессивную работу свидетельствует, в частности, деятельность в Красной Армии т. н. «Советской Ревизии» под руководством М. С. Кедрова.²² Находясь на территории БеломорВО, Кедров 22 июня 1918 г. самовольно ( ! ) « приказом № 134 ввел в районе всего Архангельского порта, города и его окрестностей военное положение»,²³ а в июле того же года арестовывал и расстреливал командиров РККА.²⁴ В 1919 г. Кедров возглавил Особый Отдел ВЧК в РККА.²⁵

В личном фонде Дзержинского автору довелось найти материалы по делу полковника старой армии М. А. Муравьева (не Генштаба), относящиеся к началу мая 1918 г. 5 мая 1918 г. датируются показания Председателя ВЧК, в которых «отец-основатель» КГБ признал следующее: «О Муравьеве комиссия наша неоднократно получала сведения, как о вредном для Советской власти командующем. «Арестовал я его (т. е. Муравьева — В. К.) после того, как получил сведения, что штаб его как Главнокомандующего Кавказской нашей армией уехал уже в Царицын и что он сам уезжает туда же». К началу мая при Следственном Отделе Наркомюста уже работала «Следственная Комиссия Ревтрибунала ВЦИК по делу М. А. Муравьева», бывшего Главнокомандующего южными армиями, уже лишенного Троцким мандата на эту должность. Реальная работа этой Комиссии, как и факт скопления к маю 1918 г. в руках Дзержинского достаточного количества материалов против Муравьева, подтверждается, в частности, телеграммой члена Комиссии Розмировича Дзержинскому от 22 мая 1918 г. за вх. № 2688, в которой Розмирович писал: «Следственная Комиссия просит Вас прислать все материалы, имеющиеся в вашем распоряжении по делу М. А. Муравьева».²⁶

В личном фонде Дзержинского автором была обнаружена «записка» № 4272, датированная 23 мая 1918 г., написанная и подписанная собственноручно Председателем ВЧК и гласившая следующее: «ЦК откомандировал Плятта в мое распоряжение. Через Раковского нужно ускорить его приезд. Он /предназначен/ заместителем Председателя Ревтрибунала Восточного фронта». И далее здесь же: «Выдвигаю его в кандидаты Начальника Особого Отдела одной из армий».²⁷ Из вышеприведенной записки можно понять, что чекисты уже к началу лета 1918 г. начали активно проникать в РВТ РККА, несмотря на тот факт, что сами РВТ в течение всего 1918 г. и даже на весну 1919 г., по крайней мере официально, находились в ведении военного ведомства Троцкого. К концу 1918 г. проникновение ЧК в РВТ усилилось еще больше.²⁸ Далее, «записка» Дзержинского за № 4272 неопровержимо свидетельствует о том, что уже к маю 1918 г. подборка кадров для будущих чекистских Особых Отделов в РККА шла «полным ходом», тогда как сами Особые Отделы официально начали свое существование внутри РККА, лишь с 1 января 1919 г.²⁹

3. В августе 1918 г. ЧК начали создаваться при политотделах армейских штабов.

Одной из главных задач армейских ЧК стала борьба с «контрреволюцией в штабах», т. е. с бывшими офицерами, находящимися на службе в РККА. В Инструкции № 1 Центральной ЧК Востфронта, адресованной губернским и уездным ЧК (опубликована в чекистской прессе 1 ноября 1918 г.), по этому поводу предписывалось следующее: «… 2) Каждая ЧК должна особенное внимание обратить на местные красноармейские части, где в качестве инструкторов, техников и специалистов находится много бывшего офицерства, которые… творят свое грязное дело особенно среди мобилизованных солдат, провокационно вызывая их на открытые выступления против рабоче-крестьянской власти… …3) необходимо обратить серьезное внимание на Военкоматы и другие советские учреждения, куда в большом количестве стеклось в качестве служащих огромное число всякой сволочи, старых царских чиновников, офицеров…» И далее: «… те несчастья и тяжелые поражения, которые были нами перенесены на фронте (Восточном — В. К.) не столько зависели от малой боеспособности… нашей армии, сколько от систематического наглого саботажа, провокаций и предательства тех «техников», «инструкторов», «военруков»-офицеров, которые в таком большом количестве находятся в рядах и различных штабах нашей армии без надлежащего строгого постоянного надзора и контроля». Как бы в ответ на вышеприведенную Инструкцию № 1 ЧК при Штарме-1, образовавшаяся «в первых числах августа» 1918 г., сообщала 1 ноября в Центральную ЧК Востфронта: «В последнее время началась чистка штаба 1-й армии, где находилось много контрреволюционеров. Выселены пока из штаба бывшие офицеры (указаны три фамилии — В. К.), арестован бывший офицер…, которому известны ближайшие планы нашего командования”. Всего в 1918 г. ЧК Штарма-1 было «… расследовано и находилось (на начало ноября 1918 г. — В. К.) в процессе расследования свыше 145-ти дел о контрреволюции, …шпионаже и т. д.». 1 ноября Армейская ЧК при Штарме-2 и Штарме-4 докладывала, что «идет работа по очистке штаба и армии от контрреволюционных элементов (офицеров), по борьбе со шпионажем и т. д.»

Насколько серьезное внимание в 1918 г. ВЧК уделяла делу установления своего контроля над РККА и ее комсоставом свидетельствует, например, факт официального опубликования 1 ноября «Списка бежавших (из РККА — В. К.) белогвардейцев и изменников революции, разыскиваемых Центральной фронтовой ЧК» Востфронта. В указанном «Списке» значится 312 имен, из которых не военных «лиц» было только 19 человек!³⁰

Плодотворность работы армейских ЧК в 1918 г. подтверждается, в частности, отчетным Докладом 2-го Округа Погранохраны (г. Витебск), поступившим 6 ноября 1918 г. в Главное Управление Погранохраны. В нем одной из причин «массового бегства комсостава» из частей РККА был назван «… режим, проводимый местными ЧК, …при котором угроза ареста и даже расстрела нависла над бывшими офицерами очень недвусмысленно. …Атмосфера, создавшаяся в Порхове и на границе в этом районе, невозможно тяжела и весь комсостав терроризирован. …бегство /комсостава/ объясняется… слишком большим хозяйничением ЧК».³¹

4. Формирование системы контроля органов ВЧК за комсоставом РККА в 1918 г.

11 июня 1918 г. Военком Москвы Берзин в речи на заседании 1-го Всероссийского Съезда военных комиссаров «… указал, что в военкоматах имеются отделы, во главе которых поставлены специалисты из бывших офицеров. Доверять этим лицам вполне, конечно, нельзя». Далее Берзин указал на «…необходимость включения во все губернские окружные военные комиссариаты особого политического отдела. Это необходимо ввиду поступления на службу бывших офицеров для установления бдительного надзора /за ними/, чтобы в частях войск не было контрреволюционной пропаганды».³² Одновременно, на 1-ой Всероссийской конференции ЧК 12 июня было решено «… взять на учет и установить слежку за генералами и офицерами, взять под наблюдение Красную Армию, командный состав…»³³

16 июля самим Лениным было подписано Постановление СНК «О ЧК по борьбе с контрреволюцией на чехословацком фронте». Указанная Комиссия сферой своей деятельности охватывала практически всю территорию Востфронта.³⁴ 25 июля член Коллегии Наркомвоена и ВВС В. Антонов предлагал «… 2) принять решительные систематические меры по собиранию всех мало-мальски подозрительных офицеров в концлагери; 3) произвести значительную чистку в наших штабах».³⁵ G. Leggett справедливо отмечает, что в деятельности провинциальных организаций ЧК работа в РККА стояла на первом плане.³⁶ Уже 31 июля руководитель ЧК Востфронта М. Лацис докладывал Троцкому: «… Я сижу тут всего с неделю и наблюдаю за работой Штаба и Главного командования. Восточным фронтом командует Вацетис. РВС следит за каждым его шагом».³⁷ 19 августа Ленин писал Троцкому в Свияжск о «… полной ненадежности офицеров… в отрядах рабочей армии…», а 30 августа Председатель СНК предлагал «…принять особые меры против высшего комсостава».³⁸ 30 сентября Троцкий издал Приказ № 903, положивший начало системе «заложничества» в РККА. Он гласил, что «лица комсостава, перебегая в лагерь неприятеля, …одновременно предают и свои собственные семьи. Приказываю штабам всех армий Республики, а равно окружным комиссарам, представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц комсостава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т. Аралова возлагаю принятие, по соглашению с соответственными учреждениями, необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей».³⁹

Итак, не может вызывать сомнений факт постепенного превращения ВЧК к концу 1918 г. в мощный осведомительно-карательный орган внутри РККА. В 1919 г. Главком Вацетис в письме Ленину так характеризовал положение дел в РККА: «Дисциплина в Красной Армии основана на жестоких наказаниях, в особенности на расстрелах… Беспощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров… Смертная казнь… у нас на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что …дисциплина в Красной Армии может быть названа, в полном смысле слова, кровавой дисциплиной».⁴⁰ Сам Ленин не только не осуждал репрессии в РККА, но и открыто поддерживал их: «в Красной Армии… применялись строгие, суровые меры, доходящие до расстрелов, меры, которых не видело даже прежнее правительство. Мещане писали и вопили: «Вот большевики ввели расстрелы. Мы должны сказать: «Да ввели и ввели сознательно»!⁴¹

Казалось бы в условиях тотального проникновения чекистского террора, в т. ч. и в РККА, «лица Генштаба», находящиеся на службе в этой армии, как раз и должны были стать главной жертвой чекистских репрессий. Однако этого не случилось!

