Стенограмма вечернего заседания 10 декабря 1934 г.

Буденный. Товарищи, мы заслушали здесь доклады об итогах боевой подготовки за 1934 г. В частности по коннице, этот год характеризуется тем, что в итоге работы у нас нет ни одной кавалерийской дивизии, которая вышла бы на неуд[1]. В прошлой году мы имели две таких единицы. Я не буду перечислять результатов подготовки конницы по всем дисциплинам. Отмечу лишь, что по стрелковой подготовке и по тактике, по строевой и физической подготовке части конницы имеют несомненно высокие показатели.

Наряду с этим мы имеем и слабые места: в области разведки, в области связи, как между частями, так и с соседями. Это ярко показали маневры, где мне приходилось участвовать. Точно также вопрос конной подготовки, о которой я не могу умолчать, стоит по-прежнему на низкой ступени своего развития. Видимо, общевойсковые начальники до сих пор еще не поняли того простого элемента, что, когда в коннице нет коня, она не представляет собой того рода войск, каким она должны быть. Конная подготовка является одним из важнейших элементов всей боевой подготовки конницы. А в деле конной подготовки имеет огромное значение конный спорт. Однако некоторые товарищи никак не могут понять той простой истины, что физическая подготовка в коннице в значительной степени включает в себя конную подготовку. Сюда относятся: вольтижировка, джигитовка, конная езда. Все это развивает физически нашего красноармейца.

Между тем кавалеристам предъявляются полностью нормативы по физо общевойсковые, без учета занятий по конному делу, которые должны быть одновременно и занятиями по физо.

Неучет конницы, как особого рода войск, специфические условия подготовки бойца, часто не учитываются. К коннице предъявляются требования одинаковые с пехотой. Это характерно как в отношении физо, так и стрелкового дела. Коннице предъявляется такой же курс стрельб, как и в стрелковых частях, но забывают, что у пехотинцев лошадей нет. У кавалериста она есть и ее надо кормить, поить, ухаживать за ней. Все это отрывает у бойца-кавалериста ежедневно лишних 3—3,5 часа. Этого в стрелковых частях нет.

Голос с места. В обозах лошади есть.

Буденный. Вот вы в обозников и преобразуете стратегическую конницу. Нужно понять раз навсегда, что нельзя одной меркой мерить все войска подряд. Это говорилось уже не раз не только мною. Это ясно указано в наших кавалерийских уставах. К сожалению, общевойсковые начальники и на сегодня не знают кавалерийских уставов, между тем наши кавалерийские уставы являются наиболее современными. Если в стрелковых частях сейчас существует тактическое распутье[2], то в коннице в этом отношении мы имеем наиболее стройную систему. В наших кавалерийских уставах, конечно, есть еще много недоделанного, но то, что мы имеем, отвечает вполне современным требованиям и обеспечивает издание нормальных уставов.

Александр Ильич[3], выступая здесь, изложил нам основные отправные данные, которые говорят о том, что мы в ближайшее время будем иметь наконец необходимый Полевой устав. Полевой устав у нас есть (ПУ-29). Но им никто не руководствуется. Да, как Полевой устав, он уже не отвечает современным требованиям, хотя бы потому, что он предусматривает лишь бой стрелкового полка, стрелковых дивизий и корпуса. Между тем у нас выросли другие роды войск. Это вызвало необходимость издания всякого рода дополнений Полевого устава. Приказы наркома его дополняют из года в год, что совершенно правильно.

Помимо приказа наркома, ежегодно и УБП своими бюллетенями и командующие войсками все время дополняли устав, как кому вздумается. Наряду с этим по линии Инспекции пехоты появилась МТПП[4], которая по существу заменила Боевой устав пехоты, который к данному времени также весьма устарел.

Дабы избежать дальнейшего тактического разнобоя в боевой подготовке наших войск, мы должны иметь современный Полевой устав. Мы должны иметь 2-ю часть к этому Полевому уставу — тактику частей и подразделений по каждому роду войск. Мы должны иметь также и Строевой устав. Вот тогда только можно будет заставить весь начальствующий состав изучить этот устав, применяя его на практике, и добиться единого мышления и единой доктрины в оперативном искусстве и тактических основах боя. В документах, которые предлагает нач. Штаба, это намечается. Это очень хорошо и своевременно.

Но в этих же документах, правда, я наспех, товарищ нарком, их просмотрел, я не имел возможности раньше ознакомиться с этими материалами, мне бросается в глаза, имеется еще много недоработанных моментов. Их надо проработать обязательно.

Ворошилов. О каких материалах идет речь?

Буденный. Что сегодня роздали.

Голоса с мест. Мы не получили.

Ворошилов. Никаких материалов никто не раздавал.

Буденный. Как же, роздали, есть.

Ворошилов. Вот это кумовство. Материалы никем не аппро-бировались.

Буденный. Я повторяю, что эти материалы имеют ряд моментов спорных, которые нужно по элементам проработать, чтобы уже... Да вот у меня этот материал (показывает т. Ворошилову).

Ворошилов. Я не видел. (Смех.)

Буденный. Эти материалы касаются также основ Инструкции по глубокому бою.

Вот здесь т. Егоров говорил нам об этой Инструкции глубокого боя. Из его слов я понял, что она (инструкция) в наше тактическое развитие вносит некоторый шаблон. Однако, когда я стал вслушиваться дальше и продумал это дело, оказывается что и в новых предложениях Инструкция по существу остается той же, что и была.

В действительности мы устанавливаем новый основной стержень, вокруг которого должны увязываться все элементы во время наступательного боя, — таким элементом определяется пехота. Это правильно. Но и при такой трактовке у меня нет уверенности, что Инструкция не будет лишена шаблона. Вот почему я настаиваю, чтобы материалы, которые кладутся в основу нового оперативного устава были тщательно проработаны, чтобы они не перенесли в устав механических ошибок, допущенные Инструкцией по глубокому бою. Армия наступает, а тут же требуют, чтобы она разгромила противника, а потом принесла ему победу. Либо они...[5]

Проработка эта должна быть проведена с наибольшим количеством участников, особенно командующих, и для проработки должно быть дано соответствующее время. Опыт и практика у нас для этого есть.

Теперь насчет будущего года.

Я считаю, что нам необходимо решительно перестроить методы боевой подготовки частей. Необходимо решительно ликвидировать чрезмерную централизацию и опеку низших командных инстанций. Нужно прекратить нездоровую практику, когда не только комдивы и комкоры, но даже командующие войсками берут на себя обязанности командира роты. Необходимо командирам частей представить больше прав и инициативы в деле планирования боевой подготовки и маневрирования учебным временем.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 98-102.

Ворошилов. Слово имеет т. Халепский.

Халепский. Товарищи, начальник Штаба и начальник боевой подготовки в своих доклада в разделе о боевом применении механизированных и танковых частей подвели соответствующие итоги нашим достижениям и недочетам.

Я своим выступлением хочу только внести ряд уточняющих замечаний по тем вопросам, которые освещались в докладах начальника Штаба и начальника боевой подготовки.

Замечания эти следующего порядка:

Специальная подготовка по вождению боевых машин; огневая подготовка, тактическая, техническая в области связи и вопрос технической эксплуатации.

Подготовка по вождению[6]. Мы на протяжении последних 2—3 лет видим, что с каждым годом танковым частям предъявляются все более высокие требования в части, касающейся их тактического и оперативного использования, в связи с чем подготовка к вождению боевых машин в сложных формах боевого применения мехчастей играет очень существенную роль.

Может быть, покажется, товарищи, странным, но практика показала, что авиационный пилотаж по сравнению его с танковым пилотажем, допуская в данном случае сравнения, то последний, т.е. танковый пилотаж, гораздо труднее, так как условия местности при боевом применении танковых и механизированных частей, начиная от мелких тактических подразделений и кончая крупными, бывают таковы, что преодоление их, при выполнении боевой задачи, связано с огромными трудностями вождения боевых машин.

Мы на практике неоднократно убеждаемся, что местность является препятствием, которое срывает операцию и сводит на нет такое могущественное ударное средство, как танк.

Народный комиссар своим приказом № 0019 отмечал соответствующие успехи в части овладения вождением машин. Народный комиссар, будучи в 3 округах на маневрах и опытных учениях, на разборах также констатировал отдельные успехи.

Однако независимо от этого мы в 1935 г. должны достигнутые успехи закрепить и продолжать работать над вопросами вождения боевых машин.

Нужно сознаться, что у нас еще до сих пор много кустарщины в обучении вождению; мы обучаемся искусству вождения безотносительно фактическому фону, исключая при этом соответствующий тактический фон. Мы должны обучать не только вождению, но и уметь в процессе движения и маневров выполнять боевую задачу, преодолевая все искусственные и естественные препятствия на местности.

Огневая подготовка[7]. Сила танка заключается в огне, маневре и движении. Однако нужно признать, что мы не всегда умеем сочетать огонь с движением. Исключая огонь при выполнении боевой задачи, этим самым преуменьшаем силу оружия, которую несет на себе танк. Недооценивая силу артиллерийского и пулеметного огня танка, мы впадаем в другую крайность — при наступлении забываем, что танк есть сама по себе артиллерия на подвижном лафете. Забывая об этом, предъявляем излишние требования к артиллерии и ее поддержке танков.

В 1934 г. приказ народного комиссара № 0101 от нас требовал научиться вести огонь не только одиночными машинами, но целыми ротами и батальонами.

Мы, товарищ народный комиссар, с этой задачей полностью не справились. Эта задача остается на 1935 г.

Опыт Приволжского военного округа, где мы стреляли ротой, показал, что поставленная задача приказом 1934 г., в части огневого дела, может быть выполнена во всех танковых и механизированных частях.

У нас в огневом деле накоплен большой капитал. Это доказано теми диаграммами достижений по огневой подготовке, которые демонстрировались здесь т. Седякиным. Эти диаграммы говорят не только о процентах выполнения, но и о том, что мы справились с Курсом стрельб, что мы умеем сочетать движение с огнем, что мы можем научиться стрелять ротой и батальоном.

Связь[8]. Здесь докладчиками много говорилось о том, что одной из причин неудач в оперативно-тактическом применении мотомехчастей является вопрос управления. Танкисты не могут ни при каких обстоятельствах пожаловаться на органы связи и на технические средства связи, которыми оснащены мехчасти. Мы не знаем такого случая, чтобы техника радио отказала. Она всегда почти безотказно и надежно работает. Но все горе в том, что командиры механизированных соединений и танковых частей не умели этими средствами пользоваться и не умели найти применения этому маневренному, очень надежному мобильному средству. Радиосвязь может дать полную возможность управлять танковыми частями — и этого мы не могли использовать. Мы не научились даже говорить по радио. Были, например, такие попытки, когда оперативную сводку на 4 страницах питались передавать по радио. Конечно, при таком понимании использования радио — оно, как средство связи, не выдерживает и не оправдывает себя.

Больше того, мы повинны в том, что зачастую командиров связи, находящихся в танковых частях и понимающих свое дело, сводили до роли простых техников и механиков, настраивающих радиостанции. Так было сказано начальником Штаба. Это, к сожалению, верно. Если мы командиров связи не будем признавать как оперативных работников и сведем их к роли узкой специальности, то в 1935 г. в области управления танковым механизированным соединением мы с места не сдвинемся. Кроме того, мы расточительно пользуемся радиосредствами, мы не бережем радиотанки, мы игнорируем радиотанк как пост управления, как средство связи и сводим радиотанк к обычной задаче линейных танков.

Специально-техническая подготовка в области эксплуатации и освоения техники[9].

Мы, товарищ народный комиссар, подвели итог, как мы справились с этой задачей.

В результате мы имеем следующее. По группе младшего и среднего начсостава мы, безусловно, имеем большие успехи. Что же касается старшего начсостава, то здесь дело обстоит слабо, а в части высшего начсостава успехи весьма незначительны, даже нужно признать весьма слабы. В предстоящем учебном году на этот раздел боевой подготовки нам нужно обратить серьезное внимание. Я подчеркиваю, что непонимание технической природы того оружия, которым ты командуешь — дело совершенно недопустимое. Нам нужно в 1935 г. по группе старшего и высшего начсостава в области эксплуатации и изучения техники сделать надлежащий упор.

Я имею еще несколько замечаний по докладу начальника Штаба, за что заранее прошу извинения перед начальником Штаба РККА, в части, касающейся боевого применения механизированных и танковых частей.

Я очень опасаюсь, что мы можем из одной крайности впасть в другую. Для того чтобы правильно оснастить танково-механизированную часть нужно знать и совершенно отчетливо представлять ее боевое оперативное применение. Полагаю, что в данной аудитории среди высшего начальствующего состава, собравшихся на заседание Военного совета, едва ли у нас будут какие-либо разногласия.

Общепризнанно, что в вопросе боевого применения танковых частей, входящих органически в кавалерийские и стрелковые части, есть немалые успехи.

Почему мы в данном случае говорим об успехах? Потому что мы меньше всего мудрили в области оперативно-тактических форм применения танковых батальонов и механизированных полков. Там найдены эти формы и в этом у нас имеется всеобщее понимание.

Танковые батальоны, входящие в состав стрелковых дивизий, механизированный полк, входящий в состав кавдивизии, полностью оправдали свои задачи, что доказано прошедшими маневрами и опытными учениями.

Совсем по иному стоит вопрос боевого применения так называемых танков усиления стрелкового корпуса (бригада ТРГК). Здесь нет единства взглядов.

От докладчика мы уже слышали критику Инструкции по глубокому бою. Начальник Штаба в своем выступлении отверг группу ДД и оставил ДПП.

Голос с места. Наоборот.

Халепский. Нет, так он сказал, может быть, он оговорился.

Голос с места. Он говорил ДПП ликвидировать.

Халепский. Я так слышал и так понял. Дальше начальник Штаба говорил о том, что в зависимости от сложившейся обстановки боевое эшелонирование танков возможно будет так, как это по сути дела изложено в подвергшейся критике Инструкции по глубокому бою. Он говорил о взаимодействии артиллерии с танками. Я его понял так, что при преодолении танком переднего края обороны противника артиллерия сопровождает танк, после преодоления танками переднего края обороны противника артиллерия возвращает свой огонь пехоте. В то же самое время он предлагал на хвосте танков следовать пехоте.

Я думаю, что такое взаимодействие артиллерии с танками не выйдет, ибо при возвращении огня своей артиллерии к своей пехоте, которая будет следовать на хвосте танка, — мы будем поражать своей артиллерией свою пехоту.

Так я понял начальника Штаба РККА.

С рядом выдвинутых положений т. Седякина я также не согласен. Тов. Седякин, аргументируя в доказательство правильности выдвигаемых им положений о форме боевого применения танков при прорыве оборонительной полосы, иллюстрирует это соответствующими схемами и доказывает, как нужно и не нужно строить боевые порядки и планировать бой. В заключение заявил, что планирование можно сократить с 36 часов на 6, что подтверждается Нарофоминским учением.

Полагаю, что тут схема не даст ответа на поставленные вопросы, если о ней говорить безотносительно, без учета характера местности, системы обороны противника, сопротивляемости противника и его намерениях.

Мы знаем, что имел место некоторый схематизм в боевом применении танков тогда, когда разрабатывалась критикуемая Инструкция по глубокому бою. Нам нужно это учесть и не допускать ошибок на будущее.

Начальник боевой подготовки в своем выступлении говорил, что в Инструкцию по глубокому бою придется внести ряд корректив. Мне думается, что нам придется внести не только ряд корректив, но существенные поправки.

Мы не должны забывать опыт маневров и учений. Мы знаем, что Татищевское учение по характеру и системе обороны противника и наступательных средств резко отличалось от учений Белорусских и Нарофоминских.

Сама местность, на которой проводились учения говорит за это. Например, в Татищеве мы имеем пересеченную местность, но с твердым грунтом — это означает хорошую проходимость танков. В Татищеве мы также имеем реальность артиллерийского огня на стороне наступающего.

Белорусский военный округ. Здесь мы имеем ровную местность, но болотистую, слабую насыщенность артиллерией со стороны наступающего.

Наро-Фоминск. Лесистая местность, артиллерийский огонь наступающего был условный.

Вот 3 слагаемых, имевших место в реальной действительности и, когда мы говорим о проведенных учениях, то одной схемы мало для того, чтобы сделать надлежащий вывод в вопросах форм боевого применения глубокого боя. Мы же этого не принимаем во внимание.

Докладчик не обмолвился ни одним словом, разбирая Тати-щевские учения, о случае, где один вырвавшийся вперед танк достиг переднего края обороны, этим самым заставил артиллерию перенести огонь на следующий рубеж и оставил всю танковую бригаду без артиллерийской поддержки.

Этот поучительный эпизод вызвал весьма большие споры. Это послужило толчком к жесткой критике Инструкции по глубокому бою, ибо в ней видели все беды в то время, когда этот случай был случайным.

Если мы будем учитывать реальную действительность создавшейся обстановки при выполнении боевых задач, то шаблон и трафаретная схема во всех случаях безотносительно к обстановке исчезнут.

Несколько замечаний по вопросу оперативного использования механизированных бригад. Механизированная бригада как самостоятельное соединение и ее организация не вызывают никакого сомнения.

