Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Японии в СССР Сигемицу. 30 июня 1937 г.

30 июня 1937 г.

Сигемицу. Я заехал, чтобы сделать заявление по следующим двум пунктам.

1. Чтобы заявить Вам от имени правительства протест по поводу провокационных действий советских властей в районах, о которых у нас был разговор с г. Литвиновым[1]. Сегодня в 3 часа пополудни по местному времени три канонерки ворвались в нижнюю часть протоки у Ганьчацзы, т. е. южнее одного из двух островов, о которых у нас велись переговоры, и незаконно открыли огонь по японо-маньчжурским войскам, которые находились на маньчжурском берегу для охраны. Эти действия являются провокационными, незаконными, и японо-маньчжурским частям пришлось на них ответить, в результате чего одна из таких канонерок была потоплена, а две другие скрылись за островом. Такие провокационные действия со стороны советских военных кораблей несовместимы с заявлением, которое было сделано вчера г. Литвиновым мне и в котором говорилось, что нужно воздержаться от провокационных действий, могущих осложнить обстановку. Я заявляю от имени своего правительства строгий протест и хочу прибавить, что то, что происходит из подобных актов, в дальнейшем ляжет на ответственность Советского правительства. Г-н Литвинов согласился на то, чтобы советские силы были отведены от этих островов, а также чтобы были отведены вооруженные силы, сгруппировавшиеся около этих островов. Несмотря на это, местные власти допустили такие неслыханные действия, что является для нас непонятным.

2. Мы имеем ответ на мой доклад относительно бесед, которые я имел с Вами[2] и г. Литвиновым. Судя по этой телеграмме, японское правительство желает, чтобы натянутое положение было урегулировано. С этой целью мы настаиваем на том, чтобы Советское правительство приняло действительные меры к тому, чтобы подобные провокационные действия были прекращены, и чтобы оно, как согласился г. Литвинов, отвело немедленно вооруженные силы с этих островов, а также чтобы Маньчжоу-Го могло восстановить свои суверенные права на эти острова. Японское правительство также желает, чтобы были устранены немедленно всякие препятствия к плаванию по р. Амур. Эти меры должны быть приняты немедленно, именно учитывая напряженное положение, создавшееся на местах.

Стомоняков. Я не могу принять протеста ввиду того, что он основан на сообщениях, которые не соответствуют действительности. По совершенно точным сведениям, имеющимся в моем распоряжении, враждебные действия были открыты не советской, а японской стороной. Два наших катера и одна лодка подверглись внезапному провокационному обстрелу с маньчжурского берега. Таким образом, провокационный характер носили исключительно действия японской стороны. Из этого явствует, что то, что произошло, действительно противоречит вчерашнему разговору, но не в том направлении, как излагает это дело г. посол. Не советская сторона не выполнила договоренности, достигнутой вчера между Вами и г. Литвиновым, а японская сторона, которая незаконно, провокационно открыла огонь. Г-н посол напирает на то, что наши катера якобы вошли в маньчжурские протоки и что это является провокационным актом. Мне странно слышать подобное утверждение, так как японская сторона, как известно, всегда настаивала на праве плавания по всему Амуру. Когда маньчжурские суда входили в наши протоки, в частности в Поярковскую протоку, они ни разу не подвергались обстрелу, несмотря на то что мы, как известно, отрицаем право маньчжурских судов на заход в наши протоки. Поэтому если бы даже оказалось правильным утверждение посла — я не знаю точно, где именно произошел инцидент, — что наши катера вошли в протоку, которую маньчжурская сторона считает своей, то и в этом случае открытие по ним стрельбы являлось бы провокационным и незакономерным актом. Ввиду всего этого я не могу принять Ваш протест и могу лишь повторить тот решительный протест, который был сегодня заявлен по поручению г. Литвинова г. Козловским, и потребовать, чтобы японская сторона незамедлительно приняла меры к прекращению дальнейших провокационных действий. Я могу только заявить, что если это не будет сделано, то вся ответственность за последствия дальнейших провокаций ляжет на японское правительство.

Сигемицу. На Ваше заявление я должен ответить, что я не могу ничего изменить в том, что мною заявлено. События произошли именно так, как я Вам говорил. В то самое время, когда на месте наблюдается напряженность, вооруженные канонерские суда вошли в тот самый центр, вокруг которого разгорается спор, и открыли огонь по японо-маньчжурским войскам. Это большая провокация, которая находится в непримиримом противоречии с духом тех переговоров, которые велись мною с г. Литвиновым. В данном случае речь идет не о навигационном праве, не о праве прохода через протоку, а о провокационных действиях, выражающихся в том, что ваши суда нарочно вошли в маньчжурские воды в ту самую минуту, когда наблюдалась исключительная напряженность. Как я уже говорил, японское правительство настаивает на том, чтобы не было никаких препятствий в плавании через протоки, но в то же время оно не может проходить покладая руки мимо таких провокаций.

