Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Китае в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР. 23 июля 1937 г.

23 июля 1937 г.

Вероятно, китайцы узнали, что я предполагал сегодня выехать в Шанхай, и Ван Чун-хой просил меня приехать к нему. Я заявил, что уезжаю сегодня в Шанхай, так как мы получили информацию от китайского генерального штаба, что русские белогвардейцы подготовляют какую-то провокацию против нашего генконсульства[1], и поэтому я хочу сам инструктировать наших сотрудников консульства, как реагировать на провокацию. Кроме того, у меня, видимо, повторение амебной дизентерии, и я должен показаться своему доктору. Ван Чун-хой сказал, что хотел бы поговорить со мной по трем вопросам:

1. Чан Кай-ши просил через Чэнь Ли-фу поставить вопрос перед Советским правительством об увеличении военного кредита до 150 млн. мексиканских долл. Он спросил, получил ли я уже ответ Советского правительства или нет. Я ответил, что ответа еще не получил, но что, как только получу, немедленно его информирую.

2. Китайское правительство просит вновь поставить вопрос перед Советским правительством, не найдет ли Советское правительство возможным теперь начать переговоры о двустороннем пакте взаимопомощи, о чем со мной говорил Чэнь Ли-фу. Я ответил, что я знаю точку зрения моего правительства и могу заявить, что Советское правительство не считает возможным в настоящее время начать какие бы то ни было переговоры о пакте взаимопомощи. Наша точка зрения остается прежней, и он ее хорошо знает из наших прежних бесед.

3. Ван Чун-хой сказал, что он хотел бы знать точку зрения Советского правительства на сообщение посольства. Теперь уже совершенно ясно, что цель Японии заключается в отторжении от Китая северных провинций. Он считает, что в настоящее время это угрожает Китаю, но совершенно ясно, что в будущем Япония использует Северный Китай как плацдарм для войны против СССР. Китайское правительство весьма ценит тот факт, что советская пресса заняла дружественную позицию по отношению к Китаю. Он хотел бы знать, не может ли Советское правительство принять какие-либо конкретные меры для оказания помощи Китаю. Я ответил, что советское общественное мнение всегда было и будет против всякого агрессора и нарушителя мира. Что же касается конкретных мероприятий, то мне известно, что китайский посол в Москве имел беседу со Стомоняковым[2], и я ничего не могу добавить к тому, что было сказано последним.

Я спросил Ван Чун-хоя, каково положение на Севере. Он ответил, что китайское правительство имеет сведения, что переговоры между Сун Чжэ-юанем и Японией продолжаются. Китайское правительство не знает деталей переговоров. Я поставил вопрос более точно. Я спросил, считает ли он возможным, что Сун Чжэ-юань договорится с японцами без ведома китайского правительства. Ван Чун-хой ответил, что не знает. Ван Чун-хой сказал, что, чем бы ни кончилось настоящее недоразумение, все равно конфликт будет ликвидирован только временно и через год повторится неизбежно новое столкновение, так как теперь уже совершенно ясно, что политика Японии заключается в покорении всей Азии. Хотя японцы говорят: «Азия для азиатов», однако думают: «Азия для японцев»; это угрожает одинаково как Китаю, так и СССР, и поэтому он надеется, что в конце концов обе страны все-таки найдут общий язык. Я ответил, что позиция Советского правительства всегда заключалась в стремлении улучшить советско-китайские отношения и подвести под них солидную базу. И он сам, конечно, знает, что если советско-китайские отношения развивались слишком медленно, то это не вина советской стороны. Ван Чун-хой с горечью заметил: «Мы все время слишком много надеялись на Англию и Америку, теперь я приму все меры к улучшению советско-китайских отношений». Ван Чун-хой сказал, что он еще не получил окончательного ответа о посреднической акции Англии. Он все еще надеется, что эта акция даст кое-какие результаты. Ему также известно, что английское правительство консультирует также Советское правительство по этому вопросу. Так как мне об этом ничего не известно, то я промолчал.

Сегодня выехал в Шанхай, куда прошу адресовать телеграммы.

Богомолов