Мне кажется, что поправки могут быть внесены в организацию с точки зрения уменьшения количества танков во взводе с целью дать механизированной бригаде, как отдельному соединению, большую подвижность, большую маневренность и лучшую управляемость.

Уменьшение танков во взводе с 5 до 3 или 4 не понизит боеспособности мехбригады.

Практика показала, что трехтанковый взвод танковых частей, входящих в состав стрелковых дивизий и кавалерии, целиком и полностью себя оправдал. Сокращая взвод, тем самым мы сможем сократить тыл механизированной бригады, ибо горючесмазочных материалов потребуется меньше.

Несколько слов о боевом и оперативном использовании механизированной бригады. В этом вопросе мы также имеем некоторый шаблон. Несомненно, такая организация, как мехбригада, является ценнейшим средством в руках армейского командования для решения боевых задач в отрыве от основного фронта.

Недостатки в области боевого применения мехбригад в основном также сводятся к плохо отработанному управлению и отсутствию достаточно четкого взаимодействия с другими родами оружия.

Я никогда не забуду атаку 45-го мехкорпуса. 45-й мехкорпус атаковал наскоро укрепившегося противника — 46-ю стрелковую дивизию. В процессе атаки мы наблюдали, что танки атаковали на предельных скоростях в безукоризненных строях и порядках. Впечатление было такое, что 46-я дивизия была разгромлена, но когда эта махина прошла, то вся 46-я дивизия поднялась и осталась почти невредимой в то время, как .жиденькая пулеметно-стрелковая бригада, проследовавшая за танковой бригадой, не в состоянии была бороться с 46-й дивизией. Последняя не была разгромлена двумя танковыми бригадами, прошедшими через ее расположение.

В действительной обстановке было бы так: 46-я дивизия, будучи не разбитой, уничтожила бы пулеметно-стрелковую бригаду мехкорпуса и ударила бы по тылам последнего. Без тыла мехкорпус, конечно, не в состоянии был бы действовать в глубине расположенных резервов противника.

Данный эпизод говорит нам о том, что мы не умеем взаимодействовать, или вернее, не предусмотрели того, что вслед за прошедшим механизированным корпусом нужно было иметь конницу или сильную пехоту для того, чтобы окончательно уничтожить противника.

Это поучительный урок, который говорит о том, что на взаимодействие нам нужно обратить более серьезное внимание.

Наше желание понятно — как можно дальше проникнуть в глубину расположения противника. Практическое осуществление такой задачи зачастую нами понимается механически.

Мы убедились в том, что можно совершать маневр в глубину 90 км. Машины и люди это выдержат. Но при этом забывают о том, как осуществить операцию. Мы умеем планировать на всю глубину расположения противника, даже на глубину до 90 км. При этом не оглядываемся назад, не учитываем и не планируем самого основного — расход горюче-смазочных материалов и подвоз боеприпасов для того, чтобы выйти обратно, после организации операции. Вопрос обеспечения операции упускается нами из вида, и в действительной боевой обстановке при таком планировании боя, как мы это имели раньше, мы можем такое могучее средство, как механизированный корпус, поставить в очень тяжелое положение.

Два слова о механизированном корпусе. Мы два года тому назад поспешно создали это крупнейшее соединение. В настоящее время есть опасность сделать такие же поспешные выводы. На сегодняшний день ясно одно, что организация мехкорпуса слишком громоздка. В частности, мы перегрузили его корпусными подвесками. Эта разгрузка, безусловно, необходима, мех-корпус нужно оставить, как оперативное соединение, где подвески должны быть — Штаб и средство управления.

В корпусные подвески вошли такие подвески, как специальный химический батальон, артиллерийские средства, саперные средства, громоздкий разведывательный батальон, не отвечающий требованиям разведки корпусного механизированного соединения. Вместе с тем у нас очень мало авиации, которая является ценнейшим средством разведки.

Все эти корпусные подвески, а их довольно много, пожирают огромное количество бензина, смазочных материалов. Горючесмазочных материалов по корпусным подвескам по грубым подсчетам нужно столько, сколько нужно для двух боевых танковых бригад, входящих в состав механизированного корпуса.

Вот причины, которые требуют пересмотра организационной структуры мехкорпуса.

Несколько слов о пулеметно-стрелковых бригадах, входящих в состав механизированного корпуса.

Мне кажется, что последние полностью не оправдывают свое боевое назначение. Этот вопрос тоже нужно пересмотреть, приняв во внимание опыт ЛВО с десантными бригадами. И с моей точки зрения было бы более целесообразно придать механизированному корпусу такое соединение, как авиадесантная бригада.

И наконец, последнее, о чем я хочу сказать — это вопрос эксплуатации боевых и транспортных машин, тыловых баз и ремонтных средств в танковых и механизированных частях.

Нужно признать, что мы очень неэкономны и невсегда целесообразно эксплуатируем боевые и транспортные средства. Я подсчитал пройденный километраж по 3 округам на опытных учениях и маневрах. Я это сделал так, как делает т. Алкснис, подсчитывая налетанные часы на каждый отдельный самолет.

После произведенного подсчета оказалось, что танками пройдено 112 тыс. км. Я не подсчитывал число часов работы мотора, но во всяком случае, это будет большая цифра.

Практика показывает, что если мы будем и дальше так эксплуатировать нашу боевую материальную часть, то никаких мо-торо-часов нам не хватит. Если мы и в будущем году будем жить так неэкономно, то никаких ремонтных средств, запасных частей нам не хватит и не только в тех мастерских, которыми располагают механизированные и танковые части, но с этой задачей будет очень трудно справиться даже промышленной базе.

Я имею материал американских маневров. Мое внимание было обращено на следующий факт. Там был выведен один механизированный полк на маневры, которому по штату положено 26 танков. Однако американцы не взяли весь свой положенный боевой расчет, а ограничились только 13 танками и последними сумели работать так, как по полному штату. Они умеют проводить учения, они умеют учить на фланговых обозначенных соединениях[10]. Мы не используем самые крупнейшие наши соединения для соответствующих экспериментов. Это чрезвычайно дорого стоит — это стоит десятки миллионов рублей, если подсчитать все опытные учения и маневры, которые мы проведи за прошедшее время.

Недостатки организации нашего тыла заключаются в том, что он в подавляющем большинстве на колесном ходу. Нам нужно перевести его на гусеничную тягу и, если мы своевременно этого не сделаем и практически не предусмотрим, то создастся угроза на некоторых вероятных театрах, что колесный тыл может поставить нас в очень тяжелое положение.

Нам нужно все наше внимание в 1935 г. сосредоточить на том, чтобы наши войсковые мастерские в части ремонта занялись, наконец, вопросом, как научиться ремонтировать и восстанавливать боевые машины как в боевых условиях, так и стационарных.

Нам нужно заняться службой парка и вопросами эксплуатации. Нам нужно в 1935 г. научиться выполнять приказ народного комиссара № 046[11], ибо он предопределяет боеспособность механизированных и танковых частей.

Вот те замечания, которые я хотел высказать в пределах того времени, которое мне было дано.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 103-104.

Лапин. Товарищи, известно, что ОКДВА в своем составе имеет сейчас наибольшую технику по РККА. И тем не менее, если мы посмотрим какой процент падает на авиацию в пределах ОКДВА, то оказывается он составляет всего лишь 9% численного состава ОКДВА.

Голос с места. Непонятно, как исчисляется вами этот процент.

Лапин. От общего количества людей, частей, составляющих ОКДВА.

Ворошилов. Вы говорите 9%. Вы в данном случае говорите не на тему.

Лапин. Я имею в виду сказать, товарищ народный комиссар, что, учитывая возможности, которыми располагает авиация, можно получить гораздо большую эффективность в проведении глубокого боя и операции, если увеличить удельный вес авиации.

Ворошилов. Нет, обсуждается вопрос боевой подготовки войск, результаты, которыми располагают округа.

Лапин. Второй вопрос, которого я хотел коснуться, это как приходится управлять теперешними авиасоединениями. Для того чтобы пояснить эту мысль я приведу сравнение. Мы, например, имеем конницу. Конница организована в кавалерийские дивизии и в корпуса. Если бы мы на минуту допустили положение, что конница организована только в отдельные кавбригады, то мне думается, что это автоматически повлекло бы за собой необходимость использования конницы только в одном направлении, а именно раздавать или придавать конницу общевойсковым организациям, порядка корпусов. Без кавалерийских дивизий и корпусов нельзя представить самостоятельных действий конницы крупными массами.

Между тем авиация располагает не меньшим количеством бригад, чем конница, но она застряла в своей организационной структуре именно на этой самой бригаде.

Поэтому, когда речь идет о самостоятельных воздушных операциях, об операциях такого порядка, что надо на какой-нибудь крупный объект противника организовать нападение 300—400 или более самолетов, то нет ни органа, ни штаба, ни руководителя, которые могли бы провести подобную операцию.

Егоров. А начальник Воздушных сил округа?

Лапин. Как известно, его аппарат ни в какой мере к этому делу не приспособлен. Если на ветеринарный отдел округа возложить управление кавалерийским корпусом, то получится примерно то же самое, на что способен авиационный отдел в смысле боевого управления авиационными бригадами. Этот аппарат ни в какой мере...

Ворошилов. Не уловлена.

Лапин. Я говорю об организационных недочетах, их нельзя отрывать от боевой подготовки.

Я в этом году на ряде учений и на играх провел исследование вопроса о воздушных операциях на уничтожение авиации противника. Я брал на этих учениях на одной и на другой стороне от трех до четырех авиационных бригад. Были привлечены также и посты ВНОС, и развернута служба связи. Я обращаю внимание, что в течение полутора суток только от одной линии постов ВНОС было получено свыше 200 донесений в штаб соответствующей стороны. Вначале сторона, получившая задачу по уничтожению авиации противоположной стороны, хваталась за эти донесения, хотела в них разобраться, но очень быстро потонула в этих донесениях, очень быстро отказалась их рассматривать, т.к. не имела никакого способа разобраться в этих обильных донесениях. И вместо помощи, которую можно подучить, разбираясь в этих донесениях, учитывая, сопоставляя их, уяснить обстановку, как складывается соотношение сил в данном районе, куда идет авиация противника, что она будет бить, куда она уходит, как ее преследовать, — вместо этого авиационный начальник попал в положение, что просто для того, чтобы что-нибудь делать, отказывался выслушивать и читать эти многочисленные донесения, которые накапливались в таком большом количестве, но не обрабатывались и не изучались за отсутствием соответствующей организации и работников.

Теперешнее состояние боевого управления авиации я уподобил бы Московскому железнодорожному узлу, если на его станциях оставить только одних начальников станций, а диспетчеров снять и после этого пустить по железным дорогам поток поездов. Нетрудно представить, что из этого получилось бы. Однако именно подобное положение мы имеем в деле управления массами авиации, что полностью подтвердилось на учениях в операции по уничтожению авиации противника. Я должен сказать, что нигде нет такой быстрой смены обстановки, такого калейдоскопа событий, как во время больших воздушных операций.

Голос с места. У вас районных узлов ВНОС не было?

Лапин. Были районные узлы ВНОС, но они должны были свои донесения давать быстро не задерживая их у себя для сопоставления и обобщения. Это должно быть рассмотрено в высшем авиационном штабе, если хотят, чтобы какая-нибудь польза от этого получилась. Воздушная операция на уничтожение авиации противника, с одной стороны, является сравнительно длительной, а с другой — в ее процессе необходимо реагировать на события, меняющиеся через каждые минуты, и если нет организации, нет людей, нет порядка управления, то нельзя поспевать за событиями, нельзя своевременно распоряжаться.

Ворошилов. А вы какую мораль отсюда выводите?

Лапин. Я полагаю, товарищ народный комиссар, что по своему росту и подготовке авиация вышла за пределы действия только отдельных авиационных бригад, Я считаю, что на сегодня стоит вопрос о создании воздушных дивизий, о создании воздушных корпусов, В отношении механизированных войск мы стали на этот путь,

Ворошилов. Что это даст?

Лапин. Это даст то, что будут соответствующие штабы, охватывающие достаточные массы авиации и достаточные районы действия, что невозможно только при бригадной организации. В механизированных войсках мы создали такие соединения, считая, что очень трудно управлять механизированными бригадами, не имея каких-то объединяющих органов, которые могли бы управлять 2—3 бригадами, т.е. были созданы корпуса механизированных войск.

В целях действительного обеспечения применения авиации крупными массами, в целях обеспечения самостоятельных воздушных операций, в том числе такой особенно сложной операции, как операция по уничтожению авиации противника, необходимо создавать воздушные дивизии и корпуса с хорошо развитыми органами управления.

Третий вопрос, который я хотел здесь доложить, — это изучение достижений в области подготовки тяжелой авиации. Опыт ОКДВА меня убеждает, что всю ту программу боевой подготовки, которую мы имеем в области тяжелой авиации, очень легко исчерпать в полгода. Поэтому остальные полгода мы могли бы, в целях и экономии, и некоторой лучшей подготовки, нашу тяжелую авиацию использовать в качестве транспортной авиации и взять на себя обслуживание определенных линий. Что касается Дальнего Востока, то, в частности, я не вижу никаких возражений, чтобы на нас возложили бы обслуживание такой линии, как Камчатка—Хабаровск.

Это дело я представляю так, что эскадрильи могут привлекаться на линии последовательно. Обслуживая линию, корабли продолжали бы учиться летному делу, штурманскому делу и таким образом совершенствоваться.

Если принять во внимание предстоящее перевооружение тяжелой авиации на новые корабли, то представляется целесообразным оставить в частях и старые корабли для работы на линиях, для транспортных нужд. При этом мы получим большую экономию и дополнительную помощь нашей боевой подготовке.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 115-119.

Туровский. Я хочу, т. нарком, остановиться на вопросе управления. Здесь т. Егоров доложил, что недостатки управления относятся к дивизии и корпусу, и в меньшей степени к полку. Мне кажется, что имеющиеся еще недостатки в деле управления в полной мере относятся и к корпусу, и к дивизии, и к полку, и к батальону.

Совершенно правильно указал т. Егоров, что одним из основных мешающих недочетов является бюрократический бумажный способ управления. Это верно, но на мой взгляд есть более серьезные причины, мешающие хорошему управлению. Эти причины заключаются в известном разброде в головах начальствующего состава в вопросах вождения войск и в организации их взаимодействия.

Этот разброд появился в последние годы и появился в результате того, как правильно указал т. Буденный, что за последние 2 года войска получили огромное количество наставлений, инструкции, плановых таблиц, ориентирных схем. Если я не ошибаюсь мы получили две плановых таблицы и несколько ориентирных схем, одна другую отменяющих в течение одного 1934 г.

Все эти плановые таблицы, наставления и указания, конечно, явились результатом проникновения в армию в большом масштабе техники. Всеми этими преподанными инструкциями думали пополнить Полевой устав, но на деле похоронили Полевой устав, и сейчас начсостав Полевым уставом не пользуется.

Боевой устав пехоты, часть II, также похоронен. «Методика тактической подготовки пехоты» его совершенно заменила.

Голос с места. Не заменила, а совершенно исказила.

Туровский. И исказила. Основной порок этих наставлений в том, что они дают рецепты на все случаи жизни. Вместо того чтобы дать общие указания, на основание которых командир мог бы принять решение, даются бесчисленные рецепты, как и что следует делать на всех этапах боевой деятельности войск, как надо поступать в каждом данном случае. Каждый уважающий себя начальник обязательно считает необходимым дать войскам свое писанное наставление. Есть еще и неписанные наставления, получаемые на сборах. А это есть самое вредное. Это есть тот трафарет, который создает только бумажную переписку и бюрократизм вместо действительного управления.

Нужно ликвидировать все эти написанные бесчисленные наставления, они давно сыграли свою роль, и заменить их одним хорошим документом. Старый устав ПУ-29[12] устарел — это все признают.

Я считаю, что сейчас пришла пора на основе большого опыта, который имеется у нас в вопросах взаимодействия войск, пора составить настоящий Полевой устав для вождения войск.

Тов. Седякин доложил о том, что у нас имеются громадные успехи в области физической подготовки. И это верно. Основным показателем успехов физической подготовки является не только то обстоятельство, что у нас налицо громадный процент сдавших нормы ГТО[13], а также главным образом то, что начсостав с удовольствием теперь занимается физической подготовкой, чего мы не имели в прошлом году. Я объясняю в значительной степени успехи физической подготовки тем обстоятельством, что своевременно получили очень хорошие нормативы и указания по физической подготовке. А возьмите строевую подготовку? Здесь мы не выполнили полностью приказа народного комиссара № 0101.

Есть целый ряд полков, дивизий, где строевая подготовка поставлена как будто хорошо. Но это на первый взгляд. И эта хорошая строевая подготовка получилась в результате большой кустарной работы одиночек-командиров и тоже потому, что у нас нет настоящего отличного Строевого устава. Между тем нигде так не требуется ставить точки над и, как в строевом деле.

С мест. Правильно.

Туровский. А в старом уставе, БУП[14], ч. 1 говорится — делай так, как нарисовано на картине и каждый поступает так, как подсказывает собственное воображение. Это неправильно. Нам нужно как можно скорее получить настоящий Строевой устав, четкий и исчерпывающий.

