Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Германии Я. З. Сурица в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР. 14 мая 1937 г.

14 мая 1937 г.

Первый визит ко мне вновь назначенного английского посла, при всей его краткости, оставил у меня впечатление, что немцы найдут в лице Гендерсона гораздо более податливого и склонного к ним прислушиваться партнера, чем Фиппс. К таким, может быть, несколько поспешным выводам меня привело его рассуждение о «ценности экспериментов», которые проделывает Гитлер (это сопровождалось режущей ухо и возмущающей аналогией с «экспериментами» в СССР), а особенно его заявление, что коллективная безопасность, конечно, вещь хорошая, но не следует забывать, что вне Лиги наций находится «большинство великих держав» и что до тех пор, пока Германия, Япония формально, а Италия — фактически не вернутся в Лигу наций, последняя «сохраняет за собой лишь роль хранительницы принципов, и не более». Всякие попытки укрепить Лигу наций в рамках одной теперешней Лиги привели бы только «к образованию двух блоков». Та же тенденция, с определенным антифранцузским налетом, отразилась и в его защите позиций Бельгии и Югославии. Он считает вполне законным, что эти страны заботятся прежде всего о себе и стремятся ослабить свою зависимость от Франции. Отмечая, что сотрудничество между Францией и Англией является самым отрадным фактом, Гендерсон высказал сомнительное предположение, что и немцы уже убедились в бесплодности вбить клин между этими странами. К итало-германскому сотрудничеству Гендерсон относится «очень хладнокровно». Его «совершенно не пугают и не тревожат все эти демонстрации и визиты». Характерна одна оброненная им при этом фраза, что вину за теперешнюю позицию Италии несем «мы сами». Отношение его к нам, по моему впечатлению, определяется тем, что в прошлом в течение 6 лет он занимал дипломатический пост в царской России, а за годы Советской власти все время был на постах в странах, не имеющих сношений с нами. Не удивительно, что все, что происходит у нас, для него все еще «эксперимент». Он, кстати, не преминул мне сказать, что когда в 1923 и 1924 гг. в качестве высокого комиссара сидел в Стамбуле, то не раз испытывал действие моей работы в Анкаре. Он, правда, не прибавил при этом слова «зловредной», но это само собой напрашивалось. В отличие от Фиппса он очень разговорчив.

Полпред