Поземельные отношения в Соединенных Штатах по новейшим данным.

8. Распределение земельной собственности.

В конце 1924 г. вышли в Америке две работы, затрагивающие указанный в заголовке вопрос. Одна из них относится к серии «цензовых монографий», т.-е. специальных исследований, разрабатывающих ту или иную часть переписи 1920 г. Она принадлежит двум авторам — Гольденвейзеру и Трюсделлю — и носит название «Сельскохозяйственное арендаторство в Соед. Штатах» ¹. В основу положен соответствующий материал ценза (переписи) 1920 года, частью разработанный более детально, чем насколько он разработан в пятом и шестом, относящихся к сельскому хозяйству томах переписи; этот материал пополнен данными и из других источников. Другая есть коллективная монография, составленная пятью авторами, принадлежащими к бюро сельскохозяйственной экономики департамента (министерства) .земледелия. Она помещена в последнем выпуске ежегодника департамента и называется: «Собственничество и арендаторство в сельском хозяйстве» ². Здесь в основу положены как данные цензов, так и в большей степени данные специальных обследований департамента земледелия.

Вторая работа живее и разностороннее, чем первая. Она охватывает больше материала, преподносит его читателю в сопровождении массы интересных картограмм и диаграмм, ставит вопрос более широко, касаясь не только распределения фактических руководителей американских ферм на руководителей-собственников и руководителей-арендаторов, но и также выясняя вопрос о принадлежности арендуемых ферм; наконец, подходит к вопросам и более объективно и менее формально. Первая же носит более узко статистический характер, придерживается формальных группировок цифр в цензе 1920 года и притом больше проникнута официальным оптимизмом в оценке аренды.

Материал, собранный в этих работах, в соединении с данными ценза 1920 года (из которого они исходят, но который можно использовать и иначе, чем они это делают), а также некоторыми другими данными, позволяет составить достаточно точное представление, по крайней мере, об одной категории производственных отношений в американском сельском хозяйстве—о взаимоотношениях собственников земли и руководителей с.-х. предприятий. Мы попытаемся ниже набросать эту картину. В виду прикладного характера работ, мы лишь в конце остановимся на подходе их к используемому материалу и на делаемых из него выводах. Главная наша задача—использовать для самостоятельного анализа сведенный нашими авторами материал, параллельно используя и другие данные. Между прочим, в ходе этого анализа яснее раскроются читателю и отмеченные уже прорехи разобранной нами работы Н. П. Макарова, а также уяснится кое-что и для дальнейшего.

Предварительно несколько замечаний о том, как подходит к вопросу о поземельных отношениях американская цензовая статистика. Этот подход таков, что если бы мы вздумали по цензовому отчету 1920 г. выяснить, кому и в каких размерах принадлежит в Соед. Штатах земля, нас постигнет полная неудача. Вопроса о принадлежности земли ценз побочно касается в своей сельскохозяйственной части. И в этой части ставится вопрос только о земле под фермами. В стороне остаются государственные и общественные земли, поскольку на них нет ферм. В стороне остаются земли жел. дорог (последним при их постройке делались обширные «пожалования» землей, часть которых была распродана, но часть осталась). В стороне остаются земли лесных, горнопромышленных и т. п. предприятий. С землей под фермами опять происходит своеобразная история. Единицей подсчета является ферма, отдельное сельхоз. предприятие. «Субъектом» такого предприятия считается его руководитель, тот, кто ведет хозяйство, «оператор», как выражается цензовая статистика. Таких операторов имеется три главные категории: руководители-собственники, руководители-управляющие и руководители-арендаторы. В переписном листе ставится, правда, вопрос: «если вы арендуете у других сколько-нибудь сел.-хоз. площади, или если вы управляете для других каким-либо количеством сел.-хоз. площади, то сообщите имя и адрес собственника земли», но никакой сводки арендуемой и управляемой площади по собственникам ее в переписи не сделано. В результате, если кто-нибудь владеет (что в массовом масштабе встречается на юге, в бывшем рабовладельческом районе) плантацией в 1.000 акров ³ и разбивает ее на участки по 25—40 акров, сажая на них издольщиков, снабжая их всем необходимым (вплоть, иногда, до продовольствия) и устанавливая над ними «надзор», иногда более «твердый», чем за рабочими,—в цензе фиксируется вместо плантации 25—40 «ферм». То же самое происходит на севере, если кто-нибудь, разбив крупное имение на участки, сдает их в аренду (хотя бы и за деньги и без надзора) или, скупив ряд ферм, сдает их в аренду. Одним словом, на «статистической поверхности» мы имеем только: 1) ряд ферм, насчет которых известно, что руководитель-собственник ⁴ ; 2) ряд ферм, относительно которых известно, что руководят ими управляющие, но кто владеет этими фермами и сколько у него таких ферм— остаётся неизвестным; 3) ряд ферм, относительно которых мы знаем, что они у кого-то арендованы, но у сколь крупного землевладельца—и здесь неизвестно. Это и есть один из случаев того метода регистрации и подсчета, который вызывал резкое и справедливое осуждение Ленина. Лишь в цензе 1900 г. была произведена сводка данных о землевладении, да в 1910 г. была сделана особо сводка данных о южных плантациях. Вообще же этот, предмет мало «интересует» американских статистиков, в то время как они занимают массу места в цензе, напр., разбивкой по возрастным группам всех видов руководителей ферм (включая все подвиды арендаторов) и т. п.

Переходя к существу вопроса, мы должны прежде всего отметить, что вся земельная площадь Соединенных Штатов составляет 1.903 млн. акров. Из нее по последним расчетам деп. земледелия ⁵ 122 миллиона не находятся в «фермах», да и никак не могут быть использованы под какие-либо виды с.-х. деятельности. Здесь 91 млн. абсолютно бесплодной земли (засушливых пустынь, скал и гор, болот), остальное под городами и селениями, дорогами, полосой отчуждения железных дорог и пр. Оставим их в стороне и рассмотрим, как распределяется остальная, т.-е. сельскохозяйственная территория. Нижеприводимая таблица представляет собой сводку данных деп. земледелия, нигде, однако, в таком виде читателям не представленных. Небольшая часть из них представляет собой исчисления департамента, но опирающиеся на надежные предположения ⁶.

Было земли во владении (за вычетом отброшенных 122 млн. акр.) в 1919 г.

	1. Владельцев ферм.	2. Федеральных учр.	3. Др. государствен. и обществен. учреждений.	4. Частных лиц и предпр.	Всего.
	Миллионы акров.
В том числе:
1. Под посевами.	365	—	—	—	365
2. Леса.	155 (32,1%)	91 (18,8%)	9 (1,9%)	228 (47,2%)	483 (100%)
3. Пастбища в полу засушливых и засушливых местностях.	163 (27,8%)	185 (31,5%)	67 (11,4%)	172 (29,3%)	587 (100%)
4. Пастбища и др. местн.	148 (64,1%)	—	13 (5,6%)	70 (30,3%)	231 (100%)
5. Под другим фермерским пользованием	115	—	—	—	115
Итого.	946 (53,1%)	276 (15,5%)	89 (5,0%)	470 (26,4%)	1781  (100%)

См. диаграмму I.

Общий результат получается тот, что в распоряжении фермеров (это отнюдь еще не значит: в собственности) было немного больше половины земли, 20¹/₂ % принадлежали государственным и общественным учреждениям и 26¹/₂ % частным лицам и предприятиям — точнее крупным компаниям—земельно-спекулятивным, лесным, горнопромышленным, а также железным дорогам (остатки от «пожалований»).

