Спецсообщение Л.П. Берия И.В. Сталину с приложением протокола допроса Я.В. Рониса. 21 октября 1938 г.

21 октября 1938 г.

№ 109305

Совершенно секретно

ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

*Направляю протокол допроса от 17 октября 1938 года участника антисоветской правотроцкистской организации РОНИС Я.В.*[1] — бывшего преподавателя (доцента) истории ВКП(б) в КИЖе[2].

РОНИС показывает, что в 1922 году он установил контрреволюционную связь с латышскими националистами и до последнего времени вел активную шпионскую, контрреволюционную работу. Занимая с 1922 года по 1929 год ряд ответственных должностей в Красной Армии, РОНИС вел подготовку повстанческих кадров в армии.

РОНИС называет ряд участников существовавшей в ИКП контрреволюционной правотроцкистской организации, в которую он входил с 1930 года. Касаясь террористической деятельности этой организации, РОНИС показывает о своей роли в организации террористических групп в Закавказье, Воронеже и других городах по подготовке террористических актов против членов Политбюро ЦК ВКП(б).[3]

Заместитель народного комиссара внутренних дел Союза ССР БЕРИЯ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА обвиняемого

РОНИС Яна Васильевича от 17 октября 1938 года

РОНИС Ян Васильевич, 1898 года рождения, уроженец усадьбы Андриан Баузского уезда Курляндской губернии. (Латвия), латыш.

До ареста преподаватель (доцент) истории ВКП(б) КИЖа.

Вопрос: Вы изобличаетесь следствием в том, что на протяжении целого ряда лет вели активную контрреволюционную работу против партии и Советской власти.

Признаете ли вы себя виновным в этом?

Ответ: Да, признаю. Я действительно в продолжение более 10-ти лет проводил активную контрреволюционную работу, направленную против партии и Советской власти.

Вопрос: К какому времени относится начало Вашей вражеской деятельности?

Ответ: Моя преступная связь с латышскими националистами началась в 1922 году, когда на Северном Кавказе я работал политработником в частях СКВО.

В 1930 году я выехал из Ростова на учебу в Москву, был принят в ИКП[4] и здесь установил организационные связи с правыми, которые в скором времени объединились с троцкистами. С этого времени я вел активную борьбу против партии как участник правотроцкистской организации.

В Москве мне удалось восстановить мои прежние связи с рядом работников РККА, от которых я узнал о военном заговоре и принял в нем участие.

Вопрос: При каких обстоятельствах Вы установили связь с латышскими националистами?

Ответ: Антисоветскую связь с латышскими националистами я установил в 1922 году в Ростове-на-Дону с помощью моего близкого знакомого ДИЦМАНА Якова, который работал в то время заведующим областным отделом. Его я знал еще по Латвии с ученической скамьи. ДИЦМАН, по моему убеждению, являлся ярым националистом, противником ВКП(б). В разговорах со мной ДИЦМАН не скрывал своих контрреволюционных, националистических взглядов. В одном из разговоров ДИЦМАН сказал мне, что, видно, придется судить моего отца за взяточничество, но положение можно изменить, отец избежит ответственности, если я соглашусь давать ему, ДИЦМАНУ, кое-какие сведения об армии.

Зная хорошо, что отцу придется отвечать, так как он был втянут в грязную кампанию жуликов и брал взятки, я, чтоб его спасти, согласился с предложением ДИЦМАНА и стал шпионом.

Через некоторое время от ДИЦМАНА я узнал, что существует латышская националистическая группа, и согласился с его предложением быть ее участником.

Вопрос: С кем из участников латышской антисоветской националистической организации вы были связаны?

Ответ: Мне были известны по совместной контрреволюционной деятельности следующие участники латышской организации: ДИЦМАН Яков, ШУРПЕ Эдуард Юльевич — врач, последние годы работал директором ташкентского медицинского ВУЗа, ПАРРЕ Август — теперь во Всекопромсовете, ЗВЕЙНЕК — работник военного комиссариата, потом работал в Московском мукомольном тресте, ДУНИС — бывший командир полка 11-й кавдивизии, работал после демобилизации в Московской облмилиции, ЭЙФЕРТ — бывший командир 13-й дивизии СКВО, сейчас не знаю, где работает; ЗИБЕРТ — бывший секретарь КПК 28-й кавдивизии, работал в конфликтной комиссии ПУРа, ЛАУЦИН — бывший начальник информации политотдела 220-й дивизии, КРУМОВИЦ (кем работал, не помню); ШТАЛЬ Рудольф (кем работал, не помню). Где они сейчас работают, не знаю[5].