Стомоняков. Суть вопроса в том, кто открыл враждебные действия. Неопровержимые данные говорят о том, что ваши батареи и пулеметы беспричинно и внезапно открыли огонь по нашим катерам. Ваша информация не соответствует действительности.

Сигемицу. К сожалению, подробные сведения говорят совершенно иное. Как я уже имел честь изложить, советские военные суда вошли в тот самый центр, вокруг которого разгорелся спор, и, кроме того, первыми открыли огонь по охранным частям. Из-за этого и вышел инцидент.

Стомоняков. Я повторяю со всей категоричностью, что эта версия является вымыслом какой-то инстанции, неправильно информировавшей японское правительство. Если японское правительство признает право прохода по внутренним протокам, то тем более в такое напряженное время японские войска не должны были открыть огонь, если бы даже наши катера прошли по внутренним протокам, а таких сведений, как я уже говорил, у меня нет. Между тем они провокационно и внезапно открыли огонь по нашим катерам, они потопили катер, у нас имеются убитые и раненые. Я считаю необходимым напомнить г. послу, что японо-маньчжурские канонерки много раз проходили самым провокационным образом по Поярковской протоке с наведенными на наши суда и на наш берег орудиями и пулеметами, тем не менее не было случая, чтобы по ним был открыт огонь. Последний аргумент посла, что происшедшее противоречит обещаниям г. Литвинова об отводе войск, для меня непонятен. Г-н Литвинов не давал Вам одностороннего обещания. Он предложил в целях обеспечения спокойной обстановки обеим сторонам отвести войска, г. посол это предложение лично одобрил и обещал запросить согласие японского правительства. Я хотел бы знать, получил ли г. посол ответ на свой вопрос, так как факты говорят о том, что японская сторона не согласилась с этим предложением и вместо принятия мер по успокоению создала новый инцидент, открыв огонь по нашим катерам.

Сигемицу. 1. Вы сейчас употребили слово «вымысел», но мне думается, что употребление такого слова очень серьезно, и против этого слова я должен заявить протест. Я должен буду доложить об этом своему правительству и должен добавить, что такое слово не помогает полюбовному, мирному урегулированию вопроса.

2. Относительно Поярковской протоки. Там речь идет о безвредной навигации, которая является естественным правом, тогда как действия советских канонерок являются прямой провокацией.

3. Я не обещал г. Литвинову сделать что-либо, я обещал лишь сообщить нашу беседу нашему правительству. Я вчера в беседе с г. Литвиновым сообщил ему, что нам нечего отводить с этих островов. Мы поэтому требовали, чтобы было восстановлено прежнее положение, и указывали, что нет других способов разрешения спорного вопроса. Если это будет исполнено и если будет обеспечен свободный проход через протоки вокруг этих островов, то положение само успокоится. Г-н Литвинов сказал, что он желает именно такого успокоения. Я одобрил его желание, но теперь приходится, вопреки этим пожеланиям, протестовать. Я обещал сообщить нашему правительству содержание беседы с г. Литвиновым и исполнил свое обещание. В результате я получил ответ, из которого явствует, что наше правительство желает, чтобы советская сторона, как на это уже согласился г. Литвинов, отвела вооруженные силы немедленно с тех островов, которые принадлежат Маньчжоу-Го, и убрала также вооруженные силы, сгруппировавшиеся вокруг этих островов, для того чтобы Маньчжоу-Го могло восстановить свои суверенные права и имело возможность свободного прохода через протоки. Эти меры должны быть проведены немедленно, учитывая исключительную напряженность обстановки на месте.

Стомоняков. 1. Я сожалею, что посол почувствовал себя задетым словом, которое я случайно употребил, характеризуя информацию, полученную японским правительством. В моих словах не было абсолютно ничего оскорбительного для японского правительства. Я хотел лишь сказать, что японское правительство получило совершенно неверную информацию с мест, так как стрельбу открыли японские батареи и пулеметы. Я не вижу поэтому оснований для создания осложнений и для наших переговоров в связи со случайно сказанным словом.

2. Я не имел намерения и не считаю уместным в столь поздний час дискутировать с Вами вопрос о плавании на Амуре. Я коснулся этого вопроса лишь для того, чтобы показать то очевидное противоречие, в которое впадает японская сторона. В самом деле, советская сторона утверждает, что иностранные суда не должны проходить по внутренним протокам; тем не менее, когда маньчжурские суда проходили, и притом в провокационном порядке, по нашей протоке, советская сторона не открывала стрельбы. Японская же сторона утверждает, что иностранные суда вправе плавать по всему Амуру и по всем его протокам, и тем не менее, когда, по ее утверждению, наши суда появились в одной из амурских проток около маньчжурского берега, то маньчжурские войска немедленно открыли по ним огонь.