Если бы мы попробовали определить, сколько принадлежала крестьянам-собственникам, то это нам никак не могло бы удаться, так как такой группировки фермеров собственников, при помощи которых можно было исключить «гроссбауэров» (кулаков) и ведущих самостоятельно хозяйство «помещиков», в цензе не существует. Принимая, однако, во внимание, как увидим дальше, что 39,3% земли под фермами ходит в аренде, мы можем определить хотя бы какой процент с.-х. территории принадлежал фермерам-собственникам (крупным, средним и мелким вместе), за вычетом арендной площади. Имея в виду, что не арендуемая, собственная площадь ферм, исходя из наших цифр, составляет 574 млн. акров мы можем вывести: фермеры всех масштабов владели в Соединенных Штатах на правах собственности 32,2% всей сельскохоз. территории.

Иными словами: менее трети всей сел.-хоз. территории принадлежало в собственность мелким и средним крестьянам, а также и крупным хозяйствующим собственникам вместе. Двадцать процентов принадлежало государству. Остальная половина (точнее 47¹/₃ %) принадлежала лицам и предприятиям, которые сами землю не обрабатывали, а либо сдавали ее в аренду, либо эксплоатировали при помощи наемных рабочих.

Особенно ярко все это проступает в распределении леса: фермерам принадлежит менее трети; государство сохранило за собой немного больше пятой; 47% захвачено крупными компаниями.

Пастбища в сухих и малоурожайных местностях Дальнего Запада (плоскогорья и предгорья Скалистых гор) в масштабе двадцати восьми процентов принадлежат фермерам (частью фермерам-арендаторам), в 46%—государству (здесь и расположен в сущности единственный оставшийся в Соединенных Штатах государственный колонизационный фонд) и около 30% принадлежит железным дорогам, скотоводческим крупным компаниям и земельным компаниям, в свое время захватившим эту землю.

Последняя группа держит в руках также и 30% пастбищ в местностях, обеспеченных влагой, т.-е. менее удаленных на запад, степных местностях. У государства здесь осталось лишь 5¹/₂ %, а ²/₃ распределились по фермам.

9. Распределение земли под фермами по территориальному размеру ферм.

Такова эта картина распределения земли, которая представляется довольно-таки неутешительной с точки зрения русских писателей, пытавшихся изображать Соединенные Штаты царством трудового начала в земледелии.

Правда, что большая часть земли, не принадлежащей фермерам, находится вне пределов земледельческого пояса. Но в пределах этого пояса существуют зато различия в составе самих фермеров: 1) по количеству земли₎ входящей в состав фермы и 2) по земле собственной и арендованной.

Дадим сперва справку по первому пункту.

Вот как распределялись по данным цензов в 1910 и 1920 г.г. число ферм, площадь всей земли под фермами и площадь «обработанной» земли ⁷ (см. табл. ниже).

Мы принимаем здесь деление, применявшееся Лениным. Надо подчеркнуть, вместе с Лениным, что в группу мелких (по площади) ферм входит целая масса крупных капиталистических

	Число ферм					Площадь всей земли			Площадь обработанной земли
	1900	1910		1920		1900	1910	1920	1900	1910		1920
	В миллионах ферм, в скобках — проценты.					В миллионах акров, в скобках — проценты.
Мелкие фермы (до 100 акров)	3,3 (57,5)		3,7 (58,0)		3,8 (58,6)	147 (17,6)	157 (17,9)	163 (17,1)	107 (25,8)		116 (24,2)		119 (23,7)
Средние фермы (100-174 акр.)	1,4 (24,8)		1,6 (23,8)		1,4 (22,5)	193 (23,0)	205 (23,4)	195 (20,4)	118 (28,6)		129 (26,9)		128 (25,5)
Крупные фермы (174—999 акр.)	0,97 (16,9)		1,1 (17,4)		1,2 (17,9)	301 (35,9)	349 (39,7)	378 (39,6)	165 (39,8)		203 (42,3)		218 (43,4)
Латифундии (свыше 1.000 акр.)	0,05 (0,8)		0,05 (0,8)		0,07 (1,0)	198 (23,6)	167 (19,0)	221 (23,1)	24 (5,9)		31 (6,5)		38 (7,5)
ИТОГО:	5,7 (100)		6,4 (100)		6,4 (100)	839 (100)	879 (100)	956 (100)	414 (100)		478 (100)		503 (100)

См. диаграмму II.

предприятий. Ведь совершенно справедливо замечают авторы первой из рассматриваемых нами монографий: «Четверть акра земли под стеклом, предназначенная на выращивание цветов и тепличных растений, может быть столь же крупным предприятием, как и пшеничная ферма в 400 акров, и может требовать такой же заботы и умелости в руководстве предприятием» ⁸. «Средние» фермы также могут скрывать в себе крупные молочные и садоводные предприятия ⁹, но в земледельческом поясе—это размер среднего хозяйства, мало или вовсе не прибегающего к наемному труду. Именно в этой порции (160 акров) земля в свое время отпускалась государством бесплатно новопоселенцам. Что свыше,— уже не может обойтись без значительного применения наемного труда. А что свыше 1.000 акров,— это чаще всего латифундия — либо скотоводческая на Дальнем Западе, либо плантаторская на юге.

Так вот таблица показывает нам: 1) В 1920 году 63% всей земли было у хозяйств, которые уже по своей площади не могли быть «трудовыми»; процент этот, конечно, еще больше, так как в остальных группах упрятана масса капиталистических животноводственных, молочных, огородных, садоводственных предприятий. 2) В развитии от 1900 г. этот процент в 1910 г. колебнулся вниз, но затем скакнул еще больше вверх. Он колебнулся вниз за счет латифундий: на юге шел процесс раздробления рабовладельческих имений, частью на издольные участки, частью на участки для продажи. На западе часть скотовладельческих латифундий в более близких районах пошла под земледельческие фермы. Он затем опять пошел вверх, так как за 1910—20 годы под давлением военной необходимости вновь усилилось западное степное скотоводство на дальних участках.

3) Мы видим, однако, что % обработанной земли в крупных и крупнейших фермах все более растет, в том числе и в латифундиях, которые, освобождаясь, от пастбищных «излишеств» и от пустырей (на юге), запахивают все больше земли; 51% обработанной площади был в 1920 г. в крупных и крупнейших фермах.

Если кто-нибудь стал возражать (неправильно, конечно), что имение свыше 65 десятин (175 акров) еще не есть крупное предприятие, мы, к сожалению, не сможем по группировкам американского ценза представить ему — для полного успокоения — данных об имениях, начиная, скажем, от 100—150 десятин. Но от 185 десятин (500 акров) представить можем. Такие фермы имели:

Годы	1900	1910	1920
%% всей земли под фермами	31,7	28,5	33,7

Нет никакого сомнения, что предприятия значительной капиталистической мощности, учитывая также и укрытые в более «мелких» группировках, владели в Соед. Штатах никак не менее 40% всей земли. Остальное приходилось в нисходящем порядке долей: на очень крупное гроссбауэрское крестьянское хозяйство (вероятно, около 25% по площади), среднее крестьянское хозяйство (такого ок. 20% и по числу и по площади) и затем мелкое (более половины предприятий и, наверное, не более 15% земли, за вычетом фактических крупных предприятий).

10. Распределение земли под Фермами по категориям «держателей».

Возьмем теперь деление хозяйства по другому направлению: по правовому положению «оператора». Здесь у нас выступает на сцену троица: хозяин-собственник, управляющий имением и арендатор. Хозяева-собственники опять-таки делятся на две категории: 1) полных собственников, владеющих всей учтенной на ферме землей и 2) частичных собственников (part-owners), которым принадлежит только часть учтенной земли, другую же часть они приарендовывают. Мы увидим впоследствии, что этот тип есть в сущности тип крупного с.-х. предпринимателя.

