Из речи т. Молотова. 2 марта 1937 года
(После перерыва)
Андреев. Заключительное слово имеет т. Молотов [Выступление Молотова публикуется по неправленой стенограмме.].
Молотов.
Товарищи! Должен признаться, что слушая прения, мне не раз приходило в голову, что доклад, который мною был сделан по промышленности и ряду других наших государственных организаций, был недостаточно заострен на тех вопросах, на которых нужно было заострить внимание. В ряде случаев, слушая выступающих ораторов, можно было придти к выводу, что наши резолюции и наши доклады прошли мимо ушей выступающих.
С другой стороны, мне кажется, для нас должна быть руководством, во-первых, резолюция об уроках вредительства в промышленности и на железнодорожном транспорте, а во-вторых, не меньшим руководством — резолюция по докладу т. Сталина о положении в партийных организациях в связи с этим вопросом, где самокритики, как вы, знаете, достаточно. Мы должны были бы в особенности запомнить эти уроки для себя, для наших хозяйственных и всякого рода других государственных организаций, когда мы обсуждали этот вопрос.
Я должен добавить дальше, что то, что намечает наша резолюция по вопросу об уроках вредительства, шпионажа и диверсии японо-немецких троцкистских агентов, это, конечно, только самое начало дела. Эта резолюция вовсе еще не развернула мероприятий и не могла развернуть тех мероприятий, которые мы должны принять на основе этих уроков, на основе фактов, которые уже выявлены и- которые выявляются вновь и вновь.
Для того, чтобы сделать вопрос более ясным, я повторю только более подробно один факт, на который здесь уже указывал т. Ежов в связи с положением в наркоматах и отдельных центральных и местных организациях.
В самом деле, мы имеем уже в настоящее время следующее количество осужденных членов антисоветских, троцкистских организаций и групп с 1 октября 1936 г. по 1 марта 1937 г. по центральному и местному аппарату: в Наркомтяжпроме и Наркомате оборонной промышленности — 585 человек, в Наркомпросе — 228, в Наркомлегпроме — 141, в НКПС — 137, в том числе до десятка начальников дорог. В Наркомземе — 102, в Наркомпищепроме — 100, в Наркомвнуторге — 82, в Наркомздраве — 64, в Наркомлесе — 62, в Наркомместпроме, видимо РСФСР, я проверю потом более точно,— 60, в Наркомсвязи — 54, в Наркомфине — 35, в Наркомхозе — 38, в Наркомводе — 88, в Наркомсовхозов — 35, в Главсевморпути — 5, в Наркомвнешторге — 4, в Наркомсобезе — 2, Академии наук и вузах — 77, редакциях и издательствах — 68, суде и прокуратуре — 17, в том числе 5 областных прокуроров, в советском аппарате — 65, в том числе такие люди, как председатель Облисполкома Свердловской области, два заместителя председателя облисполкома Киевской области. Есть и в других областях, и несколько председателей городских советов, и другие. Я здесь, в этой справке, совершенно не упоминаю Наркомат Обороны, о нем говорил уже т. Ворошилов, не упоминаю Наркоминдела, где тоже есть арестованные, в том числе и довольно значительные работники, знающие немало дел, не упоминаю сам Наркомвнудел, о чем будет особая речь. Поэтому, товарищи, из одной этой справки, очень густой, нужно уже выводы делать такие, что успокаиваться нам никак не приходится. Надо посерьезнее покопаться в вопросах, которые связаны с вредительством, и в тех выводах, которые вытекают из обнаруженных фактов.
Я должен вернуться к тем трем основным вопросам, о которых говорил в докладе, видимо, недостаточно ясно, видимо, недостаточно понятно я заострил эти вопросы. Это вопрос о воспитании кадров, вопрос о подборе работников, вопрос о методах руководства, о методах работы.
Первый вопрос — о воспитании кадров. Какое качество работников, ну, скажем, хозяйственных работников, скажем более конкретно, работников нашей тяжелой промышленности нам нужно в настоящее время. Мне кажется, это качество следующее: знание дела, изучение дела. Тот, кто не знает дела, хотя бы проявил настоящее желание изучать дело, вникать, учиться той работе, которая ему поручена, учиться и у друзей, и у врагов, и внутри страны, и за границей, у всех, кого можно учиться овладевать своей работой.
Второе качество — самокритика: умение прислушиваться к голосу любого человека, большого и маленького, партийного и беспартийного, умение не отклонять любой сигнал по-бюрократически, по-чиновничьи, по-сановничьи, а прислушиваться к сигналу и делать выводы, не обязательно те, которые делает сигнализирующий человек, но учитывать, что есть полезного и правильного в любом сигнале, и помнить, что сигналы могут быть очень важны, и от наших врагов, от тех, кто не заслуживает доверия, от тех, кто делает эти сигналы с антисоветскими целями, даже и такие люди могут давать сигналы и очень важные, хотя бы для того, чтобы дезорганизовать нашу работу, а у нас громадное большинство населения — трудящиеся и квалифицированные специалисты, это все-таки наши помощники, честные работники, и от них сигналов идет немало. Так вот, нужна способность не по-сановному, а по-большевистски вникать в эти сигналы и подвергать проверке любое, самое абсолютное положение по своей работе и исправлять недостатки, которые на основании этого выясняются. Когда мы говорим о том, что мы хотим внедрять и внедряем новую технику, а у нас еще мало ее, а особенно мало понимания этой техники, потому что мы еще очень отстали, даже в техническом отношении, хотя над решением этой задачи мы работаем, мы проделали громадную работу, но все-таки еще сильно отстали от наших требований и интересов государства.
Нельзя двигаться вперед в области овладения техникой и внедрения ее в нашу промышленность без того, чтобы уметь критиковать то, что мы делаем, то, что сложилось в течение прошлого и даже последнего времени. Надо все время искать причины, по которым мы отстаём далеко от передовых по технике капиталистических государств, от их производительности труда, от их производственных норм и найти выход к лучшей работе. Мы его находим. Очень много инициативы в этой области имеется, но надо уметь развернуть это дело гораздо шире, чем мы имеем в настоящее время.
