Из речи т. Шверника. 5 марта 1937 года

Андреев. Слово имеет тов. Шверник.

Шверник.

Товарищи, несмотря на то, что по докладу т. Сталина выступают исключительно руководители партийных организаций, я считал необходимым выступить как работник профсоюзов. Думаю, что это не внесет никакого противоречия в обсуждения поднятых в докладе т. Сталина и в проекте резолюции вопросов, во-первых, потому, что анализ состояния партийной работы, данный в докладе т. Сталина, относится к работе каждого коммуниста, где бы он ни работал, и, во-вторых, потому, что критика, развернутая в докладе т. Сталина и в прениях по докладу, еще в большей степени относится к состоянию работы и деятельности руководящих работников-коммунистов в профсоюзах.

Здесь т. Молотов и т. Ежов говорили о том, что в партийных организациях имеются нарушения партустава: кооптация, отсутствие выборности и т. д., то я должен здесь прямо, со всей откровенностью сказать, что профорганизации находятся в еще худшем состоянии. (Косарев. Почему пленума ВЦСПС целый год нет?) Вредители-диверсанты из троцкистской банды, также правые реставраторы капитализма вели работу в профсоюзах; благодаря нашему преступному благодушию и благодаря преступлению нашей бдительности им удалось захватить руководство в важнейших организациях и использовать его в своих преступных целях. (Сталин. Кому удалось захватить?) Сейчас скажу. Вот мы имеем такой случай. В Донбассе в ЦК коксохимической промышленности на протяжении ряда лет работал троцкист Вильборг. (Сталин. Захватил?) Этот Вильборг ЦК союза держал в своих руках. (Сталин. Захватил?) Да. И так как он тесно был связан с Логиновым, получалось то: что бы на заводе не происходило, ко всему тому, что говорили рабочие, относились пренебрежительно, не обращали внимания на указания рабочих о недостатках, эти указания профорганизациями не подхватывались, и Вильборгу удалось проводить разрушительную работу как в низовой профорганизации, так и в ЦК союза. Я, например, должен сказать, что ВЦСПС проверил работу этого Центрального Комитета в начале 1936 г., и там вскрыты были безобразные явления. Рабочие жаловались фабзавкому, жаловались Центральному Комитету, приезжающим работникам из Центрального Комитета о том, обратите внимание, что что-то у нас неблагополучно. Вот не работает, скажем, вентиляция и отравляет здоровье рабочим. Необходимо принять меры к тому, чтобы вентиляция работала. А не хватало для пуска вентиляции пустяков. Однако мимо этого проходили профсоюзные работники и фабзавком, и центральный комитет союза. Или другой возмутительный факт. Там имеется баня, в этой бане имеется 14 рожков душа, семь рожков не работает в течение ряда месяцев. Рабочие ходили в дирекцию, в фабзавком, но никто на это внимания не обратил, хотя никаких затрат на исправление этих рожков не требовалось. Баня там на 35 человек, и имеются всего три тазика для мытья. Ночная смена никогда горячей воды не имела. Женщины тоже жалуются. Обратите внимание, пустяковые затраты требуются, чтобы привести в порядок. Но никто на это не обращал внимания. Когда созвали пленум ЦК союза, обсудили вопрос, вскрыли эти безобразия, и после этого они были устранены. Но все-таки в течение ряда лет Вильберг систематически вел свою разрушительную работу на предприятиях.