Вопрос: Какую враждебную работу вы вели как участник националистической организации?

Ответ: Я систематически собирал обстоятельные шпионские сведения о боевой подготовке, политико-материальном состоянии частей СКВО и передавал их через ДИЦМАНА Якова латвийской разведке.

Занимая ответственные должности — 1922—1924 гг., работал в ПУОКРе, 1925 — преподаватель окружной военной политшколы, с 1925 г. — ответственный секретарь окружной партийной комиссии СКВО, мне не составляло особого труда собирать необходимые шпионские сведения. Кроме того, для шпионской работы мною в разное время были завербованы: ЗИБЕРТ, который давал сведения по 28-й дивизии (г. Владикавказ), ЛАУЦИН — давал сведения по 22-й дивизии (г. Краснодар), РОБОТКИН — по гарнизону Ростова-на-Дону и другим частям округа и РОМАНОВ — комиссар полка по 28-й дивизии[6].

Этим не исчерпывается моя вражеская деятельность. Я работал и над созданием повстанческих отрядов.

На Северном Кавказе еще с довоенного времени находились две крупные колонии переселенцев латышей и эстонцев. Для того чтобы не допускать распыления латышей по различным войсковым частям на время их призыва на действительную службу в РККА, я, РОНИС, *ЭЙФЕРТ* и *ДУНИС* через командование округа добивались, что колонисты латыши и эстонцы проходили военную службу не в кадровых, а в территориальных частях. А так как среди этих переменников мы вели националистическую пропаганду, то повстанческие ячейки мы создавали довольно быстро.

Вопрос: В каких частях были созданы контрреволюционные повстанческие ячейки?

Ответ: Повстанческие ячейки были созданы в частях 11-й кавдивизии в кавполку в г. Пятигорске, руководил которыми ДУНИС, и в 22-й кавдивизии — руководил ЭЙФЕРТ.

Насколько мне известно, эти повстанческие гнезда существовали до 1932 г. и лишь в момент коллективизации на Северном Кавказе были ликвидированы путем массового переселения национальных колоний.

Шпионской деятельностью и подготовкой повстанческих кадров я занимался до 1929 года включительно, то есть до момента демобилизации из Красной Армии.

Вопрос: Где и в качестве кого Вы работали после демобилизации?

Ответ: После демобилизации я работал в Ростове-на-Дону заведующим орготделом КрайКК—РКИ и преподавателем Комвуза. Одновременно я подготавливался к сдаче приемных испытаний в ИКП.

Вопрос: Какую контрреволюционную работу Вы проводили после демобилизации из армии?

Ответ: По демобилизации из РККА я продолжал поддерживать связь с *ДИЦМАНОМ* и другими участниками латышской националистической организации, но активной антисоветской деятельности не проявлял. Со времени переезда в Москву я вновь стал активно проводить контрреволюционную работу.

Вопрос: С кем из участников латышской националистической организации Вы связались по прибытии в Москву в 1930 году?

Ответ: В Москве я установил связь с активным участником националистической организации ПАУЗЕР, ПЕЧАК[7] и известным мне по Ростову-на-Дону — ШУРПЕ, с которым я связался по заданию ДИЦМАНА.

Что касается ПАУЗЕРА, то с последним я учился вместе в ИКП и проживал в одном общежитии, где и установил связь.

ПЕЧАК со мной установил связь в 1932 году. Он в это время преподавал политэкономию на вечернем отделении ИКП. О моем участии в антисоветской организации знал от ПАУЗЕРА.

Вопрос: Что Вам известно о контрреволюционной деятельности ПАУЗЕРА, ПЕЧАК и ШУРПЕ?

Ответ: Будучи связан по контрреволюционной работе с ПАУЗЕР, ПЕЧАК и ШУРПЕ мне хорошо известны следующие данные в отношении каждого из них.

ПАУЗЕР, как бывший работник ИККИ, находился в близких отношениях с руководителями националистической латышской организации, бывшими работниками латвийской секции Коминтерна — КРУМИНЫМ, САЛНА и другими[8].

ПЕЧАК Карл Янович — преподаватель политэкономии был близок к центральному руководству латышской националистической организации (*КРАСТЫНЬ*, *КРУМИН*, *САЛНА*, *СТУЧКА* и другие). К тому же ПЕЧАК являлся агентом латвийской разведки и имел большую широкую разветвленную шпионскую сетку.

