Протокол допроса Ягоды от 4 мая 1937 г.

Протокол допроса

Ягоды Генриха Григорьевича

от 4 мая 1937 года.

Вопрос: После допроса Вас народным комиссаром внутренних дел Союза тов. Ежовым Н.И. и после устроенных Вам очных ставок с Паукером и Воловичем, Вы заявили, что дадите полные и исчерпывающие показания о своей предательской деятельности и, прежде всего, выдадите всех ваших сообщников.

С этого мы сегодня и начнем Ваш допрос.

Ответ: Я уже показывал, что первым человеком, вовлеченным мною в заговор, был Молчанов. Это потому, что в ОГПУ-НКВД он пришел уже участником организации правых и, как вам уже известно, само назначение его начальником СПО было произведено по постановлению центра организации правых.

Я показывал также о роли Молчанова, как участника заговора. Она состояла главным образом в том, чтобы, будучи начальником СПО, создавая видимость борьбы с правыми и троцкистами, по существу отводить от них удары и дать им возможность действовать.

Известно, что все дела как по правым, так и по троцкистам и зиновьевцам сосредотачивались в первом отделении Секретно-политического отдела. Так вот, о кандидатуре начальника первого отделения мы неоднократно говорили с Молчановым.

К приходу Молчанова в СПО начальником первого отделения был Рутковский. В заговор наш Рутковский не был вовлечен, но начальником первого отделения он все же оставался несколько лет, кажется до конца 1934 года. Это потому, что Рутковский сработавшийся чекист, о нем, пожалуй, можно сказать, что он оппортунист в чекистской работе. Он с недоверием подходил к агентурным материалам и сигналам об агрессивных намерениях и действиях троцкистов, зиновьевцев и правых, поэтому он не мешал нам и оставался начальником первого отдела.

Но как-то случилось, что Рутковский должен был уйти из первого отделения, причин сейчас не помню. Стал вопрос о другом начальнике первого отделения. Молчанов тогда предложил мне кандидатуру Петровского, о котором он отозвался как о малоинициативном и им запуганном чекисте. Я спросил Молчанова, можно ли в дальнейшем рассчитывать на привлечение Петровского к заговору. Молчанов ответил отрицательно, заявив, что для участия в заговоре Петровский человек неподходящий, он на это не пойдет, но начальником первого отделения он будет терпим, в силу того, что без критики будет выполнять все то, что ему прикажут. К тому времени, летом или осенью 1934 года, такая кандидатура нас устраивала.

Но иначе стал вопрос к концу 1935 года, когда ЦК требовал от меня разворота операций по троцкистам, зиновьевцам и правым. При этом положении Петровского оставить в первом отделении было опасно. И вот тогда-то Молчановым, с моего согласия, на первое отделение были посажены лица, привлеченные им в качестве соучастников заговора.

Вопрос: Кто именно?

Ответ: Я говорю о Штейне и Григорьеве. Первый был назначен начальником отделения, а второй его заместителем.

Вопрос: Откуда Вы знаете, что они были вовлечены в заговор?

Ответ: Об этом мне говорил Молчанов. Он говорил, что Штейн является прямым участником заговора, которого он ввел в курс всех наших дел, что это наш человек, который несомненно будет выполнять все, что потребуется от него. Менее четко он говорил о Григорьеве. Насколько я помню, о Григорьеве было сказано, что это лично ему, Молчанову, преданный человек, беспрекословно выполняющий все его задания, в том числе и преступные. Был ли он введен Молчановым в курс заговора, точно сказать не могу.

В дальнейшем и Штейн, и Григорьев проводили предательскую работу по смазыванию и свертыванию дела троцкистско-зиновьевского блока. По прямому нашему поручению скрывали в следствии по первому центру блока все прорывавшиеся выходы на правых, вели все к тому, чтобы следствие свернуть сначала на небольшой группе Шемелева и Трусова, а затем, когда это удалось, скрыли в следствии программу блока. Была попытка закончить дела по разгрому блока на первом процессе, но это также не удалось, Ежов продолжал жать на меня.

Вопрос: Значит, в СПО Молчановым были завербованы и привлечены к участию два человека, Штейн и Григорьев. Вам это известно от самого Молчанова? Вы лично в СПО никого больше не вербовали?

Ответ: Нет, не вербовал. Но у Молчанова там был еще один завербованный человек, это парторг Тимофеев. Вовлек его в заговор сам Молчанов, в какой мере он его посвятил во все дела заговора, я сказать не могу. Тимофеев был человеком, целиком преданным Молчанову, и, когда я однажды вызвал его и в целях проверки его самого спросил, помогает ли ему Молчанов в партийной работе, Тимофеев, должно быть поняв, о чем я говорю, заявил мне, что он работает в полном контакте с Молчановым.

Надо сказать, что Молчанов в парторги СПО проводил людей по тому же принципу, что и начальника первого отделения: или бездеятельных и послушных, или им завербованных. Такова была его система.

