29 марта 1929 г. — Докладная записка ЭКУ ОГПУ СССР по следственному делу «О контрреволюционной организации в военной промышленности»

Докладная записка ЭКУ ОГПУ СССР по следственному делу «О контрреволюционной организации в военной промышленности»

Настоящая докладная записка составлена на основании следственного материала по делу о контрреволюционной организации в военной промышленности, ведущемуся ОГПУ. По независящим обстоятельствам, выразившимся в невозможности своевременно арестовать и произвести допрос целого ряда лиц, состоявших в контрреволюционной организации, процесс следствия значительно затянулся. Только в самое последнее время ОГПУ получило возможность развернуть до необходимых размеров масштаб следственной работы и собрать материал, который даст более полное представление о составе контрреволюционной организации и ее деятельности, направленной к подрыву обороноспособности страны.

Возникновение контрреволюционной организации. Контрреволюционная организация в военной промышленности возникла в 1922 г. Основателем ее явилась группа бывших генералов и полковников царской армии в составе Михайлова, Дыммана, Высочанского и Кургуева.

Арестованный Михайлов показывает: «Приношу мое самое искреннее раскаяние перед советской властью в целом и ее работниками, полным доверием которых я пользовался, в том, что в 1922 г. мною была в целях контрреволюции основана организация, которая поставила себе задачей внести постепенно глубокое расстройство в работы военной промышленности, а следовательно, и снабжение Красной армии. Конечным следствием всего этого должно было явиться ослабление обороноспособности Советского Союза».

Арестованный Шейман показывает. «Возникновение упомянутой выше организации относится ко времени образования ГУВП, когда представители разных заводов быв. ГАУ имели съезды в Москве, представлявшие возможность установления связей между ними. В ГУВП вредительская работа производилась и возглавлялась Михайловым, Высочанским, Дымманом, Кургуевым и Филипповским. Об этом я узнал от Кузьмина-Караваева». (Показ[ания] от 2 марта 1929 г.).

Арестованный Довгелевич показывает: «Приношу свое раскаяние, что я, состоя в контрреволюционной организации, до сего времени скрывал. В организацию вошел с 1923 г. В организации состояли: Михайлов, Кургуев, Дымман, Филипповский». (Показания] от 23 марта 1929 г.).

Развитие контрреволюционной организации. В дальнейшем под руководством указанных лиц организация получила широкое развитие и втянула в свои ряды значительное количество военных специалистов, связанных между собой совместной службой в военном ведомстве царского времени.

Арестованный Шейман показывает: «В состав организации входили следующие лица: Михайлов, Высочанский, Кургуев, Дымман, Филипповский, X¹*, Дыхов, X, Кацари, X, X, Филимошин, X, Сахаров, X и Кузьмин-Караваев. Последний и Кургуев ныне умерли». (Показ[ания] от 9 марта 1929 г.).

Арестованный Дыхов показывает: «В состав вредительской организации входили лично известные мне сотрудники Военпрома и треста: В. С. Михайлов, Н. Г. Высочанский, Н. Н. Филипповский, X, А. П. Чижевский, Н. Я. Шейман, а также по Цепазу В. Л. Дымман и на заводе «Мастяжарт» В. Б. Сахаров; по Брянскому заводу — инженер X, по Цепазу — X, И. М. Кургуев, В. Н. Деханов; по Орудийно-арсенальному тресту — X, X, К. К. Кацари». (Показ[ания] от 23 марта 1929 г.).

Структура контрреволюционной организации. Структура контрреволюционной организации находилась в полном соответствии с общей системой управления военной промышленностью. Лица, принадлежавшие к центральной руководящей группе, заняли ответственные посты во главе основных военных трестов ГВПУ.