По вопросу средств связи, от которых зависит управление войсками. Практика проведения целого ряда дивизионных и корпусных учений, особенно в сложных формах боя, показала, что наиболее действенным средством связи в таких случаях являются радиостанции, являются самолеты У-2 и автомашины. Проволока[15] не всегда оказывает нам действенную помощь.

Я считаю необходимым ввести в штат связи корпусов и дивизий самолеты У-2, которые зарекомендовали себя прекрасно на наших учениях. Рация у нас работает хорошо и в тех частях, где начальствующий состав ознакомился с ней и освоил ее, там связь налажена прекрасно. По-моему т. Егоров был не совсем прав, когда говорил, что мы не умеем тактически ставить задачи войскам связи. По-моему мнению это не совсем так. Там, где командный состав освоил технически средства радио, там, где он эту технику освоил, где осмыслил ее до конца, там правильно ставятся и тактические задачи начальникам связи. Весь вопрос здесь упирается резко в знание техники. В этом отношении нам очень здорово помогает сдача зачетов по техминимуму. Итак, необходимо увеличить в дивизии и корпусе средства легкой связи, самолет и автомашину.

В отношении стрелковой технической подготовки артиллерии. Тов. Седякин указал, что в деле стрелково-технической подготовки имеются меньшие достижения, чем в других войсках. Это совершенно верно и я объясняю это тем, что у нас за последние годы мало-помалу исчезал квалифицированный комсостав артиллерии. Очень много комсостава артиллерии ушло в авиацию и мотомехвойска. Но если такое изъятие допустимо в стрелковых войсках, то в отношении артиллерии это абсолютно недопустимо.

Мы вынуждены в артиллерии на должностях комвзводов, комбатов иметь комсостав запаса — одногодичников и младших командиров. Вот почему несколько снижается стрелковая техническая подготовка и вообще боевая подготовка артиллерии по сравнению с другими войсками. Мне кажется, настала пора, когда мотомехвойска и авиация могут выращивать кадры и совершенно не трогать командный состав артиллерии.

Два слова относительно работы посредников на наших учениях. Практика показала, что комсостав активно работает на учениях в качестве посредников, но недостаточно грамотен в этих вопросах. Ваш приказ, т. народный комиссар, № 090[16], предусматривал издание специального наставления еще год назад, но до сих пор мы такого наставления не получили. Старые наставления совершенно не затрагивают вопросов работы мотомехвойск, авиации и химвойск.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 120-123.

Урицкий. Товарищи, мы провели истекший учебный год, располагая, я бы сказал, отличной материальной частью, полученной нами благодаря тому вниманию, которое партия, т. Сталин, т. Ворошилов уделяли вопросам механизации. Мы сейчас располагаем, я могу это особенно, мне кажется, аргументировано сказать, потому что мне повезло, я видел материальную часть некоторых иностранных армий. Мы располагаем наиболее современной материальной частью, я бы сказал, танками первого класса, и эти машины, по моему мнению, вполне способны решить те задачи, которые им ставит командование. Наши танки отвечают всем необходимым техническим и боевым требованиям.

Не останавливаясь на достижениях, которые мы несомненно имеем, которые даже позволяют американцам говорить, и правильно говорить, что в отношении танков мы их превосходим, мы продолжаем свою работу: по заданиям народного комиссара наше Автобронетанковое управление продолжает вместе с промышленностью вести работу по дальнейшему совершенствованию танков. Ряд задач в этой области, которые указал нам народный комиссар и которые поступают из войск Автоброне-танковое управление выполняет и ведет работу по дальнейшему применению комбинированного колесно-гусеничного хода, как хода более эффективного и экономичного. Дальше разработка новых методов преодоления водных преград. Ведется работа в смысле увеличения мощности моторов и дизелизации. Большая работа ведется по увеличению радиуса, в смысле увеличения емкости и дополнительных парков. Ведется работа по зенитной защите мехвойск. Много задач стоят в вопросах охлаждения[17], снабжения танков компасом. Сейчас разрешаются вопросы внутреннего оборудования, большего удобства танка, вопрос автоматизации управления, агрегатов управления. Имеются некоторые достижения в области работы в зимних условиях. Мы сейчас располагаем — работники Автобронетанкового управления сконструировали такие катализаторные печи, которые будут использованы на Дальнем Востоке, позволяющие в холодных условиях без парков сохранять танки и быстро заводить материальную часть.

Вот, товарищи, эта богатая техника требует соответствующего к себе отношения. Я должен вам доложить, т. народный комиссар, по моему личному наблюдению, я во многих частях успел побывать, имеются достижения в области содержания и сбережения танков в Московском округе. Так, 5-й мехкорпус т. Ракитина значительно улучшил содержание материальной части. Причем это явление начинает принимать стабильный характер. В 45-м корпусе УВО, в полку Т-28 в ЛВО вполне приличное содержание, а было время, когда машины содержались плохо. 4-й танковый полк УВО тоже хорошо содержит машины. Имеется много частей, которые выполняют требования партии и народного комиссара относительно сбережения имущества, это дело идет вперед, но это только одна сторона вопроса.

Есть другая сторона вопроса, касающаяся нас, больших начальников. Это вопрос сохранения боеспособности танковых частей и войск в целом. Я знаю, что эта часть моего выступления здесь будет не особенно популярна, но позвольте мне, который за 10 месяцев работы в прекрасных механизированных войсках не перестал быть общевойсковым командиром, позвольте мне сказать вам, что делается в области сохранения боеспособности танков. Государственного подхода у нас у всех хватит для того, чтобы понять, что так дальше обращаться с материальной частью нельзя. Придет в голову какому-нибудь командиру провести опыт. Идея в общем неплохая, но как он ее выполняет? Для ее выполнения он берет целую бригаду и гоняет ее вдоль и поперек на полтысячи километрах. Мы имеем приказ наркома № 046, строго запрещающий использовать первую категорию[18]. Но, к сожалению, этот приказ не выполняется. Целый ряд частей эксплуатирует первую очередь. К чему это приводит?

Ворошилов. Вы за это отвечаете.

Урицкий. Совершенно правильно. Мы отвечаем перед вами и ответственность с себя не снимаем.

Тов. нарком! У меня время очень ограниченное. БТ имеет 100 часов моторесурсов, Т-26 — 150. Мы приходим в бригаду и спрашиваем — бригада готова к бою? Так точно. Действительно, все блестит, как на корабле. А если посмотришь, сколько моторесурсов осталось, оказывается, что их недостаточно. Вы знаете, что для того, чтобы идти в бой, нужно иметь не менее 50 часов запаса, а там имеется только 30 часов. А иногда и меньше. В некоторых бригадах только 30% машин имеют 50 часов, остальные израсходовали уже ресурсы. Значит, надо производить переборку мотора или замену мотора.

Приведу несколько примеров. Вот одна часть, в ней 120 машин БТ, и из этих 120 машин только 22% могут идти в бой по своим моторесурсам.

Каменев. Кто это установил?

Урицкий. Моторесурсы имеются только у 22% машин, а остальные требуют переборки мотора. Вот другая часть имеет 119 машин и только 30 машин из этих 119 машин имеют больше 50 часов. Вот третья часть, могу ее даже назвать, 45-го корпуса, там тоже не вполне благополучно. Там только 50% могут идти в бой, а остальные 50% исчерпали моторесурсы. Как это получается? Это получается в результате различных опытов. Вместо того чтобы для проведения того или иного опыта послать 5 танков, берут целую бригаду. Правда, товарищи командиры, мы получили очень много ценных выводов из ваших опытов. Особенно полезные опыты мы получили из ОКДВА. Но эти выводы стоят нам очень дорого. Так дальше продолжаться не может.

Вам рассказывал т. Халепский относительно обучения мех-полка американской армии. Наметили послать на учение 28 машин. Но военный министр приказал дать только 13 машин, а остальные заменить колесными. Вот вам отношение к моторесурсам.

Мы очень богаты. Но это не позволяет нам быть расточительными мотами. И та борьба, которая ведется вокруг этого вопроса, совершенно неправильная борьба. Что нужно? Нужно, чтобы первая категория машин была законсервирована и запломбирована и никто, кроме вас, т. нарком, не имел бы права ими распоряжаться.

Каменев. Так это и есть.

Урицкий. Никак нет, Сергей Сергеевич, пока только на бумаге.

Каменев. Но приказ соответствующий есть.

Урицкий. Приказ есть, но он не выполняется.

Во-вторых, в области вождения, в области стрелковой подготовки, в области тактики надо использовать все вспомогательные средства, как-то: тренажеры, колесные машины и др. Ведь факт — шофер, любой из нас, который может водить машину, быстрее переходит на танк, чем тот, который не может водить машину. Ведь все это стоит дешевле, но у нас какое-то барское отношение — вот есть танки и все, есть 120 танков, значит все их и гоняй. А ведь надо думать о войне, ведь надо думать о том, что надо будет выйти с боеспособными танками.

Каменев. Один разок надо вывести и 120 танков.

Урицкий. Это может сделать командующий, но мы имеем такое положение, когда командир соединения, части сам решает эти вопросы.

Вопрос ремонта. Может быть, здесь некоторые товарищи скажут так — боеспособность зависит не только от правильной эксплуатации, но и от ремонта. Нужно говорить и о войсковом ремонте и о ремонте промышленном. Нельзя рассчитывать на такое положение, чтобы промышленность давала такое количество моторов, которое бы в два раза превысило наш парк. Это будет неправильно и невозможно.

Несколько слов о глубоком бое. Я согласен с Александром Ильичем[19], что глубокая тактика — наше преимущество. Преимущество как раз заключается в том, что мы получили средства, которые позволяют нам вести глубокий бой. В вашем докладе, т. начальник Штаба Рабоче-крестьянской красной армии, было все сделано, чтобы этот вопрос поставить с головы на ноги, ибо до сих пор этот вопрос стоял на голове. Наше преимущество надо использовать именно таким образом — вопрос с головы поставить на ноги.

Я рад был услышать, что пехота есть главный, решающий фактор войны.

Гамарник. В прошлых приказах четко написано.

Урицкий. У нас критерием боевой подготовки являлось не то, скажем, как действует человек, а соответствуют ли его действия инструкции. Раз инструкции не соответствует, значит плохое решение, плохой командир и т.д. Забывают, что самым главным критерием является обстановка. Только то хорошо, что соответствует обстановке.

Теперь в отношении пехоты. Я думаю, Ян Борисович[20], надо увеличить техническую базу нашей пехоты. Мы имеем революционную пехоту. Надо разгрузить пехотинцев от второстепенных задач, дать больше активных бойцов для пехоты, скажем, механизировать подвоз боеприпасов. Мы можем тысячу лошадей и человек 600 подносчиков патрон в недалеком будущем заменить механизированными средствами. Это будет механизация пехоты, высвобождение активных бойцов. Можно и нужно дать пехоте средства механизации для связи и управления.

Голос с места. Надо немного лучше одеть пехоту, а то т. Ошлей дает шинели до пупка.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 124-129.

Ингаунис. В течение октября месяца по заданию народного комиссара две тяжелые авиационные бригады Украинского военного округа выполнили оперативно-тактические задачи с вылетами на предельный радиус действия. Эти вылеты имели основной целью подготовить кадры тяжелой бомбардировочной авиации для дальнейшего развертывания подготовки летного состава. Авиабригады, в составе 35 кораблей, пробыли в воздухе 16—17 часов, пройдя путь более 2300 км ночью и днем, часто в облаках и тумане. Причем около 700 км путь был пройден над Черным морем, преимущественно ночью.

В основном полеты эти показали, что наша тяжелая бомбардировочная авиация, вооруженная даже нашими самолетам ТБ-3, вполне может отрываться от своих баз до 1200 км и возвращаться обратно на свои аэродромы.

Одновременно, выполняя эти полеты, нам удалось проверить целый ряд вопросов тактического порядка, главным образом организации связи и управления в воздухе тяжелыми соединениями.

Прежде всего необходимо отметить, что ночью полеты крупными массами являются чрезвычайно затрудненными, особенно при плохой видимости. Если мы раньше применяли на всякого рода играх и учебных занятиях в ночное время эскадрильи и даже авиабригады, то опыт этих вылетов на практике показал, что полеты крупными соединениями ночью чрезвычайно затруднены. Прежде всего приходится много времени тратить на сборы эскадрильи над собственными аэродромами. Практически пришлось на сборы ночью 12—20 кораблей, т.е. около одной эскадрильи, тратить до одного часа полета в районе аэродрома. В пути следования к цели отдельные корабли, отставая от общего строя, теряли свое место в строю. Необходимо отметить, что на рассвете или при вылете из тумана они следовали в одиночку или мелкими соединениями или слишком долго строились в боевые порядки для следования к цели.

При этом не было ни одного случая, чтобы все соединение полностью было бы на рассвете или после выхода из тумана собрано в организованные соединения.

Вот этот опыт полетов ночью и в трудных условиях погоды указывает, что тяжелая авиация ночью не может действовать большими массами. Она максимально может в составе следовать в строю. Общий строй эскадрильи будет иметь сильно вытянутую колонну, которая при выходе на рассвете только сможет собраться в общий строй и следовать к цели. Вылеты отрядов необходимо будет организовать через каждые две минуты. Пока при современном техническом оборудовании и состоянии авиации нельзя рассчитывать действовать большими массами ночью.

Кроме того, дальние полеты выяснили, что те средства связи, которыми снабжена наша тяжелая авиация, вполне обеспечивают управление. Наши радиостанции работают исправно при умелом пользовании ими. Единственный недостаток заключается в том, что наши радисты не всегда хорошо подготовлены, чтобы умело пользоваться положенными мощностями. В строю, работая на 30% мощности, они при отрыве или отставании теряли связь, забывая приемно-передающие станции перевести на полную 100%-ную мощность.

Затем, я хотел бы обратить внимание на огневую подготовку наших истребителей. Мы имеем особый Курс огневой подготовки истребителей. По этому Курсу всякая стрельба обязательно связана с выполнением какого-либо маневра. Необходимо иметь в виду, что точность стрельбы и устойчивые ее результаты достигаются в результате отлично отработанного маневра. Однако истребительные стрелковые маневры совершенно не учитывают приемы атак, применяемые ими во время воздушного боя.

Мне думается, что если в пехоте мы добились такого положения, когда она свои стрельбы выполняет, связывая с движением и тактическим маневром, рассчитанным для определенных задач, то тем более стрельба наших истребителей должна быть связанной с маневром и приемами атаки для воздушного боя. Это нужно сделать для одиночной и групповой стрельбы. Мы знаем целый ряд способов атаки истребителей в одиночном и групповом воздушной бою. Нужно все эти основные приемы и способы атаки, применяемые во время воздушного боя, связать непосредственно со стрельбой. Это позволит обучать истребителя не только воздушной стрельбе, но и элементам маневрирования и атаки, которые он должен применять во время воздушного боя.

Следующий вопрос, касающийся подготовки штурмовой авиации. Сейчас ни у кого не вызывает сомнения, что штурмовики, атакуя цель с бреющего полета, дают наибольшую эффективность поражения. Это достигается штурмовиками в том случае, когда они выходят точно на цель. Однако выходы на цель с бреющего полета не всегда удаются, в особенности когда приходится атаковывать подвижные цели: конницу, мотомехчасти. Хотя штурмовики широко пользуются доразведыванием и стремятся в точности выяснить место расположения атакуемой цели, тем не менее вследствие трудности ориентироваться на низкой высоте еще не обеспечивают точного выхода на цель.

Отсюда становится ясно, что весь успех атаки штурмовиков зависит в правильном выходе на цель. Если штурмовая эскадрилья вышла правильно на цель и летчик-наблюдатель рассчитал сбрасывание своих бомб правильными сериями, трудность выхода на подвижные цели окончательно еще не разрешена.

Мы добились в Украинском округе умения от штурмовиков довольно точного выхода на неподвижные цели путем использования компасного курса по заранее развертываемым местным предметам. Наземные способы выхода на неподвижные цели нами еще не найдены.

Американцы также занимаются этими вопросами. Они своих штурмовиков пытаются наводить следующим способом: одиночный самолет, выпущенный впереди эскадрильи и следующий на большой высоте, выходит на цель. Этот способ является несовершенным и не обеспечивает всегда точного выхода на цель. Над этим вопросом нам очевидно в будущем придется провести ряд опытных занятий и учений, чтобы окончательно разрешить эту задачу и обеспечить наибольшее поражение штурмовой авиацией путем точного выхода на неподвижные и подвижные цели.

Подготовка штурмовой авиации тесно связана с боевыми химическими средствами. Мы летом этого года на Киевском авиа-полигоне провели учение с настоящим ипритом. Проходя учение, мы столкнулись с обстоятельствами, указывающими, что аппаратура, применяемая нами, является далеко не совершенной. Заполнение ВАПов[21] ипритом производится из бочек ведрами. Этот способ является чрезвычайно примитивным и создает угрозу отравления личного состава.