ШУРПЕ Эдуард Юрьевич — врач, работал в охране труда Наркомтяжпрома.

ШУРПЕ группировал вокруг себя несколько человек латышей, представлявших тесно связанную между собой группировку. Из моих разговоров с ШУРПЕ и с рядом связанных с ним лиц мне известно, что группа латышей во главе с ШУРПЕ преследовали террористические и диверсионные цели.

Вопрос: Кто входил в группу ШУРПЕ?

Ответ: В состав этой группировки, помимо ШУРПЕ, входили МЕРИН — прокурор водного транспорта, ГАЙЛИС — бывший директор какого-то техникума, неоднократно исключался из партии за бытовое разложение, ЗВЕЙНЕК — в Москве работал в мукомольном тресте (заведующим мельницей или складом) и ПАРРЕ Август — в Москве учился в ИКП, работал в Наркомвнешторге. Исключен из партии за связь с троцкистами, которым он давал рекомендации[9].

Вопрос: Какую конкретно контрреволюционную работу вела группа ШУРПЕ?

Ответ: В 1935 году я был приглашен ШУРПЕ на нелегальное совещание этой группы, происходившее под видом вечеринки в квартире ШУРПЕ в Москве по адресу — ул. Кирова, дом 27, кв. 84. Я, будучи к этому времени осведомлен о военно-фашистском заговоре, проинформировал участников группы ШУРПЕ о готовящемся вооруженном выступлении против Советской власти и потребовал разворота и усиления их диверсионной и террористической деятельности. При этом мы вместе с ШУРПЕ беседовали с каждым в отдельности (МЕРИН, ГАЙЛИС, ЗВЕЙНЕК и ПАРРЕ) и выявляли конкретные возможности организации диверсионных актов. Что касается террористической деятельности, то мы договорились с ШУРПЕ, чтобы он установил связь с секцией латышских стрелков и действовал бы сообразно общему плану. Все участники группы ШУРПЕ состояли в секции латышских стрелков и проходили боевую подготовку. О дальнейшей деятельности группы ШУРПЕ я сведений не имел, так как к этому времени я отошел от этой группы и активно включился в участие правотроцкистской организации в ИКП и в военно-фашистском заговоре.

Вопрос: О Вашем участии в военно-фашистском заговоре Вы будете допрошены особо, а сейчас давайте показания, как вы установили связь с правотроцкистской организацией в ИКП?

Ответ: Поступив в 1930 году в ИКП, я завязал связь со слушателями ГЕНКИНОИ Э„ БОРЕВОЙ М., КОПТИЕВСКОЙ В., АЛИМОВЫМ и БАНТКЕ С.

Встречаясь с этой группой лиц на квартире Э. ГЕНКИНОЙ, я был втянут в общие разговоры на партийные темы. Мне сообщалось о политических группировках в ИКП. АЛИМОВ мне, например, рассказывал о группе КАРАВАЕВА (бывший секретарь бюро коллектива ВКП(б) в ИКП), поддержавшей в свое время линию УГЛАНОВА, и что я если поступлю в ИКП, то должен примкнуть к этой группе. В разговорах ГЕНКИНА, АЛИМОВ, БАНТКЕ, БОРЕВА в правотроцкистском духе изображали внутрипартийные отношения, и защищали линию правых (БУХАРИН, РЫКОВ, ТОМСКИЙ, УГЛАНОВ), и резко нападали на генеральную линию ВКП(б), и особенно на СТАЛИНА. Группа правых (АЛИМОВ и другие) всеми силами старались меня перетянуть на свою сторону. Но другая группа — группа «леваков» в свою очередь занималась «вербовкой» своих сторонников. В. ТОЛМАЧЁВ, Д. КИН, ВИННИКОВ и ХОХЛОВ[10] докладывали, что в оценке генеральной линии ВКП(б) и внутрипартийных отношений была права группа «леваков» (ЛОМИНАДЗЕ, К. ПОПОВ, Д. КИН и другие).

После XVI съезда было заметно, что обе якобы борющиеся между собой в ИКП группы правых и «леваков» (полутроцкистов, как их тогда называли) как-то взаимно друг к другу приблизились, и нападки одних на других стали менее резкими, намечались явные сдвиги к объединению обоих групп, и исходили из того, что на XVI съезде правые и «левые» друг на друга не нападали, так как это было раньше, и в качестве примера ссылались на содержание речей СЫРЦОВА и ЛОМИНАДЗЕ.