Возьмем второй факт, который тоже характеризует ВЦСПС. Я имею в виду Котова. Котов перешел работать в ВЦСПС в связи с ликвидацией Наркомтруда и передачей социального страхования в ВЦСПС. Здесь мы тоже допустили ряд крупнейших политических ошибок. Мы, конечно, знали, что из себя представляет Котов, знали его как человека, который в прошлом был правый. Но мы не сумели расшифровать в практической работе Котова как вредителя, как человека, который разрушал работу по социальному страхованию. Котов в показаниях говорит, что он сорвал отчетность, что он растрачивал сотни миллионов рублей в Соцстрахе. Я должен сказать, что страховые кассы при Наркомтруде находились в хаотическом, ужасном состоянии. (Ежов. При ВЦСПС не лучше стало.) Я должен заверить, что в ВЦСПС лучше стало. Если мы прохлопали бандита Котова, то это вовсе не говорит, что у нас хуже стало. Правильно, что здесь Котова мы укоротили. Чем? Он когда к нам пришел, то хотел чувствовать себя хозяином, каким он был в Наркомтруде. Мы лишили его права подписывать денежные документы. Он нам оказал решительное сопротивление на Секретариате ВЦСПС вплоть до того, что в отставку подавал, потому что это сужало базис его вредительской работы, но мы его заставили работать. (Смех.) Мы в порядке партийной дисциплины подтвердили свое решение, заставили его делать то, что нам нужно, то есть секретариату и президиуму ВЦСПС, предложили ему работать. Таким образом, несомненно, что здесь мы сделали большую ошибку. В чем эта ошибка выражалась? В том, что мы его не разоблачили как вредителя и смотрели на него как на правого, который себя достаточно в свое время дискредитировал, но не разоблачили его как вредителя.

Теперь вот относительно того, лучше ли стало или хуже. Стало, несомненно, т. Ежов, лучше тем, что мы эти территориальные кассы, которые находились в отрыве от рабочих и которые направо и налево разбазаривали эти средства, теперь мы эти кассы перевели непосредственно на предприятия. Таким образом мы связали социальное страхование с предприятиями. Я считаю, что дело социального страхования в настоящее время лучше поставлено, потому что здесь мы если еще и не достигли того, что нам нужно, но во всяком случае у нас имеются тысячи людей, рабочих контролеров, которые контролируют выдачу пособий. Так что с этой стороны есть достижение, но я не об этом хочу сказать, я хочу сказать о том, как мы промышляли, не разоблачили Котова— вот как вопрос стоит.

К примеру сказать, когда Котов перешел в ВЦСПС, он сразу начал вводить практику, которую он имел в Наркомтруде, — там направо и налево разбазаривались деньги по различным институтам, таким образом растрачивались сотни тысяч рублей. Деньги выдавались ряду институтов, в том числе Институту курортологии Наркомздрава и др. Котов нам предложил, чтобы мы отпустили деньги этому институту, чтобы мы выписали на 1935 г. около 200 тыс. руб. этому институту. Тогда я потребовал от него: позвольте, вы говорите, что давали программное задание Институту курортологии, чтобы он разработал ряд проблем в области строительства санаторий и т. д., и когда начали на секретариате спрашивать, что делал институт, то оказалось, что там Данишевский сидел, получал деньги из территориальных касс, а сам палец о палец не ударил для того, чтобы выполнить этот первый пункт тех заданий, которые ему давались. (Каминский. В делах ВЦСПС, в безобразиях ВЦСПС виноват Данишевский.) Я не хочу сказать, что виноват Данишевский, но я хочу сказать, что в работе курортологии он участия не принимал, брал деньги из Наркомтруда и ни черта не делал.

Мы прекратили выдачу этих денег. (Голоса с мест. Может быть, вы скажете, сколько денег затратили? О работе профсоюзов расскажите, почему вы плохо работали?) Я для этого и вышел на трибуну, чтобы рассказать о работе профсоюзов, и эта работа социального страхования — это и есть неотъемлемая часть работы профсоюзов. (Голос с места. Только часть.) Теперь другой вопрос— это вопрос относительно... (звонок председателя). (Голоса с мест. Он еще не начал. Продлить на пять минут. Придется еще этот вопрос обсуждать особо.) Теперь я бы хотел остановиться и на других вопросах— о работе ряда наших центральных комитетов, которые тоже имели в своей среде троцкистов.

Например, возьму классового врага в Азово-Черноморском крайкоме — ЦК почтовых работников, там сидел Кокуевский, председатель крайкома [?] — это бывший юнкер, участник батальона смерти, защитник Зимнего дворца, активный троцкист, участник контрреволюционной группы на Ростовском телеграфе, Бабуркин — заместитель председателя и целый ряд других людей, которые занимались вредительской контрреволюционной деятельностью. То же можно сказать про дорпрофсож Ворошиловской дороги, где из 11 человек президиума дорпрофсожа — шесть человек троцкистов сидело. Так что все эти факты свидетельствуют о том, что у профсоюзных организаций не было достаточно бдительности для разоблачения этих контрреволюционных врагов.