После того, когда иприт вылит на цель, штурмовики должны вернуться на свои аэродромы вместе с ВАПами. При посадке оставшиеся капли иприта в приборах падают на землю и заражают аэродром. Площадь аэродрома заражается в довольно больших размерах. В результате требуется длительное время на дегазацию и приведение ее в летное состояние. Мне думается, что зарядку ВАПов необходимо возложить на особо созданные химические команды и доставлять их на аэродром уже в готовом виде для подвески к самолетам. Далее, чтобы не заражать поверхность аэродромов, все ВАПы необходимо еще до посадки сбрасывать в установленное место, где они должны будут дегазироваться химическими командами. Таким образом штурмовая авиация должна быть освобождена от зарядки и дегазации ВАПов. Она свои химические отделения будет использовать на подвеску ВАПов и дегазацию деталей самолетов, зараженных ипритом.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 130-134.

Великанов. Особенностью боевой подготовка в частях Средне-Азиатского военного округа является то, что она протекала гораздо равномернее, чем в прошлом году. Не было той однобокости, которую мы имели в прошлые годы, когда боевая подготовка не охватывала всех задач, поставленных на данный период народным комиссаром. Мне кажется, что наиболее слабым местом в боевой подготовке нынешнего года является тактическая подготовка. Основным недостатком тактической подготовки, по-моему, является еще шаблон, привязанность к схемам, данным в уставах, наставлениях, инструкциях. Проработка всех тактических задач идет строго по схеме, данным в Методике тактической подготовки Инспекции пехоты, благодаря чему начсостав не дает себе труда подумать о том, как целесообразнее организовать занятия таким образом, чтобы они более всего соответствовали боевой действительности.

Совершенно мало думаем мы о том, как обмануть противника, ввести его в заблуждение, а отсюда розыгрыш боя по схеме, благодаря чему замысел становится известным противной стороне. Нет неожиданности, неожиданных положений, которые заставляли бы противника подумать или поставили бы его перед необходимостью раскрывать наши намерения. Я думаю, что в приказе на новый учебный год на эти вопросы необходимо обратить внимание.

Одиночная подготовка и подготовка мелких подразделений заставляет желать много лучшего, в ней много еще несовершенного. Помимо того, что мы не освоили метод тактической подготовки, мне думается, что большую роль в недочетах тактической подготовки мелких подразделений и одиночного бойца играет система, принятая у нас. Я считаю, что мы рано начинаем так называемые наши общевойсковые учения. Не успеем еще призвать новобранцев, пройти с ними первую ступень обучения, уже начинается большое общевойсковое учение в зимний период в масштабе полка и больше.

Зимний период следовало бы использовать для тактической подготовки мелких подразделений, начав общевойсковое учение крупных соединений даже в масштабе полка во второй половине нашего учебного года.

Вторым слабым местом продолжает несомненно оставаться управление войсками. Конечно, мы имеем значительные успехи по сравнению с тем периодом, когда мы стали работать над вопросом управления войсками, но эти успехи несомненно не соответствуют той технической базе, на которой находится наша РККА. В вопросах управления войсками мы впали в другую крайность, которую начальник Штаба здесь охарактеризовал совершенно правильно, как управление посредством бумаги, впали в так называемый бумажный бюрократизм. В большинстве случаев считают, что если, скажем, тот или иной начальник принял правильное решение, отдал в исполнение его соответствующий приказ, но не отразил этого в многочисленных схемах — значит и управление у него хромает. И вот в погоне за формой, за выполнением всей необходимой документации мы часто тратим впустую время и в большинстве случаев вся эта документация приходит с запозданием, в то время, когда боевая задача уже выполняется.

Я думаю, что мы правильно сделали, если бы критически подошли к рассмотрению всей той документации, которая вышла за последние годы, и выбросили бы все то, что сейчас уже не оправдывается боевой действительностью.

Вера в бумагу еще крепко держится в армии, мешая творческому вмешательству начальника в действия войск. Мы стали забывать то, чем мы были сильны во время Гражданской войны. Это сила личного примера, управление посредством личного примера.

Нельзя осуждать такого начальника, хотя бы высшего командира корпуса, командира дивизии, который в критические моменты боя лично стал бы во главе того или иного подразделения и лично повел бы его в бой. Я думаю, что этот момент личного примера сейчас у нас совершенно игнорируется.

Я полагаю также, т. народный комиссар, что мы не совсем полностью в нашем округе разрешили задачу по боевой подготовке войск, предназначенных для действий в особых условиях. Я в данном случае разумею наши горные войска. Подготовка еще до сих пор построена на основании личных требований командиров соединений, командиров частей. Мы до сих пор для подготовки горных войск не имеем соответствующих наставлений.

Я думаю, что пора использовать тот богатый материал, который нам дала Гражданская война, скажем в Средней Азии или на территории Закавказских республик, а также тот богатый материал, который дала мирная учеба, чтобы по примеру французской армии, дать краткое наставление для горных войск. Большого устава горных войск издавать не следует потому, что горные войска должны пользоваться тем уставом, которым пользуется вся Рабоче-крестьянская красная армия.

Необходимо доложить, т. народный комиссар, что в отношении горной подготовки мы в этом году в нашем округе имеем некоторые успехи, но нужно сказать, что горной подготовкой занимаемся еще мало и в полном смысле назвать наши части горными частями еще нельзя ни в смысле их тактической подготовки, ни в смысле огневой подготовки, ни в смысле материального снабжения. Материальное снабжение горных войск требует значительных коррективов и дополнений потому, что существующим материальным снабжением совершенно не охватываются те требования, которые вытекают из организации горных частей.

В отношении оперативно-тактической подготовки горных войск будет несомненно правильным, ежели войска и начсостав будут готовиться к маневренным действиям, потому что ни сама организация, ни наличие технических частей, не дает нам возможности прорабатывать те же самые вопросы, которые мы сейчас прорабатываем в войсках, оснащенных богатой техникой. Поэтому мне кажется, что в новом приказе указания на то, каким образом должны готовиться такие войска, как горно-стрел-ковые, необходимо было бы дать.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 135-138.

Ворошилов. Слово имеет т. Фишман.

Фишман. Тов. Седякин совершенно правильно отметил, что химическая подготовка Рабоче-крестьянской красной армии должна быть подтянута на более высокий уровень. Верно, что в вопросах противогазовой тренировки есть целый ряд достижений. Верно, что в 1934 г. заданные приказом №0101 нормативы по противогазовой тренировке выполнены, а в некоторых случаях выполнены даже с превышением.

Мы имеем целый ряд фактов проведения марша в противогазах в 4 часа и даже в 3,5 часа, надевание противогаза со скоростью в 7 секунд и даже в 6 секунд, ротой в 12 сек., вместо требуемых 4 мин. 30 сек., продолжительность задержки дыхания в среднем 50 сек., дегазация станковых пулеметов в 22 мин., дегазация винтовок в 16 мин. В химических войсках эти нормативы даже превзойдены. Можно определенно утверждать, что Красная армия в значительной степени овладела противогазом и боевую работу в противогазе проводить может.

Но как правильно сказал т. Седякин, этого далеко не достаточно: нужно учитывать подготовку противника, учитывать направление современной лабораторной, научно-исследователь-ской работы, которую проводит вероятный противник, учитывать те данные, которые у нас имеются по японской армии. Выдвигается с настойчивостью уже новая проблема, над решением которой наша армия еще очень мало работает и не разрешение этой проблемы может привести к очень тяжелым последствиям во время войны. Это проблема защиты кожи бойца и коня.

Исходя из того, что современный противогаз все-таки дает сравнительно надежную защиту против массового применения ОВ, что его трудно преодолеть, что в помощь противогазу фильтрующему приходит изолирующий противогаз, который может применяться в целом ряде случаев, работа противника в лабораториях, на полигонах ведется над тем, чтобы поразить кожу бойца и коня непосредственно жидким ОВ или его парами. На этом построена современная тактика заражения местности всеми родами войск и поливка ОВ авиацией.

Особенно узким местом в нашей химподготовке являются вопросы тактического применения химсредств и тактики ПХО.

У меня богатый материал, который я не имею возможности сейчас использовать из-за недостатка времени. Этот материал говорит о том, что в нашей армии еще очень большое невнимание к вопросам тактической химподготовки и невыполнение полученных указаний.

Народный комиссар в своем приказе по украинским маневрам отметил факты такого вопиющего игнорирования самых элементарных правил ПХО, когда штаб корпуса во главе с очень уважаемым командиром расположился на зараженной местности и не применил никаких мер противохимической обороны, когда целая дивизия двигалась по зараженной дороге, не применяя никаких средств противохимической обороны, даже противогазов. У меня есть ряд случаев, которые я могу огласить в случае необходимости.

Федько. Это посредники виноваты.

Фишман. Правильно, посредники тоже виноваты, как говорит т. Федько. Обычно, химические средства не принимаются во внимание, и розыгрыши проводятся часто без учета влияния химического фактора. Я задал себе вопрос, почему, несмотря на приказы народного комиссара, устные и письменные, такое игнорирование? Напрашивается ответ такой: во время учения каждый руководитель заинтересован в том, чтобы показать хорошие темпы движения войск, чтобы было меньше аварий с машинами и т.д. Работа в дыму увеличивает вероятность аварий, преодоление зараженных участков замедляет темпы наступления и поэтому очевидно, особенно на инспекторских смотрах и крупных учениях, опасаются вносить химэлемент, а если и вносят, то посредники при розыгрыше их не учитывают, но мы ведь сами себя обманываем. Ведь химические средства будут применяться широко и применяться будут с той важнейшей поправкой, о которой я сейчас говорил, т.е. противник будет стремиться поражать не только дыхательные пути, но и кожу. Нужно поэтому учить войска, встречая пораженный участок местности, преодолевать его по всем правилам, учиться как следует защищаться от поливки ОВ с воздуха, тщательно отработать все вопросы ПХО и использования дыма. Между тем, если взять Татищевское учение, маневры на Украине, учения, которые проходили в ОКДВА или в БВО, то в целом ряде случаев пехота проходила через зараженные участки, не используя или почти не соблюдая совершенно никаких противохимических средств.

Часто на учениях химэлемент искусственно пришивается, нет органической увязки.

Я хотел обратить внимание на то, что такое явление имеет в значительной мере место во всей РККА.

Тов. Алкснис, начальник Воздушных сил, заявил, что с вопросами химической подготовки неблагополучно. Мы недавно с его заместителем т. Ткачевым несколько дней тому назад провели 4 часа, разбирая вопрос, где причины этого и как организовать дело так, чтобы в 1934 г.[22] иметь резкий перелом.

Вот тут т. Алкснис совершенно справедливо говорил о том, что бить нужно самолеты противника не столько с воздуха, сколько на аэродроме. Я не берусь судить о том, в какой мере он прав. Но несомненно, что нападение на аэродромы будет иметь место. Так спрашивается, если у Воздушных сил такая точка зрения, то почему ничего не делается по противохимической обороне аэродромов?

Уборевич. Нечем дегазировать.

Фишман. Иероним Петрович![23] Дегазационные средства будут подаваться во время войны, а учиться нужно на том небольшом количестве, которое вам дают. Не мне вам это говорить, Иероним Петрович, вы меня в свое время сами учили так поступать. (Смех.) Нужно учиться на небольшом количестве учебного имущества. Я утверждаю, что совершенно неправильно все наши прорывы объяснять небольшим количеством подаваемого учебного имущества. Правда, мы даем не так много учебного имущества, но когда я просматривал использование этого имущества, я увидел, что с ним можно было бы сделать в 3—4 раза больше, чем делается сейчас.

Я мог бы привести целый ряд случаев, когда дымовая смесь используется не там, где нужно и не так как нужно.

Вот, например, в Ташкенте использовали дымовую смесь и облили ею 22 самолета гражданского воздушного флота, в результате 35 000 руб. убытка. В Омске дымовой смесью полили ни в чем не повинных демонстрантов и теперь там поэтому поводу судебные дела и т.д., а вы говорите, что мало учебного имущества. (Смех.)

Я не принадлежу к числу тех, которые умаляют важность и значимость учебного имущества. Я позволю себе ходатайствовать перед народным комиссаром, чтобы в 1935 г. нормы учебного имущества не были бы снижены, а там, где особенно хорошо учились применять химсредства, как, например, в СибВО, можно с разрешения народного комиссара в 1935 г. немного добавить в виде премий.

В отношении Воздушных сил я позволю себе спросить: чем объяснить, что не выполнен приказ № 0101 по работе с действительными отравляющими веществами? Почему ни в одном округе, кроме СибВО, это не сделано? Приборов нет? Приборами вы обеспечены на 100%. Иприта нет? Необходимое количество иприта есть. Я вместе с Павлом Ефимовичем[24] мог бы рассказать несколько фактов неправильного использования и из этой области. Почему же Воздушные силы не работали? Потому что не требовали. Потому что химическая подготовка Воздушных сил не проверялась так, как должно быть.

Вообще проверка химподготовки часто отсутствует на инспекторских смотрах во всех родах войск и даже в вузах. Я совершенно понимаю начальника Среднеазиатской объединенной школы т. Петрова. Обиделся т. Петров потому, что при инспекторской проверке химическая подготовка не проверялась. Вот это, действительно, примерный начальник школы т. Петров.

Какие задачи, исходя из этого, должны быть поставлены на 1935 г.?

Закрепить то, что достигнуто. Достигнуто много в вопросах противогазовой тренировки. Необходимо серьезно приступить к разрешению проблемы защиты кожи во всем ее тактическом многообразии.

Что требуется от Воздушных сил? От Воздушных сил требуется умение оперативно и тактически применять отравляющие вещества, дымы, требуется серьезная постановка противохимической обороны аэродромов, требуется по серьезному поставить химподготовку всего личного состава Воздушных сил. Необходимо отметить, как об этом говорил Орлов, перелом в Морских силах. Действительно перелом там имеется. Перелом есть, но многое еще нужно сделать. Перед Морскими силами стоит задача организации коллективной защиты корабля, задача механизации дегазации корабля. Торпедным катерам нужно лучше учиться применять дымы.

Всей РККА в целом необходимо овладеть тактикой преодоления зараженных участков, овладеть тактикой ПХО, овладеть защитой от химнападений с воздуха, умением вести бой в условиях применения противником яддыма.

Нужно исходить из возможностей применения противником гораздо более сильных отравляющих веществ, чем мы об этом знаем.

Нужна поэтому в 1935 г. особо тщательная отработка всех приемов ПХО, не допуская решительно никаких отклонений, помня о том, что нужно не допускать даже самых небольших прикосновений незащищенными частями тела к зараженной земле или предметам, т.к. это может привести к тяжелым последствиям.

Важнейшими специальными задачами на 1935 г. являются для ОКДВА и СибВО отработать применение химсредств и ПХО при низких температурах зимы и для ОКДВА, САВО и ККА в горных условиях.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 139-144.

Коханский. После 8 месяцев работы в воздушно-десантной бригаде решаюсь доложить некоторые выводы, как по технике применения воздушных десантов, так частично и по тактике.

1. Бригаде удалось в течение 1934 г. отработать методику десантного дела. Результаты показывают, что мы добились некоторых успехов, несмотря на значительно усложнившиеся задачи. Показателем этого — уменьшение количества несчастных случаев. Если в 1933 г. у нас было 3,4% несчастных случаев, то в 1934 г. мы имеем уже 0,6% несчастных случаев. Если в 1933 г. у нас был один смертельный случай на 500 метров[25], то в 1934 г. мы имеем один смертельный случай на 1300 прыжков. Однако детальный анализ несчастных случаев подтверждает, что соответствующей организацией и подготовкой можно будет эту цифру еще значительно снизить ибо целый ряд несчастных случаев — результат небрежности, недостаточной организованности занятий или недостаточной дисциплинированности.

2. Мы имеем в нашем Ленинградском округе определенные достижения по перевозке тяжелых грузов. При непосредственной помощи Сергея Мироновича Кирова командующему войсками т. Белову удалось сконструировать и изготовить на Ленинградских заводах специальные агрегаты для ТБ-3[26], при помощи которых мы можем перевозить почти все наземные средства, начиная с легковых автомобилей, легких броневиков, танкеток до танков-амфибий (Т-37)[27]. Некоторыми приспособлениями, не влияющими на аэродинамические свойства, удалось на самолете ТБ-3 перевозить 50 бойцов с соответствующим вооружением (на 3 бойцов один легкий пулемет, станковые пулеметы и пушки). Прием, посадка и высадка 50 бойцов с вооружением занимает 2 1/2 минуты. Подцепка тяжелых грузов, например Т-37, Т-27[28], ФАБ[29], занимает от 15—30 минут, отцепка 5—10 минут. Само собой понятно, что дальнейшей нашей работой мы в течение ближайшей зимы уменьшим эти нормы в 2—3 раза. Но и при этих нормах десантирования тяжелых объектов задача тактически целесообразна.

3. Особенно интересные результаты получены на нашем окружном учении под руководством комвойсками Ивана Панфиловича Белова. Бригада в два этапа перебросила 2400 чел., из них 405 парашютистов, 25 тяжелых объектов, включая танкетки, трехосные автомобили и т.д., 12 пушек и 700 с лишним пулеметов.

Хотя на маневрах целый ряд тактических моментов нам еще отработать не удалось (не хватило времени и не хватало средств), но на сегодняшний день положение таково, что в действительной боевой обстановке, невзирая на ряд недостатков, наша бригада сможет выполнить всякую боевую десантную задачу, которая будет поставлена народным комиссаром обороны. Об этом докладываю с полной ответственностью.

