Из речи т. Евдокимова. 4 марта 1937 года

Андреев. Слово имеет т. Евдокимов, следующий Шеболдаев.

Евдокимов.

Боюсь, времени мало, скомкаю. (Сталин. Хорошо будете говорить, добавим. Смех одобрения). Товарищи, серьезные недостатки в партийной работе, указанные в проекте резолюции Пленума и в докладе т. Сталина, особенно резко обнаруживаются в работе нашего Азово-Черноморского края, в работе краевого комитета партии. (Сталин. Вы немножко... (Реплика не уловлена) Смех). В своем решении от 2 января 1936 г. Центральный Комитет вскрыл основные причины, приведшие к тому позорному положению, в котором очутился наш край. Обсуждение этого решения ЦК, при участии т. Андреева, подняло большевистскую самокритику во всей партийной организации, причем при обсуждении решения Центрального Комитета партии на Пленуме выступали такие товарищи, которые в течение 2–3 последних лет не подавали голоса. Теперь они активно включились в работу, смело ставят вопросы, разоблачают зажимщиков, либералов, примиренцев и врагов партии. Масса поступает сейчас заявлений о связи отдельных лиц с разоблаченными врагами. Сейчас с наибольшей остротой самокритика развертывается по городским партийным организациям, где продолжительное время, к нашему несчастью, у руководства сидели враги партии — троцкисты-фашисты. Однако следует отметить, что и сейчас уже в ходе обсуждения решения Центрального Комитета партии обнаруживаются по партийным организациям факты, когда имеются попытки сузить размах самокритики, идущей снизу, отвести огонь самокритики от основных недостатков в жизни партийных организаций, прикрыть конкретных виновников этих недостатков и замести следы их работы.

Краевому комитету на ходу пришлось подправлять, исправлять положение, причем надо отметить, как правило, там, где были эти попытки сузить самокритику, при повторном обсуждении решения ЦК и крайкома вскрывались крупные недостатки, вскрывались враги партии. Так, например, по Ростовской организации, в Ленинском райкоме пленум прошел благополучно, секретарь удержался. (Молотов. Удержался?) Да, да, прошел человек. Когда перенесли вопрос на актив, то актив его так разделал, что пришлось снова собирать пленум райкома. (Молотов. Не удержался. Не мог удержаться.) Не мог удержаться. А потом оказалось, что он враг, пришлось его арестовать и по показаниям... (Голос с места. Кто это?) Это некто Цейтлин. Дальше Ивановский район, немецкий район. Там дело так получилось, что при вторичном рассмотрении, когда райком заметил, что сужают самокритику, серьезнее занялись этим райкомом и вскрыли фашистскую организацию, которая действовала на глазах у всех. Секретарь этой организации Вирт оказался прямым фашистским агентом. Пара секретарей после проверки больше вызывает подозрение как шпионы. В основном масса бьет правильно, в точку.

Надо при этом отметить и следующие факты, что враг партии старается заметать следы, подобно вьюну, когда он вскрывается (когда ребятишки его ловят), подымает муть, кричит больше всех и громче всех. А на деле, когда массы его берут под обстрел, оказывается, тоже заметает следы. Что в конечном счете у нас по краю вскрывается? Ростовская, Таганрогская, Шахтинская, Новочеркасская, Сочинская организации — везде в руководстве сидели враги партии — и первые и вторые секретари. Надо сказать, что подавляющее большинство членов партийных комитетов тоже оказались врагами. Взять в Ростове, в Таганроге, в Шахтах, в Новочеркасске — во всех горкомах и райкомах здесь подавляющее большинство членов комитетов оказались врагами. То же самое мы имеем по комсомолу начиная с крайкомов комсомола. Враги сидели в Ростовском городском комитете комсомола, в Шахтинском, Новочеркасском и в Сочинском. Я уже не говорю о городских советах и вообще о советских организациях. Почти все звенья затронуты начиная с Наркомзема, Наркомсовхозов, крайвнуторга и т. д. Крепко, оказалось, засели ив краевой прокуратуре. Даже председатель Спецколлегии оказался врагом партии и был связан с Баланюком из Таганрога. Две организации чекистов возглавлялись врагами партии. Великая была засоренность троцкистскими фашистскими элементами и состава крайкома, райкомов — городских и сельских. Здесь было разоблачено 161 человек, причем по райкомам и горкомам городов — около 6% троцкистов и зиновьевцев, по бюро горкомов — до 15%, в сельских райкомах — 1,8%.

