Из речи т. Попова. 5 марта 1937 года

Андреев. Товарищи, есть предложение после выступления Попова прения прекратить. Слово имеет т. Попов.

Попов.

Товарищи, за засоренность троцкистскими фашистами, двурушниками партийного и советского аппарата важнейших областей Украины, прежде всего, ее столичной Киевской области, я отвечаю самым серьезным образом не только как член Политбюро ЦК КП(б)У, потому что я им состою всего лишь несколько месяцев, но как секретарь ЦК КП(б)У, которым я состою с января 1933 года.

Какие причины такого безобразного, позорного положения, которое у нас получилось? Конечно, отсутствие самой элементарной большевистской бдительности в отношении троцкистов, недооценка того превращения в банду преступников, о чем говорил в своем докладе т. Сталин.

Случилось так, что после разгрома националистов в 1933 г. на руководящие посты на культурно-идеологическом фронте были выдвинуты у нас на Украине троцкисты: Ашрафян, Дзенис, Сенченко, Гител, Карпов и др. Огромнейшая ошибка ЦК КП(б)У заключалась в том, что выдвижение этих людей производилось как выдвижение испытанных, якобы, большевистских, кадров. Я должен сказать, что активнейшая, решающая роль и инициатива в этом выдвижении принадлежала т. Постышеву, и то, что он это смазывает, по-моему, не нужно так делать.

Но основная ответственность за то, что это выдвижение было допущено, поскольку я находился в аппарате ЦК и должен был за этим участком следить, мне кажется, лежит на мне. Конечно, я не знал, что Дзенис, Ашрафян и Сенченко являются троцкистами. Но то, что они сразу по приезде к нам на Украину повели себя как холуи, подхалимы, карьеристы, это я видел. То, что я сказать прямо не осмелился из-за необходимости драться с т. Постышевым, за одно это, мне кажется, я заслуживаю самое суровое партийное взыскание.

Другая моя ошибка очень большая заключалась в том, что эти люди нами в аппарате ЦК, и мною в том числе, не контролировались надлежащим образом. Конечно, их особая близость к т. Постышеву и то, что они проводили через него, затрудняла контроль, но возможности контроля были, и то, что я не испытывал эти возможности, за это я несу ответственность.

В назначении Ашрафьяна, Гителя, Дзениса и Сенченко на руководящие посты по проведению ленинско-сталинской политики сказалась со стороны ЦК КП(б)У — и об этом сказано в нашем постановлении — определенная недооценка националистических моментов на Украине, ибо ни Дзенис, ни Ашрафьян, ни Гител, если бы они оказались честными людьми, их нельзя было бы выдвигать, потому что они в вопросах украинской культуры ничего не понимали.

Чем было вызвано выдвижение таких людей, как Ашрафян, Дзенис, Сенченко на руководящие посты? Я должен сказать, помимо холуяжа и подхалимства, о чем было здесь сказано достаточно (Шум в зале), здесь огромную роль играл внешний радикализм— это кричание громче всех. (Каминский. Это не из русского языка, во всяком случае.) Я вспоминаю выражение Владимира Ильича Ленина о фракции демократического централизма, когда он говорил о крикунах громче всех. Под прикрытием этого внешнего радикализма это проводилось и по линии ИЧП. (Голос с места. Что означает ИЧП?) По-нашему— это Институт червонной профессуры, а по-русски — это Институт красной профессуры. Под прикрытием этого радикализма часто производилась расправа с честными коммунистами, которые огульно объявлялись троцкистами, врагами народа. Ярким примером является Николаенко. Этим мы серьезно начали сейчас заниматься. Кроме того, товарищи, эта публика страшно спекулировала своей, так сказать, маркой, что они отсюда прибыли выправлять ошибки, допущенные в национальном вопросе.

