Обзор № 6 ИНФО ОГПУ выдержек из деревенских документов, идущих в Красную Армию, за июнь месяц 1930 г. 2 августа 1930 г.
Серия «К»
2 августа 1930 г.
Настоящий обзор составлен на основании материалов, присланных из ПП ОГПУ Московской области, ЛВО, СВО, НВК, ЦЧО, ИПО, БВО, СКК, Крыма, Урала, Нижегородской области, УССР, Башкирии и Татотдела ОГПУ.
Всего через вышеуказанные органы за июль месяц прошло 1501026 документов. Из них прочитано 606586 документов, т.е. 40,4%. Отмечено отрицательных сообщений 28894, что составляет по отношению к прочитанным документам 4,7%. Подвергнуто конфискации 5915, т.е. 0,9% (по отношению к прочитанным).
Московская обл. «Колхоз у нас рассыпался, мужики говорят: "Пулей стреляйте, а в колхоз не пойдем". Теперь каждый дерет с мужика, а мужику нет ничего...» «К»
«По селу ходила демонстрация с белым флагом "долой колхозы", говорили бедноте, чтобы они в колхоз не записывались». «К»
СВК. Ленинградский военный округ. 10 Туркестанский полк. Хозяйственная рота ЧОГис.
«Больше мы с тобой не увидимся. Решил уйти в поле и там застрелиться. Домой не ездил, дома делать нечего. Никому про меня не говори. Нечего делать без хлеба, оттого я и решил жизнь кончить. Никогда не ходил воровать, а тут 88 пудов у меня взяли и хлеба не дают. Когда забрали, то я решил ночью идти воровать, украл и попался. Голод заставил». «К»
«Нас посылают на самую плохую землю, которую надо будет распахивать. Если осенью хлеб уродится, то нипочем не повезу государству, хоть убей на месте, так заявляют и все: "Если осенью будет хлеб, то близко к амбару не подходи". Вот где будет туча в середняке». «К»
НВК. «В "Красной Звезде" было восстание голодающих. Днем разграбили три амбара с хлебом, сшибли замок. Весь народ шумит: «Долой власть!» В Макарове, Потыне, Ключах, Красной Звезде, Скачах и в Баклуше тоже происходили восстания, это на почве голодовки, очень у многих нет хлеба». «К»
УССР. «Такое время настало, что невозможно дышать. Все забирает вся эта власть, а дырявого мешка никогда не насыпешь. Хуже каторги. Разве это жизнь — это каторга. Хуже всякой болезни. Хлеба хороши, но погниют в скирдах где-то, как раньше гноили советские властители. Знают властвовать над народом и шкуру драть с него, и не знают уже, что делают. Уничтожение всего в России. И уничтожат все так как Сталина, так все у народа, что ничего не останется». «К»
«Как ни говори, крестьянам жить хуже, чем при старом режиме. Вот возьми ссылку кулаков, середняков и других. Погрузят их в вагон как селедок и везут, они там задыхаются. Ты пойми, ведь мы теперь такие крестьяне, но если бы мы имели немножко излишков, то, пожалуй, к осени нас посчитали кулаками. Да пусть мы будем голодать, но все поле засевать не будем». «А»
«Село Кураховка не давало ссылать своих; все с вилами шли в атаку против ГПУ, те, конечно, стреляли вверх, ужас, что творилось; бабы толпой шли, повесивши белый фартук на палку, и кричали: "Долой советскую власть, дай царя!"». «К»
«Целыми днями ходишь голодный, оборванный да еще приходится спать на дворе, в общем, ребята, прощайте, ибо я сегодня решил покончить с собой. Передайте привет моему бывшему командиру». «К»
«Хлеб начинаем косить и до нас ежедневно бегают, что законтрактовали, но мы не хотим и не думаем контрактовать. В этом году мы сами думаем распоряжаться хлебом, ничего не отдадим, а себе оставим столько, сколько нам для этого нужно, ибо сейчас у нас хлеба нет. Никакая власть нам не помогает, так что теперь сам за собой смотри». «А»
«К нам приехали забирать законтрактованный скот. Селяне заявили представителям, что скот не дадут и если будут в дальнейшем проводить контрактацию, то мы никогда не будем разводить скот».