Отсюда видно, что весь огонь враги сосредоточили на захвате городских партийных организаций в силу того, что партийная работа в городах была отодвинута на второй план, а занимались в основном сельским хозяйством. Это невнимание к партийной работе сказалось также и на засорении партийного аппарата. Можно привести такие факты. В период проверки партдокументов было снято из аппарата троцкистов и зиновьевцев 28, правых — 2. При обмене партдокументов троцкистов и зиновьевцев 12 человек было снято, правых — ни одного. А после обмена при дополнительной проверке было снято троцкистов 114 и 4 правых. Правых мы только еще начинаем расковыривать. Так что большая масса троцкистов сидела в нашем партийном аппарате. Естественно, что это сказывалось на всей работе. В период проверки партдокументов из секретарей ни один не был снят. А сейчас снято 14 секретарей горкомов, секретарей райкомов, а среди сельских секретарей оказалась пара шпионов. Всего арестован 21 секретарь. Проверка партдокументов и обмен были использованы врагами партии в целях сохранения своих кадров. Это ярко показывают имеющиеся у нас материалы. Изгоняли мелочь и отыгрывались на так называемых прочих, которых было довольно много, и так называемых пассивных, на что в свое время т. Сталин крепко нам указывал.

Как идет разбор дела? Приведу пример. На одном из заседаний бюро крайкома было рассмотрено 589 апелляций. При таком положении о внимательном отношении к исключенным членам партии, о внимательном подходе к разбору их апелляций говорить трудно, вскрыть при таком отношении к этому делу работу врагов представлялось просто невозможным, и в этой массе они проскальзывали. Период проверки партийных документов использован был и для вербовки, выявляли троцкистские элементы, их вербовали, выявляли, что белогвардейцы, также вербовали. (Голос с места. Кто вербовал?) Особенно это практиковал Варданян. Он сошелся с Морисоном — троцкистом, злостным террористом, затем нащупал прокурора, что он имел какое-то белогвардейское прошлое,— Петренко, завербовал его и затем его продвинули в зам. прокурора края. Дальше — элементы разложения, особенно на бытовой почве: спаивание, можно назвать прямой подкуп, подкормка... (Голос с места. Пособия.) Варданян и Гогоберидзе особенно поэтому дули под фирмой «широкой кавказской натуры», а потом народ обрабатывали, печать широко была использована в этом отношении. Характерный пример — это по Новороссийску. Они корреспондента «Известий» купили — Звенигородского, он хвалебные статьи закатывал, потом использовали старика Гладкова, и он в «Известиях» расписывал руководство нашей Новороссийской организации, советских и партийных работников как отцов города, а на деле оказалось, что эти отцы города буквально проваливали все. Они ему дом — особнячок — за 20 тыс. руб. построили — эти отцы города, а он хлопал ушами, а теперь его вытащили на белый свет, треплют, а он пишет письма. (Смех.) Говорит: не надо мне этого дома, на черта мне этот дом, только морока с ним.

Вот такие методы. Как это все получилось? Основная беда заключается в том, что, как теперь говорят в партийной организации, это — саратовские свояки, подъехала довольно большая группа этого подлого контрреволюционного охвостья, сволочи всякой в край. Я могу назвать Фрумкина, Овчинникова, Еремеева, Любарского, Бурова, Лапидуса, каждый из них своего тащил. (Голос с места. Как они из Саратова попали?) А как попали? Переезжали помаленьку. (Смех.). Группа так называемых закавказцев из чего складывалась? Это — Варданян, Гогоберидзе. (Голос с места. Также переезжали?) Тоже переезжали и перевозили. (Берия. Они были вышиблены.) Я и говорю, один другого тянул, Борис тянул. (Сталин. Какой Борис?) Шеболдаев, а потом они уже нащупали местных, и вот два течения: одно — с юга, другое — с востока, и получился этот самый омут, в который и попало руководство краевого комитета.