3. Я не могу уяснить себе заявление г. посла относительно его разговора с г. Литвиновым и характера полученного нм ответа и прошу уточнить, должен ли я понять, что в ответ на сообщение о предложении г. Литвинова отозвать обоюдно вооруженные силы г. посол получил указания заявить, что японская сторона ничего предпринимать не будет и что она, таким образом, отклоняет предложение г. Литвинова.

Сигемицу. Я понял свой разговор с г. Литвиновым следующим образом. Г-н Литвинов говорил, что вы согласны будете отвести вооруженные силы, которые находятся на островах, и устранить препятствия в проходе через протоки у этих островов. Мне казалось, что с его стороны против этого не было возражений. Он прибавил, что можно было бы даже зафиксировать дату отвода войск. Кроме того, он пожелал, чтобы и японская сторона приняла меры, способные успокоить положение. Я ответил, что, если подобные меры будут приняты советской стороной, положение само собою успокоится, и, так как японская сторона тоже желает успокоения, она также будет стараться приложить свои усилия в этом направлении. Ответ японского правительства сводится к следующему. Советская сторона отзовет с двух островов немедленно свои вооруженные силы, а также военные суда, находящиеся около этих островов, чтобы не препятствовать проходу через протоки. Что касается даты отвода, то об этом в ответе японского правительства ничего не сказано. Говорится о желательности немедленного отвода.

Стомоняков. Я читал запись Вашей беседы с г. Литвиновым, и из записи и опубликованного коммюнике явствует, что г. Литвинов сделал Вам не одностороннее, а двустороннее предложение, и то обстоятельство, что г. Литвинов, как Вы сами говорите, предлагал Вам договориться о дате, подтверждает, что речь шла о двустороннем акте, ибо иначе незачем было бы договариваться с Вами о дате.

Сигемицу. Это большое недоразумение. Если бы так обстояло дело, то с самого начала невозможно было бы вести разговоры. Мне думается, что тут нет оснований для каких-нибудь недоразумений, так как ясно, что Японии нельзя отозвать войска, которых она не вводила. Я это много раз повторял. Инцидент начался с того, что советские войска незаконно заняли два острова, принадлежащие Маньчжоу-Го. Мы советовали Советскому правительству отозвать свои войска, проникшие на эти острова, и настаивали на принятии мер к устранению препятствий для навигации по протокам. Об этом я много раз повторял г. Литвинову. Если бы мы руководствовались только формально-юридическими соображениями, то маньчжурская сторона имела бы полное право устранить ваши силы, незаконно проникшие на эти острова; но, будучи одушевлены желанием разрешить вопрос миром, мы считали необходимым повести переговоры. Что касается даты, то мы думали, что г. Литвинов спрашивал нас о дате, желательной для нашей стороны, но, слушая Вас, я вижу, что, возможно, имело место недоразумение, и что мои старания вчера и третьего дня пропали даром, и что положение не улучшается, а ухудшается. Конечно, мы могли бы сопоставить записи бесед. Кроме того, я считаю нужным сегодня же обратить Ваше внимание на то, что в вашем коммюнике имелись пробелы и неточности.

Стомоняков. Точность г. Литвинова общеизвестна, и я считаю нецелесообразным вести разговор относительно пробелов и неточностей, якобы имеющихся в коммюнике. Я вообще остановился на вчерашней беседе не потому, что я считал нужным и полезным специально об этом говорить, а исключительно вследствие того, что г. посол в обоснование своего протеста сослался на то, что якобы мы нарушили обещание г. Литвинова. Я достаточно ясно показал, что для подобной аргументации нет никаких оснований. Я повторяю, что не могу принять Вашего протеста, и подтверждаю тот решительный протест, который нами был по этому вопросу уже заявлен. Я должен настаивать на принятии немедленных мер к прекращению дальнейших вызывающих действии со стороны ваших военных. Я должен далее предупредить, что если эти меры не будут приняты, то вся ответственность за эвентуальные тяжелые результаты подобных действий ляжет полностью на японское правительство.

Сигемицу. Значит ли, что Ваше последнее заявление относится к инциденту, происшедшему сегодня в 3 часа пополудни, или оно относится ко всей совокупности событий, по которым мы вели беседы, включая сюда и мнение японского правительства, сообщенное во второй половине моего заявления, которое сводится к тому, что, во-первых, вы отзовете свои войска с занятых двух островов и. во-вторых, что вы устраните препятствия для плавания в районе этих островов?