Во-первых, хотя большевистская военно-политическая «верхушка» к лету 1918 г. создала все условия для проникновения ВЧК в РККА, тем не менее, когда дело дошло до арестов чекистами именно «лиц Генштаба», служащих в РККА, эта же «верхушка» снова проявила верность своей политике жесткого прагматизма. Иначе говоря, большевистское военное ведомство, прежде всего Троцкий, стремились во что бы то ни стало вернуть арестованных «лиц Генштаба» обратно на активную службу в РККА, поскольку понимали, что без «генштабистов» становление и укрепление новой армии, победа последней в гражданской войне, а значит и само существование большевистского режима окажутся под большим вопросом. Проводя такую политику, большевики «защищали» отнюдь не человеческое достоинство указанных «лиц», но попросту стремились максимально «использовать, эксплуатировать народный национальный капитал…», который, по их мнению, «вложен был в бывших офицеров».⁴²

Во-вторых, весьма важным фактором, несомненно сдержавшим чекистские репрессии против «генштабстов» в 1918–1919 гг., был тот колоссальный авторитет, та мощная харизма, которыми в это время обладал большевистский военный министр Лев Троцкий. Последний введению «института заложничества» среди «генштабистов» явно предпочитал их активную службу в РККА и неоднократно ходатайствовал перед большевистской политической «верхушкой» и чекистским руководством за освобождение целого ряда видных «специалистов Генштаба». Такие видные организаторы РККА 1918–1919 гг., как А. Е. Снесарев, Г. М. Шейдеман, М. М. Загю, В. С. Михеев, С. И. Одинцов, Г. М. Тихменев, А. Л. Носович и др. относительно быстрому обретению свободы на разных этапах указанного периода были обязаны ходатайствам за них перед ЧК со стороны Троцкого.

В-третьих, сама ВЧК в условиях, когда речь шла о «жизни и смерти» того режима, который породил ее самое, вынуждена была в значительной степени отступить от своей репрессивной политики под воздействием того же прагматизма: насущные интересы выживания и сохранения большевистского режима в целом оказались в данном случае сильнее «узких» ведомственных интересов ВЧК и поставили для чекистов определенное «табу» на широкие аресты «лиц Генштаба», служивших в РККА в указанные годы.

Итак, большевистская военная «верхушка» продолжала придерживаться политики жесткого прагматизма и в деле преследований «генштабистов» чекистами. Важнейшим результатом такой «последовательности» стал тот факт, что в 1918–1919 гг. подавляющее большинство «специалистов Генштаба» в указанный период как раз не было арестовано чекистами, а благополучно служило большевикам! К концу 1918 — середине 1919 гг. в той или иной степени от ВЧК пострадал 61 «специалист Генштаба» из 703-х, находившихся на различных этапах с конца 1917 — на протяжении 1919 гг. на службе в РККА (или — 8,7 %). Причем, из 61-го арестованного «генштабиста» две трети (40 чел.) после отбывания относительно краткого заключения (как правило, меньше года) возвращались на службу в РККА и занимали в ней свои прежние должности, или равные им по статусу и продолжали добросовестно служить на «благо» большевистского режима! Происходило так потому, что «генштабисты», несмотря на факты их арестов ЧК, продолжали видеть в режиме большевиков реальную возможность для восстановления своего служебного и материального статуса. Тем самым «лица Генштаба» вновь показали себя верными социально-бытовой мотивации. И нет никаких документальных оснований утверждать, что освобождение того или иного «генштабиста» осуществлялось «под залог» свободы членов их семей.⁴³

При отмеченных выше весьма внушительных общих потерях от террора ЧК среди всего населения России вообще, а офицерства «добольшевистской» армии, в особенности, 61 репрессированный «специалист Генштаба» представляется весьма незначительной цифрой. Хотя всегда следует помнить слова русского классика Ф. М. Достоевского, в известном романе которого утверждается, что не может быть построено всеобщее человеческое «… счастие на неоправданной крови …лишь одного только крохотного созданьица…»⁴⁴

§2. Аресты «генштабистов» — служащих высших административных учреждений военного ведомства и их дальнейшая судьба (1918–1919 гг.)

Среди чекистских арестов «лиц Генштаба» указанной категории, одним из первых можно считать «дело» Главноуправляющего Канцелярией Наркомвоена (на февраль 1918 г.) генерал-майора С. И. Одинцова.⁴⁵ Изложение «дела» Одинцова автор работы нашел в 2-х его письмах от 20 апреля 1918 г., адресованных Н. Потапову (№ 127) и Троцкому (№ 128).46 Не вдаваясь в подробности самого дела, укажем лишь, что «генштабист» Одинцов был обвинен в «шпионаже в пользу Германии» и 12 марта 1918 г. арестован Петроградской ЧК, однако, уже через месяц был освобожден из тюрьмы.⁴⁷ Особого внимания заслуживает не «дело Одинцова», само по себе весьма заурядное, а реакция на него большевистского военно-политического руководства. Фактом ареста Одинцова быстро заинтересовались Н. Потапов и сам Троцкий. Первый 21 апреля 1918 г. оставил на адресованном ему письме Одинцова (№ 127) следующую резолюцию: «Усердно ходатайствую: 1) о распоряжении произвести самое тщательное и самое строгое расследование с привлечением доносчика к очной ставке с Одинцовым и 2) о допуске присутствовать при расследовании представителей Генштаба».⁴⁸ В то же время в ВЧК была направлена телефонограмма за № 313 от Управляющего Канцелярией Наркомвоена (получена чекистами не позднее 18 апреля), в которой содержалась просьба «…срочно сообщить для доклада т. Троцкому о причине ареста 11 марта… Одинцова». Сам Троцкий оставил на адресованном ему письме Одинцова (№ 128) резолюцию весьма решительного характера: «В Чрезвычайную Следственную Комиссию. Затребовать срочно (по тел.) справку о причинах задержания С. И. Одинцова. Троцкий». По всей вероятности, чекисты вняли просьбам если не «генштабиста» Н. Потапова, то уж всесильного в то время Наркомвоенмора Троцкого — наверняка. Не случайно 18 апреля из ВЧК на имя его Секретаря была направлена следующая телеграмма: «В ответ на Вашу просьбу, ВЧК сообщает, что Одинцов С. И. освобожден из-под ареста».⁴⁹ Карьера «генштабиста» С. Одинцова в РККА из-за его ареста ЧК в марте 1918 г. ничуть не пострадала: на разных этапах весной 1918 — на протяжении 1919 гг. он занимал высокую должность Старшего Инспектора кавалерии ВВИ РККА на Украине и при ПШ РВСР.⁵⁰

Телеграмма из Ниж. Новгорода Вх. № 2934 от 10 июня 1918 г. от губернского комиссара Когана сообщала об аресте ЧК 9 мая Начальника ТАОН генерал-лейтенанта Г. М. Шейдемана.⁵¹ Троцкий отреагировал весьма оперативно. 11 июня в Протоколе заседания комиссаров чехословацкого фронта, проходившего под его председательством, было указано: «К сведению тов. Аралова: …расследовать деятельность бывшего генерала Шейдемана». Одновременно 14 июня Склянский направил военкому Когану в Ниж. Новгород телеграмму: «Предлагаю немедленно телеграфом сообщить, почему арестован начальник ТАОН Шейдеман».⁵² Нет оснований утверждать, что именно ходатайства Наркомвоенмора вынудили ЧК освободить Г. Шейдемана. Однако и отвергать значение его вмешательства с целью освобождения указанного «лица» тоже нет оснований. Г. Шейдеман был освобожден и с 15 октября 1918 г., заняв важнейшую должность Инспектора Артиллерии Штаба РККА, оставался в ней до самого конца гражданской войны.⁵³

Генштаба генерал-лейтенант Н. Н. Стогов с 8 мая по 3 августа 1918 г. занимал должность Начальника Штаба ВГШ, а затем — до 30 октября с. г. являлся постоянным членом ВЗС. Анализ различных материалов показывает, что он был арестован в период не раньше 30 октября и не позже 8 ноября 1918 г.⁵⁴ Заинтересованность большевистского военного руководства в освобождении Стогова дала себя знать немедленно после его ареста. 8 ноября 1918 г. Главкомом Вацетисом на имя Свердлова и Склянского была отправлена телеграмма следующего содержания: «… в Москве арестован генштаба Стогов, предназначенный мною на должность помощника начальника моего полевого штаба. Ввиду необходимости работы Стогова в штабе прошу Вашего распоряжения об его освобождении, дабы он мог немедленно приступить к исполнению своих обязанностей».⁵⁵ По всей вероятности, военному руководству большевиков удалось добиться освобождения Стогова. Правда, Помощником Начальника ПШ РВСР он так и не стал, однако известно, что на 15 июля 1919 г. Стогов служил в Главном Управлении Архивных дел.⁵⁶

На конец ноября 1918 г. Генштаба ротмистр В. В. Трофимов являлся врид. Начштаба Южфронта.⁵⁷ К этому времени был решен вопрос о его назначении на должность в ПШ РВСР. 22 ноября 1918 г. В. Трофимов был арестован.

