Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Великобритании с Премьер-Министром Великобритании Чемберленом. 29 июля 1937 г.

29 июля 1937 г.

1. По общепринятому в Англии обычаю я давно уже собирался сделать официальный визит новому премьеру. Такие же намерения имелись и у других послов в Лондоне. Чемберлен, однако, с недели на неделю откладывал эти приемы, пока не подошел конец парламентской сессии. Тогда, желая перед отъездом на каникулы подчистить все хвосты, премьер стал быстро, одного за другим, принимать представителей различных великих держав: американца Бингхэма, итальянца Гранди и др. 29 июля он принял меня в своем кабинете в палате общин. Зная, что премьер очень перегружен, я решил не терять зря времени и взять быка сразу за рога. Еще до свидания с Чемберленом у меня имелись сведения о том, что генеральной линией его внешней политики является заключение «пакта четырех» и в особенности урегулирование отношений Англии с Германией. Я хотел проверить данные сведения и потому сразу же поставил Чемберлену вопрос: каковы, по его мнению, наилучшие методы для достижения «умиротворения Европы»?

2. Чемберлен, который, видимо, не ожидал такого вопроса, несколько запнулся и не то удивленно, не то смущенно посмотрел на меня. Потом он начал отвечать, медленно выговаривая слова и от времени до времени запинаясь. «Я не могу указать какого-либо краткого пути к достижению такого результата, — начал Чемберлен, — умиротворение Европы — дело сложное и длительное. Оно требует большого терпения. Тут годятся всякие способы и всякие методы, которые могут дать результат. Надо ловить каждую представляющуюся возможность». Премьер-министр на мгновение замолчал, подумал и потом продолжал: «Я думаю, что первым и наиболее непосредственным шагом к умиротворению Европы могло бы быть благоприятное урегулирование испанского вопроса. Испания сейчас в центре внимания. Испанские события создают большое количество осложнений и конфликтов в Европе. Если испанская война не закончится быстро или по крайней мере не будет полностью локализована, можно опасаться в дальнейшем еще более серьезных потрясений в Европе. Надо кончить с Испанией — это первая предпосылка на пути к умиротворению Европы». Я спросил Чемберлена, что он понимает под выражением «надо урегулировать испанский вопрос». Чемберлен опять помолчал, подумал и ответил; «Урегулировать испанский вопрос — это, на мой взгляд, значит превратить испанскую борьбу в чисто испанскую. Мы надеемся, что нам удастся в конечном счете добиться такого результата; полагаю, и с Вашей помощью?» Я принял вызов и заметил, что такова же основная идея, проходящая красной нитью через испанскую политику Советского правительства. Но вот как этой цели достигнуть? Ни для кого не секрет, что на стороне Франко сражается большая итальянская армия и многочисленные отряды немецких специалистов, летчиков, артиллеристов, танкистов и т. д. Думает ли Чемберлен, что итальянцы и немцы действительно готовы вывести своих так называемых волонтеров из Испании? Я в этом сомневаюсь. К такому скептицизму меня приводит 11-месячная работа в Комитете по невмешательству. А ведь эвакуация волонтеров — это в настоящий момент сердцевина всей проблемы невмешательства.

3. Чемберлен ответил не сразу. Он посмотрел сначала в окошко, потом на потолок и наконец медленно начал: «Не подлежит сомнению, что Муссолини очень хочет видеть Испанию фашистской. Всего лишь два дня тому назад в разговоре со мной Гранди передал мне лично послание от Муссолини, в котором он, заверяя меня в отсутствии у Италии каких-либо территориальных амбиций в отношении Испании, в то же время доказывал необходимость победы Франко. Эта победа, по мнению Муссолини, нужна для того, чтобы избежать превращения Испании в «большевистское государство». Если Франко потерпит поражение, торжество коммунизма в Испании будто бы неизбежно. А с этим Италия не могла бы примириться. Я не согласен с оценкой Муссолини. Я не думаю, чтобы в Испании при каких бы то ни было условиях сейчас могли победить коммунисты. Но таковы настроения Муссолини. Тем не менее я не прихожу в отчаяние. Я не думаю, чтобы это было последнее слово главы итальянского государства. Надо только иметь выдержку и терпение. Он отойдет от своих теперешних позиций, и тогда его можно будет убедить вывести из Испании итальянских легионеров». Я сказал: «Вашими бы устами да мед пить. Мое правительство было бы чрезвычайно радо, если бы Ваш прогноз осуществился. К сожалению, пока я не вижу обнадеживающих симптомов в указанном направлении». Чемберлен, однако, поддерживал высказанную им ранее мысль и вновь повторил о необходимости выдержки и терпения[1].