Арестованный Шейман показывает: «Организация построена по принципу: роли в организации распределялись по занимаемым должностям. Этот принцип в конспиративном отношении чрезвычайно удобен по той ясности, которая вносится без слов в работу каждого члена и в то же время дает возможность получить указания в работе, не возбуждая ни в ком никаких сомнений». (Показ[ания] от 9 марта 1929 г.). «Кроме цели организации, я узнал о ее конструкции, а именно, что она должна быть построена по тому же принципу, как и организация в учреждении, т. е. важность должности по службе соответствует таковой в организации. В целях большей конспирации не должны были сноситься письменно, а лишь при личных свиданиях». (Показ[ания] от 11 марта 1929 г.).

Арестованный Мариенгоф показывает: «Когда Деханов разговаривал со мной о подборе организации, он неоднократно высказывал мысль, что совершенно нет оснований и нужды чрезмерно расширять круг лиц, так сказать, формально входящих в организацию, и что, наоборот, можно с полным успехом проводить работу, группируя вокруг себя знакомых лиц, которые будут полностью подчинены вышестоящим, зависят от них во всех, главным образом, в вопросах материального порядка и т. д.». (Показ[ания] от 27 февраля 1929 г.).

Арестованный Михайлов показывает: «В целях конспирации я лично сносился по вопросам саботажа только с известными тремя лицами (Дымман, Кургуев и Высочанский — наше примеч[ание]) и никогда не сообщался с их сотрудниками. Общих совещаний из осторожности мы вчетвером не устраивали, а приходили ко мне поодиночке в служебный кабинет. Иногда говорили в доме, где жили. Переписка, конечно, не велась по делам саботажа». (Показ[ания| от 23 марта 1929 г.). «Во главе этой организации мною были поставлены ответственные руководители отдельных отраслей военной промышленности, а именно: Высочанский — по орудийно-арсенальной группе, Кургуев — по военно-химической и Дымман — по Патронно-трубочному. Каждому из них были даны мною поручения выбрать из сотрудников своего отдела надежных в смысле конспирации людей и ввести их в дело вредительства. Мне в свое время было сообщено, что в своей работе они опираются на следующих лиц (имея в виду вредительскую работу): Филипповский, Чижевский, Дыхов, X, Довгелевич, X и Нарушевич. Вышеназванные лица совместно со мной, Высочанским, Кургуевым и Дымманом составляли центральное ядро для руководства вредительской работой. С X, ведавшим оружейно-пулеметным делом, связь установлена не была ввиду особенностей его характера, отличавшегося крайней болтливостью. Зная его враждебное настроение против соввласти, я был уверен, что он будет вредить или в лучшем случае пассивно саботировать. Тем более, что в ведении X находился X — человек ярко выраженного монархического образа мыслей». (Показ[ания] от 24 марта 1929 г.). «Контрреволюционная организация имела широко разветвленную периферию, состоящую из специалистов, работавших на следующих военных предприятиях: «Мастяжарт», Московский орудийный завод, Ленинградский арсенал, Пермский орудийный завод, «Большевик», Богородский завод, Казанский завод, Шлиссельбургский завод, Самарский завод, Московский пороховой завод, Самарский трубочный завод, Ульяновский пороховой завод, Ленинградский трубочный завод, Пензенский завод». (Показ[ания] от 24 марта 1929 г.).

Идеология членов контрреволюционной организации. Идеологические воззрения участников контрреволюционной организации целиком предопределяются их принадлежностью к высшим слоям командного состава царской армии и социальным происхождением.

Арестованный Шпитальский показывает: «...²*После разговора с Михайловым у него на квартире мне стало ясно, что такими же мыслями и такой же враждебностью по отношению к соввласти полон Михайлов... Под влиянием собственного убеждения и озлобления, а кроме того, зная, что как по линии военной промышленности, так и мирной работают люди, так же желающие изменения строя, не только не скрывал своего определенного отношения к соввласти и ее организационному аппарату, а говорил об этом и о том, что надо что-то делать и, прежде всего, не способствовать укреплению соввласти... Своими резкими суждениями о безнадежности положения и о том, что русская интеллигенция повинна в том, что не сумела предупредить Октябрьскую революцию, и что она же должна теперь помочь, я влиял на многих. В этом смысле теперь вспоминаю действительно свой разговор с Поварниным (когда не помню), что если бы инженерство могло действительно уговориться и действовать заодно, то положение соввласти сделалось бы невозможным, и она должна была бы отойти». (Показ[ания] от 25 марта 1929 г.).

