Из речи т. Рындина. 4 марта 1937 года

Жданов (председательствующий). Слово имеет т. Рындин.

Рындин.

Товарищи, немало троцкистов — врагов нашей партии — орудовало и у нас в Челябинской области, в том числе и такой японо-троцкистский шпион и диверсант, как Князев, и мн. др. Вот, например, при проверке и при обмене партдокументов было разоблачено и исключено из партии в области 165 человек, в том числе работающих в партийных аппаратах обкома и райкомов — восемь человек. После обмена партдокументов вновь разоблачено и изгнано из партии получивших новые партбилеты — 43 человека, их них работающих в партийном аппарате — семь человек, в том числе завсельхозотделом областного комитета партии, один инструктор обкома, один секретарь райкома, 17 человек в Магнитогорске молодцов Ломинадзе, семь человек на железной дороге, человек 17 в Уфалее — на родине Мрачковского, и т. д. Вот, товарищи, та уйма врагов, которые у нас работали, которых мы проглядели. Были у нас, товарищи, наряду с этим огромные ошибки, упущения и по линии устава партии.

Об уставе мы говорили немало, его изучали в кружках, а в жизни, партийной жизни, мы устав забыли, игнорировали его, игнорировали один из решающих законов нашей партии и уподобились тем людям, о которых на 17 съезде партии говорил т. Сталин, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них.

Вот пример. В состав самого обкома партии кооптировано из 48 человек 30 человек, и партийной конференции у нас, партийной конференции Челябинской области в самом Челябинске, не было, наша конференция была еще в Свердловске накануне 17 съезда партии. Работников тогда еще не было в обкоме, было выбрано 29 человек, потом подъезжали работники, мы их кооптировали в обком. Казалось бы, можно было бы поставить вопрос перед ЦК партии, хотя бы через год, чтобы нам разрешили созвать конференцию и избрать в обком. Но, к сожалению, мы не догадались это сделать и по примеру обкома партии пошли и райкомы партии. Например, в Камышловском районе из 28 человек 19 кооптировано. В Кургане из 24 — - 20 человек.

Кооптация позволила врагам партии пролезать в партийные органы, в партийный аппарат. У нас в Челябинский обком был кооптирован Князев, шпион, диверсант, заведующий сельхозотделом, троцкист Ларин, в горком — Яковлев, правый оппортунист, и т. д. Вообще, как показывает опыт, кооптация приводит к тому, что кооптированные работники не имеют даже авторитета, их не знают, они безответственны перед партийными массами. Вообще кооптация устраняет подбор руководителей с деловой стороны, с бытовой стороны, с точки зрения связи их с коммунистами, с рабочими. Вот почему враги и могли проникать в наш партийный аппарат.

Конечно, товарищи, главным виновником всего этого являюсь я как руководитель партийной организации. Главная вина лежит на мне. Постановка вопросов в докладе т. Сталина, в проекте резолюции о недостатках партийной работы правильно поворачивает нас к вопросам партийной жизни, партийной работы, воспитания кадров, систематической ежедневной связи с массами коммунистов, с рабочими.

Тов. Сталин, подводя итоги обсуждению вопросов, стоящих на пленуме ЦК, показал нам, руководителям партийных организаций, что мы занимались вопросами хозяйства, но не занимались вопросами партийной работы, подбором и воспитанием кадров, благодаря чему мы потеряли свое политической чутье и возводили врагам под носом у нас беспрепятственно орудовать, вплоть до того, что они проникли в партийные органы, в партийный аппарат.

Вот теперь на этом пленуме, обсуждая доклад т. Сталина, думаешь, как это могло получиться и как объяснить на уроках своих ошибок, допущенного самим благодушия и ротозейства эти вещи, и приходишь к выводу, что практика партийной работы поставлена партийными организациями, это видно на примере Челябинской области, в такое положение, что нам, партийным руководителям благодаря парадности, шумихи, славословия, члены партии фактически не имели возможности указывать на наши недостатки. Вот, например, тот же троцкист Ларин. У нас были сигналы о том, что он груб с секретарями райкомов, что он подлизывается к руководству. Но мы на это не обращали внимания, а человек продолжал орудовать.

Дальше, товарищи, так продолжаться не может. Этого допустить нельзя. Такой порядок сочетания телячьих восторгов с политической слепотой, как мы теперь видим, очень опасен для жизни нашей партии и советской власти. (Голос с места. Правильно!)

Существует у нас, товарищи, некоторая, тоже на этой основе, оторванность от масс. Связь с рабочими коммунистами, особенно с низовыми партийными работниками, очень часто у нас такая — формальная. Вот перед отъездом сюда, на пленум ЦК, 15-го числа в связи с опубликованием в «Правде», в передовой, о славословии на Челябинской конференции... (Мехлис. Вы расскажите, за что вы редактору вынесли выговор.) Не за это. (Мехлис. А за что же!) Он нарушил указание ЦК. (Мехлис. Он вас крепко поймал.) Ничего он не поймал. Редактору мы вынесли выговор за то, что нам было предложено не публиковать материалы пленума т. Андреевым Андрей Андреевичем, а он опубликовал все то, что было на Пленуме. (Мехлис. О Князеве что сказал редактор? Шкирятов. Рындин, он вообще воду мутит.) Может быть, неправильно мы ему вынесли выговор, не знаю, но такой случай был. Так вот я хочу рассказать.

