II. [О земельном вопросе, выкупных платежах, программе переселения и государственных мерах по улучшению сельского хозяйства]

II. [О земельном вопросе, выкупных платежах, программе переселения и государственных мерах по улучшению сельского хозяйства]

Общеизвестно, что выкупные и разные другие платежи нашему крестьянству уже не под силу. Настоятельною необходимостью является понижение выкупных платежей наполовину, отчасти же и полная их отмена, что впрочем поняло наконец и правительство. Но тут является еще вопрос: чем же тогда крестьяне будут гарантированы от повышения вненадельных аренд за всю прощенную им государством сумму?

При существующих условиях русский крестьянин не может обходиться без вненадельных аренд. Конечно, есть взгляд в русской литературе, что следует только поднять интенсивность крестьянского хозяйства, которая ныне так низка, и крестьяне будут вполне обеспечены своей надельной землею. Кроме разных dii minores этот взгляд проводит в своих лекциях, читанных в 1903 г. в Париже, такой уважаемый автор, как проф. А. А. Чупров. Чупров указывает на прекрасные результаты, достигнутые французскими крестьянами при помощи искусственного удобрения фосфорной кислотой, разведением улучшенных сортов семян, более глубокою вспашкою, травосеянием и т. п. Но возникает вопрос, откуда русскому мужику взять те неимоверные количества фосфорнокислого удобрения, которые нужны для его полей, откуда достать лучшие семена, как вспахать поле на большую глубину, когда его изнуренная кляча еле-еле в состоянии таскать соху, производящую борозду на глубину в 3‑4 дюйма? Если бы русский мужик был в состоянии, производить вспашки в 8‑10 дюймов, если бы он ввел многопольную систему с сильным травосеянием, то по крайней мере на русском черноземе урожаи удвоились бы, а подчас и утроились бы. Немало ведь таких частновладельческих имений, в которых и теперь, даже без помощи искусственного удобрения и орошения, получают урожаи в 100 пудов с десятины в среднем, вместо пресловутых 37 пудов на крестьянских землях. Доставить мужику лучшие лошади и тяжелые плуги, — но чем же он будет оплачивать, чем кормить лучших лошадей? Да и негде достать именно этих лучших лошадей.

Остается, как почти единственная возможность, в скором времени поднять урожаи, покупка со стороны правительства ежегодно 2‑3.000 паровых плугов, чтобы хотя бы только на черноземе вспахать пар для озимых хлебов на глубину в 8‑10 дюймов и тем сделать доступными для растений неистощенные пока нижние слои чернозема. Такая покупка (или постройка в особенно устроенных для этой цели заводах) обходилось бы казне в 15‑25.000 рублей за каждый плуг. Проценты, ремонт и погашения приходилось бы в течение первых 10 лет принять самому государству на себя. Только таким способом и при условии привлечения к организации этого дела местных земств было бы возможно, в течение 10‑15 лет удвоить или даже утроить урожаи на крестьянских землях. Обходилось бы это — если считать, что в течение упомянутого времени были бы куплены 30.000 паровых — керосиновых (либо электрических плугов[1] в около 500‑600 миллионов рублей, которые конечно следует считать гораздо более производительною затратою, чем бывшие за последние 10 лет постройки разных железных дорог.

Государство может и должно далее заботиться об открытии и разработке залежей фосфоритов — все подобные залежи следует непременно объявить казенным имуществом, чтобы предотвратить поднятие цен на это нужнейшее для рационального земледелия средство. Залежи фосфоритов, известные до сих пор в России, содержат всего только 2.400 миллионов пудов, — а это весьма мало. Фосфорнокислое удобрение особенно нужно для северных местностей, почва которых бедна фосфором — на черноземе пока можно обходиться одною более усовершенствованной обработкою, травосеянием, и отчасти искусственным орошением. Важно было бы также открытие залежей калиевой соли. Вероятно калиевую соль возможно будет получить из Кара-Бугасского залива (Каспийского моря), если этот залив запрудить и этим подвергнуть его высыханию. Впрочем русский чернозем настолько богат калием (он содержит в среднем ½% калия и даже больше), что для него вероятно и в будущем не потребуется калиевого удобрения. Но зато северные пашни большей частью бедны калием и очень в нем нуждаются.