Дальше что получилось? Они дальше образовали такой своеобразный забор контрреволюционный, которым отгородили партийное руководство от парторганизаций, надо прямо говорить, потому что эта группа была, как теперь говорят, как это выясняется на пленумах и на активах, по существу главным советчиком. (Голос с места. Чьим?) Руководства краевого комитета. (Берия. Только ли советчиком?) Получается советчиком, потому что доступ был им днем и ночью. А когда т. Андреев был на пленуме, ряд секретарей выступали и говорили с мест, что два-три года никак аудиенцию не могут получить у первого и второго секретарей. И естественно, что положение-то какое получается после этого? А эта братия лезет. Заведующие отделами из аппарата крайкома говорят, что никак не добьемся приема у Гогоберидзе. А он ухитрился в период проверки партийных документов выступить в качестве консультанта в составлении списков по материалам из архива Истпарта о троцкистах, и он говорил: этот подходит, тот не подходит.

Вот какое положение. Естественно, что отсюда и все беды. Ну, насколько велико было их влияние — меня поражает особенно тот факт. Они ставили себе задачей, как известно, террор. Особенно в этом отношении, как вы уже из материалов знаете, Белобородов работал. Но особенно меня поразило, что он сейчас в Закавказье работает. На это надо обратить внимание. В этом отношении наиболее сильной пружиной был Гогоберидзе. Что они устраивали? Например, в Сочи ухитрились посадить секретарем Сочинского горкома Гутмана, выдвиженца Варданяна. (Сталин. Как они это могли сделать?) Вот я и ломаю голову. Выдвинули Гутмана. Далее, из Таганрога на культпроп посадили Филиксенко. (Голос с места. Гутман — правый, вышибался из партии много лет тому назад.) К этому Филиксенко даже на комсомол дали работника, из Таганрога тоже. Это тоже выдвиженец Варданяна. Мало того, они проверяли работу этого Гутмана. Гутман же калека, у него одна нога там что-то не действует. (Молотов. Он одной ногой немало наделал.) Он, сволочь, напакостил одной ногой дай бог. Дальше. Они проверяли. Для проверки посылали Морисона, который был редактором таганрогской газеты. Потом его перевели председателем Таганрогского горсовета. Проверили, говорят — не годится. Надо сказать, что покушение на т. Сталина они готовили в течение двух лет. Причем я не считаю группу Гогоберидзе и Варданяна. Белобородов имел две группы в Сочи. Да еще была немецкая группа, самостоятельная. Все это сплелось в один клубок и, конечно, разводит тут кисель, понимаете, Рыков, сволочь. Так вот они не удовлетворились работой Гутмана. Тогда Гутману отказывают и ставят его в Главискусство в Ростове. А туда выдвигают Лапидуса, тоже троцкиста, члена контрреволюционной организации. При чем этот Лапидус? Как попадает в край? Оказывается, его обменяли из Саратова на двух инструкторов крайкома. (Голос с места. Как обменяли? Смех). Да, на двух инструкторов крайкома — Баринова и Мкрчана. (Криницкий. Ни того, ни другого не было в Саратове). Я не знаю, в Саратовском крае, в старом, может быть, может, теперь в Сталинградском. (Криницкий. Лапидус был отпущен из Саратова.) Я не знаю, как это получилось. Про Баринова и Мкрчана ничего не могу сказать. Ну вот этот Лапидус попал... (Голос с места. Двух хороших за одного плохого обменяли.) То же самое с Шахтами. Сидел там Колотилов, его сняли, потом посадили Любарского. Он не сидел на партийной работе, а сидел в контрреволюционной организации. У меня есть довольно циничное показание, я его не буду оглашать. Не знаю, как это все делалось. Но его учили — ты, говорит, всеми этими делами занимайся, а вот этим делом покрепче.

