Собственноручные показания генерал-майора К. Шпальке 19 июля 1951 г.

 

19 июля 1951 г.

Москва

Перевод с немецкого

После того как я неоднократно в 1926, 1927, 1929 и 1930 годах краткосрочно командировался для сопровождения прибывших на маневры и военные учения русских командиров, а затем в 1930 году защитил докторскую диссертацию по политэкономии, я был направлен 1 января 1931 года в отдел «Т-3» Военного министерства¹²⁰. Это назначение последовало по предложению моего бывшего командира батальона Дикман и бывшего командира полка — полковника фон Муфф*¹.

В командировочном предписании значилось, что это не временное откомандирование, а назначение на длительный срок службы, т.е. равноценно постоянной работе.

Моя деятельность в отделе «Т-3» началась в качестве «офицера сопровождения» при четырех высших русских командирах (группа Егорова), учившихся на 3 курсе Военной академии.

Затем я сопровождал другие группы: группы Тимошенко и Горбачева*² во время военных учений в 1931 году, группу (фамилию руководителя не помню) на занятиях прожекторных и звукоуловительных частей, группу офицеров жел[езно]-д[орожного] транспорта (руководителя не помню) для прохождения специальной подготовки в отделе «И-3» (отдел военных перевозок), группу (руководителя не помню) на противовоздушных учениях, группу Левандовского во время учебы на 3-м курсе Военной академии в январе-марте 1933 года.

Периоды, не занятые обязанностями по сопровождению офицеров, были малоинтересны. Я был, так сказать, пятым колесом в телеге «Т-З-Ѵ» и получал, видимо, для того, чтобы чем-то заниматься, незначительные специальные поручения (напр[имер], административное деление Советского Союза, численность и плотность населения СССР и т.п.).

От прочей работы в «Т-3» меня умышленно отстраняли, очевидно, по указанию бывшего начальника группы «Т-З-Ѵ» капитана Гофмейстера*³, который саботировал мое окончательное закрепление в отделе.

В указанный период времени я познакомился со следующими офицерами отдела «Т-3»: начальник отдела «Т-3» — полковник Фишер, умер до войны (в результате несчастного случая).

Начальник V группы (отделения) — капитан Гофмейстер, видевший свою основную задачу в практическом сотрудничестве с Красной Армией. Его бесспорной заслугой являлось то, что он проводил свою работу со всей энергией, преодолевая все препятствия. Все нити руководства он крепко держал в своих руках, не передоверяя их своему слабому начальству (полковник Фишер, генерал Адам). Гофмейстер отлично видел ошибки и слабости руководства и умело их использовал. Фатальным стало для него то, что он понемногу возомнил себя единственным авторитетом по России, что и высказал руководству в грубейшей и бестактной форме. В еще более сильной степени это проявилось по отношению к подчиненным. Неудивительно, что он видел во мне конкурента, учитывая мою подготовку (доктор, переводчик русского языка, многолетний опыт работы в области СССР) и к тому же равный чин. Соответственно своему характеру он пытался поэтому всеми путями и средствами выключить меня из работы.

Капитан Кребс. В 1933 году, сразу же после окончания 3-го курса Военной академии, был назначен в качестве референта в группу V. Кребс чрезвычайно одаренный генштабист, прирожденный тактик. Обладал удивительным чувством юмора, за словом в карман не лазил, умел хорошо говорить. Друг и собутыльник Гофмейстера (в то время в «Т-З-Ѵ» сильно выпивали). Несмотря на свои по тому времени дружественные к Советскому Союзу убеждения, Кребс быстро сделал карьеру при Гитлере, продвинулся до должности начальника штаба армейской группировки и, как я слышал, был в последнее время начальником Генерального штаба. В конце войны будто бы застрелился.

Мое окончательное назначение в отдел «Т-3» последовало лишь в начале 1933 года в связи с полной реорганизацией Войскового управления, которому подчинялся отдел. Был сменен начальник Войскового управления генерал Адам, начальник отдела «Т-3» и начальник группы «Т-З-Ѵ» Гофмейстер. Последний получил назначение в войсковую часть и больше в Генштабе не работал.

1/IV-1933 года я наконец был назначен в отдел «Т-3» без права ношения формы Генштаба, т.е. с правом ношения знаков различия Военного министерства. Такие офицеры именовались в шутку «золотыми фазанами», так как носили золотые петлички на воротнике, в отличие от серебряных, которые были присвоены офицерам Генштаба.

Новым начальником группы «Т-З-Ѵ» стал капитан Иодль*⁴ — младший брат позднейшего начальника Оперативного управления ОКВ. Младший Иодль погиб в эту войну в чине генерала во время авиационной катастрофы. В описываемый период времени он был сравнительно молодым офицером Генштаба. Иодль был прилежным, точным, но, пожалуй, слегка медлительным сотрудником. Весь комплекс вопросов по России и Красной Армии был ранее для него незнаком, и он лишь понемногу освоил поставленную перед ним задачу. Уже год спустя он, вероятно по собственному желанию, был переведен на другой участок, так как эта работа была для него незнакомой.

1/ІѴ или 1/V-1934 г. я был назначен на место Иодля начальником группы «Т-З-Ѵ», и оставался в этой должности до 30/ІХ 1937 года. С началом работы в отделе «Т-3» я сумел ознакомиться с характером деятельности группы «Т-З-Ѵ» и по аналогии получить понятие о всей деятельности отдела «Т-3».