«Жизнь у нас на Украине очень плохая, не дай бог. Такой жизни и врагу своему не пожелаю. Люди ищут себе живой смерти. Нельзя нигде и слова сказать против, сразу в тюрьму попадешь. Тюрьмы полны народу. Сколько слез народ проливает и некому пожаловаться. Не знаю, сколько она будет такая жизнь, хотя бы кто освободил народ от этой неволи». «К»
«Мы ходим раздетые, разутые и нигде ничего нельзя достать, так что придется свою жизнь погубить, чем так жить. Пусть знает Советская власть, что крестьяне такой свободы не хотят. Я хочу жить, а не мучаться». «К»
«Нам нет жизни. Живем очень плохо, нигде нам ничего не дают. Дети кричат: "Дай хлеба", а его нет». «А»
«В СОЗе у нас раньше было 63 семьи, а сейчас осталось 20 и никто не хочет туда идти, и говорят: "Лучше пусть мне отрубят голову, но в СОЗ я не пойду. Лучше буду голодать, а в коммуну не пойду"». «А»
«Дела в СОЗе плохие: кто-то ходит шайками, ловят СОЗцев и кастрируют их, недавно словили 6 душ созовцев, двое умерли сразу, а четверых привезли в больницу еще живыми». «А»
СКК. «...Когда была хлебозаготовка, то хлеб весь выкачали, а теперь народ гибнет с голоду. Мука стоит 20 руб. пуд да и той нет; собираюсь уходить куда глаза глядят, беру с собой Верку и Федьку, а эти остаются — на смерть голодную...»
БВО. «После сплошной коллективизации наше крестьянство очень волнуется и говорят, что когда будет война, то я — первый противник советской власти, и когда мне дадут пулемет, то я из него буду стрелять по тому, кто заставлял меня удирать из своей хаты во время сплошной коллективизации и хотел у меня отобрать последнюю шубу. Это говорят как раз те люди, которые раньше больше, чем кто-либо стояли верно за советскую власть». «К»
«Продналог с каждым годом увеличивается, а скот уменьшается. Другой бы крестьянин рад держать скот, но невозможно: его могут записать в процентники, а потом и в кулаки». «А»
ИПО. «Налогами нас обложили непосильными и невыносимо для трудового крестьянина, который усердно преклоняет свои мозолистые руки ко всякому делу.
Нельзя завести лишнюю скотину и лишнюю постройку для своего сельского хозяйства: считают выше середняка или кулаком. Порядки местной власти очень плохи и нет хорошего правильного обсуждения для общего государства. Не обратят, точное дело, что все государство стоит на рабочем и крестьянине». «К»
«Крестьянам жить очень трудно. Начинают описывать, кто и что засеял и посадил, — прижимают во всю. Ну, дай бог царства небесного нашим товарищам, нечего сказать, культурься и разводи хорошее сельское хозяйство, они уже начинают все подсчитывать, придется поголодать».
Нижегородский край. «Цена на рожь растет каждую неделю на 10 руб. Народ здесь, может быть, проживет до осени, а дальше нет, так что гибель. Коли тебе можно, оставайся там, а здесь помрешь с голоду. Хотя бы картошка была, и той нет; засуха, травы нет, скотина чуть жива, ничто не растет, все побило морозом. Яблоки, огурцы все пропало. Народ стал смерти себе ждать. Нигде ни черта нет. Сеять рожь, наверное, не буду, потому что время опасное; голод, голод, голод смертельный». «К»
«Уже приступают к учету объектов обложения сельскохозяйственным налогом на 1930/31 г. и говорят, что налог будет вдвое больше, так что тяжело придется мужицкой шее; и доколе же они будут с нас драть? Спрашивайте командиров, долго ли советская власть будет душить крестьян налогами». «К»
«Сколько не организовывалось колхозов, все рассыпались, потому что творится одно безобразие и пьянство среди организаторов. На вопросы, задаваемые крестьянам (из заметок Сталина) относительно насильного втягивания в колхоз и притеснения религиозных обрядов, председатель РИКа отвечает: "Дескать, мало ли что там пишет Сталин. Мы этому не подчиняемся и ему и верить нечего, потому что он сам-то— правый оппортунист. У нас есть свои распоряжения и вы должны им подчиняться"». «К»