Итак можно утверждать, что серьезными жертвами и усилиями со стороны государства и русского общества можно было бы лучше устроить русское крестьянство и на надельной земле. Нужны грандиозные меры, и нужно время. Русскому же мужику необходима помощь немедленная. Обещайте ему для будущего что хотите — он скажет, что это новый вид лукавства, хитрого обмана, при помощи которого чиновник и барин хотят его снова закабалить. Поэтому самое серьезное внимание следует обратить на расширение площади крестьянских земель. Впрочем и в прекрасной, вышедшей только что, книге русских профессоров и земских деятелей (проф. Герценштейна, Мануйлова, Фортунатова, кн. Долгорукова, Петрункевича и др.) об аграрном вопросе весьма справедливо указано, что нужно и то и другое, что необходимо и поднятие интенсивности земледелия и дополнительная нарезка земли, и что эта нарезка даже является самою настоятельною, существенною мерою в разрешении аграрного вопроса. Если сосредоточить все меры на одно поднятие интенсивности земледелия, то может получиться одно весьма нежелаемое последствие. Оно могло бы и при теперешнем низком standard of life повлечь за собой появление на рынке неимоверных количеств хлеба, небывалое падение цен и полное разорение частных владельцев. Чтобы отвратить разорение и от крестьян и от частных владельцев, ничего не остается, как предпринять выкуп частного землевладения в самых широких размерах. Выкуп этот должен быть обязательным только для тех земель, который уже до 1905 г. находились действительно в крестьянском пользовании, но он отнюдь не должен быть обязательным для всех частновладельческих земель — несомненно, что многие сельские хозяева захотят сами вести интенсивное хозяйство, как скоро им будет доступен дешевый мелиорационный кредит и как скоро государство позаботится в большей степени о доставке дешевых машин, об удешевлении искусственного удобрения и лучших сортов семян. Участие частновладельцев в интенсификации земледелия притом очень важно и ценно для общества. Но также вне всякого сомнения и неоднократно указано в литературе, что большая часть наших землевладельцев вовсе не дорожит землею, а охотно уступила бы крестьянам землю, лишь бы получить верную ренту, хотя бы и несколько ниже той, которую они в действительности в среднем получают, сами раздавая крестьянам землю в аренду или на испольную обработку. Ведь в таком случае, они свой интеллигентный труд могут применить на каком-либо другом поприще. А интеллигентных сил возрожденной России понадобится несравненно больше, чем теперешней. Объем кредитных операций, нужных для выкупа той части частновладельческой земли, которую их владельцы согласны уступить крестьянам, пока невозможно точно определить. Известно, что проф. Карышев уже для конца восьмидесятых годов определил количество арендуемой крестьянами частновладельческой земли в 40,8 миллионов десятин, арендную же плату в 300 миллионов рублей. Но этот подсчет несомненно преувеличен, что впрочем уже и указано неоднократно в литературе. По данным земской статистики за 183 уезда, все пространство арендуемой площади определено в 10,163 миллионов десятин.

Комиссия о центре (1 часть, стр. 149) определяет по данным волостных правлений. общее количество арендуемой крестьянами вненадельной земли по 50 губерниям Европейской России в 19,5 миллионов десятин; арендную же цену можно вычислить, сопоставляя цифры о количестве земли по отдельным районам (стр. 149) с средними арендными ценами (стр. 151) на 94,8 миллионов рублей. По отдельным районам получаем следующие итоги:

С обязательным выкупом этих-то земель прежде всего и надо считаться. Выкуп очевидно представится не дешевым; арендная цена вненадельных аренд сильно превышает все выкупные платежи надела. (Если сопоставить цифры площадей, арендуемых земель по отдельным губерниям с таковыми же цифрами высоты арендной платы, то получаются результаты еще несколько выше вычисленных при одном сопоставлении 13 районов. Для более полного выяснения вопроса необходимо в скорейшем времени еще раз произвести так сказать перепись всех земель[2] надо потребовать у волостей точные данный относительно площадей вненадельных аренд за 1905/06 год и относительно всей величины частновладельческой пахотной земли, а также ее задолженности и т. д. Отложить упорядочение крестьянских аренд до произведения точного кадастра невозможно, потому что подобный кадастр при недостаточности землемеров и таксаторов нельзя окончить скорее, чем в 10‑20 лет. Можно конечно еще воспользоваться данными относительно задолженности землевладения в России для подсчета тех жертв, какие необходимы со стороны государства в пользу крестьян. Подобный подсчет приводит проф. Герценштейн[3]. Из этих данных за 1‑е июля 1904 г. можно сделать следующее сопоставление:

                                        Число имений в   Задолженность
                                        составе  тыс. дес.    млн. руб.
Дворянский банк                          22.956   16.940       716,0
Особое отделение Дворянского банка        5.002    2.582        47,0
Акционерные земские банки                43.103   20.486       574,9
Земский банк Херсонской губернии          4.277    3.257       152,8
Дворянские банки Прибалтийской губернии  40.465    5.119        86,2
Зем. кредитное Общество Царства Польского 9.521    3.486       138,7
Крестьянский банк                          —        —          405,1

Итак за исключением Прибалтийского края и Царства Польского всего заложено 74,3 тыс. имений в 43,3 миллионов десятин за 1.490 миллионов рублей. Оценка заложенной земли — 2.700 миллионов рублей. Если признать, что эта оценка соответствует действительной стоимости, то выходит, что можно произвести выкуп 43,3 миллионов десятин за ежегодные платежи, очень мало превышающие нынешнюю общую сумму, платимую за вненадельные аренды 19,5 миллионов десятин, (если 2.700 миллионов рублей считать по 4%, то ежегодные платежи составят 108 миллионов рублей, между тем как вненадельные аренды составляли 94,8 и за исключением Прибалтийского края 91,6 миллионов рублей). Итак придется считаться с тем, что частные владельцы сочтут выкуп по теперешней оценке для себя слишком убыточным. Нужно будет попытаться устроить дело так, чтобы предложить частным владельцам на 25‑33½% выше банковой оценки. Таким образом за все заложенные имения пришлось бы выплатить около 3.600 миллионов рублей что составляет около 144 миллионов ежегодно в 4‑х процентной ренте. Крестьяне в таком случае все же получат землю сравнительно гораздо дешевле, чем при нынешнем порядке вещей. При этом барские жилые помещения, сады, парки можно оставить нынешним владельцам за небольшое отчисление от продажной цены. Для крестьян ведь важна одна пахотная земля, сенокосы и выгоны. Конечно и леса придется выкупить для государства, чтобы предотвратить их от истребления и обеспечить население лесом и в будущем. Положим, что многие владельцы даже на таких хороших условиях, как выкуп земель за 25‑ЗЗ½% свыше нынешней оценки банков с сохранением за ними жилых помещений, в которых проживали их деды и отцы, не захотят продавать своих имений. Но зато несомненно, с другой стороны, многие владельцы незаложенных до сих пор имений предложат свои угодья, коль скоро будут объявлены такие хорошие условия продажи. Итак, остановимся на цифре 43,3 миллионов десятин за 3.600 миллионов рублей. Таким образом частным владельцам кроме принятия государством на себя нынешнего долга в 1.490 миллионов, пришлось бы еще выдать добавочных около 2.110 миллионов рублей.

Спрашивается: откуда достать деньги, нужные для такой грандиозной операции. Но наличных денег потребуется очень мало, если для добавочных 2110 млн. руб. избрать форму вечной ренты, или по крайней мере ренты, не подлежащей выкупу хотя бы в течение 100 лет. Такие бумаги всякий примет гораздо охотнее, чем бумаги, с малым сроком погашения. Во всяком случае, помещение той части ренты, за которую придется платить бывшим землевладельцам наличными деньгами, не представить ни малейшего затруднения. В случае низкой котировки на бирже можно эту “вечную ренту” скажем, из 4%, освободить от всякого существующего и всякого будущего купонного или другого налога. Крестьяне несомненно примут с радостью, как великую благодать, эти добавочные 43,7 миллиона десятин земли за 144 миллионов ренты, особенно если окончательно отменить нынешние 85‑90 миллионов выкупных платежей.