Я попытаюсь изложить известные мне данные об этих подразделениях на базе собственных впечатлений, относящихся к 1933—1937 гг., т.е. того периода, когда под руководством генералов Бек и Штюльпнагель наиболее ясно определились существо и методы [работы] отдела «Т-3».

Генерал Бек стал в конце 1932 года вместо Адама начальником Войскового управления (позднее — начальник Генштаба). Полковник фон Штюльпнагель занял место полковника Фишера во главе отдела «Т-3». Под их руководством в Войсковом управлении и отделе «Т-3» сразу повеяло «свежим ветром». Чтобы это положение было понятно, необходимо более подробно охарактеризовать прежние условия работы в «Т-3».

Ранее, при полковнике Фишере, не чувствовалось ни ясной постановки задач, ни стройного руководства. Полковник Фишер уделял большое внимание непосредственному личному контакту с иностранными военными атташе и общению с сотрудниками дипломатического корпуса, надеясь извлечь из этого пользу для работы руководимого им отдела. Во всяком случае, он чувствовал себя отлично в атмосфере дипломатического корпуса со всеми его преимуществами — завтраками, коктейлям и красивыми дамами. Этот же стиль быстро усвоили его подчиненные, которых засыпали приглашениями на дипломатические приемы. Вследствие такой перегруженности светскими обязанностями времени для деловой работы за письменным столом оставалось немного.

Результаты такой работы были весьма тощими, так как сведения, полученные во время разговоров за столом, выпивкой и танцами, не выходили за пределы политической и дипломатической болтовни. Такова была обстановка, которую застали при назначении генерал Бек и полковник фон Штюльпнагель.

Генерал Бек имел успешную карьеру еще до назначения его начальником Войскового управления и отлично проявил себя как командир полка. Бек являлся человеком трезвого, делового подхода к работе. Его образ и сейчас передо мной: среднего роста, слегка сутулый, тонкие черты лица со следами усталости от тяжелой, напряженной работы. Своей личностью он воплощал старый девиз Генерального штаба: «Больше содержания, чем формы».

Полковник фон Штюльпнагель соответствовал по своим данным генералу Бек. Оба они были продуктом старого генштабистского воспитания в духе Мольтке*⁵. Отличались они внешностью: Штюльпнагель был большого роста, стройный и выглядел более моложавым.

В течение 4-х лет (с 1933 по 1937) полковник, а затем генерал Штюльпнагель был моим шефом. Я чувствую себя обязанным хотя бы этими строками выразить свое уважение перед этим человеком, чье несгибаемое чувство долга и неустанное прилежание служило для меня примером, чья трезвая мысль нередко останавливала меня перед принятием неверного решения и на чью поддержку я всегда мог рассчитывать в своей тяжелой работе.

С 1933 по 1937 год он всегда выступал в мою пользу, несмотря на нападки на меня и на мои убеждения. В 1937 году он ушел из «Т-3» в связи с назначением на пост 1-го оберквартирмейстера. Находясь в этой должности, он руководил операциями против Польши и Франции. После окончания войны с Францией он был в течение длительного времени начальником комиссии по перемирию, затем некоторый период времени командовал корпусом, а потом занимал пост «германского генерала» в Париже.

После путча 20/ѴІІ-[19]44 г., участником которого он являлся, Штюльпнагель пытался покончить с собой, но в результате не умер, а ослеп и в таком состоянии был помещен в тюрьму. Он разделил тем самым судьбу своего бывшего шефа — генерал-полковника Бек, который также стал жертвой событий 20/ѴІІ-[19]44 г.

Теперь понятно, почему я говорил о «свежем ветре» в отделе «Т-3», так как оба упомянутых генерала принесли с собой хладнокровную, трезвую атмосферу Генерального штаба.

Первым мероприятием Штюльпнагеля было следующее: он лично и его подчиненные прекратили непосредственное служебное и личное общение с иностранными военными атташе. Было ясно, что прежняя «работа» не давала никаких удовлетворительных результатов. Это мероприятие не было дружественно воспринято ни самими иностранными военными атташе, ни офицерами отдела «Т-3».

Для связи с иностранными военными атташе Штюльпнагель создал группу атташата под руководством капитана Рабе фон Паппенгейм*⁶. Вначале эта группа имела в своем составе, кроме начальника, только одного вспомогательного офицера — обер-лейтенанта фон Альбедиль. Понемногу она планомерно разрослась благодаря деятельности своего первого начальника.

Капитан фон Паппенгейм происходил из старой дворянской офицерской семьи. Во время войны 1914—[ 19] 18 гг. он был сначала юнкером, а затем лейтенантом Мюнстерского кирасирского полка, в котором когда-то служил его отец. В период с 1918 и до поступления в «Т-3» служил в кавалерии. Прошел специальную подготовку: два курса Военной академии, следовательно, так же, как и я, не имел генштабистского образования. Для руководства группой атташата он имел все необходимые качества: светский человек с безупречными непринужденными манерами, умением вести себя с большим тактом на официальных приемах.

Пышная обстановка в домах у дипломатов не могла воздействовать на него, так как сам вырос в состоятельной, культурной среде с лучшими традициями.

Он был высокого роста, стройный, с непринужденными манерами бывшего кавалериста. Хороший, верный товарищ, понимал мои тогдашние заботы о России и дал мне не один хороший совет. Позднее он стал военным атташе в Бельгии (1937—1940), затем командовал полком во время войны с Францией и Югославией, после этого — военный атташе в Венгрии (1942— [1943]) и, наконец, командовал дивизией в войне против России. Как я слышал, этот избалованный службой в атташате офицер вел такой же простой образ жизни, как его солдаты.