Осенью 1930 года был создан историко-партийный ИКП (старый ИКП был разбит на несколько самостоятельных, специализированных ИКП). В этот период собственно и началось соединение и организационное оформление контрреволюционной группы среди слушателей и преподавателей историко-партийного ИКП.

Инициаторами создания контрреволюционной правотроцкистской организации в историко-партийном ИКП были КРОВИЦКИЙ (бывший инструктор ЦК ВКП(б)) РЯБОКОНЬ (бывший инструктор ЦК ВКП(б)), Ф. КРЕТОВ (бывший работник орграспреда ЦК ВКП(б)), Д. КИН (преподаватель ИКП), 3. ФЕДОСЕЕВ (слушатель ИКП)[11].

Эти лица, связанные в то время с СЫРЦОВЫМ, ЛОМИНАДЗЕ, с группой УГЛАНОВА по Москве, создали среди слушателей ИКП опорные группы или низовые ячейки для право-левацкого блока СЫРЦОВА—ЛОМИНАДЗЕ.

В декабре 1930 года в историко-партийном ИКП уже существовала контрреволюционная правотроцкистская организация. Я, РОНИС, в эту антисоветскую организацию был вовлечен Яном ШИПОВЫМ.

Вопрос: Кто возглавлял правотроцкистскую организацию при ИКП?

Ответ: Во главе этой организации была руководящая группа: 3. ФЕДОСЕЕВ, РЯБОКОНЬ, КРОВИЦКИЙ, Ф. КРЕТОВ, К. РАТНИК, Я. ШИПОВ, ПЕСКАРЕВ, АНДРЕСЯН, Ф. КСЕНОФОНТОВ, ИЛЬИН.

Вопрос: Кто входил в состав правотроцкистской группы, существовавшей на историко-партийном отделении ИКП?

Ответ: В состав этой группы входили следующие лица: я — РОНИС, РАДКОВ, АСЛАНОВА, СИМОНОВ, ЛОГИНОВ, СЕРЕДА, КОСТРОМИТИНОВ, СМИРНОВ, ХОХЛОВ, АБРАМОВ, ТОЛМАЧЕВ, СЕРЕГИН, ИОНОВ, ШАЧНЕВ, ФОКИН, АНТРОПОВ и преподаватели: Д. КИН и Д. БАЕВСКИЙ. Руководящая головка состояла из РАДКОВА, ФОКИНА, СИМОНОВА и Д. КИНА[12].

Вопрос: Кто входил в состав правотроцкистской организации, существовавшей в других отделениях историко-партийного ИКП?

Ответ: В состав контрреволюционной правотроцкистской организации отделения партийного строительства входили: ШИПОВ, РЯБОКОНЬ, КРОВИЦКИЙ, ФЕДИН, АНАНЬИН, ФЕДОСЕЕВ, БОГДАСАРОВ, НЕФЕДОВ, ПЕСКАРЕВ, АНДРЕСЯН, МЕЛЬКУМОВ, ШМИДТ, СИДОРОВ[13]. Руководящее ядро этой группы: РЯБОКОНЬ, ПЕСКАРЕВ, АНДРЕСЯН, ФЕДИН и КРОВИЦКИЙ.

В состав правотроцкистской группы, существовавшей на отделении ленинизма, входили: *ФРУГ, СИЛИНГ, РАТНЕК, МОШОНКИН, УРАЗОВ, ИЛЬИН, ПОНОМАРЕВ, ОВСЯННИКОВ. Руководителями их являлись ФРУГ, РАТНЕК и ИЛЬИН*.

В состав правотроцкистской группы, существовавшей на отделении истории и политики Коминтерна, входили следующие лица: БАНДИН, ПАУЗЕР, ГЛОБА, ФЕДЕР, СОЛОВЕЙКО, КРУМС, КСЕНОФОНТОВ, СИМОНОВ, ГУРСКАЯ. Руководящая группа состояла из БАНДИНА, КСЕНОФОНТОВА и ГЛОБА.

Вопрос: Откуда Вам было известно о личном составе правотроцкистских групп в историко-партийном ИКП?