Уже 25 ноября член РВСР С. Аралов направил телеграмму Военкому ПетроВО Позерну: «Вами арестован… Трофимов. Ни один сотрудник Штаба РВСР не может быть арестован без согласия и постановления РВСР. Арест военнослужащего, состоящего /в/ действующей армии, должен совершаться не иначе, как с ведома начальника арестуемого и согласия комиссара, состоящего при начальнике арестуемого. Посему немедленно освободите Трофимова, препроводив его в Полевой Штаб РВСР”. 30 ноября Позерн ответил следующее: «Зависящие от меня меры к освобождению Трофимова были приняты и в дальнейшем об освобождении его прошу обращаться непосредственно в ЧК». Председатель РВТ РВСР К. Х. Данишевский 3 декабря отправил телеграмму следователю Илюшину с поручением «… выяснить в Петроградской ЧК причины ареста Трофимова и положение его дела». К 9 декабря выяснилось, что миссия следователя Илюшина окончилась неудачей. 14 декабря неким членом РВСР в Петроградскую ЧК была направлена телеграмма, в которой указывалось, что «… срочная работа по должности Генштаба Трофимова настоятельно требует его присутствия /в/ Штабе РВСР». И далее: «Настоятельно прошу срочного освобождения Генштаба Трофимова, дабы он мог прибыть /в/ Серпухов и вступить /в/ должность». Между тем, 6 декабря в ПШ РВСР была получена телеграмма (вх. № 113), отправленная из Петроградской ЧК и сама по себе являющаяся достаточно ярким образцом большевистского прагматизма: «Трофимов подозревается ЧК в сношении с иностранной контрразведкой. Прямых улик нет. Если он тем не менее принимается РВСР на службу, то будет освобожден. Подтвердите назначение, и он будет направлен /в/ Серпухов». Наконец, 19 декабря 1918 г. в РВТ РВСР была зарегистрирована телеграмма № 137 (вх. № 236) из Петроградской ЧК, сообщавшая, что «… подписано об освобождении Трофимова…» и что он «будет направлен» в… распоряжение» РВСР.⁵⁸ С 26 декабря с. г. «генштабист» В. Трофимов занял должность Помощника Начальника Отделения ПШ РВСР, а с 4 апреля и на середину июля 1919 г. был Помощником Начальника Разведотдела штаба армий Запфронта.⁵⁹

Генштаба генерал-лейтенант Д. П. Парский с 11 сентября до 26 ноября 1918 г. занимал должность Командующего Севфронтом.⁶⁰ 30 октября Парский был «… временно отрешен от должности и вызван /в/ Москву…»,⁶¹ а к 3 декабря с. г. находился под арестом в Петроградской ЧК по обвинению в «утечке секретной информации из штаба фронта».⁶² Позднее, в начале февраля 1919 г. на Парского в РВТ была составлена отнюдь не лестная характеристика, где указывалось, что последний «не вполне оправдал доверия Советского Правительства и поручение ему ответственного поста в обстановке суровой гражданской войны не желательно».⁶³ Под арестом Парский пробыл едва ли больше 3-х месяцев; по крайней мере, к началу февраля 1919 г. он «не числился» арестованным ни за Петроградской, ни за Московской ЧК.⁶⁴ 1 февраля 1919 г. на «распорядительном заседании РВТ при РВСР» было постановлено считать «… обвинение бывшего командсева Дм. Парского в преступлениях против Советской власти недоказанными и поэтому дело производством прекратить…». Нет сведений, непосредственно указывающих на вмешательство Троцкого в «дело Парского», однако Наркомвоенмор был о нем извещен, а значит мог повлиять на его исход в пользу названного «генштабиста».⁶⁵ Парский успешно продолжил свою службу в РККА. На середину июля 1919 г. он состоял «в комиссии по разработке уставов при Оргупре ВГШ».⁶⁶

В первых числах января 1919 г. под арестом оказался Генштаба генерал-майор М. М. Загю,⁶⁷ занимавший с 24 июня / 10 июля по 2 декабря 1918 г. весьма ответственную должность Начальника ЦУПВОСО последовательно при Штабе ВВС и ПШ РВСР.⁶⁸ На этот раз «красный» военный министр» вмешался в дело сам лично. Между 9–31 января 1919 г. он написал Председателю СНК письмо, которое нельзя не привести здесь подробно, настолько ярким образцом троцкистского прагматизма оно является: «Владимир Ильич, обращаю самым настоятельным образом Ваше внимание на факт безобразного ареста Загю. Его арестовала Комиссия, в которой не было никого от военного ведомства. …Он был арестован без ведома своего прямого начальства. Это неправильно с формальной стороны. …Никакой злой воли Загю не проявлял — по общему нашему убеждению. …Загю арестован только потому, что он бывший генерал. Если бы на его месте сидел коммунист, он, может быть, сделал бы еще меньше и не был бы арестован. Это произвол. Он порождает у наших специалистов такое убеждение, что они ничем не прикрыты и что им не за что быть добросовестными… Я совершенно категорически настаиваю на том, чтобы Загю был освобожден. Он никуда не уйдет. Я выступаю поручителем за него…» (курсив и выделение мои — В. К.).⁶⁹ Нельзя утверждать, что исключительно вышеприведенное письмо Троцкого способствовало освобождению «генштабиста» Загю, однако, учитывая колоссальный авторитет Председателя РВСР в это время, есть все основания считать его январское (1919 г.) письмо Ленину серьезным стимулом к освобождению названного «генштабиста». Так или иначе, М. Загю был освобожден и с 12 мая на середину июля 1919 г. занимал ответственную должность Помощника Начальника ВГШ.⁷⁰

«Вершиной» репрессивной практики ЧК относительно «лиц Генштаба», занимавших высшие военно-административные и командные должности в РККА, стал арест по т. н. делу «о заговоре в Полевом Штабе». В этот период Особым Отделом ВЧК были арестованы следующие «генштабисты» (все обер-офицеры): Наштазап Н. Н. Доможиров, состоявший для особых поручений при Главкоме Е. И. Исаев, Начальник Разведотдела ПШ РВСР Б. И. Кузнецов и состоявший для особых поручений при Начальнике того же штаба А. К. Малышев. Московскими чекистами был арестован сам Главком всеми вооруженными силами РСФСР полковник Вацетис. Все вышеозначенные обер-офицеры «…обвинялись в заговоре с целью свержения Советской власти», а Вацетис — в том, что знал о существовании заговора.⁷¹ Из материалов дел фонда РВТ (ф. 24380) можно предположить, что в этот же период аресту подвергся Командующий Западным фронтом (с 16 февраля 1919 г.) Генштаба генерал-лейтенант Д. Н. Надежный.⁷²

Незамедлительная реакция Троцкого в защиту Главкома Вацетиса не подлежит сомнению. Уже 15 июня 1919 г. на заседании ЦК РКП(б), которое проходило с участием Председателя РВСР и рассматривало вопрос о Ставке, было принято решение об оставлении Вацетиса в должности Главкома.⁷³ 3–4 июля с. г. на Пленуме большевистского ЦК Председатель РВСР выступил в защиту Вацетиса (против выступал военком ПШ С. И. Гусев) открыто и весьма резко: «Я против смены Главкома, т. Вацетис доказал свою преданность идеям революции и умело провел ряд операций против войск генерала Краснова и адмирала Колчака». Интересно отметить, что председательствующий на Пленуме Ленин во время перепалки сторонников и противников пребывания «генштабиста» Вацетиса в должности Главкома, сделал весьма примечательные записи: «… б) Назначить главкомом Командвоста Каменева… в) Вацетису дать почетное военное назначение с приличным окладом» (курсив мой — В. К.).⁷⁴ В итоге, хотя Вацетис с должности Главкома был смещен (не позднее 9 июля 1919 г.), однако, его карьера в РККА реально не пострадала. Из под ареста ЧК он был освобожден уже к августу 1919 г. и далее, вплоть до 1921 г., занимал должность Председателя Особой Комиссии при РВСР, а также являлся штатным преподавателем АГШ РККА.⁷⁵

Анализ материалов показывает, что все «лица Генштаба», обвиняемые по «делу об измене в ПШ РВСР» (лето 1919 г.), пробыли в заключении не более 3-х месяцев, после чего, к концу 1919 г. вновь благополучно продолжили свою службу в РККА.⁷⁶

 

§3. «Групповые» аресты «генштабистов» — служащих дивизионных и окружных штабов (не включая штаб СКВО)⁷⁷

Арест Штаба Костромской дивизии. Относительно хорошо освещенным в архивных источниках представляется «дело» Начдива Костромской (бывшей Вологодской) Генштаба генерал-майора В. С. Михеева.⁷⁸ 13 августа 1918 г. он был арестован в Ярославле «со всем штабом» (376 чел.), а к 17 августа о его аресте сообщил в ВВС военком Наумов.⁷⁹ Поскольку речь идет об аресте всего штаба Костромской дивизии то, вероятно, в число арестованных входили Генштаба подполковник Н. Н. Берман, состоявший с 13 мая в должности Начштаба указанной дивизии⁸⁰ и Генштаба капитан Л. Ф. Суров, который летом 1918 г. являлся Помощником Начштаба той же дивизии.⁸¹

На вышеприведенной телеграмме военкома Наумова автором книги была обнаружена следующая резолюция М. Бонч-Бруевича: «Оргуправлению /ВВС/ запросить Ярославский Округ в чем дело и просить принять меры… 17 августа». На телеграмме ВВС от 19 августа, адресованной члену Коллегии ВЧК М. Кедрову, Военрук ВВС снова оставил свою резолюцию: «Оргуправлению. Почему так задержано исполнение этого срочного дела?» 19 августа датируется запрос М. Бонч-Бруевича в Военкомат ЯросВО: «Прошу принять немедленные меры к их освобождению (т. е. Михеева и его штаба — В. К.) и отправлению в Кострому, а также телеграфировать причины ареста и кем именно отдано распоряжение об аресте».