Третье качество — это честное отношение к государству. Это кажется совершенно элементарным требованием, а между тем, у нас есть сплошь и рядом надувательство государства с поощрения руководителей, в том числе и партийных руководителей. Одни приписки угледобычи в Донбассе, что значат, где нас надувают из года в год. Мы отдавали под суд, критиковали, но мало чего добились. Я не говорю о других районах, но т. Саркисов говорил о том, что я мало остановился на Донбассе. Пользуюсь случаем, и останавливаюсь на этом, потому что Донбасс есть все-таки Донбасс, это очень важный участок, он заслуживает того, чтобы там подтянулись.
Это один из многих примеров, а мало ли хозяйственников, которые смотрят сквозь пальцы на приписку угледобычи, на писание рапортов о пуске электростанций, цехов, агрегатов, тогда как на деле они начинают работать через полгода — 8 месяцев после пылких рапортов. Такого надувательства, бесчестного отношения к государству очень много. Это все вытекает из мелкобуржуазного, хищнического отношения к государству — только бы себя поставить в хорошее положение, выдвинуться, покрасоваться на один момент, а честное отношение к государству не всегда привито крепко даже у коммунистов, даже у руководителей-коммунистов.
И еще одно качество, которое в данный момент имеет особенно актуальное значение, именно бдительность в отношении врага. Без этого качества, конечно, ни о каком серьезном воспитании советских кадров не может быть и речи. Без этого качества мы не можем понять в настоящее время сколько-нибудь дельного работника, а между тем, что у нас получилось. Мы ударяли за последние годы на решающую задачу, на овладение техникой. Партия заострила на этом вопросе исключительное внимание. Партия говорила, и прежде всего т. Сталин поставил этот вопрос со всей ясностью и определенностью и вызвал огромный энтузиазм в рабочем классе,— большевики должны овладеть техникой. Вот такая задача поставлена партией. Что это означает — овладеть техникой? Это значит овладеть техникой должны большевики, т. е., оставаясь большевиками, они должны овладеть техникой. А у нас еще нередко получается так, что по части техники мы сделали громадный шаг вперед, а по части большевизма мы не продвинулись вперед. А вот подзаплесневели за эти годы, ушли в антиполитическую конурку, забрались на большую вышку, делаем большие дела, чувствуем, что знаем лучше дело, а по части того, чтобы быть бдительным к врагам, уметь использовать технику по-большевистски,— по этой части у нас еще многого не хватает. Не так легко эту задачу выполнить — и ту, и другую — и расти как большевик, и расти в овладении техникой. Но мы это обязаны сделать, мы должны понять все те уроки, которые имеются в этом деле, мы должны понять, что мы с этими задачами недостаточно справились, что на эти задачи мы должны обратить гораздо больше внимания, чем обращали до сих пор.
И вот в связи с этим самым характерным примером является отношение многих наших руководителей к разоблачению вредительства.
Правильно резолюция говорит в связи с этим следующее: «Пленум ЦК не может пройти мимо того нежелательного явления, что само выявление и разоблачение троцкистских диверсантов после того, как диверсантская работа троцкистов стала очевидной...» (Читает.)
Вот правильно это или неправильно? Почему бы выступавшим здесь в прениях товарищам не остановиться на этом вопросе! Мало кто останавливался. Правильно ли, что наши хозяйственники мало помогали разоблачению вредительства, а в ряде случаев даже тормозили это разоблачение?
Я могу повторить указание т. Сталина в 1928 г. на пленуме ЦК. В том, что выяснились недостатки нашей работы, и то, что во вредительстве по Шахтинскому делу виноваты все мы, и то, что и центральные, и местные органы, и низовые руководители, и верховные руководители отвечают за это дело. Но давайте сделаем из теперешних фактов все выводы, которые действительно имеют значение политическое, значение воспитательное для всех нас без исключения и, в первую очередь, для тех, у которых было меньше в прошлом политической работы, меньше было политического опыта, и для тех, кто потерял этот необходимый политический опыт. То, что предлагается проектом резолюции пленума в этой части, разве это неправильно? Это, товарищи, правильно, на это нужно обратить внимание. А к сожалению, такой печальный факт налицо, если мы все признаем, что проект резолюции пленума в этой части правилен, то должно быть очень печальным актом, если пленум должен констатировать такие вещи, и нам нужно сделать из этого все необходимые выводы и о прошлых недостатках, сделать эти выводы, не замазывая и не отмалчиваясь от всех этих недостатков. И, во-вторых, по крайней мере, на будущее время, кое-что сделать.
Я поставил в неловкое положение по крайней мере двух наркомов — Наркомлегпрома и Наркомвода, когда задал им вопрос: «А все-таки, хоть одного вредителя вы разоблачили или не разоблачили? У вас больше сотни вредителей у каждого оказалось — у одного немножко больше, у другого немножко меньше, но хоть одного вредителя вы разоблачили?» Нет, ни одного. О чем это говорит? Это говорит о политической близорукости тех руководителей, которые оказались в таком положении. Во всяком случае, у них не хватило большевистского внимания и понимания обстановки в своем учреждении для того, чтобы хоть что-нибудь сделать. Конечно, вредителей будут разоблачать прежде всего органы Наркомвнудела, но все-таки сами-то руководители, они-то что-нибудь видят, что-нибудь чувствуют, они какие-нибудь сигналы от аппарата или даже со стороны получают о работе своих органов? Если у них есть политическое воспитание, если они большевики, не забывшие о большевизме, и не для парадных случаев пользующиеся большевизмом, а во всей своей практической работе, на что-нибудь они должны были натолкнуться в своей работе? Не могли они не натолкнуться. А между тем получилось так, что мы слушали руководителей и местных, и центральных, и они не могут похвастаться тем, что они участвовали в разоблачении вредителей, а пленум говорит, что немало из них тормозили разоблачение вредительства. Допустим, проворонили, проспали, а теперь, что они делают в смысле уроков по политическому воспитанию всех своих работников, всех своих кадров? Ведь на чем можно воспитать теперь работников? Конечно, каждый из нас знает, не на резолюциях, не на докладах, не на речах — это имеет свое небольшое значение по сравнению с основным вопросом, основной вопрос — это воспитание работников, кадров, поднятие их кругозора и политической бдительности в их практической работе. Так я, по крайней мере, понимаю, а если теперь установлено, что у меня в наркомате сотни людей арестованы, вокруг меня десятки людей арестованы на видных постах, то я должен рассказать прежде всего пленуму ЦК, а если даже на пленуму, так как тут не все могли выступить, так всем своим работникам: а как это произошло, где мы проворонили, где ошиблись, кто допустил упущения, чтобы устыдить людей и заставить их задуматься над тем, как мы еще плохо ведем дело и как мы были близоруки в политическом отношении, если допускали вокруг себя ближайших помощников — вредителей и не можем выпутаться из этого дела.