О комсомоле. Я зачту то, что показывает Ярофицкий: «По заданию организации я должен был использовать свое положение секретаря крайкома, вести подрывную работу»... (Читает). И вот целиком эти разговоры относятся к тому, чтобы оторвать молодежь от партийного влияния. Причем ряд секретарей расставляли и в городских комитетах, в Сталинском райкоме, на Ростсельмаше, на шахтах, в Новороссийске, в Сочи сидел этот Вахольдер из Таганрога и т. д. Причем, как сейчас вскрывается, по сути дела крайкомом ВЛКСМ управлял, вертел, всякие установки давал Гогоберидзе, а Малинов — второй секретарь крайкома комсомола — ушами хлопал и был так использован, что когда комсомольская организация чему-либо сопротивлялась, они по сути дела ее втискивали, впихивали.

Были ли сигналы своевременно? Конечно, были сигналы, но никто не был арестован. Больше того, получается такая картина, что людей разоблачили, данных было достаточно для того, чтоб заинтересоваться, поглубже покопаться, разобраться, но все эти дела были запутаны. Как дело у нас складывается теперь? У нас получается, что, очевидно, придется произвести переобмен выдачи партийных документов, так как партийные документы выдавались врагами партии и никто не захочет носить партийные билеты, выданные врагами партии. Нам эту работу придется проделать.

Ясно, что наша партийная организация крепкая. Нам придется провернуть работу таким образом, чтобы партийную организацию сделать еще более здоровой. Азово-Черноморская организация, конечно, имеет целый ряд успехов, и эти успехи неслучайны, так что если мы вооружимся этими решениями, а в этом нет никакого сомнения, я думаю, что все это охвостье мы почистим и приведем нашу организацию в боеспособную, крепкую, сильную организацию.

По северному Кавказу. (Сталин. Прозевали вы?) Да, т. Сталин. Как вам известно, когда мы проверяли партдокументы, нам пришлось поставить вопрос о работе Северо-Кавказского краевого комитета, что там дело идет неблагополучно, что надо вмешаться в это дело. В результате вмешательства они разоблачили Колоколкина как вредителя, он был снят, почистили много.

Я думал сейчас о своих ошибках с Маевским. С Маевским маленькие сигнальчики насчет Курска были. Но Маевский выступал как фигура такая, по сути дела, беспартийная, он был совершенно ясен. Но вот элементы делового порядка мы еще, так сказать, проверяли, но не поставили вопрос, как он сейчас нами ставится,— о политической физиономии этого человека. Факт о том, что Северо-Кавказская дорога работала слабо, мы гнали, стегали и, кажется, мы с Москвой, с политотделом НКПС списывались, как быть с Маевским. (Ежов. В Кабарде крупная организация вскрыта.) Относительно Кабарды правильно, в Кабарде вскрыта крупная организация. Но по Кабарде вопрос ставился, я разговаривал, но этого мало — разговаривать, меры краевой комитет принимал, и я, т. Ежов, должен здесь прямо сказать, не без моего участия вскрыта эта организация. (Голос с места. Правильно!) Да, это вскрыто не без моего участия. Успехи Кабарды огромные, а если учесть особенности национальной организации, они выделяются. Но когда я слушал доклад т. Сталина, в порядке самокритики должен сказать, что .облик, вот эти теневые стороны, которые получаются от успехов, когда мы размагничиваемся, так вот этот облик прямо как с Кабарды списан. (Сталин. Как?) Как с Кабарды списан. (Смех.) Потому что успехи огромные, и нам море по колено, и тут всякие мелкие неполадки, они проходили мимо них. Краевой комитет на этих неполадках заострял внимание и ставил вопрос о них, и в период проверки партдокументов ОРПО сказал, какую критику кабардинской организации мы дали, и те факты, которые были вскрыты в отношении этих бандюков, я не рассматривал, что эта бандитская шайка, а они корешки имели. Но для северокавказской организации этот урок огромнейший.