В части таблицы, касающейся числа предприятий, интересна явно проступающая тенденция к росту процента арендаторских хозяйств за счет собственнических. Об этом детальнее ниже. Число имений с управляющими в относительных величинах остается неизменным (абсолютно оно за 1910—20 г.г. немного возросло); в отношении «полных» собственнических ферм наблюдается застой, что в связи с слабым общим приростом всех с.-х. предприятий Соед. Штатов ведет к сокращению их доли. Процент частичных собственников немного за последнее десятилетие упал (это соответствует абсолютному сокращению этого вида предприятий с 594 до 559 тысяч).

В части таблицы, касающейся распределения всей земли между группами предприятий, довольно ясно видно, что и арендаторы и частичные собственники расширяют размер и процент своей площади: в 1900—10 г.г.—за счет имений с управляющими, в 1910—20 г.г. (в процентах)—за счет полных собственников. В абсолютных числах прирост значения частичных собственников и арендаторов за последние десятилетия, однако, объясняется в огромнейшей части за счет общего прироста площади под фермами в Соед. Штатах, который (прирост) пошел только им на пользу, но не группе полных собственников (землевладение последней дало небольшую убыль); в действительности дело было, наверное, даже «и еще сложнее: на новую площадь земли садились преимущественно полные собственники, зато старая собственническая земля все больше шла в аренду. Тоже относится—в меньшей степени—и к «управляемым» имениям.

	Число ферм.			Количество земли в фермах.			Количество обработанной земли в фермах.			Всей земли на 1 ферму в среднем.
	1900	1910	1920	1900	1910	1920	1900	1910	1920	1900	1910	1920
	Млн. ферм, в скобках— проценты.			Млн. акров, в скобках— проценты.			Млн. акров, в скобках— проценты.			Акры.
Управляющие чужими имениями	0,06(1,0)	0,06(0,9)	0,07(1,1)	88(10,4)	54(6,1)	54(5,7)	11(2,6)	12(2,6)	13(2,6)	1483	925	791
„Полные“ собственники	3,2 (55,8)	3,4(52,7)	3,4(52,2)	431(51,4)	465(52,9)	461(48,3)	221(53,4)	234(48,9)	235(46,7)	137	139	137
„Частичные“ собственники	0,45(7,9)	0,59(9,3)	0,56(8,7)	125(14,9)	134(15,2)	176(18,4)	57(13,7)	76(15,9)	79(15,7)	277	225	314
Арендаторы	2,0(35,3)	2,4(37,0)	2,5(38,1)	195(23,3)	226(25,8)	265(27,7)	125(30,2)	156(32,7)	176(34,9)	96	96	108
	5,7(100)	6,4(100)	6,5(100)	839(100)	879(100)	956(100)	414(100)	478(100)	503(100)	146*	138*	148*

* Вместо итога здесь помещено среднее число на одну ферму в Соед. Штатах.

См. диаграмму III.

В распределении обработанной земли между группами предприятий особенно ярко проступает тенденция к расширению арендаторства и сокращению «полного собственничества». «Управляющие» все время поддерживают тот же процент. Частичные собственники, расширившие сперва долю своей обработанной земли, затем ее спустили (что касается всей земли, то, как мы уже видели, они ее в последнее десятилетие расширили: расширялись они, очевидно, на пастбищах, а не на пахотной земле). В абсолютных числах это означает быстрый реальный прирост у арендаторов и в разной степени замедлившийся прирост у всех остальных (больше всего у полных собственников).

Наконец, последняя часть таблицы раскрывает нам «псевдонимы» всех четырех групп: управляющие управляют преимущественно латифундиями ¹⁰, которые сильно мельчают на наших глазах (происходит это на западе со скотоводческими латифундиями и на юге с хлопковыми).

Полные собственники—сборная группа, в среднем обнаруживающая физиономию «среднего фермера». Частичные собственники — очевидным образом, преимущественно крупные предприниматели «конъюнктурного» типа: за десятилетие 1910—20 г.г. они, вероятно, налегли на пастбищное хозяйство, поставляя скот во время войны ¹¹. Средняя их площадь в 2¹/₂ раза больше чем у полного собственника (1920 г.). Арендаторы в среднем (дальше мы увидим, что эта средняя складывается из резких противоположностей, ибо сюда входят массами издольщики—негры на южных плантациях) представляют собой более мелкие по площади хозяйства.

Их мелкость подчеркивается и тем, что по числу предприятий они имеют в 1920 г.—38,1%, а по числу земли только 27,7%. В то же время они имели 34,9% обработанной земли, т.-е. значит использовали землю в среднем гораздо тщательнее собственников (дабы быть в состоянии уплатить аренду).

Взяв предприятия по другому разрезу, на этот раз даже более поверхностному, чем разрез по площади земли в фермах, мы получаем, однако, и здесь тот характерный результат, что никак не более 48,3% «фермерской» земли может в Соед. Штатах находиться в собственности трудовых земледельцев. Имения с управляющими — не трудовое землевладение, частичные собственники, судя по среднему их уровню — также; арендаторы — земледельцы без собственной земли. Остаются полные собственники, в среде которых, однако, несомненно, скрывается большинство имений свыше 1.000 акров, но без управляющих: в самом деле, «под управляющими» в 1920 г. было 54 млн. акров; имений размером свыше 1.000 акров в том же году было по площади 221 млн. акров; а у полных собственников находилось 461 млн. акров. Небольшая часть латифундий находится, правда, в группе частичных собственников, небольшая часть— даже среди арендаторов (капиталистическая аренда). Но все же ясно, что, и подходя с этого конца, мы должны прийти к тому же заключению, что «трудовых крестьян» в Соед. Штатах очень и очень мало.

Интересным вопросом является, кому и в каком количестве принадлежат арендуемые фермы. На этот вопрос ответ дает лишь ценз 1900 г. Для 1920 г. есть данные специального обследования 275.000 арендаторских ферм, предпринятого деп. земледелия. Вот что показывают эти материалы.

В 1*900 г. 52% арендуемых ферм принадлежало собственникам, имеющим не более одной фермы (разумеется, однако,— эти фермы были очень различных размеров). 48% принадлежало лицам, владеющим двумя и более фермами, 26%—лицам, владеющим пятью и более фермами. При этом на юге, где наблюдается разбивка плантаций на издольные участки, лишь 37% арендуемых ферм принадлежало лицам, имеющим по одной ферме, 63%—лицам, имеющим две и более, 32-%-— имеющим пять и более ферм. На севере, наоборот, 73% ферм принадлежали собственникам, имеющим одну ферму, и только 27%—таким, которые имели две фермы и больше, в том числе около 7% — имеющим 5 ферм и более. Впрочем, на севере размер ферм, сдаваемых в аренду, гораздо больше. Но на севере — все же ясно—доминирует аренда ферм удалившимися от дел «гроссбауэрами», а не крупными землевладельцами.

В 1920 г. обнаружилось, что 49,2% всех арендуемых ферм принадлежало «одиночным» владельцам, 50,8%—«двойным» и более владельцам, 25,4% ферм—тем владельцам, у которых было по пяти ферм и более. Намечается, по-видимому, концентрация арендного землевладения,— однако не в высших группах. Из данных, приводимых в монографии деп. земледелия, можно высчитать, что в среднем на одного собственника-сдатчика приходилось в 1920 г. 1,6 арендуемых ферм, а на группу сдатчиков, имевших более двух ферм,— в среднем по 4 фермы ¹².

11. В какой мере земля в Соед. Штатах является товаром.