Было бы однако разумнее не прямо прощать оставшиеся выкупные платежи, а обратить их в мелиорационную и дорожную повинность. Русское сельское хозяйство страдает не недостатком, а избытком рабочих рук. По подсчету Комиссии о центре в России до 45 миллионов рабочих рук, т. е. почти втрое больше, чем необходимо для сельскохозяйственных работ. А так как не предвидится, чтобы эти рабочие руки в близком будущем могли бы найти себе применение в индустрии, то самою благоразумною мерою явилось бы применение их для поднятия сельского хозяйства. На этот путь до сих пор почти еще вовсе не обращено внимания в литературе, нет на то намека и в прекрасной книге по аграрному вопросу. Между тем предлагаемая мера первостепенной важности. Сами крестьяне не в состоянии ввести самостоятельно усовершенствованные приемы обработки земли, травосеяния, искусственного удобрения и орошения, или способны к ним только в очень незначительной мере и через весьма продолжительное время. А время не ждет. Необходима скорейшая помощь со стороны государства, конечно при помощи местных земств. Помощь эта должна быть подана в двоякой форме: во-первых, в виде предоставления в рассрочку семян клевера, люцерны и т. п. трав, а также улучшенных земледельческих орудий, искусственного удобрения и т. д. — с другой стороны необходимо учреждение возможно большего числа образцовых опытных ферм, в которых одновременно с разведением племенных пород скота будут производиться разные опыты с растениями. Если в течение 10 лет понадобится нанять 10000 ученых агрономов с содержанием в 2000 руб. в среднем и предоставить им на опыты 1‑2 миллиона десятин земли — это составит расход, который в скорейшем времени окупится с лихвою. Могу ли сказать, что наилучший способ привлечения крестьян к мелиорациям это будет то, чтобы предоставить более предприимчивым крестьянам сначала даровые семена и искусственные туки удобрения, и что их опыт скоро распространился бы на всю деревню. Конечно, можно и должно делать и это — но важнейшие новые опыты можно произвести все-таки только в особых фермах, специально для этого устроенных управляемых учеными агрономами. Пусть на устройство и обзаведение скотом, разными орудиями, и т. д. ежегодно скажем 500 ферм в 200 десятин, в течение 10 лет будет тратиться по 10 миллионов ежегодно, т. е. по 20000 руб. за каждую, то во всяком случае эти фермы после принесут казне и доходы. Разумеется, подобный фермы лучше всего устроить в выкупленных имениях, где уже имеются нужные постройки, а отчасти и скот. Вообще при выкупе целых имений, имеющих хорошие постройки, как уже указано, следует придерживаться правила, чтобы не пропадало даром народное богатство, т. е. чтобы не были сняты и разрушены и не были обращены в амбары господские дома, как это делалось до сих пор, чтобы не были вырублены фруктовые сады и парки. Лучше уж все эти постройки вместе с садами и парками за небольшое отчисление от ренты оставить бывшим владельцам, напр., жилые дома, цена которых 10000 руб., можно, напр., предоставить за 1½% ренты, по крайней мере — поскольку невозможно их обращать в училища. Форма выкупа имений предоставлением вечной ренты и оставлением усадеб особенно важна тем, что ее можно применять и к заповедным имениям. — В Англии уже существует закон, по которому разрешается продавать заповедные имения с таким определением, что вырученная сумма должна быть обращаема в государственную ренту и храниться в английском банке.

Остается вопрос, в какой форме предоставить крестьянам прикупленные земли? Быть или не быть общине? Но всякому будет ясно, что переход к частновладельческому началу для нашего крестьянства немыслим — это значило бы отдать в течение 1—2 десятилетий всю землю в руки мироедов и кулаков, причем ⁹/₁₀ крестьян будет обезземелено. С другой стороны допустить частые переделы также невозможно. Остается выход национализации земли с представлением каждому члену крестьянства пожизненного или долгосрочного, на 20, 24 лет пользования приходящего на его долю участка — конечно за уплату аренды и других сборов. Предлагаемую форму национализации не следует смешивать с проектом Генри Джорджа, несостоятельность которого прекрасно доказана в книге по аграрному вопросу. Поземельная рента при предлагаемом способе национализации не должна увеличиваться. Поэтому она станет со временем, после повышения интенсивности культуры все менее ощутительною.