Стомоняков. Ваш вопрос мне непонятен, но подтверждение протеста, естественно, относится к тому инциденту, который произошел на Амуре. Что касается Вашего ответа на разговор, который Вы имели с г. Литвиновым, то я думаю, что будет целесообразнее, если г. посол этот ответ передаст непосредственно г. Литвинову.

Сигемицу. Я бы хотел получить ответ на только что поставленный мною вопрос, но если Вы не можете его дать, то я очень прошу Вас устроить мне свидание с г. Литвиновым. Я хотел бы с ним встретиться еще сегодня (посол указывает на то, что уже началось 1 июля).

Стомоняков. Я, конечно, не отказываюсь говорить с г. послом по всем интересующим его вопросам, но так как я вижу, что имеется большое недоразумение по вопросу о содержании его последней беседы с г. Литвиновым, то я считал бы более полезным, чтобы продолжение этого разговора также имело место с г. Литвиновым. Я при Вашей беседе не присутствовал и не считаю себя компетентным давать авторитетное толкование переговоров, имевших вчера место. Я знаю, что г. Литвинов сделал Вам двустороннее заявление, Вы же, г. посол, утверждаете, что такого двустороннего заявления не было и что г. Литвинов сообщил Вам только о том, что войска наши будут отведены. Лучше будет поэтому, если Вы по этому вопросу переговорите лично с г. Литвиновым. Что касается Вашего замечания, что вам там отводить нечего, то я должен указать, что в районе этих островов имеются ваши вооруженные силы в виде канонерок и других судов.

Сигемицу. Поводом к тому, что там имеются японские канонерки, является незаконное занятие вами островов. Как только вы отзовете вооруженные силы, напряженность успокоится, а после этого, так как у японского правительства нет ни малейшего желания создавать конфликты, то дело само собой разрешится. Речь не должна, таким образом, идти об обоюдности. В данном случае я твердо верю, что не давал никакого повода к недоразумениям.

Посол стал прощаться. Тов. Стомоняков. резюмируя, сказал послу на немецком языке, что он ожидает от японского правительства, что оно примет меры, которые предотвратили бы повторение подобных действий. Сигемицу по-немецки же ответил, что если такие действия будут иметь место с нашей стороны, то Япония будет принимать те же самые меры, что и сегодня.

Стомоняков (по-немецки). Это значит, что если наши канонерские лодки или если наши катера появятся в водах, которые Маньчжоу-Го считает своими протоками, то вы будете по ним стрелять?

Сигемицу. Ввиду важности вопроса я Вам отвечаю по-японски. На Ваш вопрос и на Ваше заявление, что Вы ожидаете от японского правительства, что оно примет меры, которые прекратили бы возникновение действий, вроде имевших место сегодня, я отвечу следующим образом. Во избежание возникновения подобных инцидентов японское правительство ведет с самого начала переговоры, имеющие целью дружественным образом разрешить вопрос о двух островах. Но если, несмотря на это, советской стороной будут допущены такие незаконные провокационные действия, которые имели место сегодня, то японо-маньчжурская сторона должна будет принять соответствующие меры против этого. Искреннее мое желание, однако, чтобы Советское правительство приняло такие меры, которые предотвратили бы возникновение подобных инцидентов.

Стомоняков. Я могу лишь выразить глубокое сожаление по поводу того, что г. посол, заявляя о своем стремлении к дружественному урегулированию инцидентов, здесь официально одобряет провокационные действия, имевшие место на Амуре, ибо если он говорит, что при повторении такого случая японо-маньчжурские войска примут такие же меры, то это означает, что он одобряет то, что произошло. Я должен подчеркнуть со всей категоричностью, что на Амуре имела место тяжелая провокация именно с японской стороны, так как не советские войска открыли огонь по маньчжурскому берегу, а, наоборот, это был ничем не вызванный внезапный артиллерийский и пулеметный обстрел японских батарей с маньчжурского берега. Вы говорили о желании японского правительства пацифистским способом урегулировать вопрос, но эти действия трудно назвать пацифистским способом урегулирования вопроса.

Сигемицу. Я не буду распространяться в своем ответе ввиду позднего времени. Факты, Вами приведенные, не соответствуют действительности. По мнению японского правительства, сторона, не стремящаяся к мирному урегулированию инцидента, — это советская сторона. Если нет желания уладить миром, то незачем Вас утруждать много раз ввиду такого позднего времени. Все же, для того чтобы сделать свои последние усилия для урегулирования этого вопроса, я прошу Вас устроить мне свидание с г. Литвиновым[3].

Б. Стомоняков