Поставленную перед ним, как руководителем группы атташата, задачу он выполнил в совершенстве. После первоначальной воркотни со стороны военных атташе в связи с происшедшими изменениями он сумел завоевать их доверие и с большой добросовестностью и прилежанием выполнял их просьбы. В сомнительных случаях он докладывал генералу фон Штюльпнагель, начальнику Генштаба или лично Бломбергу.

Общение с дипкорпусом давало иногда важные для данного момента сведения о настроениях в этих кругах, о чем он информировал заинтересованные органы. Вспоминаю, например, разговор Паппенгейма с французским военным атташе во время оккупации Рейнской области, о чем мне лично рассказывал Паппенгейм. Он спросил французского атташе: «Если я вас спрошу как товарищ и солдат: как стали бы вы поступать?» Французский генерал ответил: «Как товарищу и солдату скажу: я объявил бы войну!». Это замечание, отражавшее настроения во французском Генштабе, несомненно, представляло интерес.

Вскоре выяснилась необходимость численного укрепления состава группы атташата, и в нее был включен ряд офицеров, в большинстве своем — дворян, подобранных лично фон Паппенгеймом по свойственным ему самому взглядам (фон Лебель, граф Прискур, граф Шпее и др.). Мы называли в шутку эту группу «графским клубом».

Около 1940 года группа атташата была еще более усилена и реорганизована, но это имело место уже при преемнике Паппенгейма — майоре Меллентин. Последний был офицером Генштаба и продолжал работу в духе Паппенгейма. В конце ему стало подведомственно также обслуживание германских военных атташе за границей. Доклады от последних поступали в группу атташата, которая направляла их в соответствующие органы.

Позднее Меллентин был заменен полковником Шухардт из Генштаба, который пытался заменить «графское» окружение офицерами из буржуазных семей. Шухардт был арестован после путча 20/ѴІІ-[19]44 г.

В политическом отношении отдел атташата, включая технических работников — секретарей и пр., был настроен враждебно к Гитлеру и партии. Благодаря господствовавшему в отделе «корпоративному духу», не было никаких доносов. Это был один из немногих «оазисов», где еще можно было свободно поговорить.

Главной задачей Паппенгейма было не допустить иностранных военных атташе к начальнику «Т-3», начальнику Генштаба и начальнику ОКХ (генерал фон Фрич), так сказать, «придерживать» иностранных атташе.

Их направляли к Паппенгейму, который занимался рассмотрением их пожеланий и вопросов. Тем самым стали исключением ранее бесконечные визиты иностранных военных атташе к начальнику «Т-3» и начальнику Генштаба. Теперь такие посещения стали возможными только при посредстве Паппенгейма, который должен был заранее знать цель посещения, ожидаемые вопросы и своевременно доложить о них руководству. Одновременно с выключением военных атташе произошла почти полная отмена всякого общения офицеров «Т-3» с дипломатическим корпусом.

Генералы Бек и Штюльпнагель совершенно отошли от этой старой практики, а сотрудники «Т-3» должны были в каждом конкретном случае приглашения их на дипломатические приемы испрашивать разрешения начальства. Тем самым начальник «Т-3» и его офицеры освободились от сидения в глубоком кресле за бутылкой хорошего вина и могли заняться действительно генштабистской работой за письменным столом.

Вскоре можно было увидеть ясную линию руководства Штюльпнагеля, что совершенно отсутствовало при его предшественнике.

В соответствии с тогдашним политическим положением Германии генерал Штюльпнагель сконцентрировал работу «Т-3» на «вражеских странах», т.е. на вероятных противниках Германии в будущей войне. Тогда это были, в первую очередь, западные державы — гаранты Версальского договора, т.е., в первую линию — Франция и Англия, а также союзные с ними Польша, Чехословакия, Бельгия. Таким образом, Штюльпнагель действовал по старому, испытанному образцу: сконцентрировал находившиеся в его распоряжении силы на одном, определенном центре тяжести.

Первой задачей генерала фон Штюльпнагеля было создание и переработка заново бывших справочных выпусков о предполагаемых «вражеских странах». Таких материалов ранее либо не существовало вовсе, либо они имелись в зачаточном состоянии.

«Ориентировочные выпуски» (совершенно секретные сведения) должны были дать точный обзор соответствующих вооруженных сил и оценку их отделом «Т-3». Эти материалы были предназначены для использования воинскими частями и спущены до полковых штабов включительно. Так, вскоре появились тетради с материалами о Франции и Польше, затем о Чехословакии и Бельгии.

Лишь с 1937 года стали появляться тетради о малых или предположительно нейтральных государствах, в том числе о Советском Союзе. Образование центра тяжести в работе повлекло за собой планомерное усиление соответствующих групп, в особенности II, III и IV.

Референты по странам и начальники групп, работавших по Франции, Польше, Англии и Чехословакии, почти ежедневно вызывались на доклад к Штюльпнагелю, в то время как для V группы (Россия) был предусмотрен только один раз в неделю.

Естественно, что при такой рабочей программе V группа отошла на второй план. Это проявлялось также в самом замещении должностей: V Группа не имела начальника-генштабиста, и вначале в качестве референтов в ней работал только один, затем два офицера запаса. V группа была, так сказать, «заморожена» Штюльпнагелем. Она работала по-прежнему в спокойном темпе.

