Из директивного письма Верховного суда РСФСР «О судебной политике по делам о террористических актах и контрреволюционной агитации». 18 марта 1930 г.

№ 125

Обострение классовой борьбы в период реконструкции нашего хозяйства требует от судебных органов, наряду с усилением темпов, особой внимательности и вдумчивости при рассмотрении и разрешений дел, возникающих на почве обострения классовой борьбы и бешеной ненависти кулацких и торгашеских элементов к проводимым мероприятиям партии и правительства.

Особенная внимательность и вдумчивость подхода по этим делам нужны потому, что каждый неверный шаг по этим делам приобретает характер политической ошибки.

Кассационная и надзорная работа УКК за последние месяцы по контрреволюционным делам дает основания утверждать, что суды, проводя по этим делам, в общем и целом, правильную линию и быстроту, по ряду дел допустили грубые отклонения от этой правильной линии уголовно-судебной политики.

УКК Верхсуда выявила совершенно недопустимое искривление судами руководящих директив партии и правительства о политике в деревне, соединенное с искривлением основных установок в нашей уголовно-судебной политике.

Осуждение значительного количества середняков и даже бедняков при отсутствии достаточных доказательств, устанавливающих их виновность, осуждение за контрреволюционное преступление с легкомысленным назначением высшей меры социальной защиты по делам, где установлено лишь недовольство проводимыми мероприятиями по реконструкции сельского хозяйства (без каких-либо активных действий и тяжелых последствий), отказ в удовлетворении самых законных ходатайств подсудимых в процессе предварительного и судебного следствий — все это свидетельствует о притуплении чувства ответственности некоторой части судей за вынесение по контрреволюционным делам неправильных приговоров, из коих каждый является по существу важным политическим актом. Объяснение этому следует искать как в том, что т. Сталин указал в статье «Головокружение от успехов»: «мы все можем», «нам все нипочем», так и боязнью некоторых товарищей огульных упреков в правом уклоне. Наконец, по некоторым отдельным делам вынесение неправильных приговоров по обвинению в контрреволюционном преступлении было обусловлено давлением общественности, информированной первоначально недостаточно правильно о существе дела, причем суды не проявляли должной твердости в проведении по делу той линии, которая диктовалась выяснившимися на судебном следствии данными.

Установленные УКК Верхсуда недостатки в работе судов несомненно непосредственно связаны с неправильным пониманием тех задач, которые лежат на судебных органах, и той роли, которую должны играть судебные приговоры в переживаемый нами период. Задача суда по делам, связанным с обострением классовой борьбы в деревне, заключается, с одной стороны, в том, чтобы жесткими мерами воздействия заставить кулака и идеологически связанную с ним часть деревни отказаться от социально-опасных приемов и методов сопротивления мероприятиям по реконструкции сельского хозяйства, а с другой, в том, чтобы помогать классовому расслоению деревни, воспитывать основную массу крестьянства и на конкретных примерах доказывать ей, что кулацко-торгашеская часть крестьянства является заклятым ее врагом, с которым должно бороться беспощадно.

Достижение этой задачи требует, во-первых, того, чтобы удары, наносимые судом, метко попадали в цель, т, е. били бы по действительным контрреволюционерам, а, во-вторых, чтобы бедняцко-середняцкие массы крестьянства ясно поняли бы, в чем сущность кулацких преступных махинаций, какой вред они приносят бедняцко-середняцким массам деревни и почему с этим наши суды так беспощадно борются. Поэтому судебные заседания по делам, связанным с классовой борьбой в деревне, должны, как правило, проводиться в выездной сессии, в той самой местности, где совершено преступление, судебное следствие по этим делам должно по возможности шире осветить социально-политические мотивы совершенного преступления и тщательно проверить на судебном следствии те доказательства, которые устанавливают совершение преступления привлекаемыми по делу лицами.

Быстрая, решительная и беспощадная борьба с противодействием кулацкой части крестьянства мероприятиям по реконструкции сельского хозяйства обязательно должна сочетаться с достаточной убедительностью судебных приговоров, ибо только это обеспечивает им положительный политический результат.

Между тем, по ряду контрреволюционных дел, требовавших проверки весьма существенных для дела фактов и обстоятельств и окончившихся вынесением подсудимым высшей меры социальной защиты, судебное следствие фактически не имело места, причем по одним делам оно сводилось к заслушиванию объяснений подсудимых, категорически отрицавших свою вину, а по другим — к этому был добавлен допрос свидетелей обвинения, односторонне подобранных.

Нельзя не отметить, что многие кассационные инстанции по делам этой категории не только не указали на недопустимость подобных методов работы, но в отдельных случаях сами предлагали суду первой инстанции идти именно этим путем.

Особенное внимание обращает на себя то обстоятельство, что упрощенный метод рассмотрения дела в суде имел место по ряду дел, политическое содержание и фактическая обстановка по которым была крайне не ясна и спорна. В результате приговоры по этим делам не только не имели той воспитательной роли, о которой говорилось выше, но и по существу оказались неправильными и были отменены УКК Верховного суда.

В значительном большинстве случаев причина неправильного разрешения дела заключалась в применении органами предварительного расследования и судами недостаточно правильных и объективных методов расследования фактической стороны дела, в результате чего окончательные выводы об этом либо противоречили материалам дела, либо были явно не обоснованы. Для привлечения к ответственности и, тем более, для осуждения за контрреволюционное преступление, необходимо установление конкретных фактов и обстоятельств, совокупность которых может привести суд к убеждению о совершении данными подсудимыми контрреволюционных действий.