Что касается до безлошадных дворов, т. е. крестьян не имеющих рабочего скота, остается только одна средство: организовать в широких размерах выселение в Сибирь, на окраины и т. д. На вопросе о выселении следует остановиться подробнее. Есть знатоки дела, которые, как Кауфман, от выселения ожидают весьма мало пользы для дела обеспечения крестьян землею. Кауфман в упомянутой книге об аграрном вопросе и в своем специальном труде о переселении говорить, что следует поставить вопрос не так, сколько могло бы быть годной земли при известных приемах, как то: осушении болот, искусственном орошении и т. п., но такой сколько найдется удобной земли при данных условиях и именно такой земли, какую ищут переселенцы черноземных губерний Европейской России, т. е. удобно распахиваемой и ровной по плодородию степной земли. Кауфман при этом доказывает, что как в Сибири, так и в центральной Азии такой земли осталось уже очень мало, что ее уже нельзя считать миллионами, а лишь сотнями тысяч десятин. Сибирскую же тайгу Кауфман считает непригодною для переселенцев даже из северных губерний Европейской России, потому что вырубание лесов требует слишком больших усилий. Об отведении переселенцам болотистых местностей, либо сухих степей, нуждающихся в искусственном орошении, Кауфман и слышать не хочет, указывая на то, что средства на осушение болот и искусственное орошение лучше было бы употребить на улучшение положения крестьян в Европейской России.

Это мнение Кауфмана однако слишком пессимистично. Если бы его разделяли выходцы из Западной Европы в 17 и 18 столетии, тогда бы колонизации Северной Америки никогда бы не состоялось. Ведь все прибрежье Атлантического океана теперешней Новой Англии, Виржинии, Пенсильвании было покрыто густыми лесами; всю страну занимали также леса и болота и реки служили единственными путями сообщения. Однако английские переселенцы не пугались лесов, a шаг за шагом отвоевывали их от воинственных племен индейцев и неимоверным трудом превращали в прекрасные пашни и выгоны. Гладкие степи — прерии средних Американских Штатов начали заселяться лишь во второй половине 19 столетия. Да и позже, до начала 20 столетия миллионы переселенцев в Америке прекрасно устраивались в дремучих лесах Миннесоты, Висконсина, Орегона и других штатов. Так неужели же то, что возможно американскому скваттеру, совершенно не под силу русскому мужику? Подобное положение слишком обидно для русского народа. Конечно, прежде всего следует занять лучшие и самые удобные земли. Но за тем не следует пугаться Сибирской тайги и болот, лишь бы они находились в климате, в котором еще вызревают хлебные злаки, в котором земледелие не становилось бы игрой со случайностями. Ведь германская колонизация восточной части Германии, особенно Пруссии, основалась именно на занятии и высушении болот. Нечего также пугаться искусственного орошения — лишь бы имелась вода и лишь бы была на лицо плодородная земля. Ведь древнейшая культура в мире, культура Египта и Вавилонии вся основана была на искусственном орошении. Неправилен также взгляд, что вместо искусственного орошения и осушения болот лучше заниматься улучшением земли в Европейской России. В Европейской России землю нельзя утроить или удвоить. А искусственное орошение в южной Сибири и центральной Азии все же гораздо дешевле, чем покупка земли в средних черноземных губерниях. Может быть искусственное орошение обойдется в среднем даже в 100 рублей за десятину (при умелом устройстве в центральной Азии она возможна уже за 65 рублей за десятину), но надо, иметь в виду, что такая улучшенная земля может дать урожая вдвое и втрое выше против теперешних урожаев черноземной полосы России где цены на землю ходят подчас уже до 200‑300 руб. за десятину. Пусть на каждую семью потребуется 8‑10 десятин орошаемой площади и пусть устройство каждой семьи переселенцев обойдется казне, ну скажем ровно в 1000 рублей. Принимая 3½‑4% (конечно с льготою в первых 3‑4 годах) переселенцы еще прекрасно будут в состоянии платить ренту за этот потраченный на их обзаведение капитал. Что касается до поселения в тайге, удобоисполнимость которой так оспаривается Кауфманом, то не следует забывать, что там все хозяйственное обзаведение, постройка, усадьбы и т. д. гораздо легче и удобнее может быть устроено, чем в голой степи; — необходимо только, чтобы выходцы, селящиеся в тайге получили на 2—2'½ года необходимый им для пропитания хлеб, так как первое лето непременно уйдет на расчистку небольшого клочка земли для усадьбы и на саму ее постройку, и только на второе, а может быть и на третье лето можно рассчитывать на достаточный для собственного пропитания урожай хлеба. Все же поселение в тайге обойдется дешевле чем в голой степи. Нужно только, чтобы переселенцы как зачастую до сих пор не были оставлены на произвол судьбы, а чтобы они кроме нужнейших орудий получили хлеб на 2½ года, корову и лошадь. Если на обзаведение одной семьи в Сибирской тайге считать 500‑600 рублей, то этого вполне будет достаточно. Невозможно, разумеется ожидать результатов от колонизации, если продолжать существующую систему, т. е. отводить переселенцам землю, предоставив их на произвол судьбы, либо выдав нищенское пособие на первый год. Для поселения в тайге необходимо, как указано, соблюдать призрение по крайней мере в течение трехлетнего периода. Для поощрения расчистки лесной площади можно уже в первые годы начать у уже устроившихся переселенцев покупку хлеба для обзаведения им вновь прибывающих.

