Из показаний П.П. Буланова. 25 апреля 1937 г.

Из показаний

Буланова П.П.

от 25 апреля 1937 года

Вопрос: Вы скрыли от следствия все важнейшие моменты лично вашей контрреволюционной и шпионской деятельности, а также контрреволюционную и шпионскую работу Ваших соучастников.

Ответ: Действительно, я пытался скрыть от следствия основные политические моменты нашей подрывной работы. Я пытался путем умалчивания и уверток свести следствие лишь к моментам уголовщины. Убедившись в том, что дальнейшее запирательство бесполезно, я решил чистосердечно и полностью сообщить следствию все, что мне известно о всей противогосударственной, заговорщической и шпионской работе Ягоды, его соучастников, и лично моей.

Ягода с первых дней моей работы у него секретарем (1929г.) начал меня приближать к себе и обхаживать путем различных подачек, подчеркнутого предоставления мне широких возможностей, как, например, бесконтрольного расходования валюты, а также неприсвоенных мне по должности прав в отношении отделов ГПУ.

С другой стороны Ягода, приучив меня к молчаливому беспрекословному выполнению любых его поручений, сделал из меня преданнейшего ему лично слугу.

Весной 1931 года Ягода открыто и прямо мне сказал, что политика ЦК ВКП(б) неправильна, что эта политика приведет к гибели, что насаждением колхозов и совхозов ЦК разоряет крестьянство и что единственно правильная линия в такой отсталой стране - это линия правых. Ягода сказал, что он сам связан с центром правых и что если я хочу жить, то я должен разделять его линию, помогать ему, и, конечно, не болтать. Он говорил, что все сподвижники Ленина - Томский, Рыков, Бухарин, Каменев, Зиновьев - полностью разделяют платформу правых, и что он тоже с ними.

Я ответил Ягоде, что он может полностью мною располагать.

После этого разговора Ягода совершенно откровенно давал мне различные антисоветские и контрреволюционные поручения, которые я аккуратнейшим образом выполнял.

Вопрос: Скажите конкретно какие же это были поручения?

Ответ: Общий курс Ягоды в те годы (1932-35гг.) был направлен на сохранение кадров правых, троцкистов и зиновьевцев. Кипы агентурных сообщений, прямые данные об их активной контрреволюционной деятельности разными канцелярско-следственными способами консервировались, не реализовывались, смазывались. И только, когда данные о контрреволюционной борьбе выпирали наружу, когда поступали прямые и не могущие быть скрытыми от партийных и контрольных органов сведения, Ягода и Молчанов принимали меры оперативного порядка. Но и в этих случаях следствие Молчановым направлялось так, чтобы максимально ограничить круг изобличенных.

Я лично, осуществляя линию Ягоды на сохранение кадров правых и троцкистов через Особое Совещание, руководство которым Ягода мне полностью передоверил, назначал такие меры наказания, которые сохраняли контрреволюционные кадры, с одной стороны, и не лишали их возможностей к продолжению их работы.

Подавляющая часть обвиняемых получала ссылку в различные города Союза, а часть направлялась в политизоляторы, которые кроме устрашающего названия ничем не отличались от ссылки. Система личных свиданий с арестованными, получения и отправок посылок и писем гарантировала заключенным в изоляторах возможность продолжения контрреволюционной работы.

Изоляторы служили также и местом, где троцкисты и зиновьевцы могли поправить свое здоровье, так как там они обильно обеспечивались пищей, длительными прогулками, им предоставлялись любые книги, и они, к тому же, выходили из поля зрения советского окружения и лояльности агентуры.

Примерами того как, покрывали вожаков троцкистов и правых, можно привести случай с Дрейцером, Смирновым и Углановым.

На Дрейцера поступали в большом количестве материалы, как об организаторе террора в центральный аппарат и в ГПУ УНКВД Московской области. Однако, Дрейцера не трогали до 1936 года, когда он был арестован московским аппаратом УНКВД. Когда был доставлен И.Н.Смирнов, Ягода очень беспокоился о том, чтобы он не показал чего-либо лишнего. В этих целях был послан в политизолятор, где содержался Смирнов, Молчанов, а впоследствии, когда Смирнова доставили в Москву, Ягода лично ходил к нему в камеру и соответственно обработал его. Я слышал, как Ягода дал указание Молчанову, чтобы он предупредил Угланова не выходить в своих показаниях за известные рамки.

После убийства Кирова, когда была выявлена роль Каменева и Зиновьева в подготовке этого убийства, Ягода поручил арест Каменева мне и Паукеру, а арест Зиновьева - Молчанову и Воловичу. При этом он указал, чтобы их только доставили в ГПУ, а обыска не производить.

Вопрос: А что Вам говорил Ягода о заговоре?