4. Далее премьер-министр поинтересовался, что мы думаем об испанском конфликте и какова позиция СССР в данном вопросе. Я дал Чемберлену необходимое объяснение, подчеркнув в особенности наше желание ликвидировать интервенцию и превратить испанский конфликт в чисто испанский. Верные нашим общим принципам, мы и здесь стремимся к тому, чтобы испанскому народу было обеспечено право на национальное самоопределение. Мы не задаемся целью насаждать в Испании коммунистический или какой-либо иной строй. Вопрос о той или иной форме правления — дело самого испанского народа. Но мы стараемся в меру наших сил предотвратить иностранное вмешательство, откуда бы оно ни исходило, во внутренние испанские дела. В борьбе за обеспечение Испании возможности самостоятельно решать свою судьбу мы старались и стараемся по возможности координировать свои действия с действиями Англии и Франции. На протяжении минувших 11 месяцев у нас бывали разногласия по тем или иным практическим вопросам, связанным с испанской проблемой, у нас могут быть такие разногласия и впредь. Я хочу надеяться, однако, что эти разногласия не будут преувеличиваться ни с чьей стороны и что они не помешают общей работе СССР и Великобритании в деле укрепления мира. Чемберлен выслушал мои объяснения с большим вниманием и видимым сочувствием. Однако сразу же после этого выяснилось, что он понял их по-своему. Премьер-министр сказал: «Вот Муссолини хочет создания в Испании фашистского государства, а вы этого не хотите. Перед нами две крайности. Англия старается занимать среднюю позицию между вами и Муссолини». Я возразил, что Чемберлен неправильно характеризует фактическое положение вещей. В самом деле, Муссолини хочет установления в Испании вполне определенного режима — фашистского, СССР же, наоборот, вовсе не стремится к установлению в Испании какого-либо определенного режима, скажем, социалистического, коммунистического и т. п. СССР хочет только того, чтобы все другие державы оставили Испанию в покое и предоставили ей возможность самостоятельно установить такой режим, какого пожелают испанские народные массы. Между позицией Италии и позицией СССР очень большая разница. Только теперь Чемберлен вынужден был согласиться, что разница действительно существует и что она весьма серьезна. Он высказал одобрение по адресу нашей позиции и прибавил, что она принципиально очень близко совпадает с позицией Великобритании. «К сожалению, однако, — добавил Чемберлен, — я очень боюсь, что испанскую проблему нам не удастся так скоро решить, а без этого трудно себе мыслить возможность каких-либо серьезных мероприятий по действительному умиротворению Европы».