4. Как я мыслю дальнейшее развитие воздушно-десантного дела.

Первый вопрос — нужно ли создавать специальные части. Наш Ленинградский округ имеет некоторый опыт. За три дня до маневров был придан бригаде нормальный стрелковый батальон Ю-й Вологодской дивизии и в день начала маневров батальон (500 бойцов) Авиашколы им. Комсомола. Мы облетали пехоту только один раз, проинструктировали, как пользоваться парашютом, усилили легкими пулеметами, легкими пушками, реорганизовали и, нужно сказать, что бойцы 10-й сд удовлетворительно справились с поставленными задачами.

Голос с места. Прыгали?

Коханский. Нет, они не прыгали, они были посадочным десантом. Относительно успешные действия приданных частей явились результатом насыщения обоих батальонов инструкторами, средним и младшим начальствующим составом из вверенной мне бригады.

Второй вопрос — что целесообразнее — чисто парашютные десанты, чисто посадочные или комбинированные десанты? Я считаю, что, безусловно, комбинированные. Никогда десятков тысяч бойцов сделать парашютистами мы не сможем, а если и сможем, то на пути к этому встретится бесконечное количество трудностей. Это будет стоить слишком дорого и, в конце концов, будет неэкономным расходованием ценных людских кадров. Вообще массовая выброска парашютистов на незнакомой местности, чужой территории, представляет много трудностей для парашютистов, особенно после приземления. Пример — опыт групповой, ночной выброски, когда 60 чел. были сброшены с двух самолетов (при этом присутствовал заместитель начальника ВВС т. Ткачев). Хотя с земли абсолютно ничего не было видно, парашютисты собирались в районе знакомого аэродрома 5 часов. Правда, этот вопрос нужно и можно отработать, создав соответствующую сигнализацию и т.д. Но лично присутствуя неоднократно при массовых выбросках, ясно вижу все трудности сбора, ориентировки, когда бойцы спускаются на незнакомую местность, попадают на дома, леса, болота и т.д. В этих условиях сбор требует больших усилий и много времени. Для выполнения такой задачи назначать можно только хорошо отработанных парашютистов, которых сможем иметь по несколько сотен в каждом округе. На специальном учении бригада добилась выброски 120 парашютистов с 6 самолетов на площадь 300x500 м, с высоты 1000 м и от выброски до приземления последнего бойца прошло 3 минуты. Но это было сделано отборными парашютистами на аэродроме, в хорошую погоду и вне тактической обстановки.

Только посадочные десанты, для которых используются нормальные линейные войска, прошедшие определенную подготовку и усиленные младшим и средним начсоставом специа-листами-десантниками, позволят нам решать оперативные и стратегические задачи на территории противника. Это требует наличия специальных авиадесантных частей, в которых должна отрабатываться техника и тактика воздушных десантов, а так же специальные кадры начсостава, включая младший.

Третий вопрос — это вопрос десантной авиации. Может ли воздушно-десантная подготовка быть нормальной функцией тяжелой бомбардировочной авиации. Помкомвойск т. Лапин говорил здесь о том, что в течение полугода тяжелая бомбардировочная авиация может выполнять свою программу. Если вторую половину года она будет работать как воздушно-транспортная авиация, то это значительно облегчит ее использование как десантной. Но и в этих условиях особенность военных десантов требует специальной отработки.

Четвертый вопрос — использование военных и гражданских самолетов для десантных целей. Мы еще не использовали всех внутренних ресурсов старого ТБ-3 и даже Р-5[30]. Ничего почти не сделано по использованию гражданских самолетов для этой работы. Перспективы же имеются богатейшие.

Правильное использование воздушных кораблей для десантной службы значительно повлияет на характер и успех десанта.

Так, например, на новом ТБ-3 с моторами М-34 с редуктором и нагнетателем можно будет легко перевозить до 80—100 бойцов, т.е. эскадрилья сможет перебросить до 1000 бойцов с 300 пулеметами, с 20—30 пушками типа БПК[31]. Такой десант, выполняемый всего только одной эскадрильей, будет иметь уже оперативный характер.

Все эти вопросы должны отрабатываться в специальном центре и так, чтобы не терять дорогого времени. На сегодняшний день таким центром является наша 3-я авиационная бригада особого назначения. В 1934 г. в бригаде на особых сборах и курсах прошло обучение около 700 командиров из всех частей ВВС. Знаю, что эти командиры перенесли наш небольшой опыт во все остальные соединения нашей авиации.

Пятый вопрос — какой характер должны носить десанты стратегический, оперативный или тактический.

Тов. Лапин докладывает здесь о работе ВНОС. Он ярко обрисовал картину работы ВНОС и сколько времени теряется для точного определения местонахождения авиации противника.

Ясно, что во время войны ВНОС неизбежно будет работать с перебоями. Кроме того, техника парашютирования, использование планеров открывают ряд новых тактических возможностей. Поэтому можно сказать, что уже на современном этапе развития десантного дела мы можем выбрасывать и стратегические десанты, пешие и мотомеханизированные и оперативные десанты, и тактические вблизи укрепленной полосы. Легче всего будет, однако, выбрасывать оперативно-стратегические десанты и диверсионные группы в глубь страны противника.

Вот результаты того небольшого опыта, который имеет наш Ленинградский округ и вот почему я осмеливаюсь доложить народному комиссару, что 3-я авиационная бригада особого назначения является вполне боеспособным соединением, готовым по первому приказу народного комиссара выполнить любую боевую воздушно-десантную задачу.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 145-150.

Ткачев. Товарищи, я хочу остановиться на вопросах технического развития Военно-воздушного флота, с тем чтобы затем перейти на некоторые вопросы боевой подготовки в связи с этими техническими достижениями.

1935 г. в Военно-воздушном флоте будет годом серьезного технического перевооружения. В этом году мы впервые почувствовали, что авиационная промышленность полностью нас удовлетворяет количественно и целиком выполнила все нормы, все потребности Воздушного флота и в то же самое время мы подошли к такому этапу, когда надо внедрять более современные, более совершенные машины. В 1934 г. мы будем иметь целый ряд новых серьезных изменений в качественном отношении в авиации. Я пройду по отдельным типам авиации.

В тяжелой авиации мы остановимся в 1935—1936 гг., исходя из плана строительства, на том типе машин, который является типовым для тяжелой авиации, ТБ-3, но все время будем улучшать этот тип машин. В конце этого года мы получим ТБ-3 с мотором редукторным, а в 1935 г. будет машина ТБ-3 редукторно-нагнетательная с увеличенной скоростью. ТБ-3 будет доведен до скорости 280 км в час, с большой высотностью, с быстрым набором высоты и с большим радиусом действия, сохраняющим полностью тот радиус действия, который имеется сейчас. Таким образом эта машина остается типовой машиной на ближайшие годы.

В легкобомбардировочной авиации войдет новый тип машин, также более скоростной, причем 1935 г. будет годом, когда впервые мы начнем внедрять машину двухмоторного типа, со скоростью 320 км в час и с возможным радиусом действия до 400—500 км, а с недогрузкой и дальше.

Штурмовая авиация остается в том же отношении, но с некоторым увеличением скорости. Штурмовик будет с более усиленным вооружением 4 кассами, т.е. более в огневом отношении мощные самолеты и несколько ускоренные. Резко будет перевооружаться истребительная авиация.

В истребительной авиации надо сказать, что мы имеем некоторую отсталость. Скорости наших истребителей малы и мы в 1935 г. будем внедрять новые скоростные машины. Мы имеем три типа машин и все они со скоростью в пределах 350—370 км и, как вы видите, по этим скоростям вы чувствуете резкую разницу с тем истребителем, который имеется типа И-5, с целым рядом лучших технических данных.

Характерная черта заключается в том, что мы сейчас внедряем машину моноплан, более трудную к пилотированию и требующую совершенно другой тактики применения.

В связи с тем что мы внедряем новый тип машин мы должны проанализировать, каким образом все эти типы машин выходят с точки зрения равенства сил в техническом отношении авиации передовых капиталистических стран[32]. Я не могу останавливаться более подробно, у меня есть все эти цифры, я скажу только, что в отношении тяжелой авиации мы стоим несомненно на первом месте, что тип нашей машины ТБ-3 будет несомненно лучшей машиной из всех машин подобного типа за границей, хотя и там в последнее время появляется целый ряд машин многомоторных, дающих большую скорость.

Но трудность заключается в том, что с точки зрения тактического применения, как показал опыт полученный в БВО, тяжелая авиация, идя на большую серьезную задачу, представляет из себя большую цель и не имеет достаточно необходимой защиты. И до сих пор мы как следует не проработали вопроса пробивания, протаскивания на всю глубину радиуса действия нашей тяжелой авиации.

Разрешение этого вопроса идет по двум путям. Один путь — это стремление разрешить вопрос так, чтобы тяжелая авиация несла на себе истребители путем подвески с тем, чтобы эта авиация могла в нужных случаях сняться с авиаматки тяжелого ко-рабдя и вступить в бой на защиту тяжелой авиации. Проблема эта решается, но едва ли она будет разрешена в следующем году в полной мере. Во всяком случае, такие возможности есть.

Другой путь разрешения — по линии крейсеров, т.е. таких машин, которые будут сопровождать тяжелую авиацию и сумеют прикрыть ее, дав ей проход через линию фронта и прикрыть над объектом атаки. Но до сих пор мы не разрешили вопроса о таком крейсере, который был бы, с одной стороны, скоростным, способным перемещаться в сторону возможного нападения, быстро встретить противника, использовать такую огневую силу, при помощи которой он был бы способен отразить истребителя.

Мы имеем такой крейсер, который прикрывает фланги, но не способен к маневрам. Лучше всего прикрыть скоростными машинами, боевыми истребителями, которые наверняка вступят в бой и способны драться с истребителями противника. Дело заключается в том, что наши современные истребители, скоростные, имеют крайне малый запас горючего. Радиус действия из-за этого ограничен. Наши истребители скоростные имеют на 2,5 часа запаса горючего как максимум.

Есть еще один путь решения, чтобы истребители проникали через линию фронта и глубже сопровождали тяжелую авиацию. Это пополнение горючим в полете. Над этим вопросом работать необходимо и я думаю, что нам в следующем году придется серьезно заняться вопросом проработки, каким образом протащить через весь радиус 1000 км дальности нашу тяжелую авиацию, протащить с тем, чтобы сохранить боевую силу для атаки на объект. Проработка эта пока что идет недостаточно, надо проработать: прикрывать или истребителями, или крейсерами, т.е. разработать этот вопрос в полной мере.

Мы приобретаем увеличенную скорость на ТБ-3, но по сравнению со скоростью истребителей, тяжелая авиация остается достаточно привлекательным объектом для противника и недостаточно защищена. Опыт БВО огневой стрельбы истребителя по тяжелому кораблю показывает, что нападение истребителя очень неприятно для тяжелой авиации.

В отношении истребительной авиации. Опыт, которой мы проводим сейчас, показывает, что особо резких трудностей к переходу нет, что легко можно выполнить машину на такую скорость, но трудность заключается в том, о чем говорил т. Алкснис, что машина строга в полете[33] и, кроме того, большие скорости. Трудность заключается еще в том, что мы получаем не наши, а лицензионные моторы, недостаточно нами еще изученные, придется много сделать с точки зрения технической, чтобы освоить эти моторы, внедряемые в наше производство. Мы будем их производить, но осваивать их в части будет трудно. У нас было 3 аварии из-за отказа мотора.

Таким образом, несомненно, внедрение новой технической части потребует очень высокой напряженной работы над техническим освоением. Это не вызывает никакого сомнения. И если мы сейчас все-таки не сумели достаточно бороться с аварийностью и по-настоящему овладеть той техникой, которой располагаем сейчас, то с внедрением новой техники это дело становится более сложным. Новые машины пойдут в основном в первой половине, а в некоторых частях Дальнего Востока должно быть и скорее. Этим делом нам надо заниматься серьезно, ибо вспышка аварийности и потери материальной части для нас будет чрезвычайно тяжела.

Таким образом новая материальная часть несомненно вносит много серьезной ответственности в ее освоение и я думаю, что к этому мы должны серьезно готовиться.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 151-155.

Ракитин. Выполняя приказ народного комиссара, указания Революционного совета округа и Управления мотомеханизации[34], бригада, а потом корпус в течение всего летнего периода работала над вопросами глубокого боя.

Один месяц нам выпало на долю поработать под руководством т. Седякина, и я осмелюсь предложить вашему вниманию, выводы по этим учениям.

Решение комкора должно приниматься не за сутки. Сутки слишком большой срок, и противник, живущий, успеет за этот срок сильно изменить картину, а сложная документация, которая сопровождает подготовку к бою потом не в состоянии будет так быстро быть измененной. Если атака происходит на рассвете, решение должно приниматься за 2 часа накануне, если днем — то утром.

Разведка командирская — она у нас практически ведется всеми, до командиров танков включительно. Но это неверно. Командирская разведка должна спускаться до командиров рот для уточнения с артиллерией, увязки с пехотой (прохождение), визуальной фиксировки боевого корпуса.

Исходная позиция. Здесь, по-моему, есть некоторые неясности: исходная и выжидательная. Должна быть только исходная позиция на удалении 4—5 км максимум, а части танков должны идти с нее в атаку прямо с ходу. Для того чтобы они могли пройти, в этом отношении схема временного наставления несколько грешит. Нужно проходить в порядках предбоевых. Там тоже есть неясность. Нужно проходить батальоном в линии ротных колонн. Это даст возможность пехоте идти безболезненно с исходной позиции и иметь перед прохождением боевых порядков своей пехоты только рубежи выравнивания. Если это происходит на рассвете, то для выравнивания достаточно будет 15—20 минут, а если днем — то достаточно 5—7—10 минут. Такое построение — линия ротных колонн тем удобнее, что, пройдя боевые порядки пехоты, дает возможность атакующим танкам сразу построить роты углом вперед или назад перед передним краем противника. Это даст возможность быть атакующим танкам удобоуправляемыми.

Артиллерийская подготовка обязательна. Она преследует цель разрушения оборонительных сооружений переднего края противника, и разрушения оборонительных сооружений в глубине, ослабление, подавление артиллерии и позволяет маскировать проходящие танки.

Атаковать нужно двумя эшелонами. Один эшелон не выйдет. Управляемость требует движения двумя эшелонами. Фронт должен быть 2—2,5 км, а глубина всей атакующей группы ДД не больше 1,5 км.

Головной разведывательный эшелон. Он должен быть не сборный из рот разных батальонов, а обязательно один батальон. Этот эшелон должен быть удален максимум на 250 м, а не на 600. 600 м он может набрать, когда выйдет к объектам атаки, на рубеж полковой артиллерии или дивизионной артиллерии противника.

Батальону давать не боевой курс, а полосу. По-моему, может быть, это смело, представляю на ваш суд. Товарищи, по-моему, нельзя требовать от танков дальнего действия уничтожения главной массы огневых точек на переднем крае и в глубине. Во-первых, узки предбоевые порядки, во-вторых, скоростное прохождение. Не успеют. Пехоте должно внедрить в сознание, что ей придется драться с значительным количеством огневых точек. Особенно сейчас при инженерном обеспечении. Боевой порядок танков дальнего действия обеспечивается разведкой не отдельных танков, а разведывательных групп.

Есть два варианта артиллерийского обеспечения. Я осмелюсь доложить, т. народный комиссар, может быть, меня товарищи поправят, и я тогда уверую. Мне не верится в возможность огневого вала и в последовательность сосредоточения огня. Я сейчас командовал бригадой ТРГКА[35]. Тов. Седякин видел. Очень трудно командовать. Я представляю два варианта артиллерийского обеспечения, подготовка обязательна 30 минут, сопровождающие орудия танковой поддержки, орудия работают прямой наводкой. Это один вариант.

Второй — подготовка артиллерийская, отсеки, окаймление. Коридор окаймить и в коридоре дать возможность танкам бороться с противником своей артиллерией, а орудиями самоходными, штурмовой и бомбардировочной авиацией — в глубине обороны противника. В штурмовую авиацию, действующую с мехчастями, я верю целиком. В период борьбы с ближайшими оперативными резервами посылать танки как средство связи нельзя, не успеют. Здесь радио, а авиация должна давать все данные о противнике в первую очередь мехчастям.

Обязательна однотипность танков. Это нужно смело сказать. Такая однотипичность необходима и в корпусах, а в бригадах группы дальнего действия однотипность обязательна. Не знаю, позволят ли это ресурсы промышленности — однотипность вплоть до танков-транспортеров. Если бригада БТ, то и транспортеры должны быть БТ.

Наконец, два слова о глубоком бое для мехкорпуса. Глубокий бой для мехкорпуса — это глубокий бой и глубокая операция. Здесь совершенно не разрешен вопрос, сказано мало и бледно. Откуда бы ни шел корпус в прорыв, мне кажется иногда выгоднее ему не идти в ворота, образуемые бригадой дальнего действия. Может быть, ему выгоднее быть в соседнем участке.