Цели контрреволюционной организации. Вся система деятельности контрреволюционной организации на военных заводах была направлена к срыву обороноспособности страны путем вредительства в военной промышленности и подготовке таким путем успеха будущей интервенции.

Арестованный Шпитальский показывает: «Я в организации по срыву обороны СССР безусловно состоял и являлся одним из ее активнейших членов...». (Показ[ания] от 25 марта 1929 г.). «Я не имею возможности точно, да еще по каждому пункту, формулировать какой именно ущерб нанесли советской власти все мои действия. В целом ясно, что они вызвали задержку в организации обороны на срок от 1 до 2 лет». Показ[ания] от 8 марта 1929 г.).

Арестованный Нарушевич показывает: «О целях организации я из разговора с Филипповским понимал, что организация в целом, уменьшая производительность заводов, ведет военную промышленность к условиям, в которых она должна на доведение себя до полной мощности (на разворачивание) потратить больше времени, т. е. к срыву военной промышленности на первый период войны, что должно было привести к возможности неуспеха нашей армии и в связи с этим вторжению иностранных войск в СССР». (Показ[ания] от 25 марта 1929 г.).

Арестованный Чижевский показывает: «Вредительская организация ставила себе целью облегчить возможность возвращения прежнего монархического строя, так как большинство членов организации были с монархическими убеждениями. С этой целью имелась связь с заграницей путем личных свиданий или при посредстве переписки». (Показ[ания] от 16 марта 1929 г.).

Арестованный Дыхов показывает: «Основной целью преуменьшения мощностей являлось замедление мобилизационного развертывания заводов во время войны и уменьшения выпуска продукции, идущей на снабжение РККА. Этими действиями достигался подрыв обороноспособности страны, что, в свою очередь должно было вызвать наше поражение во время войны. По данному вопросу еще необходимо отметить следующее: если бы война приняла затяжной характер, то по прошествии примерно года производительность заводов сама собой должна была бы развернуться полностью, т. е. выпуск заводов был бы тогда равен действительной, раньше скрытой, мощности. Это, конечно, в план организации не входило, и наша ставка была на войну медлительного порядка. В этом случае расчеты строились на Польшу. Ставя своей задачей активную борьбу против соввласти путем срыва подготовки к обороне страны в мирное время, организация во время войны свою активность проявляла бы следующим порядком: максимально возможным замедлением выполнения военных заказов и путем отдельных вредительских актов при помощи периферийных участников организации выводить из строя отдельные предметы оборудования». (Показ[ания] от 27 марта 1929 г.).

Контрреволюционная деятельность в военной промышленности. В связи с общим ходом развития военной промышленности в Союзе деятельность контрреволюционной организации распадается хронологически на 3 периода. Первый период связан с концентрацией военной промышленности, причем вредительство выражалось в форме разоружения заводов и вывода их из строя как производственных единиц, обслуживающих нужды военного ведомства. Второй период, связанный с восстановлением заводов, их расширением и увеличением мощности, вызвал со стороны организации систематическое вложение крупных средств в работы второстепенного значения с целью задержать рост мощности военной промышленности и создать «узкие» места на предприятиях. Наконец, третий период, характеризующийся широким капитальным строительством, тесно связан с методом «планового» вредительства, исходившего от руководящего центра контрреволюционной организации и направленного к срыву всей системы мобилизационного развертывания военной промышленности в случае возникновения войны.

По своим методам вредительская деятельность контрреволюционной организации протекала по нижеследующим основным каналам.