Эта, между прочим, передовая «Правды» сделала большое дело — самокритику подняла в организации. Ко мне перед отъездом 15-го числа приходил рабочий с ЧТЗ, литейщик из одного литейного цеха, пришел и говорит: «Вот вы бы могли очень многое узнать от нас, рабочих, но к себе вы не приглашаете, а когда вы приходите на завод, то вокруг вас столько всякого начальства, собачья свадьба разного начальства (Смех., шум), что к вам не подойдешь». Это совершенно правильно (Голос с места. Что правильно-то?), что связь формальная. Это многие товарищи могут каждый сам на своем опыте видеть, когда он приходит на завод, его окружает сонм людей, а мы не можем пробраться к рабочим, а рабочий не может пробраться к нам. (Шум). Я чувствую на своем опыте это, и не могу не рассказать об этом Центральному Комитету.

Второй случай, характеризующий нашу связь с нашими низовыми работниками: в Магнитогорске в одном из отделений коксового цеха. (Шум, смех). Я не знаю, что тут смешного. (Голос с места. Мы смеемся над собачьей свадьбой). Я передал то, что мне сказал рабочий, слово в слово. (Сталин. Слово нехорошее. Голос с места. Грубо сказал.) Ну, может быть, нехорошее. В одном из отделений коксового цеха парторг цеха обнаружил, что до стахановского движения в одном отделении там было 100 человек рабочих. После разворота стахановского движения в этом отделении стало 160 человек, а работы не прибавилось. Парторг указал на это обстоятельство секретарю райкома, секретарь райкома ничего не сделал, а дальше пойти в горком у секретаря смелости не хватило. Он объяснял это так: «Как же я пойду через голову секретаря парткома?». А потом оказалось, что в этом цеху орудовала вредительская группа, и начальник цеха оказался арестованным. Вот, товарищи, это — факт связи, которая нам не нужна. Такая связь недостаточная.

Третье — в докладе т. Сталина и в проекте резолюции правильно осуждается практика подмены хозяйственных и земельных органов. Мы в Челябинской области особенно сильно увлекались этой стороной дела, хозяйственными вопросами занимались много, а партийной работой — мало. На партийные собрания заводские и прочие нам ходить было некогда, а запасные части мы вовремя имели возможность доставать. Я хочу привести здесь пример, как нас могут дурачить враги на хозяйственных вопросах. Расскажу о Князеве. У нас было много крушений, особенно на участке Карталы — Магнитогорск. Я с Князевым поехал посмотреть, в чем дело. Оказалось, что одной из причин крушений является неправильное содержание полотна. Я заметил Князеву, что есть указание т. Кагановича о покрытии полотна щебенкой и если это проделать, то состояние пути намного улучшится, будет нормальным. Князем со мной согласился и сказал, что нужно достать щебенки. Я ему обещал щебенки достать, позвонил т. Завенягину, через него достал нужное количество щебенки, а Князев, получив щебенку, уплатив за нее деньги, перепродал ее на Омскую дорогу. Выходит, достать щебенку я нашел время, а вот чтобы связаться с путейскими рабочими, поставить Князева под контроль, проследить за всем этим делом — для этого у меня, как видно, времени не хватило.

Следующий вопрос — о пропаганде. Предложения т. Сталина о воспитании всего многочисленного актива нашей партии, действительно, по-настоящему разрешают вопросы идейного вооружения и политического подъема всего актива нашей партии. Это для нас особенно видно, потому что у нас это до сих пор делалось неправильно. Как у нас было до сих пор? Партийную учебу, партийное воспитание актива мы переложили частью на второстепенных людей, частью — на грамотных, но молодых неиспытанных коммунистов. В кружках, в партийных школах мы обучали людей политграмоте, но совершенно не обучали их тому, как надо вести партийную работу. И это был большой минус в воспитании нашего партийного актива.

Руководящий состав партийных работников — секретари обкома, члены бюро обкома, секретари горкомов, секретари райкомов — этим делом не занимались. Приведу такой пример. Большой промышленный район — Каменской район, неплохой секретарь, он организовал кружок для партийного актива, провел там одно занятие, а потом пять месяцев этот кружок не собирается. Сами наши партийные руководители учатся мало и мало читают, выступают лишь на темы различных кампаний из серии так называемых очередных задач партийных организаций. На темы политические, на темы теоретические почти совсем не выступают, сами не всегда достаточно подготовленные. Совершенно прав т. Сталин, что интерес к идеологической работе у нас пропал.

Товарищи, весь этот пленум явился огромной школой партийной работы. Доклад т. Сталина был большим упреком нам, партийным работникам, но в то же время он открыл нам глаза на то, как надо работать, как надо руководить. Уезжая с пленума, можно сказать одно: есть желание с большевистской настойчивостью, как тому учит нас т. Сталин, сделать немедленно крутой поворот и наладить партийную работу в соответствии с решениями пленума Центрального Комитета партии и по-большевистски выполнять указания т. Сталина.