«Коммуна наша вся распалась, получился в ней большой скандал, все ругались и упрекали друг друга, кто сколько съел кулацкого мяса, масла, яиц и молока, а также кто что износил из кулацкой одежды и обуви, и что же? В один из утров поднялся шум, крик, драка, бабы подняли "восстание" на почве ненависти друг друга. Председателя коммуны избили, говоря: "Зачем ты нас всех сжал в кулак? Мы сейчас будем разжимать этот кулак и выйдем на свободу из этого содома". После этого скандала один за одним стали подавать заявления и форменным образом бежать из коммуны. Кулаки, глядя на нас, на дураков, ухмыляются, говоря: "Ага! Долго ли нажили в коммуне-то? Прожили наше добро и опять пошли искать другого. Нет уже больше кулаков-то, все середняки да бедняки остались, не у кого понажиться вам, лодырям". И так нашей коммуны как не бывало». «А»
«Из Старобельского уезда, из Вапуйского к нам приезжают голодные люди за хлебом и картошкой, за один день через паром под Павловском переезжает больше сотни подвод. Цена на хлеб с 3 руб. 50 коп. у нас поднялась до 10 руб. за пуд ржаной муки. Я разговаривала с некоторыми семьями: "Плохой урожай у Вас был?" — Нет, урожай был хороший, от своего хлебушка голодаем. Две семьи у нас в слободе померли. — А из какой Вы слободы? — Великолодицкой Валуйского уезда". Семья из слободы Еремовки, в 20-ти верстах от Ольховатки, Россошанского округа, рассказывала мне о страшном медленном умирании от голода у них. Я не хочу неумело описывать эти ужасные картины. Поезжайте Вы туда, Алексей Максимович, поезжайте скорее, чтобы успеть больше спасти народу. Помните, раньше какие горячие статьи о голоде писали Короленко и Толстой. Я читала их недавно. Они сумели разбудить все общество. А сейчас в газету не принимают статей о голоде, даже говорить об этом опасно, это считается контрреволюцией. А там люди проклинают, умирая, советскую власть.
"Что же, Вам помогают власти? — Раньше немного помогали, а теперь нет. — А у Вас колхоз? — Сеяли вместе, а теперь все разошлось, никто не хочет". Голубчик, Алексей Максимович, люди пухнут от голода, и хлеб ведь есть, у нас все грузят огромные баржи хлебом и увозят на север, у нас еще по церквам и отобранным амбарам есть много хлеба, хотя некоторые крестьяне едят овес и ячмень и у нас, Алексей Максимович, говорят, этот хлеб пошел и идет за границу, на машины, хотя власти это скрывают, но пишут в газетах о том, что Германия повысила пошлины на рожь. Голубчик, неужели это правильно? Чем Вы объясняете, что хлеб не везут голодающим. Ведь это людоедство: из-за развития индустриализации доводить людей до смертных страданий. Алексей Максимович, поезжайте туда и выясните».
Башкирия. «...Теперь стало, что ни дальше, все хуже и хуже, голодающих все больше и больше, народ стал совсем плохой; видишь человека на улице — он плохой, плохой, как пьяный, — это все с голода, у народа почти что хлеба нет». «К»
«...В нашей деревне кругом пьянка, никакой общественной работы нет, в колхозе драка, народ на собрания не ходит, молодежь хулиганит, кругом никакого толку, вино льется рекой, пьянство после тебя гораздо больше увеличилось, народ только лежит на вине, казенку не успевают подвозить» «А»
Северный край. «Крестьянам сейчас живется не лучше, как и при крепостном праве, на работы крестьян гонят, а если не пойдешь, то сейчас же судят, обкладывают налогами и принудительными работами, а не то, чтобы его облегчить». «К» Урал. «Семена все отобрали и увезли все за Урал, а нам оставили один шиш, только 9 пудов за гектар, это надо садить руками по зернышку. Очень плохо крестьянам, все отбирают: последних коров, овец, все в какую-то контрактацию. На 11 человек семьи оставили одну корову, а челов. то отбирают последнюю, просто оставляют голодом. С куриц по 40 яиц, а простая курица за лето не снесет и 20 штук. Совсем зажали в кулак всех крестьян». «К»
«Уже в деревне контрактуют скотину, если есть две коровы, то одну забирают и овец тоже берут, все говорят, что добровольно, а сами делают насильно». «К»
Заместитель начальника ИНФО ОГПУ
Герасимова Начальник 3 отделения Лобов
Рассылается:
1) Менжинскому; 2) Ягоде; 3) Мессингу; 4) Евдокимову; 5) Прокофьеву; 6) Бокию; 7) Благонравову; 8) Ольскому; 9) Агранову; 10)Каулю; 11) Воронцову; 12) Шанину; 13) Вельскому; 14) Апетеру; 15) Лепину; 16) Николаеву; 17) Дьякову; 18) Запорожцу; 19) Герасимовой; 20) Агаянцу; 21) Дубинину; 22) 2 ОО ОГПУ; 23) В делах отделения.