1. Вредительство по линии разоружения заводов

Арестованный Михайлов показывает: «В деле военной промышленности признаю себя виновным в ряде преступных действий, совершенных в период 1923‑1927 гг., которые заключаются в следующем. В 1923 г. открылись работы по концентрации промышленности. Я был членом комиссии. Докладчиками были специалисты. В порядке работ этой комиссии были приняты следующие решения по отдельным заводам. Завод Барановского в части его оборудования перенести в Самару... Завод Вельцера закрыть. Это была моя инициатива. Бежецкий завод передать в гражданскую промышленность — тоже моя инициатива... Бачмановский завод поставить на консервацию с тем, чтобы в дальнейшем передать в гражданскую промышленность — это было мое мнение... Предполагалось назначить к переносу завод Виннера, но после отказались... Кургуев предложил назначить к ликвидации Тамбовский пороховой завод. Я первоначально согласился, но после перерешил вопрос и оставил его на консервации. С него были взяты лишь турбины и котлы на другие заводы...». (Показ[ания] от 23 марта 1929 г.).

Арестованный Чижевский показывает: «С 1924 г. до растрестирования принимались меры вредительского характера путем разоружения заводов, передачи их в ведение гражданской промышленности и возведения сооружений, не соответствующих своему назначению, с преувеличенными затратами. Во исполнение намеченного плана по ликвидации заводов поручено было проведение Михайлову в правлении Военпрома».

2. Вредительство по линии капитального строительства

Арестованный Михайлов показывает: «С целью поднять общую сумму расходов в отдельных случаях искусственно увеличивался и объем самих работ, вносимых в план. Так, например, мною в план была внесена постройка нового латунного завода в Туле. Понятно, при добросовестном составлении плана я должен был бы поставить тресту на разработку вопрос о возможности использовать существующие цеха... Стоимость нового цеха была определена в 14 млн. руб., сколько помню... Эта оценка, понятно, велика, на сколько — судить было трудно, так как для латунного завода в русской практике остановившихся показателей нет. На глаз я считал, что ее можно было бы и для нового завода процентов на 40 сократить, т. е. на сумму 5‑5,5 млн. Как постройка нового завода, так и расценка его внесена в согласии с Дымманом... Крупным преувеличением являлся внесенный в первый план новый трубочный завод, в связи с преуменьшением мощностей объем этого завода должен был бы быть меньше, а поэтому и стоимость значительно ниже. Без документов указать здесь какие-либо цифры затрудняюсь. Проект составлялся под руководством Дыммана.

Все перечисленные меры вредительского характера, принятые в области составления первого перспективного плана и перешедшие затем без существенных изменений во второй план, дали определенно крупный эффект вреда. Без документов мне трудно говорить. Но весьма грубо, на глаз, я оценил бы преувеличение общей стоимости работ, введенных этим путем в план примерно в итоге процентов [на] 30, а в деньгах — миллионов [на] 60‑65‑70... Централизованная работа была сосредоточена исключительно на строительстве. Общий вред, который она могла бы в итоге нанести военной промышленности и обороне, если бы была доведена до конца, был бы весьма велик... Этот вред был [бы] многосторонним. Он наносил ущерб сильный и общему хозяйству страны, и обороноспособности непосредственно». (Показ[ания] от 26 марта 1929 г.). (Подробно смотреть прилагаемые показания Михайлова и Чижевского).

Арестованный Чижевский показывает: «Перечень вредительских работ, произведенных, как указано мною в первом моем показании, вредительской организацией: 1) постройка в Павшине оптического завода из двух старых корпусов фабрик. Постройка с оборудованием обошлась около 4 млн. руб. За эту сумму можно было бы построить новый завод на ровном месте. Постройка цеха на новом и удобном месте даст более дешевую транспортировку изделий между мастерскими, удобства к установке оборудования, что влияет на повышение производительности. Кроме этого, удобнее было бы расположить здание между собой³*. Первый пункт моего показания проведен в жизнь при поддержке Михайлова... Вместо расширения Брянского арсенала следовало бы строить на новом месте новый арсенал не в Брянске, а в более удобном стратегическом условии, топливном и транспортном. Кроме того, с постройкой нового арсенала было бы расширено арсенальное дело с затратой меньших средств, чем теперь, и с увеличением мобвозможностей примерно до 40%...».