При назначении меня, не генштабиста, начальником V группы Штюльпнагель руководствовался, очевидно, следующими соображениями: работа V группы сейчас представляет меньшее значение. Как «вражеская страна» Россия исключается, а для оценки ее вооруженных сил достаточно уже имеющихся материалов. Что касается текущей работы в целях дополнения материалов, то такая работа находится в испытанных руках референта подполковника Мирчинского, работавшего уже 10 лет в V группе. Важно, однако, иметь точную картину хозяйственного развития России, особенно успехов пятилетних планов, что влияет на рост военного потенциала (тяжелая и оборонная промышленность). Для наблюдения за ходом этого процесса капитан Шпальке особенно подходит в силу своей подготовки (доктор, переводчик русского языка, давние теоретические занятия Советским Союзом). Таковы, по-видимому, были соображения руководства.

Вскоре, однако, передо мной как начальником V группы встали новые задачи, понемногу захватившие все мое время и силы. После смерти Гинденбурга (1934 г.) Гитлера уже ничего не останавливало повести политику и, в первую очередь, все усиливавшуюся пропаганду против Советского Союза и коммунизма. Эта пропаганда, представлявшая в совершенно искаженном виде внутреннюю и внешнюю стабильность Советского Союза и его строительство, натворила немало бед и путаницы в германских военных кругах, и даже в головах старых офицеров Генштаба.

Так, например, генерал Рейхенау — человек из окружения Бломберга, выразился следующим образом: «Советский Союз — колосс на глиняных ногах, который рассыплется при первом толчке».

Согласно имевшегося приказа и в полном убеждении его правоты я должен был противопоставить этой искаженной картине (а сюда относились и представления о Красной Армии и экономике) положительный обзор, составленный на базе многолетней работы V группы отдела «Т-3». Вскоре не проходил ни один день, чтобы мне не приходилось давать оценку той или иной фальшивке.

К вышеупомянутому примыкала и вторая стоявшая передо мной задача: я должен был информировать начальника «Т-3», начальника Генштаба и начальника ОКХ (Фрич) о развитии советской внешней политики, что имело большое военное значение.

Германская пресса и доклады Министерства иностранных дел нас не могли удовлетворить, так как эти сообщения либо замалчивали, либо искажали действительность. МИД, кроме того, имел обыкновение преуменьшать и сводить к мелочам внешнеполитические достижения Советского Союза.

В моей работе я ощущал поддержку со стороны германского военного атташе в Москве — генерала Кёстринг, который так же, как я, пытался дать возможно трезвую и деловую оценку развития Советского Союза.

Исходя из вышеперечисленных задач, мне пришлось провести ряд работ, наиболее существенные из которых я перечислю, а именно:

1. Мои доклады о Красной Армии, которые я читал в Берлине, Лейпциге и Мюнстере. Для прочтения этих докладов я получил ряд приглашений, например: от «Общества им. Шарнхорста» в Берлине, от командования I Военного округа (Кёнигсберг) и командования Мюнстерского Военного округа.

Доклады произвели повсюду сильнейшее впечатление. Позднее, я полагаю в начале или в конце 1936 года, организацию подобных докладов пришлось прекратить в связи с нападками партийных кругов, квалифицировавших их как пропаганду в пользу Советского Союза.

Ген[ерал] Бек приказал мне предоставить тезисы моего доклада, просмотрел их и ответил на жалобы «Внешнеполитического управления» партии, что он не видит никаких погрешностей в моем совершенно деловом докладе.

В связи с происшедшим он вообще запретил всем офицерам Генштаба читать публичные лекции, заявив: «Если офицеру больше не разрешено докладывать правдиво, то нечего ему вообще заниматься докладами. Пусть употребит свое время с большей пользой».

2. Большие поквартальные обзоры о военно-политическом положении Советского Союза.

3. Различные «докладные записки» по поводу политических договоров, заключенных в период 1933—[19]37 гг. Сталиным и Литвиновым, включительно пакты с Францией и Чехословакией.

4. Меморандум по поводу значительных внешнеполитических выступлений советских государственных деятелей (например, речи Молотова и Литвинова в 1935—1936 гг.), которые либо замалчивались, либо извращались германской прессой и МИДом.

5. Докладные записки по вопросу вступления Советского Союза в Лигу Наций.

6. Большой труд на тему: «Приведет ли война между Японией и Россией к существенному ослаблению советских вооруженных сил на западной границе». Эта разработка была мне поручена фон Штюльпнагелем вскоре после подписания Тройственного пакта (Германия, Италия, Япония). После тщательной работы я пришел к выводу, что у России достаточно сил на Востоке и вооруженные силы на Западе не потерпят существенного ослабления. Моя работа была одобрена начальником <нрзб> Беком и Фричем и, вероятно, была доложена Бломбергу.

7. Текущая информация об имевшем тогда место упадке торговых отношений между Германией и Россией, например, уменьшение германских поставок, оплата русских вексельных долгов, достигших 4 ½   млрд. марок, уменьшение поставок из России, особенно товаров оборонного значения, как лес, марганец и т.д.

Материалы для этих сообщений я получал от председателя «Русского комитета германской промышленности» — г-на Чунке*⁷, с которым я был связан.

«Русский комитет» был органом «Имперского объединения германской промышленности», который практически осуществлял и регулировал экономическое сотрудничество с СССР.

