Письмо Полномочного Представителя СССР в Чехословакии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Н. Н. Крестинскому. 29 января 1937 г.

29 января 1937 г,

Многоуважаемый Николай Николаевич,

К записям моих разговоров с шеф-редактором «Прагер прессе» Лаурином[1] считаю нужным дать некоторые пояснения.

Исходя из оценки хода развития политической ситуации в самой Чехословакии и из оценки европейской ситуации в целом, я не вижу, почему бы как раз теперь Германия нуждалась в специальном соглашении с Чехословакией на основе предпосылки, хотя бы и молчаливого порядка, признания всех существующих договоров Чехословакии, а значит и договора о взаимной помощи с СССР. Тот мотив, что Германия сейчас снова нуждается в каком-нибудь внешнеполитическом успехе, здесь был бы не у места, ибо соглашение с Чехословакией, да еще на указанной основе, не было бы сколько-нибудь весомым внешнеполитическим успехом Германии. Разговор о том, что этим путем Чехословакия решила бы свою внутреннюю проблему взаимоотношений с немцами и партией Генлейна, не является серьезным. Нельзя сомневаться в том, что Гитлер ни при каких условиях не откажется от использования судетонемецкой проблемы и от такого сильного оружия, как партия Генлейна и ее роль в Чехословакии. Эти рассуждения уже действительно прямая дымовая завеса, за которой может скрываться только одно — прямая капитуляция Чехословакии перед Германией с передачей чуть ли не фактической власти в руки того же Генлейна.

Опасность такой капитуляции все время существует, и я неоднократно указывал на эту опасность. Только поэтому я отнесся с известным вниманием к сообщениям Лаурина и информировал Вас о них. Не будь предварительной, уже почти годовой кампании правого крыла аграрной партии за пересмотр чехословацкой внешней политики в сторону сближения с Германией, информации Лаурина можно было бы не придавать значения. В свете же этой кампании информация Лаурина все-таки заслуживает внимания, а в свете кампании и информации для меня начинает выглядеть несколько иначе многое из того, что мне говорил Бенеш при последнем свидании. Как-никак он достаточно ясно сказал, что предпочитает практические соглашения наших военных ведомств разговорам от правительства к правительству, потому что в данной ситуации такие разговоры не прошли бы в коалиции. При этом он явно говорил о сопротивлении аграриев дальнейшему сближению с нами, что в расшифрованном виде вполне может обозначать и сопротивление аграриев вообще и сколько-нибудь близким взаимоотношениям с нами. Затем, как бы Бенеш ни выделял Годжу из аграрной среды, Годжа все-таки остается премьером именно потому, что он член аграрной партии. Утверждение Бенеша, что Годжа вполне согласен с ним, может также обозначать, что и Бенеш «согласен» с Годжей. Между тем Годжа, несомненно, остается в основном на рельсах своей старой концепции сближения с Польшей и Германией. Бенеш храбрится, считает, что Годжа у него в руках. Я же вполне допускаю мысль, что Бенеш понемногу все более и более попадает в плен к Годже, отцу идеи изгнания социалистов из коалиции, что он однажды уже и проделал в 1926 г. Что касается правых аграриев, то, по словам самого Бенеша, они спят и видят соглашение с Германией характера какой угодно капитуляции, лишь бы она обеспечивала их аграрные имущественные интересы.

Никаких серьезных новых моментов во внутреннем или внешнем положении Чехословакии за последнее время нельзя отметить. Но остается верным то, что капитулянтские настроения давно существуют, давно имеются очень влиятельные группы, упорно работающие над изоляцией Бенеша, над переориентировкой чехословацкой внешней политики на Германию. Поэтому весьма вероятно допущение, что сейчас и без внешних ярких симптомов процесс подготовки Чехословакии к капитуляции зашел так далеко, что уже выливается в форму прямых секретных переговоров, о которых говорил Лаурин. Насколько так называемая «чехословацкая национальная общественность» в этом смысле внутренне разложилась, показывает случай профессора Пекаржа, о котором стоит здесь рассказать.

Профессор Пекарж умер несколько дней тому назад. Это был реакционер, крайний националист, крамаржевец[2] по политическим убеждениям. Он являлся официальным историографом, знаменитейшим профессором чешской истории, так сказать, чешским Иловайским. Краса и гордость чешской ультранациональной мысли и чешского исторического шовинизма.

Казалось, что Пекарж и немцы так же непримиримы, как огонь и вода. Его смерть правая чехословацкая печать отметила с особой торжественностью, почти как смерть национального героя. Да и другая, так называемая левая печать низко поклонилась «лучшему после Палацкого» историку чешского народа. И вот через три дня после похорон Пекаржа генлейновская газета «Ди цейт» опубликовала на своих страницах два частных письма Пекаржа к профессору Пфицнеру, немцу, тоже историку, тоже националисту, известному своей «Историей немцев Богемии», выдержанной в немецко-реакционном духе. Сейчас Пфицнер генлейновец. В этих письмах к Пфицнеру Пекарж совершенно ясно и просто говорит, что спасение от большевизма и «жидо-масонства» заключается лишь в том, чтобы объединить немцев и чехов, дать немцам побольше места в Чехословакии и двинуться походом против большевизма. Правая печать растерянно говорит сегодня, что Пекарж этим вовсе не предал национально-чешской идеи, а известный «большевикоед» Ян Славик просто пишет, что Пекарж в последнее время был болен и «не владел полностью своими душевными способностями».

Этот случай весьма характерен для ряда правых группировок в смысле их умонастроения и как в зеркале отражает мотив и остроту капитулянтских устремлений правых аграриев и многих других «классово-сознательных элементов» чешской буржуазии.

Что касается Лаурина, то я уже отмечал раньше, что Годжа травит его. В упомянутых письмах Пекаржа о «Прагер прессе», между прочим, сказано с возмущением, что редакция этой газеты «большевистско-жидовская», и это беспокоит Лаурина. Возможно, что под влиянием опасений за свое будущее Лаурин пошел на большую, чем обычно, откровенность. Что Лаурин серьезный источник, сомневаться не приходится. Он и сегодня сохранил тесную связь с Бенешем и, несомненно, является его креатурой. Во взаимоотношениях со мною он всегда очень корректен и добросовестен. Еще не было случая, чтобы он меня дезинформировал. В напряженный период выборов Бенеша президентом Лаурин меня информировал так обстоятельно, что я ни одного дня не был вне курса событий. Не вижу оснований, почему бы Лаурин стал меня дезинформировать. Поэтому могу допустить только одну возможность, что он сам добросовестно заблуждается, если считать, что его сведения не соответствуют действительности. На вопрос об этом соответствии действительности я затрудняюсь ответить категорически да или нет. Я склонен считать эти сведения скорее соответствующими действительности по указанным выше соображениям, что еще не означает признания возможности завершения чехословацко-германских переговоров заключением соответствующего пакта. Здесь я снова считаю нужным повторить, что вопрос не нов, по существу, нова, может быть, лишь форма. Повторяю то, что я говорю по крайней мере с июля прошлого года: процесс подготовки Чехословакии к капитуляции перед Германией медленно, но нарастает, однако все еще оставляет достаточно места для нашего активного воздействия, для нашей активной политики, которая должна дать надежду чехам на нашу реальную помощь против Германии в случае открытой агрессии последней.

С товарищеским приветом

Полпред СССР в Чехословакии

С. Александровский