Затем следующий вопрос. Были и такие председатели ЦК союзов, которых мы вынуждены были снять, и ЦК партии нам разрешил сделать это. Мы вскрыли такие факты как пример с председателем ЦК союза городских предприятий Скомороховым, который совершенно разложился в бытовом отношении, тратил профсоюзные деньги не на те нужды, на которые они давались, и частично на личные надобности. То же самое Внуков, председатель ЦК союза консервной промышленности.

Но, товарищи, за последнее время по предложению т. Сталина был проведен ряд крупнейших мероприятий, имеющих целью разукрупнить профсоюзные организации. И вот здесь мы совершили большую ошибку. Когда мы провели разукрупнение, у нас было 47 ЦК, а сейчас мы имеем 165 ЦК, казалось бы, сразу после разукрупнения надо было произвести перевыборы, собрать съезды, произвести перевыборы на заводах, на фабриках и таким образом освежить состав работников ЦК союзов. Вместе с тем на основе развертывания самокритики и профсоюзной демократии можно было бы вскрыть те недостатки, о которых я уже говорил. Мы этого не сделали. Мы здесь пошли по такому пути, что соответствующие ЦК, к примеру, скажем, угольщики, разукрупнились на три ЦК — по Донбассу, по угольной промышленности Центрального района и затем по Востоку. И вот мы разукрупнили ЦК и не произвели перевыборов. И это очень пагубно отразилось на работе профсоюзной организации сверху донизу. Не произвели перевыборов и этим самым содействовали тому, что эти контрреволюционные элементы в профсоюзных организациях в целом ряде случаев свили гнездо и развили свою вредительскую работу.

Затем еще другой факт, который имеет большое значение. Я имею ввиду то, что такая массовая организация, как профсоюзы, которая, казалось бы, больше всего должна опираться на работу непосредственно добровольческого актива, мы в этой области не все сделали. Мы имели очень большой, громоздкий платный профсоюзный аппарат, который очень часто был стеной между широкими массами и таким образом отгораживал возможность самокритики профсоюзного аппарата. И это тоже нанесло громадный ущерб работе профсоюзов. Но теперь, после решения ЦК об отмене отчислений на содержание фабрично-заводских комитетов, мы здесь провели работу. Я должен сказать, что мы на 52% сократили платный аппарат. Но как производилось сокращение этого платного аппарата? (Косарев. Вы сокращаете библиотекарей и физкультурников, а свой платный аппарат не сокращаете.) Мы сократили на 52% платный аппарат, профсоюзных работников. Задели, конечное дело, здесь и клубных работников. (Косарев. А ЦК вам давал директиву платный профсоюзный аппарат сокращать, а не библиотекарей.) Тов. Косарев, если ты хочешь слепо встать на защиту тех работников, которые баклуши околачивают в клубах, это неправильно. К примеру — Сталинский клуб. Там свыше 100 человек платных работников. Так прикажете эти 100 человек, которые баклуши околачивают, оставить там? Нет, мы не хотим этого делать. Мы этот платный клубный аппарат свели тоже к минимуму. Но это не значит, что мы ликвидируем библиотечных работников, которые являются непосредственными работниками в клубе. Но, конечно, это большое дело — сократить на 52% платный аппарат, может быть, кое-кого и сократили.

Теперь, товарищи, я, заканчивая, хотел бы сказать следующее: если в резолюции и по докладу т. Жданова и в проекте решений по докладу т. Сталина намечаются перевыборы партийных организаций, то я считаю, что эти перевыборы необходимо провести в профсоюзных организациях. (Каганович. Тайным голосованием?) Насчет тайного голосования я не знаю. (Смех. Голос с места. Испугался.) Насчет тайного голосования у нас вносили предложение. Но я не знаю, в свое время нам т. Сталин разъяснял, что вы являетесь профсоюзной организацией. Я считаю, что это было бы неплохо. Можно выборы провести тайным голосованием (Смех.) Я считаю, что это очистит наши ряды от бюрократических элементов, теснее свяжет нас с широкими массами и даст возможность профсоюзным организациям приблизиться к массам, даст возможность поставить работу профсоюзов так, как этого требует от нас партия.