Я думаю, что такой вопрос должен нас интересовать — вопрос о дальнейшем, о выправлении этих ошибок, недостатков и безобразий в нашем государственном аппарате. На все дальнейшее время мы должны поставить перед собой задачу — не просто отбрыкаться, что вот теперь дело улучшается, мы все осознали, во всех звеньях, во всех отраслях. Такие речи ничего не стоят, ни гроша, абсолютно. Стоит только одно, имеет действительное значение: понял ли сам руководитель дело, которое он сейчас ведет? А если понял, пусть он разберется со своими работниками, помощниками, со своим активом и разъяснит им: вот почему произошло это вредительство, вот где мы проморгали и вот кто прошляпил, вот какие есть недостатки в организации работы, вот почему мы не видели того-то и того-то,— тогда люди будут лучше понимать, как нужно в дальнейшем работать. Это и есть большевистское воспитание, чтобы на примере разоблаченного врага сделать практические выводы о дальнейшей работе. Это будет важное дело для настоящего большевистского воспитания кадров. Без этого в настоящее время руководитель — не руководитель, а бюрократ, сановник. Кто хотите, но это не руководитель, это не большевистский представитель на своем посту. Сколько бы он заслуг не имел в прошлом — это не руководитель, это не настоящий руководитель, это — усыпитель дела. И это мы должны понять, что не можем с этим мириться.
А между тем, что получается? Вот я задел в докладе один факт, как мы начали проверку вредительства, и рассказал насчет того, как комиссия Наркомтяжпрома поехала с очень ответственными товарищами, хорошими товарищами, поехала на Уралвагонстрой и к каким выводам она пришла. Мне казалось, что эти выводы недостаточные, и в политическом отношении, и в хозяйственном отношении близорукие, но я должен дополнить свое замечание по этому поводу. Насколько я помню, были посланы три комиссии, не одна, Наркомтяжпромом в феврале месяце для проверки вредительства на местах. Кроме комиссии, которая ездила на Уралвагонстрой, была послана комиссия для проверки вредительства в Кемерово, в Кемеровский химкомбинат, во главе с инженером-профессором Гальпериным, председатель, члены комиссии — Лубов, Родионов, Ольхов. Эта комиссия написала доклад, 54 стр., о результатах проверки дела на месте. И в этом докладе нет совершенно слова «вредитель», «вредительство». Нет этого слова. Поехали проверять вредительство, отчитываются на 54 стр. в том, что видели, указывают недостатки там и тут и проч., а мы по показаниям всей этой шантрапы Норкина, Дробниса и др. знаем, что было там участие и партийных работников в этом вредительстве и беспартийные участвовали, шляпы и хозяйственники, и прочая куча, партийные и беспартийные специалисты. Ну вот, ездили, 2 недели проверяли. Проверили и получили доклад — нет даже слова «вредитель». Вот вам доклад. Поняли, они почему там это дело происходило, или не поняли? Это люди, которые знают дело, это видные люди, по крайней мере, инженер Гальперин очень крупный работник, беспартийный, помогавший не раз в Наркомате тяжелой промышленности. Но он не так воспитан нами, чтобы видеть по-настоящему, что есть.
Еще одна комиссия была послана в Донбасс по делу коксохимии — очень важное дело. Во главе был зам. наркома Осипов-Шмидт, в составе — Абрамович, Шнеерсон, Соловьев. Двое из них, как вы знаете, Осипов-Шмидт — коммунист и еще один коммунист. Я получил записку. Прочту, как эта записка начинается и как она продолжается: «Обследование произведено на Горловском, Константиновском и двух Енакиевских коксохимических заводах (Читает.) ...только 74 тыс. тонн».
Потери объясняются, главным образом, во-первых, запущенностью химоборудования, во-вторых, несвоевременным вводом в эксплуатацию химических цехов. Но и в этой записке слово «вредитель» и «вредительство» отсутствуют. Здесь руководящий товарищ очень хороший — т. Осипов. Я не хотел в докладе упоминать, думал, что он обидится. Но дело важнее всяких обид. Молодой еще работник, в качестве зам. наркома, но, слушайте, мы не можем ведь пройти мимо этого. Направляем людей: проверьте, что сделали вредители. Получаем отчет о работе — ни слова о вредителях, ни слова о вредительстве. Я спрашиваю: «Товарищ Осипов, как вы могли такой доклад написать?» — «Да я,— говорит,— подразумевал, что эта запущенность оборудования и проч.— это и есть вредительство». «Вы хоть бы написали об этом, а то ни слова не написали в этой записке об этом. Почему?» — «Да потому, что нельзя все валить на вредителей. Вопрос в том и заключается, чтобы установить, где вредительство и где не вредительство. Если не установим, где вредительство, так не можем говорить, а тут еще граница вредительства отмечена недостаточно, не установлено, не можем отвечать».
