Глава 4. Привлечение «лиц Генштаба» на службу в РККА как проявление жесткого прагматизма

§1. Были ли «добровольцами» «генштабисты», поступавшие на службу к ленинскому режиму в конце 1917–1919 гг.?¹

Как в российской, так и в западной историографии традиционно принято выделять два главных «начала» поступления офицеров «добольшевистской» армии в РККА — «добровольно» и «по мобилизации». Такая традиция берет свое начало с исследования советского историка Н. Ефимова, который впервые в мировой историографии в конце 1920-х гг. попытался подсчитать количество офицеров «добольшевистской» армии, перешедших на службу в РККА к концу 1918 — началу 1919 гг. «Ряд последовательных мобилизаций», осуществленных в соответствии…» с некоторыми большевистскими мобилизационными декретами «… дали РККА в период «с 12 июня 1918 г. по 1 января 1919 г. …по данным мобилизационного управления ВГШ…» 22 315 «бывших офицеров».²

С тех пор историки усердно повторяют вышеприведенную цифру Н. Ефимова, ничуть не заботясь о степени ее достоверности,³ и всерьез считают возможным разделение поступавших в 1918 г. в РККА бывших офицеров, а в их числе и «лиц Генштаба», на «добровольцев» и «мобилизованных». Л. Спирин, опираясь на те же данные Мобупра ВГШ, еще в 1965 г. полагал, что «среди генштабистов имелось немало таких, которые пришли в Красную Армию добровольно» и, в частности, «к лету 1918 г. 98 офицеров Генштаба зарегистрировались в советских органах и изъявили желание служить в Красной Армии».⁴ Тогда получается, что остальные «генштабисты» были в РККА мобилизованы? А. Г. Кавтарадзе в одной из статей указывал на «часть военной интеллигенции, которая добровольно или по мобилизации пришла на службу в Красную Армию». Кавтарадзе в Приложении № 4 к своей широко известной монографии поместил список, насчитывающий 422 «специалиста Генштаба», чей факт службы в РККА был им установлен на основании анализа ряда списков, составленных Оргуправлением ВГШ в 1919–1920 гг. Из списка следует, что только 13 поступили в РККА «по мобилизации», остальные — «добровольно».⁵

Но все вышеупомянутые исследования опираются на «данные Мобупра и Оргупра ВГШ», тогда как сами эти данные как раз и не являются достоверными, по крайней мере, относительно численности «лиц Генштаба», перешедших на службу к большевикам на разных этапах периода с конца 1917 — на протяжении 1919 гг.

Сомнения в достоверности указанных данных обусловлены тем, что в 1918–1919 гг. сама большевистская система учета и регистрации «генштабистов» оставляла желать много лучшего. Ни к 28 ноября 1918 г., ни к 15 июля 1919 г., ни к 7 августа 1920 г. (сроки составления именных списков бывших офицеров Генштаба, находящихся на службе в РККА) большевики не смогли определить даже точную численность находившихся в их распоряжении выпускников АГШ, не говоря уже о выяснении вопроса о том, добровольно или принудительно поступала к ним на службу та или иная «персона». Автор естественно не может претендовать на достоверное освещение «добровольности» или «принудительности» поступления в РККА в 1918 г. более 20 000 офицеров «добольшевистской» армии. Однако применительно к 703 «специалистам Генштаба», служившим большевикам на разных этапах с конца 1917 — на протяжении 1919 гг., подобная работа вполне выполнима. На основании анализа именных списков корпуса Генштаба РККА 1918–1919 гг., учетных и служебных карточек «генштабистов», составленных в 1922–1925 гг. (указанная документация хранится в целом ряде фондов РГВА), автор пришел к следующему выводу: сама постановка вопроса о разделении «лиц Генштаба», поступавших на военную службу к большевикам в конце 1917 — до лета 1919 гг., на «добровольцев» и «по принуждению» неправомочна!

1. Послужные списки, учетные и служебные карточки и проблема «добровольности».

В условиях всеобщего развала, который творился на просторах бывшей империи в дни «смуты» 1917–1920 гг., новым властям было явно недосуг выяснять «добровольно» или «по принуждению» вступал в это время в РККА тот или иной «генштабист».⁶ Хотя недостатка в попытках наладить учет и регистрацию «генштабистов» явно не было. В частности, Приказом РВСР № 54 от 9 октября 1918 г. объявлялось, что «все части войск, штабы, управления, учреждения и заведения, подведомственные Наркомвоену, обязаны составить и вести на каждого служащего у них лица, занимающего командную или иную военно-административную должность, послужной список по форме, объявляемой при этом приказе». Однако положение о «добровольности» или «принудительности» поступления в РККА среди 9 пунктов этой формы отсутствовало.⁷ Впервые эти сведения «лица Генштаба» начали указывать только в 1922–1925 гг., когда большевистским РВСР были изданы приказы о введении учетных и служебных карточек на представителей различных категорий комсостава РККА. Анализ упомянутых карточек и сравнение их данных, с данными других источников вызывают сомнения в достоверности карточек 1922–1925 гг. Учетные и служебные карточки заполнялись спустя, как минимум, 3–4 года после вступления «генштабистов» в РККА. Данные в них вносились, видимо, «со слов» тех же «генштабистов», причем, запись велась зачастую людьми элементарно безграмотными. Учитывая сказанное, вряд ли можно серьезно относиться к указаниям в таких карточках на «добровольность» или «недобровольность» перехода в РККА того или иного «специалиста Генштаба».⁸

2. Статистика «добровольного» и «принудительного» поступления «лиц Генштаба» в РККА.

318 выпускников АГШ находились в распоряжении большевиков до начала проведения официального учета и регистрации «генштабистов» (с 12 апреля 1918 г.). Из этих 318 только 23 человека указали на «добровольность вступления» в РККА; еще 25 человек отметили, что в РККА они «вступили непосредственно из старой армии», «со времени революции» (как В. Н. Камнев), или «были перечислены из генштаба» (например, А. В. Кирпичников). Относительно двоих (П. Н. Буров и А. И. Макулович) указывается, что они были «мобилизованы в РККА» в указанное время. По данным учетных и служебных карточек выходит, что до 12 апреля 1918 г. из 318 выпускников АГШ «добровольно» в РККА вступили только 48 человек, а 2 человека «были мобилизованы»!? Относительно их «добровольности-принудительности» 268 человек, служивших большевикам до 12 апреля ни в учетных и служебных карточках ф. 40895, ни в других материалах попросту ничего не сказано. Отсюда вовсе не следует, что оставшиеся 268 выпускников АГШ вступили в РККА «по принуждению». Анализ различного рода документов, осуществленный автором, показывает, что в период с ноября 1917 г. до 12 апреля 1918 г. никаких мобилизаций «лиц Генштаба» в РККА большевиками не проводилось! Иными словами можно заключить, что все 318 выпускников АГШ, вступивших в РККА до 12 апреля, сделали это исключительно на добровольных началах, и ни о какой принудительности или мобилизации (даже 2-х человек) говорить не приходится.⁹

Аналогичная картина вырисовывается применительно к общему количеству «генштабистов», служивших большевикам на разных этапах с конца 1917 — на протяжении 1919 гг. (всего — 703 чел.). Из них на добровольность поступления (или «автоматически из старой армии») указало лишь 59 чел.¹⁰ Однако это вовсе не значит, что остальные 644 чел. поступили в РККА не по своей воле, а по принуждению. Как будет показано далее, во-первых, вплоть до 1 октября 1918 г. большевики мобилизаций «специалистов Генштаба» на службу в РККА не проводили. Во-вторых, большевистские мобилизационные предписания, касающиеся непосредственно «лиц Генштаба» (октябрь — декабрь 1918 г.), отличались значительной «мягкостью» и «любезностью» по сравнению с теми предписаниями, которые касались основной массы бывшего офицерства. «Генштабистам» зачастую «сходили с рук» своевременный невыезд к месту службы, отклонение от таковой службы вообще, а также различного рода «капризы».

Выражения типа «поступил в РККА по мобилизации» по отношению к «лицам Генштаба» следует использовать с большой оговоркой, учитывая особое отношение к этим «лицам» со стороны большевистской военной верхушки.

3. Сроки поступления «лиц Генштаба» в РККА и проблема «добровольности». Сомнения в правомочности разделения «генштабистов», служивших в 1918–1919 гг. в РККА, на «добровольцев» и «мобилизованных» еще более усиливаются, когда дело касается сроков их поступления на большевистскую военную службу. Различные формуляры служебных и учетных карточек (1922–1925 гг.), касающиеся одних и тех же «лиц Генштаба», содержат в себе настолько противоречивую информацию относительно сроков их поступления на указанную службу, что становится очевидным следующее: 1) определить по ним точную дату такого поступления для 71 выпускника АГШ оказалось весьма затруднительно;¹¹ 2) 24 выпускника АГШ в период с конца 1917 г. — на протяжении 1918 г. поступали на военную службу к большевикам дважды¹², а 13 — трижды!¹³ Выходит, что в 37 случаях большевики мобилизовывали уже реально служащих в РККА «лиц Генштаба»! Такое, на первый взгляд, комичное положение, на самом деле легко объяснимо, если учесть тот беспорядок, который творился в большевистской политике учета и регистрации «генштабистов» в РККА на протяжении 1918–1919 гг. «Генштабисты» в конце 1917–1918 гг. пошли на службу большевикам вполне добровольно и раньше, чем сами большевики начали их мобилизовывать в РККА. Столь заметное «служебное рвение» может быть объяснено стремлением восстановить свой служебный и материальный статус в новой армии. Понять специфику становления внутреннего статуса «лиц Генштаба» в РККА в 1918–1919 гг. невозможно без сравнительного анализа мобилизационной политики большевиков по отношению к общей массе бывшего офицерства «добольшевистской» армии и касательно выпускников АГШ.

§2. Привлечение большевиками офицерства «добольшевистской» армии на службу в РККА (не включая «лиц Генштаба»)

Для регистрационных и мобилизационных постановлений ленинского режима, касающихся основной массы офицеров «добольшевистской» армии, была характерна строгая обязательность выполнения указанных в них положений. 30 мая 1918 г. комиссаром МоскВО Н. И. Мураловым были подписаны «Правила военного положения г. Москвы», которые «вследствие объявления Москвы на военном положении», предписывались «для неуклонного исполнения». В Правилах указывалось, в частности, что «все бывшие офицеры… обязаны в течение 3 дней, считая со дня опубликования этого объявления, зарегистрироваться в районных военных комиссариатах, для чего последние устраивают регистрационные столы. Виновные в неисполнении сего пункта подлежат трехмесячному аресту или штрафу в размере 3 000 рублей». Уже к концу того же мая началась регистрация офицеров округа, в частности, в Бутырском районе Москвы. 5 июня было опубликовано «Обязательное постановление Военкомата г. Москвы»: 1) Все бывшие офицеры в трехдневный срок с 5 по 7 июня обязаны явиться в районные военные комиссариаты по месту жительства для получения на руки особого учетного удостоверения, свидетельствующего о зарегистрированности; 2) каждый уезжающий из Москвы бывший офицер обязан явиться в районный военкомат по месту жительства для получения удостоверения о неимении препятствий к выезду; 3) каждый приезжающий в Москву бывший офицер под условием личной ответственности обязан немедленно явиться в районный военкомат для регистрации и получения учетного удостоверения.¹⁴ 29 июля 1918 г. принят первый официальный Декрет СНК «О призыве на действительную военную службу бывших офицеров». В п. 1 указывалось, что «все бывшие офицеры, родившиеся» в 1892–1897 гг. « подлежат призыву и приему на военную службу». В п. 4: « указанные в п. 1 декрета лица должны явиться на сборные по месту своего жительства пункты при уездных военкоматах, в срок по назначению этих комиссариатов, имея при себе паспорт или иной документ о прежней военной службе. Лица, не имеющие названных документов или имеющие документы, свидетельствующие об освобождении их от военной службы при ранее бывших призывах, также обязаны явиться по настоящему призыву в уездные комиссариаты». В п. 5: «от явки по призыву никто не освобождается, кроме имеющих очевидные наружные признаки негодности к военной службе», как-то: « калеки, одержимые тяжкими болезнями, препятствующими личной явке и удостоверенными надлежащими медицинскими свидетельствами, а также освобожденные вовсе от военной службы за ранами, увечьями и болезнями». П. 8 устанавливалось, что « уклонившиеся от призыва лица подлежат суду ревтрибунала».¹⁵

Обязательностью отличались и местные «офицерские» мобилизации. Одним из ранних воплощений «офицерского» декрета от 29 июля 1918 г. стало проведение в Москве первой офицерской регистрации (7–15 августа 1918 г.). Приказом Московского Окрвоенкомата № 605 от 5 августа 1918 г. было предписано, что «7-го августа, все бывшие офицеры до 60-летнего возраста должны к 10 ч. утра явиться на сборный пункт в Алексеевское училище (Лефортово). Неявившиеся подлежат ответственности по законам военного времени».¹⁶ Приказ № 181 Военкомата г. Москвы от 10 октября 1918 г. устанавливал, что «бывшие офицеры… из числа состоящих на учете военно-технического комитета обязаны явиться 12 сего октября, в 10 ч. в названный комитет (ул. Большая Молчановка, 13)… для дополнительной регистрации…»¹⁷.

Для большевистских постановлений, касающихся привлечения на службу в РККА основной массы офицеров «добольшевистской» армии были характерны широкие возрастные рамки. Еще 30 мая 1918 г. в «Правилах военного положения г. Москвы», подписанных комиссаром Мураловым, возрастная граница всех регистрируемых офицеров была установлена «до 60 лет».¹⁸ Реальному призыву на действительную военную службу, конечно, подлежали более молодые, но и здесь заметно явное расширение возрастных рамок: если Декрет 29 июля устанавливал мобилизацию «всех бывших офицеров, родившихся в 1892–1997 гг.», то в Постановлении СНК, изданном в августе 1918 г. «в дополнение к декрету СНК от 29 июля», возрастная граница призываемых офицеров была расширена до 1886 г. рождения, а если «возникнет необходимость» и до 1873 г. рождения.¹⁹ Мобилизация широких возрастных границ может быть отмечена и в местных постановлениях. Так, не позднее 8 августа 1918 г. «Пермский Губком для формирования дивизии, считая единственно возможным осуществить задание по формированию Пермской губернии путем призыва находящихся /в/ пределах губернии бывших офицеров всех возрастов и объявления мобилизации во всех уездах губернии, …произвел призыв бывших офицеров без ограничения возраста».²⁰ Приказ РВСР № 275 от 23 ноября 1918 г. среди прочего постановил: «Призвать на действительную военную службу на всей территории Республики всех бывших офицеров, не достигших к 1 января 1918 года 50 лет для бывших обер-офицерского звания, 55 для бывших штаб-офицеров и 60 лет для бывших генералов».²¹ Регистрации и мобилизации офицеров «добольшевистской» армии нередко сопровождались их массовыми арестами и расстрелами. В августе — октябре 1918 г. регистрация и мобилизация офицеров прошли в следующих губерниях: Пермской, Тверской, Курской, Могилевской, Северо-Двинской (Кадниковский уезд), Сумской (Ахтырский уезд), Вятской (Котельнический, Орловский уезды), Ярославской (г. Рыбинск).²² Анализ различного рода документов свидетельствует об активном вмешательстве в этот процесс ВЧК, которое сопровождалось массовыми арестами и расстрелами бывших офицеров.²³ Не случайно в Докладной записке Начальника Мобупра ВГШ генерал-майора П. П. Лебедева в Наркомвоен, относящейся к августу 1918 г., указывалось, что «в главнейших центрах республики, в Москве и Петрограде проводятся какие-то мероприятия, назначение которых Всероглавштабу неизвестно, но в результате которых является массовое задержание бывших офицеров всех возрастов, до 60 лет включительно»²⁴

Специфика ситуации 1918 г. в том и заключается, что «жесткая» «офицерская» мобилизационная политика большевиков офицеров Генштаба практически не коснулась. Это подтверждается весьма существенным обстоятельством: во всех вышеуказанных правилах и положениях, касающихся офицерских регистраций и мобилизаций, изданных большевиками весной — осенью 1918 г., «лица Генштаба» не упомянуты ни единым словом.

Выражения типа «все бывшие офицеры», «бывшие офицеры всех возрастов», «бывшие офицеры…», столь часто употребляемые в большевистских постановлениях лета — осени 1918 г.,²⁵ вовсе не подразумевали автоматическое включение в себя и «лиц Генштаба». Как показывает анализ документов, в большевистских предписаниях 1918 г., прямо или косвенно касающихся выпускников АГШ, последние именовались достаточно конкретно: при их упоминании непременно звучало указание на принадлежность к Генштабу или на обладание «высшим военным образованием». Смысл текста, адресованного «генштабистам», не «прятался» за общими словами типа «бывшие офицеры», «военспецы», «комсостав» и т. д.²⁶ Главная специфическая черта большевистской политики привлечения на службу в РККА именно «генштабистов» заключалась в жестком прагматизме. Ради того, чтобы «специалисты Генштаба» создали боеспособную армию, большевистское военное руководство, прежде всего, Троцкий, проводило по отношению к ним достаточно «мягкую» политику. По крайней мере, до середины сентября 1918 г. большевики «вежливо» приглашали «генштабистов» служить в РККА, нередко предлагая им несколько должностей на выбор и всячески стараясь удовлетворить их пожелания относительно службы. Прагматизм Троцкого проявился и в том, что он определил совершенно конкретную «цену» службы «лиц Генштаба» в РККА, в результате чего были выработаны окладные ставки, четко определившие к концу 1918 г. особый материальный статус указанных «лиц».

 

§3. Постановления по привлечению «лиц Генштаба» на службу в РККА в 1918 г.

Большевистская политика привлечения «генштабистов» на службу в РККА явно не отличалась «суровостью», по крайней мере до «офицерского» декрета 29 июля 1918 г. 