Поэтому по всем тем делам, по которым основным вопросом дела является установление того, кто именно совершил данное контрреволюционное действие, все усилия органов предварительного расследования и судов должны быть, в первую голову, направлены на отыскание конкретных улик, совокупность которых устанавливает совершение обвиняемыми определенных действий, как в части непосредственных исполнителей, так и прямых подстрекателей и пособников.

При этом для правильного расследования таких дел крайне важно серьезно и внимательно относиться к заявленным обвиняемыми ходатайствам (о допросе свидетелей, приобщении документов и проч.). Ходатайства, направленные к выявлению существенных для дела обстоятельств (в частности «алиби»), подлежат удовлетворению. Затушевывание оправдывающих и смягчающих ответственность обстоятельств не должно иметь места.

Подмена конкретных улик общими рассуждениями об антисоветском настроении обвиняемых в особенности часто имела место в отношении вдохновителей и подстрекателей террористических актов.

Между тем, суды зачастую вместо отыскания конкретных улик проводили рассуждения о враждебном социально-политическом лице обвиняемых на основании отдельных антисоветских фраз обвиняемых, сказанных ими в разное время и по поводу различных по времени и месту событий.

В приговоре указывалось, что обвиняемый лишен избирательных прав или раскулаченный кулак, когда на самом деле он только по выносимому судом приговору лишался прав или раскулачивался назначаемой судом конфискацией имущества, или же эти данные указывались без их проверки.

Установление антисоветских настроений обвиняемых по этого рода делам служит лишь одной из улик, еще не доказывающей, что рассматриваемое преступление совершено именно этим лицом.

Важным упущением при расследовании фактической стороны дела является недостаточное выяснение общественно-политической работы потерпевшего, повлекшей за собой совершение против него тех или иных действий со стороны обвиняемых. Практика УКК знает ряд примеров сведения личных счетов.

Особенно тщательно это нужно делать по делам, где обвиняемые принадлежат к бедняцко-середняцким слоям деревни и сами в той или иной мере вели активную и полезную общественную работу. По одному делу обвинительный приговор по 58⁸ ст. УК был вынесен красному партизану, активно боровшемуся за укрепление Советской власти, причем потерпевшими по делу оказались лица в прошлом, в период гражданской войны, пострадавшие от его действий и в настоящее время явно сводящие на этой почве с ним счеты.

Поэтому судебно-следственные органы должны особо тщательно и объективно исследовать взаимоотношения между обвиняемыми и потерпевшими во всех случаях, когда по делу имеются указания на склоку, ссору и, вообще, все то, что вносит в преступление чисто личные моменты, во многих случаях исключающие квалификацию его как контрреволюционного (если, разумеется, личные мотивы не переплетаются с мотивами контрреволюционными). Нечеткая постановка этого вопроса в стадии предварительного расследования и судебного следствия по многим делам привела к неправильным окончательным выводам.

Наиболее частые случаи этого рода имели место по тем делам, где внешняя сторона преступления заключалась в нанесении побоев во время драки, пьянки и вообще свидетельства об отсутствии контрреволюционных побуждений. По подобного рода делам суды должны особенно исследовать все те моменты, которые определяют данное преступление как преступление контрреволюционное.

В отдельных случаях, несмотря на то, что материалы дела с достаточной твердостью устанавливали нападение потерпевшего на обвиняемых или такое его поведение, которое исключало возможность вывода о контрреволюционных мотивах подсудимых, имело место вынесение обвинительного приговора по ст. 58⁸ УК. Так, например, в одном случае угроза насилием со стороны обвиняемых над секретарем ячейки ВЛКСМ была вызвана отнюдь не его общественно-политической работой, а обнаружением у жившей с ним матери самогонного аппарата, что было известно сыну, боровшемуся с другими самогонщиками, и оно не могло не озлобить окружающих. В другом случае потерпевший — член комиссии содействия хлебозаготовкам — сам спрятал и не сдал 750 пуд. хлеба, что не может не поставить в иную плоскость его взаимоотношения с однодеревенцами.

Значительным недостатком судебного следствия является искусственное сжатие его рамок даже по делам, где фактическая сторона и социальная сущность неясны и спорны, о чем уже говорилось выше, причем иногда судами был проявлен совершенно недопустимый обвинительный уклон. По одному такому делу суд привлек к ответственности за лжесвидетельство активистку-комсомолку только за то, что подтвердила «алиби» подсудимого. Вообще, привлечение к ответственности за лжесвидетельство в процессе судебного следствия должно иметь место лишь в исключительных случаях и только тогда, когда лжесвидетельство очевидно. Во всех остальных случаях вывод суда о лжесвидетельстве должен быть сделан, как правило, после окончания судебного следствия.

По целому ряду дел, признанных судами первой инстанции террористическими актами, УКК Верховного суда заменила высшую меру социальной защиты лишением свободы или иными мерами социальной защиты либо потому, что преступление было совершено не на почве классовой борьбы, либо ввиду отсутствия серьезной социальной опасности осужденных.

Верховный суд РСФСР предлагает судам, не ослабляя темпа в рассмотрении дел, связанных с антисоветской и террористической деятельностью кулацко-торгашеских элементов, изжить в будущем все указанные в настоящем письме недостатки работы судов при рассмотрении дел о контрреволюционных преступлениях.

Настоящее письмо проработать на пленумах краевых, областных и главных судов и принять его к немедленному руководству.

При этом Верховный суд предупреждает, что повторение этих недостатков в будущем будет пресекаться со всей решительностью и повлечет персональную ответственность как председательствующих по делу, так и председателей соответствующих судов и председателей кассационных инстанций (из директивного письма УКК Верховного суда, утвержденного] президиумом 18 марта 1930 г.).