Нельзя все свалить на вредительство, но нельзя и пройти мимо вредительства. Ведь мы-то знаем, что на коксохимических заводах уже вскрыты колоссальные безобразия, именно вредительского характера. Ведь во главе-то стоял злой из злейших наших врагов — Логинов. Он-то недаром там посидел. Как же мы начали проверку вредительства и ни одним словом не упоминаем о вредительстве в нашем отчете?
Это что означает? Это означает, что мы политически плохо воспитаны, что, значит, мы политически не понимаем ответственности за дело, которое мы ведем. Значит, надо подтянуться политически, иначе дело будет плохо. Вот о чем речь идет. Не вообще о кадрах идет вопрос, не вообще о проценте коммунистов, беспартийных и прочее. Об этом мы будем говорить по-другому. Давайте увяжем всю нашу работу.
Но вот на главном остановим внимание. В чем заключаются факты вредительства, не преувеличивая этих фактов, не превращая все во вредительское дело. Надо отдать себе в этом отчет. Данные ясно говорят, что мы отстали. Давайте посмотрим, где упустили, где должны доработать, изучить, узнать и сделать дальнейшие практические выводы. Но пройти мимо этого,— значит показать, что мы в политическом отношении отстали, политически не понимаем, что делается. А если мы в политике не понимаем, мы и в хозяйстве ничего не поймем, мы и дальше будем делать громадные упущения.
Вот в этом смысле мы и должны сделать вывод. У нас еще нет должной политической бдительности в отношении врага. Немало из наших работников, очень многие из наших работников политически отстали. По технике подтянулись, а по политике, по своей бдительности к врагу отстали. Или вовсе этой бдительности не имели и раньше, или ее немножко засорили другими моментами в своей работе. Это урок, на который нужно обратить внимание, мимо которого мы не можем пройти.
Второй вопрос — о подборе кадров. Я, товарищи, в своем докладе подчеркивал, что мне кажется, мы должны отдать себе отчет в том, что руководитель наш отвечает за подбор кадров, что руководитель, у которого вокруг оказались вредители, это не руководитель. Пусть они называются, как хотят, самыми высокими именами, но если они оказались в окружении врагов и этого не замечали в течение ряда лет, это не настоящие руководители. Конечно, не за каждого работника наш руководитель может отвечать, и за местного, и за центрального. Это была бы глупость, такие требования предъявлять. Но, товарищи, там, где мы видим другое положение, когда у человека настолько мало бдительности и умения подобрать людей, что он вообще опирается на гниль, что вокруг себя он не заметил эту гниль, что он не принял мер против этой гнили,— это все-таки плохо. Это все-таки говорит о том, что много того, что полагается иметь руководителю, он не имеет. Он должен этими качествами запастись, чтобы руководить. Он их должен развивать, он их должен обязательно развивать во что бы то ни стало, иначе он не будет руководителем, он не может отвечать за дело, если он от этих вопросов будет отмахиваться. А между тем, что мы слышим даже от ответственных товарищей, тут сидящих на пленуме ЦК? Попытку заявить: такой-то работник оказался вредителем или шпионом, правда, он послан ЦК или обкомом. На что это похоже? Если бы это беспартийный так говорил, это туда — сюда, потому что партия ему чужая, не своя. Но, товарищи, мы же коммунисты и не можем так говорить. Послан ЦК, послан обкомом — значит моя хата с краю, я ни за что не отвечаю. Неверно. Всех посылает партия, за всех несет она ответственность, но это не означает, что нам дано право пачкать имя партии. (Голоса с мест. Правильно.)
Наоборот, мы должны проверять у себя и своих работников, всех, кого только можно проверить по делу. Партия посылает человека, говорит — вот тебе, работай с ним. Она не снимает с тебя ответственности, наоборот, налагает ответственность: используй, дай ему возможность проверить все свои способности. Надо проверять людей на работе, изучать и если человек не годится, поставить перед партией вопрос, и ЦК не будет защищать разоблаченного вредителя. А если ты его не разоблачишь, прикрываешь, то, конечно, в первую очередь, отвечает тот руководитель, который ослеп или родился слепым и не хочет быть зрячим, а всячески ссылается на ЦК, на обком или на органы НКВД, как некоторые это делают до сих пор, все дело отвести в сторону — неправильно. Ни один коммунист не попытается так сказать, потому что это не то, чему нас партия учит.
Мы отвечаем и готовы все отвечать, когда дело идет о награждении, о докладах, об успехах, но мы отвечаем и за наши ошибки, за недостатки, за вредителей, если мы эти дела запускаем. Мы за все отвечаем. В первую очередь за все эти дела отвечает тот, кого это ближе всего касается, у кого враг работает. Сейчас у нас не замечают, не чувствуют и даже не возбуждают этот вопрос, что обстоит неблагополучно.
Товарищи, дело идет не только о моральной ответственности, дело идет и не столь о юридической ответственности, дело идет о том, что, по крайней мере, такой руководитель должен понимать, что если он вокруг себя не замечает врагов, которые работают против партии, против него, он хотя бы должен подумать о том, что ведь за его спиной над ним смеются эти вредители, над ним издеваются, они за спиной его поносят, что он дает им волю работать так, как они хотят, что он не может заставить их работать, как ему нужно. Хотя бы такого стыда перед смехом врагов постыдились и своевременно спохватились, учли наиболее больные участки.
Дело идет о том, что надо использовать на работе не только хороших и честных людей. Не только об этом идет речь. Дело идет о том, и с самого начала Октябрьской революции дело идет, что государство должно использовать все то, что мы получили от старого общества в наших интересах. То, что негодно, враждебно, отошло, это, разумеется, будет ликвидировано. И там, где мы уже дело имеем с намеренными врагами, пытающимися нас в спину ножом ударить, мы знаем, как с ними поступить. Конечно, дело идет, чтобы отбирать людей честных партии, в первую очередь, и не только честных нашей партии, а тех, которые знают дело или, по крайней мере, желают знать дело, трудятся, изучают дело, вникают в работу. Подчеркиваю, это та же основная задача подбирать, учить таких людей.