1. Весной — в начале лета 1918 г. «лица Генштаба» пользовались свободой передвижения по всей территории Европейской России. Например, 10 января 1918 г. контрольно-паспортное бюро Отдела Генкварта ГУГШ выдало «генштабисту» Будбергу Удостоверение за № 56036 следующего содержания: «Дано сие гражданину А. П. Будбергу в том, что со стороны ГУГШ не встречается препятствий к выдаче ему заграничного паспорта, для выезда его в Японию». Удостоверение позволило Будбергу уже 23 января беспрепятственно покинуть Петроград и « тронуться в далекий путь в родные сибирские места».²⁷ Весной 1918 г. Отдел Делопроизводства при большевистском ГУГШ активно выдавал офицерам Генштаба весьма своеобразные удостоверения личности. В них указывались ф. и. о. данного офицера, его возраст, а затем отмечалось, что «предъявитель сего служивший в Генштабе, как достигший» /определенного возраста/ «военной службой не обязан. Выдано на право проживания во всех городах России, что подписью и приложением казенной печати удостоверяется». К началу лета 1918 г. указанные удостоверения были выданы как будущим «белым» «генштабистам»: 11 марта — профессору АГШ и будущему Главкому войск Уфимской Директории генерал-майору В. Г. Болдыреву; 3 мая — подполковнику В. О. Каппелю, в скором времени — организатору Народной Армии Комуча; так и тем, кто перешел на службу в РККА: 8/11 мая — подполковнику И. П. Орешкину; 12 мая — генерал-майору Е. И. Новакову; 21 мая — генерал-майору Н. И. Попову.²⁸

2. Следует отметить краткость сроков арестов и «мягкость» условий тюремного содержания для старшего комсостава и «лиц Генштаба» в первые месяцы существования режима большевиков. Например, 18 ноября 1917 г. в «Правде» была напечатана статья о том, что Петроградский ВРК большевиков дал согласие на перевод Генштаба генерал-майора В. А. Черемисова «из Петропавловской крепости на поруки жены под домашний арест при условии, что генерал Черемисов не будет иметь сношений с внешним миром».²⁹ 30 ноября на заседании СНК было принято постановление об освобождении Начальника Генштаба генерала Марушевского «на поруки»; он пробыл в заключении едва ли 10 дней.³⁰ О своем заключении в Смольном после падения Гатчины (начало ноября 1917 г.) казачий генерал П. Н. Краснов писал так: «Оказывается кормят недурно, дают чай, можно… купить сахар, тут и лавочка специальная… имеется».³¹ Бывший командир 17АК генерал-лейтенант Н. Н. Шиллинг был арестован большевиками 19 ноября 1917 г. на вокзале одной из ж/д станций по дороге на Могилев. А уже 16 января 1918 г. Комиссией при Могилевском Ревтрибунале ему было дано Удостоверение, в котором было отмечено, что «бывший генерал, а ныне товарищ Николай Шиллинг… свободен и никаких обвинений и препятствий со стороны Следственной Комиссии не встречается». Аналогичное удостоверение Шиллингу было выдано на ст. Конотоп 2 марта 1918 г. и даже было подтверждено его « право носить при себе георгиевское оружие»!³² Генерал-лейтенант В. Г. Болдырев, арестованный большевиками в середине ноября 1917 г. и пробывший в заключении не больше 4 месяцев, вспоминал: «У меня не осталось особенно мрачных воспоминаний о тюрьме (большевиков — В. К.). Мой каземат… обеспечивал мне… некоторый физический отдых. Я хорошо спал… Режим не был суровым. Новая власть еще не успела осмотреться. В тюрьму доставлялись газеты, допускалось довольно частое свидание с родственниками и знакомыми». Болдыреву даже разрешили « подыскать себе защитника» (курсив мой — В. К.).³³ 21 февраля 1918 г. на одном из военных совещаний «у комиссара по военным делам Н. И. Подвойского» Ленин, по свидетельству участника совещания «генштабиста» Э. А. Верцинского, даже « извинился перед несколькими членами совещания, как генералы Черемисов и, кажется, Новицкий, /за то/, что им пришлось некоторое время быть арестованными».³⁴

3. Постановления, касающиеся регистрации «лиц Генштаба», принятые большевистским военным руководством весной — летом 1918 г., не отличались особенной «строгостью». В упоминавшемся выше № 16 «Известий Наркомвоена» (от 17 мая 1918 г.) было опубликовано объявление ГУГШ: «Ввиду предстоящей работы по генштабу, всем бывшим офицерам генштаба предлагается срочно сообщить свои адреса в отдел Генкварта ГУГШ». В Постановлении Московского Окружного Военкомата № 257 от 1 июня 1918 г. была сделана существенная оговорка, касающаяся правил, подписанных Мураловым 30 мая: «Для регистрации в районных военкоматах, согласно объявлению Военкома МоскВО от 29 мая с. г. (а точнее 30 — В. К.) должны являться только бывшие строевые офицеры… В отношении бывших офицеров, служащих в советских учреждениях, должны быть составлены списки и доставлены, по месту нахождения учреждения, в военкоматы». Следует иметь в виду, что в «советских учреждениях» зачастую как раз и служили выпускники АГШ.³⁵ Постановление ВВС от 11 июня 1918 г. за № 8/13 гласило: «1) Предложить в течение определенного, по возможности короткого времени, всем служившим в Генштабе лицам зарегистрироваться в Оперотделе… ВГШ; 2) Все незарегистрировавшиеся будут считаться нежелающими продолжать далее службу и потому уволенными навсегда от службы в Генштабе; 3) Из числа зарегистрировавшихся предлагать вакансии по мере их открытия; отказавшиеся от двух предложений считаются отказавшимися от дальнейшей службы в Генштабе».³⁶ 17 июня 1918 г. Начальнику Штаба КазанВО из Отделения л/с Генштаба ВГШ было направлено предписание: «По расформировании бывших военных штабов военнослужащие генштаба, не получившие новых назначений, обязаны зарегистрироваться в Отделении по службе Генштаба ВГШ (Москва, Арбат, № 37) и в штабах ближайших военных округов, после чего всем им делаются предложения занять соответствующие должности при новых формированиях постоянной армии. Не получившие после двухкратного предложения назначения подлежат увольнению в отставку на общих основаниях» (разрядка из текста источника — В. К.).³⁷ С офицерами, явившимися на первую массовую регистрацию в Москве (7–15 августа 1918 г.), большевики обошлись довольно бесцеремонно, о чем имеется целый ряд свидетельств.³⁸ «Лица Генштаба» под указанную регистрацию не попали. Об этом свидетельствует переписка Комиссии по учету офицеров, созданной Наркомвоеном. О том, что «генштабисты» не подлежали регистрации, становится ясно из оговорки в Приказе № 605: «Явке не подлежат лишь бывшие офицеры, состоящие в настоящее время на службе в армии, в военных учреждениях и заведениях».³⁹ 31 августа 1918 г. был издан Приказ № 791 Наркомвоена, который, среди прочего, устанавливал следующее: «1) В двухнедельных срок тем из бывших офицеров Генштаба, которые до настоящего времени зарегистрированы при штабах и комиссариатах и не занимают должности, предложить занять должности Генштаба; 2) Всем бывшим офицерам Генштаба, которые до сего времени не зарегистрированы, зарегистрироваться немедленно при Всероглавштабе, при штабах завесы или при губвоенкоматах и в тот же двухнедельный срок предложить им занять должности генштаба…».⁴⁰

Началом большевистских мобилизаций «лиц Генштаба» в РККА в 1918 г. можно считать публикацию 1 октября 1918 г. Декрета СНК «О призыве на действительную военную службу бывших офицеров и военных чиновников», подписанного Троцким. В соответствии с Декретом в призываемую категорию «лиц, не достигших к 1 января 1918 г. 40-летнего возраста» вошли «1) …бывшие офицеры, …получившие высшее военное образование, в т. ч. и окончившие высшие военно-учебные заведения по II разряду, а также прослушавшие два первых курса, но не окончившие их вследствие войны… 2) бывшие офицеры… занимавшие штатные должности в штабах и управлениях не ниже штаба округа или армии… 3) бывшие офицеры… состоявшие на службе в Главном или окружных интендантских управлениях… во Всероссийском и окружных хозяйственных комитетах, в Главном и окружных хозяйственных управлениях и подведомственных им учреждениях». В том же Декрете СНК за 1 октября 1918 г. была сделана весьма существенная оговорка: «… бывшие офицеры, получившие высшее военное образование и состоящие на службе в войсковых частях, управлениях, учреждениях и заведениях, подведомственных Наркомвоену… освобождаются от явки по призыву» (курсив мой — В. К.).⁴¹ 19 октября 1918 г. «во исполнение Декрета СНК от 1 октября 1918 г.» был издан Приказ Московского Горвоенкомата № 196, содержащий для «уклоняющихся от призыва» угрозы осуществления суда ревтрибунала и взятия заложников из числа «членов семей». Однако в реальной практике Приказ № 196 никакими строгостями именно для выпускников АГШ не обернулся.⁴²

7 декабря 1918 г. Предсовнаркома Ленин и Зампредседателя РВСР Склянский утвердили и подписали Декрет СНК «О порядке призыва на действительную военную службу всех бывших офицеров», который должен был осуществляться на основании приказа РВСР от 23 ноября за № 275. При издании Декрета СНК от 7 декабря предлагалось «принять к точному руководству и исполнению следующее»: «… Из числа подлежащих призыву бывших офицеров, состоящих на службе в правительственных учреждениях и управлениях, могут быть оставляемы на своих прежних местах службы необходимые для пользы дела работники в числе, не превышающем 10% призываемых бывших офицеров в каждом правительственном управлении и учреждении». Причем, ведомства, заинтересованные в увеличении 10% нормы « входят об этом с заявлением во Всероглавштаб и, в этом случае, Председателю РВСР предоставляется право увеличения означенной нормы в особо исключительных случаях». Для рассмотрения указанных « заявлений Всероглавштабом, по указаниям Председателя РВСР, учреждается при Мобуправлении названного Штаба особая комиссия».

Таким образом, увеличить указанную норму бывших офицеров, оставляемых на службе в правительственных учреждениях и управлениях, было достаточно сложно. Тем более примечательной представляется оговорка, содержащаяся в Декрете СНК от 7 декабря 1918 г.: «Действие сего декрета не распространяется на бывших офицеров, состоящих на службе в строевых частях, штабах, управлениях, учреждениях и заведениях, подведомственных Наркомвоену».⁴³

Условия, отраженные в предписаниях 1918 г., касающиеся «лиц Генштаба», были несравненно более мягкими, нежели те, что касались офицеров не-Генштаба. Обоснуем сказанное.

Во-первых, «лица Генштаба» не обязаны были исполнять требования учетно-регистрационных и мобилизационных предписаний большевиков (!), как это требовалось от офицеров не-Генштаба. Напротив, «лицам Генштаба», как правило, «относительно вежливо и тактично предлагалось зарегистрироваться и занять соответствующие должности по Генштабу».

Во-вторых, «специалисты Генштаба» избежали бесцеремонных массовых офицерских регистраций, проводимых большевиками летом — в сентябре 1918 г.

В-третьих, определенные «строгости», содержащиеся как в регистрационных постановлениях, касающихся «лиц Генштаба» (например, п. 2 Постановления ВВС от 11 июня; Предписание Отделения по службе Генштаба ВГШ от 17 июня; Приказ № 791 Наркомвоена от 31 августа), так и в аналогичных мобилизационных предписаниях (статья I Декрета СНК от 1 октября и пп. 5, 6 и 8 Приказа № 196 Московского Горвоенкомата), по крайней мере в 1918 г., фактически не соблюдались по той простой причине, что «лица Генштаба» не нуждались ни в каком принуждении для поступления на службу в РККА! Действительно, ведь не выпускники АГШ отказывались поступать на службу в РККА, но сами большевики, по крайней мере, до середины 1919 г. так и не смогли наладить эффективную работу своих учетно-регистрационных органов по отношению к этим выпускникам. Не случайно к концу 1918 г. на службе в РККА реально находилось больше выпускников АГШ, чем было официально зарегистрировано большевиками.

В-четвертых, в военном законодательстве 1918 г., касающемся обычного офицерства, отказ от явки по мобилизации, как правило, карался судом Военного трибунала, или хотя бы большим денежным штрафом, тогда как отказ офицера Генштаба занять должность по Генштабу грозил ему всего лишь «увольнением от Генштаба», да и то после вторичного отказа!

В-пятых, возрастная граница мобилизационных постановлений, касающихся «генштабистов», была ниже 40 лет (Декрет СНК от 1 октября, Приказ Московского Горвоенкомата № 196 от 19 октября) и оказывалась как минимум на 10 лет ниже возрастной границы постановлений, предназначенных для офицеров не-Генштаба (Приказ РВСР № 275 от 23 ноября 1918 г.)

В-шестых, даже после проведения в жизнь декретов СНК от 1 октября и 7 декабря 1918 г. «лица Генштаба» опять оказались вне «строгостей» офицерской мобилизации, поскольку штаты большевистских военных « штабов, управлений, учреждений и заведений, подведомственных Наркомвоену», как раз и формировались преимущественно из выпускников АГШ. А ведь именно служащие этих «заведений» не подлежали мобилизации по указанным декретам.

Наконец, в-седьмых, утверждение о том, что «лица Генштаба» вплоть до конца 1918 г. оставались весьма незначительно «задеты» большевистсткой офицерской мобилизацией, подтверждается принятием 8 января 1919 г. «Постановления Совета Труда и Обороны (СТО) о предоставлении Всероглавштабу права призыва бывших офицеров-артиллеристов и бывших офицеров необходимых для Красной Армии специальностей». Именно это Постановление наконец «предоставляло право Всероглавштабу призывать в мере действительной необходимости… “лиц Генштаба”… на какой бы службе они ни находились, не считаясь ни с какими нормами, установленными предыдущими декретами и постановлениями».⁴⁴ В 1918 г. такие постановления относительно «лиц Генштаба» большевиками еще не принимались.

«Мягкость» большевиков на протяжении всего 1918 г. по отношению к выпускникам АГШ наглядно подтверждается как практикой назначений последних на ответственные должности в РККА, так и «не особо взыскательным» отношением к их «капризам».

 

§4. «Снисходительное» отношение большевиков к отказам «генштабистов» занимать соответствующие должности. «Вежливость» большевистских приглашений на службу, адресованных «лицам Генштаба» (март — сентябрь 1918 г.)

Об этом наглядно свидетельствует переписка, которую вели Военрук ВВС М. Бонч-Бруевич, его заместитель Лукирский, Начштаба ВВС Н. Раттэль, Начальник Оперупра ВГШ С. Кузнецов, целый ряд окружных военруков и их начштабов (т. е. тех же «генштабистов», которые уже находились на большевистской службе) с «лицами Генштаба», предназначенными для занятия командных и штабных должностей в РККА.⁴⁵

11 апреля 1918 г. руководители ВВС направили генерал-лейтенантам В. В. Нотбеку и В. П. Широкову приглашения занять должности Военруков ПриволжВО и ОрлоВО соответственно: «ВВС предлагает Вам должность военного руководителя Военного округа, вновь формируемого на основании декрета правительства. Ответ телеграфируйте… В случае согласия срочно выезжайте /в/ Москву, куда вызывайте намеченного Вами Начштаба округа». 10 мая 1918 г. Председатель ВВС Троцкий подписал предписание № 1425/209, адресованное ряду высших чинов Генштаба. По этому предписанию генерал-майору Ф. Д. Йозефовичу предназначалась должность Военрука МоскВО; генерал-майору Н. Д. Ливенцеву — Военрука ЯросВО; генерал-лейтенанту Д. Н. Надежному — Военрука УралВО и генерал-лейтенанту В. П. Широкову — Военрука ОрлоВО. «Ввиду крайне осложнившейся политической обстановки» предписанием № 1425/209 указанным «лицам» предлагалось «немедленно выехать к месту… назначения со всеми сотрудниками и вступить по прибытии на место в исполнение обязанностей военного руководителя окружного комиссариата. Об исполнении донести ВВС».⁴⁶

За период весны — начала лета 1918 г. по «мягкости» и «учтивости» употребляемых выражений особого внимания заслуживает телеграмма, которую отправил 10 июня Начальник От дела по службе Генштаба ВГШ А. Белой на имя штабс-капитана Я. К. Ивасиева: «Яков Клементьевич. Ввиду открытия в ближайшем будущем должности Начальника Связи штаба Брянского района в г. Карачеве или должности Делопроизводителя Мобупра штаба ЯросВО, прошу Вас уведомить меня… желаете ли Вы занять одну из означенных должностей и какую именно. Прошу принять уверение в совершенном почтении и преданности».⁴⁷ 21 июля Начальник Оперупр ВГШ С. Кузнецов просил Начштаба СУОЗ генерал-майора Л. К. Александрова «срочно запросить Генштаба Балабина согласен ли он занять должность Генштаба в формируемых штабах армий и фронта Главкома армиями Востфронта Муравьева». В тот же день С. Кузнецов направил полковнику С. В. Томилину, капитану А. Г. Оранскому и подполковнику Л. И. Дубову телеграмму: «Согласно указаниям Управделами Наркомвоен прошу немедленно выехать /в/ Казань, где явиться /к/ Наркомвоен Мехоношину. Исполнение телеграфируйте». 25 июля тот же С. Кузнецов отправил генерал-майорам А. И. Анисимову и С. П. Илинскому (последний — 1892 г. выпуска) телеграммы: «Прошу телеграфировать, согласны ли Вы занять должность Генштаба в штабе Востфронта в Казани, или в штабе одной из армий /дивизий/ этого фронта…». Из телеграммы, отправленной из Отделения по службе Генштаба ВГШ на имя Начштаба Востфронта 29 июля узнаем, что «срочные предложения о немедленном выезде в Казань» были отправлены также подполковнику В. Э. Томме и есаулу Г. Я. Кутыреву.

После объявления большевиками официальной мобилизации русских офицеров (Декрет СНК от 29 июля 1918 г.) обращения к «лицам Генштаба» продолжали оставаться достаточно вежливыми. 6 августа С. Кузнецов отправил телеграммы П. Н. Гусаковскому, а 9 августа — капитану С. А. Меженинову и подполковнику В. Д. Косьмину (последний — 1911–1914 гг. выпуска): «Согласно указаниям Управделами Наркомвоена прошу немедленно выехать /в/ Казань, где явиться /в/ штаб Востфронта /к/ Наркомвоен. Мехоношину. Исполнение телеграфируйте в Москву… Отделение по службе Генштаба». 12 августа Начальник Оперупра ВГШ послал телеграмму капитану С. А. Пугачеву: «Прошу сообщить /в/ Отделение по службе Генштаба, согласны ли Вы занять должность Начштаба армии Востфронта /в/ Перми». 12/13 августа 1918 г. Военрук ВВС телеграфировал генерал-майору З. И. Зайченко: «Прошу уведомить, не желаете ли Вы отправиться в Воронеж в распоряжение Военрука Южного участка Чернавина для командования дивизией или в другое место на должность начдива». 27 августа 1918 г. С. Кузнецов обратился в Вологодский Губвоенкомат: «Прошу срочно предложить должность НЭХО армий Востфронта зарегистрированному /в/ Вашем комиссариате Генштаба Евреинову. Этим же днем датируется телеграмма С. Кузнецова № 525 генерал-лейтенанту Г. Г. Лилиенталю (1885 г. выпуска): «Прошу срочно сообщить… в Отделение по службе Генштаба, согласны ли Вы принять должность Начальника ЭХО штаба армий Востфронта». 31 августа Начальник Управления по комсоставу при ВГШ «генштабист» Архангельский телеграфировал Генштаба П. Н. Бурову: «Благоволите срочно телеграфировать, согласны ли принять должность Начдива-2 пехотной Смоленской». А в период 13–16 сентября того же П. Бурова запрашивали дважды: «Благоволите срочно телеграфировать согласны ли принять должность Начдива-2 Тверской /вместо Смоленской/, формируемой /во/ Ржеве». О том, что большевики в конце лета 1918 г. ограничивались лишь вежливыми приглашениями «лиц Генштаба» на службу свидетельствует телеграмма Начальника Отдела формирований ПетроВО подполковника В. П. Сияльского, отправленная им в ВГШ 3 августа 1918 г.: «Кандидаты запрошены, при согласии их будут немедленно командированы».⁴⁸

«Благоволите срочно телеграфировать согласны ли принять должность…», «прошу срочно сообщить… согласны ли Вы принять должность…», «прошу срочно предложить должность…», «прошу уведомить, не желаете ли Вы отправиться…», «прошу телеграфировать, согласны ли Вы занять должность…», «прошу Вас уведомить меня телеграммой, желаете ли Вы занять одну из означенных должностей и какую именно…». Легко заметить, что подобные выражения вовсе не встречались в большевистских учетно-регистрационных и мобилизационных предписаниях, касающихся офицеров не-Генштаба.⁴⁹

На протяжении всего 1918 г. политика большевиков по привлечению «лиц Генштаба» в РККА отличалась не только «терпеливостью» к «капризам» указанных «лиц», но и достаточно «снисходительным» отношением к их отказам занимать предназначенные должности. Выше автор уже постарался показать, что «желания» «специалистов Генштаба» в процессе замещения ими командных и штабных должностей в РККА в 1918 г. стали одним из наиболее характерных примеров проявления «социально-бытовой мотивации».⁵⁰ «Лица Генштаба» именно потому имели возможность высказывать свои «желания» относительно занимаемых ими должностей, что сами большевики, в значительной мере, поддерживали и поощряли «капризы» и «прихоти» упомянутых «лиц».