Во всех случаях поднимаются вопросы: удаление недоброека[36], когда начинать движение, порядок перехода до бывшего переднего края и до фактического положения пехоты, предбоевые и боевые порядки, развертывание МК в момент ввода в прорыв, обеспечение МК, внешнее и внутреннее, обеспечение взаимодействия с другими родами войск, в частности, с бригадой дальнего действия, работа штаба МК и СК до ввода в прорыв. Мехкорпус, т. народный комиссар, в настоящем его виде велик, громоздок, надо привески ликвидировать, усилив бригады. Мы как никогда богаты техникой. Надо ее беречь и учиться. Боеготовность мехчастей в наших руках.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 156-159.

Меженинов. Я хотел остановить ваше внимание на вопросах оперативной подготовки наших органов управления тылом, как эта подготовка проводится в округах, и как я ее сам мог постичь во время полевых поездок тыла. У нас на сегодняшний день недостаточно глубоко с методической стороны проработаны вопросы подготовки органов управления тылом. Мы не учим эти органы управления.

Особенно плохо дело обстоит с подготовкой органов управления военных дорог. Как выяснилось при последней полевой поездке, эти органы как органы управления не вполне справляются со своей задачей.

Хуже обстоит дело с подготовкой наших снабженческих органов полевого типа, с органами управления полевыми складами и т.д.

Вот эти две точки по тыловой подготовке органов управления, по-моему, следовало бы в будущем 1935 г. оживить. Возьмите, например, такие наши тыловые учреждения, как хлебопекарни. Когда мы начали анализировать их работу в полевых условиях, начиная с армейского тыла до дивизии, то оказывается, что большинство командиров и даже тех, которые предназначены на должности начальников хлебопекарен и командиров, которые будут ими руководить, совершенно не отдают себе ясного отчета, как будет организован технологический процесс в полевых условиях.

Голос с места. Это дело кооперации.

Меженинов. Кооперация будет, вероятно, работать, но мы к ней сейчас тоже подхода не имеем, не смогли заставить ее работать в наших интересах в полевых условиях.

Необходимость проработки всех этих вопросов тыла стоит как одна из важнейших задач, потому что все наши расчеты и решения, так называемые оперативные, что на фронте такого-то бью, такой-то силой — все они являются эфемерными, потому что когда к концу игры выявляешь, а сколько средств фактически использовали на участке главного удара, сколько снарядов прошло через пушки, сколько авиация выбросила бомб, то оказывается, что расчеты есть, но они не обеспечены исполнением. Что бросали в голову противника, чем его бомбардировали — ясного представления очень часто не бывает.

Считаю, что на сегодняшний день не может быть такого положения, чтобы решали только вопросы об участке главного удара, направлении главного удара и цели главного удара. Необходимо заниматься также вопросом как используются средства, которые предназначены на этот удар.

Возьмите маневры. У нас маневры производятся только строевыми частями. Тылом мы не маневрируем. Мы думаем, что тыл только подвозит средства. Но эта подвозка средств тоже оперативный фактор и средствами также надо маневрировать как войсками. Помню в уставе написано, что в боевом комплект нужно давать 13% бронебойных патронов. Так шаблонно — по норме и идет снабжение этими бронебойными патронами. А когда вы разберетесь, то оказывается, что на одном участке боя расстреливали бронебойными патронами живых людей, а на другом участке, где были танки, были эти же пресловутые 13%, которых явно не хватало. Маневрирование средствами в бою и операции совершенно необходимо, а мы этим не овладели. Нечего говорить о том, что это не прошло сверху донизу. До сих пор не практиковалось замедление темпов стрельбы определенного калибра артиллерии на определенный этап боя.

Повторяю, искусство подачи средств в бою, и использование этих средств очень важное дело. Но до сих пор мы этим искусством не овладели. Я считаю, что в следующем году на это дело необходимо обратить особое внимание.

Теперь особый вопрос по оперативной подготовке — это связь легкими средствами. Как только мы переходим к операциям подвижным, как это было на маневрах на Украине и в Белоруссии и на нашей последней полевой поездке, мы становимся в тупик, каким образом управлять этими операциями. Нужно сказать, что тяжелые средства связи быстро не восстанавливаются.

Необходимость управлять легкими средствами в подвижных формах операции, переход на легкие средства связи в определенный момент и в тяжелой операции при развитии успеха, а также при ликвидации противника на своих тылах — все это стоит определенной задачей, но тут мы не умеем использовать радио и самолет для этой связи. Эти два вида связи мы плохо используем.

Необходимость проведения подвижной операции говорит о том, что необходимо использовать эти легкие средства связи, ибо, повторяю, в большинстве случаев оперативной обстановки этими средствами связи придется пользоваться.

Вопрос о подготовке Воздушных сил для большой операции. Мы ее называем самостоятельной операцией. В этом году была поставлена определенная задача народным комиссаром для всех округов, которая в конечном счете свелась к задаче № 5 — это пролет на предельную дистанцию. В наших руках был прекрасный способ проверить, насколько мы готовы к этой операции. Оказалось, что мы готовы в большинстве частей. Но т. Лапин правильно ставит вопрос о систематической практике экипажей и подготовке к действиям на предельное расстояние. Это возможно на действующей гражданской линии, когда самолет вылетает по расписанию. Возьмите, к примеру, линию Иркутска, эта линия была освоена военной авиацией, 18-й эскадрильей. Уже потом была развита гражданская линия.

Я поддерживаю вопрос об организации постоянно действующих военных линий. Есть товарищи, которые летали на пределы и по Европе. Те помнят, как было непросто летать, ведь летать, когда приказано, а приказано, может быть, и в туман, и в непогоду — изволь выполнить боевую задачу и выполнить к определенному сроку. В этом отношении гражданские летчики лучше подготовлены, чем мы.

Вопрос управления. В вопросе управления важным моментом является служба времени в широком смысле этого слова, начиная от Штаба РККА, от VIІ Управления, и кончая теми исполнителями, дозорными, которые ведут разведку. Что выявляется? К концу, к примеру, полевой поездки у всех часы врут на 20—30 минут, а в течение 7 дней в этом отношении получается большой разрыв. Штаб не следит, командиры не требуют, а отсюда все недоразумения. Многие товарищи напирали на то, что, мол, нет часов. За это время по приказу народного комиссара было куплено много часов, так что ссылка на отсутствие часов — плохое средство.

Относительно службы погоды. Служба погоды имеет значение не только для авиации. Сейчас она имеет значение и для всех родов войск и главное значение — в операции. Необходимо использовать службу погоды в оперативной подготовке. Эти два фактора являются важнейшими моментами в управлении.

Хочу остановиться на вопросе о подготовке нашей пехоты. На мой взгляд, пехота готовится слишком примитивно. Она все время ищет противника на земле, на высоте, к примеру, 125, на лощине — 36, но, к сожалению, мы не ищем противника и не умеем занимать позицию на доме, позицию на дереве, позицию на колокольне и т.д. Когда об этом говоришь товарищам, то у многих из них это вызывает улыбку — зачем пехоте лезть вверх. Вот передо мной немецкий журнал, он предназначен для унтер-офицеров. В каждом номере этого журнала вы найдете оригинальное положение пехотинца. Здесь, в этом номере, унтер-офицер выбирает позицию для своего легкого пулемета на дереве, он имеет дальний обстрел и бьет каждый танк в тонкие его стенки и видит противника достаточно далеко.

В другом журнале вы видите, что наблюдатель и пехотинец сидят на костеле и т.д. Мы, наоборот, говорим о том, что стрелять сверху вниз невыгодно, потому что мало поражаемое пространство. Раз противник залезает на дерево, надо уметь стрелять снизу вверх. В этом же журнале есть прямое указание на это дело: взбирайся на крышу и бросай ручные гранаты сверху. Мы потеряли опыт Гражданской войны, забыли, когда сами залезали на третий этаж, лазили на колокольню с пулеметом и т.д. Теперь этой практики в пехоте мало. Откуда эта ошибка? Мы до сих пор практикуем использование пехоты на прорыв окопных позиций противника, надо также практиковать передвижные бои, вытекающие из боевой обстановки.

Следующий вопрос, на котором я хотел остановиться. Вся организация нашей огневой обороны и атаки приспособлена к тому, что мы достаточно хорошо все видим, все берем перекрестным огнем.

Вот передо мной польская книга. В этом журнале говорится: «Польская восточная территория потребует от пехоты обороняться за рекой и на опушке леса». Уметь драться за реку и на опушке леса — это есть основа обучения польской пехоты. Если бы эта пехота оказалась в лесу, надо уметь атаковать ее в лесу.

Как у нас обстоит с этим дело? Как только пехота попадает в закрытое дефиле — она теряется. И командиры наши теряются и не знают, что делать. Поэтому классическая норма, которую мы даем, не совсем привязана к жизни. Всегда нужно знать, что делает противник, учиться некоторым его достижениям. Вот, например, наши противники изучают нашу разведку. Они дают хорошие отзывы о нашем разведывательном отряде, говорят, что он прекрасно организован. Но, спрашивают они, каковы задачи этого отряда. Оказывается, разведать район такой-то, в пределах разграничительных линий таких-то. Отсюда они делают вывод: отряды организованы хорошо, но задачи им ставят неопределенные.

И третий, последний вопрос, это химическая подготовка. Каким образом химическую подготовку внедрить в пехоту? В этом журнале я читаю, что японская пехота, атакуя ночью противника, разрушает проволочные заграждения, применяя дымовые свечи, подставляемые в нос часовому, который стоит около проволоки. Если бы нам пустили этот газ, можно с уверенностью сказать, что большинство наших пехотинцев было им застигнуто врасплох. Или возьмите химический индикатор, которым пользуются у нас только специалисты, а в других войсках он передан непосредственно в пехоту, в передовую часть.

Исходя из этого, нам надо перестроиться в том смысле, чтобы активные химические средства, применяемые в розницу, непосредственно передать в пехотные части.

О проведении ночных операций. Нельзя смотреть на ночные действия как на что-то особое. Правило существует: ходи ночью, дерись днем. Но у нас получается так, что подготовиться к утреннему развертыванию для боя мы не всегда умеем.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 160-166.

Корк. Московский военный округ в истекшем учебном году по указанию народного комиссара выполнял особую задачу. В связи с тем, что на протяжении ряда последних лет Московский округ в боевой подготовке отставал, перед ним была народным комиссаром поставлена задача добиться того, чтобы округ вышел на одно из лучших мест, которые, по оценке прошлого года, занимали Украинский, Белорусский и Ленинградский округа.

Я должен доложить, что благодаря тому исключительному напряжению, которое проявил командный и политсостав, при той большой помощи, которую нам народный комиссар лично оказал своим выступлением на окружной партконференции, всколыхнув все наши партийные организации, несомненно, за истекший год округом сделано многое и достигнуто многое. Но тем не менее, невзирая на проделанную работу, я не могу, товарищ народный комиссар, вам доложить, что та задача, которая вами была поставлена, нами полностью выполнена. Осталось еще много поработать кадрам начсостава и бойцам, чтобы Московский округ вышел на уровень достижений лучших округов РККА. Исключительными для нас, для начсостава Московского округа, безобразиями явились те большие недочеты, которые сегодня уже были отмечены т. Булиным. Это недочеты в караульной службе, затем серьезнейшие отрицательные явления, как-то очковтирательство, воровство, растраты и т.д.

В чем мы сегодня особо отстаем от Украинского, Белорусского и Ленинградского округов? Это в подготовке десантных частей. В связи с тем, что нам пришлось формировать и создавать вновь десантные части, мы отстали и не успели развернуть всей этой очень серьезной для нынешнего этапа развития наших Вооруженных сил отрасли боевой подготовки. Тяжелая авиация МВО не сумела выполнить полностью тех задач, которые на истекший год перед ней были поставлены.

Каковы же те задачи, которые должны быть поставлены на предстоящий учебный год?

Прежде всего нужно отметить, что указание на истекший учебный год являлись настолько исчерпывающими и полными, что вне всякого сомнения все эти задачи сохраняют свою силу и на предстоящий учебный год. Но в чем же мы чувствуем некоторую слабость?

Первое — это неорганизованная работа высшего начсостава. И командиры дивизий, и командиры корпусов, и командующий округом зачастую заняты тем же делом, чем занимаются ротные командиры, батальонные командиры и командиры полков. Получается исключительное наслаивание и параллелизм в работе по подготовке одиночного бойца, по подготовке низовых подразделений, роты и батальона. Очевидно, мы сумели на протяжении последних лет, особенно за истекший учебный год, настолько подготовить наши средние и старшие командные звенья, что, вне всякого сомнения, высшему начсоставу необходимо больше внимания уделить на подготовку к той оперативной роли, которая предстоит во время войны. Поэтому за счет той работы, которая раньше выполнялась в низших подразделениях высшими командными инстанциями, во всяком случае до истекшего учебного года, необходимо увеличить работу над самим высшим начсоставом, т.е. развернуть в большем размере оперативную подготовку. Можно ли ограничиваться в этой работе только одними средствами связи, выходами в поле без большого привлечения войсковых частей? Безусловно, можно. Нам известно, что нигде за рубежом не практикуется такое обильное привлечение войск для подготовки высших командных звеньев, как у нас. А с другой стороны надо отметить, что совершенно правильны те взыскания, которые мы сегодня слышали в отношении чрезмерного расходования моторесурсов в нашей авиации и в мотомехчастях.

Для оперативного развития высшего начсостава, конечно, должны привлекаться авиация и мотомехчасти, но мы должны одиночными танками, одиночными самолетами обозначать войсковые соединения — танковые и воздушные.

Для практики высшего начсостава нам нужно безусловно более широкое, более смелое развертывание наших армейских маневров, но без войск, лишь со средствами связи. Казалось бы, в окружном масштабе, во всяком случае такие маневры — без войск, для командиров корпусов и дивизий нужно было бы организовать по крайней мере один раз в два месяца.

Дальше о системе управления. Прежде всего та ломка, которая намечена Штабом РККА, в отношении ликвидации исключительного обилия бумаги в оперативном руководстве, касается высших штабов, высших командных инстанций. Эта мера, крайне необходимая, крайне важная, так как практика и Московского округа показала, что крайнее запаздывание в осуществлении оперативных мер, намеченных командованием, получалось в результате составления бесконечных полотнищ с расчетами.

В отношении задач, которые поставлены по танкам и по истребительной авиации. Прежде всего надо приветствовать намечаемое сокращение танковых групп. Конечно, достаточно иметь группы дальнего действия и группы поддержки пехоты, иначе говоря, вместо трех иметь только две группы. То, что т. Алкснис предложил в отношении применения истребительной авиации, я понимаю так: конечно, истреблять авиацию противника нужно и на земле, но для истребительной авиации наша главнейшая задача, центром тяжести ее деятельности все-таки должно оставаться уничтожение неприятельской авиации в воздухе, а не на земле. На земле могут уничтожать противника другие виды авиации, а вся борьба в воздухе должна лежать главным образом на истребительной авиации.

Что тормозит в основном наше развитие, развитие наших командных кадров, в особенности развитие высшего начсостава, от которого требуется при наших условиях слишком много? Что особенно тормозит техническое развитие нашего командного состава высших степеней? Это недостаточный общеобразовательный уровень. Я должен доложить, что мы в Московском военном округе не сумели выполнить полностью задачу, которая вами, товарищ народный комиссар, была поставлена в отношении прохождения программы установленной для поступления в технические академии. Я лично просил бы, чтобы нам дали еще льготный срок и просил бы не ограничиваться несколькими месяцами, а полагал бы, что если вы дадите еще целый год, то этого было бы немного, потому что общий уровень, особенно в области знаний математики в объеме требуемом для технических академий, очень низок.

Наконец, последний вопрос, это о нашей терминологии. Я полагаю, что в настоящее время у нас уже вполне достигнуто уяснение сущности вопроса взаимодействия больших масс авиации, больших масс танков, широкое применение совместно с этими техническими войсками также химических средств. Мне думается, что ввиду того, что в свое время надо было для уяснения сущности современного боя применять это понятие «глубокий бой»; поскольку к настоящему времени мы достигли уже уяснения того, как в бою применять эти средства, как обеспечивать взаимодействие, может быть, от этого слова «глубокий» лучше отказаться и применять общепринятые термины.

Баранов. Товарищи, приказ № 0101 ставил перед военно-санитарной службой большие задачи: добиться устойчивого санитарного состояния войск с тем, чтобы мы в войсках не только не имели эпидемических заболеваний, но чтобы и самая возможность появления их исключалась; добиться резкого перелома в оперативно-тактической подготовке медицинского состава и в санитарной подготовке бойца и командира; добиться усвоения ими элементарных знаний в этой области.

Совершенно естественно, что решение этих задач упиралось главным образом и в основном в разрешение первой задачи — это добиться резкого перелома и перестройки всей работы военно-санитарной службы.

Я должен сказать, что за 1934 г. Военно-санитарное управление РККА провело выездов в округа и в части в количестве 146. Для этого были мобилизованы не только работники Сануправ-ления, но также и работники Военно-медицинской академии, института.

Этим бригадам удалось, мне кажется, выполнить или вернее помочь выполнять ту основную установку, которая была дана приказом № 0101, добиться резкого перелома в оперативно-тактической подготовке.