Я уже приводил пример того, что мы не можем отказаться от того, чтобы направлять даже на ответственные посты бывших троцкистов, бывших правых, наоборот, у нас сейчас есть примеры того, что бывшие троцкисты, бывшие правые работают честно, как, например, Побережский, а таких, как Побережский, есть немало. Мы не можем отказаться от тех людей, которые имели даже крупные ошибки. Мы должны усилить проверку, усилить контроль. Если мы будем таких троцкистов так направлять на работу, чтобы они целиком и полностью направляли свое дело, мы не выполним наш большевистский долг. А если мы их проверяем, если мы будем их контролировать, то пусть мы сделаем ошибку, пусть ошибемся, без ошибок работать нельзя, люди без ошибок не бывают, в практической работе ошибки неизбежны. Однако мы должны знать, что наша обязанность проверять, вникать в дело, пользоваться всеми сигналами, .которые идут по этой части со всех сторон, в частности, снизу, и вовремя принимать меры по усилению проверки, по дальнейшему вниканию в дело.
Я должен вам, товарищи, напомнить в связи с этим замечательные слова Ленина в статье «Лучше меньше, да лучше» как он учил нас работать. Эти указания в настоящее время имеют актуальное значение. Он говорил в первую очередь о работниках РКИ, намеченной к реорганизации по новому плану, но это относится и ко всем другим работникам госаппарата. Он говорил: «Им придется подготовить себя к работам, которые я не постеснялся бы назвать подготовкой к ловле, не скажу — мошенников, но вроде того (Смех.), и придумыванием особых ухищрений для того, чтобы прикрыть свои походы, подходы и т. п... (Читает.) ...это твоя обязанность перед государством и перед партией».
А если мы будем смотреть, принимать резолюцию, если мы будем принимать постановление, потом давать распоряжение, а в случае невыполнения наказывать, это — упрощенческий метод работы, это — не то, что требует от нас партия, и не то, на что указывал Ленин.
Поэтому мы должны здесь говорить о подборе работников. Это вопрос громадной политической важности и что у нас по этой части далеко обстоит неблагополучно — это, по-моему, доказано. Мы должны многое поправить во всей нашей работе, у всех нас — руководителей центральных и низовых.
Я беру один дополнительный пример. Я не касался военного ведомства, а теперь возьму и коснусь военного ведомства. В самом деле, военное ведомство — очень большое дело, проверяться его работа будет не сейчас, а несколько позже и проверяться будет очень крепко. И то, что мы сейчас не заметим, упустим, прошляпим и поручим не тем людям, которым нужно поручить, это выйдет очень тяжело и больно. Один враг в штабе армии, он может наделать больше вреда, чем сотни врагов вне штаба армии. Одно упущение теперь может быть чревато громадными последствиями во время решающих боев и тогда, товарищи, нам придется отвечать не так. Нам придется серьезно отвечать не только опасностью поражения, но и морально пред рабочими и крестьянами, которые будут в армии и вне армии и которые не могут пройти мимо многих фактов, которые были упущены в настоящее время,— так спокойным образом.
Ну, возьмем военное ведомство. Что здесь самое важное, т. Ворошилов говорил достаточно, и вопросы, которые он поставил, безусловно, заслуживают самого серьезного внимания. Но я все-таки должен обратить внимание на некоторые вопросы, чтобы привлечь к этим вопросам серьезное внимание.
Возьмем наше военное хозяйство, громадное хозяйство: вооружения, снабжение армии — это колоссальное хозяйство. Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы себе представить, что только там нет вредителей? Это было бы нелепо, это было бы благодушием, неправильным благодушием.
Два года тому назад ЦК по инициативе т. Сталина поставил вопрос о проверке нашего интендантского хозяйства и открыл громадное количество безобразий. Вот два года вычищаются эти безобразия — разве это маленькое дело? Это очень важное дело. Тогда не было открыто вредителей, но мы тогда многого не знали, то, что теперь выяснилось, не знали. А подойдя к этим фактам с точки зрения наших событий в нашем государстве, мы бы еще серьезнее подошли к этим вопросам. Но разве в данную область враг не будет пытаться залезать больше и вредить? Он лазил, лезет и теперь, и будет залезать туда. И мы об этом должны думать.
Но у нас, к счастью, мало разоблачено вредителей в армии. Но мы, все-таки, должны и дальше проверять армию. Наши политические органы в армии должны на этот счет усилить свою работу, а они тут в полном благополучии находятся. В наших партийных гражданских организациях вскрыты громадные недостатки по части всяких безобразий, усыпления бдительности в отношении врага. Неужели только политорганы армии у нас в полном благополучии и у них никаких недостатков нет? Мы, конечно, об этом пока не говорим. Но мы должны здесь по-серьезному заняться этим делом, потому что от политических работников в армии многое зависеть.
А есть такие тенденции: сократить политучебу в армии, уменьшить политработу в армии. А такие тенденции неприемлемые, неправильные, небольшевистские тенденции.
Я приведу один пример с лицами. Дело идет о том Шмидте — начальнике дивизии в Киеве, о котором говорил т. Ворошилов. А знаете ли вы, товарищи, что за несколько дней до его ареста Наркомат обороны по предложению, очевидно Киевского военного округа, представил этого Шмидта к награждению орденом Ленина? И мы чуть-чуть это не приняли, потому что доверяли, что есть Киевский военный округ, во главе которого сидит т. Якир, есть политуправление Наркомата обороны — сидит т. Гамарник, есть нарком обороны — т. Ворошилов — он знал этого Шмидта, знали все, что Шмидт, бывший троцкист, не заслуживает большого доверия, но работает, говорят, неплохо, да не просто неплохо, а представляется к награждению орденом Ленина.
Но спрашивается, правда, он работал неплохо, не настолько, чтобы его снять из армии, но на основании тех данных, которые мы имеем, оказывается, что он не только плохо работал, но теперь, товарищи, мы знаем, что это злейший враг. Но, неужели, если бы мы были немножко побдительнее, если бы мы умели бы лучше подбирать людей, неужели бы мы таких людей к ордену Ленина представляли? Я думаю, что не представляли бы, если бы повнимательнее были к этому делу. Ясно, ошибок много было, но все-таки — от плохой работы к ордену Ленина — это очень большая дистанция! Это, товарищи, нам говорит всем, что нужно быть повнимательнее в отношении наших кадров, помнить, насколько это серьезное дело.