Столь явно выраженное беспокойство руководства ВВС арестом «генштабиста» В. Михеева было вызвано вовсе не человеческим состраданием к нему, но тем фактом, что арест прервал процесс формирования Костромской дивизии. В телеграмме от 20 августа, адресованной в Ярославский окружной Военкомат, М. Бонч-Бруевич указывал: «Считаю, что никаких препятствий к вступлению Михеева на должность Начдива не имеется, необходимо принять все меры к тому, чтобы он возможно скорее приступил /к/ формированию дивизии». 21 августа Военрук ВВС снова телеграфировал в Военкомат ЯросВО: «Военный Совет постановил в случае, если у Вас нет официального распоряжения Наркомвоен Троцкого об аресте Михеева, то немедленно пропустить его… в Кострому».⁸² 25 августа М. Бонч-Бруевич отправил в ЯросВО и в Военкомат Петроградской Коммуны телеграмму, в которой отмечалось следующее: «К телеграмме Троцкого № 217… ВВС положена резолюция: «Освободить. Склянский». Ввиду изложенного прошу принять все меры к тому, чтобы Начдив Михеев, штаб и кадры… в кратчайший срок приступили к формированию Костромской дивизии, создание которой является настоятельно необходимым в срочном порядке».⁸³ К началу февраля 1919 г. В. Михеев был уже освобожден,⁸⁴ поскольку в Списке арестованных ЧК «лиц Генштаба», составленном к этому времени, напротив его фамилии указано следующее: «Не числится ни за ВЧК, ни за МЧК».⁸⁵ После освобождения из-под ареста В. Михеев продолжил службу в РККА: на середину июля 1919 г. он состоял в распоряжении ГУВУЗа, занимая должность Завуча Московских комкурсов бывших унтер-офицеров.⁸⁶ Выпущен был из под ареста и продолжил службу в РККА Наштадив Костромской Н. Берман: на середину июля 1919 г. он занимал должность Завуча Костромских пехкурсов.⁸⁷ Судьба Л. Сурова после ареста 13 августа 1918 г. не совсем понятна, по крайней мере, сведений о его расстреле нет.⁸⁸

Аресты работников Штаба УралВО. 26 января 1919 г. Реввоентрибуналом Республики в г. Вятке были арестованы «по обвинению в преступлениях по должности …и увезены в Москву» Военрук УралВО Генштаба генерал-майор Г. М. Тихменев и Начальник Окружного штаба Генштаба полковник В. Н. Чернышев. Однако на деле Г. Тихменев не был лишен свободы (имеется в виду пребывание в заключении — в тюрьме, концлагере и пр.) даже на месяц! Такое предположение автора подкрепляется некоторыми интересными документами. Так, 7 февраля 1919 г. в Москве Г. Тихменев оставил ВЧК подписку следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся Тихменев Г. М., даю сию подписку ВЧК в том, что обязуюсь по первому требованию явиться в ЧК и в Высший Военный Трибунал на суд». Ясно, что такую подписку мог оставить только человек, находящийся на свободе. В то же время, 3 июля 1919 г. помечено Заявление Военрука УралВО Г. Тихменева, из которого недвусмысленно следует, что его «дело» было прекращено «… по постановлению Распорядительного Заседания Реввоентрибунала 4 марта с. г.».⁸⁹ Так или иначе, на середину июля 1919 г. Г. Тихменев был восстановлен в своей последней должности в РККА — Военрук УралВО. Начштаба УралВО «генштабист» Чернышев мог пробыть в тюремном заключении не более 5 месяцев, поскольку известно, что на середину июля 1919 г. он вновь занимал свою последнюю должность в РККА — Начштаба УралВО.⁹⁰

Имеются прямые указания на практически немедленное вмешательство в дело ареста штаба УралВО самого Троцкого, что несомненно способствовало освобождению этого штаба. 29 января 1919 г. Председателю РВСР была направлена телеграмма с извещением об аресте чекистами Г. Тихменева и В. Чернышева, подписанная Начальником ВГШ Н. Раттелем и Военкомом Шармановым. В телеграмме указывалось, что в результате ареста руководящих работников «…Окрвоенкомат сразу лишился самых ответственных и нужных…, преданных делу ценных работников… Все эти лица работали со дня сформирования Окрвоенкомата и очень ценились комиссарами Голощекиным и Анучиным…» И далее: «Такой арест заведомо разрушает аппарат, между тем, он (т. е. аппарат — В. К.) чрезвычайно необходим особенно теперь, когда в состав округа возвратились Уфимская и Оренбургская губернии и, надо надеяться, скоро вернется Пермская. Арест этот, не принеся улучшения в снабжение Красной Армии, принес разрушение важного и сложного аппарата». В той же телеграмме за 29 января указывалось, что военкомокр Анучин просил комиссию (т. е. ЧК, проводившую расследование в Округе — В. К.) не арестовывать названных лиц, но его ходатайство не было уважено. «Докладывая об изложенном, тов. Анучин вновь просит принять все меры к скорейшему выяснению дела, освобождению арестованных и возвращению их в Вятку на свои места для работы». Н. Раттель (а его поддержал и военком Шарманов) обратился за поддержкой непосредственно к Председателю РВСР: «… считаю необходимым всемерно ходатайствовать о Вашем содействии в немедленном выяснении вопроса их ареста и освобождения для срочного возвращения к своим должностям».⁹¹

Троцкий не заставил долго ждать своих просителей. В фонде РВТ автором этих строк была обнаружена совершенно уникальная телефонограмма за № 26 (может быть датирована не позднее 4 марта 1919 г. — срок закрытия дела Г. Тихменева), подписанная Председателем РВСР Троцким и адресованная «Председателю ЧК тов. Дзержинскому»: «Согласно Вашего личного мне заявления Вы считали возможным освободить из заключения Тихменева и еще других арестованных членов Уральского Военного Округа для предания их Военному суду, причем заявили, что считаете возможным до суда содержать их на свободе даже без моей и тов. Смилги поруки. Выражая свое удивление по поводу того, что указанные лица не освобождены до настоящего момента, прошу указать, какие новые обстоятельства изменили Ваше решение, что потребовали от меня поруки. Если требуется от меня порука, то я ее даю»! (курсив мой — В. К.).⁹² Конечно, нельзя наверняка утверждать, что Г. Тихменев зимой 1919 г. не был «лишен свободы» благодаря «заступничеству» Троцкого. С другой стороны, учитывая колоссальный авторитет Троцкого в период гражданской войны, логично предположить, что его вмешательство в дело «генштабиста» Г. Тихменева могло способствовать тому, что последний так и не был арестован чекистами. Вышеприведенное письмо Троцкого Дзержинскому, заставляет подозревать у большевистского военного министра стремление стать, хоть «на час», но Бонапартом!

 

§4. Аресты «генштабистов» — служащих «местных» штабов

26 апреля 1918 г. из Симбирска на имя Склянского была направлена телеграмма Генштаба полковника Н. Н. Петина следующего содержания: «Вследствие моего ареста сего числа должность Наштаюз сдал генерал-квартирмейстеру Шишковскому…».⁹³ Из послания Наркомвоена К. Мехоношина в Совдеп г. Калуги от 28 мая и телеграммы самого Н. Петина, зарегистрированной в Отделе по службе Генштаба ВГШ 29 мая 1918 г. следует, что «генштабист» Петин был арестован по обвинению «… в расстреле Калужского Совета…» во время «5-дневной деятельности… в роли Начальника гарнизона Калуги в ноябре прошлого года…» (т. е. 1917 г. — В. К.) и, что «…ныне Петин освобожден из-под ареста на поруки». Конечно, в данном случае не приходится говорить о прямой зависимости ходатайства военных властей и довольно скорого освобождения указанного «генштабиста». Тем не менее, нельзя не отметить тот факт, что означенное освобождение состоялось именно после ряда телеграмм (май 1918 г.) большевистских военных комиссаров и самого Петина в Калужский Совдеп.⁹⁴ Так или иначе, уже на 4 июня 1918 г. Петин был на свободе и замещал должность Начальника Мобупра Штаба БеломорВО. И вообще вся его дальнейшая карьера в РККА вплоть до сталинских «чисток» 1937–1938 гг. складывалась вполне благоприятно.⁹⁵

29 июля 1918 г. из Калуги в Бюро Военных Комиссаров была отправлена телеграмма от военного руководства Смоленского района следующего содержания: «По сообщению уездной ЧК сегодня арестован в Рославле военрук /1-ой/ Орловской дивизии /Генштаба полковник Г. К./ Ерофеев. Военком Селезнев дал телеграмму о препровождении Г. Ерофеева в Москву /в/ ВЧК с материалами по его делу. …При аресте Г. Ерофеев оказал сопротивление…» К 5 августа стало известно, что «генштабист» Г. Ерофеев не просто «… оказал сопротивление при аресте…», как было указано в телеграмме за 29 июля, но «… бежал с дороги от конвоя, сопровождавшего его в Москву»! Хотя нет прямых доказательств вмешательства Троцкого в дело ареста «генштабиста» Ерофеева, однако, известно, что Наркомвоенмор уже 1 августа 1918 г. был извещен о его побеге из-под конвоя.⁹⁶ Учитывая, что Троцкий арестам «генштабистов» явно предпочитал их активную службу в РККА, вполне уместно предположить его вмешательство и в судьбу Г. Ерофеева. Так или иначе, последний за свой «побег» от чекистского конвоя в действительности наказан не был. По крайней мере, сведений о его аресте в период с конца июля и до конца 1918 г. обнаружить не удалось. Зато известно, что после 28 ноября 1918 г. — на 15 июля 1919 г. Г. Ерофеев занимал должность Начдива Уральской пехотной.⁹⁷ Следует особо отметить факт чрезвычайно «мягкого» отношения ЧК к бегству «генштабиста» Г. Ерофеева от чекистского конвоя. Сам по себе факт такого бегства, да еще с оказанием сопротивления, был случаем беспрецедентным в 1918 г.! Для сравнения отметим, что когда весной — летом 1918 г. представители «рядового» комсостава РККА (т. е. не Генштаба), прихватив с собой казенные деньги, в довольно значительном количестве, бежали из этой армии, вовсе не оказывая при этом сопротивления, ВЧК печатала в главном военном органе большевиков громогласные объявления о «преступлениях по должности», о поимке «беглецов» и о предании их «суду РВТ».⁹⁸ Здесь же, когда из-под конвоя бежал «генштабист», чекисты, фактически, предали этот факт забвению!

