Переписка В.Н. Коковцева с Эд.Нецлиным

Переписка В. H. Коковцева с Эд. Нецлиным[1]

1.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Отель Квеленгоф.

Рагац, 28 июля 1906.

Лично.

Господин министр!

Я не хотел докучать вашему превосходительству в только что пережитые нами тяжелые дни и увеличивать бремя ваших занятий. Но так как я с искренним удовлетворением констатирую, что почти по всей линии наступает успокоение, и что события, столь живо нас волновавшие, уже отживают свое время, я чувствую потребность обратиться к вашему превосходительству с этими строками.

Прежде всего позвольте мне еще раз поздравить ваше превосходительство и высказать вам, как сильно меня ободряет и радует то, что и в новом кабинете вы по прежнему занимаете пост министра финансов: факт огромного значения для нас и для всей России. Никакой иной выбор, сделанный его величеством, не мог бы представить лучшей гарантии для установления добрых взаимоотношений между заинтересованными в деле вкладчиками и добросовестной финансовой администрацией страны.

Я, конечно, согласен, что высказанная мною мысль эгоистична, ибо в качестве друга я должен был бы скорее пожелать вам вполне заслуженного вами отдыха. .

Я не хочу возвращаться к вопросу о биржевых операциях,— уже разрешенному вами со свойственной вам доброжелательностью, позвольте мне лишь выразить вам свою благодарность. Мы можем теперь надеяться, что 1-е августа, день взноса, пройдет вполне благополучно; а раз этот взнос будет произведен правильно, надо полагать, не только не возникнет каких-либо затруднений в вопросах займа, но несмотря на тревожность политического момента, и новая доля будет реализована полностью.

Роспуск думы подействовал на наш рынок, как удар грома, и многочисленным враждебным элементам,—политическим и финансовым,—было нетрудно использовать создавшееся положение в своих целях и создать панику. Но мне кажется, что теперь уже и у нас оценка происшедшего в прошлое воскресенье события мало-помалу изменяется. Прежде всего,—не произошло ни забастовок, ни беспорядков, ни прочих, обещанных нам ужасов;—напротив,-—везде царит полный порядок,—лебединая песня членов думы не встретила отклика. Затем,—и это сильнее всего повлияло на наше общественное мнение, новый кабинет, судя по уже проявленной им тенденции, обещает быть действительно либеральным и, кажется, намерен твердо встать на путь политического прогресса.

Если бы нынешний кабинет решился по собственной инициативе провести в жизнь часть тех политических реформ, в отношении которых предшествующее министерство не могло или не хотело сделать каких-либо уступок думе, предъявлявшей свои необдуманные и неосновательные требования,—я убежден, что это рассеяло бы то недовольство, которое в настоящее время обнаруживается на Западе. Говорилось о равенстве всех подданных перед законом, не исключая и евреев. Несомненно, что эта реформа произвела бы сильнейшее впечатление в наших либеральных кругах. Вашему превосходительству известно, что я отнюдь не питаю нежных чувств к евреям, и уж, конечно, не хотел бы встретить таковые у Вас; тем не менее уравнение их в правах, благодаря которому они могли бы свободно торговать и накоплять себе материальные блага, быстро превратило бы их из «революционеров» в «консерваторов»,—последнее важно в виду их крайней многочисленности. Кроме того, предоставление большей свободы коммерческим способностям евреев—не облегчило бы также и разрешение столь сложной земельной проблемы?

В заключение позвольте мне задать вашему превосходительству несколько вопросов: с точки зрения финансовой организации и фискальной законности приведет ли роспуск думы и назначение срока ее созыва лишь на март будущего года к тем же самым результатам в отношении финансового баланса 1907 года, что и в 1906 году? Будет ли бюджет на 1907 г., по примеру 1906 г., также утвержден и введен в действие волей его величества без участия народного представительства? Предполагается ли применение принципов 1906 года и к тем финансовым операциям, которые в 1907 году могли бы иметь целью лишь реализацию бюджета? И будут ли эти операции также производиться без участия думы в том случае, если бы они касались не займов, а отчуждения государственной собственности?

Вашему превосходительству известны мои взгляды по этим пунктам, поэтому вы легко уясните себе мои вопросы. Притом, к чему бы ни клонились личные мои желания, я заранее готов к получению отрицательного ответа, по крайней мере на два последние вопроса, ибо, конечно, трудно представить себе, чтобы в течение почти целого года дума была лишена одного из своих существенных прав единственно из-за срока ее созыва.

Прошу ваше превосходительство извинить меня, что я злоупотребляю вашим временем, и принять уверение, в моем глубоком уважении и моей почтительной преданности.

Эд. Нецлин.

2.

В. Н. Коковцев Эд. Нецлину[2].

С.-Петербург, 28 июля (10 августа) 1906 г.

Милостивый государь!

Ваше письмо от 28 июля доставило мне большое удовлетворение. Я не могу не выразить вам живейшей благодарности в особенности за те строки, в которых вам угодно было отметить сохранение мною порт­феля министра финансов в новом кабинете г. Столыпина. Меня искренне тронуло дружеское сочувствие, подсказавшее вам, что лучшим для меня, с личной точки зрения, пожеланием было бы пожелание отдыха. Действительно, я остаюсь у власти, единственно подчиняясь высочайшей воле и голосу долга, и, несомненно, предпочел бы в настоящую труд­ную эпоху не нести тяжелых обязанностей министра финансов. Если что-нибудь может еще мирить меня с этими обязанностями и облегчать их бремя,—так это сделанное вами, представителем первоклассного банкирского дома в Париже и главою синдиката банкиров, которому Россия обязана своим последним займом, столь лестное для меня заверение, что пребывание мое во главе финансовой администрации не лишено значения благоприятного фактора для поддержания доверия к русским финансам.

Я имел случай сообщить вам о намерении правительства привлечь в состав кабинета общественных деятелей. В настоящее время я дол­жен констатировать , что намерение это не имело успеха, несмотря на самое искреннее желание г. Столыпина осуществить его. Не только г. Столыпин, но и государь император входили в сношение с общественными деятелями, уговаривая их принять назначение на министерские посты. Но лица, с которыми велись эти переговоры, не оказались на высоте патриотической задачи, при чем в объяснение своего образа действий они указывали главным образом на. то, что, оставясь частными людьми и отдав свои силы на то, чтобы подготовить общество к восприятию обещанных реформ, они будут полезнее родине, чем на министерских постах, и что с их стороны было бы даже недобросовестно вступать в министерство в такое время, когда надо не изучать, а действовать, не заниматься мирной творческой работой, а вести непосильную для них активную борьбу за сохранение основных устоев русской государственности. «При современных обстоятельствах,—сказал один из них,—честные бюрократы принесут гораздо больше пользы, чем мало подготовленные общественные деятели».

Таким образом, неуспех привлечения общественных деятелей в состав министерства не может быть приписан недостатку желания или энергии со стороны председателя совета министров. Неверным также является и объяснение, даваемое некоторыми органами печати и видящее в этом неуспехе результат скрытого влияния некоторых наиболее консервативных представителей бюрократического режима. Если только может быть речь о действительно влиятельных членах кабинета, то ими было употреблено вое усилие к тому, чтобы облегчить вступление общественных деятелей в кабинет министров.