Взятый выше разрез по отношению «оператора» к эксплоатируемому им предприятию, в особенности при американских способах классификации, собственно, дает наиболее ясную характеристику не развития капиталистических отношений в производстве, а проникновения товарных отношений в землевладение. Впрочем, последнее возможно только на почве первого и составляет его показатель. Мы видели, что в аренду сдавалось в 1920 г. 27,7% площади целых ферм. Но это еще не вся площадь ходящей в аренде земли. Ведь «частичные собственники» приарендовывали часть своей земли. Какую именно? Для американской цензовой статистики необыкновенно характерно, что точного ответа по переписи 1920 года дать нельзя. Соответствующий вопрос частичным собственникам задавался, но ответы не подсчитаны. В 1900 г. они были подсчитаны и опубликованы, в 1910 г. подсчитаны, но не опубликованы ¹³. Работники деп. земледелия сделали для 1920 года исчисления по процентным числам 1910 г. и в результате, сложив землю арендаторских ферм с «приарендованной» землей частных собственников, получили следующую таблицу процента земли, «ходящей в аренде» (имения с управляющими отброшены, так как неизвестно, какая доля земли здесь снимается в аренду).

	1900 г.	1910 г.	1920 г.
% всей земли, сдаваемой в аренду	34,2	35,6	39,3
% обработ. земли, сдаваемой в аренду	37,5	41,0	43,8

Итак, 39% всей фермерской земли ныне охвачено арендой, а в отношении обработанной земли показатель составляет уже 44%. Эти формально статистические данные, между прочим, ниже действительности. «Определение фермы в цензовом переписном листе, по-видимому, применялось так, что из учета выпало много земли, сдаваемой для пастьбы скота индейцами, находящимися под попечительством правительства Соед. Штатов, правительствами и учреждениями штатов и, вероятно, железными дорогами и другими собственниками. Статистика, идущая из других источников, а не из переписных, относительно количества земли, сдаваемой индейцами, жел. дорогами и штатами, обнаруживает, по крайней мере, в одном штате площадь в три раза большую, чем та, которая в цензе классифицирована, как арендуемая фермерская земля ¹⁴.

Действительное развитие найма земли, таким образом, гораздо больше. Оно не достигло еще таких размеров, как в Англии (90,2% площади в 1914 году), но, очевидно, приближается к уровню Бельгии (54,2% в 1910 г.), обойдя Ирландию (36% ферм—1910 г.) и Германию (12,7% площади—1907 г.) ¹⁵.

Но, кроме найма земли, товарность земли выражается в чистоте ее продажи. Здесь Америка безусловно побила все рекорды. Если подойти к делу со стороны фермы, то «большая часть американских ферм меняет собственника раз в поколение, а значительное число делает это несколько раз в течение средней продолжительности деловой карьеры обыкновенного человека» ¹⁶. Если подойти к вопросу со стороны фермера, то сводка десяти местных обследований в разных частях Соед. Штатов показывает, что в среднем 88% фермеров приобрели свою землю покупкой и лишь 12% наследованием, женитьбой или в дар ¹⁷.

Но и для найма земли характерно то обстоятельство, что арендаторские контракты большей частью заключаются только на год, что отмечал уже М. Зеринг в 80-х годах ¹⁸ и что осталось сейчас без изменения. В связи с тем стоят постоянные переходы с фермы на ферму. Ценз 1910 г. установил, что вошедшие в учет арендаторы, платившие арендную плату деньгами, находились на своих фермах в среднем 3,8 года, а платившие ее долей продукта—всего 2,6 года. Удлиняя этот срок «на дальнейшее дожитие» в полтора раза, получаем среднее пребывание на ферме в 4—5 лет. В 1922 году 27% арендаторов и 6о/о собственников перешло с фермы на ферму ¹⁹.

Американские арендаторы ведут буквально кочевой образ жизни, весьма напоминающий древнерусские обычаи и прославленный пословицей «Юрьев день».

При этом неустойчивость найма стоит в явной связи с неустойчивостью владения: собственник, спекулируя на росте земельных цен, постоянно ищет и ждет выгодного покупателя. Поэтому он не хочет заключать долгосрочных арендных контрактов. Нетрудно себе представить, как отрицательно такой порядок должен отзываться на поддержании плодородия почвы и чистоты ее поверхности.

12. О „сельскохозяйственной лествице“: батрак—арендатор—собственник.

При таком положении говорить о господстве в Соединенных Штатах «семейно-трудового» начала, конечно, совершенно не приходится. Но зато в Америке большим распространением пользуется другая идея—так называемой «сельскохозяйственной лествицы» (agricultural ladder). Земля по наследству не переходит. Фермер сам приобретает ее покупкой. Но зато-де в Соед. Штатах хороший сельскохозяйственный батрак всегда может выбиться в люди, может стать самостоятельным хозяином. Как Генри Форд начал с мальчишки на побегушках, так и каждый толковый и работящий человек, не имеющий средств, может, в конце концов, добиться трудом, бережливостью и деловой ловкостью земли и необходимого капитала, подняться по лестнице: батрак — арендатор—собственник.

Нет сомнения, что раньше при наличии массы девственных земель, отводившихся поселенцам бесплатно или за ничтожную плату, при выгодном положении Соед. Штатов на мировом рынке, это в большом объёме было справедливо. Надо, однако, отметить, что и тогда продвижение вверх создавалось больше спекуляцией на приросте ценности земли (которая, после ее занятия, через несколько лет продавалась, после чего приобретший капитал поселенец либо двигался, дальше на запад, либо заводил где-нибудь хозяйство посолиднее и свободное от долгов). Теперь это уже далеко не так, но и в последнее время еще это было возможно (при всё же не вполне законченной колонизации и—главное—при наличии в 1916—20 г.г. военной конъюнктуры, итоги которой и пожал ценз 1920 г.).

Факт тот, что по переписи 1920 г. 44,3% всех фермеров-собственников когда-либо раньше было арендаторами и 34,7°/₀ когда-либо работали батраками ²⁰.

Можно также вычислить, сопоставив данные 1) о числе арендаторов в 1910 г. и 2) о числе тех собственников-фермеров, которые к 1920 г. владели своей фермой не более 10 лет (т.-е. вступили во владение после 1910 г.) и которые притом заявили о своей прежней принадлежности к арендаторской группе, что около 33% арендаторов, попавших в ценз 1910г., в 1920 г. уже были собственниками, т.-е. поднялись по «лествице» на верхние ступени ²¹.

Можно вычислять то же самое и другим способом: взявши по данным ценза 1910 г. известную возрастную группу собственников (скажем, возрастом от 25 до 34 лет), посмотреть, что сталось с этой группой в 1920 г., когда она перейдет в категорию от 35 до 44 лет. Часть людей этой группы успеет, конечно, вымереть, но на это легко сделать соответственную скидку. Такой расчет обнаруживает, что у собственников по дороге от ценза к цензу каждое поколение (кроме самых старших, где вымирание перевешивает) пополняется новобранцами. Напр., из группы собственников, имевших в 1910 году 25—34 года, должно было бы дожить до 1920 года 583 тысячи человек, а между тем собственников возрастом от 35 до 44 лет в 1920 г. оказалось целых 938 тысяч: откуда-то влилось новых 355 тысяч человек. Рассмотрение же судьбы арендаторских поколений показывает, что увеличение тут происходит только при переходе от возраста ниже 25 лет к 25—34-летнему возрасту (за счет, очевидно, батраков или хозяйских сыновей), во всех же остальных группах—сплошной дефицит.