Ответ: Состав руководящих лиц и участников групп по отделениям мне был известен как одному из активных участников организации, а также из бесед с ШИПОВЫМ, РАДКОВЫМ, АНДРЕСЯНОМ, ФРУГОМ, СЕРЕДОЙ, которые называли перечисленных мною лиц. Со слов НИКИТИНА, ПЯТКОВСКОГО, СИСАСК и ДМИТРИЕВА мне стало известно, что такие же антисоветские организации созданы в экономическом, аграрном и философском ИКП, но участников они не называли.

Вопрос: Какую антисоветскую работу вела правотроцкистская организация вне ИКП?

Ответ: Антисоветская деятельность правотроцкистской организации проводилась, главным образом, в ВУЗах и на заводах. Для этого использовались педагогическая практика слушателей (преподавание в ВУЗах) и партийная практика (партийное просвещение и оргработа на заводах). Правотроцкистская организация, созданная в ИКП, стремилась создать в ВУЗах и на предприятиях Москвы строго конспиративные организации, в которые вовлекались недовольные генеральной линией партии.

Вопрос: В каких ВУЗах и предприятиях города Москвы были созданы правотроцкистские группировки?

Ответ: Мне было известно, что контрреволюционные группы были созданы в следующих ВУЗах: в Коммунистическом университете имени Крупской (организаторы СЕРЕГИН, СИМОНОВ), в Коммунистическом университете трудящихся Востока (организаторы ФОКИН, АСЛАНОВА), в Высшей школе профдвижения (организатор ИОНОВ), в Московском областном Комвузе (организатор СМИРНОВ), во Всесоюзном коммунистическом институте журналистики имени Правды (организатором был я — РОНИС).

В состав созданной мною группы из преподавателей ВКИЖ входили: ПОКОРНАЯ, ЯКУБОВИЧ, НЕХАБИН.

Слушатели историко-партийной ИКП вели партийную практику на всех крупнейших заводах и фабриках города Москвы и ближайших районах Москвы. Насколько мне известно, контрреволюционной правотроцкистской организацией были созданы антисоветские группы на следующих заводах: «Динамо», электрозавод, автозавод им. Сталина, тормозной завод, «Серп и молот», Мытищинский вагоностроительный завод, «Шарикоподшипник», «Каучук».

В 1932 году программа и цели правотроцкистской организации в историко-партийном ИКП определялись платформой контрреволюционной группы РЮТИНА, ИВАНОВА, ГАЛКИНА и других.

В том же году я от РАТНЕКА узнал, что наша борьба против партии не должна ограничиваться созданием в Вузах и на предприятиях подпольных организаций, а что надо переходить к более острым формам борьбы, то есть к террору и диверсиям на предприятиях.

Вопрос: Расскажите об этом более подробно.

Ответ: В стенах историко-партийного ИКП велась усиленная идеологическая подготовка слушателей — участников контрреволюционной правотроцкистской организации к восприятию идеи террора. Преподаватели историко-партийного ИКП В.НЕВСКИЙ, ВАНАГ, И.ПОПОВ, КИН, БАЕВСКИЙ, КНОРИН, КАРЕВ, РАЗУМОВСКИЙ вели свои занятия так, что оправдывали методы и средства борьбы народнических групп, эсеров, максималистов в России; бланкистов, синдикалистов, анархистов — на Западе, то есть оправдывали террор. Например, НЕВСКИЙ на своих занятиях открыто оправдывал террор народников и эсеров, доказывая, что будто бы большевики стояли на точке зрения применения индивидуального террора как метода и средства борьбы.

Агитация за признание индивидуального террора как средства борьбы антисоветской правотроцкистской организации велась всеми возможными средствами. Наши надежды на то, что найдется какая-то общественная сила, которая повернет назад колесо истории внутри страны, потерпели крах, и теперь осталась единственная надежда на интервенцию, которая осуществится лишь тогда, когда внутри страны найдутся группы людей, готовых поднять вооруженную борьбу против Советской власти. Отсюда был вывод — надо непременно приступить к террористической деятельности. Террор должен быть осуществлен, прежде всего, против СТАЛИНА и его ближайших соратников.

Вопрос: Дайте показания о террористической деятельности правотроцкистской организации, существовавшей в ИКП.

Ответ: Из личных бесед, а также со слов ШИПОВА, ФЕДИНА, РАДКОВА и ФРУГА мне были известны участники правотроцкистской организации, которые прямо говорили, что надо готовить террористические акты против руководителей партии и советского правительства, при этом указывалось, что главная задача — это физически устранить СТАЛИНА. Мне известны следующие лица: РАДКОВ, ФРУГ, БОГДАСАРОВ, СОЛОВЕЙКО, ШИПОВ, ФЕДИН, КРОВИЦКИЙ, УРАЗОВ, СЕРЕДА, ИЛЬИН. К названным лицам отношусь и я — РОНИС.