С большим интересом прочел я мысли, высказанные вами по еврейскому вопросу. Вполне разделяя принципиально ваш взгляд, я считаю однако, что корень еврейского вопроса лежит настолько глубоко и вопрос этот сам по себе представляет такую, сложность, что даже если бы можно было указать меру, которая сразу превратила бы всех евреев из революционеров в консерваторов, и если бы этою мерою было уравнение их в правах с остальным населением, то все- таки еще не все затруднения были бы устранены. Тем, кто хорошо знаком с положением еврейского вопроса в России, известно, что обвинение евреев в эксплуатации других классов населения имеет своим источником далеко не односторонность или предвзятость взглядов и является далеко не преувеличением. Равным образом, едва ли одним неполноправным положением евреев может быть объяснено их выдающееся участие в революционном движении и нахождение во главе всех революционных организаций и противоправительственных начинаний.

Что касается собственно еврейского равноправия, то мои взгляды по существу этого вопроса вам известны. Вы знаете, что я вовсе не являюсь принципиальным противником уравнения евреев в правах и что по моей инициативе еще осенью 1904 г. были отменены некоторые из лежащих на них ограничений. И в настоящее время, так же, впрочем, как и большинство членов совета министров,—держусь того взгляда, что давно настала пора упразднить большую часть касающихся евреев исключительных постановлений нашего законодательства. Но едва ли в интересах самих евреев было бы, чтобы эта мера была проведена с последовательностью, доходящею до полного уравнения их в правах с коренным населением России. Есть вопрос, в котором такое равноправие могло бы скорее оказать вред евреям, чем принести пользу,—это вопрос еврейского землевладения. Нельзя забывать, что евреи составляют всего 7 миллионов из числа 140 миллионов общего населения империи. Уравнение их в правах по владению землей восстановило бы против них массу нуждающегося в земле крестьянского населения и на почве укоренившейся розни и эксплуататорского направления деятельности евреев привело бы к неминуемым и весьма гибельным для евреев-землевладельцев столкно­вениям с крестьянами.

Но, за исключением этого вопроса, с евреев, конечно, должны быть сняты все путы, связывающие ныне их деятельность. В самом непродолжительном времени я вхожу в совет министров с предложением об отмене всяких ограничений для евреев в смысле занятия торговлею и промыслами и стеснительных постановлений относительно участия их в акционерных предприятиях, а также об отмене закона 3&‐16 мая 1882 г., пользующегося в среде евреев такою печальною известностью и вносящего в эту среду столько раздражения. Я не знаю, согласится ли совет министров на то, чтобы эти меры были проведены, как экстренные, но, с своей стороны, я полагаю, что они могли бы быть утверждены безотлагательно, не ожидая созыва новой думы.

В утвердительном смысле, по моему мнению, должен быть разрешен и вопрос о предоставлении евреям права повсеместного жительства. Но, в виду особой важности и сложности этого вопроса, представлялось бы наиболее правильным, чтобы правительство взяло на - себя только его подробную разработку и составление соответствующего законопроекта, который, предварительно внесения его в зако­нодательные учреждения, следовало бы опубликовать с тем, чтобы заблаговременно подготовить и расположить в пользу правительственных предположений общественное мнение.

Это последнее мнение составляет предмет исключительно личного моего взгляда, и я не имел еще возможности обменяться мыслями с моими коллегами, которые, кстати, еще не находятся в полном комплекте.

В заключение считаю долгом ответить на поставленные мне вами в письме вашем вопросы. 1) Порядок составления и утверждения бюджета на 1907 год не был еще предметом обсуждения в совете министров, но совет, несомненно, в самом близком будущем займется этим вопросом, по которому мной в настоящее время составляется особое представление. Не имея возможности сказать, какое решение будет принято советом, я могу однако совершенно определенно сообщить вам мой взгляд, который я положу в основание моего представления. Взгляд этот заключается в следующем. Так как новая дума будет собрана в самом начале 1907 г., то и бюджет на этот год должен быть представлен на рассмотрение как думы, так и государственного совета. До утверждения же нового бюджета обеими палатами должна применяться ст. 74 наших основных законов, которая гласит, что в случае неутверждения нового бюджета к началу сметного периода остается в силе бюджет предыдущего года с теми лишь изменениями, какие обусловливаются исполнением последовавших после ее утверждения узаконений. 2) На основании тех же основных законов новые займы после созыва думы должны будут подлежать разрешению обеих палат. Но если бы государство встретило необходимость в займе до созыва думы, то такой заем, на основании статей 45 и 76 основных законов, мог бы быть разрешен его величеством (par voie de decret) по докладу-совета министров. Я надеюсь однако, что мы будем избавлены от необходимости прибегать до открытия думы к займам внешним и ограничимся небольшой внутреннею кредитного операциею для специальной цели оказания помощи населению, постигнутому неурожаем. 3) Я не предвижу никаких отчуждений государственной собственности и при этом нимало не сомневаюсь, что если бы и возник подобный вопрос, то он будет направлен не иначе, как через посредство народного представительства, и, следовательно, до созыва думы во всяком случае решен не может быть.

Примите и пр.                                                                                                                                             Коковцев.

3.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Отель Катр-Сезон.

Мюнхен, 23 августа 1906 г.

            Ваше превосходительство.

Вследствие моих переездов ваше пространное письмо от 28—10 с. г. получено мною с некоторым опозданием. Оно представляет столь значительный интерес, что мне захотелось прежде всего познакомить с содержанием его отдельных отрывков некоторых из моих парижских друзей, и до ответа вам выслушать их впечатления, полагая, что ваше превосходительство, помимо моей, интересуется также и оценками других лиц. Об этих мнениях упомяну своевременно.

Прежде всего, позвольте мне, ваше превосходительство, выразить вам мою глубокую признательность как за то, что вы, среди обременяющей вас работы, все же взяли на себя труд написать мне это письмо, являющееся настоящим документом, так и за оказанное мне вами в такой мере доверие. Не могу выразить вам, как я им глубоко тронут; со своей стороны вновь приношу вам уверения в моей совершеннейшей преданности — располагайте ею в любую минуту,—я почту это за честь. Чрезвычайный интерес представили для нас ваши сообщения о переговорах относительно образования министерства. Они пролили свет на всю эту путаницу самых разноречивых и часто даже недоброжелательных толков, распространявшихся по всей Европе. Данные вами разъяснения доставили истинное удовлетворение; они внушают доверие ко всей предстоящей деятельности правительства Столыпина. Ваше превосходительство не могло не заметить, что в общественном мнении наступило значительное успокоение,—в скором времени, очевидно, удастся восстановить также и доверие рынка.

В еврейском вопросе я разделяю ваши воззрения. Отнюдь не претендуя на достаточную обоснованность своего суждения в столь обширном и сложном вопросе,—я, по натуре, склонен рассматривать его с известной осторожностью и воздерживаться от слишком быстрых, крайних и бесповоротных решений. Мне бы казалось, что министерству следовало бы как можно скорее, еще до созыва думы, пойти на большие уступки, для того, чтобы этим благим начинанием повлиять на исход выборов; однако я понимаю, что, допуская почти полное уравнение евреев в правах, необходимо, при настоящем положении вещей, исключить право приобретения ими земельной собственности. Было бы крайне желательно, чтобы крестьянин, прежде чем вступать в борьбу на равных началах с еврейскими захватными тенденциями, достиг иного образовательного уровня и в нем почерпнул бы силы, необходимые для самозащиты.