В «Комитете» были представлены все значительные германские фирмы, торговавшие с Россией. «Русский комитет» работал в тесном контакте с советским торгпредством в Берлине, так, например, по вопросу получения заказов, справки о производственной мощности фирм и т.д.

Получение информации от Чунке, как правило, происходило следующим образом: каждый четверг, а это был день собраний «Русского кружка», я заезжал к Чунке в его бюро, где он меня информировал о событиях недели. Деятельность этого «кружка» заключалась в том, что каждый четверг т.н. «русаки», т.е. лица, заинтересованные в сотрудничестве с Россией — представители фирм, референты МИДа и пр., встречались за обедом и свободно обменивались мнениями.

Настроение этого «кружка» были, разумеется, оппозиционные по отношению к гитлеровскому курсу, стремившемуся подорвать один из «оазисов», где можно было свободно поговорить. Меня часто спрашивали: «Неужели вы в ОКВ ничего не можете предпринять против этого безумия».

На это я отвечал, что Штюльпнагель, Фрич и Бек делают все, что в их силах, чтобы изменить гитлеровский политический курс, но что Бломберг, этот «резиновый лев» и «гитлеровский молодчик», как мы его называли, слишком слаб, чтобы добиться действительно существенных перемен.

Для господствовавшего в «Русском комитете» духа характерен следующий эпизод: когда в 1939 году был заключен пакт о дружбе между Советским] Союзом и Германией, стол Чунке был завален подарками (сигары, вино, ликеры, цветы), ну, прямо как на дне рождения звезды экрана. Эти подарки приносили его «друзья России» из промышленности, поздравлявшие Чунке с успехом многолетней работы.

8. Мои три больших труда на темы:

а) «Может ли Германия в настоящий период времени позволить себе ведение политики борьбы за мировоззрение и соотношение такой политики с реальными факторами». Я отвечал отрицательно на поставленный вопрос.

б) «Может ли Генеральный штаб взять на себя ответственность за ведение бесперспективной войны с превосходящими силами вражеской коалиции». Мой ответ был также отрицательным.

в) Докладная записка по поводу пропагандируемой Розенбергом политики сотрудничества с Польшей в борьбе против России. Я отклонял подобную политику как бессмысленную.

Работа, указанная в пункте «а», пошла через Штюльпнагеля—Бека— Фрича к Бломбергу. Я получил ее обратно с резолюцией Бломберга: «Очень интересно, для дальнейшего распространения непригодна». Работы, указанные в п.п. «б» и «в», пошли через Штюльпнагеля только к Беку, возможно, также и к Фричу.

Я получил их обратно без поправок и направил их вместе с работой «а» к Браухичу (в то время командующему I Военным округом) и военному атташе в Австрии — генералу Муфф (моему прежнему командиру полка). Оба возвратили мне мои работы с сопроводительными письмами, в которых выражали полное согласие со сделанными мною выводами.

9. По возвращении из Москвы в 1936 году я докладывал Бломбергу, указав при этом на опасности, связанные с отходом от прежней политики по отношению к России. Одновременно я намекнул на желательность изменения гитлеровского курса. Мой доклад Бломберг отклонил без всякой деловой мотивировки.

В начале 1937 года я докладывал Бломбергу свою оценку заговора троцкистов и группы Тухачевского. В результате я был вынужден уйти из отдела «Т-3». Бломберг сказал мне в конце доклада раздраженным тоном: «Вы рассказываете здесь сказки. По-видимому, у вас большая любовь к господину Сталину». При этом присутствовал Кейтель, который самодовольно ухмылялся и одобрительно кивал головой.

Вследствие занятости вышеупомянутыми задачами я не смог уделить необходимого времени и внимания собственно работе отдела «Т-3», т.е. проверке, обработке и систематизации сведений о Красной Армии. То же самое следует сказать о генерале Штюльпнагеле. Особенно страдал от этого подполковник Мирчинский, вынесший на себе основную тяжесть работы.

Доклад у начальника продолжался, как правило, 20 минут, из них 5—10 минут выпадало на долю бедняги Мирчинского. Если он все же успевал доложить результаты своей трудоемкой, кропотливой, мозаичной работы, Штюльпнагель обычно утешал его словами: «Дорогой Мирчинский, меня весьма заинтересовало ваше сообщение. Я уверен, что вы наилучшим образом справились со своей работой».

Эта работа состояла в следующем:

1. Обработка докладов военного атташе (генерала Кестринг).

2. Использование присылаемых Кёстрингом печатных инструкций, например, нового «Полевого устава», полученного взамен нашего нового «Артиллерийского устава» и инструкции для войск связи и т.д.

3. Обработка русской столичной и провинциальной прессы.

4. Использование русской военной литературы (журналы и книги).

5. Использование докладов о сотрудничестве с русскими командирами.

6. Проверка и использование донесений Абвера.

В мое время V группа имела следующий рабочий распорядок:

Начальник группы: Военно-политическое положение Советского Союза и развитие экономики (пятилетнего плана), высшее командование Советской Армии, укомплектование высших штабов. Оперативно-тактические принципы. Обучение войск.

Референт подполковник фон Мирчинский  Дислокация, организация, вооружение и оснащение советских вооруженных сил.

Референт майор фон Бодекер*⁸ Северные государства (Швеция, Норвегия, Дания).