На 1 августа 1918 г. в Таганской тюрьме (г. Москва) «состоял в заключении» Начальник Штаба Ржевского отряда Генштаба генерал-майор К. В. Алексеев.⁹⁹ По всей вероятности, он был арестован не раньше конца июля — 1 августа.¹⁰⁰ Между тем, на 28 ноября 1918 г. «генштабист» К. Алексеев был не только освобожден из тюрьмы, но и занимал должность Начальника Отделения Бюро печати при Штасева.¹⁰¹ В данном случае нет прямых указаний на вмешательство в дело военного руководства большевиков. Однако, учитывая, во-первых, относительно краткий срок пребывания в заключении (не более 4-х месяцев), а во-вторых, тот факт, что после освобождения К. Алексеев благополучно продолжил службу в РККА, есть серьезные основания полагать, что и здесь не обошлось без вмешательства военного ведомства Троцкого.

Генштаба полковник К. И. Жихор с 8 мая 1918 г. занимал должность Начальника Отделения ВСО ВГШ.¹⁰² 5 сентября он был арестован Московской ЧК по обвинению «в причастности к контрреволюции, выразившейся в хранении секретных сведений и сводок о наших войсках в целях их использования для шпионской работы».¹⁰³ Уже 11 сентября Председателю Московской ЧК было «…послано сношение» за № 665 от Начальника Оперупра ВГШ С. Кузнецова, содержащее следующее: «Ввиду назначения Начальника Отделения ВГШ Генштаба К. И. Жихора в распоряжение Главкома Вацетиса и необходимости экстренно отправить его в Арзамас, прошу распоряжения о срочном выяснении его дела для освобождения… из-под ареста для командирования по назначению. О последующем прошу меня срочно уведомить телефонограммой… для доклада в РВСР».¹⁰⁴ Однако Жихор оставался под арестом и на конец 1918 г. — середину июля 1919 г. и позднее.¹⁰⁵ Тем не менее и здесь налицо «обеспокоенность» военного руководства большевиков судьбой пострадавшего от ЧК «генштабиста».

На 11 сентября 1918 г. под арестом в лазарете содержался «консультант Штаба Петроградского Муниципального отряда Красной Армии /Генштаба генерал-майор Н. Д./Всеволодов». Тем же днем датируется телеграмма Управделами Наркомвоена Н. Потапова Председателю Петроградской ЧК Бокию: «Наркомвоен Склянский направляет на Ваше благоусмотрение адресованное на мое имя письменное объяснение обстоятельств ареста содержащегося в лазарете… Всеволодова. Подтверждая тяжкую болезнь его жены, полное отсутствие средств жизни и постоянно проявлявшуюся им в моем присутствии корректность по отношению к Советской Власти, ходатайствую о скорейшем рассмотрении его дела».¹⁰⁶ 11 октября 1918 г. самим Всеволодовым на имя Начальника Оперупра ВГШ был отправлен рапорт (в Отделе л/с Генштаба зарегистрирован 17 октября вх. № 1418). Из рапорта следует, что к 11 октября Всеволодов был не только освобожден из-под ареста, но успел уже «прибыть в Арзамас и был назначен в распоряжение Командюж П. Сытина»!¹⁰⁷

К концу 1918 г. активизировалась деятельность высшего большевистского политического  руководства, имевшая целью освобождение «лиц Генштаба», арестованных чекистами.

 

§5. Проблема арестов и взятия в заложники «генштабистов», предназначенных на службу в РККА или служащих в ней

Вспомним «конфликт Сталин-Троцкий» на Южфронте лета-осени 1918 г., когда большевистский военный министр не только освобождал «генштабистов», арестованных Сталиным, но и выдвигал их на ответственные командные должности (Носович, А. Ковалевский, П. Сытин, Снесарев).¹⁰⁸ Троцким двигало вовсе не чувство сострадания к конкретным «лицам», но чисто прагматический «подход»: арестованные «генштабисты» срочно нужны были в штабах Южфронта в условиях обострения борьбы с казаками генерала Краснова. Так и в телеграмме Ленину от 23 августа 1918 г. Наркомвоенмор предлагал поставить офицерство перед жесткой альтернативой: «… с одной стороны, концлагери, а с другой стороны, борьба на Восточном фронте». Причем, «победы на фронте», по его мнению, должны были «закрепить происшедший отбор…» и дать кадры надежных генштабистов…»¹⁰⁹ 20 сентября Троцким, как Председателем РВСР, был издан Приказ № 6, гласивший, что «арест военнослужащего, состоящего в действующей армии, должен совершаться не иначе, как с ведома начальника арестуемого и с согласия комиссара, состоящего при Начальнике арестуемого» (курсив мой — В. К.). Этим приказом ставилось под сомнение безоговорочное и единоличное право чекистов на аресты «генштабистов» РККА. В качестве мотивировки Приказа № 6 было указано на тот факт, что «… учащающиеся необоснованные аресты военнослужащих тормозят работу Красной Армии…». О важности Приказа № 6, как и о «торжестве» «линии Троцкого» свидетельствует, например, тот факт, что Приказ сначала обсуждался на заседании РВС Востфронта 22 сентября, и окончательно был принят РВСР не раньше 29 сентября — 9 октября 1918 г., когда под ним, кроме Троцкого, подписались Главком Вацетис, Председатель РВТ К. Данишевский и Начштаба ПШ РВСР «генштабист» П. Майгур.¹¹⁰ По всей видимости, Приказ Троцкого № 6, имевший своей целью ограничение власти ЧК в РККА, опирался на поддержку высшего политического руководства. Недаром еще 14 сентября в Канцелярии Наркомвоена вх. № 11134 была зарегистрирована телеграмма Свердлова следующего содержания: «… о всех арестованных Советских работниках, выполняющих ответственную работу, ВЧК обязана немедленно сообщить соответственному Наркому… По указанию и под поручительство Народных Комиссаров должны немедленно освобождаться все те арестованные работники Советских учреждений, относительно которых нет данных о прямой их персональной прикосновенности к контрреволюционной деятельности…»¹¹¹

Явно прагматической позиция Троцкого была в вопросе «заложничества» среди комсостава РККА вообще, а особенно — среди «лиц Генштаба». 13 октября 1918 г., находясь на Южфронте (г. Козлов), Председатель РВСР направил сразу в четыре высшие большевистские инстанции (ВЦИК, ВЧК, Наркомвоен и СНК) телеграмму следующего содержания: «В виду изменившихся обстоятельств, некоторая часть офицерства проявляет готовность работать на Советской службе. Посему предлагаю нижеследующее: «… в тех случаях, когда против арестованных офицеров нет серьезных обвинений, ставить им вопрос: согласны ли они служить Красной Армии… Одновременно выяснять их семейное положение и предупреждать, что в случае измены и перехода в неприятельский лагерь, их семьи будут арестованы, и отбирать от них соответствующую подписку. Таким путем мы разгрузим тюрьмы и получим военных специалистов, в которых большая нужда».¹¹² 23 октября Троцкий направил Ленину и Свердлову телеграмму, касающуюся уже непосредственно офицеров Генштаба: «… В качестве заложников без особых обвинений сидит много офицеров Генштаба. Предлагаю тех, против кого нет обвинений, отправить с комиссарами на южный фронт, предупредив, что в случае измены будут арестованы их семьи».¹¹³ В ноябре 1918 г. Наркомвоен представил Председателю Петроградской ЧК Бокию «… список лиц, принадлежащих к составу получивших высшее военное образование, арестованных Петроградской ЧК и содержащихся в Дерябинской тюрьме…» и обратился к нему со следующим прошением: «… ввиду острого недостатка в военспецах Генштаба и в соответствии с телеграммой от 22 октября с. г. за № 771 Предреввоенсовета Троцкого, /Наркомвоен. / предлагает освободить тех из указанных лиц, против коих нет индивидуальных обвинений и направить таковых в Наркомат по военным делам для использования, возложив ответственность за их работу и поведение по отношению к Советской власти на их семейства. О последующем прошу уведомить».¹¹⁴

Учитывая, что одним из важнейших факторов службы «лиц Генштаба» в РККА была социально-бытовая мотивация, можно серьезно усомниться в самой потребности применения к указанным «лицам» «системы заложничества». Иными словами, будучи чрезвычайно заинтересованы в восстановлении в новой армии своего служебного статуса, «генштабисты» в 1918–1919 гг. шли на службу в РККА и оставались на этой службе абсолютно добровольно и поэтому не было необходимости в применении к ним жестокой системы «заложничества»!