Ваше превосходительство, вы не должны быть удивлены тем, что некоторые из евреев, которым я сообщил ваши взгляды по этому вопросу, отстаивают преимущества полного уравнения в правах, ссылаясь как раз на то, что самый раздел земли и последующее приобретение земельных участков земледельцами могут быть особенно облегчены именно благодаря участию в том евреев, как лучше одаренных в коммерческом отношении. Это сделало бы, по их мнению, возможным применение всякого рода индивидуальных комбинаций там, где правильно и методически действующий механизм земельных банков оказался бы неспособным достичь скорейших результатов в силу своей недостаточной гибкости. Перехожу к вопросам, на которые вы, ваше превосходительство, соизволили мне ответить. Представление бюджета на 1907 год на рассмотрение и утверждение думы и государственного совета, в порядке, указанном вашим превосходительством, с временным применением двенадцатых, должно, как мне кажется, вполне удовлетворить самую крайнюю требовательность. Именно так поступают и парламенты западных либеральных государств. Второй вопрос заставляет меня сильно призадуматься не потому, чтобы он мог затронуть как-нибудь и мои личные интересы, но вследствие важности его для ведения финансовых дел вообще. Ваше превосходительство знает, как банкиры, которые, собственно говоря, могут играть лишь роль посредников, соглашаясь на отсрочку, в виду громадности сумм, ревниво следят за тем, чтобы их действительное обязательство было реализовано в кратчайший срок. Всякий образ действия, ведущий к продлению срока их действительной ответственности, сделал бы, по моему скромному убеждению, совершенно невозможным проведение серьезных операций. Итак, если, с одной стороны, внесение на обсуждение обоих палат парламента еще не заключенной банкирами-контрагентами сделки является несовместимым с парламентским достоинством, при чем совершенно недопустимо также предварительное разглашение условий таковой сделки в процессе парламентских прений, то, с другой стороны, ответственные контрагенты ни за что не согласились бы считать себя связанными известными обязательствами в течение этого длительного обсуждения. Я уже не говорю о технической компетенции парламента. К сожалению, мне неизвестен текст основных законов, согласно коего «займы должны быть одобрены» (approuvés), но не означает ли это одобрение скорее утверждение договора, уже заключенного министерством, с согласия его величества в окончательной форме в силу предварительных его полномочий, вотированных парламентом [3].

Однако и этот порядок представляет большие неудобства для банкиров, так как они, заключив твердое обязательство, несомненно, не захотят ждать с эмиссией до утверждения; они пожелают произвести эмиссию «независимо от утверждения». Что касается третьего пункта, — он является принципиальным разрешением принципиально же поставленного вопроса. Думаю, что конкретное положение это может быть применено к государственному банку, по поводу коего я уже имел честь беседовать с вашим превосходительством; в этом отношении ответ ваш вполне соответствует моменту, так как в Париже как раз в данное время ходят слухи о предполагающемся преобразовании этого учреждения. Сегодня утром я видел заметку в «Temps», которую я позволю себе приложить к настоящему письму. Я не придаю, конечно, большого значения этому сообщению, которое представляется мне совершенно фантастичным, но самое появление его свидетельствует о том, что мысль эта уже проникла в известные слои общества и подвергалась там обсуждению. Если держаться буквально текста вашего ответа, то не остается ничего иного, как только приготовить к созыву новой думы объяснительную записку с основными положениями. Я был к этому вполне подготовлен, но чем больше я размышляю об этом, подходя к делу вплотную, тем сильнее убеждаюсь в том, что дебатирование проекта этого договора в парламенте с рассмотрением его отдельных составных частей сделало бы невозможным самое заключение договора. Этот случай представляет почти полную аналогию с вопросом о займах, затронутом мною выше. Если по закону недостаточно простого последующего утверждения уже заключенных соглашений, то, может быть, с немедленной ликвидацией государственного банка можно было бы найти выход из этого положения путем заключения совершенно новой, независимой концессии при участии нового государственного банка. Я не знаю, каковы должны быть в таком случае, согласно закона, взаимные компетенции парламента и правительства, но ведь тогда дело касалось бы не отчуждения, а ликвидации,—положения по существу совершенно различные. Необходимость ликвидации могла бы быть решена просто на основании преимуществ, какие она представляет для заинтересованных в деле вкладчиков; что же касается новой концессии, то даже если она и будет внесена в думу, обсуждение ее, как положения совершенно нового, отвлеченного, представляло бы, вероятно, меньше трудностей, чем определение условий продажи весьма значительных ценностей.

Предоставляю вашему превосходительству судить, имеет ли это соображение некоторый интерес.

В заключение беру на себя смелость присоединить подробный отчет о состоянии последнего взноса по займу, не безынтересный, как мне кажется, для вашего превосходительства. Сожалею, что не имею новейших подробных данных, но могу прибавить, что по полученному мною последнему телеграфному извещению сумма запоздавших взносов исчисляется в 55.717 облигаций, или 28 миллионов номинального капитала. Следовательно, сумма, подлежащая еще взысканию, не превышает 2-х миллионов рублей.

            Примите и т. д                                                                                                            Эд.Нецлин.

4.

В. Н. Коковцев Эд. Нецлину.

С.-Петербург, 22 августа—4 сентября 1906.

Дорогой господин Нецлин!

Я получил ваш ответ на мое длиннее письмо от 28—10 августа и спешу выразить вам, как живо я тронут вашим доверием и теми чувствами преданности, которые вам было угодно высказать мне. Неизменно придавая большое значение вашим суждениям, я вижу в одном месте вашего письма от 23 августа недоразумение, созданное, вероятно, некоторой неясностью в выражении моей мысли: считаю себя обязанным дать вам кое-какие разъяснения по поводу этой части вашего письма.

Я имею в виду выраженное вами сомнение о возможности заключения финансовых сделок при участии представительных учреждений.

Чтобы осветить вам этот деликатный вопрос, я считаю необходимым прежде всего заметить, что наши основные законы содержат условия, которые, конечно, должны выполняться буквально и которыми представляется необходимая свобода действий в дальнейшем. Согласно этим законам, представительные учреждения, дума и государственный совет, в отношении кредитных операций выносят постановления лишь по принципиальному вопросу, касательно самой необходимости того или иного займа; они решают, имеет ли государство нужды, которые не могут быть удовлетворены иначе, как посредством займа. Поскольку этот чисто принципиальный вопрос поставлен и разрешен, роль парламента на этом кончается. Все последующее определяется тем порядком, который существовал и до сих пор: министр финансов решает, в какой именно момент должна быть произведена операция, он подготовляет ее без какого-либо нового контроля, путем переговоров с банкирами; вносит результаты этих переговоров на одобрение финансового комитета и представляет, наконец, мнение комитета на утверждение его величества императора.

Итак, стало быть, нет вмешательства палат ни в переговоры о займах, ни в их заключение именно по той простой причине, что в противном случае, как вам самому было угодно заметить, никакое заключение займа не было бы возможно.

В данный момент,—вам это известно лучше, чем кому-либо,— правительство не имеет намерения обращаться к иностранному кредиту, поэтому вопрос этот имеет в настоящее время чисто-академический характер. Тем не менее я счел полезным выяснить его, в виду его важности и высказанных вами по сему поводу соображений.

Примите и т. д.                                                                                                                          Коковцев.

5.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Париж, 20 ноября 1906 г.

Доверительно.

            Господин министр!

Дружеские отношения, в которых я имею честь находиться с вашим превосходительством, обязывают меря сообщить вам сегодня об одном деловом проекте, над которым я с некоторых пор усиленно работаю и который в настоящее время почти закончен.

Вы, вероятно, уже заметили и так же, как и я, следили за той длительной эволюцией, которая стремится переместить финансовый центр мира из Лондона в Париж, и вам известны те непреодолимые причины, которыми вызвано это движение. Кроме того, в Англии, как и во Франции, компетентные круги уже начинают отдавать себе отчет во все более намечающемся перевесе парижского рынка в финансовом отношении. Это положение вещей, в силу которого Франции предстоит сделаться мировым банкиром, несомненно, требует от нее известной подготовки, и крупные кредитные учреждения, как биржа, должны подвергнуться кое-каким преобразованиям и, чтобы оказаться на высоте предстоящего им в будущем положения, расширить свою организацию.