«Цет-Мо»¹²¹ («Централе Москау») было учреждением в Москве, сотрудничавшим непосредственно с капитаном Гофмейстер в Берлине. В задачу этого органа входило обслуживание (главным образом, денежное) учрежденных в Советском Союзе опытных станций (танки, авиация и т.д.) и их офицерского состава из числа немцев.

Более конкретно мне функции этого учреждения неизвестны. Я лично не имел отношения к этому органу, так как он, совместно с опытными станциями, был ликвидирован в 1933 году.

Из числа бывших сотрудников «Цет-Мо» я знаю только фон Нидермайера и теперешнего генерала Герстенберга, с которым познакомился впервые много позднее, во время полета в Варшаву (в период войны с Польшей).

Что касается задач и методов отдела «Т-3», я могу их сформулировать на опыте собственной работы. Инструкции для всего отдела «Т-3» по этому вопросу я не читал.

Отдел «Т-3» должен был давать ясную картину военной мощи зарубежных стран и их военного потенциала. «Т-3» должен быть в состоянии дать всю обоснованную характеристику по указанным вопросам. При этом, в первую очередь, необходимо иметь в виду те страны, которые являются потенциальными противниками Германии (центр тяжести в работе).

Информация о военно-политическом положении этих стран поступала от военных атташе. Материалы для этой информации поступали из следующих источников:

1. Пресса (столичная и провинциальная) и вся доступная военная литература (периодические военные издания и книги).

2. Военные инструкции, получаемые в результате открытой продажи или через посредство военных атташе, в силу их договоренности с соответствующим военными учреждениями иностранных государств (например, обмен секретными инструкциями).

3. Официальные распоряжения и уведомления (напр[имер], списки производства в чинах, перемещения командного состава, указы о призыве запасных и т.д.).

4. Секретные материалы, поступавшие от Абвера.

Абвер являлся самостоятельным органом, подчинявшимся ОКВ. «Т-3» имел, однако, право давать оперативные указания Абверу по разведке интересующих нас объектов. Обработкой всех накопленных материалов занимались начальники групп и референты по странам, которые запрашивали через начальника отдела присылку дополнительных сведений из Абвера и от военных атташе.

В ведении начальников групп и референтов находились, в первую очередь, систематизация использованных и перепроверенных материалов и их отражение в ориентировках.

ЗАДАЧИ ВОЕННЫХ АТТАШЕ (ОРГАНЫ «Т-3»)

Военный атташе являлся, в первую очередь, органом военно-политического осведомления. Он принадлежал к дипломатическому корпусу и пользовался его привилегиями. Он пользовался доверием иностранных правительств, при которых он был аккредитован.

В случае нарушения военным атташе рамок своей деятельности он может быть отозван по первому требованию иностранного правительства (например], при установлении шпионской деятельности военного атташе).

Свою работу военный атташе осуществлял в самом тесном контакте с главой дипломатической миссии (посол, посланник). Последний информирует военного атташе о политическом положении в стране, а военный атташе, в свою очередь, информирует посла по вопросам военной политики.

Доклады военного атташе направляются в центр по прочтении и визировании их главой миссии. Директивные указания военные атташе получали из ОКВ или от начальника Генштаба и начальника отдела «Т-3».

Свою работу военные атташе практически осуществляли путем служебного и общественного контакта с высшими военными и политическими деятелями иностранных государств и представителями дипломатического корпуса. В этих целях военный атташе получал деньги для представительства.

Вторая задача состояла в добывании и дополнении материалов (секретные инструкции, данные о засекреченных объектах есть обязанность Абвера, органы которого самостоятельно проводили свою деятельность).

Военный атташе должен был избегать всякого служебного или публичного общения с органами Абвера, дабы избежать компрометации в случае провала (задержания или ареста сотрудника Абвера).

Третьей задачей, стоявшей перед военными атташе, было достойное представительство командования германских вооруженных сил перед правительствами и дипломатическим корпусом страны пребывания (напр[имер], на новогодних приемах у главы правительства, во время национальных торжеств и т.д.).

В 1937 году отдел «Т-3» был реорганизован в отдел 3 обер-квартирмейстера (ОКУ-3). Первым шефом нового отдела был генерал фон Типпельскирх. Штюльпнагель стал первым обер-квартирмейстером (начальником Оперативного отдела).

В ходе этой реорганизации были образованы два отдела — «Запад» и отдел «Восток». Как конкретно распределялись по ним страны, мне точно неизвестно. Знаю, конечно, что Россия относилась к «Востоку», а Франция — к «Западу».

Группа атташата была преобразована в отдел. Я лично не присутствовал при этих преобразованиях, так как в период с 1937 по 1940 года находился в Действующей армии.

Поэтому я могу лишь показать об организации отдела «Т-3» до 1937 года, т.е. на основании личного опыта.

СТРУКТУРА ОТДЕЛА «Т-3»

Начальник отдела.

Іа (начальник по оперативной части).

Группы по странам:

I группа — Англия, Америка, Япония.

II группа — Франция, Бельгия, Испания.

III группа — Италия, Чехословакия, Венгрия, Балканские государства.

IV Польша и Прибалтийские государства.

V группа — Россия, Швеция, Норвегия, Дания.

Группа атташата.

Распределение стран по группам (от I до IV) — не исключено, что я допустил неточности, так как многое уже позабыл. Эти неточности могут быть, однако, легко исправлены на основании имеющихся у вас материалов.