То, что этот перелом имеется — это констатировано многочисленными инспекциями, которые из центра были командированы в части и в округа. Это констатировано целым рядом учений, которые проводились Штабом РККА по линии 5-го Управления. И, наконец, это нашло лестную оценку со стороны наркома в его июньской директиве, где на основе инспекторского смотра 3 округов, указано, что санитарная служба действительно резко развернула работу по оперативно-тактической подготовке санслужбы, проводя живое и конкретное руководство на местах, и что подготовка санитарных тылов указанных округов находится на достаточной высоте.

Из всех округов, где проведены были инспекторские смотры, сегодня отстают только 2 округа в области подготовки санслужбы — САВО и ККА, В отношении всех остальных округов, повторяю, отзывы всех инспекций чрезвычайно положительные. Есть даже такие отзывы, которые указывают на то, что санитарные тылы подготовлены лучше, чем целый ряд других тылов. Вот это подтверждает и начальник Штаба РККА.

В этой области высшим и старшим начсоставом санслужбы вполне удовлетворительно отработаны и усвоены вопросы организации и управления санитарным тылом в сложных формах боя и операции.

Основной массой медсостава усвоен Устав санитарной службы. Санслужба подков удовлетворительно подготовлена к работе в полковых условиях; сократили составляющийся план и расчеты санитарного обеспечения боя; научились также осуществлять и маневр санитарными средствами. Хуже подготовлена та группа врачей, которые в 1933 г. и 1934 г. влились в РККА из гражданских органов.

Наряду с резким повышением санитарного уровня войск Красной армии чрезвычайно резко выросла количественно и качественно лечебная помощь. Я не имею возможности на этом останавливаться более подробно, но дам лишь такую справку о нашем охвате санитарно-курортной помощью, которая, как вы знаете, дает чрезвычайно большую зарядку для повышения темпов и качества боевой подготовки. Мы за 1934 г. пропустили через всю нашу сеть домов отдыха и санаторий на 90% больше командного состава, нежели это было осуществлено за 1933 г.

Наконец я остановлюсь в двух словах и на вопросе подготовки бойца и командира. Товарищи, стыдно признаться, но на сегодня положение таково, что наш красноармеец вырос в санитарно-культурном отношении гораздо больше, чем младший и средний командир, а иной раз и старший командир. У меня возникает такое предложение, чтобы ввести для командного состава санитарно-технический минимум, ибо та санитарная безграмотность, которая существует на сегодняшний день среди командного состава, она приводит к тому, что на сегодня у нас медицинский состав в частях используется неправильно. Я считаю, что мы наш медицинский состав размениваем на те мелочи, которыми должны заниматься младшие командиры. У нас врачи привлекаются во всех случаях: грязь ли в уборной, грязно ли в казарме, грязно ли в кухне — везде привлекают врача, во всех этих случаях. Кроме врача, никто не привлекается.

Я не говорю, что врач не отвечает за ту грязь, которая встречается в частях. Он должен руководить этим делом и проявлять в этом вопросе бдительность. Но нужно к этому вопросу привлечь и младшего командира. Младший командир должен в первую очередь смотреть за тем, как красноармейцы одеты — чисто или грязно; младший командир должен смотреть за тем как в казарме — чисто или грязно, как в уборных — чисто или грязно и т.д. Врач уже должен осуществлять в этом деле инструктаж и контроль; он должен здесь руководить младшими и старшими командирами.

Не забывайте того, что разменивание врача на мелочи идет за счет понижения его квалификации, снижения в части лечебной работы, а также сокращения участия врача в деле боевой и физической подготовки части в целом. Необходимо повысить ответственность командира за санитарные неполадки до уровня требований Устава внутренней службы. Разгрузка врача от мелочей даст возможность ему быть более полезным командиру в деле боевой подготовки, стрелковой и физической подготовки, обеспечит врачу больше времени для повышения его специальной квалификации.

В учебе 1935 г. — должна быть взята ставка на расширение специальной подготовки медсостава. На это нужно выделять до 50% учебного времени. Необходимо, чтобы врач в порядке командирской учебы изучал полевую хирургию, медицинскую помощь при поражении ОВ и т.д.

Выводы:

1. Санитарная служба в 1934 г. по большевистски дралась за темпы и качество своей боевой подготовки, за выполнение приказа наркома № 0101. Однако не все задачи, поставленные приказом, отработаны достаточно высококачественно.

2. В учебе санслужбы 1935 г. необходимо сделать резкий крен на специальную медицинскую подготовку с тем, чтобы санитарный начальник наряду с общекомандирской подготовкой умел хорошо оказывать медпомощь в полевой обстановке.

3. Полученный в прошлом году санитарной службой урок послужил ей на пользу. На сегодня она готова выполнить и те новые задачи, которые поставит ей нарком на 1935 г.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 172-175.

Степной. По сравнению с 1932—1933 учебным годом, первым годом развертывания нашей боевой подготовки, только что истекший учебный год протекал в более упорной, трудной, кропотливой и сложной работе по «отделке» наших броневых сил. Вождение и полевая эксплуатация являются краеугольным камнем всей нашей боевой подготовки, и в этом году мы добились такого уровня этих разделов, что по отдельным частям при 2—4-суточной боевой работе мы вышли с безаварийным составом машин (ЛВО). Это факт и факт колоссального достижения. Но одновременно мы имеем громадное количество поломок и эти поломки нас положительно душат. В чем причина? Это происходит, во-первых, за счет определенной грубости нашего вождения и, во-вторых, вследствие того, что мы до сих пор еще не разработали один вопрос огромной важности, а именно: авиация имеет свою науку и теорию воздушной навигации — аэронавигацию; морской флот имеет уже старинную установившуюся науку — морскую навигацию; у нас же такой навигации не сушествует, а сама природа поверхности или «среда» земли гораздо сложнее, чем однородная среда воздуха и однородная среда воды. При отсутствии разработанной теории вождения и при наличии многотысячного состава танков нам грозят тяжелые последствия. Этот большой прорыв мы сейчас спешно восполняем и примерно в январе месяце мы сумеем вам, товарищ народный комиссар, представить результаты начальной разработки этого нового дела.

В огневом деле мы хорошо усвоили новую материальную часть. Что же касается самого ведения огня, то в этом году мы очень сильно отстали и осенью плелись на уровне 3 и крайне редко 4 упражнения. Фактически освоены стрельбы на медленном ходу, а на нормальных скоростях из спаренной установки стрелять не умеем. Этот значительный недочет лишь в очень малой степени может быть оправдан тем, что мы должны были осваивать сложное новое оружие.

Сейчас некоторые товарищи утверждают, что наш Курс стрельб слишком легок и прост, но следует по честному признать и признать теперь же, что это утверждение неверно[37]. Мы не можем и не должны учить танкового стрелка с первого упражнения на танках стрелять в условиях легкого быстро меняющегося рельефа грунта. Это принципиально и методически неверно. Отработка стрелка на всего лишь 6 элементарных упражнениях, из коих все разные, должна происходить не на ровном грунте, и только после этой работы мы должны переходить к боевым стрельбам. У нас, т. народный комиссар, 6 упражнений боевых стрельб. Мы требуем на боевых стрельбах обязательного их проведения на незнакомой, сложной и пересеченной местности. Этими 6 упражнениями можно достигнуть больших результатов, если только они выполняются так, как это установлено наставлениями. Но основные наши орудия требуют 7—9-километрового полигона и мы не имеем права стрелять на меньших полигонах. А таких полигонов у нас нет и найти их очень трудно. Я думаю, что на будущий год придется заранее, с самого начала, может быть, с зимнего периода отрекогносцировать все доступные места. Пусть их будет одно-два на бригаду, но все-таки такие места должны быть.

И последний вопрос, касающийся стрельбы. Это относительно стрельбы с остановки, этот вопрос очень скользкий. Имеют ли право командиры танков самостоятельно вести огонь с остановки или не имеют? Несомненно, остановка повышает меткость огня. Но одновременно мы срываем всякую возможность тактического управления танковой частью. Что это за командир батальона, который ради удобства огня начинает останавливать на современном поле боя по несколько раз свой батальон! Если же командиры танков начнут самостоятельно останавливаться, а затем на больших оборотах двигателей догонять ушедшие вперед танки, которые в свою очередь стремятся двигаться с максимальной скоростью, то, кроме абсолютной неразберихи, ничего не выйдет. Поэтому стрельба с остановки, хотя и повышает меткость стрельбы, но является очень скользкой вещью. Американцы считают, что с остановки имеет право вести огонь только танк против танка. Во всех остальных случаях стрельба с остановки воспрещается.

Огонь с хода является у нас основным видом огня и поэтому все упражнения нам нужно вести с хода.

Что касается тактики, то здесь, мне сдается, т. народный комиссар, что мы должны сделать большой перелом в вопросе ночных маршей. Французы и англичане с самого начала войны 1914—1918 гг. двигали на маршах танки преимущественно ночью. Мне сдается, что нам нужно резче поставить вопрос о ночных маршах. Нужно добиться того, чтобы нормальным маршем танков был ночной марш.

И последний вопрос о моторесурсе. Необходимо прекратить ту вакханалию, которая у нас происходит в этом отношении, и о чем нам докладывал Семен Петрович[38]. Но мы имеем и такие вещи, когда первая категория танков работает, а третья стоит в парках, или машины из первой категории переводятся в третью и обратно.

Ворошилов. А вы для чего там сидите?

Гамарник. Вы привлекли кого-нибудь к ответственности за такие вещи?

Голос с места. Мы по этому поводу давали неоднократные указания.

Степной. Я вношу следующее предложение: все 100% материальной части танков поставить в неприкосновенный запас и разрешить ежегодный расход для всех машин только в размере 25 моточасов и не больше. Моторы смогут обслужить наши нужды. После 110 часов работы мотор М-5 должен идти в переборку, т.е. по существу заводской ремонт; в таком случае лишь через 4 года, а то и много позже потребуется их замена. Одновременно я предлагаю сверх штата оставить на батальон в течение всего года на все занятия и учения 5 машин. (Движение и шум в зале.)

Голос с места. Тов. нарком, мы по их же программам расходовали моторы.

Степной. Я предлагаю в качестве стандарта оставить 5 сверхштатных машин на батальон для всех видов учебы. Если у каждого командира будут стоять танки с 100% запасом моторесурса, то это означает, что часть в любой момент готова к бою. А что мы имеем сейчас, т. народный комиссар?

Мы имеем такое положение, что наша первая категория, составляющая 50% всех машин, только и может быть реально принята в расчет. Повторяю, фактически на военное время мы имеем в лучшем случае только 50% наличных танков.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 176-179.

Никольский. Товарищ народный комиссар неоднократно подчеркивал, что конский состав это — один из видов боевого оружия. В приказе №0101 было указано, что командование, политорганы, ветеринарный состав в большинстве дивизий не вел решительной борьбы за сбережение конского состава. Отсюда, естественно, и задачей на 1934 г. было поставлено — борьба с заболеваемостью, с потерями, борьба за стопроцентную выслугу конским составом положенного срока службы, за образцовое состояние войсковой части.

Каковы итоги выполнения этого приказа. Надо сказать, что в результате принятых мер улучшилось состояние конского состава, возросло внимание к нему. Культурная конюшня является уже не исключением. Это нужно сказать особенно в отношении кавалерийских частей, где конюшня по своему оборудованию является не только хорошей в отношении размещения конского состава, но нередко, что относится особенно к полкам 1-й и 3-й кд, и школы, где боец может найти все необходимое по сбережению и уходу за конским составом.

Снизилась заболеваемость конского состава. Такое заболевание, как сап, который является бичом для конского состава и бичом в отношении конского состава основных коневодческих районов страны, в Красной армии за последнее полугодие не имеет места. Снизились потери. За 1934 г. по сравнению с 1933 г. потери снизились на 2000 лошадей.

Таким образом, благодаря вниманию к конскому составу, благодаря улучшению ветобслуживания, сбережено больше двух кавалерийских полков. Эти достижения явились результатом выполнения приказа народного комиссара № 0101 и директивы зам. наркома обороны т. Гамарника № 109[39], где указывалось на необходимость беспощадной борьбы с потерями конского состава и подчеркивалось образцовое отношение комсомольцев к делу сбережения конского состава. Но должен сказать, что эти достижения все же есть не больше не меньше, как перелом, ибо в 1934 г. Красная армия потеряла 4777 лошадей, т.е. почти кавалерийскую дивизию. Этот урок не может не быть особенно ощутителен, когда убыль конского состава в стране еще не приостановилась. Эти потери исходят из двух источников, с одной стороны, от болезней, а с другой — от так называемых несчастных случаев. В 1934 г. эти несчастные случаи, уже отмеченные не раз приказом народного комиссара, имели место почти во всех округах. В Ленинградском военном округе благодаря неисправности электропроводов погибла 21 лошадь. Имелись случаи гибели лошадей от движения поездов, от пожаров, от переломов конечностей и от других механических повреждении и т.д. В 6-й горно-кавалерийской дивизии за лагерный период убыло 44 лошади, из них 9 от несчастных случаев и 7 пропало без вести. Этот перечень, товарищи, можно продлить еще дальше. Я говорю, что нет ни одного округа, который был бы свободен от потерь, так называемых несчастных случаев, но это свидетельствует о том, что делу сбережения конского состава еще не уделялось должного внимания.

К этому я должен прибавить еще то, что наряду с потерями в каждом округе ежегодно выбраковываются лошади, не выслужившие положенного срока службы. Но, товарищи, может быть, какой-то процент законных потерь должен быть? Должен сказать, что в Красной армии имеются части, где потери не превышают 3—4 лошадей. И больше того, есть войсковые части, где потерь вовсе нет. Это говорит о том, что все эти потери вполне устранимы.

В связи с этим я хочу остановиться еще на одном вопросе: об оценке боевой подготовки. Я считаю, что оценка боевой подготовки есть вместе с тем оценка боевой готовности части. На практике получается так, что то или иное войсковое соединение занимает первое место по своей боевой подготовке, а в отношении конского состава там потери крайне велики. Таким образом получается разрыв между квалификацией боевой подготовки, с одной стороны, и боевой готовности части, с другой. Я считаю, что этот разрыв ни в какой мере не может мобилизовать внимание командиров и красноармейцев на выполнение приказа народного комиссара о сбережении конского состава.

Последний вопрос — это в отношении подготовки ветеринарного состава. За этот год через систему курсов, через систему сборов прошло свыше 900 чел. высшего, среднего и старшего ветсостава. Конечно, эта подготовка дала свои положительные результаты, но вместе с тем я не могу не подчеркнуть ту отрицательную сторону, что, когда в войсковых частях готовился ветсостав, совершенно не учитывался бюджет времени, необходимый для его специальной подготовки. Больше того, зачастую не учитывали бюджет времени, необходимый для его прямых обязанностей по ветеринарному обслуживанию войсковых частей.

Таким образом при анализе этого положения надо прийти к выводу, что задачи на 1935 г. в отношении сбережения конского состава и в отношении подготовки ветеринарного состава должны в основном остаться теми же, что были в 1934 г. Я думаю, что при дальнейшем повышении внимания делу сбережения коня и ветеринарной службы, та задача, которая поставлена народным комиссаром, будет разрешена полностью.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 180-182.

Синявский. Товарищи, я хотел коснуться трех вопросов, которые, по моему мнению, еще не получили разрешения за текущий год в боевой подготовке.

Первый вопрос — приказом № 0101 ставилась задача обратить особое внимание на освоение радиотехники, авиации и мотомехчастей. Оценка, которую дали начальник Воздушных сил и начальник Автобронетанковых войск[40] по данному вопросу, правильная. Я хочу только дополнить те недочеты, которые нами еще не ликвидированы.

В отношении авиации.

1) Не все еще летчики-наблюдатели выполнили те нормы по радио, которые поставлены приказом наркома. Здесь равномерности в боевой подготовке всех частей авиации нет. И это мы должны в 1935 г. выправить.

2) У нас неплохо отработана радиосвязь в тяжелых и легких бригадах, но еще очень слаба специальная радиоподготовка в истребительной авиации. Правда, мы не дали своевременно и в достаточном количестве материальную часть, мы начнем подавать ее только с конца этого года. Поэтому за изучение радиосвязи в истребительной авиации в 1935 г. надо основательно взяться.

3) Маячное дело. Устойчивого вождения по радиомаякам мы еще не достигли. Наличие той материальной части, которую мы имеем, позволяет решить эту задачу.

В отношении подготовки по радио в мотомехвойсках я вполне согласен с оценкой т. Халепского и хотел бы только дополнить те недочеты, которые мы еще не изжили в автобронетанковых частях. Совершенно правильно, что материальная часть радиостанций работает устойчиво. Но на маневрах в трех округах я лично видел, что комсостав, как правило, радиостанциями пользоваться не умеет. Когда танки проходят в глубину оборонительной полосы, радиосвязью пользоваться не умеем. А здесь минуты и секунды решают дело. Поэтому радиосигналы должны четко и быстро приниматься.

По специальной подготовке. Связисты танковых частей подготовлены хорошо. Командиры-танкисты — подготовлены также неплохо, но выше — командиры рот, командиры батальонов — радиотехники не знают. Этим объясняется слабое использование радиотехники штабами автобронетанковых войск.

Второй вопрос, который был поставлен приказом № 0101 и еще в армии не решен — это обеспечение непрерывности управления и устойчивости связи внутри соединений и при взаимодействии войск. Этот вопрос, по-моему, один из центральных.