21 ноября 1918 г. ПШ РВСР представил Склянскому «… 2 списка арестованных лиц Генштаба (всего 24 «лица» — В. К.), об освобождении которых ходатайствуется. Списки представляются для направления в Совнарком». 5 января 1919 г. Склянский телеграфировал члену РВСР Аралову в г. Серпухов: «Предлагаю Вам послать в ВЧК и в Петроград соответствующих представителей военного ведомства… для участия в следствии об арестованных сотрудниках военного ведомства и, в первую очередь, генштабистов». 30 января врид. Управделами РВСР Генштаба полковник А. Д. Окунев напоминал С. Аралову о том же: «Склянский приказал просить Вас сообщить спешно не позже 31 января 1919 г., каковы результаты посылки Вами своего представителя для участия в следствии по поводу ареста лиц Генштаба в Петрограде…». 7 января в Канцелярии Наркомвоена была зарегистрирована телеграмма Начальника ПШ РВСР Генштаба генерал-майора Ф. В. Костяева Склянскому. В телеграмме сообщалось о пребывании под арестом 5 «лиц Генштаба» и было указано следующее: «Никому из перечисленных лиц никаких обвинений не предъявлено, почему прошу не отказать содействовать их скорейшему освобождению, дабы я имел возможность привлечь их /к/ службе, тем более что в распоряжении РВС имеется в настоящее время весьма ограниченное количество специалистов Генштаба…»¹¹⁵

Судьбой арестованных «генштабистов» заинтересовался сам Ленин (видимо, не без влияния со стороны Троцкого). 3 декабря «Комиссия СТО по вопросам, связанным с действиями ВЧК» постановила «… пополнить Контрольно-ревизионный отдел ВЧК двумя партийными представителями специального следствия для ускорения дела о членах Генштаба». На том же заседании СТО было предложено Контрольно-ревизионному отделу ВЧК ускорить следствие по делу членов Генштаба. По предложению Председателя РВСР, Совет Обороны 29 декабря обсудил этот вопрос и постановил «поручить т. Ленину послать телеграмму с запросом о причинах ареста в Петроградскую ЧК…». Составить телеграмму было поручено Склянскому, и он же должен был послать представителя военного ведомства для участия в следствии по делу об арестованных «генштабистах». Тем же днем Ленин подписал «Предписание Совета Обороны Председателю Петроградской ЧК (копия Председателю ВЧК Дзержинскому) сообщить причины ареста сотрудников Генштаба Савченко-Маценко и Полякова». В Предписании было сказано следующее: «В течение нескольких месяцев сидят арестованные Вами генштабисты Савченко-Маценко и Поляков. Главком ходатайствует об их освобождении. Телеграфно сообщите: какие обвинения предъявлены этим лицам, а если обвинение не предъявлено, почему они не освобождены. Не медлите с точным и ясным сообщением» (выделено жирным в тексте источника — В. К.).¹¹⁶ 10 января 1919 г. Ленин направил Председателю Петроградской ЧК телеграмму: «Немедленно сообщите, почему генштаба Суворов содержится под домашним арестом и не может выехать из-за этого на фронт. Ответ не позднее завтрашнего дня по телефону».¹¹⁷ А двумя днями раньше, 8 января Совет Обороны принял подписанное Лениным Постановление: «О представлении сведений ВЧК… о причинах ареста некоторых сотрудников Генштаба». Постановление содержало в себе следующие положения: «1) Предложить ВЧК сообщить Совету Обороны, какие предъялены обвинения содержащимся под стражей…» 8 лицам Генштаба; 2) Сведения эти должны быть сообщены в 3-х дневный срок; 3) Почему не освобождаются те, коим обвинение не предъявлено».¹¹⁸

Весьма примечательно, что ходатайства большевистского руководства по освобождению из заключения указанных 8 «генштабистов» в начале 1919 г. все же «принесли свои плоды». После того, как СТО 8 января обязал ВЧК в 3-х дневный срок сообщить о предъявленных офицерам обвинениях, была признана доказанной лишь «преступная деятельность» Л. В. Квитницкого и К. И. Жихора. Остальные были освобождены!

Подведем итоги настоящей главы. На середину — конец 1919 г. из 61-го «лица Генштаба», арестованного чекистами, расстреляно было только 6 человек; 1 (Генштаба подполковник В. В. Салов) умер своей смертью (во время или после пребывания в заключении) и 1 (капитан Н. И. Дроздовский) после заключения оказался в больнице. Причем, нет достоверных оснований утверждать, что эти двое оказались в больнице именно из-за пыток ЧК. Далее, следует отметить 3-х «генштабистов», чей срок заключения составил больше года: полковник К. И. Жихор и штабс-капитаны Г. И. Теодори и В. В. Хрулев. Двое из общего числа арестованных «бежали», вероятно, из-под ареста: один, генерал-майор К. И. Сербинович, «на Украину» (нет, однако, веских оснований считать, что он бежал к «белым»), а другой, генерал-лейтенант Н. Н. Стогов — к Деникину. Наконец, судьба 8-х «лиц» на середину — конец 1919 г. оставалась неизвестной. В итоге, остается 40 «лиц Генштаба», которые находились в тюремном заключении не больше года и после освобождения возвращались к исполнению своих прежних обязанностей в РККА, или же занимали новые должности, как правило, по статусу равные тем, которые они замещали до ареста.¹¹⁹

Итак, несмотря на всю очевидность обладания ВЧК уже к лету 1918 г. особым военно-политическим статусом, несмотря на тот факт, что офицерство «добольшевистской» армии в 1918 г. стало «первой статьей» арестно-расстрельной чекистской практики, несмотря на все более расширяющееся проникновение чекистов в РККА и на постепенное ужесточение контроля за деятельностью ее комсостава к концу 1918 — началу 1919 гг., и даже несмотря на аресты отдельных «генштабистов», есть серьезные основания утверждать, что прагматическая политика Троцкого в этом вопросе победила. И пребывание «генштабистов» на активной службе в РККА для него было всегда предпочтительнее их содержания под стражей в тюрьмах ВЧК!

 

Примечания:

1. Декреты Советской власти. Т. 1. С. 491; Еженедельник ЧК по борьбе c контрреволюцией и спекуляцией за 1918 год. М., 1918. № 2. С. 11, 12; Из истории ВЧК, 1917–1921 гг. / Сборник документов под редакцией Белова Г. А. М.: Госполитиздат, 1958. С. 62–63, 78–79, 103; Ленин В. И. Записка Ф. Э. Дзержинскому с проектом декрета о борьбе с контрреволюционерами и саботажниками. // Там же. С. 156–158; На защите революции. С. 24; Бордюгов Г. А. Чрезвычайные меры и «чрезвычайщина». // Там же. С. 31; Гимпельсон Е. Г. Советские управленцы… С. 31; Литвин А. Л. Красный и белый террор… С. 37, 59, 184; Он же. Красный и белый террор… // Там же. С. 52, 60, примечание № 61; Муранов А. И., Звягинцев В. Е. Досье на маршала. М.: Андреевский флаг, 1996. С. 13; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора… С. 83; Leggett G. The CHeKa… P. 16–18, 32, 47–49, 57, 171.

2. Бюджет ВЧК за 1918 г. составил 911 млн. 800 тыс. руб. и лишь немного «отставал» от бюджета всей РККА за этот же период (примерно 1. 3 млрд. руб.)! И это при том, что численность ВЧК со всеми ее боевыми отрядами уступала численности РККА к концу 1918 г., в 19 раз, из расчета, что ВЧК вместе с местными отделами и боевыми силами насчитывала 42 020 чел. — Подсчитано автором по следующим материалам: Декреты Советской власти. Т. 3. С. 613. Т. 4. С. 676; Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 15–20, 22; Краткий очерк современного стратегического положения Российской Советской Республики и предстоящие задачи Красной Армии. // Из истории гражданской войны и военной интервенции в СССР. Комплект документов из фондов РГВА. / Сост. Елисеева Н. Е. М., 1990. Документ № 8; Приложение № 4 к настоящему труду: «Военный бюджет большевиков в 1918 г.»; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 247–248; Литвин А. Л. Красный и белый террор. С. 51, 91–92; Gerson L. D. The secret police in Lenin’s Russia. P. 38, 281; Leggett G. The CheKa… P. 207; Mawdsley E. The Russian Civil War. P. 63, 146; Patterson M. J. Moscow Chekists… P. 33.

3. Только с декабря 1917 г. по март 1918 г. количество отделов центральной ЧК увеличилось в 4 раза, а штат с декабря 1917 г. к августу 1918 г. вырос в 75–80 раз! Количество «местных» ЧК с середины июня до конца 1918 г. увеличилось почти в 10 раз! Уже к концу июля 1918 г. численность Корпуса Войск ВЧК насчитывала порядка 22 750–40 000 чел. (35–40 батальонов по 650–750 чел. в каждом — размер полноценного боевого корпуса!). К концу 1918 г. — началу 1919 г. численность т. н. «войск вспомогательного назначения» в целом насчитывала «… до 183 тыс. штыков и сабель, с 915 пулеметами и 39 орудиями». См.: Из истории ВЧК. С. 79; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы в 4-х томах. / Под ред. Береловича А., Данилова В. Т. 1: 1918–1922. М.: РОССПЭН, 1998. С. 84–85, 98, 737, 744; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 141, 246–247; Литвин А. Л. Красный и белый террор… С. 51, 55; Рассказов Л. П. Карательные органы… С. 59; Leggett G. The CheKa… P. 30, 33, 37, 85–86, 95, 100, 209–210; Patterson M. J. Moscow Chekists… P. 33.

4. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 466, лл. 65–66; Красная книга ВЧК. М.: Политиздат, 1989. Т. 1. С. 170, 179; Trotsky papers. Vol. I. P. 90, 100; Дети русской эмиграции. / Ред. Блинов С. Г., Филин М. Д. М.: Терра, 1997. С. 174, 294; Записные книжки Л. Г. Дейча. // ВИ. 1996. № 3. С. 15; Ленин В. И. Письма. Октябрь 1917 — июнь 1919 г. // Там же. Т. 50. С. 136–137, 143–145, 148, 149, 152–154, 156, 160–161, 163, 166, 169, 175, 178; Ленин. Неизвестные документы… С. 246; Соколов Б. Защита Учредительного Собрания. // АРР. Берлин, 1924. Т. 13. С. 62–69; Колодиж В. Н. Июльское 1918 г. антибольшевистское восстание в Ярославле: политико — историческое осмысление. // Ярославское восстание. Июль 1918 г. М.: Посев, 1998. С. 22; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 218–220, 224, 226, 229, 231; Литвин А. Л. Красный и белый террор в России… С. 251; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора… С. 201; Leggett G. The CheKa… P. 41–44, 181.

5. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. С. 458; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора… С. 112, 145.

6. РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 6, л. 5; Декреты Советской власти. Т. 1. С. 7; Петроградский ВРК. Т. 2, С. 233; ИН. 1918 г. 1 июня. № 27; Из истории ВЧК… С. 102; Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 5–6; Барон фон-Ботмер К. С графом Мирбахом в Москве. С. 57, 59; Гурко В. И. Из Петрограда через Москву… // Там же. С. 19; Ленин В. И. Г. Ф. Федорову. 1918 г. 9 августа. // Там же. Т. 50. С. 142–143; Он же. Телеграмма Пензенскому Губисполкому. 1918 г. 9 августа. // Там же. С. 143–144; Троцкий Л. Д. Как вооружалась революция. Т. 1. С. 225; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 112, 145.

7. ГАРФ, ф. 1245, оп. 1, дд. 1–6; РГВА, ф. 1, оп. 2, д. 218, лл. 10–11, 28, 44, 258, 273, 290; ф. 3, оп. 1, д. 71, лл. 52–54 с об, 68–74 с об; ф. 24380, оп. 7, д. 2, лл. 86–91, 308; ИН. 1918 г. 7 августа. № 83.

8. РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 1, лл. 6, 13–16, 19, 37.

9. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 281, л. 18; оп. 2, д. 218, лл. 10–11, 14, 15, 22–22об, 27, 44, 105–105об, 258, 272–273, 290; оп. 4, д. 5, л. 4; ф. 24380, оп. 7, д. 2, л. 87; Еженедельник ВЧК за 1918 г.: № 1. С. 18, 21–23. № 5. С. 24–26. № 6. С. 19, 28–30; Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 15–19, 20–24; ВЧК-ГПУ. Документы и материалы. / Ред. Фельштинский Ю. Г. М., 1995. С. 35–46; Дети русской эмиграции. С. 110, 441; Советская деревня глазами ВЧК. Т. 1. С. 86, 313–314; Аронсон Г. На заре красного террора. Берлин, 1929. С. 223; Лебедев В. И. Борьба русской демократии… С. 35–38; Мельгунов С. П. Красный террор в России. С. 105; Сахаров К. В. Белая Сибирь. С. 7; Леонов С. В. Рождение советской империи… С. 225; Литвин А. Л. Красный и белый террор. С. 63, 66, 77, 95; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 107–113, 125–127, 129, 141–143, 145, 163; Он же. Превентивная политика ВЧК в 1918 г. С. 295–297; Смолин А. У истоков Красного террора. // Там же. С. 26–27.

10. Дети русской эмиграции. С. 33, 37, 39, 44, 52–54, 57, 60, 68, 82, 86–87, 90, 104, 110, 128, 162, 170, 173–174, 189, 221, 229, 238, 241, 246–248, 256, 258, 265, 290, 302, 304, 315, 335, 340, 343, 344, 347, 352, 353, 441, 471.

11. РГВА, ф. 24380, оп. 7, д. 2, л. 87; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 113, 139, 142.

12. Еженедельник ВЧК. 1918 г.: № 1. С. 18. № 5. С. 24–26. № 6. С. 28–30; Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 20–22; ВЧК-ОГПУ. Документы и материалы. / Ред. Фельштинский Ю. Г. С. 35–46; Красная книга ВЧК. Т. 1. С. 170; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 112, 125–127, 141–143, 145; Литвин А. Л. Красный и белый террор в России. С. 95; Leggett G. The CHeKa… P. 112.

13. Подсчитано автором по следующим материалам: Leggett G. The CheKa… P. 181; Бунин И. А. Великий дурман. М.: Совершенно секретно, 1997. С. 75; Колодиж В. Н. Июльское 1918 г. антибольшевистское восстание в Ярославле… // Там же. С. 22; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 230–233; Литвин А. Л. Красный и белый террор… // Там же. С. 55; Мельгунов С. П. Красный террор в России. С. 37–38, 45, 46; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 110. Следует, однако, иметь ввиду, что приведенная здесь цифра основана преимущественно на данных чекистской статистики, которая отличалась неточностью и крайней заниженностью в подсчете количества репрессированных.

14. Подсчитано автором по следующим материалам: РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 281, л. 18; оп. 2, д. 218, лл. 10–11, 14, 15, 22–22об, 27, 44, 105–105об, 258, 272–273, 290; оп. 4, д. 5, л. 4; ф. 24380, оп. 7, д. 2, л. 87; Еженедельник ВЧК. 1918 г.: № 1. С. 18, 21–23. № 5. С. 24–26. № 6. С. 19, 28–30; Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 15–19, 20–24; ВЧК-ОГПУ. Документы и Материалы… С. 35–46; Дети русской эмиграции. С. 110, 441; Советская деревня глазами ВЧК… С. 86, 313–314; Аронсон Г. На заре красного террора. С. 223; Лебедев В. И. Борьба русской демократии против большевиков. С. 35–38; Мельгунов С. П. Красный террор в России. С. 105; Сахаров К. В. Белая Сибирь. С. 7; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 225; Литвин А. Л. Красный и белый террор. С. 63, 66, 77, 95; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора. С. 107–113, 125–127, 129, 141–143, 145; Он же. Превентивная политика ВЧК в 1918 г… С. 295–297; Смолин А. У истоков Красного террора. // Там же. С. 27.

15. Настоящая книга, Предисловие, примечание № 1.

16. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 71, лл. 70–71 с об.

17. Титов Ю. П. Развитие системы советских революционных трибуналов. М., 1987. С. 58.

18. РГВА, ф. 24380, оп. 7, д. 2, лл. 2–4 с об.

19. Молодцыгин М. А. Красная Армия… С. 56–64.

20. РГВА, ф. 24380, оп. 2, д. 5, лл. 5, 8, 9об.

21. ГАРФ, ф. 5793, оп. 1, д. 1в., лл. 28об-29.

22. РГВА, ф. 1, оп. 4, д. 5, лл. 300, 308; ИН. 1918 г.: 30 апреля. № 7; 3 мая. № 9; 12 мая. № 13; 21 мая. № 19; 22 мая. № 20; 1 июня. № 27; 8 июня. № 33; 13 июня. № 37; 20 июня. № 42; 21 июня. № 43; 3 июля. № 53; 7 июля. № 57; 27 августа. № 99; 4 сентября. № 105. М. С. Кедров стал членом Коллегии ВЧК после изгнания оттуда левых эсеров в июле 1918 г. G. Leggett называет его «преданным ветераном». См.: Leggett G. The Cheka… P. 85–86; Patterson M. J. Moscow Chekists… P. 114, 123.

23. Самойло А. А. Две жизни. С. 249.

24. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 263, л. 12.

25. БЭС. С. 566; Рассказов Л. П. Карательные органы… С. 62; Софинов П. Г. Очерки по истории ВЧК. С. 95.

26. РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 16, лл. 2–2об, 3. О работе упомянутой Комиссии дополнительно может свидетельствовать факт регистрации в Канцелярии Наркомвоена телеграммы (24 июля 1918 г. вх. № 2533) следующего содержания: «Особая Следственная Комиссия по делу левых эсеров просит Вас (т. е. Троцкого — В. К.) сделать распоряжение о срочной присылке в Комиссию всех материалов об измене Муравьева». 6 августа Заведующий Оперод Наркомвоена представил в Секретариат Троцкого «… документы, касающиеся измены Муравьева». См.: РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 263, лл. 13, 48.

27. РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 7, л. 10.

28. РГВА, ф. 24380, оп. 7, д. 2, лл. 2–404 с об.

29. Рассказов Л. П. Карательные органы… С. 62.

30. Красный террор. 1918 г. 1 ноября. N. 1. С. 5, 8, 22–24, 26–31.

31. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 112, лл. 46об, 47.

32. ИН. 1918 г. 13 июня. № 37.

33. Неизвестная Россия. ХХ век. М.: Историческое наследие, 1992. Т. 1. С. 30; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 222; Литвин А. Л. Красный и белый террор. С. 55; Измозик В. С. Политический контроль… // Там же. С. 36.

34. Красный террор. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 1; Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 251; Рассказов Л. П. Карательные органы… С. 61–62.

35. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 407, л. 95.

36. Leggett G. The CheKa… P. 40.

37. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 407, лл. 103–103об.

38. Там же, д. 466, л. 63; Trotsky papers… Vol. I. P. 116.

39. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 35, л. 35; Троцкий Л. Как вооружалась революция. Т. 1. С. 151.

40. Литвин А. Л. Красный и белый террор… С. 78.

41. Ленин В. И. НЭП и задачи «политпросветов. // Там же. Т. 44. С. 166.

42. О том, что бывшие офицеры являлись как бы «плодом коллективного общественного труда» было заявлено Троцким, в частности, в докладе на Московской Городской Конференции РКП (б) 28 марта 1918 г. См.: Троцкий Л. Как вооружалась революция… Т. 1. С. 37.