Делаются и другие вычисления ²², которые опровергать не приходится, так как до последних лет безусловно «лествица» (по указанным выше причинам) существовала. Не надо, однако, как это делает цензовая монография, затушевывать того, во-первых, что тот же ценз 1920 г. показал: 42% фермеров-собственников никогда не бывали ни арендаторами, ни батраками. Это—либо хозяйские сыновья, либо люди, «начавшие со средствами» (большая часть). Во-вторых, не надо забывать, что и среди арендаторов 47% прямо сделалось таковыми, не побывав предварительно в батраках. С этим можно сопоставить данные обследования деп. земледелия (1922 г), согласно которому 23% арендаторов являлось родственниками владельцев ферм; это своеобразное американское проявление семейного начала: старик-фермер сдает в аренду ферму своему сыну или зятю, вместо того, чтобы передать ему руководство на других началах ²³.

13. Становится ли труднее подниматься по «лествице» и почему именно.

Дело, однако, не в этом, а в том, сохраняется ли «лествица» в старом объеме или ее применение, рассматривая вопрос во времени, сокращается. Что это происходило в промежуток между 1910 и 1920 годами—сомнений нет. Рассматривая, например, распределение по возрасту собственников и арендаторов, мы видим, что старшие возрасты в той и другой группе усилились и относительно и абсолютно, а младшие возрасты относительно ослабели, абсолютно же среди арендаторов все же приросли, среди собственников даже сократились. Это явно означает затруднение к входу в «храм собственности» для арендаторской молодежи. То же выходит, если посмотрим, какой про лент арендаторы в разное время составляли среди разных возрастных групп фермерского населения. Беря только людей старше 55 лет, мы получаем, что в 1890 году 14,7% их было арендаторами, в 1900 г.—18,8%, 1910 г.—19,3%, 1920 г.—19,4% ²⁴.

Рост, хотя и замедлившийся за время войны, но совершенно ясный. Проанализировав цифры в этих двух направлениях, цензовая монография вынуждена констатировать, что в С. Ш. идет рост «постоянного арендаторства» и что в кукурузном поясе арендаторство растет (стр., 93).

Совершенно то же получается, если посмотрим какова была продолжительность времени «взлезания до верхней ступени лествицы» у более старых фермеров и молодых, сделавшихся хозяевами в новейшее время. У первых стаж оказывается меньше. Даже внося поправку на то, что среди старых фермеров люди с длинным стажем в большем проценте уже вымерли, получаем все же ясную разницу в стаже.

Это обстоятельство, между прочим, оспаривается (неизвестно зачем) монографией деп. земледелия.

Решающим материалом является, однако, не этот формально-статистический материал, получаемый путем «игры в цифирьки», как говаривал Ленин.

Решающий материал собран и опубликован деп. земледелия. Он стоит в сопоставлении выборочных исследований 1) о средней стоимости ферм в 25 штатах, 2) о средней доходности этих ферм и 3) о господствующем в тех же местностях заемном проценте по ипотечным займам ²⁵.

Если приложить этот материал к тому случаю, когда человек покупает ферму в долг, выдавая на нее закладную, то вывод получается таков: «ни в одной из вошедших в обследование местностей, кроме Пенсильванского района, нет возможности в среднем расходовать 600 долларов на личные нужды и в то же время расплатиться за ферму в течение 10 лет, не делая в начале очень значительного, большего, чем обычно возможно, предварительного взноса». В Иллинойсе (и это относится ко всей северной части «Среднего Запада», т.-е. самой сердцевины земледельческого пояса), уплатив в начале ¹/₈ часть стоимости, можно расплатиться только не ранее, чем через 20 лет. Эта треть составляет притом в Иллинойсе 21,542 доллара, т.-е. 43.000 золотых рублей. Нужно или недоплачивать зарплату своей семье и самому себе, либо надо добиться займа по пониженной ставке (стр. 565).

Если же приложить этот материал к тому случаю, когда арендатор, взяв ферму в наем, хочет накопить денег для предварительного взноса, то вывод получается еще неутешительнее. «Какой продолжительности период потребовался бы для накопления предварительного взноса, необходимого для того, чтобы быть в состоянии расплатиться за остаток капитала фермы в течение 20 лет? (Заметьте, здесь уже срок расплаты берется не в десять, а в двадцать лет. Н. О.). Анализ цифр показывает, что только в одном районе, а именно в Пенсильванском районе, вообще говоря, возможно накопить что-либо при данных предпосылках. Во всех остальных районах получается дефицит в среднем от 13 до 1.132 долларов в год, если вычесть заемный процент по ипотечному долгу на весь капитал фермы ²⁶ и 600 долларов в год на расходы семьи» (стр. 567).

В виде практического вывода из такого результата монография деп. земледелия устанавливает, что арендаторы, дабы выбиться в собственники, должны:    1) либо повысить доходы с фермы, 2) либо добиться более низкой, чем ипотечный процент, арендной платы, 3) либо уже быть владельцами всего своего операционного капитала при вступлении в разряд арендаторов,— «условие, характерное для большинства арендаторов» (но, добавим мы, основательно подрывающее представление о том, что можно выбиваться в фермеры трудом и бережливостью. Н. О.),

4) либо жить меньше, чем на 600 долл. в год, 5) либо применять труд семьи «без уплаты заработной платы» (стр. 567—8),

Все это в известном масштабе возможно, но не ясно ли, что это характеризует разрушение «лествицы», во-первых, и явный переход к европейским условиям—крестьянского «недопотребления» и «недоплаты» в пользу земельных монополистов, во-вторых. Монография деп. земледелия не может отрицать, хотя бы отчасти, первого положения—«Что при помощи одного из вышеуказанных способов большому числу арендаторов удавалось... делать предварительные взносы... в широком масштабе», доказывается статистикой передвижения по сельскохозяйственной лествице. Но, с другой стороны, анализ цифр дохода показал, что при средних условиях этот процесс стал процессом немалой трудности во многих частях Соед. Штатов» (стр. 568, курсив наш).

Что главным образом разрушает «лествицу»? Это рост цен на землю. Цензовая монография, производя сопоставления высоты цен на землю и высоты процента арендаторов среди фермеров в географическом порядке, выводит: «корреляция (связь этих двух явлений)—очевидным образом тесная на ограниченных площадях, где общие условия относительно однородны, но на обширных площадях, и в особенности на площадях, где условия различны во многих существенных отношениях, корреляция менее очевидна» (стр. 63). Разумеется, это так и должно быть, ибо рост цен на землю не единственное условие роста арендаторства. Но он бесспорно—главное условие.

В этом направлении действуют две силы. Во-первых, при быстром темпе роста цен на землю, собственник предпочитает ее «выдерживать» и, поскольку сам не занимается хозяйством, держит ее в аренде (притом, как мы видели, на краткие сроки). Кроме того, при быстром темпе прироста он заранее учитывается в продажной цене, прирост вводится в расчет «дохода» от земли, и цена соответственно вздувается. В результате получается расхождение между «доходом», могущим поступить собственнику от непосредственной эксплоатации земли, и ее ценой. Процент «производственной» ренты оказывается низок, так как рядом с ней существует еще спекулятивная рента. А это означает, что арендатору, черпающему средства на возможную покупку земли из производственного источника, все труднее становится эта возможность. Эта картина с наибольшей ясностью наблюдается в штате Айова, где прирост цен на землю необыкновенно быстр.