Я скажу, что у нас было в начале предположение по военному ведомству здесь особый доклад заслушать, потом мы отказались от этого, мы имели в виду важность дела, но пока там небольшие симптомы обнаружены вредительской работы, шпионско-диверсионно-троцкистской работы. Но, я думаю, что и здесь, если бы внимательнее подойти, должно быть больше.
Поэтому, товарищи, вопросу о кадрах во всей нашей работе мы должны придать большее значение, гораздо большее значение, чем мы придавали до последнего времени.
И, наконец, вопрос — о методе руководства. Правильно здесь говорили товарищи, что есть теперь опасность все недостатки свалить на вредителей, как только где-нибудь плохо дело обстоит — вредители работают, вредители подводят. Это для прикрытия некоторых шляповидных работников аргумент довольно подходящий. Мы с этим не можем согласиться, никак не можем согласиться. Мы должны направить внимание на другое — это на то, чтобы люди разобрались в деле, чтобы они отличали правого от виноватого, чтобы они выделили специальные вопросы, где вредители имели особую опасность, где вредители свили себе гнездо. И мы должны сказать, что в наших решениях об уроках вредительства мы принимаем специальные меры, которые мы раньше так не подчеркивали — именно по методам нашей хозяйственной работы и руководства, именно исходя из уроков вредительства последнего периода.
О чем говорится в этих последних наших указаниях? Во-первых, указывается на необходимость выработки технических правил и инструкций для работы по технике в цехах, для агрегатов и проч. На это мы должного внимания до сих пор не обращали. В проекте резолюции пленума заостряется этот вопрос — там, где работают сложные механизмы, важные станки, важное оборудование, химическое оборудование и проч., там надо выработать ряд элементарных правил и инструкций и предписать их к обязательному выполнению без права какого бы то ни было нарушения, как азбучные истины для производственной работы, инструктировать работников по этой *части, проверять их исполнение, дополнять эти правила, чтобы они не устаревали, и помогать их проводить в жизнь для тех работников, на которых это дело возложено. Мы должны, кроме того, сказать, что нам нужно борьбу за порядок, за организацию дела, за дисциплину на производстве и в использовании техники в особенности поставить не так, как было до сих пор, а гораздо более крепче. Опять-таки т. Ленин нас предупреждал о том, что саботажники из капиталистов, помещиков и проч. будут нас ловить и использовать каждые наши беспорядки и неумение работать, и он говорит о том, что мы должны научиться их ловить и предупреждать безобразия. Он говорил: «Уметь ловить их надо быть искусными, осторожными, сознательными, надо внимательнейшим образом следить за малейшими беспорядками, за малейшими отступлениями от добросовестного исполнения законов советской власти». Он дальше говорил: «Малейшие беззакония и малейшее нарушение порядка есть дыра, которую немедленно используют враги трудящихся, есть зацепка для победы Колчака и Деникина». Так говорил Ленин в 1919 г., а теперь это можно сказать в отношении всех Троцких и прочих продолжателей дела Деникина и Колчака.
Мы знаем, товарищи, дальше, что когда нам в доказательство того, что дело обстоит благополучно или хорошо в той или иной отрасли промышленности указывают на то, что выполняется план и «чего же вам надо, значит все обстоит более или менее хорошо», что этот аргумент далеко неправилен, во многих отношениях фальшивый документ. В самом деле, разве мало у нас таких отраслей промышленности, которые возглавлялись вредителями и которые выполняли план? Немало. Вот возьмите, например, Ратайчака, шпион из шпионов, вредитель из вредителей, троцкист из троцкистов, а у него план 1936 г. по главку перевыполнен, у него план 1935 г. также перевыполнен в значительной мере — значит он работал так, чтобы показать свое лицо неплохим.
О чем это говорит? О том, что господа вредители сумели нам поднести заниженные планы, и мы их штамповали. Мы считали, что выполнение этих планов есть большое геройство. Мы должны помнить о том, что надо и наши планы проверять, что немало наших планов занижено, немало наших планов мы можем значительно перевыполнить, если подтянемся в нашей работе.
Говорят дальше о том, что, дескать, стахановцы помогают нам вскрыть вредительство, что стахановское движение и борьба за новые нормы в этом отношении являются лучшей гарантией, лучшим способом выявления вредительства. Однобокая постановка вопроса, и поэтому она неправильная. Конечно, стахановское движение есть одна из основ нашей работы, конечно, только опираясь на стахановское движение, мы можем разворачивать по-настоящему успехи нашей промышленности, но нельзя же всю ответственность за нашу работу свалить на стахановцев. Они отвечают за себя, а мы за себя, в том числе и в особенности, мы отвечаем за умение организовать стахановскую работу. Надо уметь использовать стахановское движение в интересах государства и в интересах подъема всей нашей работы. А что мы имеем?
Я тут должен т. Саркисову напомнить о Донбассе то, что он сам не напомнил. Вот Донбасс является инициатором стахановского движения. Именно в угольной промышленности и именно шахтер Стаханов начал эту полосу стахановского движения. И что же? Это было осенью 1935 г., а мы имеем теперь январь по выполнению угольной программы 1937 г. — ниже, чем январь 1936 года. Февраль по добыче угля в Донбассе— ниже, чем февраль 1936 года. Это стахановцы виноваты? Что же мы все на стахановцев будем надеяться, что они нас выведут, а мы-то за что-нибудь отвечаем? А стахановцы-то имеют право к нам предъявить какие-то требования, чтобы в 1937 г. работать не хуже, чем в 1936 году? Мне кажется, что имеют право. И тут нечего нам все валить на стахановцев. Стахановцы молодцы, стахановцы нас выведут, стахановцы нас поведут вперед и т. д. Да, если мы не будем тормозить это дело, если мы не запустим организацию работы стахановцев, если мы докажем, что мы руководители, а не хвостисты, что мы не тормоз в работе стахановцев, если мы это докажем, а мы не всегда это доказываем и в отношении Донбасса — января и февраля 1937 г.— мы не сумели доказать, что мы не хвостисты, что мы умеем двигать вперед. Вот какой печальный факт, и надо нам взяться за это дело, за стахановское движение так, как полагается большевикам, с учетом того, что стахановцы молодцы, но и мы не должны отставать и тоже тянуться в ряды таких руководителей, которыми по требованию партии мы должны быть.