Конечно следует избегать селиться в таких местностях, где хлеб по климатическим условиям не созревает. Если же сосчитать все удобные по климатическим условиям местности, считая и леса, то окажется, что Сибирь может принять еще очень много переселенцев. По весьма тщательному подсчету удобных в климатическом отношении для хлебопашества местностей в сочинении “Сибирь и Великая Сибирская ж. д.”, которое, хотя и вышло уже в 1893 г., дает тем не менее лучший общий обзор переселенческой годности Сибири, во всей Сибири, включая сюда и Забайкалье и Амурский Край имеется около 100 миллионов десятин годных для поселения. Из этих 100 миллионов до сих пор едва ли половина может быть занята поселенцами. В Тобольской и Томской губерниях, куда до сих пор устремлялись переселенцы конечно еще незаселенной и годной в климатическом отношении тайги; даже в Иркутской и Енисейской губерниях ее уже слишком мало. Но зато в Алтайском округе, куда до сих пор переселенцев почти “не пущали” в виду его принадлежности к кабинетским землям, еще найдутся 10‑15 десятин удобных лесных пространств. Главное же богатство нетронутых еще земель в Забайкалье, в Амурском и Уссурийском крае, можно сюда присоединить еще и всю оставшуюся, занятою русскими войсками, Северную Маньчжурию. В одном Амурском и Уссурийском крае по приблизительному подсчету около 5000 географических квадратных миль в климатическом отношении годных земель, из которых до сих пор будет занята едва ли пятая часть. В Северной Маньчжурии и Забайкальском крае также найдется не менее годных пространств. К этим областям можно было бы еще прибавить Северную часть Монголии похожую в климатическом отношении на Забайкалье, которую, равно как и Северную Маньчжурию, можно было бы просто купить у Китайского правительства за часть или даже за всю военную контрибуцию, приходящуюся еще на долю России после похода 1900 г. Все эти окраины следует поскорее заселить выходцами из России отчасти на казацком положении, следует также выселить из Донской области всех малоземельных и безземельных казаков. Казаки, как известно, навлекли на себя в России всеобщее негодование населения за слишком усердное исполнение полицейских поручений и подчас почти зверское отношение к “недовольным”, — на окраинах Сибири они напротив, могут и русскому народу и арийскому племени вообще оказать величайшие услуги, служа как бы плотиною против наводнения запада желтой расою. Если в Сибири будут переселены еще 5‑6 миллионов из Европейской России и русское население Сибири дойдет до 15 миллионов, то сама Сибирь будет в состоянии, защитить от какого-то бы ни было нового нападения японцев даже вместе с китайцами выставив на границе миллионное войско. А для достижения такой цели не дорого жертвовать на переселенческое дело, т. е. на устройство 1 миллиона дворов 500‑600 миллионов или если прибавить еще, работы (искусственное орошение в степи) хотя бы целый миллиард рублей; даже в том случае, когда эти деньги приходилось бы расходовать отчасти или даже совсем a fonds perdu, без надежды на получение умеренного процента (3‑4%) со стороны переселенцев они не будут напрасно затрачены. Ведь одна японская война стоила 2 миллиарда рублей — нужно создать такие условия, при которых в будущем Сибирь сама могла бы защитить себя без помощи Европейской России. Этого можно достичь, если там объявить военную службу, как и во Франции, действительно всеобщею, конечно при уже указанном условии переселения туда одного миллиона дворов из Европейской России. Важно еще и то, что более плотно заселенная Сибирь со временем окупит непроизводительные ныне железные дороги. Наконец не нужно упускать из виду, что при более густой заселенности Сибири незачем будет держать в Маньчжурии (как предполагалось теперешними влиятельными сферами), трехсот или даже четырехсоттысячное войско — тогда можно удовольствоваться какою-нибудь 100‑150‑тысячною армиею из уроженцев самой Сибири.