5. Премьер-министр опять помолчал и затем заговорил на другую тему: «Меня постоянно тяготит одна мысль: нынешняя Европа полна страхов и подозрений. Страны и государства не доверяют друг другу. Если одна держава начинает вооружаться, другая немедленно же начинает думать, что эти вооружения направлены против нее и, чтобы парировать действительную или воображаемую опасность, тоже хватается за вооружения. Так одно цепляется за другое, и в результате все мы тратим колоссальные деньги непроизводительно на орудия смерти и разрушения — деньги, которые с гораздо большей пользой могли бы израсходовать на улучшение положения широких слоев населения. Говоря это, я не хочу бросить какой-либо упрек по адресу вашей страны; мы ведь сами тоже вооружаемся. Ваша страна — я в это твердо верю — не хочет войны, не угрожает своим соседям, и мы хотели бы с вами сотрудничать в деле защиты мира. Перед вашей страной стоят крупнейшие проблемы внутренней реконструкции и разработки ее естественных богатств. Я кое-что слышал и читал о вашей великолепной стране и знаю, что естественные богатства ее поистине неисчислимы. Эта внутренняя работа должна занять у вас много лет и десятилетий, и, конечно, вам невыгодно и нежелательно нарушать ее мирный ход какими-либо внешними осложнениями. Но есть на свете и другие страны, которые настроены несколько иначе. Вот, например, Германия. Немцы не перестают говорить о странах «имущих» и «неимущих». Не знаю, к какой категории стран они вас причисляют, но нас, Великобританию, они относят к категории «имущих», а себя к категории «неимущих». На этой базе в Германии ведется большая агитация и раздуваются весьма опасные страсти, а в результате страхи и напряжение в Европе только увеличиваются. Надо с этим как-нибудь покончить. Я понимаю, что сразу такого результата достигнуть нельзя. Потребуются годы и годы для умиротворения Европы. Но нельзя ли сделать хотя бы первый шаг к созданию более благоприятной атмосферы в нашей части света?» Я спросил, что конкретно Чемберлен имеет в виду. Премьер-министр ответил; «Наряду с испанским, вторым очень важным и очень срочным вопросом является вопрос германский. Я считал бы очень полезным заставить немцев от общих Фраз об «имущих» и «неимущих» державах, — фраз, точный смысл которых никому не ясен, — перейти к практическому деловому обсуждению немецких пожеланий. Если бы мы могли сесть с немцами за один стол и с карандашом в руках пройтись по всем их жалобам и претензиям, то это в сильной степени способствовало бы прояснению атмосферы или по крайней мере уточнению существующей ситуации. Мы знали бы тогда, чего немцы хотят, и знали бы также, возможно ли удовлетворение германских требований. Если возможно, мы бы пошли Германии максимально навстречу, если невозможно, мы приняли бы другие решения. Такова, мне кажется, важнейшая потребность момента. Германия, конечно, не единственная проблема Европы, но она самая главная. И мне хотелось бы, чтобы европейские державы твердо и последовательно пошли по пути разрешения дайной проблемы, не отвлекаясь второстепенными вопросами и не задерживаясь из-за разных мелочей. Ясно, что умиротворение Европы зависит не только от разрешения германской проблемы. Есть целый ряд других вопросов, требующих урегулирования. Мы должны стремиться к общеевропейскому соглашению — такова наша цель, но, во всяком случае, начало должно быть положено путем разрешения германской проблемы». В ответ я вкратце изложил свои сомнения насчет эффективности того пути к «умиротворению Европы», который рисуется Чемберлену. Премьеру это, видимо, не совсем понравилось, однако, не желая вступать в дальнейшую полемику, он поспешил ответить, что вопрос, который мы обсуждали, очень сложный и что по нему могут быть вполне честные расхождения во мнениях. Во всяком случае, Чемберлен всегда готов выслушать соображения инакомыслящих.

6. На этом деловая часть разговора закончилась. Дальше пошли уже чисто протокольные вещи, записывать которые не имеет смысла.

Общее впечатление от разговора с Чемберленом у меня сводится к тому, что сейчас он серьезно носится с идеей «пакта четырех» и организации западной безопасности, будучи готов для достижения этой цели идти далеко навстречу Германии и Италии. Однако, если бы в процессе дальнейших событий для него стало ясно, что соглашение с этими обеими странами невозможно или что за него приходится платить неприемлемой для Англии ценой, он занял бы тогда в отношении фашистских держав гораздо более твердую позицию, чем занимал ее бывший премьер Болдуин.

Полномочный Представитель СССР

в Великобритании

И. Майский