43. ГАРФ, ф. 130, оп. 1, дд. 14, 47; ф. 1245, оп. 1, дд. 1–6; РГАСПИ, ф. 17, оп. 109, дд. 3, 4, 7, 14, 33, 40,

41; ф. 76, оп. 3, дд. 1, 6, 7, 10, 12, 16; ф. 325, оп. 1, дд. 35, 38, 42, 208, 406, 407, 466, 467; оп. 2, д. 56; ф. 558, оп. 1, д. 1812; РГВА, ф. 1, оп. 1, дд. 247, 253, 263, 281, 400; оп. 2, дд. 218, 219; оп. 3, дд. 58, 64, 66; ф. 3, оп. 1, дд. 36, 42, 51, 53, 57, 71, 92, 127, 129, 133; ф. 4, оп. 1, д. 2; оп. 3, д. 1609; оп. 8, дд. 10, 18, 19; оп. 9, дд. 9, 13, 33; ф. 11, оп. 4, дд. 29, 111, 115, 116; оп. 5, дд. 90, 97, 122; оп. 6, дд. 90, 91, 96, 107, 115, 125, 132, 133, 134; ф. 24380, оп. 2, дд. 3, 5; оп. 7, дд. 2, 33, 58, 76, 142; Приложение № 2.

44. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. // Собр. Соч. в 12 тт. М.: Правда, 1982. Т. 11. С. 289.

45. РГВА, ф. 1, оп. 4, д. 5, лл. 111–113; Справка ЦА ФСБ России. Личное письмо консула РФ (прислано автору 28 марта 2000 г.; дальше приводится как — Справка ЦА ФСБ.)

46. РГВА, ф. 1, оп. 3, д. 66, л. 18–18об; ф. 11, оп. 4, д. 111, л. 5.

47. В личном письме консула РФ автору работы указана слишком поздняя дата освобождения Одинцова из заключения — 24 мая 1918 г. См.: Справка ЦА ФСБ. В пользу более ранней даты, скорей всего 12 апреля, свидетельствует, во-первых, указание самого Одинцова в его письме к Троцкому на 12 апреля 1918 г., как на срок своего освобождения. Во-вторых, ответ из ВЧК на запрос Канцелярии Наркомовена об аресте Одинцова датирован 18 апреля, а письма последнего Троцкому и Н. Потапову сроком более поздним (20 апреля), из чего вполне уместно предположить, что большевистское военное ведомство было осведомлено об аресте Одинцова раньше 20 апреля и обращалось в ВЧК до этого срока, что и привело, в конце концов, к освобождению арестованного. См.: РГВА, ф. 1, оп. 3, д. 66, лл. 18, 19, 20; ф. 11, оп. 4, д. 111, л. 5.

48. Там же, ф. 11, оп. 4, д. 111, л. 5.

49. Там же, ф. 1, оп. 3, д. 66, лл. 18, 19, 20.

50. Там же, ф. 4, оп. 9, д. 13, лл. 128–133 с об, 136; Гражданская война… Энциклопедия. С. 411.

51. РГВА, ф. 1, оп. 3, д. 66, л. 34.

52. Там же, ф. 1, оп. 3, д. 58, л. 122; д. 66, л. 36.

53. Список лиц… С. 250.

54. ИН. 1918 г. 10 мая. № 11; Приказы РВСР. 1918 г. 30 октября. № 179; РГВА, ф. 1, оп. 3, д. 66, л. 145.

55. РГВА, там же.

56. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 39.

57. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 56.

58. Там же, ф. 24380, оп. 7, д. 58, лл. 1, 3, 6, 7, 13, 18, 27–30.

59. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 42; Список лиц… С. 232.

60. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 11, л. 1об; ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 52; ДГК. С. 827.

61. РГВА, ф. 24380, оп. 7, д. 33, л. 21.

62. Там же, ф. 4, оп. 9, д. 9, л. 16; ф. 24380, оп. 7, д. 33, лл. 1–7 с об.

63. Там же, ф. 24380, оп. 7, д. 33, л. 1.

64. Там же, ф. 4, оп. 9, д. 9, л. 35.

65. Там же, ф. 24380, оп. 7, д. 33, л. 1–1об; д. 76, л. 17.

66. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 30об.

67. В пользу указанного срока ареста говорит тот факт, что в Списках арестованных "генштабистов", составленных к 21 ноября, 3 и 7 декабря 1918 г. его фамилии нет. См.: РГВА, ф. 4, оп. 9, д. 9, лл. 15–19, 21.

68. Там же, ф. 40895, оп. 1, д. 88277.

69. Trotsky Papers. Vol. I. P. 266.

70. РГВА, ф. 40895, оп. 1, д. 88277; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 14об.

71. Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий. С. 191–192, 194.

72. РГВА, ф. 24380, оп. 7, д. 76, лл. 3–3об, 17–17об, 36.

73. Ленин. Неизвестные документы… С. 291.

74. Там же…, С. 292; Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий. С. 192.

75. ДКФ. С. 815; Список лиц… С. 36.

76. РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 139801–139803, 164576, 185127; Список лиц.., С. 36, 93, 122, 139, 156–157; Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий. С. 194.

77. О конфликте в штабе СКВО и об арестах служивших там ≪генштабистов≫ см.: Настоящая книга, предыдущая глава.

78. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 36, л. 147об; д. 51, лл. 335, 338; ф. 11, оп. 5, д. 122, л. 389; ф. 40895, оп. 1, д. 178220.

79. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 57, лл. 302, 304, 308, 320.

80. Там же, ф. 40895, оп. 1, д. 21668; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 5об.

81. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 122, л. 389; д. 97, л. 55об.

82. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 57, лл. 302, 304, 308, 309, 313, 315.

83. Там же, д. 53, лл. 104–105, 107–109.

84. Там же, ф. 4, оп. 9, д. 9, лл. 16, 21, 29; Декреты Советской власти. Т. 4. С. 599–600.

85. РГВА, ф. 4, оп. 9, д. 9, л. 35. МЧК — Московская Чрезвычайная Комиссия.

86. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 51; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 26.

87. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 5об; ф. 40895, оп. 1, д. 21668.

88. Можно все же предположить, что осенью 1918 г. Л. Ф. Суров продолжал какое-то время служить в штабе Костромской дивизии. См.: РГВА, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 40.

89. Там же, ф. 24380, оп. 7, д. 2, лл. 2, 10, 17, 386.

90. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, лл. 41об, 45.

91. Там же, ф. 24380, оп. 7, д. 2, лл. 10–12 с об.

92. Там же, лл. 5, 386.

93. Там же, ф. 1, оп. 3, д. 66, л. 23.

94. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 90, лл. 201, 202, 205.

95. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 122, л. 376; Список лиц... С. 171. 4 июня 1937 г. Н. Петин был вновь арестован чекистами и расстрелян 7 октября того же года. См.: Сувениров О. Ф. Трагедия РККА… С. 379.

96. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 263, лл. 18–19; ф. 3, оп. 1, д. 53, лл. 189–190.

97. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 14.

98. Там же, ф. 1, оп. 4, д. 5, лл. 300, 308; ИН. 1918 г.: 30 апреля. № 7; 3 мая. № 9; 12 мая. № 13; 21 мая. № 19; 22 мая. № 20; 1 июня. № 27; 8 июня. № 33; 13 июня. № 37; 20 июня. № 42; 21 июня. № 43; 3 июля. № 53; 7 июля. № 57; 27 августа. № 99; 4 сентября. № 105.

99. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 263, л. 17.

100. Предположение о таких сроках ареста «генштабиста» К. В. Алексеева подтверждается тем, что в период с 16 июня — на июль 1918 г. он значился в должности Наштадив-2 Тверской, созданной на основе Ржевского отряда и входившей в Московский район. См.: РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 96, лл. 10об, 70об; д. 447, л. 2об; Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты… С. 203.

101. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 45.

102. Там же, ф. 11, оп. 6, д. 91, лл. 20об, 24; оп. 5, д. 97, л. 77об; ИН. 1918 г.: 30 июля. № 76; Кочик В. Советская военная разведка… // Там же. № 5. С. 103. ВСО — Военно-Статистический Отдел.

103. Справка ЦА ФСБ.

104. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 146, 189–189об.

105. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 48; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 14об; оп. 9, д. 9, лл. 16, 21, 35. К. И. Жихор стал одним из тех немногих «генштабистов», кто действительно серьезно пострадал от большевистского режима в 1918–1920 гг. В апреле 1919 г. по Постановлению Коллегии ВЧК его заключили в концлагерь «до конца Гражданской войны». Затем срок заключения был сокращен до 5 лет. Наказание Жихор отбывал в Покровском лагере. 16 мая 1922 г. следственные материалы в отношении него были направлены на рассмотрение в Президиум ВЦИК. Сведений о дальнейшей судьбе Жихора, в т. ч. и о его освобождении и реабилитации в следственном деле ЦА ФСБ не имеется. См.: Справка ЦА ФСБ.

106. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 25.

107. Там же, ф. 11, оп. 6, д. 125, л. 276.

108. Настоящая книга. Предыдущая глава; там же. Приложение № 2.

109. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 466, л. 77; Trotsky papers, vol. 1, P. 106.

110. РГВА, ф. 4, оп. 1, д. 2, л. 5; оп. 8, д. 19, л. 20; ф. 1, оп. 3, д. 66, л. 116.

111. Там же, л. 85.

112. The Trotsky Papers. Vol. I. P. 148; Большевистское руководство. Переписка. С. 58.

113. The Trotsky Papers. Vol. I. P. 154.

114. РГВА, ф. 4, оп. 9, д. 9, л. 15.

115. Там же, лл. 17–19, 21, 25, 29, 30.

116. Декреты Советской власти. Т. 4. С. 570, 592. СТО — Совет Труда и Обороны.

117. Ленин. Неизвестные документы… С. 265.

118. Речь шла о следующих лицах: К. И. Жихор, А. М. Зайончковский, В. А. Ивановский, Л. В. Квитницкий, В. С. Михеев, М. Н. Суворов, Д. Г. Фокке, А. Н. Цурпалев. См.: Декреты Советской власти. Т. 4. С. 599–600; Приложение № 2 к данному труду.

119. Приложение № 2.