Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, из Парижа. 20 мая 1937 г.
Вне очереди
20 мая 1937 г.
Посетил президента, беседа была продолжительной, но политически малосодержательной. Лебрен предавался воспоминаниям о своей поездке в Россию 20 лет назад, но не удержался от напоминания о нашей заинтересованности во внутренней крепости Франции и о желательности соответственных советов с нашей стороны. Ответил, что советы означают вмешательство во внутренние дела, от каковых воздерживаемся.
Информация Дельбоса о лондонских разговорах совпадает в общем с тем, что Майский сам сообщил о своей беседе с Иденом. Дельбос и Блюм убеждены, что британское правительство еще больше укрепилось в своем недоверчивом отношении к Германии и к возможности заключения с ней Западного пакта. Иден предлагает теперь заменить этот пакт соглашением с Германией, гарантирующим лишь неприкосновенность Бельгии, что совершенно не улыбается Франции. Блюм и Дельбос допускают, что продолжение и углубление розни между Италией и Англией может толкать последнюю на сближение хотя бы внешнего характера с Германией. Оба они признали, что манифестация англо-франко-советской солидарности может обеспечить мир в Европе вопреки политическим зигзагам малых и средних государств. Бек возвращается из Лондона после морского парада через Брюссель, где он остановится от поезда к поезду для разговоров с [Ван-] Зееландом, якобы на экономические темы, о чем он известил Дельбоса во избежание приписывания ему других целей. О чем собирается говорить здесь Шахт, приезжающий под предлогом открытия германского павильона [на Парижской всемирной выставке], Блюму не известно[1].
О намерении поехать в Москву в сентябре говорили мне Шотан, министр просвещения Зей и председатель комиссии палаты по внешним делам Мистраль.
Литвинов
[1] 31 мая 1937 г. Блюм информировал временного поверенного в делах СССР во Франции Е.В. Гиршфельда о переговорах министра финансов Франции Ориоля с Шахтом в связи с германским требованием о снижении процента по займам Дауэса и Юнга, а также относительно заключения франко-германского торгового соглашения. О своей беседе с Шахтом Блюм сообщил, что она «носила общеполитический характер, причем Шахт заявил. что он говорит лишь от своего собственного имени. Шахт весьма мало касался колониальной проблемы». По его словам, Блюм, как следует из сделанной Гиршфельдом записи в дневнике, в свою очередь официально заявил Шахту, что, «поскольку бельгийская проблема разрешена и гарантия Англии обеспечена, а ценность гарантий Италии относительна (Шахт соответствующим жестом подтвердил эту характеристику), остается элемент франко-германских отношений. Французское правительство готово говорить об этом с Германией, но при непременном условии, чтобы новое соглашение было совместимым с обязательствами Франции на востоке. На вопрос Шахта, как Блюм представляет себе эту совместимость, Блюм указал, что, если Германия в принципе согласна, она могла бы предложить проект хотя бы в виде общеевропейского пакта о ненападении» («Международная жизнь», 1973, № 3, стр. 114— 116; «Les archives secretes de la Wilhelmstrasse», vol. II, Paris, 1951, p. 82; «Documents diplomatiques français. 1932-1939», 2-e serie (1936-1939), vol. V. Paris, 1968, pp. 792-794, 806-811).