Но важно другое. Абсолютный размер стоимости фермы делается так велик, что к земле никак не подступиться. Мы видели, что треть взноса за стоимость обследованной Иллинойской фермы составляла, по данным деп. земледелия, 21 1/2 тысячи долларов. По данным ценза, 90% стоимости средней Иллинойской фермы составляла стоимость земли и строений ²⁷. Как приступиться к земле, когда средняя стоимость американской фермы, по данным ценза, в 1920 г. была 12.084 доллара, из них цена земли и строений—10.284 доллара (85%), в земледельческом районе первой степени важности (северо-западный центр) оценка фермы—25.517 долларов, а оценка земли и строений—22 307 (87%), в следующем по важности районе (северо-восточный центр) оценка фермы—15.898 долларов, оценка земли и строений—13.771 доллар (87%). Еще лучше того: расположив данные ценза по графствам (первое административное деление штата, меньше нашего уезда), деп. земледелия получил, что в стране было 9 процентов графств, где ферма в среднем стоила более 35.000 долларов, и 3% (95 графств), где в среднем по графству ферма стоила более 50.000Долларов. Эти цены, правда, вздуты в военное время (но меньше, чем . генеральный индекс цен), эти цены уже понизились. Но и данные переписи наверное понижены (несмотря на то, что участникам переписи строго запрещено сообщать какие бы ни было материалы фискальным органам).

14. О росте арендаторства по периодам и районам.

Теперь нам будет ясна «динамика» арендаторства, о которой скажем пару слов. Взглянем для этого на таблицу, где представлено движение арендаторства, начиная с 1880 г., с разбивкой также по группам штатов. Последних мы берем 4, а не три, как часто делается. Не только надо выделить особо плантаторский юг, где сосредоточена масса издолыциков-негров, не только выделить колонизуемый запад (предгорья и плоскогорья Скалистых гор и Тихоокеанское побережье), но надо разбить на две части земледельческо-промышленный север: 1) на штаты Атлантического побережья, преимущественно сосредоточивающие в себе промышленность, а также интенсивные с.-х. предприятия и 2) «северный центр», т.-е. главную сердцевину земледельческой полосы, где предприятия менее интенсивны, считая на единицу площади, но где масштаб с.-х. производства колоссален ²⁸.

	1880 г.	1890 г.	1900 г.	1910 г.	1920 г.
Всех фермеров в С.Ш. было (тысяч).	4.009	4.565	5.737	6.362	6.448
В том числе арендаторов было.	1.025	1.295	2.025	2.355	2.455
То же в %% к числу всех фермеров.	25,6%	28,4%	35,3%	37,0%	38,1%
На Атлантическом побережье арендаторов было.	112	121	141	119	100
То же в %% к числу всех фермеров в этом районе.	16,0%	18,4%	20,8%	18,1%	17,2%
В северном землед. центре арендаторов было.	347	450	612	647	679
То же в %% к числу всех фермеров в этом районе.	20,4%	23,4%	27,9%	29,0%	31,1%
На юге было арендаторов.	554	706	1.232	1.537	1.591
То же в %% к числу всех фермеров на юге.	36,2%	38,5%	47,0%	49,6%	49,6%
На западе было арендаторов.	12	18	40	53	84
То же в %% к числу всех фермеров на западе.	14,0%	12,1%	16,5%	14,2%	17,6%

См. диаграмму IV.

Заглядывая несколько дальше назад, чем мы это делали прежде, мы видим теперь, какие успехи сделало арендаторство за 40 лет. В 1880 г. арендаторов было немного больше 7^ в 1920 г. их уже 38,1% всех «операторов». Нет сомнения, что в 1925 году их после кризиса 1921 — 23 г.г. стало гораздо больше.

Арендаторство сделало особенно крупный скачок между 1890 и 1900 г.г. Это было в годы наиболее резкого падения хлебных цен, вследствие наиболее острого перепроизводства, подействовавшего уже и на Америку.

В земледельческом центре число арендаторов за счет разорившихся фермеров поднялось с 450 до 612 тысяч—на 36%. В эти же годы наиболее энергично шла разбивка южных плантаций на участки издольщиков: с 706 тысяч число арендаторов поднялось до 1.232 тыс., т.е, увеличилось на 72%.

С 1900 года и на севере и на юге прирост замедлился, хотя на юге он еще шел очень интенсивно. На севере действовала улучшившаяся конъюнктура хлебно-мясного рынка.

С 1910 года рост арендаторства на юге почти приостанавливается (прирост с 1910 по 1920 год всего 54.000, или 3,5%). В это время наметился процесс усиленного бегства негров с южных плантаций в северные промышленные области; культурный подъем негритянского населения сделал для него невыносимым плантаторский режим ²⁹.

Наоборот, на севере (центральном) замедлившийся с 1900 года прирост шел, однако, неизменно вперед: в 1900—1910 г.г. + 5,7%, или 35 тыс., в 1910 — 20 г.г., несмотря на военный подъем,+4,9%, или 32.000.

В двух прочих районах происходило следующее. В Атлантическом, с тех пор как после 1900 года рост земельных цен стал усиленно отставать от роста их по всей стране, арендаторство, до того возраставшее, стало падать. Разжившемуся где-либо арендатору гораздо легче купить здесь ферму, чем где-либо на западе. Кроме того, промышленность вытесняла здесь и самые фермы: число их быстро падало, при чем, разумеется, охотниками продавать землю под городские и промышленные нужды в первую очередь выступали собственники, не ведущие хозяйства на своей земле. Что касается западного района, то здесь волнообразное движение процентных чисел объясняется просто малым еще распространением арендаторства и случайностью поэтому данных.

Если в итоге для всей страны рост арендаторства замедлился, то надо помнить, что на юге оно дошло уже до половины всех ферм, что на Атлантическом побережье и на западе специальные условия искривляют картину.

Надо помнить также о конъюнктурных условиях. Несмотря на это, в решающем с.-х. центре аренда непрерывно растет, и даже в последнем десятилетии скорее, чем по всей стране в среднем.

Необыкновенно яркий свет на эту динамику бросает сопоставление развития в соседке американского северо-земледельческого центра—в Канаде. Согласно канадским переписям, здесь непрерывно с 1891 года идет упадок процента арендаторов:

1891 г.	1901 г.	1911 г.	1921 г.
15,4%	12,9%	11,4%	7,9%

Упадок замедлился в 1910—1911 годах, когда относительно медленнее шло расширение с.-х. площади; но за военные годы— при огромном ее расширении — произошел сильный упадок. Запасы земли в Канаде еще колоссальны, и „ловцы ренты“ не могут еще вступить полностью в свои права.

15. Рост «долевой» аренды и его значение.

Яркий свет также можно бросить на эту динамику, если мы присмотримся еще к судьбе арендаторства по линии форм аренды. Этих форм в основе различается две: аренда за твердый денежный (на юге — и натуральный) эквивалент и аренда за долю в продукте. Ясно, что денежная форма есть форма более высокая с точки зрения капиталистических отношений. При этой форме арендатор обычно несет больший риск, вследствие колебаний урожая и цен на продукты (особенно при краткосрочности американской аренды), он должен поэтому располагать большим капиталом. Но платит он зато всегда меньше, чем при долевой уплате (факт этот прочно установлен, и мы его даже не будем иллюстрировать цифрами). Кроме того, он вполне независим от собственника. Когда же рента платится долей продукта, она всегда оказывается выше в процентах к стоимости арендуемого имущества. И она немедленно связывается с вмешательством собственника в хозяйство арендатора. Не только потому, что собственнику надо проконтролировать — в момент сбора урожая — правильно ли отчислена ему его доля, а до этого — следить, чтобы его долевой доход не пострадал из-за нерадивости арендатора. Но потому, прежде всего, что долевая аренда теснейшим образом связана с предоставлением арендатору орудий производства от собственника, не только уже земли и строений, но также и машин и скота. Долевые (share) арендные контракты различаются вполне параллельно—по объему предоставляемых собственником арендатору средств производства и по величине доли. Если лошади, скот, орудия и семена не поставляются собственником, но зато поставляется все остальное, включая, разумеется, землю и строения, платится обычно ¹/₈ продукта; если арендатор поставляет только свою рабочую силу, а собственник поставляет лошадей, скот, орудия, семена, платится две трети и т. п. ³⁰.