Почему хромает непрерывность управления? Казалось бы на данной стадии у нас есть все возможности, чтобы создать непрерывность управления. Средств связи у нас достаточно. Армия в основном радиофицирована. По линии авиации и мотомехвойск радиостанций вполне достаточно для боевой подготовки.

Комбинированное применение того или иного средства связи в процессе боя (радио, посыльные автомобили и проч.), в зависимости от условий боя, давало возможность решить эту задачу. Но почему это не делалось? Командир корпуса т. Туровский совершенно резонно разъяснил, что до тех пор, пока сами общевойсковые начальники не освоят средств связи, в первую очередь радиотехнику, они не смогут и не сумеют ставить грамотные задачи начальнику связи в процессе боя. Этот вопрос бесспорный: до тех пор, пока общевойсковые командиры не будут знать радиотехники, так как они знают, скажем, стрелковое дело, грамотных задач по связи они ставить не смогут. В силу этого они и начальника связи рассматривают только как узкого специалиста, обязанность которого исправлять те или иные технические повреждения. А ведь командир-связист должен быть хорошим командиром-организатором и главное — тактически грамотным. Тут и вина самих начальников связи. Народный комиссар в своем приказе № ОО19 указал, что общевойсковые командиры не информируют начальников связи по оперативной и тактической обстановке, что они не ставят им задач в процессе боя, но лично я видел, что и начальники связи сами не добиваются получения этих указаний. Получается, что штаб и начальник связи работают изолированно друг от друга.

Следующий вопрос — это связь при взаимодействии войск. Я уже сказал, что это один из центральных вопросов, который мы еще не решили. В современном бою при слабой организации связи взаимодействия нельзя себе представить как могут действовать танки, если они не будут поддерживать устойчивую связь с пехотой, с артиллерией и авиацией, причем такую связь, где радиосигналы должны быть буквально автоматизированы, где их передачу придется доводить до минут и секунд, где такой сигнал будет играть решающую роль. Вот этой четкости, автоматизации, а она обуславливает и требует не только хорошей специальной подготовки, но и четкой и гибкой Іаіп организации[41], связи взаимодействия — мы еще не решили. Задачу связи взаимодействия мы в 1935 г. должны решить.

Третий вопрос — это роль радиотехники в современных вопросах управления и организации связи. Два года тому назад многие товарищи считали, что проволока — телефон — основное средство связи, все остальное есть вспомогательные средства. Это неправильно. Конечно, все средства эффективны при умелом их использовании, но при современной огневой насыщенности армии, при наличии моторов базироваться в основном на проволоку мы не можем. В бою ее будут рвать, по темпам боя мы ее прокладывать своевременно не сможем. Этим не снимается вопрос о значимости проволоки, но сейчас, по-моему, радио является одним из основных средств связи. Эту технику должен изучать весь начсостав армии, иначе мы с вопросами связи будем топтаться на месте. По этому вопросу приказ народного комиссара №0019 категорически требует, чтобы командир части и его штабы изучали основные средства связи, и в особенности радио. Пока что выполнение этого пункта приказа № 0019 проводится неудовлетворительно. До тех пор, пока каждый наш общевойсковой начальник радиотехники не освоит, мы то огромное количество радиостанций, которое имеет армия, использовать не сможем, и гибкой и устойчивой связи внутри соединений и при взаимодействии войск не создадим.

И последнее. В отношении кавалерии. Семен Михайлович[42] совершенно резонно сегодня поставил вопрос о том, что на оснащение связью кавалерии не обращается должного внимания. Пока что у нас кавалерия вооружается пехотными средствами связи. Я не говорю, что для кавалерии нужно создавать особую систему вооружения.

Ворошилов. Так это ваша обязанность.

Синявский. Правильно, т. народный комиссар, и я вам докладываю, что мы это дело в 1935 г. выправим. Мы уже из пехотной станции сделали неплохой образец кавалерийской станции, мы приспособили ее к седлу и она работает хорошо, с дальностью действия примерно около 30 км. Совместно с инспектором кавалерии мы в 1935 г. возьмемся за связь и вооружение и это дело постараемся выправить.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 183-186.

Киреев. Мне, товарищ народный комиссар, приходится доложить о выполнении приказа №0101 на новом театре, созданном и оснащенном новейшей современной техникой — Морских силах Дальнего Востока. Там приходилось нам работать и проводить боевую подготовку в несколько особых условиях. Во-первых, театр, который нужно было осваивать с его климатическими и другими особенностями, гораздо труднее, чем наши основные театры, как Балтика и Черное море. Во-вторых, трудно поддерживать боевую готовность, чтобы иметь возможность каждую минуту выполнить те боевые задачи, которые возложены на Морские силы ДВ, проводить боевую подготовку при бурном росте Морских сил Дальнего Востока. Коротенько в цифрах можно привести следующие данные по линии личного состава, характеризующие те условия и темпы роста, при которых нам приходилось вести работу. Если данные к 1 ноября 1932 г. взять за 100% в отношении личного состава, я не буду говорить о количестве, а оно исчислялось в несколько тысяч, то рост наш на 1 ноября 1933 г. выразился в 227%, а на 1 ноября 1934 г. — в 674%.

Из этих данных вы поймете, в каких сложных условиях нам приходилось разрешать задачи освоения той новой техники, которую нам давали в значительном количестве, благодаря исключительному вниманию к МС ДВ со стороны народного комиссара т. Ворошилова, заместителя народного комиссара т. Гамарника, а также принятых особых мероприятий по Дальнему Востоку ЦК нашей партии и лично т. Сталиным.

И вот задача освоения этой мощной техники, отработки кадров — и одновременно прохождение боевой подготовки с тем, чтобы, несмотря на нашу молодость, иметь возможность полностью использовать эту технику, полностью освоить ее — эта задача более-менее успешно разрешалась за истекший год. Для характеристики роста наших боевых средств я приведу здесь цифры, опубликованные за последнее время в японской прессе. По их сведениям, подводных лодок на Дальнем Востоке мы имеем: по одним источникам — 30, по другим — 46, по третьим — около 83 подводных лодок. Я не буду говорить, какая из этих цифр ближе к истине, но хочу только сказать, что при хорошей разведке, которую японцы имеют, некоторые из этих сведений близки к действительности.

Нам нужно было принять все меры, чтобы эти новые боевые корабли знали театр, я уже сказал особенно трудный театр, и умели выполнять боевые задачи, возложенные на МС ДВ, а личный состав, в том числе начсостав, был сколочен, понимал задачу взаимодействия и умел взаимодействовать. Положив в основу этой работы те установки, которые давались наркомом в приказе № 0101 — это совместные действия нашей авиации с подводными лодками, нанесение сосредоточенного удара всеми имеющимися у нас средствами.

Мы уже сейчас на наших Морских силах ДВ имеем более или менее правильно сколоченную военную организацию и основные боевые элементы, я не будут говорить какие, но хотя бы по линии довольно мощной береговой обороны, подводного и надводного флота, а также авиацию всех ее классов.

Для краткой иллюстрации проделанной на Морских силах Дальнего Востока работы я хочу сказать следующее: что если 2 года тому назад во Владивостоке довольно распространенным было среди гражданских ответственных работников мнение о том, что ночью он ложится гражданином СССР, а встать может подданным Микадо, то сейчас уже этих настроений нет потому, что Владивосток на сегодняшний день по огневым средствам и даже по степени боевой подготовки, я считаю, уже догнал своего собрата — Кронштадт (вооружение Кронштадта многим из вас известно).

Как мы боролись за выполнение приказа по боевой подготовке? Возьмем наши основные элементы боевых сил: тяжелую авиацию, подводные лодки и артиллерию. Наша тяжелая авиация в этом году провела довольно ответственный и интересный сбор с использованием тяжелой авиации на предельном радиусе действия. Надо сказать, что этот сбор, результаты которого были отмечены специальным приказом наркома, дал очень много интересного и мы его провели неплохо, правда, при активнейшей помощи нам со стороны УВВС и лично нач. штаба т. Хрипина.

Но эти наши весенние успехи немного успокоили и демобилизовали наших авиаторов. Летом мы имели некоторую лихорадку и даже пару катастроф, в том числе одну довольно серьезную. Потом развернули вокруг этого большую работу и надо сказать, что наша тяжелая авиация значительно подтянулась и к настоящему времени сработали уже рядовые экипажи по выполнению задач, которые были проведены весною на дальний перелет.

К слову говоря, я не могу согласиться с выдвинутым предложением т. Лапиным о том, что можно в течение полугода выполнить задачи боевой подготовки, которые возлагаются на тяжелую авиацию, а потом использовать ее по транспортировке грузов.

По результатам боевой подготовки этого года, очень напряженной, которую провела наша тяжелая авиация, надо сказать, что еле-еле хватило времени для того, чтобы выполнить, во-первых, задачи самостоятельного действия авиации, во-вторых, задачи тяжелой авиации при взаимодействии с флотом, взаимодействии с подводными лодками. Поэтому я лично очень осторожно отношусь к этому предложению, тем более что климатические особенности на Дальнем Востоке (туманы и дожди на протяжении месяцев) сокращают возможность использования тяжелой авиации. Все это говорит о том, что надо очень продуманно отнестись к использованию тяжелой авиации, тем более что на Дальнем Востоке нам необходимо экономить наши боевые ресурсы.

По линии боевой подготовки нашего подводного флота надо сказать, что отработка кадров создает большую текучесть. Нам приходится с подлодок, которые уже плавают, снимать личный состав и укомплектовывать им новые единицы, правда, при очень активной помощи наших основных старых театров, как Балтика и Черное море. Морским силам ДВ приходится довольно быстро осваивать значительное количество новых боевых кораблей, поставляемых ударными темпами нашей промышленностью. Конечно, мы еще не можем похвалиться и доложить народному комиссару, что у нас все благополучно в этом отношении. Наряду с большой проделанной работой на некоторых, в особенности новых кораблях, нет еще достаточно четкой сколоченной организации, и здесь нам предстоит еще много и много работы.

В деле проведения тактической подготовки у нас проведены интересные игры, в особенности совместная игра с ОКДВА, которые значительно повысили уровень тактической подготовки начальствующего состава.

Проведенные учебно-боевые операции, малые и большие учения, а также сосредоточенный удар всех Морских сил, в том числе береговой обороны, авиации и торпедных катеров, как у главной базы, так и на побережье, показали, что на сегодня в некоторых опорных пунктах Приморья, Морские силы Дальнего Востока представляют достаточную силу и как т. народный комиссар на XVII съезде партии сказал: «Могут маленько поломать бока противнику». Я могу добавить, что на сегодняшний день мы можем поломать бока ему достаточно изрядно.

В нашей боевой подготовке безусловно еще не отработан ряд задач, которые были поставлены приказом № 0101, в особенности в смысле ночных действий. Я здесь хочу некоторую претензию предъявить Я.И. Алкснису. Он в своем докладе ничего не сказал о морской авиации. Когда я в обеденный перерыв напомнил ему об этом, то он ответил: «Ну что же отбивать хлеб у т. Орлова!»

Голос с места. Тов. Орлов говорил.

Киреев. Да, т. Орлов говорил. Но надо сказать, что в отношении морской авиации, в особенности, в отношении специальных ее видов — как торпедной авиации, чувствуется недостаточное внимание к ней со стороны Управления Военно-воздушных сил, в особенности в смысле снабжения специальным хозяйством и оборудованием. В Морских силах ДВ имеется одно очень крепкое объединение торпедной авиации, активно желающее с флотом работать и полностью отдающееся этому делу. Но оно этого сделать не может в силу недостаточного технического снабжения и вооружения.

Алкснис. Это я не снабжаю.

Киреев. Нет, вы снабжаете.

В отношении корректировочной авиации еще в прошлом году я имел информацию от дальневосточников о том, что там дело обстоит слабо. Тяжелую артиллерию на Дальнем Востоке мы не сможем полностью отработать, если не будем иметь хорошей корректировочной авиации, тем более что при наличии современной авиации у противника поставленными им дымзавесами мы можем лишиться возможности использовать всю мощность артогня. К этому нужно добавить, что мы получили в этом году корректировочную авиацию в таком виде, что ее состав оказался сухопутным, никогда моря не видевшим и сейчас еще не могущим работать на море. Кроме того, поплавки самолетов в таком состоянии, что самолеты не могут летать, а из этого та дальнобойная артиллерия, которая у нас имеется, не может быть полностью подготовлена потому, что ее лимитирует корректировочная авиация на сегодняшний день.

В отношении других моментов. Я доволен выступлением т. Меженинова, который затронул вопрос необходимости соответствующей подготовки наших тыловых организаций. В отношении хотя бы такой организации, как ВХУ, которой надо полностью и целиком повернуться лицом к Морским силам, в особенности, к Морским силам Дальнего Востока. Вот маленький пример, очень интересный. Мы пытаемся из подводных лодок выжать полную возможность в смысле увеличения оперативного радиуса их действия и автономности, но нас лимитируют следующие причины. Для того чтобы подводные лодки вышли на 10—20 суток плавания в море вне своих баз нужно по тем нормам и сортам, которые существуют в ВХУ, снабдить такой продукцией, которую не погрузишь на подлодки. Когда мы это провели на практике, то получилось то, что для того, чтобы иметь максимальный радиус действия подлодки, выходившей в море, хозяйственники привезли 18 баранов, 12 пудов квашеной капусты, 11 пудов муки, 10 мешков картофеля и проч. Это на подводную лодку, где не то что за каждый кубометр, но за каждый сантиметр нужно бороться, где электроэнергия является основной движущей силой под водой и затрачивать ее в таком количестве на приготовление такого вида продукции нецелесообразно. Нельзя такой продукцией снабжать подводные лодки. Выходит, нужно две запасных торпеды выбросить из подлодки, чтобы разместить эту продукцию.

Затем, не соответствует своему назначению и вещевое снабжение — полушубки овчинные, валенки портят в подводной лодке воздух, тогда как каждый грамм кислорода является очень важным для подводника, тем более что в военное время подводным лодкам не дадут плавать над водой. Поэтому необходимо ВХУ более продуманно подойти к этому вопросу. Несмотря на то что Реввоенсоветом МС ДВ[43] проделана большая работа в смысле разработки концентрированных видов продукции для подводников, на сегодняшний день этот вопрос еще не разрешен и ВХУ нужно больше повернуться лицом к нашим нуждам. Это же относится и к т. Баранову (Санупр РККА) в смысле руководства санитарным обеспечением МС ДВ, если посмотреть на то количество трудопотерь, которые у нас имеются среди личного состава. Нужно учитывать трудности, в особенности подводного плавания и службы авиации на МС ДВ, где мы не имеем возможности отправлять на южные курорты начальствующий состав из-за дальнего расстояния. Нужно создавать эту базу «ремонта» личного состава на месте. В этом отношении, т. народа ный комиссар, в смысле санитарного обслуживания и домов отдыха на нашем театре дело обстоит хуже, чем в любом другом округе. Процент обеспечения коечной сетью, санаторно-курортным лечением личного состава Морских сил Дальнего Востока гораздо ниже, чем имеет на Рабоче-крестьянская красная армия на сегодняшний день. Просим в этом отношении оказать нам существенную помощь.

В отношении боевой подготовки нас еще лимитируют плавучие средства — буксиры и щиты, которые могли бы служить мишенью для подлодок, торпедных катеров и батарей береговой обороны. Таких средств мы имеем крайне недостаточно, и нам нужно помочь в этом отношении, иначе интенсивность боевой подготовки очень страдает.

Нам надо учить наши подлодки атакам по быстроходным целям, тренировать в стрельбе батареи по быстроходным мишеням, потому что нельзя их учить на 6-узловой скорости, так как в военное время противник будет делать 18—20 и больше узлов. Следовательно, нужны современные плавучие средства и щиты.

Еще несколько слов о тактической подготовке. Мы отработали на осенней боевой операции сосредоточенный удар Морских сил в более или менее простой обстановке. Надо переходить на высший класс. Надо несколько усилить наши средства, в частности авиацию, ибо необходимо при СУ[44] не только поставить дымовую завесу и поставить ее умело, но и одновременно с атакой тяжелой авиации, торпедных катеров и подлодок, предварительным налетом штурмовой авиации сбить артиллерийский и противовоздушный огонь противника, нарушить его боевой порядок, чтобы успешно произвести эту атаку. Следовательно, с точки зрения дальнейшей тактической отработки Морских сил совершенно необходимо проводить совместный удар в более сложной обстановке и придать соответствующие, обеспечивающие успех атаки средства, как штурмовая авиация, дымзавесчики и прочее.

Это основное, что я хотел сегодня доложить. Я думаю, что было бы очень хорошо, чтобы те организации, о которых я здесь говорил, сумели нам активно помочь в выполнении тех задач, которые поставлены перед нами народным комиссаром. Я думаю, что той напряженной работой, которая была проделана личным составом за истекший год, мы сумеем и на будущее время разрешить поставленные перед нами задачи, чтобы, несмотря на молодость нашего театра, выйти в передовые ряды нашей РККА. Над этой задачей мы будем по ударному работать и надеемся ее удачно разрешить.

Ворошилов. Объявляется перерыв до завтра.

РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 51. Л. 187-194.