3. Вредительство по линии оборудования

Арестованный Чижевский показывает: «Излишествующих на складах и заводах Оруд[ийно-]ар[сенального] треста имеется и теперь до 300 станков, из них есть с годностью до 80%, и среди них имеются специальные станки, которые могли бы быть использованы и заменили бы импорт; таким образом, и здесь промышленность могла бы сохранить несколько миллионов рублей... Получилось скопление ненужного импортного оборудования на заводах и по приблизительному подсчету выражалось в сумме свыше 1 млн., что отражается на приведении в надлежащий вид заводов и их мощности. Кроме того, приносится убыток от неиспользования оборудования в 150 приблизительно станков, которые дали бы продукцию свыше 1 млн. руб., если бы на 1 млн. руб. были бы закуплены нужные станки в количестве приблизительно 150 шт.». (Показ[ания] от 4 марта 1929 г.).

Арестованный Шейман показывает: «При представлении Филипповскому он сказал мне, что в роли заведующего оборудованием я должен буду совершать вредительские акты по линии задержек с выпиской оборудования, внесения ошибок в выписываемое оборудование и идти по линии преимущественного выписывания импортного оборудования, а не в СССР...». (Показ[ания] от 11 марта 1929 г.). «По 1927/28 г. согласно постановлению правления треста должно быть заготовлено инструмента для мобзапаса на 493 тыс. руб. за счет сокращения расходов по всем статьям титульных списков 1927/28 г. Я докладывал этот вопрос Высочанскому и Филипповскому, причем Высочанский заявил: “С импорта не брать, а будут даны специальные суммы”. Однако это было вопреки постановлению правления треста, и инструмент заказан не был, чем была сорвана мобготовность заводов по инструменту». (Показ[ания] от 28 февраля 1929 г.). «Заготавливалось импортное оборудование в больших количествах и по таким характеристикам, которые не подходили к устанавливаемым на заводах программам, как, например, на ММЗ оборудований для пушечного производства. Элемент вредительства во всех приведенных случаях проявлялся в затоваривании». (Показ[ания] от 2 марта 1929 г.). «Титульные списки 1927/28 г. были составлены так, что на импортное оборудование предусматривалось более 4,5 млн. руб., а на заготовку внутри страны — 114 тыс. руб. Цель — не давать развития станкостроения в СССР», (Показ[ания] от 9 марта 1929 г.).

4. Вредительство по линии военно-химической промышленности

Арестованный Разумовский показывает: «Вредительской же являлась и деятельность «Эксольхима» в области общезаводского оборудования Ольгинского завода. Оборудование на заводе — вентиляция, канализация, паровое хозяйство — не удовлетворяли потребностям завода. Мощности отдельных производств не были увязаны друг с другом. Являясь ближайшим сотрудником профессора Шпитальского по всем работам в области «бентара», я являлся ближайшим исполнителем всех его указаний, направлению к торможению в развитии этого производства и носивших вредительский характер».

Арестованный Зайков показывает: «...Мои поступки неизбежно вытекали из моего близкого участия в работе группы химиков под руководством Шпитальского. Эта группа, выполнявшая акты вредительства, возглавлявшаяся Шпитальским, состояла из меня, Разумовского, X и X. Организация ставила себе целью в создании производства и ведения таких работ, имеющих только академический интерес, которые часто не вызывались текущими потребностями промышленности, затребовали затраты больших средств и тем самым наносили ущерб Советскому Союзу. “Эксольхим”, как известно, организовался с 1 августа 1925 г. Задание на проектировку установки косвенно было дано мне около 1 декабря. Около же этого времени произошел разговор со Шпитальским, где он сказал, что истинная цель “Эксольхима”, как он ее ставит, разумеется, не производство ОВ, а возможность за счет отпуска средств на работы по линии ОВ вести разработку вопросов, интересующих его, Шпитальского. На указание кого-то из присутствовавших при этом разговоре на создающуюся сразу ложность положения он, Шпитальский, ответил, что не будет же он стараться делать ОВ для большевиков, а что внешне все будет прилично... Он все обдумал со всех сторон и всю ответственность за постановку дела несет он, Шпитальский, и он же сумеет кому угодно дать нужные разъяснения».