Негритянские издольщики, так называемые «кропперы», сидят на специальном долевом контракте, при котором они получают от собственника все решительно, включая иногда и продовольствие, но зато находятся в почти рабском подчинении плантатору и сдают ему большую долю хлопка. Такие кропперы впервые были подсчитаны последним цензом, и их оказалось 561 тысяча, т.-е. около трети всех арендаторов на юге и около 23% всех арендаторов в стране. Но у них в руках только 21 % всей арендаторской площади земли на юге и 8,5% арендаторской площади по всей стране. Это — мельчайшие «арендаторы» (средний размер их участка—40,2 акра), в сущности, это крепостные южных плантаторов, если уже более не рабы.

Оставим их в стороне (позже мы к ним еще вернемся). Возьмем только настоящих, незакрепощенных полностью, долевых арендаторов. Для того, чтобы «кропперы» не путали нам расчетов (до 1920 г. они шли в цензах в общей рубрике долевых арендаторов), возьмем только север страны (штаты Атлантического побережья + «северный центр»), где кропперов заведомо нет. Посмотрим, какую долю всех арендаторов они составляли в разное время. Обнаруживается интересная картина.

	1880 г.	1890 г.	1900 г.	1910 г.	1920 г.
Всех арендаторов было.	459	571	753	765	779
В том числе арендаторов долевых и смешанных (частью деньгами, частью долей).	321	371	479	482	526
%%.	69,9	65,0	63,6	63,0	67,5
Чистых долевых арендаторов.	—	—	—	395	423
%%.		—	—	51,6	54,30

Мы видим:

1) долевая аренда обоих видов—чистая и смешанная— даже и на севере явно преобладает, составляя около 2/3;

2) с 80-х г. г. до 1910 г. она относительно сокращалась (происходило это, кстати сказать,— пока энергично шел прирост сельхоз. предприятий вообще); затем она сразу делает скачок назад и оказывается по процентной доле выше 1890 г.;

3) скачок вверх сделала и чистая долевая аренда ³¹, поднявшись до 54,3% всех ферм.

В процентах земельной площади значение долевой аренды было еще больше и поднялось еще энергичнее: в 1910 г. «чистые» и «смешанные» долевые арендаторы вместе имели 67,4% всей арендаторской земельной площади, а в 1920 г. — уже и 72,2% ³².

О чем нам говорят эти цифры? Ясно, что о том же самом:

за 1910—20 г.г. стало особенно трудно арендатору подниматься по сел.-хоз. «лествице». Он был вынужден в большем масштабе идти на долевые контракты, чем раньше, становиться более зависимым от собственника, становиться в большей доле его приказчиком, или в лучшем случае компаньоном. Отчасти это, очевидно, было обострено военной дороговизной, взвинтившей цены на все предметы фермерского оборудования. Но больше всего действовал, очевидно, «военный» рост цен на землю (связанный с ростом ренты), и арендаторы предпочитали лучше входить в долю с собственником ³³.

16. О группировке арендаторов по их классовому положению и по Формам аренды.

Теперь мы достаточно подготовлены для того, чтобы сделать еще один разрез американского сельского хозяйства—на этот раз группы фермеров, арендующих землю. Прежде чем обратиться к цифрам — следующие общие замечания.

Если кто-нибудь арендует землю, это непосредственно означает только то, что руководитель с.-х. предприятия отделен от собственности на землю, которая принадлежит особому лицу, именуемому в англо-саксонских странах «лендлордом» (буквально «господин земли»). Это еще не значит, что данный руководитель сам является непосредственным производителем. Классический тип капиталистического хозяйства в земледелии (господствующий в Англии) состоит в том, что каждое хозяйство вмещает в себя троицу: лендлорд—арендатор-предприниматель—группа наемных рабочих.

Поэтому, если перед нами, в отличие от хозяйств собственнических и хозяйств с наемными управляющими, является категория арендаторских хозяйств, то это вовсе не означает, что все это мелкие хозяйства безземельных крестьян.

Отнюдь нет. Среди них могут существовать и очевиднейшим образом существуют в С. Ш. следующие различные группы. Во-первых, группа арендаторов издольщиков, которые представляют собой не что иное, как закрепощенных сельскохозяйственных рабочих, лишенных всяких средств производства и получающих неполную заработную плату долей продукта. Сюда входят бывшие рабы—негры (уже упомянутые выше «кропперы»). Относительно их монография деп. земледелия кратко и ясно отмечает, что плантаторы устанавливают над ними «надзор в степени совершенно такой же тесной, как надзор, который они ранее применяли в отношении рабов» (стр. 631), а цензовая монография не менее ясно констатирует: «если бы эти люди получали заработную плату за собственный труд и труд их семейств, то они без сомнения находились бы в лучшем финансовом положении, да вдобавок к тому были бы свободны приходить и уходить, как они того пожелают» (стр. 15). Платимая этими бывшими рабами рента бесспорно является той «ProduMenrente», о которой Маркс говорит в 47 главе III тома «Капитала».

Но есть, несомненно, и на севере находящиеся в таком же положении арендаторы. Доказательством того служит существование «двухтретного» и «половинного» долевого контракта (о последнем упоминает уже Зеринг). Эти издольщики заключены в недрах категории «долевых» (share) арендаторов (употребляя классификацию ценза).

Всех таких издольщиков можно подсчитать только на юге, где особо выделены «кропперы». На севере — невозможно, ибо при всех и всяческих детализациях по формальным признакам ценз не группирует арендаторов ни по площади имеющейся у них земли, ни по среднему размеру стоимости ферм или оборудования, ни по размерам платимой аренды. Только этого нет в цензе.

Вторая группа арендаторов — это арендатор середняк, не надеющийся выбиться в собственники и желающий только прокормить себя и семью доходом от фермы. Он не пользуется или мало пользуется наемным трудом. Он — профессиональный арендатор крестьянского, а не крупно-предпринимательского типа. Таких фермеров, наверное, есть немало в северо-восточном центре (Индиана, Иллинойс, Огайо), частью к этому типу принадлежат «кукурузники» - фермеры Айовы и Миссури. Сколько таких арендаторов, —сказать невозможно по указанным причинам. Можно предполагать, что часть их находится в категории арендаторов, платящих денежную плату (cash-tenants), но, конечно, много их и среди «долевых» арендаторов.

Третья группа — арендатор-середняк и выше середняка, делающий карьеру на собственника, лезущий вверх по с.-х. «лествице». У этого типа имеется некоторый капиталец, принесенный с собой при вхождении в арендаторскую корпорацию, каковой он всячески старается еще приумножить. Этот тип, наверное, часто меняет фермы, стараясь постоянно переходить к более крупным и доходным. Он отнюдь не хочет становиться профессионалом. Он встречается в недрах, как категории арендаторов-«наличников» (cash—tenants), так и «долевых арендаторов». Самый крупный представитель этого типа обретается, по-видимому, в «смешанной» «денежно-долевой» категории (share-cash tenants).