«Снисходительное» отношение большевиков к «капризам» «лиц Генштаба», назначаемых на руководящие должности в РККА, впервые проявилось весной 1918 г. в процессе замещения ими должностей в окружных штабах.⁵¹ С 26 апреля и 8 мая 1918 г. Военруками первых семи окружных военкоматов, созданных большевиками весной 1918 г., были назначены исключительно высшие офицеры Генштаба.⁵² Однако, в процессе непосредственно замещения должности Окружного Военрука часть назначенных «генштабистов» повела себя весьма «капризно». 10 мая 1918 г. Троцкий подписал уже упомянутое выше предписание № 1425/209, адресованное «генштабистам» Н. Д. Ливенцову, Ф. Д. Йозефовичу, В. П. Широкову и Д. Н. Надежному. Из предписания становится ясно, что к середине мая указанная должность названными «лицами Генштаба» еще не была замещена. Ф. Д. Йозефович стать военруком МоскВО явно не спешил. В мае 1918 г. ему была послана телеграмма за № 1425 содержанием сходная с предписанием № 1425/209, подписанная Троцким и М. Бонч-Бруевичем. В апреле 1918 г. в Канцелярии СНК было выписано удостоверение за № 538, подписанное самим Лениным. Оно уведомляло, что «Йозефович действительно состоит Военруком Московского Окружного Комиссариата по Военным делам» и предлагало « всем Правительственным и Советским Организациям и Учреждениям оказывать названному лицу всяческое содействие по всем делам связанным с занимаемой им должностью». Из письма Лукирского Военруку Московского района от 27 апреля 1918 г. за № 1137/135 следует, что Йозефович в это время должен был числиться на должности Военрука МоскВО.53 Между тем, §4 Приказа Московского Окрвоенкомата № 262 от 23 мая 1918 г. гласил, что «вследствие болезни Йозефович отчислился от занимаемой им должности военрука МоскВО с 15 мая 1918 года».⁵⁴ Если учесть вышеупомянутые майские письма руководства ВВС лично Йозефовичу и другим «лицам Генштаба», предназначенным на должности окружных военруков, то уместно предположить, что «генштабист» Йозефович весной 1918 г. в должности Военрука МоскВО пробыл в лучшем случае несколько дней. Н. Д. Ливенцев, занявший должность Военрука ЯросВО, был уволен с нее не раньше 25 июля, тотчас после подавления антибольшевистского мятежа в Ярославле.⁵⁵ Имеются основания полагать, что это увольнение имело место не из-за причастности к «Ярославским событиям», а из-за попытки выдвинуть явно завышенные претензии.⁵⁶ Телеграммой от 20 августа 1918 г. отстранен был от должности Военрука Беломорского военного округа Ф. Е. Огородников «с предложением не предоставлять ему ответственной должности», что никаким существенным образом не повлияло на его дальнейшую карьеру в РККА.⁵⁷ В. В. Нотбек принял предложенную ему должность Военрука ПриволжВО, однако, пробыл в ней не больше месяца. 8 июня 1918 г. Самара, в которой находился штаб ПриволжВО, была захвачена белочехами, и Нотбек вместе со всем окружным Штабом оказался на территории, занятой «белым» Комучем.⁵⁸ Из семи «генштабистов», назначенных большевиками на должности окружных военруков только Д. Н. Надежный оставался Военруком УралВО относительно длительный срок (с 22 апреля по 22 ноября 1918 г.),⁵⁹ и в течение 3 месяцев (по крайней мере, до конца июля 1918 г.) должность Военрука Северо-Кавказского Военного Округа (Севкаокр, СКВО) занимал генерал-лейтенант А. Е. Снесарев.⁶⁰ Освобожденные от должности Н. Д. Ливенцев и Ф. Е. Огородников и «отчисленный по болезни» Ф. Д. Йозефович большевиками в 1918–1919 гг. никоим образом не преследовались.⁶¹

«Снисходительность» большевиков к «капризам» «лиц Генштаба» проявилась (март — июнь 1918 г.) также в том, что «генштабистам» в РККА нередко предлагалось занять несколько должностей на выбор. 11 мая 1918 г. Генкварт. ГУГШ С. Кузнецов отправил «генштабистам» А. Н. Дульцеву, П. И. Соловкину и В. Н. Сухорскому одну и ту же телеграмму следующего содержания: «Прошу телеграфировать /в/ Москву /в/ ГУГШ…, согласны ли Вы занять должность Помощника Начальника отделения в штабе округа Северного Кавказа, …в штабе Ставрополя, или Царицына, по обстановке…» 21 мая 1918 г. С. Кузнецов запрашивал согласия полковника М. Н. Земцова « занять одну из должностей Заведующего Отделом устройства или Заведующего Отделом подготовки войск Адмупра Штаба ЯросВО». 28 мая С. Кузнецов запрашивал согласия Генштаба Е. Н. Ригельмана на занятие « одной из должностей в Ярославле для поручений при Губернском Комиссариате…, или Делопроизводителя при штабе ВО». 30 мая 1918 г. руководство Отделом л/с Генштаба ГУГШ предлагало «генштабистам» В. Н. Ставровичу и М. А. Орлову занять сразу три должности на выбор: «Делопроизводителя Мобупра ЯросВО» и «для поручений в штабе Брянского или Курского отряда». Заместитель Генкварта ГУГШ «генштабист» А. Белой в телеграмме № 328 от 30 мая 1918 г., адресованной подполковнику В. М. Мельницкому (1909–1914 гг. выпуска), предлагал своему адресату на выбор занять целых 4 должности (!): «1) Помощника Начальника Штаба дивизии, формируемой в Воронеже; 2) Делопроизводителя Мобупра штаба ЯросВО; 3) командира бригады, пехотного или кавалерийского полков, формируемых в Курске и 4) для поручений при штабе Брянского района в Карачеве». 10 июня 1918 г. Белой обратился к капитану А. К. Македонскому (телеграмма № 652/52) с просьбой занять «должность Начальника Связи штаба Брянского района в г. Карачеве, или должность Делопроизводителя в штабе ЯросВО». Тогда же Белой запрашивал полковника А. Н. Гатовского, согласен ли он « получить должность в штабе I дивизии, формирующейся в Уфе, или в штабе кавалерийской дивизии, формирующейся в МоскВО» (телеграмма № 653/53). 10 июня Белой запрашивал полковника А. К. Андерса о согласии « занять должность Наштадива-1 кавалерийской, формирующейся в Орле, или должность Наштадива кавалерийской, формирующейся для МоскВО». В телеграмме А. Белого Я. Ивасиеву от 10 июня последнему предлагалось занять одну из 2 должностей: «Начальника Связи штаба Брянского района в г. Карачеве или должности Делопроизводителя Мобупра штаба ЯросВО».

На протяжении всего 1918 г. большевики не только «смотрели сквозь пальцы» на отказы «лиц Генштаба» занимать ту или иную должность, но и всячески старались удовлетворить их «пожелания» относительно службы. Например, В. Н. Сухорский на середину мая 1918 г. отказался занять целых 3 предложенные ему на выбор штабные должности, заявив при этом, что служить «помощником не согласен».⁶² Однако Сухорский не только не был наказан большевиками за свою «строптивость», но продолжал служить в РККА: к 1 сентября и на 28 ноября 1918 г. он занимал должность Военного Представителя на Западно-Уральской и Северо-Восточной Уральской ж/д.⁶³ 4 июня В. Н. Ставрович отказался от трех предложенных ему на выбор штабных должностей, а в середине июня то же самое сделал М. А. Орлов.⁶⁴ Данных о службе в РККА на конец 1918 г. М. Орлова и В. Ставровича нет, но также нет и никаких сведений об их преследовании со стороны большевиков в указанное время. Более того, известно, что М. Орлов успешно продолжал службу в РККА в 1919–1920 гг.⁶⁵ На середину июня генерал-майор С. И. Верховский (брат А. И. Верховского) «по расстроенному здоровью» отказался «принять должность Начдива-1 Московской». Сведений о его дальнейшей службе в РККА в 1918 г. обнаружить не удалось. В то же время нет никаких доказательств преследования С. Верховского большевиками в 1918 г. за отказ от должности Начдива, а в 1919 г. он благополучно продолжал свою службу в РККА.⁶⁶ 7 июля 1918 г. из-за болезни должность Начдива отказался принять генерал-майор В. А. Афанасьев. Между тем, его карьера в РККА ничуть не пострадала от такого отказа, наоборот, в 1918 г. можно видеть его постепенное повышение в отделах ВОСО штабов различного уровня.⁶⁷ На 20 июля 1918 г. отказался от назначения в штаб Востфронта генерал-майор А. И. Беляев. Хотя данных о его службе в РККА в 1918 г. не обнаружено, но также нет оснований считать его преследуемым большевиками, к тому же в 1919 г. он благополучно служил в РККА.⁶⁸ А. И. Анисимов на 25 июля 1918 г. «отказался» занять «должность Генштаба в штабе Востфронта в Казани, или в штабе одной из армий /дивизий/ этого фронта». 29 июля С. Кузнецов направил ему повторную телеграмму следующего содержания: «в дополнение к телеграмме от 25 июля за № 1012 прошу согласно указаниям, полученным у Управделами Наркомвоен немедленно выехать в Казань, где явиться к Наркомвоен Мехоношину. Исполнение телеграфируйте». А 5 августа в Отделении л/с Генштаба ВГШ была зарегистрирована телеграмма А. И. Анисимова: «Комиссией Военного Госпиталя признан негодным /к/ службе. Болен. /В/ данное время выехать не могу. Анисимов».⁶⁹ За свой отказ А. И. Анисимов не был наказан большевиками. С сентября 1918 г. и, по крайней мере, до середины июля 1919 г. он занимал должность штатного преподавателя первых Советских Петроградских кавкурсов.⁷⁰ 13 августа в Отделе л/с Генштаба была принята телеграмма Наштапет. Л. К. Александрова, сообщавшего о несогласии Ф. И. Балабина « занять должность Генштаба в формируемых штабах армий и фронта Главкома армиями Востфронта Муравьева»⁷¹ Указанное «несогласие» вовсе не повредило дальнейшей карьере Ф. Балабина в РККА: он продолжал служить инструктором в местных военкоматах вплоть до 1 июля 1929 г., когда был «демобилизован по болезни».⁷² В конце августа 1918 г. Г. Г. Лилиенталь не согласился «по состоянию своего здоровья… принять должность Начальника ЭХО штаба армий Востфронта». Вместо нее он просил « в мере возможности, предоставить ему какую-либо работу или занятия по Отделам Военно-Историческому или Военно-Статистическому и тому подобное». Г. Г. Лилиенталь был зарегистрирован в РККА после 12 апреля, однако, на 28 ноября должности не имел. В то же время нет никаких сведений о преследованиях Г. Г. Лилиенталя большевиками, по крайней мере, до конца 1918 — середины 1919 гг.⁷³ На 10 сентября 1918 г. генерал-майор Е. С. Имнадзе (1903 г. выпуска) отказался от назначения на должность в РККА «в пределах РСФСР» из-за отъезда на свою родину в Грузию, подданным которой он состоял. Автор не располагает сведениями о дальнейшей судьбе Е. С. Имнадзе, однако, нет оснований считать его преследуемым большевиками, по крайней мере, в 1918–1919 гг.⁷⁴ На начало октября 1918 г. полковник П. Г. Сахновский « от предложения других должностей отказался» «ввиду того, что в настоящее время занимает должность воспитателя во II военной гимназии». П. Сахновский также не был наказан большевиками, наоборот, он благополучно продолжил свое карьерное продвижение в РККА.⁷⁵

К осени 1918 г. с обострением положения на Восточном и Южном (Царицынском) фронтах меняется форма привлечения большевиками «лиц Генштаба» на службу в РККА. Вместо «вежливых приглашений» большевики практикуют служебные командировки. Однако сущность прагматической политики Троцкого, проявившейся в «бережном отношении» к «лицам Генштаба», не изменилась.

 

§5. «Командировки» «лиц Генштаба» (начало сентября — конец 1918 г.)

Как явствует из телеграмм, предписаний и нарядов, всего до конца 1918 г. на Восточный и Южный фронты командированию подлежало 113 «лиц Генштаба», из которых на Востфронт к 30 сентября 1918 г. должен был прибыть 61 «генштабист». Из этого количества только 27 человек (меньше половины) к концу 1918 г. «действительно» выехали на указанный фронт и заняли там те или иные командные и штабные должности. К ноябрю 1918 г., с обострением положения под Царицыном, большевики все больше внимания стали уделять Южфронту. Из указанных 113 человек на Южный (Царицынский) фронт было «вызвано» всего 52 «генштабиста», из которых лишь 10 к концу 1918 г. прибыли на место командирования.⁷⁶

На деле переход большевиков от практики «приглашений» к практике «командировок» «лиц Генштаба» на фронты гражданской войны оказался в значительной степени формальным. И осенью, как и весной — летом 1918 г. большевистское военное руководство продолжало отправлять «лицам Генштаба» достаточно вежливые «командировочные предписания». Оно явно «снисходительно» относилось к «отказам» и различного рода «проволочкам» «генштабистов» при выполнении указанных «предписаний». Нередко большевики удовлетворяли ходатайства об отмене командировок тех или иных «генштабистов».

1. Вежливость большевистских «командировочных предписаний» (сентябрь 1918 г.).

2 сентября 1918 г., Заместитель Наркомвоена Э. Склянский направил Начальнику ВГШ предписание за № 229/271а следующего содержания: «Главком Вацетис просит выслать в его распоряжение 5 старых опытных генштабов и 16 генштабов выпуска 1906, 1912 гг. Означенные генштабы нужны для армейских штабов, для отдельных групп и резерва Главкома. С получением сего предписываю Вам в кратчайший срок (не позднее 6 сентября) командировать в распоряжение Главкома… означенных выше лиц, вполне соответствующих своему назначению».⁷⁷ 7 сентября Вацетис из Арзамаса направил Начальнику ВГШ Свечину в Москву телеграмму № 0469: «Предлагаю командировать… в мое распоряжение 25% генштабистов из ВГШ для назначения на должности в действующей армии».⁷⁸

Отныне и далее до конца 1918 г. в деле командирования «лиц Генштаба» на Востфронт Оперуправление ВГШ руководствовалось этими двумя постановлениями. Эти документы, как и упоминаемые ниже, вводятся автором в научный оборот впервые. 3 сентября Начальник Оперупра ВГШ С. Кузнецов направил 15 «специалистам Генштаба» телеграмму с распоряжением Начальника ВГШ: «Прошу получением сего отправиться в Арзамас, где поступить в распоряжение Главкома Востфронта Вацетиса. Исполнение телеграфируйте». 10 сентября С. Кузнецов обратился к Начальникам Оргупра и Военно-Учеб. Упр. ВГШ с телеграммами №№ 652 и 654: «… прошу срочных распоряжений о назначении и срочном командировании в Арзамас из состава Оргупра 2-х…, а из состава Военно-Учебного Управления — 3-х… лиц Генштаба… Фамилии назначенных прошу сообщить срочно телефонограммой… не позднее 11 ч. утра 11 сентября для срочного ответа Главкому Вацетису». Того же 10 сентября С. Кузнецов просил Тульский Губвоенкомат « уведомить, согласен ли /Генштаба И. А./ Захаров занять должность Генштаба… в Штабе Востфронта в Арзамасе». В тот же день он обратился к Начальнику Штаба Московского Окружного Военкомата: «… прошу предложить Генштаба Ладыженскому, Кабалову, Таубе, Ульянину, Войтыне, Леонову и Пирогу… должности Генштаба…», в т. ч. «и в штабах армий Востфронта». 11 сентября Начальник ВГШ Свечин предлагал «отправиться… в Арзамас в штаб Востфронта» генерал-майорам З. И. Зайченко и В. Н. Майделю. В течение 11 сентября С. Кузнецов обратился по поводу командирования «лиц Генштаба» на Востфронт в различные отделы ВГШ, штабы боевых частей, а также по личным адресам некоторых «генштабистов». Так, в телеграмме, адресованной Начальнику Оперод Оперупра ВГШ генерал-майору Н. С. Елизарову, С. Кузнецов « просил срочных распоряжений и срочного командирования в Арзамас старшего Делопроизводителя Отделения Юго-Запад. фронта Генштаба В. В. Любимова» и добавлял: «О последующем прошу уведомить для срочного доклада Начальнику ВГШ». В телеграмме к Заведующему Отделом Общих дел ЗФУ ВЗС С. Кузнецов написал: «прошу по приказанию Начальника ВГШ срочно командировать в Арзамас, в распоряжение Начштаба Востфронта Генштаба Грюнберга и Громова… Командировка обязательна. О времени командирования прошу сообщить для доклада Главкому Вацетису». К Военруку ЗУОЗ В. Н. Егорьеву (г. Калуга) С. Кузнецов обратился следующим образом: «Вследствие категорического требования Главкома Вацетиса /по/ приказанию Начальника ВГШ прошу срочно командировать /в/ Арзамас /в/ штаб Востфронта Военрука Смоленского района Генштаба Каменева. Исполнение прошу телеграфировать». Председателю Ликвидац. Комиссии ГУГШ генерал-майору С. Н. Каменскому С. Кузнецов писал в такой форме: «Начальник ВГШ приказал передать Вам его распоряжение: “Прошу /с/ получением сего отправиться /в/ Арзамас /в/ распоряжение Главкома Востфронта. Исполнение телеграфируйте”». Обратился С. Кузнецов и к Помощнику Военрука ЗУОЗ Барсукову: «По приказанию Начальника ВГШ сообщаю, что Дулов как Генштаба Штазапа подлежит срочному командированию в Арзамас. О последующем прошу телеграфировать». 12 сентября С. Кузнецов сносился с Начальником Западной стрелковой дивизии: «… прошу Вашего распоряжения о срочном командировании причисленного к генштабу П. А. Сверчкова в Арзамас в штаб Востфронта… О последующем прошу меня срочно уведомить… для доклада и донесения в РВСР».⁷⁹

2. Выполнение «лицами Генштаба» командировочных предписаний (на осень — конец 1918 г.). Из тех 15 «специалистов Генштаба», которым 3 сентября С. Кузнецов направил «срочные» командировочные предписания, действительно попали на Востфронт и служили там в 1918 г. только двое: подполковник П. И. Ермолин и полковник А. А. Бармин. Служба остальных 13 «генштабистов» на Востфронте в 1918 г. так и не состоялась. Среди отмеченных 13 «лиц Генштаба» были такие персоны, чье командирование на Востфронт было отменено в силу различных причин. В ноябре 1918 г. Начальником Оперупра ВГШ С. Кузнецовым были утверждены два списка «лиц Генштаба», зарегистрированных в Оперуправлении ВГШ и вызванных на Южный фронт. Из 46 «генштабистов», значившихся в обоих списках, к ноябрю 1918 г. на Южфронт командировано было только 9; 6 не были разысканы вообще, о 3 не был получен ответ от Комиссариата; 5 были «посланы предписания» (из них четырем — «вторичные»), однако факт их командирования в указанное время остался неизвестен; 3 оказались больными; 7 — арестованы; 2 — «задержаны сдачей дел в командировках». В то же время, относительно 8 «лиц» различными военными и гражданскими ведомствами были «возбуждены ходатай ства об оставлении на прежних должностях». Еще 2 были «отставлены Главкомом Вацетисом», а 1 «вызван в штаб РВСР». Мало того, из тех 9 «лиц Генштаба», которые на ноябрь 1918 г. были якобы «командированы» на Южфронт, в действительности до фронта добралось только четверо: полковник А. А. Веселаго, генерал-майор Н. Д. Всеволодов, капитан А. И. Корк и полковник В. Г. Козаков.⁸⁰ Рассмотрим теперь обстоятельства отмены командировок для определенных «лиц Генштаба».

а. «Капризы» «лиц Генштаба» и случаи отмены командировок по их инициативе.