Из числа сотрудников «Т-3», за исключением уже упомянутых начальников Фишер и Штюльпнагель, припоминаю следующих лиц:

Генерал фон Типпельскирх (позднее «ОКУ-3»), в подчинении которого я находился с 1/ІѴ по 1/IX-1937 г. Офицер генштаба, которому по его личным и служебным качествам было далеко до его предшественника. Не обладал ясными, строго очерченными принципами в работе.

Нач[альник] Іа — майор фон Грейфенберг*⁹. Небольшого роста, стройный, офицер генштаба, высококвалифицированный специалист, умный, прилежный, скромный и любезный человек. Позднее работал в Оперативном отделе, затем во время войны являлся начальником штаба армейской группы фон Клейста, в последнее время «германский генерал» в Венгрии.

Нач[альник] Іа — майор Фреттер-Пико*¹⁰. Хороший средний офицер генштаба, всегда довольный жизнью товарищ. Во время войны командовал корпусом.

Из I группы: капитан фон Бехтольсгейм. Очень серьезный офицер генштаба, убежденный католик. Обладает отличными, солидными познаниями в военном деле. Обширное общее образование. Высококвалифицированный специалист, в том числе отличный командир-артиллерист. Позднее являлся военным атташе в Лондоне.

Из II группы: капитан Шпейдель*¹¹, офицер генштаба, прилежен как все швабы. В 1933—[ 19]35 гг. был помощником] военного атташе в Париже, во время войны генерал и нач[альник] штаба армии, последнее время — при «германском генерале» фон Штюльпнагель*¹² в Париже.

Из III группы: майор ф[он] Грисгейм, начальник группы в 1934— [19]36 гг. Не офицер генштаба, был переведен в «Т-3» в связи с отличным знанием итальянского языка. Высокообразованный, безупречно воспитанный офицер с большим чувством такта. В 1936 году вышел в отставку.

Майор Шёрнер, преемник предыдущего, также не офицер генштаба. Свободно владел итальянским языком. В войне 1914—[19] 18 гг. особенно отличился. Был награжден крестом «Пур ле Мерит». Типичный фронтовик и войсковой командир. Хороший товарищ, показавший себя с наилучшей стороны и позднее, когда он обогнал всех нас и добрался по служебной лестнице до генерал-полковника. В последний период войны — генерал-фельдмаршал.

Капитан Цорн — молодой, прилежный генштабист, референт по Чехословакии и Румынии.

Из IV группы — капитан Лейнц*¹³, уроженец Вюртемберга, офицер генштаба, во время войны командовал корпусом.

Капитан Кинцель — офицер генштаба со склонностью к фронтовой службе. Простой человек. Во время войны — начальник штаба армейской группы «Центр» или «Север».

Из V группы. Капитан Гофмейстер и Кребс. О них сказано выше.

Капитан фон Горн — типичный порядочный офицер генштаба. Во время войны командовал дивизией.

Подполковник Мирчинский — офицер запаса, добросовестный сотрудник, точный и безупречный в исполнении своих обязанностей, как бы созданный для «ювелирной» работы в «Т-З-Ѵ».

Капитан Нагель — в «Т-З-Ѵ» с апреля 1937 года. Референт по тактике советских вооруженных сил.

Майор фон Бодекер — офицер запаса. В 1914—1918 гг. потерял ногу.

АБВЕР

О возникновении, развитии и организации Абвера не могу дать конкретных показаний. Я никогда не интересовался этим, возможно необходимым, но все же слегка неправедным ремеслом. По службе также никогда не имел повода подробно заниматься Абвером. То, что я узнал здесь об Абвере от сокамерников, могут лучше меня показать полковник Армстер*¹⁴ и майор Гфорнер*¹⁵.

Мне также ничего неизвестно о подготовке Абвера к войне с Советским Союзом, так как я в 1937 году выбыл из «Т-3» и посвятил себя обязанностям к[омандир]а I батальона 3-го стрелкового полка.

О сотрудничестве «Т-3» с Абвером могу доложить на основании работы в V группе. В первый период моей деятельности в «Т-3», примерно до смерти фельдмаршала Гинденбурга (август 1934 г.), в «Т-3-» почти не поступало материалов из Абвера. По сообщению подполковника Мирчинского, имелся приказ ОКВ, запрещавший ведение шпионажа против Советского Союза, дабы не помешать сотрудничеству с СССР.

Лишь после смерти Гинденбурга спрос на разведывательном рынке стал медленно расти. Эта «конъюнктура» была следствием развития антисоветской пропаганды со стороны партии. К нам стали поступать более часто сведения из Абвера о Советском Союзе.

Они были почти на 100 % негодны для использования, являлись фальшивками и совершенно очевидной «фабрикацией». Было видно, что авторы этих «материалов» не имели понятия о советской действительности. Нами они соответственно квалифицировались как «чепуха», «абсурд», «что нам делать с этим дерьмом?» — и возвращались обратно в Абвер.

Руководство Абвера в конце концов обиделось и устроило встречу между подполковником Мирчинским и соответствующим референтом из Абвера. Мирчинский разъяснил последнему, почему нас не удовлетворяют материалы Абвера, и была достигнута договоренность, чтобы работники Абвера критически подходили к направляемым материалам и не перегружали нас ненужной перепиской.

Положение, однако, не изменилось ни после этого, ни после других подобных совещаний. Я лично за все время службы не видел ни одного пригодного, не говоря уже — важного, сообщения Абвера.