Больше в СПО людей, вовлеченных в наши преступные дела, мне неизвестно.

Были люди и у Гая в Особом отделе.

Вопрос: Кто? Назовите их?

Ответ: Во-первых, Богуславский. О нем мне Гай говорил, что он вовлечен в заговор и выполняет ряд его поручений, связанных с заговором.

Потом Уманский. Гай говорил мне, что Уманский германский разведчик, и на этом Гай завербовал его в заговор. Уманского я затем использовал в своих целях. Об этом разрешите мне сказать в дальнейшем.

Ильк. Не помню точно, на основании каких данных, но у меня сложилось впечатление, что он тоже германский разведчик. Я говорил об этом Гаю и рекомендовал осторожно его прощупать и, если удастся, завербовать. Сделал ли это Гай, не знаю.

Это по Особому отделу все.

Вопрос: А по другим отделам?

Ответ: У Паукера и Воловича своим человеком был Колчин, начальник отделения Оперода. Выполнял он их преступные поручения. Был ли он посвящен в дела нашего заговора, точно не знаю.

Надо спросить Паукера и о его секретаре Эйхмане. Что-то он мне о нем говорил в плане наших дел, но, что именно, я сейчас не помню.

Неправильно я на предыдущем допросе говорил о Погребинском, что он не был вовлечен мною в заговор. Погребинский был мною посвящен в заговорщические планы, разделял их и являлся прямым участником нашего заговора.

Вопрос: Когда и где был завербован Погребинский?

Ответ: Погребинский был преданным мне человеком в продолжении ряда лет и говорил я с ним довольно откровенно. Был завербован мною окончательно, когда из Уфы он был переведен нач. управления НКВД в гор. Горький. Это было, кажется, в 1932 году.

Вербовал я его у себя в кабинете. Сказал ему, что я связан с правыми, что положение таково, что правые могут прийти к власти и что нам придется им в этом деле помочь. Говорил ему, что именно в связи с этим я перевожу его поближе к Москве, в г. Горький, с тем, чтобы он подобрал там себе людей и был бы готов к действиям по моим указаниям.

Вопрос: К какого характера действиям вы готовили Погребинского?

Ответ: В мои планы входило создание в ближайшем к Москве полномочном представительстве б. ОГПУ группы своих людей с тем, чтобы иметь возможность в нужный момент перебросить их в Москву. Именно в этих целях я завербовал Погребинского и перевел в г. Горький.

Вопрос: Вы давали задание Погребинскому подобрать людей? Кого он завербовал?

Ответ: У Погребинского была своя группа. Он говорил мне, что целиком вовлечен в заговор его заместитель Иванов Лев (он, кажется, сын жандармского полковника). Называл он также "своим" его начальника СПО, упоминал еще об одном своем работнике, но не припоминаю кого именно.

Кроме того, был у меня с Погребинским также разговор относительно людей уголовного мира, среди которых у Погребинского были связи.

Он еще в первом нашем разговоре предложил мне, что, если нужны будут верные и готовые на все люди, то он может сколотить себе группу из уголовников.

Я отверг это предложение Погребинского, так как я не представлял себе перспективы их использования.

Вопрос: Это неверно. Вы не только не отвергли предложение Погребинского, но и дали ему прямое указание готовить из этих уголовников группу террористов.

Ответ: Нет. Я отрицаю это. У меня не было надобности в террористах из уголовников. Если бы дело дошло до необходимости свершения террористических актов над членами Политбюро, я имел все возможности это сделать силами Паукера.

Я допускаю, что Погребинский создал эту группу, но ее состава я не знаю.

Вопрос: Выше Вы говорили, что Погребинского Вы завербовали для того, чтобы ближе к Москве иметь группу сообщников Вашего заговора.  

Кого Вы еще завербовали из тех же соображений? К Москве примыкало много таких управлений?    

Ответ: В других управлениях у меня не было людей.    

В Дмитлаге был у меня завербован Пузицкий. Его я вербовал у себя в кабинете в 1935 году по тем же соображениям близости его места работы к Москве.

У меня с ним произошел следующий разговор: "Мы с вами, Пузицкий, старые чекисты, нас осталось мало, за Вами столько заслуг, немногие об этом помнят, а дело идет к тому, что в стране возможны всякие перемены, идет борьба. Мы находимся в таком положении, что должны будем выбирать между новым руководством и старым и, в зависимости от обстановки, должны будем решить и, если силы будут на стороне новых руководящих кругов, то мы примкнем к ним".

Пузицкий спросил, какие это новые руководящие круги я имел ввиду. Я прямо ему сказал, что правые могут прийти к власти и наша задача помочь им в этом.

Пузицкий дал мне свое согласие.

Ему я поручил сколотить группу из преданных ему людей.

Вопрос: И он это сделал?

Ответ: Он мне докладывал, что уже создал группу, назвал мне как им завербованы Кшанович и еше одного своего зама и пома, фамилий которых я не помню.

Говорил он и о других, не называя их.

Генрих Ягода