Касаясь вопроса литерных производств на заводе «Берсоль», Зайков показывает: «Перед поездкой в Самару я был у Шпитальского на квартире... Я указал ему на совершенно объективную возможность наладить работу установки фосгена без капитального ее переустройства... На это он сказал, что менять нашу “установку вопроса" было бы скандалом. Все равно никто ничего в этом деле не понимает и никакого риска поступить согласно прежнему решению. Мы забраковали установку иприта согласно указаниям, полученным от Шпитальского, понимая, что это представляет собой контрреволюционный акт».

Арестованный Шпитальский показывает: «...На основании этого считаю себя виновным в преступлении по ст. 58, п. 7, заключающемся в том, что: 1) при выработке программы работ и выборе тем я параллельно и одновременно с темами по основным ОВ (иприт, дифосген, дифенилохлорарсин, адамсит) вводил темы, хотя сами по себе и важные, но, с точки зрения скорейшей организации производства основных ОВ, все-таки второочередные, вместо того чтобы все свое внимание и все силы лаборатории сосредоточить на основных первоочередных задачах впредь до их практического разрешения; 2) при руководстве работами по первоочередным основным ОВ не останавливался на тех достижениях, тех вариантах метода, которые, хотя и не будучи окончательными и более совершенными, все-таки уже позволили бы обеспечить оборону страны массовым производством, хотя и менее совершенным. Тем самым я подвергал страну опасности в случае неожиданной войны быть без массового производства ОВ; 3) при поручении мне правлением Метохима обследования совместно с т. Ипатьевым и Гальпериным оборудования иприта и фосгена немцами и далее при передаче инструкций моим сотрудникам, командированным для наблюдения за пробным пуском в ход этих производств, высказал резкое суждение о дефектах немецкого оборудования, зная, что это может повлиять в конечном счете на решения приемочной комиссии и правления Метохима в том смысле, что не будет максимально использована возможность скорейшего практического использования немецкого оборудования для обеспечения страны в кратчайший срок. Всеми этими действиями я, ясно сознавая возможные последствия, наносил вред и подвергал страну опасности...».

В итоге работы контрреволюционной организации заторможено на несколько лет или сорвано совершенно производство следующих предметов, необходимых военведу: 1) металлические колеса для артиллерии; 2) платформы Шухова; 3) аэрохимбомбы; 4) автотяга для артиллерии (см. показ[ания] Дыхова); 5) отравляющие вещества (показ[ания] Шпитальского и Зайкова); 6) суррогаты порохов (см. показ[ания] Довгелевича); 7) мобилизация гражданской основной химической промышленности (показ[ания] Поварнина); 8) танкостроение; 9) завоз инструментов (показ[ания] Шеймана).

Следствие в настоящий момент располагает рядом и других показаний арестованных по этому делу, хотя сейчас оно находится в первой стадии разворачивания картины работы контрреволюционной организации. Ниже приводим список арестованных с указанием занимаемой должности обвиняемого, с отметками о сознании:

Зам. председателя ОГПУ Ягода

Начальник Экономупра ОГПУ Прокофьев

Приложение: копии протоколов допроса на 47 листах⁴*.

Примечания:

¹* Здесь и далее в документе, фамилии не указаны.

²* Здесь и далее отточия документа.

³* Так в тексте.

⁴* Не публикуются (см. там же, л. 13‑72).

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 7. Пор. 444. Л. 1—12. Подлинник.