Ответ: О прямом государственном заговоре Ягода говорил мне значительно позже. Этот разговор был впервые в 1934 году, после смерти Менжинского, в кабинете Ягоды. Он говорил мне, что центром правых подготавливается переворот, который приурочивается к началу войны.

Что в этом перевороте главная роль, т.е. арест и физическое уничтожение членов Политбюро, возложена на него. Так как война может начаться очень скоро, то мы должны быть готовы к осуществлению задач, возложенных на нас центром правых, т.е. должны иметь и расставить своих людей на всех важнейших участках. Далее Ягода развивал свою мысль так:

Оперод в верных руках, Паукер и Волович свое дело сделают. Им нужно только подготовить несколько десятков таких людей как "три мушкетера", которые будут, не задумываясь, стрелять в кого прикажут. С этими "мушкетерами" он долго носился, заставил Паукера, который никогда не читал ни одной книжки, прочесть "Трех мушкетеров" Дюма.

Мне он поручил держать близко к себе командный состав дивизий, подкармливать их и привить им сознание, что они непосредственно подчинены ему, что они войска Ягоды.

Внутренним войскам он придавал особое значение, так как по его предположению, к моменту переворота, т.е. в начале войны кадровые части Красной армии уйдут на фронт, а внутри страны останутся внутренние войска ГПУ, от которых и будет зависеть исход переворота и ликвидация неизбежных вспышек.

Для успеха дела переворота он также считал необходимым обеспечить руководство аппаратом НКВД в важнейших центрах страны своими соучастниками. Поэтому он добивался быстрейшего снятия Медведя из Ленинграда и посылки туда Миронова. Он также добивался снятия Балицкого, он разыскивал в архивах какие-то материалы, но ничего не нашел. Впоследствии он думал использовать против Балицкого незаконное расходование милицейских денег не по назначению.

Мысль о перевороте его не покидала до последнего времени.

В разговорах со мною он неоднократно возвращался к этому вопросу. Придумывал все новые мероприятия. Он считал большим успехом, когда вывели части Красной армии из Кремля. Теперь, сказал он, я - безраздельный хозяин Кремля, и передушить всех мне ничего не стоит.

Ягода был также очень доволен, когда ему удалось назначить начальником транспортного отдела ГПУ Шанина, полагая, что он обеспечит нужные ему во время переворота мероприятия по транспорту.

Говорил и о связи, что Волович и Венецкий могут в любой момент выключить связь центрального телеграфа и взять линии к себе, и что правительственные телефоны тоже в его руках. Ягода до того был уверен в успехе переворота, что намечал даже будущее правительство. Так о себе он говорил, что он станет во главе Совета Народных Комиссаров, что народным комиссаром внутренних дел он назначит Прокофьева, на наркомпуть он намечал Благонравова. Он говорил также, что у него есть кандидатура и на наркомат обороны, но фамилию не назвал. На пост народного комиссара по иностранным делам он имел в виду Карахана. Секретарем ЦК, говорил он, будет Рыков. Бухарину он отводил роль секретаря ЦК, руководителя агитации и пропаганды. Томского он ценил выше Рыкова, но его, говорил он, нужно будет использовать на профсоюзах, которые будут играть такую же роль, как тред-юнионы в Англии.

Вообще, говорил он, роль секретарей ЦК будет при нем иная. Он сравнивал себя с Гитлером, увлекался его книгой "Моя борьба" и неоднократно подчеркивал, что Гитлер из унтер-офицеров вышел в государственные вожди.

Важно лишь иметь таких людей, как Геббельс, Геринг и сильную преданную Чека, и можно управлять. Бухарин, говорил он, будет у меня не хуже Геббельса.

Вопрос: Из Ваших показаний получается довольно путаная концепция. Как Вы думали совместить партию, советскую власть, английские тред-юнионы и гитлеровский режим?

Ответ: Признаю, что действительно напутано много. Но не я виноват и не свои мысли высказываю, а передаю то, что говорил Ягода. Ни разбором, ни уточнением его идей я никогда не занимался. Я слушал, молчал и исполнял то, что мне было приказано.

Вопрос: Вы показали, что переворот Вами приурочивался к началу войны. Задумывались ли Вы над тем, что переворот во время войны немедленно отразился бы на устойчивости фронта и привел бы страну к поражению?

Ответ: Ягода мне говорил, что существует договоренность между объединенным центром правых и троцкистов, с одной стороны, и немцами и японцами - с другой, о немедленном прекращении военных действий, если к власти придут правые и троцкисты. Ягода говорил также, что мы им за это обещали территориальные уступки и концессии.

Вопрос: Что Вам известно о связях объединенного центра с немцами и японцами?

Ответ: Я не знаю ничего о связях центра, но знаю о связях Ягоды с немцами. Он эту связь осуществлял через Воловича, Венецкого, Лурье и Гая. Через них он неоднократно пересылал заграницу пакеты. Один раз я видел как он вкладывал в пакет протокол Политбюро. Другой раз видел как он послал целую книгу каких-то сводок.