Интересно воззрение Кауфмана (см. стр. 139 “Аграрного вопроса”) что киргизам стенной области следует оставить большее количество земли, чем русским переселенцам. Воззрение это высказывается на том основании, что киргизам так же трудно менять свой кочевой образ жизни, как и русским крестьянам перейти к более интенсивной культуре, при которой был бы достаточен надел в 1½ десятины, на душу. Положение это кажется на первый взгляд весьма убедительным, но если вдумываться в него глубже, то оно окажется несостоятельным. Здесь вопрос будущего. Держаться этого взгляда — значит дать потомкам Чингисхана и Тамерлана возможность увеличиваться в десять раз, чтобы они потом могли начать новый поход против глупого арийского племени, решившегося остановиться в дальнейшем развитии или даже вырождаться. Конечно, было бы несправедливо стеснять туземцев Сибири, отнять у них землю. Но нет никакого резона оставить им больше земли, чем нужно при переходе к оседлому образу жизни. Для последней цели, перехода к оседлому образу жизни, киргизам можно даже выдать пособие в виде семян и сельскохозяйственных орудий, можно даже помочь им, устраивать искусственное орошение. Но незачем оставлять им всю занимаемую ими до сих пор степную область. Устроив помощь для киргизов можно прекрасно сохранять как интересы киргизского племени так и интересы русскою переселенца.

Самый жгучий вопрос — это вопрос орошения плодороднейших лёссовых равнин Туркестана и Семиречья. Туркестан пожалуй для русских поселенцев окажется слишком жаркою и лихорадочною местностью. Но Семиречье (Сибирская Италия) не жарче Северного Кавказа. Лессовые его равнины при искусственном орошении можно превратить в рай земной. А удобных земель там около 4,8 миллионов десятин земли, вполне достаточных для поселения ½ миллиона русских крестьянских семей. Туда можно направить малоземельных выходцев из Малороссии и вообще южнорусского чернозема. Расходов тут не следует бояться, даже если бы они составляли несколько сот миллионов. Впрочем расходы будут вовсе не Бог весть как высоки, если устройство искусственного орошения будет поручено самим переселенцам, конечно под руководством искусных техников. Но — и здесь, высказываются опасения (напр. Кауфманом), что русская техника еще не доказала свое искусство в деле орошения... Но какая это пресловутая русская техника? Несколько неудачных попыток самодержавной казенщины, строившей по баснословным ценам, напр., сразу каменные плотины там, где туземцы довольствуются земляными валами (напр. при ирригации объявленных кабинетскими земель около Мерва). Полагать, что современной технике невозможно то, до чего дошли древнейшие культурные народы при весьма первобытных для нивелировки инструментов — абсурд. Конечно, невозможно сразу у зеленого стола выдумать наилучший метод ирригации. Необходимо послать в Туркестан целый корпус инженеров чтобы они сперва изучали дешевый метод ирригации, употребляемый туземцами, потом произвели точную нивелировку годных для орошения земель и на изучении местных условий составили бы планы для ирригации. Впоследствии конечно придется учредить по образцу Голландии постоянный “Waterstaat” — корпус инженеров, наблюдающий за безопасностью от наводнений, приведения в порядок разрушенных плотин и т. п. О количестве удобоорошаемых земель в Туркестане ходят еще споры. По “примерному подсчету” комиссии воды рек Сыр и Аму-Дарьи могли бы оросить до 2 миллионов десятин. Инженер Петров сокращает эту цифру до 1 миллиона десятин. Подсчеты эти очевидно основаны на существующем образе орошения, при поливке полей речной водою во время одного растительного периода. Но можно устроить запруды в горных долинах. (Подобные запруды можно использовать еще для разведения рыбы и для получения движущей силы); можно устроить даже целые искусственные озера на равнинах (по образцу древних Египтян, построивших озеро Мерис или древних Вавилонцев, устроивших громадное искусственное озеро между реками Евфратом и Тигром). Тогда запасы используемой воды несомненно удвоятся... Ведь можно считать, что реки Аму и Сыр уносят в Аральское озеро неиспользованный запас воды достаточный на орошение земли, величиною в Аральское озеро... То есть, при вполне искусном использовании вод Среднеазиатских рек возможно будет оросить нe 1‑2, а 5‑6 миллионов десятин. А такое пространство вдвое превышает культурную площадь Египта... Но даже орошение 1‑2 миллионов десятин в Туркестане могло бы дать самые благодетельные результаты.