И поэтому вопрос о борьбе за лучшую организацию производства, за лучшие методы работы, он имеет громадное значение. Конечно, то, что мы стоим ниже уровня 1936 г. в 1937 г., это главным образом есть результат недостатков нашего руководства, результат плохих методов нашей работы и результат именно того, что кое-кто из наших врагов хотел нас на этом деле проучить, а мы не сумели организованного отпора дать и выправить это дело по-настоящему.
И теперь о чем говорят? Ведь это не только в Донбассе, а во многих отраслях промышленности. Почему не выполняется январский, февральский план? Если человек из обычного типа хозяйственников, немножко заскорузлый, он честно ответит: «Да у меня трех, двух вредителей арестовали». Он это считает как первое несчастье, которое его подавило.
Вот партия ему говорит: «Выкорчевывай вредителей, выправляй дела!» А он не может очухаться от того, что вредители натворили в том или ином звене его аппарата, и, не очухавшись, не расправивши крылья, не поставивши вопроса по-человечески, он уже пытается брать под защиту этих людей и говорит: арестованы такие-то работники, Иван Петрович или Петр Иванович, инженер или хозяйственник. Ну да, вредительство было, но дело ухудшилось, т. е. пытается оправдать это свое торможение в борьбе с вредительством. Это явление налицо, оно характерно. С ним мы должны бороться. С этим мы мириться никак не можем.
Пленум ЦК в проекте резолюции указывает еще по части улучшения методов работы, методов руководства на один важный момент. В этом проекте говорится о том, что принцип единоначалия у нас нередко бюрократически извращен, что немало у нас таких хозяйственников, которые к принципу единоначалия отнеслись по-бюрократически, по-сановничьи и обходят те сигналы, которые идут снизу, не считаются с окружающими работниками, не пытаются их сплотить, использовать их опыт для улучшения работы.
Специальное указание пленума о том, чтобы хозяйственники и не только хозяйственники, имели бы актив, на который бы они опирались, от которого они не отрывались, к голосу которого они прислушивались и все полезное использовали для улучшения работы и для дальнейшего воспитания своих работников, для повышения их деловых и политических качеств, для усиления их политической бдительности в отношении врага,— это указание имеет громадное значение.
Я думаю, что наши хозяйственники должны были бы, отчитываясь на пленуме о своей работе, что-нибудь рассказать: что зародыши этого актива уже есть, что попытки создать и опереться на такой актив уже кое-где есть. А они, несомненно, есть. Без этого не появилось бы в резолюции пленума ЦК это обобщающее указание для всех отраслей нашего хозяйства.
Мы еще недостаточно вникли в вопросы о методах нашей работы, в вопросы правильного проведения принципа единоначалия, правильной организации актива и создания вокруг себя таких кадров, таких работников, которые сознательно работают, которые помогают разоблачать врага, которые помогают остро ставить те вопросы, которые являются основными в нашей работе.
Вот почему, товарищи, вопрос о воспитании работников, вопрос о подборе кадров, вопрос о методах руководства являются такими вопросами, которые в теперешней обстановке после новых уроков должны быть поставлены нами снова и снова. Много полезного мы извлечем из нашего опыта, имеющегося у нас уже в настоящее время. Много недостатков мы лучше поймем, если подумаем серьезно над этими вопросами. Во многом мы нашу работу улучшим, если будем проводить то, что намечается в резолюциях пленума ЦК.
Теперь, товарищи, идет большое соревнование, соревнование мирового масштаба между двумя системами: нашей, социалистической, и капиталистической. И прежняя мерка, довоенный уровень России в промышленности или сельском хозяйстве или уровень, существовавший в нашей стране 10 лет тому назад,— эта мерка для нас теперь недостаточна.
Мы теперь ввязываемся в борьбу гораздо более крупного масштаба, чем когда бы то ни было. Мы знаем теперь об опасности войны, которая готовится в течение длительного времени против нас, не такой, какая была после большой империалистической войны, когда не только мы, но и наш враг ослабел порядочно, а такой, когда враг готовится более внимательно, более серьезно к борьбе с нами, когда он хочет помериться с нами силами.
Мы должны очень подтягиваться, мы должны использовать каждый момент, чтобы подтянуться, и на хозяйственном фронте должны вести соревнование с теми нормами, с теми техническими показателями, с той производительностью труда, которая имеется в капиталистических странах. Это — одна из наших главнейших задач по разоблачению вредительства, она должна нам во многом помочь, должна нам во многом облегчить достижение дальнейших успехов в нашей работе. Мы знаем также, что особенный момент в разоблачении теперешнего вредительства по сравнению с Шахтинским делом заключается в том, что тогда коммунистов, пользующихся партийным билетом, среди вредителей не было, а теперь их немало. Мы должны считаться с этим фактом. Объясняется это тем, что в настоящее время все руководящие посты в руках коммунистов, чего не было ни в первые годы после гражданской войны, ни 10 лет тому назад. Поэтому на нас, большевиках, лежит вся ответственность за то, как пойдет дело дальше, кто останется победителем в соревновании двух систем общества — капиталистической и социалистической, в тех боях, .которые нам придется вести, насколько мы, большевики, сумеем понять свои обязанности, насколько мы, большевики, сумеем развернуть борьбу с недостатками — настолько мы будем успешнее в этой борьбе вести дело и настолько будет решителен наш удар по врагам. Тов. Сталин говорил нам не раз, что теперь главное и решающее в наших силах, в наших обязанностях — выполнить наш долг. Мы должны сделать выводы из вредительства о том, чтобы научиться по-настоящему работать и по-настоящему бороться с врагами, чтобы учесть способы и методы их борьбы и дать им такой отпор, который достоин большевиков. (Аплодисменты.)