В виду создавшихся условий, Парижский банк считает своевременным, впервые с момента его основания — 40 лет тому назад,—. приступить к увеличению своего капитала, который до настоящего времени пополнялся исключительно резервным капиталом.

Вслед затем мы предполагаем приступить к выполнению упомянутого мною в начале письма проекта; последний состоит в создании в Париже крупного частного банка с основным капиталом в 50 миллионов франков, предназначенным исключительно для работы с Северо-Американскими Соединенными Штатами. Сфера его деятельности будет совершенно неограниченна; она может захватывать как область торговли, так равно и промышленности.

Основателями - пайщиками этого предприятия будут: т/д. Кун-Лёб и К⁰ в Нью-Йорке, наши лондонские друзья, société Général в Париже и пр. и пр. Вашему же покорному слуге предложено принять на себя председательство в правлении. Конечно, нельзя сказать, чтобы меня не пугала эта перспектива чрезмерной работы, беспокойства и ответственности, и я смогу справиться с этими обязанностями, лишь освободившись предварительно от некоторой части других, выполняемых мною до сего времени.

Считаю, однако, долгом уверить ваше превосходительство, что, каковы бы ни были мои будущие занятия, преданность моя делам вашего государства останется неизменной. В любое время и при всяких обстоятельствах я сочту за честь предоставить себя к услугам русского правительства и откликнуться на ваше первое же ко мне обращение. Этим положением я обусловил свое согласие на вступление в новое предприятие, о чем считаю необходимым довести до сведения вашего превосходительства.

Примите и пр.                                                                                                                       Эд. Нецлин.

6.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Париж, 20 ноября 1906 г.

Доверительно.

            Ваше превосходительство!

1906 г., бывший столь тягостным для России, близится к концу. Бросая взгляд на прошлое, я с искренней радостью констатирую, что после того, как 3 или 4 месяца тому назад неурядица достигла своего кульминационного пункта, во всех областях наступило несомненное улучшение. Поворот этот позволяет видеть 1907 год в более обнадеживающем свете, хотя, несомненно, и он принесет свою долю новых забот и всяческих затруднений, требующих своего разрешения. В надежде на то, что ваше превосходительство по прежнему соблаговолит оказывать мне честь своим доверием, я намерен коснуться здесь исключительно лишь финансового вопроса в тех скромных размерах, какими может быть определено мое предстоящее в этих делах участие. Из финансовой проблемы я коснусь лишь сверхсметных расходов, ибо сам бюджет так восхитительно составлен, что даже в самые трудные времена он способен давать излишки, какие неизвестны бюджетам других стран.

Так как ваше превосходительство, несомненно, должно было в общих чертах наметить план обыкновенного и чрезвычайного бюджетов на предстоящий год, я буду особенно польщен и признателен вам, если бы вы могли сообщить мне при случае некоторые сведения о тех путях и средствах, которые вы намерены избрать, чтобы справиться с чрезвычайным бюджетом,—-если бы средства эти представляли прямой или косвенный интерес для нашего французского рынка. Во избежание переписки по этому вопросу, я в любую минуту был бы готов проехать в Кельн или Брюссель для выяснения вопроса с одним из представителей вашей канцелярии, если бы ваше превосходительство сочло этот способ наиболее для себя удобным.

Я позволяю себе указать вам на возможность такого способа, ибо вспоминаю при этом соглашение с г. Пуанкаре,—в подобном случае, несомненно, пришлось бы действовать совершенно исключительным образом, требующим длительной подготовки. В соответствии с приведенными соображениями следует упомянуть о состоянии нашего рынка по отношению к 5% займу 1906 г. При совершении эмиссии я высказал вашему превосходительству свое предположение, что окончательное распределение французской доли (tranche française) при нормальных условиях потребует от 8 до 10 месяцев; результаты, достигнутые до сего дня, в условиях, более чем ненормальных, убеждают меня в том, что я был бы недалек от истины, не будь событий конца июня и вызванных ими последствий. Значительной задержкой нашего распределения мы обязаны исключительно упомянутым мною политическим событиям, но отнюдь не исчезновению денег из обращения, — обстоятельство, обнаружившееся с конца лета во всем мире, за исключением Франции, у нас же и по сию пору не играющее никакой роли. Я полагаю, что в настоящее время из наших 1.200 миллионов около четверти находится в более или менее спекулятивных руках; однако качество их держателей чрезвычайно улучшилось после последовательной фильтровки, произведенной в течение лета, и я спешу прибавить, что данное положение вещей не внушает мне никакого беспокойства. Эмиссионные банки, вероятно, не согласятся с подобным взглядом на вещи; они захотят придерживаться более точных разграничений, не лишенных некоторого основания, я же становлюсь в данном случае на обобщающую точку зрения и под нераспределенной частью разумею все то, что еще не перешло в руки капиталистов для твердого держания.

Принимая во внимание пережитые нами обстоятельства, я считаю достигнутый результат высоко удовлетворительным и осмеливаюсь вновь высказать предположение, что если не произойдет каких-либо неблагоприятных для нас политических событий или общего кризиса, наступление коего я не предусматриваю, распределение будет правильно закончено в течение предстоящего лета. До этого времени могущие происходить спекулятивные операции не принесут какого- либо вреда, — как раз напротив: они послужат лишним стимулом к распределению и дадут возможность тем из капиталистов, которые изменили бы свое решение, свободно осуществить свои планы.

Примите и пр.                                                                                                                       Эд. Нецлин.

7.

В. Н. Коковцев Эд. Нецлину.

С.-Петербург. 14—27 ноября 1906 г.

Доверительно.

            Мой дорогой друг!

Я получил два ваших последних письма в один день и потому отвечаю на оба одним письмом. Нужно ли говорить, как искренно я приветствую вас по поводу сообщаемого мне вами важного проекта, и сколь сердечны мои пожелания успеха и процветания возникающему предприятию.

Тем не менее я не могу утаить от вас некоторого сожаления, которое я испытываю оттого, что предприятие это предназначено исключительно для работы с чуждой мне страной, в то время как моя собственная, больше чем всякая иная, нуждается в свободных капиталах и представляет собой обширное поле для производительной , деятельности под условием правильной организации таковой и проведения ее под руководством умелых и энергичных людей.

Правда, это чувство сожаления несколько смягчается вашим уверением, что независимо от любимых ваших замятий в будущем преданность ваша интересам моей страны останется прежней, и что при всяких обстоятельствах, требующих вашего содействия, интересы эти найдут в вашем лице убежденного и ревностного защитника.

Выраженное мною вам сожаление относится не столько к вопросам финансов и кредита страны, сколько к интересам промышленности, которая именно в настоящее время заслуживала бы исключительного внимания вашей столицы, все более и более превращающейся в истинный резервуар мирового богатства. Будем надеяться, что Заатлантическая Республика оставит все же место и для Российской Империи (l'Empire des Tsars), и мы не будем вынуждены пользоваться капиталами, не имеющими отношения к вам. Что касается вашего второго письма, то, несмотря на все мое желание информировать вас, я не имел возможность дать вам немедленно более или менее обстоятельного ответа на поднятый вами вопрос.

Вы знаете мое обыкновение — говорить лишь то, за что я могу поручиться, и потому вы поймете и по всей вероятности одобрите, что я предпочитаю ответить вам лишь тогда, когда теперешние мои гипотезы сменятся уверенностью.