«Генштабист» М. М. Махов, получив командировочную телеграмму С. Кузнецова от 3 сентября, направил ему 6 сентября ответное письмо с отказом, в котором, ссылаясь на свое «состояние здоровья» («утрату 80% трудоспособности»), заявил, что «каких-либо назначений вдали от лечебного заведения и… клиники» он принять не может. 6 сентября М. Маховым было представлено свидетельство о болезни из Петроградского Николаевского госпиталя, в котором он «лечился с 14 июля 1918 г.» Примечательно, что за свою очевидную попытку «увильнуть» от командировки на Востфронт М. Махов вовсе не был наказан большевиками. Тем же 6 сентября Оперуправлением ВГШ было выдано М. Махову Удостоверение, которым утверждалось, что «согласно представленному им свидетельству о болезни… он подлежит увольнению вовсе от службы вследствие чего командировка его в штаб Востфронта… отменяется».⁸¹ Генерал-майором П. И. Изместьевым в ответ на телеграмму С. Кузнецова от 3 сентября к 7 сентября было представлено в Отделение л/с Генштаба Свидетельство о болезни за № 2837, на основании которого « его командировка в штаб Востфронта» также была отменена. 10 сентября С. Кузнецов докладывал Начальнику ВГШ Свечину, что «Изместьев и Махов по состоянию здоровья, удостоверенного медицинскими свидетельствами, ехать на фронт не могут».⁸²

Выше уже приводился рапорт генерал-майора С. Н. Каменского Начальнику Оперупра от 14 сентября (№ 35), в котором отправитель отказывался от выполнения приказания Начальника ВГШ (о командировании его на Востфронт), мотивируя свой отказ тем, что «предстоящая работа должна была протекать в условиях вполне благоприятных для /его/ пошатнувшегося сильно здоровья». Одновременно с рапортом С. Каменский не забыл представить копии своих свидетельств о ранении (№ 357), о причислении его «ко 2-му разряду раненых» (№ 685) и о признании его « вовсе негодным для военной службы (№ 882)». Весьма примечательной была резолюция Начальника ВГШ Свечина на полях этого рапорта: «Оставить». Прямым следствием такой резолюции можно считать телеграмму № 717, отправленную С. Каменскому Отделением по службе Генштаба 17 сентября: «Вследствие ходатайства Вашего, изложенного в рапорте от 14 сентября за № 35, Начальник ВГШ приказал отменить командирование Вас на Востфронт». В итоге, С. Каменский ни в 1918 г., ни в 1919 г. на Востфронт так и не попал, а продолжал служить в различных учреждениях центрального большевистского ВАА.⁸³

К 11 сентября 1918 г. «генштабист» Н. Д. Всеволодов являлся консультантом штаба Петроградского Муниципального отряда.⁸⁴ 9 октября 1918 г. Отделением по службе Генштаба Всеволодову была отправлена телеграмма № 814 за подписью Начальника Оперупра ВГШ С. Кузнецова следующего содержания: «Предписываю с получением сего отправиться в распоряжение Военрука ПриволжВО для назначения Вас на должность Начальника Штаба названного округа». Еще раньше, 8 октября Всеволодов, проживавший в Москве, получил в Отделении по службе Генштаба Оперупра ВГШ официальное удостоверение о своей командировке на Востфронт. Между тем, когда Всеволодов прибыл в Нижний Новгород (не позднее 11 октября), оказалось, что предназначенная для него должность Начштаба ПриволжВО уже занята. А «на предложение Военрука остаться на должность Начальника Адмотдела в Нижнем» «генштабист» ответил отказом. Большевистское военное руководство ничуть не «осерчало» на Всеволодова за его «каприз». Напротив, после отказа занять предложенную ему должность в Нижнем Новгороде, 17 октября Всеволодову была отправлена новая телеграмма № 845 за подписью С. Кузнецова: «Вследствие распоряжения Главкома Вацетиса, предлагаю Вам с получением сего отправиться в г. Козлов в распоряжение Командюжа Сытина».⁸⁵

б. Отмена командировок по инициативе военного руководства большевиков.

В целом ряде случаев большевики показали себя способными к весьма «прагматичному» решению проблемы отмены и отсрочек командировок для «лиц Генштаба». Если определенный выпускник АГШ оказывался действительно необходим в том или ином ведомстве или штабе РККА («местное» военное руководство таких как раз и не желало отпускать), военное руководство в «центре» принимало решение об оставлении такого человека на прежнем месте.

Не успел Военрук Нижегородского губвоенкомата подполковник А. А. Душкевич получить телеграмму С. Кузнецова от 3 сентября о необходимости командировки на фронт, как уже 5 сентября тот же С. Кузнецов адресовал Душкевичу телеграмму № 1555/381 совсем иного рода: «/По/ Приказанию Начальника ВГШ сообщаю, что Ваше командирование /в/ Арзамас, в штаб Востфронта отменяется». А в докладе С. Кузнецова Начальнику ВГШ за 10 сентября было отмечено следующее: «… Душкевич освобожден Вами, как Военрук Нижегородского Губкомиссариата…»⁸⁶ Таким образом, очевидно, что отставление Душкевича от командировки на Востфронт было сделано по инициативе непосредственно самого Начальника ВГШ.

«Во исполнение предписания Э. Склянского от 2 сентября № 229/271-а» срочная телеграмма о командировании была отправлена 3 сентября в штаб ОрлоВО полковнику Б. В. Гонтареву,⁸⁷ где тот с 15 мая 1918 г. занимал должность Завотделом Адмуправления.⁸⁸ Уже на 6 сентября Б. Гонтарев отказался от командирования на Востфронт. За оставление Гонтарева на прежней должности в Штабе ОрлоВО ходатайствовал сам Начштаба Округа «генштабист» Н. П. Сапожников. 6 сентября 1918 г. от Сапожникова в Отделе по Службе Генштаба ВГШ была получена телеграмма на имя Начальника Оперупра С. Кузнецова. В тот же день Сапожников написал личное письмо С. Кузнецову. Наконец, 7 сентября тому же Кузнецову Сапожников снова отправил телеграмму. Суть всех трех посланий заключалась, во-первых, в весьма лестном отзыве о Гонтареве, как о ценном штабном работнике; во-вторых, в указании на тот факт, что «сам Гонтарев, проработавший бессменно на фронте 4 года не обладает в настоящее время здоровьем для выполнения полевой работы. Все это, и тяжелая семейная обстановка: малые дети при больной жене и отсутствие средств заставляет его ходатайствовать об оставлении на занимаемой должности, к чему со своей стороны присоединяюсь и усиленно прошу для пользы дела».⁸⁹ В итоге, за некомандирование «генштабиста» Гонтарева на Востфронт ни он сам, ни Н. Сапожников никак не были наказаны большевиками. Просто вместо Б. В. Гонтарева штабом ОрлоВО был командирован капитан И. Н. Полковников.⁹⁰

На сентябрь 1918 г. подполковник С. Г. Сакварелидзе-Бежанов занимал должность офицера «для поручений при Штабе Начальника ТАОН». Телеграммой Начальника Оперупра ВГШ С. Кузнецова № 723 (получена в штабе ТАОН до 21 сентября) он командировался на Востфронт. 21 сентября прямо в РВСР с ходатайством об оставлении его на прежней должности обратился Начальник ТАОН генерал-лейтенант Г. М. Шейдеман.⁹¹ РВСР внял просьбе Г. Шейдемана, и Сакварелидзе-Бежанов на Востфронт командирован не был: на 30 сентября он был «задержан» от командирования Начальником Штаба РВСР Генштаба генерал-майором Н. И. Раттэлем и вплоть до середины июля 1919 г. оставался в прежней своей должности.⁹² Видимо по причине нехватки осенью 1918 г. преподавателей АГШ РККА отменена была командировка на Востфронт и для профессора АГШ генерал-майора Д. Д. Сергиевского.⁹³

На ноябрь 1918 г. среди вызванных на Южфронт значился подполковник И. Орешкин, занимавший с 10 мая и, по крайней мере, до 20-х чисел декабря 1918 г. должность Начальника Учетного Отдела Всевобуча.⁹⁴ 24 декабря 1918 г. в секретариате ВГШ была принята телеграмма Начальника Центротдела ВСЕВОБУЧа Л. Марьясина, адресованная Начальнику ВГШ с ходатайством об оставлении «ответственного работника генштаба Орешкина» на занимаемой им должности в условиях, когда «Центротдел Всевобуча… переживает организационный период переформирования в самостоятельное управление …тем более, /что/ заменить его с пользой для дела некем». Из ходатайства следует, что Л. Марьясин «около месяца тому назад» уже обращался в ВГШ с предложением об оставлении И. П. Орешкина во Всевобуче, и тогда его «ходатайство… было уважено».⁹⁵ По всей вероятности повторное ходатайство Л. Марьясина также было «уважено», поскольку в 1918 г. И. П. Орешкин на Южфронт так и не попал.⁹⁶

Кроме И. Орешкина, « ходатайства об оставлении на прежней должности» были «возбуждены» относительно следующих «лиц Генштаба», вызванных на ноябрь 1918 г. на Южфронт: генерал-майора А. И. Анисимова, капитана Е. П. Ильина, полковника М. Е. Леонтьева, генерал-майора М. Е. Солнышкина, полковника И. В. Яцко. Из них только М. Е. Солнышкин и И. В. Яцко появились на Южфронте, да и то, лишь к середине июля 1919 г. Мало того, самим Главкомом Вацетисом от командирования были «отставлены» генерал-майоры В. Л. Барановский и А. С. Гришинский, а капитан В. Е. Стасевич вместо командирования был «вызван в Штаб РВСР».⁹⁷

Российский историк Т. М. Смирнова отмечает, что «политика большевистской власти по отношению к «бывшим» в конце 1917 — начале 1918 гг. сводилась к стремлению подорвать их экономическое господство и финансовую мощь и лишить основных политических прав».⁹⁸

Автор не берет на себя смелость оспаривать правильность такого заключения применительно ко всем категориям «бывших», но есть основания утверждать, что большевики действительно знали «цену» «лицам Генштаба». Вспомним разговор офицеров ГУГШ в ночь большевистского переворота, подслушанный поручиком А. Синегубом.⁹⁹ Большевики понимали, что именно выпускники АГШ, как представители интеллектуальной военной элиты России, должны сыграть решающую роль в организации боеспособной армии. Поэтому, привлекая выпускников АГШ на свою военную службу, большевики вели достаточно «мягкую» политику, прощая им многие «капризы» и «непослушание». Великий прагматизм Троцкого как раз и заключался в том, что он «вычислил» и совершенно конкретную, реальную «цену» службы «лиц Генштаба» в РККА! С. А. Щепихин справедливо отмечал, что у большевиков «… наиболее ценным материалом были спецы…» и, преимущественно, офицеры Генштаба. Причем, большевики «… не боялись брать спецов, соблазняя их житейскими благами и окружая соответствующей обстановкой».¹⁰⁰ Исторический опыт показывает, что в чрезвычайный период войны проблемам снабжения своей армии правящий режим уделяет особое внимание, нередко в ущерб остальным слоям населения.¹⁰¹ Ленинский режим 1918–1920 гг. в этом отношении вовсе не был исключением, РККА несомненно пользовалась его повышенным вниманием, что нашло свое отражение, как в мемуарной, так и в современной научной литературе.¹⁰² Специфика ситуации 1918–1919 гг. заключалась в том, что внутри самой РККА выделилась особая прослойка комсостава, его «интеллектуальная элита», которая занимала явно привилегированное положение в системе материального обеспечения новой армии всем необходимым. Такой прослойкой стали выпускники АГШ (всего — 703 чел.).

 

§6. Основные статьи обеспечения «лиц Генштаба» в РККА

1. Жесткий прагматизм большевистского руководства. Анализ материалов показывает, что целый ряд «материальных» претензий «лиц Генштаба» к большевистскому руководству (надбавки к окладу «на дороговизну», обеспечение подъемными деньгами, бесплатный проезд в ж/д транспорте, посуточная оплата командировок), выдвинутых в докладе Л. М. Болховитинова (от 16 апреля 1918 г.),¹⁰³ рассматривались большевистским руководством на протяжении 1918–1919 гг. весьма серьезно. Подводя итог решению проблемы укомплектования РККА комсоставом в 1918 г., сами большевики откровенно признавали, что «нельзя было… не считаться… с тем жизненным условием, которое настоятельно требовало обеспечения в достаточной степени с материальной стороны лиц, желающих нести службу в рядах будущей армии, так как в противном случае материальная необеспеченность невольно вынудила бы многих искать применения своих сил и знаний на других поприщах».¹⁰⁴

2. Материальные привилегии для «лиц Генштаба», находящихся во фронтовых частях. Летом и осенью 1918 г., когда судьба большевистского режима зависела от положения дел на Восточном и Южном фронтах гражданской войны, привлечение «генштабистов» именно для службы на этих фронтах приобретало для большевиков решающее значение. Сами «лица Генштаба» не очень-то стремились попасть в строевые части на фронт. Однако прагматизм большевиков проявился и в том, что уже к осени 1918 г. они научились достаточно успешно использовать «фактор материального поощрения» для того, чтобы прямо или косвенно привлечь «лиц Генштаба» к строевой и штабной службе в боевых частях.

Еще в августе 1918 г. в дополнение к декрету СНК от 29 июля 1918 г. о призыве на действительную военную службу бывших офицеров в некоторых губерниях, СНК постановил, в частности, следующее: «по назначении на командные должности и по истечении месяца со дня приема на действительную военную службу означенным офицерам выдаются подъемные деньги в размере трехмесячного оклада»!¹⁰⁵

Вполне серьезно большевистское военное руководство относилось к вопросу о денежных премиях. Характерен ответ Ленина на предложение Троцкого наградить те части РККА, которые первыми войдут в Казань и Симбирск. В телеграмме № 261 от 19 августа 1918 г. Предсовнаркома писал своему военному министру из Москвы в Свияжск следующее: «… что касается денежной награды, то я согласен и буду защищать и проводить ваше решение. Публиковать не надо. № 691». 12 сентября 1918 г. уже поздравляя Троцкого с взятием Симбирска, Ленин по вопросу о материальном вознаграждении выразился предельно ясно: «Не жалейте денег на премии».¹⁰⁶

19 октября ВГШ был издан Приказ № 4, объявивший « для точного руководства и срочного исполнения утвержденный проект «“Правил назначения бывших офицеров, в возрасте до 50 лет включительно, в части войск и учреждения действующей армии, на основании Приказа РВСР от 3 октября 1918 г. за № 29”». Поскольку в правилах упоминаются «учреждения действующей армии», а возрастные рамки не превышают 50 лет, есть основания полагать, что речь идет как раз об офицерах Генштаба. Среди указанных правил было, в частности, следующее: «… 13) При отправлении предназначенных с места призыва в действующую армию таковые лица (в т. ч. и «генштабисты» — В. К.) распоряжением местных военкоматов снабжаются всеми видами путевого довольствия на весь путь до места назначения и за все время, потребное для переезда, который должен быть совершен в установленный законом поверстный срок».¹⁰⁷

12 октября 1918 г. был издан Приказ РВСР за № 78: «РВСР, озабочиваясь обеспечением семейств военнослужащих, призванных в действующую армию, постановил: … Предоставить право всем военнослужащим, находящимся в действующих армиях или отправляющимся туда, оставлять своим семьям часть своего жалованья, которое по особым удостоверениям войсковой части (учреждения), составленным на основании заявления военнослужащего, должно требоваться и выдаваться оставшейся семье ближайшим уездным или волостным военкоматом». Мало того, 21 октября был издан Приказ РВСР № 122, постановивший, что «1) семьи лиц, находящихся на фронтах и в действующей армии, живущие в селениях, хуторах и сельских усадьбах, не подлежат ни принудительному переселению, ни принудительному выселению из них; 2) те же семьи не могут назначаться на принудительные работы». Своеобразным апогеем большевистской «политики поощрения» фронтовой службы «генштабистов» в 1918 г. следует считать Приказ РВСР № 144 от 24 октября: «Все военнослужащие, получившие назначение в полевые войска, штабы, управления и учреждения фронтов и участвовавшие в боевых действиях, по окончании войны должны быть назначены на прежние штатные места, или на высшую должность, если их служба на войне признана будет отличной, или на низшую должность, если проявили себя равнодушными к успехам нашего оружия»!¹⁰⁸ К октябрю 1918 г. относится и Постановление РВСР № 625: «Предоставить Совету Фронта право выдавать по собственному усмотрению награды в виде денежных сумм и подарков, а также пособий семьям, всем красноармейцам и военнослужащим в действующих войсках фронта, особо отличившимся в боях или выказавшим особое усердие по службе».¹⁰⁹

Можно привести конкретные примеры воплощения вышеприведенных приказов в жизнь. Так, 18 сентября 1918 г. на заседании РВСР было « постановлено: принимая во внимание энергичную работу руководителей Оперода С. И. Аралова и /Генштаба штабс-капитана/ Г. И. Теодори, работавших в полном контакте с РВСР, сумевших перебросить на Востфронт нужные войска и тем в значительной степени содействовавших победе Красной Армии, выдать С. И. Аралову пособие в размере 5 тыс. руб., Г. И. Теодори — 3 тыс.»¹¹⁰ Троцкий, объезжая на своем знаменитом поезде фронты, « постоянно возил с собой мешки с деньгами, предназначавшиеся для награждения отличившихся в боях красноармейцев. Например, «во время поездки в расположение войск 4-й армии Востфронта он в сентябре 1918 г. приказал всему личному составу ряда полков выдать сверх жалованья по 250 руб.»¹¹¹

Приказ РВСР № 122 (от 21 октября) был как бы предугадан практическим действием, когда 26 сентября 1918 г. Отделение по службе Генштаба направило «в Домовой комитет д. № 17 по ул. Большой Молчановке» (Москва) копию Приказа РВСР от 18 сентября 1918 г. № 5, сообщая, что «занимаемая отправившемся на фронт Старшим Делопроизводителем ВГШ Генштаба Ф. П. Шафаловичем квартира остается за его семьей и никакому уплотнению не подлежит, а семья его не подлежит ни принудительному переселению, ни принудительному выселению из неё; та же семья не может назначаться на принудительные работы или занятия».¹¹²

Генерал-майор В. Н. Гатовский на 28 ноября 1918 г. являлся постоянным членом Военно-Технического Комитета (ВТК) ЦУС.¹¹³ На 11 декабря он значился в « командировке… по делам службы для надобностей действующей на фронтах Красной Армии». А 30 ноября Кодификац. Отдел (КодО) Управделами РВСР обратился в Канцелярию Главначснаба РККА с запросом № 18515/1014: «… сообщить в дополнение к удостоверению Гатовской, из скольких лиц состоит семья В. Н. Гатовского и сколько комнат занимает эта семья». 2 декабря Начальником Канцелярии ЦУС Наркомвоена был передан ответ (№ 33852), адресованный Начальнику КодО РВСР: «… семья В. Н. Гатовского состоит из его жены Евгении Иосифовны, двух сыновей его… двух прислуг… и занимает 4 комнаты». В итоге 11 декабря 1918 г., Начальником КодО было выдано жене В. Н. Гатовского Удостоверение (за № 19071/1141) следующего содержания: «Дано сие Е. И. Гатовской в том, что вследствие командировки ее мужа, В. Н. Гатовского по делам службы для надобностей действующей на фронтах Красной Армии, она с семьей не подлежит выселению из занимаемой ею в доме № 23 по Гагаринскому пер., состоящей из 4 комнат, квартиры и привлечению к принудительным работам, а равно квартира ее не подлежит уплотнению. Настоящее удостоверение подписью и приложением печати» было удостоверено в Канцелярии Управделами РВСР.¹¹⁴

Приказ РВСР № 144, как и Постановление РВСР № 625 несомненно должны были послужить в качестве прямого стимула для карьерного продвижения «специалистов Генштаба», находящихся на фронтах. Не случайно, еще раньше, 11 августа 1918 г. Троцкий издал из своего поезда Приказ по Красной Армии и Красному Флоту № 21, гласивший, в частности, следующее: «В полученных мною донесениях указывается, что многие молодые генштабисты (т. е. офицеры Генштаба последних выпусков — В. К.) в недавних боях на Востфронте сражались геройски. Считаю долгом своим довести об этом до сведения всей страны. Честь им и место. Изменники будут раздавлены, а молодые генштабы будут призваны строить Рабочую и Крестьянскую Армию России»!¹¹⁵