Мне кажется, что наша ошибка ЦК КП(б)У заключалась в том, что слишком много людей без разбора бралось из-за пределов Украины. Это сильно затрудняло выдвижение местных украинских кадров. Но мне также кажется,— и тут позвольте мне сказать об аппарате ЦК,— что не нужно было аппарату и отделам ЦК, в особенности т. Стецкому, так охотно идти нам навстречу. (Стецкий. Разрешите мне привести некоторые документы. Разрешите сказать, как вы требовали несколько раз этого Гителя.) У нас на Украине троцкистов своих более чем достаточно: Коцюбинский, Логинов, Голубенко, Мусамбаев, Раисовы, Наумовы, Гуревич, Макаров. Я бы мог десятки привести. Кроме того, много людей за это время, к сожалению, прибыло к нам на Украину, которые здесь были на очень ответственных должностях, главным образом, тоже на культурно-идеологическом фронте. Килерог, например, который был членом коллегии НКПроса, Дзенис, который сидел в Комакадемии, Ашрафян, который предназначался, как сообщили из Культпропа ЦК, культпропом Челябинского обкома, затем Войтинский, Кровицкий, которые разоблачены как двурушники, а здесь принимали участие в составлении учебника по истории ВКП(б). Сараджев сидел в Комакадемии, Радков, который в Киеве проводил крупную вредительскую работу, здесь кончил Историко-партийный институт. Карпов тоже был на такой же работе на культурном фронте и целый ряд других.

Выходит, таким образом, что этих людей и тут плохо контролировали, и тут, до некоторой степени, сказалась недостаточная работа органов НКВД, о которой говорилось в предыдущем пункте порядка дня. (Стецкий. Здесь они на партийной работе не были, их в партийный аппарат не пускали. О Дзенисе вас предупреждали.) Комакадемия есть все-таки Комакадемия, очень важное идеологическое и партийное учреждение, недаром называется Коммунистической Академией. Я не буду подробно говорить сейчас об этом, так как у меня мало времени, я буду говорить об этом в аппарате ЦК.

Лазарь Моисеевич Каганович сказал на нашем Киевском активе, что решение ЦК по Киеву было спасительным для Киевской организации. Мне кажется, на основании всего того, что было установлено, что оно было спасительным для всех партийных организаций Украины и для ЦК КП(б)У. Только после этих решений стали ясны все огромнейшие недостатки, вопиющие безобразия в работе партийных организаций Украины, особенно Киева.

Теперь активность партийных масс поднялась, развернулась здоровая самокритика партийных масс, партийная активность Украины. Это чувствуется на многих партийных собраниях, на которых мне лично пришлось присутствовать. Сейчас испытываешь огромнейшую благодарность по отношению к Центральному Комитету и т. Сталину, в связи с этим спасительным решением от 13 января. Легче стало дышать, очистился аппарат от проклятого холуйства, которое одурманивало организацию. Исключительное значение — об этом здесь уже говорилось — в развертывании самокритики у нас на Украине имел доклад т. Кагановича на Киевском активе, который явился большой политической школой не только для Киевского актива, но и для присутствующих там членов ЦК КП(б)У.

Я кончаю. Должен, к сожалению, сказать, что т. Постышев до сих пор не понял значения решения ЦК ВКП(б) и после пленума (я мог бы привести целый ряд фактов, их знает т. Косиор) препятствовал развертыванию самокритики на основании решения ЦК ВКП(б). Я целиком согласен также с т. Хатаевичем, что в отношении самокритики та речь, которую он произнес на этом пленуме, была шагом назад по сравнению с той речью, которую он произнес на пленуме ЦК КП(б)У, хотя и та речь была недостаточной.

Теперь перед партийными организациями Украины стоят огромнейшие задачи ликвидировать колоссальнейшую запущенность в партийной работе, провести в жизнь решения настоящего пленума, двинуть вперед дело подготовки большевистских украинских кадров, укрепить свои ряды, подняться на такую высоту, чтобы стать достойными того огромного, исключительного внимания, которое Украине и Киевской организации уделяют ЦК ВКП(б) и т. Сталин.