Моя вина как Евдокимова значительная, мне это непростительно вдвойне, что, может быть, я недостаточно резко сцепился. (Голос с места. С кем?) Может быть, на годик раньше мне надо было бы призвать к порядку Кабардинский обком, я буду прямо говорить, тогда бы не получилось этого дела, мы бы раньше его вскрыли, потому что целый ряд людей, на которых мы опирались, они двойниками оказались. (Голос с места. Не ясно! Что случилось?) В Кабарде вскрыта контрреволюционная организация из троцкистов и других враждебных элементов. А успехи Кабарды огромные, и за этими успехами мы не рассмотрели контрреволюционную организацию. (Голос с места. Вадахова). В особенности Вадахова, он работал в местной промышленности. (Ворошилов. Он вторым секретарем был.) Он не был вторым секретарем. Это растущий молодой парень из националов, он крепыш был, но этого крепыша без всякого зазрения совести перебрасывали с работы на работу: то он был председателем облисполкома, потом — бух! — посадили в земельные органы, потом — в местную промышленность. Туда и сюда его мотали. А сама контрреволюционная организация истоки от этой учащейся молодежи брала также из Ростова — там Владимиров, который их обрабатывал.

Ну, затем, конечно, в правых. Какой я вывод делаю? Я должен здесь прямо сказать. Вот Лифшица я хорошо знаю. Да. И когда Лифшиц теперь оказывается японским шпионом, террористом, сволочью, я не могу не чувствовать известной вины на себе: как я — вот чекист прожженный как будто бы,— как я его не почувствовал? Правда, я последние годы, как с Украины ушел, не работал с ним вместе, но я с ним встречался, я считал, что эта фигура гнуться не может, что она может сломаться. (Ворошилов. Правильно.) Но как маскируются люди! Ведь когда он в НКПС пришел, к Андрееву он относится так, нехорошо, а Каганович, когда пришел в НКПС, так, слушайте, при всех встречал он, что называется, брызгал, хвалил. (Смех.) Так что в подходе людей нельзя сказать, что нельзя верить людям, но, если ты какую-нибудь фальшь заметил, не пропускай ее, ни в коем случае не пропускай. А у нас в этом отношении неладно. А ведь тут не одна, не две фальши были. Помнишь? Мы, кажется, на съезде его видели, привезли его. Я говорю: «И ты приехал?» А вот Косиор: «Он у нас то-то, да то-то...» Вот какое положение. (Смех.). (Каганович. Непонятно.) Понятно (Смех.).

Так что то, что вчера т. Сталин нам сказал и сейчас, с чем мы выступаем на местах? Ведь все прочитаешь, Сталин бьет, бьет в одну точку и никак до мозгов, черт возьми, у нас не доходит на деле-то. (Каминский. Дойдет!) Говорит, а вот это претворить в жизнь, действительно перестроить себя, чтобы ничего мимо не прошло,— это трудно. Конечно, мы — секретари, я сейчас тоже из молодых, как говорят. (Смех.). (Каминский. Да ранний.) Но текучка заедает, никак не выкроишь время, чтобы подумать. И вот правильно, надо сочетать работу и потом перевалить часть работы, заставить наши советские и хозяйственные организации работать как следует. А они у нас, должен прямо сказать, работают плохо. И в этом отношении, т. Сталин, помогать нам надо. Они еще никак, и вот еще на сегодня вся эта разболтанность сказывается по всем мелочам, по всем линиям. И даже сейчас, когда т. Андреев нас продрал, не можем мы эту штуку изжить. А у меня, буду прямо говорить, из советской власти там нет никого. И когда говорят насчет выдвижения, я буду подбирать, а может быть кое-кого мне и помогут... (Смех.) помогут, да, я прямо говорю. Надо помочь, помочь, положение такое. (Смех.).