Составление бюджета на 1907 год в настоящее время идет хорошо, но есть несколько важных вопросов, главным образом относящихся к расходам военного ведомства, а также связанных с ликвидацией войны с Японией, которые еще настолько неопределенны, что нам понадобится, по крайней мере, от 4-х до 5 недель для окончательного их выяснения.

Вы знаете, что правительство решило внести бюджет 1907 года на рассмотрение думы и государственного совета; для периода же, предшествующего голосованию бюджета обеими палатами, временно принять систему двенадцатых, определяющихся бюджетом 1906 года.

При таких условиях, чем больше мы задержим составление бюджета, тем более он приблизится к действительности и тем менее неожиданностей доставит нам его выполнение.

Тем не менее я могу теперь же формулировать два положения, имеющих значение для тех, кто может по справедливости оценить состояние наших финансов и нашего кредита, — положения, имеющие за собой достаточную вероятность: 1) Не выходя из области предположений, — хотя и достаточно обоснованных, — я думаю, что бюджет 1906 г. не оставит после себя наследия в виде расходов, покрытие коих пришлось бы возложить на 1907 год. Судя по тому, как идет поступление доходов, давших до 1 октября (через 10 — 12 дней я буду располагать данными за октябрь месяц), сверх бюджетных предположений, избыток в 126 миллионов рублей, учитывая притом все расходы вплоть до последних дней, — я надеюсь, что все расходы 1906 года, включая сюда и погашение наших бон и вспомоществование населению пораженных неурожаем местностей, будут покрыты средствами, имеющимися ныне в распоряжении казначейства, и теми, поступление коих ожидается к 1-му января 1907 года.

Если в расчетах моих и имеется какая-нибудь ошибка, таковая, вероятно, выразится лишь в небольшой сравнительно цифре, а потому она может иметь лишь второстепенное значение.

Излагаемые вам мною предположения в достаточной мере объяснят вам, почему я постоянно заявляю, что слухи о переговорах относительно нового займа, это — плод праздного воображения тех, кому неприятен факт, что на горизонте нашей политической жизни не появляется новых темных пятен.

2) Я принимаю все зависящие от меня меры, чтобы составить обыкновенный бюджет на 1907 год без дефицита, — надеюсь, что это мне удастся.

Вы, вероятно, заметите мне по этому поводу, что все это само собою разумеется, и что вам непонятно, почему достижение этого результата сопряжено с какими бы то ни было усилиями. Прежде чем это сделать, я просил бы вас принять в соображение, что ваш покорный слуга находится в исключительно неблагоприятных условиях, которых отнюдь не знает его более счастливый французский коллега. Я должен составлять бюджет, имея в виду ряд новых расходов, утвержденных в законодательном порядке, еще до думы, которые сохранят и впредь законную силу.

Кроме того, правительство приступает к выполнению обширной земельной программы, которая, при всей моей скупости, потребует в будущем году отпуска значительных кредитов.

Не забудьте также, что колоссальный заем этого года должен обременить бюджет 1907 года суммой в 45 миллионов рублей для уплаты процентов и погашения займа.

Что же касается доходов, как источника покрытия этих расходов, то в этом отношении мы находимся в крайне неблагоприятных условиях. Нам приходится довольствоваться существующими ныне доходами, и мы не можем рассчитывать на новые источники доходов и в будущем году. Я, конечно, позаботился о выработке проектов, вводящих некоторые новые налоги, и часть этих проектов уже была внесена мною в думу до ее роспуска. Остальные же проекты будут внесены в думу после ее открытия. Но мы не сможем воспользоваться ими в 1907 году. Мы не можем предвидеть, когда именно будут рассмотрены думой мои предложения; нельзя рассчитывать, чтобы проектируемые налоги были введены ранее 1908 г.

Таким образом, вы поймете, что, говоря о трудностях составления бездефицитного обыкновенного бюджета, я разумел дело не столь простое, каким оно могло показаться.

Во всяком случае, достижение желаемого результата доставит мне чувство действительного удовлетворения.

Что касается чрезвычайных расходов, то можно считать более или менее установленными две статьи; именно — оказание помощи населению, пострадавшему от неурожая, потребует кредита в 50 миллионов, столько же потребует и начатая уже постройка железнодорожных линий.

Остается установить чрезвычайные расходы по военному ведомству, размера коих я еще себе не представляю, но которые, конечно, не будут иметь ничего общего с расходами, предусмотренными бюджетом 1906 года. Это ведомство имеет очень резонный проект, состоящий в выработке общей схемы всех расходов, необходимых для проведения реформ и улучшений, требующихся для приведения армии и оборонительных способностей страны в надлежащее состояние, — схему эту предположено внести отдельно от бюджета 1907 г. на рассмотрение думы, с указанием срока, в пределах которого все должно быть выполнено.

Таким образом, бюджет на 1907 г. будет или совсем освобожден от этих расходов, или ему придется иметь в виду лишь незначительную часть таковых, и то с целью не терять времени при организации дела, имеющего величайшее значение для обороны страны.

Вот все, что я могу пока вам сказать. Прошу вас дружески отнестись ко всему сообщаемому мною, предназначенному для вас лично, а также сообщить мне ваше заключение по поводу моих видов и действий.

Примите и пр.                                                                                                                           Коковцев.

8.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Париж, 4 декабря 1906 г.

Ваше превосходительство!

Ваше уважаемое письмо от 14/27 ноября доставило мне большое- удовлетворение, — оно служит новым доказательством вашего благосклонного ко мне доверия; кроме того, оно подтверждает то положение вещей, которое, принимая во внимание пережитые империей в 1906 г. исключительно тяжелые обстоятельства, я не могу охарактеризовать иначе как весьма успокоительным. Я был так захвачен этим блестящим изложением, что счел возможным несколько нарушить сделанную вами пометку «лично» и показал его кое-кому из очень немногих, видных личностей, на которых я вполне полагаюсь; с радостью сообщаю вашему превосходительству, что впечатление, вынесенное ими при этом, было в высшей степени благоприятным. Конечно, при тех многочисленных и непредвиденных крупных расходах, с которыми пришлось иметь дело вашему превосходительству, свести баланс 1906 г., не завещая долга следующему году,—это своего рода tour de force. Этот результат заслуживает восхищения всех друзей России. Но что мне доставило еще большее удовлетворение,—это сделанные вами в общих чертах предположения на предстоящий год.

Конечно, я не отдавал себе ясного отчета в трудностях, возникающих для вас при составлении обыкновенного бюджета. Я не предвидел иного увеличения расходов, Кроме возросших платежей по государственному долгу, вследствие нашего займа, и новых расходов в связи с земельным вопросом, — увеличение, которое может быть покрыто повышением доходов; последнее можно рассматривать, как уже достигнутое в максимальной степени.

Если принять в расчет ряд дополнительных кредитов, на которые вы ссылаетесь, то это лишь делает еще более значительной вашу заслугу в сведении баланса, в успехе которого я не сомневаюсь. Что касается чрезвычайного бюджета 1907 г., средства и потребности коего мне были совершенно неизвестны, — о нем я, наоборот, не мог думать без некоторого беспокойства. То, что вы изволили мне сообщить по этому поводу, меня совершенно успокоило, ибо какая-нибудь сотня миллионов, с прибавлением даже первых, очень умеренных расходов по проведению плана реорганизации военного дела, вероятно, не выведет вас за пределы внутреннего займа, без необходимости обращаться ко внешнему кредиту. Воздержание от обращения к иностранным рынкам в течение 1907 года имело бы бесспорно благотворное значение для престижа русских финансов и сильнее всяких аргументов содействовало бы восстановлению прежнего доверия к вашим национальным фондам. Кроме того, я думаю, что, в случае непредвиденной необходимости, принимая во внимание, что все выпуски текущего года будут погашены, вашему превосходительству будут предоставлены всевозможные льготы для помещения государственных облигаций.