Андреев. Товарищи, есть предложение по этому вопросу комиссии не создавать. Проект, в основном одобренный Политбюро, принять на пленуме окончательно. (Голоса с мест. Правильно.) Нет возражений? (Голоса с мест. Нет.) Есть ли поправки к проекту? Слово имеет Мария Ильинична.
Ульянова. Мне кажется нецелесообразным предложение насчет того, чтобы фамилии тех, кому запрещается работать на железнодорожном транспорте, опубликовывались бы в «Гудке». Мера к тому, чтобы транспорт очистился от чуждых, неподходящих людей, совершенно правильна. Но, я думаю, что при проведении этой меры могут быть ошибки. Потом, если мы будем печатать увольняемых с транспорта людей, почему тогда не печатать увольняемых из других предприятий, на которых введен режимный порядок? Мне кажется, что у нас есть другие способы сообщать на линию и в аппарат, что такие-то люди не подходящи, но мне кажется, что духу Конституции и духу всей нашей работы не подходит такое опубликование людей, оно будет неправильным, ибо часть из них может быть перевоспитана, часть из них может быть переброшена на другую работу. Между тем опубликование их в «Гудке», ставит на них клеймо врага.
Каганович. Я считаю, что будет противоречить духу Конституции, если мы будем заводить особые списки. Это будет противоречить духу Конституции, а опубликовать в газетах? Почему мы публикуем выговора, постановку на вид и т. д.? Дело идет об увольнении в порядке наказания, а не об обычном увольнении. Сейчас у нас получается так: он увольняется в Белгороде, а попадает на Дальневосточную дорогу. Он уезжает туда, и так как людей у нас не хватает, его там принимают, а между тем это дело оборонное. Затем они попадают на транспорт клиентуры, где устраивают крушения. Мы грузим 80% всей нашей погрузки на путях клиентуры, на путях промышленности и других наркоматов, а не на своих путях. Туда попадают эти люди. Необходима публикация в «Гудке». Там же сказано, что с утверждения НКПС, так что вообще не каждый, кто захочет будет публиковать. НКПС разрабатывает инструкцию о приеме и увольнении. Можно оговорить — в порядке наказания. Списки с запрещением работать на железнодорожном транспорте публиковать в газете «Гудок» и железнодорожных газетах. Я думаю, что такая публикация улучшит дисциплину. Это не то, что мы заводим особые списки. (Голоса с мест. Особые списки хуже.) Поэтому, это совершенно приемлемая вещь, с моей точки зрения.
Андреев. Разрешите голосовать поправку. Кто за то, чтобы принять поправку Марии Ильиничны? Нет. Поправка отклоняется. (Голоса с мест. Добавить — в порядке наказания.) Там есть.
Каганович. Мы сделали здесь очень большое ограничение: с утверждения НКПС, это не будет слишком широко практиковаться.
Молотов. И только в том случае, когда запрещается работа на транспорте.
Андреев. Значит, отпадает этот вопрос. Слово имеет т. Саркисов.
Саркисов. В пункте 19-м на 15 стр. сказано: «Особое внимание обратить на работу...» (Читает.) Я прошу добавить: «прохождение новых горизонтов сократить с 3–4 лет до 2-х лет». Это очень важный шаг.
Андреев. Пусть Наркомтяжпром обсудит сам.
Молотов. Нельзя все практические вопросы ставить в резолюцию.
Саркисов. Это очень важный вопрос.
Молотов. Никто из работников Наркомтяжпрома не берет слова по этому поводу. Тут трудно судить. Тут записано самое главное — сокращение срока строительства по шахтам в целом, т. Саркисов хочет не только по шахтам, но и по отдельным горизонтам. Вероятно, это правильно, но если знающие дело товарищи возражают,.. (Голоса с мест. Не надо.) тогда не знаю.
Андреев. Есть предложение в проект не добавлять этой поправки т. Саркисова, а предложить Наркомтяжпрому самому провести эту меру, если она целесообразна. Нет возражений? Возражений нет. Тут пункт 19-й гласит следующее: «по подготовительной работе...» (Читает.) Здесь сказано 1 марта, уже прошло. Какой срок предложите, товарищи наркомтяжпромовцы? (Голоса с мест. 1 апреля.) Значит, вместо 1 марта— 1 апреля. Нет возражений? Нет. Принимается. Еще поправки есть? Слово для предложения имеет т. Столяр.
Столяр. Я вношу дополнение: ввести в практику доклады наркоматов и главков об их работе на местах и на рабочих собраниях крупнейших предприятий, входящих в данный главк или в данный наркомат. Мне кажется, что для критики снизу и для того, чтобы послушать, что скажут, это будет очень необходимо и важно для наркоматов, и для главков.
Андреев. Есть предложение это в Политбюро обсудить, а то может получиться, что все время должны будут разъезжать люди. Нет возражений передать этот вопрос в Политбюро? Нет. Еще поправки есть? Нет больше поправок. Голосую в целом. Кто за то, чтобы принять проект, внесенный Политбюро? Кто против? Кто воздержался? Принято единогласно.
Прежде чем объявить перерыв, я должен довести до сведения, что пленум откроется с 6 часов для заслушивания доклада т. Ежова. (Голоса с мест. В 7 часов! В половине седьмого!) Кто за то, чтобы открыть заседание в половине седьмого? Кто в семь? Больше. В 7 откроется заседание по этому вопросу. Предупреждаю, что заседание будет закрытым и на заседание будут допущены только, понятно, кроме членов ЦК и кандидатов, наркомвнудельские работники — уполномоченные краев и областей, секретари крайкомов и обкомов, члены бюро КПК и КСК.