Политика материального поощрения, активно практикуемая осенью 1918 г. для привлечения «генштабистов» на фронтовую службу, дала определенные результаты. Военком Орловского Окружного Военкомата А. Семанов в своем письме, адресованном Начальнику ВГШ (в Отделе Делопроизводства по Службе Генштаба зарегистрировано 8 ноября 1918 г. вх. № 1579), писал, что « в последнее время обозначился массовый уход в армию опытных работников из Губернских комиссариатов; одной из побудительных причин /такого ухода/ служит лучшее материальное обеспечение, чем в Комиссариатах». В качестве примера Семанов привел Воронежский Губвоенкомат, где был « выяснен уход только за последние две недели 16 сотрудников во главе с Военруком, причем среди ушедших, главным образом, состоят ответственные руководители отделов…, заменить которых решительно некем».¹¹⁶

3. Казенные обеды и дополнительные продовольственные пайки для «лиц Генштаба». 20 июня 1918 г. Заведующему Столовой ВГШ была направлена просьба Начальника Отделения Службы Генштаба ВГШ А. И. Белого: «Прошу зачислить на паек и обеды Делопроизводителя вверенного мне отделения Генштаба Ф. П. Шафаловича».¹¹⁷ Выше уже цитировалось замечание очевидца событий А. Бормана, касающееся положения в Москве в июле 1918 г. о том, что «офицеры Генштаба старались выслужиться в погоне за прибавками», а «продовольственные подачки действовали далеко не только на одних рабочих».¹¹⁸ Среди документов РГВА удалось обнаружить «Список служащих Оргуправления Штаба ВВС, столующихся в столовой ВВС», датируемый 29 июля 1918 г. В этом Списке значились, в частности, Начальник Управления полковник В. В. Далер и его Помощник полковник К. И. Бесядовский. Интересно отметить, что в той же столовой имела право получать обеды супруга В. Далера О. Е. Далер.¹¹⁹ 16 сентября 1918 г. Отделением по службе Генштаба было выдано Удостоверение № 625 «генштабисту» Белому, гласящее следующее: «Предъявитель сего Делопроизводитель Оперупра ВГШ А. С. Белой, как несущий службу в Советских учреждениях сверх положенных часов, …подлежит причислению ко второй продовольственной категории…» 21 декабря 1918 г. в Продовольственную Комиссию ВГШ из Отделения по службе Генштаба поступило послание «Состоящего в распоряжении Начальника ВГШ Генштаба М. В. Медведева»: «… прошу зачислить на довольствие в столовой ВГШ. Справка: Приказ по ВГШ №85-а».¹²⁰ Автор не имеет сведений относительно того, какими именно продуктами кормили «генштабистов» в столовых ВВС и ВГШ в 1918 г. Однако сама возможность получения казенного питания свидетельствует об определенных служебных привилегиях выпускников АГШ в РККА в то самое время, когда значительная часть населения России умирала от голода.

Наконец, есть основания говорить о факте официального получения «лицами Генштаба» к концу 1918 г. довольно «солидных» продовольственных пайков. Об этом свидетельствует, в частности, Приказ РВСР № 409 от 19 декабря 1918 г., в соответствии с которым «устанавливался вычет /из жалованья/ по интендантской цене за выдаваемое продовольствие… для лиц комсостава и административной службы». Причем, вычеты за указанный паек были прямо пропорциональны размерам месячного жалованья.¹²¹

4. Подъемные и суточные деньги для командируемых «генштабистов». Особое материальное обеспечение «лиц Генштаба» практиковалось большевистским военным руководством фактически уже в первой половине 1918 г., что проявилось в выдаче «генштабистам» подъемных и суточных денег. 13 января 1918 г. «состоящий в прикомандировании к ГУГШ» полковник В. И. Шишкин подал Начальнику Генштаба рапорт: «Ввиду отсутствия в настоящее время у казначея ГУГШ денег прошу не отказать выдать причитающиеся мне подъемные и суточные деньги и путевое довольствие в сумме 2083 руб. 67 коп…». Ниже рапорта Шишкина помещена резолюция Правителя Канцелярии Генштаба: «Решить выдать. …18 января 1918 г.»¹²² 25 июня 1918 г.

Начальник Отделения л/с Генштаба Шафалович направил подполковнику В. А. Ивановскому и капитану М. Орлову телеграмму: «Прошу срочно уведомить, согласны ли Вы на командировку в качестве руководителя полевой поездки в район Москвы. Продолжительность командировки 2 недели. За командировку будут выданы суточные. В случае согласия Вам надлежит безотлагательно явиться в Оперуправление. О последующем прошу дать ответ не позже 27 сего июня».¹²³

7 июля в Оперуправление ВГШ поступил рапорт от генерал-майора Н. П. Борисова, в котором отправитель соглашался «занять должность Генштаба в формируемых штабах… Востфронта». В том же рапорте была представлена просьба Борисова: «Вследствие неимения собственных средств, прошу о назначении пособия на подъем и переезд». 16 июля 1918 г. ходатайство указанного «генштабиста» «было препровождено» С. Кузнецовым в Оперод Наркомвоена. Тем же днем по тому же адресу Начальник Оперупра ВГШ направил телеграмму № 419, в которой извещалось о согласии Н. П. Борисова занять указанную должность. Телеграмма заканчивалась следующим: «Прошу уведомить Н. П. Борисова когда и куда ему надлежит отправиться, а также от кого и в каком размере он должен получить подъемные и пособие».¹²⁴ На 17 июля 1918 г. «по приказанию Начальника ВГШ в Архангельск, в распоряжение Наркомвоена М. Кедрова командировался Делопроизводитель Военно-Агентского Отделения Оперупра ВГШ капитан А. Н. Цурпалев». В Прошении № 38756, направленном в тот же день Начальником Военно-Статистического Отдела (ВСО) ВГШ Начальнику ВГШ испрашивалось « разрешение на выдачу из секретных сумм пособия командируемому… Цурпалеву». Просьба мотивировалась так: «Срочный характер названной командировки, связанные с ней усиленные расходы и возможная продолжительность ее при нынешней дороговизне ставят Цурпалева в необходимость иметь с собой достаточное количество денег. Суточные деньги, причитающиеся ему за эту командировку, являются недостаточными. Полагалось бы справедливым удовлетворить его пособием из секретных сумм в размере 200–300 руб.»¹²⁵ 12 августа 1918 г. Начальник Оперупра ВГШ С. Кузнецов, предлагая «генштабисту» С. А. Пугачеву занять « должность Начштаба армии Востфронта в Перми», обещал ему наряду с окладом и суточные.¹²⁶

Практика предоставления командируемым «лицам Генштаба» т. н. «подъемных» денег получила свое официальное подтверждение только в сентябре 1918 г. 13 сентября 1918 г. Начальником ВГШ Свечиным была подписана следующая резолюция «по вопросу о командировании лиц Генштаба на Востфронт»: «1) отсрочки недопустимы; … 2) немедленное распоряжение о полном удовлетворении денежным довольствием отправляемых на фронт; 3) удовлетворять едущих на фронт генштабистов подъемными деньгами в размере 2 000 рублей из военного фонда, /находящегося/ в моем распоряжении. Удовлетворение деньгами не должно задерживать отправления».¹²⁷ 25 сентября 1918 г. по вопросу о том, что «командируемые на Востфронт лица Генштаба должны удовлетворяться подъемными /в/ размере 2 000 рублей» была составлена особая Справка № 734, подписанная А. Белым. Есть основания предполагать, что «удовлетворение подъемными деньгами» являлось одной из тех привилегий, которыми пользовались исключительно выпускники АГШ! Дело в том, что 8 октября 1918 г. С. Кузнецовым была подписана, адресованная Наштазапу телеграмма следующего содержания: «Относительно удовлетворения подъемными командируемых /на/ Востфронт указания даны только относительно лиц генштаба».¹²⁸ Одними из первых «генштабистов» удовлетворению «подъемными деньгами» в 2 000 руб. подлежали на 15 сентября 1918 г. генерал-майоры З. И. Зайченко и В. Н. Майдель.¹²⁹ За один только месяц (с середины сентября до середины октября 1918 г.) большевиками были предоставлены «подъемные» 29 «специалистам Генштаба», именно тем, кто командировался на Востфронт по требованию Главкома Вацетиса и на Южфронт в распоряжение Командюжа П. Сытина.¹³⁰

5. Материальная помощь «лицам Генштаба», находящимся за границей. Большевистское военное руководство выделяло средства на переезд в Россию «лиц Генштаба», оставшихся на территории, оккупированной немцами. Так, 18 июня 1918 г. в Докладе Начальника ВГШ Стогова, адресованном Управделами Наркомвоена, указывалось, что «группа лиц генштаба, оставшаяся в Киеве, в начале мая с. г. прислала официальное заявление Начальнику Генштаба о том, что все они одиночным порядком прибудут в Россию, вступят в ряды армии и просят оказать им материальную помощь на выезд из Киева, где они бедствуют, не имея никаких средств». Еще раньше, 15 мая 1918 г. Начальнику Генштаба было передано « представление (№ 29) об отпуске аванса в 40–50 000 руб. Начальнику Оперупра ВГШ для оказания материальной помощи на переезд в Россию лицам генштаба», а Стогов в вышеупомянутом Докладе от 18 июня просил « разрешить отпуск» указанного аванса.¹³¹

Военное ведомство большевиков оказывало материальную поддержку военным агентам России, находящимся за границей. Хотя отпуск подъемных денег «в сумме 20 500 руб.» чинам военной миссии в Германии был отклонен Постановлением ВЗС (заседание 24 мая 1918 г.), тем же Постановлением указывалось, что несколько ранее, 11 мая 1918 г. Наркомвоеном было утверждено постановление Военно-Хозяйственного Совета (ВХС) от 9 мая, разрешавшее «отпуск подъемных денег чинам военной миссии в Берлине в сумме 16 500 рублей». В то же время, из Резолюции Наркомвоена, наложенной на Постановление ВЗС от 24 мая, следовало, что « военному агенту /должны были быть/ отпущены дополнительно 1 500 руб., помощнику агента — 1 500 рублей, секретарю — 500 руб. и переписчику — 500 руб.»¹³²

6. Материальному обеспечению офицеров Генштаба, зачисляемых в резерв ВГШ, большевистское военное руководство уделяло серьезное внимание. В соответствии с §20 большевистского Положения «о демократизации армии» (ноябрь 1917 г.) резерв чинов при штабах военных округов, в котором находились сотни генералов и штаб-офицеров был упразднен.¹³³ Спустя 10 месяцев этот же резерв был теми же большевиками фактически восстановлен! 21 августа 1918 г. Приказом Наркомвоена за № 722 были утверждены «Правила о зачислении в распоряжение Начальника ВГШ специалистов генштаба для назначения на должности Генштаба в формируемой армии». Правила устанавливали: «… 1) резерв специалистов генштаба в размере 50 человек из лиц, получивших специальную подготовку в военной академии (генштаба)…; 2) За время состояния в распоряжении Начальника Всероглавштаба (сроком до 2 месяцев) специалисты генштаба получают оклад содержания в 700 рублей в месяц, причем этот оклад может быть увеличен согласно нормам, объявленным в декрете СНК от 27 июня 1918 г.»

Подводя итоги укомплектованию РККА комсоставом в 1918 г. журнал «Военное дело» отмечал, что утвержденные Приказом № 722 «Правила» « предусматривали выдачу зачисленным в резервы лицам комсостава, за время состояния в таковых, всех тех видов довольствия, которые присвоены по действующим ныне законам, командным должностям, для занятия коих эти лица предназначаются. Срок выдачи такого довольствия должен исчисляться со дня фактического объявления в приказе по округу или дивизии о зачислении данного лица в состав соответствующего резерва».¹³⁵ Иными словами, находясь в распоряжении Начальника ВГШ и, таким образом, не занимая какой-либо конкретной должности, «генштабисты» могли получать не только денежное, но и «все те виды довольствия», которые полагалось получать комсоставу РККА, занимавшему в ней действующие должности. Причем, денежное довольствие зачисленных в резерв «лиц Генштаба» (700 руб. и выше) вполне соответствовало окладам, получаемым теми из них, кто состоял для поручений, или заведовал отделениями в окружных штабах или в управлениях ВГШ РККА. В различные периоды 1918 г. в распоряжении Начальника ВГШ состоял целый ряд «лиц Генштаба».¹³⁶

 

7. Пенсионное обеспечение военнослужащих РККА. 7 августа и 10 октября 1918 г. были приняты декреты « о пенсионном обеспечении солдат Красной Армии и их семей». А 21 января 1919 г. соответствующий Декрет СНК распространил их действие « на другие категории военнослужащих», в т. ч. и «на комсостав РККА».¹³⁷ К весне 1919 г. в составе Управления ВГШ по комсоставу был выделен специальный «Пенсионный Отдел».¹³⁸

Иными словами, в условиях всеобщей разрухи и хаоса, РККА для многих десятков выпускников АГШ стала неким «приютом», «убежищем», в котором они могли «перевести дух» в той «кровавой оргии», которая разыгралась на просторах бывшей империи в 1918–1920 гг. Однако понимание воздействия фактора материального поощрения на мотивацию службы «генштабистов» в РККА в 1918 г. будет недостаточным без рассмотрения проблемы окладов, которые получали в указанное время в РККА различные категории «генштабистов».

 

§7. Оклады различных категорий «лиц Генштаба» в сравнении с другими прослойками комсостава РККА

1. Утопическая «уравниловка» в теории и денежная дифференциация в реальной жизни. В «Государстве и революция» (август 1917 г.) Ленин писал: «Специфическое «начальствование» государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра начать заменять простыми функциями «надсмотрщиков и бухгалтеров» …которые… выполнимы за «зарплату рабочего». Сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых «надсмотрщиков и бухгалтеров»… — вот наша пролетарская задача, вот с чего можно и должно начать при свершении пролетарской революции».¹³⁹ Между тем, «уравниловка», провозглашенная «вождем мирового пролетариата», так и не была воплощена большевиками в жизнь. Напротив, с самого начала существования большевистского режима внутри его социальной системы стала складываться иерархия, не в последнюю очередь характеризующаяся разницей месячных денежных окладов.

Уже согласно Декрету СНК от 17 ноября 1917 г. жалованье народным комиссарам (Наркомам) было установлено в размере 500 руб. в месяц, плюс 100 руб. на каждого неработающего члена семьи. Причем, они по определению самого Ленина попадали в разряд «лиц, принадлежащих к богатым классам (т. е. имеющих доход в 500 руб. в месяц и свыше…)».¹⁴⁰ В 1918 г. явно отличались месячные оклады различных категорий служащих на большевистских заводах. Так, в Московском Промышленом районе директора и управляющие получали в среднем 1 128 руб., главные инженеры предприятий — 1 143 руб., рядовые инженеры — 955 руб., а механики — только 774 руб.¹⁴¹ Приказом РВСР № 583 от 31 марта 1919 г. был установлен штат военных комиссаров ЦУПВОСО РВСР, каковой вводился в действие с 1 марта 1919 г. В соответствии с этим штатом, месячные оклады указанных комиссаров распределились следующим образом: Военком Управления и его Заместитель — по 2 500 руб.; двое помощников Военкома — по 2 000 руб.; трое делопроизводителей — по 1 500 руб.; трое «сотрудников» — 1 300 руб.¹⁴² Нарком продовольствия А. Д. Цюрупа, правда, вместе с обедами получал оклад 2 520 руб. Ленин 15 мая 1919 г. обратился в Президиум ВЦИК с просьбой « увеличить жалованье /Цюрупе/ до 4 000 руб. и дать сверх того пособие 5 000 руб. единовременно семье, приехавшей из Уфы без платья».¹⁴³ Вполне конкретный денежный оклад (24 683 руб. 33 коп. в год) имел и сам Предсовнаркома Ленин.¹⁴⁴

РККА вовсе не стала исключением из большевистской системы «окладной» дифференциации. Напротив, именно в ней разница материального статуса различных категорий комсостава проявилась особенно наглядно. Уже 2 января 1918 г. был подписан Приказ Наркомвоена № 5 «Об окладах жалованья для военнослужащих», который ясно показал, что более высокому командному статусу строевого командира РККА будет соответствовать и более высокий денежный оклад.¹⁴⁵ По поводу этих окладов, даже весьма скептически ко всему настроенный барон Будберг, вынужден был признать в дневниковой записи за 4 января 1918 г.: «Сегодня вышло новое положение об окладах содержания; Главный Штаб и Управления выдержали страшную борьбу, но умудрились внести в это положение много здравого смысла; самое главное, что абсолютное равенство окладов признано абсурдным и вся реформа свелась к тому, что младшим прибавили, а старшим убавили, и сделали это разумно, так как высшие оклады военного времени были у нас непомерно велики».¹⁴⁶

2. Большевистский военный бюджет, его основные статьи и возможность обеспечения месячного жалованья для «лиц Генштаба». В конце 1917 — в течение 1918 гг. целый ряд статей большевистских военных ассигнований предназначались на нужды РККА, в т. ч., прямо или косвенно, для обеспечения условий службы в ней «лиц Генштаба».

«Чрезвычайные расходы» из-за мятежей на Волге и Урале, «экстренные военные расходы» МоскВО, расходы «на содержание Красной Армии» косвенным образом могли быть предназначены и на удовлетворение «материальных» нужд «генштабистов», находящихся на службе в РККА, поскольку они так или иначе имели отношение к указанным событиям. В то же время, поскольку в деятельности АГШ, ВГШ, ВВИ, Главного Артиллерийского Управления (ГАУ), Главного Квартирного Управления, инструкторских курсов, Управления по организации Красной Армии, Царицынского Штаба обороны «лица Генштаба» в конце 1917–1918 гг. принимали самое непосредственное участие, уместно предположить, что предназначенные для этих учреждений средства могли быть уже прямым образом потрачены на «материально-бытовые» нужды упомянутых «лиц». В то же время, большевики платили «генштабистам» конкретную зарплату за их конкретный труд. (См. Приложение № 4 к настоящей работе.)

Таблица № 5

Соотношение месячных доходов «генштабистов» с общим показателем большевистского военного бюджета за 1918 г.¹⁴⁷

Военный бюджет за 1918 г. (в руб.)	Месяч. оклады «генштабистов» в среднем. (в руб.)	Количество «генштабистов», служивших большевикам в 1918 г.	Общие расходы  на месяч. жалованье для «лиц Генштаба»	Соотношение расходов на месяч. оклады «генштабистам» с общими воен. расходами (в %)
1 273 008 100	850	630	6 426 000	0,5

Весь военный бюджет большевиков за 1918 г. составил чуть больше 1 млрд. руб. (точнее — 1 273 008 100). Очевидно, что в деле формирования комсостава РККА и штатов ее административного управления одной из основных статей расходов были выплаты ежемесячных окладов военнослужащим. По подсчетам автора на протяжении только 1918 г. на большевистской военной службе находилось 630 «генштабистов». Среднемесячный оклад «генштабиста» в РККА в 1918 г. составлял приблизительно 850 руб. Таким образом, за 1918 г. расходы большевиков на выплаты ежемесячного жалованья для указанного числа «генштабистов» должны были приблизительно составить сумму менее 6.5 млн. руб. (точнее — 6 426 000), или лишь 0.5 % от всего военного бюджета большевистского режима за 1918 г.