Примите и проч.                                                                                                                    Эд. Нецлин.

9.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

73, Бульвар Haussmann, Париж, 18 октября 1907 г.

            Ваше превосходительство!

Беру на себя смелость сообщить непосредственно вашему превосходительству о предложении, полученном мною сегодня утром из Японии.

Позвольте прежде всего дать некоторые пояснения. Три месяца тому назад Парижский банк и Крезо с одобрения нашего правительства решили отправить в Японию комиссию из финансистов и инженеров, чтобы ознакомиться с проектами устройства коммерческого порта, предназначенного главным^- образом для подвоза угля, и вместе с тем ориентироваться в делах, затрагивающих интересы банка. Глава комиссии—одно из виднейших должностных лиц Парижского банка,— я придаю большое значение его суждениям. Завязав сношения с влиятельными лицами страны, как официальными, так и частными, мой доверенный сообщает мне о полученном им от уполномоченного на то лица очень конфиденциальном предложении следующего характера. После сдачи Порт-Артура японцы будто бы нашли в эвакуированных магазинах пятьдесят миллионов патронов для пехотных ружей, находящихся и теперь в употреблении. Японцы полагают, что русское правительство было бы склонно выкупить эти запасы, для выработки коих потребовалось бы продолжительное время. Но по вполне понятным соображениям щекотливого характера они не хотели бы вступать в непосредственные переговоры, почему и обратились к нашему представителю. Мне известно, что цена была бы не высока, значительно ниже стоимости производства, хотя патроны, как утверждают, — в прекрасном состоянии. Я не сомневаюсь, что предложение это, исходящее, как мне сказано, из вполне авторитетного источника, может заинтересовать русское правительство. Во всяком случае, я счел своим долгом сообщить о нем; при этом я решил, что лучше всего представить его на усмотрение вашего превосходительства. В случае надобности в дальнейшем я всецело к услугам вашего превосходительства, и был бы вам признателен, если бы вы соизволили дать мне в ближайшее же время принципиальный ответ, так как меня просили возможно скорее телеграфировать, принят ли этот запрос к рассмотрению. Продающие обязались ждать до получения ответа.

Примите и проч.                                                                                                                    Эд. Нецлин.

10.

Телеграмма В. Н. Коковцева Эд. Нецлину.

Нецлин. Париж.

Я получил ваше письмо от 18 октября. Прошу вас отклонить японское предложение, в виду того, что русское правительство не может его принять.

Коковцев.

11.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Лично.

73, Бульвар Haussmann, Париж, 11 февр. 1909 г.

            Ваше превосходительство!

Я не хотел нарушать вашего кратковременного отдыха своими письмами, ни отрывать вас от неотложных занятий, накопившихся ко времени возвращения вашего превосходительства в С. - Петербург. Но, рассчитывая уехать послезавтра на некоторое время, я позволяю себе до моего отъезда обратиться к вам с этими строками частного характера. Я чувствую себя порядочно утомленным от этой кампании, затянувшейся далеко за нормальные пределы и часто подвергавшей испытанию мою энергию. Я рассчитываю отдохнуть в Греции, проехав через Рим, с расчетом вернуться в Париж к 15 или 20 марта, затем я думаю ненадолго появиться в вашей столице, чтобы засвидетельствовать почтение вашему превосходительству и переговорить с г-м Путиловым относительно Русско-Китайского банка. Последняя стадия наших переговоров оправдала мои предположения, которые я уже имел честь высказать вашему превосходительству. Срок эмиссии и цена ее оказались именно теми, которые я еще раньше указал вашему превосходительству. В вопросе скидки г. Давыдов поступил с нами не вполне хорошо, и мы, скрепя сердце, вынуждаемые обстоятельствами, должны были пойти на последнюю уступку, сознавая, что нам будет чрезвычайно трудно возместить надлежащим образом расходы синдиката. Правда, что до войны скидка была несколько ниже 3,75%, но в то время организация еще не столь разрослась и не обходилась в то, во что обходится теперь. Комиссионный процент при биржевых операциях равнялся еще недавно лишь 0,5%, но надо также признать то, что машина далеко не была тогда в состоянии так работать, как работает теперь. Поэтому я думаю, что если бы этой эмиссии было суждено стать последней, то г. Давыдов мог бы гордиться успехами переговоров, но так как я хотел бы, чтобы тесная дружба, связывающая наши страны, продолжалась на долгие времена, и думаю, что в дальнейшем нам предстоят еще другие операции, я считал бы необходимым поддерживать общее довольство и не допускать охлаждения интереса, столь необходимого для совершения больших дел. Во всем остальном, если не иметь в виду этого частного соображения, г. Давыдов завоевал живейшие симпатии во всех кругах.

Что касается самой эмиссии, она причиняла нам минутами сильное беспокойство и немало хлопот, не политического, но финансового и главным образом технического характера. Проведение этой операции, как вашему превосходительству известно, требовало особой осторожности вследствие предоставленных для бон льгот и необходимости использовать эту льготность почти в полном объеме. Она и была использована на 95%. Спекулятивные круги имели более чем достаточно времени для скупки бон и такого поднятия их стоимости, которое принудило нас сохранять первоначальную премию в течение всего подписного периода. Отсюда произошло огромное и ни с чем не сообразное сосредоточение бон в руках нимало не заинтересованных в их удержании. Пришлось их выкупать с премией, и раз синдикат оказался, таким образом, держателем такого огромного количества бумаг стоимостью на 2% превышающей выпускную, то встает вопрос, что с ними делать; задача тем более трудная, что премия тотчас же по прекращении подписки упала до нуля. Если бы мы продолжали их удерживать, это сделалось бы известным и послужило бы поощрением уже начавшейся было игры на понижение. В интересах рынка, поддержания доверия к эмиссии и в особенности к русскому кредиту пришлось включить количество этих бумаг в распределение между подписчиками по выпускной цене, что причинило большой убыток синдикату, так как произведенная им скидка оказалась значительно ниже нормы. Вследствие этой вынужденности, достигнутое в последний момент г. Давыдовым изменение условий и стало для нас особенно чувствительным. Но принятая нами мера (т.-е. распределение купленных бумаг) оказалась спасительной и последствия ее показали скорее даже, чем я мог рассчитывать, что мы поступили правильно, пожертвовав собой. Что касается качества-подписчиков, иначе говоря распределения займа, оно оказалось удовлетворительным благодаря особой системе поощрения мелких покупателей, вообще доставляющих у нас лучшую клиентуру.