Отдел «Аусланд», насколько мне известно, возник на базе «Т-3». Этот отдел был органом ОКБ, имевшим своей задачей информацию Кейтеля о военно-политическом положении, следовательно, конкурентная организация по отношению к «Т-3» и «ОКУ-3».

Так, например, одна из копий донесений военных атташе направлялась в отдел «Аусланд». Начальником отдела «Аусланд» был капитан Бюркнер, работавший, по-видимому, в контакте с отделом атташата.

Из числа офицеров Абвера я знаком со следующими.

Адмирал Канарис. Во время поездки в Болгарию посещал меня, когда я являлся военным атташе в Бухаресте. Осведомлялся у меня о положении в Румынии.

Полковник Ганзен*¹⁶. Кажется, начальник 1 отдела Абвера. Посещал меня в Бухаресте в целях получения информации о Румынии. Очень откровенно говорил о положении в Германии. Энергичный офицер генштаба. Казнен после заговора ѴІІ-[19]44 г.

Полковник Остер. С ним я случайно познакомился в Берлине. Что-то вроде начальника канцелярии Канариса. Убежденный противник Гитлера и его «банды». Позднее исчез из Абвера, вероятно, был арестован.

Генерал фон Бентивеньи. Познакомился с ним в 1931 году в Военной академии, когда он был обер-лейтенантом или капитаном. В последнее время — начальник 3-го отдела Абвера.

Полковник Родлер. С ним я встречался в Румынии. Старый австрийский офицер. Опытный, спокойный, образованный человек. Скромен и прост. Абсолютно честен (если бы все офицеры Абвера были такими!).

Майор или подполковник Кайзер*¹⁷. Преемник предыдущего. Видел его лишь один раз и сожалел, что он не Родлер.

Майор Странский*¹⁸ из «Абверштелле-Бухарест». В Абвер призван из запаса. Не произвел на меня большого впечатления.

Майор фон Грегори*¹⁹ из «Абверштелле-Бухарест». Погиб при автомобильной катастрофе.

На основании бесед с сокамерниками — полковником Армстер и майором Гфорнер, у меня сложилось следующее общее впечатление об Абвере.

Это была организация, искусственно раздутая во время войны, впрочем, как все органы ОКВ, ее офицерский состав, за малым исключением, рекрутировался из офицеров запаса или резервистов, которые, не достигнув прочного положения в гражданской жизни, были рады снова одеть на себя мундир.

«Тяжелая» работа офицеров Абвера, по-видимому, всегда сопровождалась солидной выпивкой. Весь «стиль» их работы не соответствовал облику старых прусских офицеров. Обладание значительными, часто бесконтрольными суммами разлагало их.

За исключением полковников Ганзена и Родлера я, например, не встречал в Бухаресте ни одного офицера Абвера, о котором можно было сказать, что он воплощает собой старый германский образец офицера.

Как человек со стороны, я могу сказать об Абвере, что это было по меньшей мере гипертрофированное учреждение, работавшее зачастую вхолостую.

ШПАЛЬКЕ

Показания принял: пом[ощник] нач[альника] отделения] Следотдела 2 главного управления] МГБ СССР майор COЛOBOB

Перевел: майор КОПЕЛЯНСКИЙ

6/ІХ-119]51 г.

 

Примечания:

*¹  Речь идет о немецком военном деятеле генерале пехоты Вольфанге Муффе.

*² Речь идет о советском военном деятеле комкоре Борисе Сергеевиче Горбачеве.

*³  Речь идет о немецком военном деятеле генерал-лейтенанте Эдмунде Хоффмейстере.

*⁴ Речь идет о генерале горных войск Фердинанде Йодле. Шпальке ошибается, брат А. Йодля скончался после войны. В авиакатастрофе погиб командующий 20-й горной армии генерал-полковник Э. Дитль.

*⁵ Речь идет о немецком военном деятеле и военном теоретике генерал-фельдмар-шале Гельмуте фон Мольтке.

*⁶ Речь идет о немецком военном деятеле и дипломате генерал-лейтенанте Фридри-хе-Карле Рабе фон Паппехейме.

*⁷ Речь идет о майоре Фрице Чунке.

*⁸ Здесь и далее речь идет о генерал-майоре Карле Адольфе фон Бодекере.

*⁹  Речь идет о майоре (позднее — генерале пехоты) Гансе фон Грейфенберге.

*¹⁰ Здесь и далее речь идет о майоре (позднее — генерале артиллерии) Максимилиа-не Фреттер-Пико.

*¹¹  Речь идет о немецком военном деятеле генерал-лейтенанте Гансе Шпейделе.

*¹² Речь идет о немецком военном деятеле, двоюродном брате К. фон Штюльпнагеля, генерале пехоты (с 1940 г.) Отто фон Штюльпнагеле.

*¹³  Возможно, речь идет о немецком военном деятеле генерал-лейтенанте Йоханнесе Ленце.

*¹⁴  Речь идет об одном из руководителей германской военной разведки полковнике Отто Армстере.

*¹⁵  Речь идет о сотруднике германской военной разведки майоре Франце-Рудольфе Гфорнере.

*¹⁶  Речь идет об одном из руководителей германской военной разведки полковнике Георге Ганзене.

*¹⁷  Речь идет о майоре (позже — генерале кавалерии) Хуго фон Кайзере.

*¹⁸  Речь идет о майоре (позднее — подполковнике) Германе Странски.

*¹⁹  Речь идет о майоре Вальдемаре фон Грегори.