О том, что большевики реально располагали указанными средствами свидетельствует ряд факторов. Во-первых, по заявлению Наркомфина И. Э. Гуковского, общие расходы большевистского бюджета только на первое полугодие 1918 г. предполагались в размере 80–100 млрд. руб.!¹⁴⁸ Поскольку военный бюджет большевиков за 1918 г. составлял немногим более 1 млрд. руб. и, учитывая колоссальную величину их общего бюджета уже за первое полугодие 1918 г., можно сделать совершенно определенный вывод о том, что большевики могли без особого напряжения потратить указанные 6.5 млн. на месячные денежные оклады для «лиц Генштаба»! Вовторых, автором обнаружен в РГВА целый ряд списков командно-административных и штабных должностей РККА 1918 г. с указанием соответствующих им денежных окладов. Причем, имеются основания говорить не столько о перечнях вакантных должностей, сколько о списках конкретных выпускников АГШ, занимавших конкретные должности и получавших совершенно конкретные оклады.¹⁴⁹ В-третьих, факт реальной оплаты должностей по Генштабу в РККА в 1918 г. подтверждается целым рядом предложений, сделанных большевистским военным руководством конкретным «лицам Генштаба»: в них указанные «лица» приглашались занять конкретные должности с точно указанными помесячными денежными окладами.¹⁵⁰

3. Оклады различных категорий военнослужащих РККА (не-Генштаба). Прокомментируем Приложение № 5, в котором сопоставлены размеры окладов, соответствующие различным командно-административным и штабным должностям в РККА.

• Рядовой состав. В Декрете СНК «Об организации РККА» от 15 января 1918 г. было объявлено, что «1) Воины РККА состоят на полном государственном довольствии и сверх сего получают 50 руб. в месяц; 2) Нетрудоспособные члены семей солдат Красной Армии, находившиеся ранее на их иждивении, обеспечиваются всем необходимым по местным потребительным нормам, согласно постановлениям местных органов Советской власти».¹⁵¹ Хотя на местах иногда намечалось «поднять» месячное содержание красноармейца «в боевой обстановке» до 600 руб.,¹⁵² тем не менее Приказом Московского Горвоенкомата № 249 от 18 ноября 1918 г. был подтвержден Приказ Главкома всеми вооруженными силами Республики от 19 октября за № 01809, который утверждал, что «установленный РВСР оклад красноармейцам действующей армии в сумме 300 рублей включает в себя и бывшее пособие семейным в размере 100 рублей».¹⁵³ Интересно, что и ординарец, состоящий на ноябрь 1918 г. в Штате ПШ РВСР (там были наиболее высоко оплачиваемые должности в иерархии РККА), «если /он был/ красноармеец», получал все те же 300 руб. в месяц.¹⁵⁴ Даже к концу 1918 г., когда накал гражданской войны на Восточном и Южном фронтах уже достиг высокой точки, красноармеец мог получать максимум 300 рублей в месяц.

• Оклады командиров пехотных, кавалерийских и отдельных артиллерийских частей. В Приказе Наркомвоена № 5 «Об окладах жалованья…» (от 2 января 1918 г.) была опубликована Табель окладов командиров строевых частей различного ранга от взвода до корпуса.¹⁵⁵ Из этой Табели (она частично представлена в Приложении № 5) видим, что оклад самого младшего строевого начальника — командира взвода составлял 300–350 руб. в месяц, а самого старшего — командира корпуса — 700 руб. в месяц. С 1 апреля 1918 г. были установлены «новые оклады содержания штатным военнослужащим, состоящим в частях войск, управлениях, учреждениях и заведениях военного ведомства», которые на деле касались только строевых офицеров: месячные оклады командиров взводов были увеличены на 100–150 руб., оклады ротных командиров — на 150–200 руб.; месячные оклады батальонных и полковых командиров — на 200–250 руб.; оклады командиров бригад — на 300–350 руб., а начальников дивизий и корпусов — на 300 руб.¹⁵⁶ Причем установленные в апреле 1918 г. оклады для стрелковых частей практически не отличались от окладов жалованья командиров кавалерийских частей. Хотя офицеры-артиллеристы традиционно считались наиболее образованными специалистами в строевых частях русской армии.¹⁵⁷ Оклады в штатах различных подразделений ТАОН также примерно совпадали с окладами командиров частей кавалерии и пехоты.¹⁵⁸ Итак, в стрелковых, кавалерийских и артиллерийских частях РККА к концу 1918 г. можно видеть четкое разделение окладов на более «низкие» и более «высокие» в зависимости от занимаемых должностей.

Между тем, здесь пока не заметно разделения окладов в зависимости от административного статуса занимаемой должности.

4. Должности по Генштабу в РККА и соответствующие им денежные месячные оклады.

• Общие положения. Установка минимального оклада для должностей по Генштабу. Особая постановка вопроса о материальном обеспечении «лиц Генштаба», находящихся на службе в РККА, прослеживается уже в Приказе Наркомвоена № 5 «Об окладах жалованья…». В нем указывалось, что «Табель окладов жалования военнослужащим специалистам, занимающим в военном ведомстве соответствующие своей специальности должности, будет объявлена особо».¹⁵⁹ К 17 января 1918 г. комиссией при ГИУ разрабатывались «новые оклады жалованья военнослужащим специалистам». Офицеры Генштаба были « отнесены к указанным лицам и им предположено увеличить оклад содержания на 50% /по новым табелям/».¹⁶⁰ 15 февраля 1918 г. Начальником Оперод ПШ Ставки большевистского Главковерха Вацетисом была подписана телеграмма (вх. № 1146), направленная Комиссару Подвойскому, а также командованию всех фронтов и военных округов: «Все специалисты, подлежащие увольнению вместе со своими сверстниками по призывному году должны быть задержаны в своих частях, управлениях и заведениях при той работе, которую они исполняют. Нормы оплаты труда специалистов будут объявлены дополнительно».¹⁶¹

Проблема окладов для «специалистов Генштаба» обсуждалась в самых высоких военно-политических инстанциях нового режима вплоть до середины лета 1918 г. Наконец, 23 июля за № 877 Троцкий направил Начальнику ВГШ, Главному Начснабу, в Оперод Наркомвоена, в «ВС Северного, Западного и Воронежского участков (Завесы), в СКВО», а также «областным, губернским и уездным комиссариатам» «военную» телеграмму: «Устанавливается наименьший оклад младшей должности Генштаба в штабах и учреждениях военного ведомства в 700 рублей в месяц. …Выдачу по этой телеграмме начать с 1 июля 1918 г. Телеграмму… передать во все штабы дивизий, отрядов, всюду, где есть должности специалистов Генштаба».¹⁶² Более твердо, по крайней мере, для учреждений военного ведомства, минимальный оклад в 700 руб. для офицеров Генштаба был установлен к концу 1918 г. Тогда Приказом РВСР № 217 от 13 ноября Троцким были утверждены штаты Личной Канцелярии Начальника ВГШ и Оргупра ВГШ. В Примечании к приказу указывалось, что « специалисты Генштаба, замещающие должности по своей специальности с основным окладом ниже 700 руб., получают основной оклад 700»!¹⁶³ Причем, анализ должностных списков и вакансий на них совершенно определенно подтверждает действие фактора социально-бытовой мотивации. Не только в дивизионных и районных штабах, но и в различных отделениях и отделах ВГШ (например, в ВСО) вакансии летом 1918 г. существовали именно на мало оплачиваемые должности (400–600 руб.).¹⁶⁴ Теперь рассмотрим оклады, положенные для должностей, занимаемых «лицами Генштаба» в 1918 г., по мере возрастания их значимости в структуре РККА.

• Как видно из Приложения № 5, самые низкие оклады для должностей по Генштабу предназначены были для делопроизводителей, помощников начальников отделений в окружных управлениях, офицеров для поручений при тех же штабах, а также для заведующих различными отделами в штабах дивизий частей Завесы. Несмотря на установление минимального оклада на должности по Генштабу в размере 700 руб., на практике в РККА (по крайней мере, до принятия вышеупомянутого Приказа РВСР № 217 от 13 ноября 1918 г.) минимальный оклад на должностях по Генштабу составлял 550–600 руб. Например, 11 мая 1918 г. Отделом л/с Генштаба ГУГШ должности помощников Начальника Отделения /в/ штабе СКВО с окладом 550 руб. в месяц были предложены полковнику П. И. Соловкину, а также подполковникам В. Н. Сухорскому и А. Н. Дульцеву. 28 мая 1918 г. должность делопроизводителя при окружном штабе с тем же месячным окладом предлагалась полковнику Е. Н. Ригельману. Аналогично оплачивались должности для поручений в штабах отрядов Завесы, которые 30 мая 1918 г. были предложены «генштабистам» В. Н. Ставровичу и М. А. Орлову. Оклад в 550 руб. в месяц соответствовал также должностям делопроизводителей Оперод окружного Мобупра. Подобную должность в Разведотделении Мобупра ОрлоВО на 1 августа 1918 г. исполняли подполковник П. Н. Петрасевич и ротмистр А. В. Поляков.¹⁶⁵ В то же время, к октябрю 1918 г. в штабах СУОЗ, как и в дивизиях Московского района (ЗУОЗ) состоящий для поручений при Военруке мог получать и особенно низкий оклад: 400–500 руб. в месяц. Зато месячным окладом в 550–600 руб. здесь же оплачивалась должность Помощника Начштаба дивизии по Оперчасти.

Итак, самая низкооплачиваемая должность Генштаба (500–600 руб.) в вышеуказанных штабах оплачивалась как и строевые должности не-Генштаба ротного и батальонного уровней. Однако следует учесть существенное различие между «спокойной» штабной работой «генштабиста», даже и на самой низкой должности, и тяжелой служебной «лямкой», которую традиционно «тянул» строевой русский офицер и которая в РККА вряд ли могла стать легче.¹⁶⁶

• В районнных и в окружных штабах должности по Генштабу были более высоко оплачиваемыми, чем в штабах дивизионных. Так, к лету 1918 г. в штабе СУОЗ Начальники Оперод (полковник В. Шишкин), Общего Отдела (полковник В. П. Гильбих), Отдела Снабжений (генерал-майор А. И. Федотов) получали месячный оклад 800 руб. Начальники Отделений: Оперативного (капитан К. А. Умнов), Разведотделения (подполковник В. В. Салов), Отделения Связи (капитан Н. Н. Доможиров) — получали оклад 700 руб. В Штабе Московского района Начальники Оперотделения, Разведотделения, Команды Связи имели месячный оклад в 700 руб. (есаул Г. Я. Кутырев, подполковники А. Н. Виноградов и Я. С. Туров, ротмистр В. В. Божко). В дивизионных штабах Помощники Начштабов по Оперчасти и по Связи получали месячные оклады равные только 550–600 руб.¹⁶⁷ Далее, генерал-лейтенант Д. П. Парский за замещение должности Военрука СУОЗ летом 1918 г. имел месячный оклад 1 000 руб.¹⁶⁸ В это же время Военрук МоскВО генерал-лейтенант К. К. Баиов получал 1 500 руб. Помощник Военрука Парского генерал-лейтенант А. Ф. Добрышин и Начштаба СУОЗ Генерал-майор Л. К. Александров, как и Помощник Военрука Московского района генерал-майор Л. А. Радус-Зенкович, имели 900 руб. месячного оклада.¹⁶⁹ Начальник Штаба ОрлоВО «генштабист» Сапожников получал те же 900 руб. в месяц, что и Начальники штабов Московского и Петроградского районов.¹⁷⁰ Между тем, денежные оклады для сходных должностей в формирующихся в указанных районах дивизиях были ниже, чем на окружном уровне: Начальники дивизий там имели месячные оклады 900 руб., а их Начальники Штабов — 800 руб.¹⁷¹

• В 1918 г. в РККА имелись отдельные части (полки и батальоны), комсостав которых был представлен «лицами Генштаба» и получал более высокие оклады, чем в аналогичных частях получали офицеры, не заканчивавшие АГШ. Так, в штате Образцового Советского полка (штат составлен не позднее 16 мая 1918 г.) месячное содержание полкового командира (видимо, «специалиста Генштаба») составляло 800 руб. в месяц. В том же штате отмечена должность отрядного адъютанта с месячным содержанием в 650 руб. На полях, напротив этой должности находим любопытное примечание: «Желательно с высшим военным образованием».¹⁷² Для сравнения стоит указать, что жалованье 800 руб. в месяц в обычных (а не образцовых) строевых частях соответствовало должностям Комбрига кавалерийской дивизии, или почти соответствовало должности Командира дивизиона ТАОН (850 руб.) (См.: Приложение № 5).

• Консультанты Оперод Наркомвоена являлись привилегированной и хорошо оплачиваемой узкой статусовой группой внутри самого корпуса Генштаба РККА. 16 июля 1918 г. вх. №№ 654 и 655 в Отделе л/с Генштаба при ВГШ были получены 2 именных списка (всего 10 человек) из Наркомвоена. Эти списки содержали перечень «лиц Генштаба», состоящих на должностях консультантов в оперативном, учетно-строевом, разведывательном, регистрационном отделениях Оперод Наркомвоена, а также Первого Управляющего Канцелярией Наркомвоена Троцкого. Все отмеченные в этом списке «лица» были бывшими обер-офицерами «добольшевистской» армии, закончившими ускоренные курсы АГШ в 1917 г. Между тем, их месячное содержание составляло 800 руб. в месяц!¹⁷³ В кавалерийских дивизиях, как и в обычных стрелковых частях, такой оклад соответствовал должности командира бригады, которая, как в «добольшевистской» армии, так и в РККА 1918 г. (по крайней мере, в стрелковых частях) замещалась офицером с прежним чином генерал-майора! Приказом Наркомвоена № 251 от 21 мая данное положение было официально подтверждено в «Табели новых окладов жалованья на нестроевых должностях».¹⁷⁴ Даже в иерархии должностей по Генштабу в РККА оклады консультантов Оперод Наркомвоена занимали высокое место. Тот же месячный оклад в 800 руб. получали начальники штабов дивизий, образованных летом 1918 г. из частей Завесы. В это время ими были в РККА, Генштаба штаб-офицеры или даже генерал-майоры!¹⁷⁵

• Оклады должностей в управлениях ВГШ были не меньшими, а иногда и более высокими, чем оклады должностей окружных, а тем более дивизионных штабов. Должности в управлениях ВГШ отличались не только размерами соответствующих им денежных окладов. Специфика этих должностей заключалась и в том, что замещавшие их «лица Генштаба», могли одновременно, «по совместительству», заниматься и преподавательской работой, в т. ч. и в АГШ. И соответственно, получали за это дополнительное денежное вознаграждение.

Самыми низкооплачиваемыми были должности младших и старших делопроизводителей, начальников отделений отделов и начальников отделов управлений ВГШ. Причем, если младшие делопроизводители, служившие в различных разведотделениях ВСО ВГШ (к 20 июля 1918 г., например, полковник Б. М. Иванов, подполковник В. Г. Сухов) имели оклад в 550 руб., то старший делопроизводитель получал уже 600 руб. Также и в Управлении по организации армии при ВГШ оклад в 600 руб. имел, например, старший делопроизводитель Отдела по устройству и боевой подготовки войск. Между тем, начальник Разведотделения, начальники Разведчасти, Общего Отделения и Военно-Агентского Отделения ВСО имели месячный оклад в 700 руб. Такой же оклад соответствовал должностям начальников отделений Моботдела, Общеорганизационного Отдела, или Отдела по устройству и боевой подготовке войск.

Более высокие месячные оклады (800–900 руб.) имели начальники отделов и подотделов, помощники начальников отделов различных управлений ВГШ. Наиболее высокие оклады в ВГШ получали начальники его управлений. Так, месячный оклад в 800 руб. предназначался Помощнику Начальника Моботдела или Начальнику учетного подотдела Моботдела Оргупра ВГШ, а также Начальнику Отдела ВСО. Такой же оклад имели, например, Начальники отделов штаба СУОЗ. В то же время, в штате Оргупра ВГШ Врид. Начальника Отдела по устройству и боевой подготовке войск имел месячный оклад 900 руб., а Врид. Начальника самого Управления (летом — осенью 1918 г. эту должность занимал генерал-майор А. М. Мочульский) имел оклад в 1 000 руб., так же, как и Начальник Военно-топографического Управления (ВТУ) ВГШ генерал-майор А. И. Аузан. Наиболее высокооплачиваемыми были должности начальников отделов именно в ВТУ: все они, кроме должности Начальника части научных работ (она соответствовала окладу в 800 руб.), оплачивались месячным окладом в 900 руб. Стоит отметить, что в дивизиях Московского и Петроградского районов Завесы месячного оклада в 1 000 руб. не имел ни один из руководящих работников; оклад в 900 руб. там соответствовал должности Начальника дивизии, а оклад в 800 руб. — его Начальнику Штаба. Только Военруки центральных военных округов (а прежде — участков Завесы) имели оклады в 1 000–1 500 руб., а их Помощники и Начальники Штабов — в 900 руб.¹⁷⁶

Специфика ряда должностей в управлениях ВГШ в 1918–1919 гг. проявилась в том, что занимавшие их «генштабисты» могли одновременно, «по совместительству», заниматься научно-преподавательской деятельностью, в т. ч. и в АГШ. Приказом Наркомвоена Подвойского № 5 от 2 января 1918 г. было установлено, что «для штатных профессоров и преподавателей всех военных академий новые оклады жалованья устанавливаются по числу обязательных лекций и практических занятий, указанных по штату и определенных конференцией академии. За лекции и практические занятия сверх обязательной нормы оплата должна производиться по соглашению профессоров и преподавателей с конференцией академии».¹⁷⁷

Между тем, определить точные оклады преподавателей АГШ представляется сложнее, чем оклады «лиц Генштаба», служивших, например, в Отделах ВГШ, Наркомвоена, или в штабах участков и дивизий Завесы. Дело в том, что оклады штабных офицеров и офицеров-«управленцев» были должностными, а потому, как правило, всегда указывались точно. Иное дело — оклады преподавателей АГШ, которые зависели, во-первых, от обладания ученой степенью (ординарные и эксординарные профессора, естественно, получали больше обычных преподавателей); во-вторых, от количества проведенных занятий и прочитанных лекций. Попробуем все-таки вычислить средний оклад преподавателя АГШ РККА в 1918 г. Например, известно, что на лето — осень 1917 г. жалованье ординарного профессора АГШ генерал-майора А. Ф. Матковского состояло из следующих частей: само «жалованье» — 1 200 руб.; «квартирные» — 780 руб.; «на прислугу» — 120 руб.; «профессорское вознаграждение» — 3 520 руб. Всего — 5 620 руб. в месяц».¹⁷⁸ Конечно, надо учесть, что Приказом № 36 по военному ведомству (от 14 декабря 1917 г.) большевики отменили все постановления, позволявшие офицерским семьям получать «квартирные деньги» и деньги «на наем прислуги».¹⁷⁹ Однако даже если от общего жалованья А. Ф. Матковского, преподававшего в АГШ у большевиков с января по июль 1918 г.¹⁸⁰, вычесть указанную сумму, то получим 4 720 руб. — сумму весьма внушительную и, как мы увидим далее, почти приближающуюся к окладу Главкома всеми Вооруженными Силами Республики!

В январе — июле 1918 г. подполковник Б. П. Богословский официально занимал в АГШ должность Заведующего слушателями, он кроме того, преподавал общую тактику в младшем и старшем классах III очереди АГШ и в этих же классах вел практические занятия по тому же предмету. Далее, по крайней мере в марте 1918 г., в тех же классах «генштабист» Богословский вел занятия «по военной администрации», а с 1 по 20 июля — «по военной статистике». Если теперь подсчитать общий доход Богословского, как сотрудника и преподавателя АГШ в период января — июля 1918 г., то выяснится следующее. Только за одни практические занятия, проведенные им в это время, Богословский в месяц в среднем должен был получать порядка 100 руб. В то же время, за период с 1 по 20 июля 1918 г. он прочитал 13 лекций по общей тактике, за что ему причиталось 325 руб. (из учета 25 руб. за лекцию). Далее, как «должностному лицу академии, заведующему обучающимися слушателями», ему полагалось, начиная с апреля 1918 г., также «35% добавочное содержание», равное 157 руб. 50 коп. в месяц. Преподаватель и Заведующий слушателями АГШ «генштабист» Богословский в период с января по июль 1918 г. должен был иметь среднемесячный оклад порядка 1 130 руб.¹⁸¹, что превышало месячный оклад Военрука СУОЗ генерал-лейтенанта Д. Парского.