Огромная подписка с уплатой наличными, давшая более полутора миллиарда, — лишь кажущийся успех; по-моему же, это скорее неудобство, выявленное этой операцией с большей наглядностью, чем предыдущими. Люди, мобилизующие такое количество миллионов, что сравнительно легко во Франции, не держат у себя бумаг, они постепенно распродают все скопившиеся у них с премией, сообразно своим представлениям о размерах выгоды. Для них это просто временное помещение капитала, и мы должны стремиться в будущем к искоренению этой неправильности, лишь вносящей путаницу в практический результат. Во время самой подписки мы не раз тревожно задавали себе вопрос, — не наблюдается ли среди настоящей клиентуры русских фондов известной вялости; такое создалось впечатление непосредственно по закрытии подписки, — но я счастлив сообщить вашему превосходительству, что таковой по-моему нет, хотя я и не считаю возможным скрыть от вас, что вообще замечается понижение интереса, и в определенных кругах тенденция к открытию кампании на понижение проявляется сильнее, чем в предыдущих случаях. После этого положение значительно улучшилось, благодаря наличию денег, и теперь оно может быть признано вполне удовлетворительным. В настоящее время продажа в разные руки достигает в среднем 75°/₀ из общей суммы в 1.220 миллионов, и так как на этот раз последующая продажа выгодна (так как она может производиться в любой момент с учетом только 2%), то мы можем считать эту часть окончательно распределенной. По причине, только что мною приведенной, в общем количестве еще непроданных бумаг есть часть, которая не должна находиться исключительно в спекулятивных руках, несмотря на то, что рынок полон главным образом скупленными бумагами. Итак, общий результат представляется мне очень удовлетворительным, и нынешний курс рынка оправдывает наши предположения, благоприятствуя также котировке русских бумаг.

Надеюсь, что мое сообщение доставит такое же удовлетворение и вашему превосходительству, и вы соблаговолите признать, что не легко было провести это дело через все подводные камни, встречавшиеся на пути.

Прошу принять и т. д.                                                                                                        Эд. Нецлин.

12.

В. Н. Коковцев Эд. Нецлину.

Лично.

С.-Петербург, 12/25 февр. 1909 г.

            Мой дорогой друг!

Я не ответил тотчас же на ваше письмо от 11 февраля, зная, что меня отделяют 3 или 4 недели от момента вашего возвращения в Париж после столь заслуженного вами отдыха в солнечных странах. Строго говоря, я мог бы написать вам еще позднее с тем расчетом, чтобы мое письмо дошло в Париж в день вашего возвращения, но я предпочитаю не откладывать своего ответа до этого дня и теперь же под непосредственным впечатлением изложить вам все пережитое мною в связи с только что завершенным нами делом. В одной из моих последних телеграмм я сообщил вам, сколь я счастлив завершением операции; как хорошо я понимал трудность вашей роли в данном деле, отдавая себе отчет в том, что вы сделали для того, чтобы мы, вопреки всем препятствиям, могли бы достичь окончательного результата, хотя результат этот, кажется, не удовлетворяет ни тех, ни других.

В указанных обстоятельствах я счел своим долгом с полной откровенностью сообщить вам те впечатления, под властью коих я живу уже месяц со времени подписания договора.

Вы и ваши друзья, по-видимому, не удовлетворены и как будто имеете претензию на г. Давыдова за то, что он настоял на уменьшении скидки на четверть процента, — факт, из коего вы выводите дурные предзнаменования на будущее, предполагая не без основания, что еще не один раз нам придется прибегать к нашим добрым отношениям и что для предстоящих еще операций необходимо сохранение общего довольства.

По справедливости, прошу вас не иметь какой-либо злобы на моего сотрудника г. Давыдова, действовавшего лишь согласно моих инструкций, и считать одного меня ответственным. Благоволите вспомнить, что до отъезда г. Давыдова в Париж я телеграфировал вам, предлагая три альтернативы: 1) фиксация выпускной цены в 89,5% с сохранением скидки в 4%; 2) понижение выпускной цены до 89% с уменьшением комиссии до 3,5% или 3) равномерное распределение разницы между выпускной ценой и размером комиссии. Вы избрали последнюю комбинацию. Поэтому прошу вас устранить всякую досаду по этому поводу.

Если кто-либо и в праве сохранить не слишком розовые воспоминания, то уж это скорее я. Еще в то время, как наши переговоры находились в последней стадии, я уже сообщал вам, что русское общественное мнение было подготовлено к более благоприятным условиям и не одобрило бы тех условий, на принятии которых вы настаивали. С сожалением констатирую, что, как показало последующее, предположения мои оправдались сверх всякого ожидания.

Не буду уж говорить об органах оппозиционной печати, высказывающихся по вопросу о займе с особой резкостью; посылаю вам лишь три статьи «Нового Времени»,—газеты, как вам известно, направления крайне умеренного и почти всегда ко мне благоволившей. Велите перевести эти статьи, прочтите их внимательно и сообщите мне, не было бы ли по-вашему хорошо, чтобы в одной из серьезных французских газет появилась обстоятельная критика этих статей, опровергающая их несправедливые и ложные утверждения.

Ко времени вашего возвращения я пришлю вам перевод объяснения, представленного мною бюджетной комиссии вследствие ее запроса по поводу займа, которое, как мне кажется, можно было бы использовать для статьи; опубликование этого объяснения я считаю совершенно необходимым как для вас и французского общества, так и для меня. Личный свой интерес я ставлю на последнее место, не потому что я был равнодушен к направленным против меня нападкам, но просто по той причине, что не в силах дать ума тем, у кого его нет.

Статьи эти, должен признаться, мне повредили. Конечно, они пока еще не поколебали моего положения, так как уверен, что я еще не лишен счастья пользоваться полным доверием моего государя, но факт останется фактом. «Новое Время» считается газетой консервативной, и ее отрицательное отношение внушает даже умеренным людям мысль о том, что условия займа крайне невыгодны для России и что, уступая тяжелыми требованиям французского рынка, министр, руководящий финансовой политикой, не сумел или не смог защитить интересов страны. Должен откровенно признаться вам, что наиболее едкие замечания нашей печати как раз направлены против размера комиссии. Ни общественное мнение, ни печать не верят моим утверждениям, что действительные расходы по займу столь значительны, как мы с вами знаем; они не понимают, как могут одни только расходы по эмиссии превышать одну четверть процента; особенно их удивляет сумма издержек в части, предназначенной для выкупа бон казначейства, и они отказываются допустить, чтобы Россия должна была бы оплачивать по вынужденной цене с добавлением комиссии премию за боны, которую ей не пришлось бы выплачивать при расчете наличными. Я сообщаю вам все это единственно для того, чтобы вы знали, какое существует различие в оценке условий нашего займа нашим общественным мнением и прессой, с одной стороны, и моей личной точкой зрения, с другой; последняя, как вы знаете, лишь незначительно отклоняется от внушенной мне вами. Досаднее же всего во всем этом деле то, что я лишен возможности в качестве решающего аргумента сослаться на политическое положение в Европе, заставляющее жить целые месяцы в постоянной тревоге, не зная, что принесет завтрашний день.

Вот, дорогой друг, мало радостные мысли, которые я счел долгом вам сообщить для вашего личного о них суждения. Совесть моя спокойна, и, продолжая видеть политическое положение в том же свете, что и раньше, я нахожу, что это хорошоnbsp; , что мы покончим с нашей операцией. Я вообще склонен придерживаться изречения: одно—«я держу в руках» стоит двух — «ты будешь это иметь», тем более, что вторая часть его, т.е. два «ты будешь иметь», по меньшей мере сомнительна.

Распределение займа, судя по котировке, представляется мне удовлетворительным, я желал бы только, чтобы не было больших скачков. Я не был бы доволен ни сильным понижением, ожидать которого у нас нет никакого основания, ни слишком поспешным повышением, которое доказало бы, что выпускная цена слишком низка. Констатируя удовлетворительность положения я, однако, огорчен тем обстоятельством, что все мои усилия и наша оживленная переписка, иногда даже очень живая и тревожная, в конце концов, привели лишь к тому досадному результату, что операция эта никому не угодила. Будем, надеяться, что истина восторжествует, и что вскоре все поймут и признают, что мы совершили дело не слишком плохое для русского кредита. Не могу закончить этого письма, не выразив вам, как я буду счастлив увидеть вас здесь в ближайшее время.