Со слов ФРУГА и РАДКОВА мне известно, что руководством правотроцкистской организации придавалось большое значение тому обстоятельству, что мы, слушатели ИКП, имели свободный доступ в ЦК ВКП(б), МК партии и в наркоматы.

Вопрос: Продолжайте показания о вражеской деятельности правотроцкистской организации в ИКП, участником которой вы были.

Ответ: Осенью 1932 года в деятельности контрреволюционной правотроцкистской организации историко-партийного ИКП произошли перемены, повлекшие за собой значительные изменения в ее первоначальном составе. Многие слушатели ИКП — участники контрреволюционной правотроцкистской организации были направлены в политотделы при МТС и совхозах. Сама наметка кандидатур для посылки в деревню преследовала цель расставить людей так, чтобы можно было сохранить свои кадры и расширить сеть контрреволюционных правотроцкистских организаций на местах.

Мне, со слов СОЛОВЕЙКО, было известно, что уезжающим в политотделы МТС и совхозов давались директивы по организации диверсионных актов с использованием для этой цели кулацких элементов.

В числе других слушателей историко-партийного ИКП я был направлен в ЦК ВКП(б), чтобы поехать начальником политотдела в совхоз.

От ФЕДИНА и ПЕСКАРЕВА я узнал, что на меня, как на участника контрреволюционной правотроцкистской организации, возлагаются задачи всячески вредить работе совхозов; срывать план посева, прополки и копки сахарной свеклы; искусственно увеличивать аварии тракторов и других машин; вызывать падеж скота; принимать на работу кулацкий элемент и создавать повстанческие отряды против Советской власти.

Но моя поездка в политотдел совхоза не состоялась по независящим от меня обстоятельствам. Решением секретариата ЦК ВКП(б) я был в конце ноября 1932 года направлен для работы в институт Маркса—Энгельса—Ленина.

С переходом на работу в институт Маркса—Энгельса—Ленина моя связь с историко-партийным ИКП поддерживалась только по линии преподавания. Большинство слушателей историко-партийного ИКП, которые учились со мной и входили в состав контрреволюционной правотроцкистской организации, разъехались в политотделы МТС и совхозов, а также на работу в областные и краевые парторганизации.

В 1933—1935 годах личный состав слушателей историко-партийного ИКП был количественно очень незначителен и первоначально мне известный.

В 1933—1937 года во главе контрреволюционной правотроцкистской организации в историко-партийном ИКП стояли: КНОРИН (директор института), АНДЕРСОН (заместитель директора), КАРАВАЕВ (заведующий вечерним отделением), МАМУЛИЯ (заведующий учебной частью вечернего отделения), ПАУЗЕР, ВИКСНЕ (заведующие учебной частью в разные периоды), ПОНОМАРЕВ (заместитель директора института по научной части), ФЕДОСЕЕВ (секретарь парткома) и слушатели ИКП БЕЗАЙС и НОВИКОВ[14].

Как мне говорил АНДЕРСОН, на основном историко-партийном ИКП была небольшая группа участников контрреволюционной правотроцкистской организации. Количественное сужение организации мне объясняли тем, что в организацию надо теперь вовлекать таких лиц, которые готовы на решительные действия, а не на болтовню, как это имело место в прошлом, и что они решили усилить работу в этом отношении на вечернем отделении историко-партийного ИКП.

На мой вопрос АНДЕРСОНУ — почему особое внимание обращено на вечернее отделение ИКП, он мне ответил, что эти люди крепко сидят на своих местах и по роду своей работы, особенно в партийном аппарате, могут много сделать в деле вербовки новых участников организации в партийном и советском аппарате.

*Особенно мы теперь напираем, говорил АНДЕРСОН*, на партийное просвещение, на посылке наших людей в райкомвузы, дома партийного просвещения при райкомах, на разные курсы МК, Высшую школу пропагандистов и т.д.

<...>[15]

Допросили:

Начальник 7-го отдела УГБ УНКВД МО

старший лейтенант государственной безопасности КОЗЛИН

Начальник 4-го отделения 7-го отдела УГБ

лейтенант государственной безопасности ИЗОСИМОВ