Вернемся к вопросу об устройстве мелиорационных работ и проезжих дорог. Здесь прежде всего необходим строгий контроль, чтобы крестьяне за прощенные им выкупные платежи принялись за лучшее устройство своего же хозяйства и им же нужных дорог. Лучше всего, если для каждого уезда перечислить эти платежи на поденную или, поскольку возможно, посдельную рабочую плату. Разумеется, что в счет ставить можно только такие мелиоративные работы, которые в данной местности раньше не производились. Для наблюдения за работами конечно придется нанять техников-инженеров и агрономов, но сначала, пожалуй, можно будет довольствоваться земскими начальниками, которые в таком случае найдут несомненно гораздо более полезное поприще для своей деятельности, чем теперь, отчасти могут быть весьма полезными и бывшие землевладельцы. Чтобы эти работы не получили привкус какой то новой барщины, следует каждому крестьянину предоставить выбор, платить ли наличными деньгами прежние платежи, или работать известное число дней. В сущности же отработка потребует сравнительно немного рабочего времени: считая рабочий день в 60 коп. в среднем, приходится за все выкупные платежи дать около 140‑150 миллионов дней, т. е. на каждый двор (10,5 миллиона дворов), около 14 дней. Такую повинность, или даже 20 дней на двор, никоим образом нельзя считать обременительной, ведь при эмансипации рабочий день считали только в 15 коп. Все мелиоративные и дорожные работы можно производить без ущерба для сельскохозяйственных работ, т. е. между посевом и жатвою, либо глубокой осенью или ранней весною. Но какие грандиозные предприятия тогда станут возможными! На юге России можно будет занимать крестьян оросительными работами и разведением лесных полос, столь необходимых для спасения чернозема от надвигавшегося высыхания, на севере, улучшением лугов, дренажем, очисткою пашен от камней, постройкою шоссе. На черноземе постройка шоссе будет затруднительна по причине отсутствия гравия и валежника, поэтому там удобнее и выгоднее будет строить побольше узкоколейных подъездных железных дорог. Если для постройки полотна дороги пользоваться до известной степени бесплатными силами крестьян, то постройка дорог обойдется очень дешево. Если крестьяне будут освобождены от денежного штрафа, за неисправность работ, а будут лишь обязаны к дополнительным работам, то нечего опасаться каких-либо злоупотреблений со стороны техников и надсмотрщиков. Только после постройки хороших дорог можно приступить к следующей немаловажной задаче: выселения части крестьянских дворов и отмены чересполосицы. (Zusammenlegung der Felder).

Примечания:

[1] Паровым плугом в два локомобиля из 10 номинальных либо 50‑60 действительных, лошадиных сил можно вспахать в течение 10 часов 5 десятин на 14 дюймов и 7 десятин на 9‑10 дюймов. Если принять рабочий день при двух сменах рабочих в 10‑18 часов, то одним плугом прекрасно можно вспахать 10 десятин в день. Принимая сельскохозяйственный период в 150 дней (ведь пар можно пахать начиная ранней весною до глубокой осени), то один плуг достаточен на 1 500 десятин пара, либо на 4.500 десятин пахотной земли. Таким образом 30.000 подобных плугов достаточно на всю Россию. Положим, что и угля для вспахивания паровыми плугами 45 миллиона десятин потребовалось около 675 млн. пуд. либо 450 млн. пуд. нефти. Более рационально работают нефтяные двигатели, для которых количество керосина или нефти можно было сократить на одну треть либо 150 миллионов пудов. Еще меньше потребовалось бы нефти если устроить большие электрические централы.

[2] По примеру германской landwirtschaftliche Betriebszählung 1895 г., но с более основательною постановкою разных важных в сельскохозяйственном отношении вопросов. Прекрасные исследования земских статистиков, не имеющие в себе подобных в свете, к сожалению уже успели устареть — благо самодержавная бюрократия успела прекратить продолжение этих работ: работы оценочных комиссий были, как известно, окончательно загублены покойным фон Плеве.

[3] Аграрный вопрос, стр. 217.