Надеюсь, что ничто не помешает вам в исполнении вашего плана— приезда в нашу столицу.

Пока же примите и пр.                                                                                                            Коковцев.

13.

В. Н. Коковцев Эд. Нецлину.

С.-Петербург, 7\20 марта 1909 г.

            Мой дорогой друг!

В дополнение к моему письму от 11/24 февраля, которое, надеюсь, дошло до вас, посылаю вам в этом же конверте текст объяснений, представленных мною в бюджетную комиссию по вопросу последнего займа на случай, если бы вы нашли в нем что-нибудь пригодное для статьи, о которой я говорил вам в моем последнем письме.

Радуюсь за вас, что вам удалось оторваться от дел и отправиться отдохнуть вдали от волнений, шума, толков и обязанностей, в мирных краях, среди остатков иной цивилизации. Надеюсь, что вы не отказались от своего намерения приехать на несколько дней в С.-Петербург и что мы вскоре будем иметь удовольствие вас видеть.

Прошу вас, дорогой друг, верить моим наилучшим чувствам.

Коковцев.

14.

Эд. Нецлин В. Н. Коковцеву.

Лично.

Париж, 2 апреля 1909. Бульвар Haussmann.

            Ваше превосходительство!

Вернувшись в Париж несколько дней тому назад, я спешу поблагодарить вас за ваши письма от 12/25 февраля и 7/20 марта и извиниться за долгое запоздание, причина которого известна вашему превосходительству.

Принимая близко к сердцу мотивы, вызвавшие первое из ваших сообщений, я не хотел откладывать до моего возвращения в Париж исполнения вашего желания относительно помещения на столбцах одной из наших больших газет руководящей статьи, представляющей в истинном свете наше последнее дело; поэтому я сообщил нашей дирекции ваши указания, вместе со статьями, подлежащими переводу. Дирекция, ознакомившись с измышлениями «Нового Времени», переговорила с одним из компетентных в этих вопросах редакторов, но они должны были признать, что ввиду тревожности политического положения, колеблющегося со дня на день между самыми оптимистическими надеждами и самым крайним пессимизмом, не представлялось возможным, за отсутствием сколько-нибудь устойчивых данных, сделать определенные выводы. Они нашли более удобным подождать разрешения кризиса и моего возвращения. Таким образом, от появления статей, на которые нам следовало бы ссылаться при их опровержении, мы в настоящее время отделены более чем двухмесячным промежутком. Признаюсь, что и я нахожу крайне затруднительным и мало уместным возвращаться к столь отдаленным событиям. Кроме того, я учитываю здесь и другое затруднение, которое, я убежден, и вы, ваше превосходительство, также признаете основательным.

Статьи, о которых идет речь, с одной стороны, и наша финансовая пресса, с другой, говорят, так сказать, на разных языках; статьи эти допускают такие ереси, что попытки опровергать их в нашей прессе перед публикой, знакомой с операциями, совершающимися на глазах у всех и всем хорошо известными, показались бы ребяческими.

Взвесив все хорошенько, я решил, что, раздувая пепел в Париже, npи отсутствии какого-нибудь нового повода для обсуждения этого вопроса, мы допустили бы ошибку. Я хотел бы знать, разделяет ли ваше превосходительство этот взгляд с точки зрения теперешнего состояния петербургского общественного мнения.

Я рассчитывал осуществить свое намерение явиться засвидетельствовать вам свое почтение в первой половине этого месяца, но меня задержало обилие накопившейся здесь работы, а также, несомненно, для вас понятное желание — провести праздник Пасхи с г-жей Нецлин. Кроме того, и г. Путилов, с которым мне необходимо повидаться, чтобы переговорить с ним о делах Русско-Китайского банка, предупредил меня, что его не будет в С.-Петербурге до 20 текущего месяца по новому стилю. Таким образом, я думаю выехать в субботу 17 и быть в С-Петербурге 19 или 20, если я могу рассчитывать на то, что мой приезд в эти дни не слишком потревожит вас среди поглощающих вас занятий.

В ожидании удовольствия посетить вас, прошу ваше превосходительство принять... и т. д.

Эд. Нецлин.

15.

В.Н. Коковцев Эд. Нецлину.

Лично.

С.-Петербург, 21 сентября (4 октября) 1909.

№ 6615.

            Дорогой друг!

Уже давно я не давал вам о себе знать, так как был очень занят эти последние месяцы, да и не было ничего выдающегося, что дало бы повод писать вам.

Вы знаете через г. Давыдова мое отношение к вопросу о слиянии Русско-Китайского и Сибирского банков, и мне нечего возвращаться к этому делу.

Я нишу вам сегодня с целью прежде всего сообщить вам кое- какие данные о сметных предположениях на будущий год, — данные, обычно интересующие французское общественное мнение и имеющие известное влияние на наш кредит.

Положение уже достаточно выяснилось, так что я могу преждевременным догадкам русских и иностранных газет, которые вам уже, вероятно, известны, противопоставить более точные данные об условиях, в которых мы представляем на рассмотрение палат проект бюджета на 1910 год.

Хотя казначейство не располагает новыми поступлениями, если не считать незначительной суммы (5 миллионов), которую должен дать новый налог, вотированный в этом году, а также увеличения акциза на табак, которое, впрочем, если принять во внимание условия сбора этих поступлений, скажется лишь на бюджете 1911 года — и, следовательно, в 1910 году мы сможем рассчитывать лишь на прежние источники дохода, — однако, мы могли составить обыкновенный бюджет без дефицита и даже с некоторым излишком над расходами по тем же статьям, приблизительно в сумме 25,5 миллионов. Сравнивая бюджет 1909 года с проектом бюджета на 1910 год, можно с удовлетворением констатировать, что согласно наших предположений увеличение доходов превысит приращение расходов. Таким образом исчезнет несоответствие между возрастанием обыкновенных расходов и доходов, на которое не без основания поспешила указать критика. Вот, между прочим, некоторые цифры, на основании которых вы можете судить о положении. Мы предвидим на будущий год увеличение доходов по сравнению с 1909 г. в 77 миллионов рублей, в то время, как увеличение обыкновенных расходов исчисляется только в 60 миллионов. Хотя увеличение доходов в 77 миллионов я должен признать значительным, все же можно надеяться, что благодаря превосходному урожаю и подъему, наблюдающемуся в некоторых отраслях промышленности, мы не будем обмануты в своих расчетах. Что касается чрезвычайного бюджета, он выражается в цифрах, менее значительных, чем в 1909 году. Мы предполагаем ассигновать на но- стройку железных дорог 54 миллиона, вместо 59-ти 1909 года, на обновление военного снаряжения — 50 миллионов вместо 64-х, кроме того 5 миллионов на разные прочие расходы. Для покрытия этих чрезвычайных расходов мы располагаем 10 миллионами чрезвычайных доходов и предполагаемым лишком обыкновенного бюджета: остается, стало быть, около 85 миллионов, которые должны быть добыты посредством кредитных операций. Может случиться, что дума и государственный совет увеличат предполагаемую цифру доходов и уменьшат цифру расходов; может также случиться, что благодаря поступлениям в казначейство в конце года образуются суммы, которые нашими палатами будут также включены в бюджет. В таком случае уменьшилась бы цифра, подлежащая получению путем кредита. Считая, что вам полезно ознакомиться с этими исчислениями, я сообщаю их вам, прежде чем они станут достоянием публики.

Благоволите и т. д.                                                                                                                   Коковцев.

 

center