Генерал от кавалерии С. М. Шейдеман, как и «генштабист» Б. Богословский ученой степени не имеющий, уже на май 1919 г. «… получал при Академии штатное жалованье из оклада 2 100 рублей в месяц».¹⁸² Если мы теперь из конечного оклада А. Ф. Матковского вычтем его «профессорское вознаграждение» (3 520 руб.), то получим 1 980 руб., что приблизительно равно месячному окладу С. М. Шейдемана. Как мы видим, преподавательские жалованья Б. Богословского и С. Шейдемана несколько разнятся, что могло быть обусловлено разным количеством преподавательских «часов». Однако указанные «академические» зарплаты Б. Богословского и С. Шейдемана по всей вероятности не были пределом. Кроме того, следует учесть, что преподаватели АГШ нередко «по совместительству» занимали также и административные должности. Не случайно, к весне 1919 г. была определена «предельная» общая сумма оклада (3 000 руб.), которую могли получать «лица Генштаба» (в частности, сотрудники Военно-исторической комиссии (ВИК) при ВГШ), « совмещающие работу в Комиссии с работой в других военных учреждениях Республики», особенно в АГШ.¹⁸³

Оклад преподавателя АГШ РККА, служившего «по совместительству» в том или ином военном ведомстве, мог быть втрое выше месячного оклада Начальника Управления ВГШ и вдвое выше оклада Военрука МоскоВО! Обрабатывая документы, мне удалось выявить, по крайней мере, 12 «лиц Генштаба», совмещавших в своей служебной деятельности в 1918–1919 гг. в РККА административные должности с преподавательской деятельностью, в т. ч. и в АГШ.¹⁸⁴

• Самые высокие денежные оклады в РККА к концу 1918 г. получали сотрудники Полевого Штаба РВСР. Приказом № 197 от 5 ноября 1918 г. РВСР утвердил Штат ПШ РВСР. В соответствии с этим штатом месячный оклад Главкома Всеми вооруженными силами Республики полковника Вацетиса составлял 5 000 руб. Месячный оклад Начальника ПШ РВСР генерал-майора Ф. В. Костяева составлял 3 500 руб., оклад лица, находившегося при Начальнике Штаба для особых поручений, равнялся 2 800 руб. Оклады находившихся при Главкоме 3 лиц для особых поручений (из них 2 — Генштаба) составляли 2 500 тыс. руб. в месяц каждый, а месячные оклады 2 адъютантов Главкома — 1 600 руб. каждый.¹⁸⁵ Мы, таким образом, добрались до вершины иерархической лестницы комсостава РККА, поскольку именно служащие ПШ РВСР (высшего органа военно-стратегического планирования) получали самые высокие оклады не только среди всех категорий комсостава РККА, но и среди «лиц Генштаба».¹⁸⁶

 

Примечания:

1. Значение слова «мягкий» в контексте работы следует понимать, как «не очень строгий, снисходительный, не суровый». См.: ТСРЯ. / Ред. Ожегов С. И. С. 364.

2. Ефимов Н. Командный состав Красной Армии. // Там же. С. 93.

3. Зайцов А. А. 1918 год. С. 182; Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты… С. 166; Спирин Л. М. В. И. Ленин и создание советских командных кадров. // Там же. С. 12; Боффа Дж. История Советского Союза. В 2-х томах. Т. 1: От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин. М.: Международные отношения, 1994. С. 98; Erickson J. The Soviet High Command. P. 33; Fedotoff -White D. The Growth of The Red Army. P. 51; Footman D. Civil War in Russia… P. 161; Mackintosh M. Juggerhaut (A History of the Soviet Armed Forces). N.-Y.: The Macmillan Company, 1967. P. 21; Mawdsley E. The Russian Civil War. P. 60; Seaton A. & J. The Soviet Army: 1918 — to the present. P. 40.

4. Спирин Л. М. В. И. Ленин и создание советских командных кадров. // Там же. С. 12–13.

5. Кавтарадзе А. Г. Некоторые итоги изучения проблемы «Октябрь и военная интеллигенция». // Интеллигенция и Революция ХХ век. / Ответств. Ред. Гусев К. В. М.: Наука, 1985. С. 154; Он же. Военные специалисты… С. 236–258.

6. Основания для такого утверждения дает анализ 17 регистрационных Списков «лиц Генштаба», составленных в апреле — сентябре в ВГШ, а также анализ различных именных списков этих же «лиц», составлявшихся летом — осенью 1918 г. на местах. См.: РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 97, лл. 45–58 с об; оп.. 6, д. 96, лл. 53–74 с об; д. 447, лл. 1–5 с об; ф. 4, оп. 3, д. 1609, лл. 1–48 с об.

7. Приказы РВСР. 1918 г. 9 октября. № 54.

8. РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 2210–303467.

9. Приложение № 1 к настоящей работе.

10. Подсчитано автором по следующим материалам: РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 2210 — 303467; ф. 3, оп. 1, д. 36, л. 2; Рутыч Н. Биографический Справочник. С. 59.

11. РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 2210–265660.

12. Там же, дд. 10876, 10876a, 10876á, 36702, 36703, 36705, 52051, 52052, 52622, 52623, 55208 — 55210, 65096–65097, 76023–76024, 76032, 76034, 78043–78047, 89141–89144, 90943–90945, 93532–93533, 107127–107129, 114447–114450, 116764, 116765, 116767, 127872, 127874–127876, 164576–164579, 171731–171735, 177098–177102, 183160, 183161, 185127, 185128, 187214–187217, 211515, 211517.

13. Там же, дд. 21668, 21669, 21671, 21673, 45094, 45096, 45097, 61017–61022, 62335–62339, 105392– 105393, 129966–129967, 129969–129970, 139801–139804, 142967–142970, 150146 — 150147, 150151, 154579–154582, 170690–170693, 238041–238043, 265658.

14. ИН. 1918 г.: 1 июня. № 27; 5 июня. № 30; 7 июня. № 32.

15. Декреты Советской власти. Т. 3. М., 1964. С. 111–113.

16. ИН. 1918 г. 7 августа. № 83. Регистрация, однако, оказалась неудачной, и 18 августа Военком МоскВО Муралов Приказом № 655 ее отменил. См.: Там же. 15 августа. № 90.

17. Там же. 11 октября. № 135.

18. Там же. 1 июня. № 27.

19. Декреты Советской власти. Т. 3. С. 111–112; РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 71, лл. 68–69 с об.

20. Там же, д. 57, л. 231.

21. Приказы РВСР. 1918 г. 23 ноября. № 275.

22. В ряде мест, например, в г. Рыбинске (Ярославская губ.), в Тверской губ. такие мобилизации проводились неоднократно. См.: РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 281, лл. 5об, 9об, 18; д. 400, лл. 49–50; оп. 2, д. 218, лл. 131, 133об; д. 219, лл. 16, 48, 86, 99, 125; ф. 3, оп. 1, д. 57, л. 231–231об; ф. 243380, оп. 7, д. 2, лл. 86–87, 308.

23. См. например: РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 57, лл. 202, 203об; Троцкий Л. Как вооружалась революция. Т. 1. С. 225; Еженедельник ЧК по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией за 1918 год. М., 1918. № 1. С. 18, 19, 21, 22. Там же. № 6. С. 19; Красный террор. Еженедельник ЧК по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте. Казань. 1918 г. 1 ноября. № 1. С. 16–18, 19; Ратьковский И. С. ВЧК и политика Красного террора… С. 107–109, 113, 129, 139, 141–142; Смолин А. У истоков Красного террора. // Там же. С. 27.

24. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 71, л. 70.

25. ИН. 1918 г.: 1 июня. № 27; 5 июня. № 30; 7 июня. № 32; 7 августа. № 83; 6–7 декабря. №№ 174, 175; Декреты Советской власти. Т. 3. С. 111–112; Приказы РВСР. 1918 г. 14 ноября. №№ 226, 231; РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 57, л. 231.

26. РГАСПИ, ф. 17, оп. 109, д. 41, лл. 6–6об; ф. 325, оп. 1, д. 406, л. 145; РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 253, л. 44–44об; оп. 3, д. 66, л. 145; ф. 3, оп. 1, д. 51, лл. 44–44об, 58, 59, 303; д. 53, лл. 146, 169, 174об; д. 57, лл. 7, 57, 130, 144, 146, 154об-155, 192–192об, 202–203, 269; д. 71, лл. 2–12 с об; ф. 11, оп. 1, д. 83, лл. 94– 94об, 132–134 с об, 149; д. 89, л. 5–5об; оп. 3, д. 18, лл. 3, 7, 15; оп. 4, д. 29, лл. 106, 108, 110, 113, 117–120, 122–124, 126–127, 130, 132, 138, 141–142, 144, 146–148, 152, 168, 184, 197–197об, 198об; д. 111, лл. 1, 5–5об, 8, 9–10 с об; д. 116, л. 8; оп. 5, д. 122, лл. 23–23об, 74, 81–81об, 90, 105, 107, 110, 185–185об, 272, 276, 282, 284, 288, 291, 299–299об, 324, 330, 356–357, 360, 384, 387, 392об-393, 399, 402–403, 408–409, 411, 413–414, 418об, 419–420, 423, 436, 509–511, 530, 531, 533–534, 536–540об; оп. 6, д. 107, лл. 43, 290; д. 115, лл. 17, 46, 49, 50; д. 125, лл. 174–175 с об, 188, 197–197об, 273, 275, 306–309, 312–314, 337; д. 132, лл. 11, 13–13об, 24, 34, 36, 54, 55–55об, 61–62, 116, 206; д. 133, лл. 27, 57, 147, 190; д. 134, лл. 8, 11, 12, 14–16, 22, 51, 90, 93, 98, 112, 124, и т. д.; ИН. 1918 г.: 17 мая. № 16; 4 июня. № 29; 3 сентября. № 104; 23 октября. № 145; The Trotsky Papers. Vol. 1. P. 106, 108, 140, 154, 210; Кавтарадзе A. Г. Военные специалисты… С. 187, 188.

27. ГАРФ, ф. 5881, оп. 1, д. 244, л. 2; Будберг А. П. Дневник. 1918 год. // Там же. Т. 12. С. 270–272.

28. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 90, лл. 134, 179, 183, 186, 188, 195. В. Г. Болдырев преподавал в АГШ с 1911 г. См.: ГАРФ, ф. 5793, оп. 1, д. 45, л. 2об; Попов А. В. Загадка генерала Болдырева: новые документы по истории Белой Сибири. // История Белой Сибири. Тезисы III научной Конференции. 2–3 февраля 1999 г. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. С. 49.

29. Петроградский ВРК. Т. 3. С. 157.

30. В. В. Марушевский был арестован 20 ноября 1917 г. по постановлению Совнаркома, подтвержденному еще 19 ноября ВРК. См.: Там же. С. 191, 477.

31. Краснов П. Н. На внутреннем фронте. // Там же. С. 180.

32. ГАРФ, ф. 5881, оп. 2, д. 745, лл. 42, 43, 69–71.

33. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 90, л. 134; Болдырев В. Г. Директория, Колчак, интервенты. С. 19.

34. Э. Верцинский подразумевал генерал-лейтенанта В. Ф. Новицкого. См.: Верцинский Э. А. Год революции… С. 50, 56, 57, 59.

35. ИН. 1918 г.: 17 мая. № 16; 4 июня. № 29. О службе «генштабистов» в конце 1917 — на протяжении 1919 г., прежде всего, в «советских военных учреждениях» автором подробно будет рассказано ниже, когда речь пойдет о занятости указанных «персон» в центральном большевистском ВАА.

36. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 57, л. 7.

37. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 107–107об.

38. ГАРФ, ф. 5881, оп. 1, д. 81, л. 75; РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 57, л. 276об; Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. С. 464.

39. ИН. 1918 г. 7 августа. № 83. Переписка обнаружена автором среди фондов ГАРФа. См.: ГАРФ, ф. 1245, оп. 1, дд. 1–6.

40. ИН. 1918 г. 3 сентября. № 104.

41. Декреты Советской власти. Т. 3. С. 383–384.

42. ИН. 1918 г. 23 октября. № 145.

43. Положения Декрета СНК от 7 декабря 1918 г. были вновь оговорены в Приказе ВГШ № 58 от 19 декабря 1918 г. См.: Декреты Советской власти. Т. 4. С. 161–162; Приказы РВСР. 1918 г. 23 ноября. № 275; ИН. 1918 г. 25 декабря. № 190.

44. Декреты Советской власти. Т. 4. С. 288.

45. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 51, лл. 26–27, 30, 33, 40, 85, 90–90об; д. 57, лл. 258, 259; ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 13, 14, 15, 54, 68, 70, 88; оп. 6, д. 107, лл. 12, 13, 60, 63–66, 90; д. 125, лл. 33–36, 39, 41, 42, 45, 53–55, 57, 62, 79, 80, 82, 83, 87, 97, 100, 101, 105–108, 110 и пр.

46. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 51, лл. 26–27, 97.

47. В аналогичном стиле была построена телеграмма подполковнику Л. А. Шумову. См.: РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 125, лл. 105, 110.

48. Там же, ф. 3, оп. 1, д. 57, л. 259; ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 13–15, 21, 30, 54, 57, 66, 67, 70, 86, 88, 89; оп. 6, д. 107, лл. 62, 63–65, 66. НЭХО — Начальник Этапно-Хозяйственного Отдела.

49. Настоящая работа, часть первая, глава 4, параг. 2.

50. Там же, глава 3; Приложение № 3 к настоящей работе.

51. Всего, в соответствии с декретом СНК от 8 апреля на различные должности при военных округах только с конца апреля до середины июня 1918 г. было назначено 65 бывших царских офицеров. Из них 24 (более чем треть) были офицерами старого Генштаба. — Подсчитано автором по следующим материалам: ИН. 1918 г. 12 мая. № 13; 14 мая. № 14; 26 мая. № 23; 18 июня. № 40.

52. Военруком БеломорВО был назначен генерал-лейтенант Ф. Е. Огородников. Остальные пять округов возглавили следующие «генштабисты»: ЯросВО — Н. Д. Ливенцев, МоскВО — Ф. Д. Йозефович, ОрлоВО — В. П. Широков, ПриволжВО — В. В. Нотбек и УралВО — Д. Н. Надежный. Указанные назначения были осуществлены Приказом Наркомвоена от 4 мая 1918 г. на основании Декрета СНК от 8 апреля 1918 г. См.: РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 51, л. 96. 18 мая 1918 г. в № 17 Известий Наркомвоена отмечалось, что вышепоименованные «лица» назначаются на указанные должности с 22 апреля 1918 г. Не позднее 8 мая 1918 г. генерал — лейтенант А. Е. Снесарев возглавил СКВО. См.: РГВА, ф. 40895, оп. 1, д. 252941; High Treason. Essays on the History of the Red Army. 1918–1938. Durham: Duke University Press, 1985. P. 26; Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий. С. 81; ДГК. С. 44; Даниленко И. С., Снесарева Е. А. …Импозантна, загадочна, внушительна и страшна позиция Германии… // ВИЖ. 2000. № 1. С. 75.

53. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 51, л. 90–90об, 97, 119–120.

54. ИН. 1918 г. 24 мая. № 22.

55. Предполагать, что увольнение Н. Д. Ливенцева состоялось не раньше 25 июля позволяет тот факт, что именно этой днем датируется обращение Члена Коллегии Наркомвоена и ВВС В. А. Антонова-Овсеенко к Л. Троцкому с предложением «устранить /Н. Д. Ливенцева/ под надзор». См.: РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 407, л. 95. В то же время, I Инспекция при ВВС об увольнении “генштабиста” Н. Ливенцева сообщила в своем Докладе в Оргупр ВВС от 17 августа 1918 г. за № 38. См.: РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 53, л. 66. Так или иначе, Н. Ливенцев не мог быть уволен из РККА 10 июля 1918 г. “вследствие Ярославских событий”, как считает A. Г. Кавтарадзе, по той простой причине, что Ярославский мятеж продолжался с 6 до 21 июля 1918 г. и в течение этого срока большевики прежде всего были озабочены подавлением мятежа, а уже затем — ротацией руководящих кадров в Округе. См.: БЭС. С. 1588; Ярославское восстание. Июль 1918 г. М.: Посев, 1998. С. 5–13; Кавтарадзе A. Г. Военные специалисты… С. 81.

56. Полковник К. И. Гоппер, лично знакомый с Н. Д. Ливенцевым и ждавший через него назначения на должность Наштадива, в своих воспоминаниях указывал, что Н. Д. Ливенцев « был отчислен от должности…, будто за слишком категорическое требование утверждения представленных им проектов». См.: Из воспоминаний генерал-майора К. И. Гоппера о Ярославском восстании 1918 г. // Ярославское восстание… С. 83.

57. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 53, л. 64. О службе Ф. Е. Огородникова сначала на командных должностях в районе СУОЗ, затем в ГУВУЗе ВГШ и на снабженческой работе на Западном фронте см.: ДКФ. С. 766; РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 52; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 29об; Список лиц… С. 162.

58. В. В. Нотбек, наряду с В. О. Каппелем, прослыл одним из активных командиров Народной Армии Комуча. В ноябре 1918 г. он возглавил Особое военное отделение отдела агитации и пропаганды Уфимской Директории, а на 24 февраля 1919 г. был зарегистрирован в штабе Колчака. См. последовательно: Swain G. The Origins… P. 170, 239; РГВА, ф. 33892, оп. 1, д. 39, л. 61.

59. Там же, ф. 40895, оп. 1, д. 185127.

60. Там же, ф. 3, д. 53, лл. 87, 129, 159, 178; РГАСПИ, ф. 17, оп. 109, д. 3, лл. 10, 20, 60; ф. 558, оп. 1, д. 1812, л. 1об; Список лиц… С. 211; Большевистское руководство. Переписка… С. 44.

61. По крайней мере, в архивных материалах, связанных с особенностями формирования внутреннего статуса «лиц Генштаба» на службе в РККА в 1918–1919 гг., к которым обращался автор, указаний на их арест не встречается. См.: ГАРФ, ф. 1245, дд. 1–6; РГАСПИ, ф. 17, оп. 109, дд. 3, 4, 7, 14, 40, 41; ф. 76, оп. 3, дд. 1, 6, 7, 10, 12, 16; ф. 558, оп. 1, д. 1812; ф. 325, оп. 1, дд. 35, 38, 42, 208, 406, 407, 466, 467; оп. 2, д. 56; РГВА, ф. 1, оп. 1, дд. 247, 253, 263, 281, 400; оп. 2, дд. 218, 219; оп. 3, дд. 58, 64, 66; оп. 4, дд. 5, 31; ф. 3, оп. 1, дд. 51, 53, 57, 71, 92, 112, 127, 133; оп. 2, д. 1; ф. 4, оп. 1, д. 2; оп. 8, дд. 10, 18, 19; оп. 9, дд. 9, 13, 33; ф. 6, оп. 12, д. 4; ф. 11, оп. 4, дд. 29, 111, 115, 116; оп. 5, дд. 90, 97, 122; оп. 6, дд. 90,

91, 96, 107, 115, 125, 132–134; ф. 24380, оп. 2, дд. 3, 5; оп. 7, дд. 2, 33, 58, 76, 142; ф. 33892, оп. 1, дд. 4, 7, 10, 11, 37, 39, 88, 89; ф. 33987, оп. 1, дд. 29, 63, 65, 68, 73.

62. РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 125, лл. 41, 42, 43, 45, 62, 79, 80, 82, 83, 105–108.

63. Там же, оп. 5, д. 97, л. 55об; д. 122, л. 322об.

64. Там же, оп. 6, д. 125, лл. 80, 81, 83, 84.

65. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 30; Список лиц… С. 165; Гражданская война… Энциклопедия. С. 174, 597.

66. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, л. 540об; оп. 6, д. 107, л. 6; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 7.

67. Там же, ф. 11, оп. 6, д. 107, л. 11; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 2об; Список лиц… С. 15.

68. РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 19918, 19919; Список лиц… С. 25; Приложение № 2 к настоящему труду.

69. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 14, 27, 28, 30, 37об, 56.

70. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 1об; ф. 11, оп. 6, д. 133, л. 64; Список лиц… С. 9.

71. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, л. 72.

72. Там же, ф. 40895, оп. 1, д. 13711.

73. Там же, ф. 11, оп. 4, д. 29, л. 90; оп. 5, д. 97, л. 50.

74. Там же, оп. 4, д. 29, л. 133; оп. 5, д. 97, л. 65; оп. 6, д. 132, л. 13; Приложение № 3 к настоящей книге.

75. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, л. 279; Приложение № 3 к данной книге. К 1 марта 1923 г. П. Г. Сахновский занимал должность Начальника Учеб. Отдела Петроград. Высшей Педагогической Школы. См.: Список лиц… С. 200.

76. Подсчитано автором по следующим материалам: РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 25; д. 253, л. 44– 44об; ф. 3, оп. 1, д. 11, лл. 13об, 312; д. 57, л. 208; ф. 4, оп. 3, д. 1609, лл. 1–48 с об; оп. 9, д. 9, лл. 16, 21, 29, 35; ф. 11, оп. 1, д. 96, лл. 2, 17об; оп. 4, д. 29, лл. 113–114, 122, 128, 197–198 с об, 202–202об; оп. 5, д. 97, лл. 39–42 с об, 45–58 с об, 65–65об; д. 122, лл. 277–277об, 322–322об, 387об, 425, 534об; оп. 6, д. 91, л. 20об; д. 107, л. 385; д. 125, лл. 268–271, 273, 275–277 с об; д. 132, лл. 8, 13–13об, 34, 51, 54–55 с об, 57–57об, 61–63 с об, 103–103об, 105–105об, 116, 131, 135, 139, 254; д. 133, лл. 4–5 с об, 7–8 с об, 17, 36, 64; д. 134, лл. 8–8об, 11, 12, 14–16, 19, 20–22, 25–26 с об, 51, 90, 93, 98; ф. 40895, оп. 1, д. 51218, 60701– 60704, 62335–62336, 65096, 72976, 82387–82388, 89141–89142, 95283, 101332–101333, 116764–116765, 122206–122207, 127872, 127874, 129966–129967, 137845–137847, 147597, 159683, 170690–170691, 171600, 197217–197220; Список Генштаба… С. I–ХХХ, 4–164; Список лиц… С. 3–261; ДГК. С. 820; ДКФ. С. 767, 768; Приказы РВСР. 1918 г. 4 ноября. № 189; РВСР. 1918–1919гг. Протоколы. С. 60; ИН. 1918 г. № 76. 30 июля; ВЭС. С. 363; Рутыч Н. Н. Биографический Справочник… С. 94.

77. Предписание Э. Склянского было зарегистрировано в Отделе службы Генштаба ВГШ 5 сентября 1918 г. вх. № 1911. См.: РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, л. 106.

78. 9 сентября телеграмма Вацетиса № 0469, подписанная кроме него членом РВСР Кобозевым и Наштафронта капитаном П. М. Майгуром, была получена в Отделении л/с Генштаба ВГШ вх. № 1038. См.: Там же, л. 127; оп. 5, д. 97, лл. 65–65об; оп. 6, д. 132, лл. 13–13об.

79. Там же, оп. 4, д. 29, лл. 103, 130, 138, 142, 144, 147, 148, 152, 153, 154, 168–168об, 182; ЗФУ — Законодательно-Финансовое Управление (например, при ВЗС).

80. Ходатайства возбуждали ГУВУЗ, Штасев, Главком, ПШ РВСР и даже — Наркомпрос. См.: РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 97, лл. 39–40 с об; оп. 6, д. 133, л. 4–4об.

81. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 103, 115, 117–118, 120. Махов тем не менее совсем от службы уволен не был. На 27/28 ноября 1918 г. он подал заявление в Управление по комсоставу ВГШ о желании быть назначенным на должность Начдива или Губвоенрука. Причем, известно, что к этому времени его кандидатура была утверждена на ту и другую должности. См.: РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 107, л. 385.

82. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 29, л. 118; оп. 5, д. 97, л. 66об.

83. Там же, оп. 4, д. 29, лл. 178–178об, 187; оп. 5, д. 97, л. 49; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 18.

84. Там же, ф. 1, оп. 1, д. 247, л. 25.

85. Сверка дат на документах показывает, что Н. Д. Всеволодов и здесь проявил самоволие — в распоряжении Командюжа П. Сытина он находился уже с 11 октября, т. е. на неделю раньше получения официального уведомления. См.: РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 125, лл. 270, 271, 273, 275–275об, 276, 277.

86. Там же, оп. 4, д. 29, лл. 103, 105; оп. 5, д. 97, л. 66об.

87. Там же, оп. 4, д. 29, л. 103; оп. 5, д. 97, л. 65; оп. 6, д. 132, л. 13.

88. Там же, ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 9об.

89. Там же, ф. 11, оп. 4, д. 29, лл. 113–114, 123–125об.

90. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, л. 65; оп. 6, д. 132, л. 13.

91. Там же, л. 103–103об.

92. Там же, лл. 105об, 116; оп. 5, д. 97, л. 53об; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 35об.

93. Там же, ф. 11, оп. 6, д. 132, лл. 105об, 116; ф. 1, оп. 1, д. 253, л. 44–44об.

94. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, лл. 39, 40; ф. 40895, оп. 1, дд. 197217, 197219.

95. Там же, ф. 11, оп. 6, д. 133, л. 147.

96. Там же, оп. 5, д. 97, л. 52; ф. 40895, оп. 1, дд. 197217, 197219; ф. 4, оп. 3, д. 1609, л. 30.

97. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 97, лл. 39–40 с об, 45, 48об, 50, 52; ф. 4, оп. 3, д. 1609, лл. 1об, 17, 30.

98. Смирнова Т. М. «Бывшие»… // Там же. С. 38.

99. Синегуб А. Защита Зимнего Дворца. // Там же. С. 195, 196.

100. Щепихин С. А. Под стягом Учредительного Собрания. // Там же. С. 179.

101. В царской России, при всей ее военно-технической отсталости, благодаря усилиям правящего режима в 1916 г. была преодолена острота кризиса вооружений, и « армия получила многое из того, в чем нуждалась в 1914–1915 гг.». См.: Шацилло К. Ф. Корни кризиса вооружений русской армии в начале Первой Мировой войны. // Первая Мировая война. Пролог ХХ века. С. 555. Широко известно подчинение сталинским режимом всей экономики СССР для нужд фронта в годы Второй мировой войны. — См., например: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1978. Т. 1. С. 369. Т. 2. С. 16, 19–21.

102. Гиппиус З. Черная книга. // Там же. С. 269, 274; Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. С. 498; Терне А. М. В царстве Ленина. Очерки современной жизни в РСФСР. М.: Скифы, 1991. С. 73; Троцкий Л. Д. Моя жизнь. С. 420; Верт Н. История Советского Государства. М.: Прогресс-Академия, 1994. С. 134; Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917–1991 гг. М.: Русич, 2000. С. 61; Кубланов А. Л. СРКО. С. 102, 105, 116, 143, 145; Malle S. Th e Economic Organization… P. 470; McAuley M. Bread and Justice… P. 155, 286, 290, 292; Pipes R. Russia under the Bolshevik Regime. P. 13.

103. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 406, лл. 151–151об. Подробный анализ доклада Болховитинова от 16 апреля 1918 г. см.: Настоящая работа, часть 1, глава 3, примечание № 3.

104. Военное Дело. 1918 г. С. 5. № 12.

105. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 71, л. 68об.

106. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 466, лл. 63, 92; Trotsky papers. Vol. I. P. 90; Ленин В. И. Телеграммы Л. Д. Троцкому. 19 августа, 12 сентября 1918 г. // ПСС. 5-ое изд. Т. 50. С. 157, 179; Комментарий. // Там же. С. 445.

107. Приказы ВГШ. 1918 год. 19 октября. № 4.

108. Приказы РВСР. 1918 г.: 12 октября. № 78; 21 октября. № 122; 24 октября. № 144.

109. РГВА, ф. 4, оп. 1, д. 2, л. 33.

110. Реввоенсовет Республики. Протоколы 1918–1919 гг. С. 39.

111. Хотя на 250 руб. в это время можно было купить лишь пачку махорки, тем не менее, показателен сам факт материального поощрения. См.: Краснов В., Дайнес В. Неизвестный Троцкий… С. 46.

112. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 90, л. 282.

113. Там же, д. 97, л. 46об.

114. РГВА, ф. 1, оп. 1, д. 247, лл. 50–52.

115. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 35, л. 26–26об.

116. РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 134, л. 25.

117. Там же, оп. 5, д. 90, л. 216.

118. ГАРФ, ф. 5881, оп. 1, д. 81, лл. 82–83.

119. РГВА, ф. 3 оп. 1, д. 42, л. 15.

120. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 90, лл. 256, 310.

121. ИН. 1918 г. 22 декабря. № 188.

122. РГВА, ф. 11, оп. 4, д. 116, л. 8.

123. Там же, оп. 5, д. 90, лл. 226–228. По одним данным В. А. Ивановский закончил АГШ в 1910 г., а по другим в 1910–1914 гг. См.: Список Генштаба… С. 133; Список лиц… С. 90; РГВА, ф. 40895, оп. 1, дд. 99246, 99247. В то же время, в регистрационном Списке № 1 (составлен 17 апреля 1918 г.) он относится к «выпуску приравненных к 1914 г.» См.: РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 96, л. 60.

124. Там же, оп. 4, д. 29, лл. 1–2, 11–12 с об.

125. Там же, д. 115, л. 9.

126. Там же, д. 29, л. 70.

127. Там же, л. 197. Указанные подъемные деньги находились в распоряжении Заведующего Финансовым Отделом Наркомвоена некого Лезгинцева и должны были выдаваться командируемым «согласно особых сношений Совета ВГШ №№ 585 и 586». См.: Там же, лл. 197–198 с об.

128. Там же, оп. 6, д. 132, лл. 92, 124.

129. Там же, оп. 4, д. 29, л. 197об.

130. Там же, лл. 184–184об, 198–198об; оп. 6, д. 125, л. 275–275об; д. 132, лл. 12, 14–14об, 16, 21–21об, 24, 30, 31, 37–37об, 92, 112, 125, 164; д. 133, лл. 32–32об, 76; д. 134, лл. 32, 36, 89, 96, 104, 109–111.

131. Там же, оп. 5, д. 122, лл. 299об, 300.

132. ИН. 1918 г. 20 октября. № 143.

133. Кавтарадзе A. Г. Военные специалисты… С. 40.

134. РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 90, л. 4; ИН. 1918 г. 23 августа. № 96.

135. Военное дело. 1918 г. № 12. С. 5.

136. В разные периоды 1918 г. в распоряжении Начальника ВГШ находилось, по крайней мере, 6 «генштабистов», из которых 4 продолжили затем активную службу в РККА. См.: Приложение № 2.

137. Декреты Советской власти. Т. 4. С. 310.

138. РГВА, ф. 11, оп. 1, д. 83, л. 97.

139. Ленин В. И. Государство и революция. // ПСС. 5-ое изд. Т. 33. С. 49.

140. Декреты Советской власти. Т. 1. С. 108; Ленин В. И. Записка Ф. Э. Дзержинскому с проектом декрета о борьбе с контрреволюционерами и саботажниками. // Там же. Т. 35. С. 156; Гимпельсон Е. Г. Советские управленцы… С. 196.

141. Наумов О. В., Петросян Л. С., Соколов А. К. Кадры руководителей, специалистов и обслуживающего персонала промышленных предприятий по данным профессиональной переписи 1918 года. // ИС. 1991. № 6. С. 105–106.

142. РГВА, ф. 4, оп. 9, д. 33, л. 163.

143. Ленин В. И. В Президиум ВЦИК. 15 мая 1919 г. // Там же. Т. 50. С. 313.

144. Ежемесячный доход Председателя СНК Ленина сложился из двух статей поступления: зарплата Председателя СНК РСФСР — 9 683 руб. 33 коп. и гонорары Ленина как журналиста — 15 000 руб. Хотя в год указанная денежная сумма сама по себе не может быть признана слишком большой, однако, следует серьезно учесть, что и сам Ленин, и, видимо, все высшие государственные и военные чиновники«Совдепии» жили на полном казенном довольствии. Так, Ленин в «Объяснении к Заявлению о доходах в 1918 г.» 20 сентября 1919 г. признал, что «натурой /им/ получалась квартира в начале года в Смольном (Петроград), затем со времени переезда правительства в Москву, — в Кремле, размером 4 комнаты, кухня, комната для прислуги (семья — 3 человека, плюс 1 прислуга)». О том, насколько в материальном отношении беззаботно жил вождь большевиков свидетельствует хотя бы его собственное признание: «Стоимость квартиры по местным ценам мне неизвестна». См.: Ленин. Неизвестные документы… С. 301–302.

145. Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. 1918 г. 9 января. № 14.

146. Будберг А. П. Дневник. 1918 год. // Там же. Т. 13. С. 269.

147. Таблица № 5 составлена на основе Приложения № 4: «Военный бюджет большевиков в 1918 г.» и подсчетов автора.

148. Леонов С. В. Рождение советской империи. С. 171.

149. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 272–280 с об, 282–282об, 284–285, 324об-325, 330, 403–404, 411, 414, 420–420об, 436–437 с об, 510–510об; оп. 6, д. 125, лл. 309–310.

150. Там же, оп. 4, д. 29, лл. 14, 15, 70; оп. 6, д. 96, л. 29; д. 125, лл. 39, 41, 42, 45, 53–55, 57, 62, 79, 80, 83, 202.

151. Декреты Советской власти. Т. 1. С. 356.

152. Об этом говорилось, например, в телеграмме Наркомвоена Подвойского от 30 мая 1918 г., адресованной в Самарский Окружной Военкомат. См.: Информационное сообщение Наркомвоена о начале мятежа Чехословацкого корпуса. // Красные и белые: 1918–1920 гг. Комплект документов из фондов РГВА. / Сост. Успенский И. В., ред. Елисеева Н. Е. М., 1998. Документ № 5.

153. ИН. 1918 г. 6 декабря. № 174.

154. Приказы РВСР. 1918 г. 5 ноября. № 197.

155. Собрание узаконений… 1918 г. 9 января. № 14.

156. “Новые оклады” были установлены Приказом Наркомвоена от 20 апреля за № 289, а затем были подтверждены, с некоторыми поправками, его же приказом № 325 от 7 мая 1918 г. и Приказом ВВИ РККА № 251 от 21 мая 1918 г. См.: ИН. 1918 г.: 30 апреля. № 7; 10 мая. № 11; 23 мая. № 21.

157. P. Kenez отмечает, что в армии царской России практически не было офицера-артиллериста без среднего образования. См.: Kenez P. A profi le… // Ibid. P. 136.

158. РГВА, ф. 3, оп. 1, д. 11, лл. 24, 25об, 30, 34об, 36об.

159. Собрание узаконений… 1918 г. 9 января. № 14.

160. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 90, л. 83об.

161. Телеграмма (вх. № 1146) была адресована «Главкосеву, Главкозапу, Главкоюзу, Главкоруму, Главкокавфронту…», а также — « Командующим войсками /в/ округах Витебск, Смоленск, Киев, Одесса и Петроград». См.: РГАСПИ, ф. 325, оп. 2, д. 56, л. 133.

162. РГВА, ф. 11, оп. 6, д. 125, л. 202.

163. Там же, оп. 1, д. 83, л. 149.

164. Там же, оп. 5, д. 122, лл. 280, 285, 404, 420об.

165. Там же, оп. 6, д. 125, лл. 41, 42, 45, 79, 80, 83, 309–310.

166. Насколько штабные офицеры были далеки от всех «тягостей» службы строевого офицерства свидетельствует следующая выдержка из фронтового письма бывшего офицера Ф. Степуна к жене (от 4 марта 1917 г.): «… мы прошли в оперативную штаба. Там сидело несколько офицеров: каждый за своим столом при своей лампе и в ворохе своих бумаг… Во всем бросающаяся в глаза вытравленность всякой реальности — все: схема, цифра, сводка, исходящая, входящая, телефонограмма, радиограмма, «наштакор», «наштазап», но совсем не ночь, дождь, глина, мокрые ноги и горячий затылок, …развратная ругань, «мордобитие» перед атакой, отчаянный страх смерти, боль, крики, ненависть, одинокое умирание, помешательство, самоубийство…». См.: Степун Ф. Из писем прапорщика-артиллериста. Томск: Водолей, 2000. С. 189.

167. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 272–275 с об, 280–280об, 330, 403–404, 414, 420–420об, 431, 436–436об.

168. Там же, л. 272.

169. Там же, лл. 272, 436.

170. Там же, оп. 6, д. 125, л. 309.

171. Там же, оп. 5, д. 122, лл. 274–275 с об, 330, 403, 414, 436–436об. Такие же денежные оклады получали, например, Начальник и Наштадив Витебской (Невельский район), Начальник Штаба I Новгородской (ЯросВО), а также Начальник и Наштадив кавалерийской. См.: РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 420, 510; оп. 6, д. 96, л. 29.

172. РГАСПИ, ф. 325, оп. 1, д. 406, л. 145.

173. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, pp. 408–411.

174. ИН. 1918 г.: 30 апреля. № 7; 23 мая. № 21. Бригадир — офицерский чин в русской армии в XVIII в., промежуточный между полковником и генерал-майором. См.: БЭС. С. 166. В 1918 г. различные должности в бригадах и их штабах в РККА занимал целый ряд «лиц Генштаба». См.: Приложение № 2 к настоящей работе.

175. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 274–274об, 330, 403, 414, 420, 436–436об, 510.

176. Там же, лл. 272–272об, 274–275 с об, 282–282об, 284–285, 324об-325, 330, 403, 414, 420, 436– 436 об.

177. Собрание узаконений… 1918 г. 9 января. № 14.

178. РГВА, ф. 33892, оп. 1, д. 7, л. 5.

179. Кавтарадзе A. Г. Военные специалисты… С. 41.

180. РГВА, ф. 33892, оп. 1, д. 4, лл. 398–400 с об; д. 88, лл. 4об, 6об, 7об, 52об; д. 89, лл. 103–104 с об, 167об.

181. Там же, ф. 11, оп. 5, д. 90, лл. 67, 69, 119, 120; ф. 33892, оп. 1, д. 88, лл. 4–5 с об, 7–12 с об, 51об; д. 89, лл. 103–103об, 104, 167об.

182. Там же, ф. 4, оп. 9, д. 13, л. 341.

183. Там же, ф. 11, оп. 1, д. 83, л. 131.

184. Это следующие «лица»: И. В. Высоцкий, А. Г. Елчанинов, Н. Я. Капустин, С. Г. Лукирский, В. И. Максимов, Е. И. Мартынов, А. А. Незнамов, В. Ф. Новицкий, В. Н. Поляков, П. Ф. Рябиков, А. А. Свечин. См.: Приложение № 2.

185. Приказы РВСР. 1918 г. 5 ноября. № 197.

186. Приведем имена тех «лиц Генштаба», которые к концу 1918 г. занимали различные должности в ПШ РВСР и, следовательно, вполне могли получать указанные высокие оклады: А. В. Афанасьев, Ф. Л. Григорьев, С. И. Данилов, М. М. Загю, Б. И. Кузнецов, А. Д. Окунев, В. К. Петерсон, С. Н. Савченко, Г. И. Теодори. См.: Приложение № 2.