Ягода дал мне указание, что если ко мне явится человек и скажет, что он от "орла" (он назвал какое-то, сейчас забытое, слово по-немецки, которое в переводе означает "орел"), то я должен дать все, что он потребует, будь это документы, деньги, валюта и т.п. Это он мне сказал при своей поездке в отпуск в 1934 году и это же повторил перед отпуском в 1935 году.

О связях с немцами я знаю еще следующий факт.

Летом 1935 года или 1936 года Волович и Венецкий сделали какую-то установку в немецком посольстве для подслушивания. О том, что немцы делают какие-то подозрительные установки, поступило официальное заявление от кого-то из близживущих к посольству граждан.

Ягода, чтобы прикрыть это дело послал для проверки Гая с Воловичем и Венецким, т.е. тех же, которые и работали над установкой.

Вопрос: Назовите Ваших соучастников по заговору.

Ответ: Ягода, Прокофьев, Миронов, Молчанов, Гай, Паукер, Волович, Шанин, Лурье, Фирин, Венецкий, Черток, Островский, Гольдфарб, Лапин, Лоев, Погребинский и Иванов.

Вопрос: Неужели этой компанией кончается перечень заговорщиков?

Я всех членов контрреволюционной организации не знал, так как каждый из мною перечисленных лиц имел свои личные связи, своих преданных людей.

Вопрос: У Вас были такие люди?

Ответ: У меня были Иванов и Саволайнен, которые выполняли любые мои поручения. Мои распоряжения беспрекословно выполнили бы и такие люди, как Блохин, Семинихин, братья Шигалевы, Фельдман, но в организацию заговора они посвящены не были.

Вопрос: Как Вы осуществляли связь с правыми и троцкистами?

Ответ: Связь с правыми, троцкистами и зиновьевцами поддерживал лично Ягода. Я уже показал ранее о связях Ягоды с Томским, вплоть до 1935 года включительно, а также показал о связи его с Рыковым и Каменевым. Такая же связь была у него с Бухариным и Радеком. Хочу добавить дополнительные моменты в части этих связей Ягоды.

Мне известно, что у Ягоды хранилась часть архива Рыкова. Так, во время перехода Ягоды из старого в новый кабинет после смерти Менжинского, Ягода перенес документы Рыкова к себе в новый кабинет.

Осматривая после перехода Ягоды в новый кабинет его старый стол, в котором хранились документы Рыкова, я обнаружил там письмо Горького на имя Рыкова, в котором Горький восхвалял Рыкова за одно из его выступлений. Я доложил об этом письме Ягоде. Ягода сказал, что это нужно будет положить в документы Рыкова, которые хранятся у него. Я забыл выполнить это распоряжение, и письмо, таким образом, осталось у меня. Для характеристики связей Ягоды с Каменевым, я в дополнение к моим прежним показаниям могу добавить, что после ареста Каменева, Ягода направил жену Каменева в Горький лично к Погребинскому и поручил ему обязательно предоставить ей удобную квартиру, службу и обеспечить всем необходимым.

Вопрос: Вы не назвали преступных связей Ягоды.

Ответ: В своих показаниях от 4 и 5 апреля я указывал о преступных связях Ягоды с Караханом, Ухановым, Авербахом, Киршоном, Афиногеновым, Крючковым. Ягода имел еще ряд связей, особенно среди писательских кругов, но мне неизвестен их контрреволюционный характер, а знаю лишь, что писателей, в том числе и Горького, Ягода использовал через Фирина и Погребинского для прославления его особы, создания ему авторитета в стране.

Вопрос: В Ваших показаниях от 4 и 5 апреля Вы показали неправду, что якобы Вы не знали об отравлении кабинета тов. Ежова?

Ответ: Признаю, что я скрыл от следствия прямое свое участие в этом акте. Теперь я признаю, что я лично по распоряжению Ягоды передал Саволайнену ртутный раствор для опрыскивания кабинета в целях отравления Ежова.

Я передал Саволайнену также два пузырька бесцветной жидкости, которые Ягода мне передал для этих же целей. Содержимое их мне неизвестно. Ягода сказал мне, что он сам скажет Саволайнену как их использовать.

Вопрос: Вы не дали правдивых показаний также и по вопросу о валюте?

Ответ: Я скрыл от следствия, что Ягода имел намерение присвоить весь валютный фонд, хранившийся у Батурина. Он мне заявил, что об этом фонде все равно никто не знает, а имеющиеся у Батурина книги можно уничтожить. Фонд же пригодится во время переворота.

Протокол мне прочитан и с моих слов записан правильно Буланов

Допросил: заместитель наркома ВД СССР –

комиссар государственной безопасности Вельский

Верно: оперуполномоченный 4 отдела ГУГБ –

лейтенант государственной безопасности 2 ранга Уемов