Четвертая группа—это опять профессионалы-арендаторы, но английского типа, с.-х. предприниматели среднего и крупного масштаба. Отчасти имея в виду и крупных представителей предшествующей группы, цензовая монография говорит: «на другом конце (арендаторского «ряда». Н. О.) стоит арендатор крупного масштаба (его можно найти преимущественно в кукурузном поясе), который сам выполняет мало ручной работы, но посвящает всю свою энергию на управление относительно обширным сельскохозяйственным предприятием, которое он в состоянии контролировать посредством найма земли и вложения всего имеющегося у него капитала в скот и оборудование» (стр. 139). Эта группа, поскольку цены на землю растут, должна пополняться представителями предшествующей группы, волей-неволей превращающихся в профессионалов, т. к. даже и сравнительно крупного накопленного ими капитала не хватает на покупку земли. Лучше снимать ферму, а все свои деньги затрачивать на инвентарь. Этот тип встречается как среди «наличников», так и среди «долевых» арендаторов (в последнюю категорию он входит, очевидно, в целях «разложения риска», а также подкрепления себя капиталом собственника, фактическим компаньоном которого он является) и среди «смешанных»». Следы этого типа намечаются на Атлантическом побережье, где невысокие и устойчивые цены на землю, очевидно, позволяют делать аренду достаточно устойчивой, и где часть предпринимателей предпочитает все же не расходоваться на землю.

Последняя группа—это приарендовывающие «частичные», собственники. Это, по всем признакам,— в среднем предприниматели крупного масштаба. Авторы наших монографий по традиции включают их в «лествицу», как переходное звено к полному собственнику. Конечно, в их среде есть и этот тип. Но он не доминирует. В большинстве здесь, несомненно, те люди, которые, имея своей земли нисколько не меньше среднего «полного» собственника, не хотят удовлетвориться ею и хотят влезть не по «лествице» форм владения, а по «лествице», ведущей от мелкого капиталиста к крупному. Сейчас мы все это увидим из нижеследующей таблицы.

В ней к разным видам арендаторов мы присоединили — для полноты картины — «частичных» собственников и — для сопоставления — полных собственников. Что показывает нам таблица?

В первых двух строчках она дает сводку данных о распространении разных форм аренды, которые по частям уже нам известны. Новым является то, что арендаторы-«наличники» по всей стране составляют лишь одну пятую общего числа и имеют одну четверть всей площади арендаторской земли.

		Разбивка в 1920 г. арендаторских хозяйств по формам аренды.					Частичные собственники.	«Полные собственники».
		(Данные ценза).
		Все арендаторы 35	«Кропперы»	Чистые долевые арендаторы.	Налично- долевые (смешан.)	Арендаторы наличники.
1.	Число хозяйств.	2.455	561	1.118	128	480	559	3.367
	% к сумме арендаторов.	100%	22,9%	45,7%	5,2%	19.6о/о	—	—
2.	Земли у них (млн. акров).	265,0	22,5	138,2	24,3	65,1	175,5	461,8
	% к общей площади арендаторской земли.	100%	8,5%	52,2%	9,2%	24,6%	_	_
3.	Площадь всей земли на одно хозяйство.	107,9	40,2	123,6	190,4	135,6	314,2	137,0
4.	Площадь обработанной земли на 1 хоз-во.	71,6	29,7	86,1	155,9	71,7	141,3	69,9
	% обработанной площади ко всей площади.	66,3%	73,9%	69,6%	81,9%	52,8%	45%	51,0%
5.	Ценность всего капитала кроме земли и строений на одно хоз-во (долл.).	1.382	328	1.567	2.832	1.955	2.901	1.825
6.	То же на акр. всей земли.	12,8	8,2	12,7	14,9	14,4	9,2	13,3
7.	Ценность орудий на акр.	5,9	2,6	5,7	6,7	7,9	6,2	8,3
8.	Ценность скота на акр всей земли.	8,9	6,2	8,7	9,4	10,2	6,4	9,0

См. диаграмму V.

Проглядывая строчки таблицы, мы видим, что арендаторы-наличники почти во всех отношениях оказываются похожими на полных собственников. У них почти одинаковый размер участка земли; лишь немного больший процент земли обработанной; лишь несколько большая затрата капитала на акр земли; орудий и машин у них на акр приходится немного меньше, но скота больше. Это явным образом доказывает, что среднее социальное расчленение этой категории однородно с расчленением в категории полных собственников; у них обеих либо приблизительно одинаковый процент крупных, средних и мелких хозяев, либо—что еще вероятнее—соединены в категории наличников 1) значительный процент арендаторов-середняков (тех, которых мы ранее называли второй группой или вторым типом арендаторов) и 2) меньший процент — профессионалов-предпринимателей; мелкоты же, неспособной самостоятельно нести риск денежного контракта, почти нет. А в итоге баланс сводится с балансом категории собственников.

Совсем другую картину представляют «чистые» долевые арендаторы. Участки у них меньше собственнических, зато обработанной земли больше не только в процентах ко всей площади, но даже и в абсолютных размерах — это, несомненно, более земледельческие, чем животноводственные хозяйства. Машинами они гораздо беднее собственников и немного беднее скотом. Все это — что надо особенно подчеркнуть — несмотря на вхождение в учет и арендаторского, и хозяйского капитала ³⁶. В этой группе, несомненно, присутствует главная масса мельчайших и мелких издольщиков—потому она и так многочисленна. Но, конечно, в ней упрятано и много середняцких, и даже более зажиточных, часто крупных арендаторов.

«Частичные» собственники в свою очередь весьма характерны. У них больше чем вдвое всей земли, по сравнению с «полными» собственниками, и ровно вдвое обработанной земли. Если рассчитать по нормам цен за 1910 г., сколько у них должно быть собственной земли, получается 145,5 акров всей земли и 65,8 акров обработанной земли. У полных собственников между тем — 137 акров всей земли и 69,9 акров обработанной (при более высоком проценте обработанности). Это сопоставление с ясностью показывает, что в этой категории преобладает не арендование по случаю малоземелья (как предполагает монография деп. земледелия ³⁷, стр. 520), а арендование с целью взлезть повыше по лестнице собственности. У частичного собственника капитала в абсолютном размере на 60% больше, чем у полного собственника. Но по отношению к земле, этого капитала все же меньше, чем у полных собственников, «частичные» собственники перенапрягают свои силы, чтобы охватить как можно больше земли и под культуры, и особенно под пастбища.

Наконец, смешанная категория «налично-долевых» арендаторов характеризуется опять более высокой, чем у собственников, площадью, гораздо большей распаханностью («обработанностью») этой площади, более обширным в расчете на всю ферму инвентарем (на 55% больше, чем у собственников), большей ценностью скота на акр земли, но меньшей ценностью орудий на акр земли.

Довольно ясным делается, что мы здесь имеем дело преимущественно с вылезающим уже из арендаторов зажиточным фермером или с крупным постоянным арендатором, которые только страхуют себя от риска долевой уплатой или входят в компанию с землевладельцем. При чем эта группа отличается от «частичных собственников» тем, что земледелие хотя и не слишком интенсивное, а занимает равное место с интенсивным животноводством. Можно догадываться, что в этой группе сосредоточено много крупных откормщиков скота в «кукурузном поясе» (тем более, что эта группа всего ярче представлена на западе).

Таким образом, и из этой классификации—по формам аренды—краешками вылезают на свет классовые расчленения. К сожалению, во всех классификациях они только показывают свои концы, притом в разных видах и направлениях: таковы свойства американской цензовой статистики.

В данном случае точно измерить эти «концы» невозможно. Одно ясно: расчленение арендаторов по зажиточности совсем иное, чем то, которое мы пробовали наметить для всех фермеров вообще, исходя из группировки по размеру площади. Там у нас намечалось около 40% площади на предприятия значительной капиталистической мощи, около четверти отходило на «гроссбауэров», одна пятая приходилась на середняков, остальное—на мелкоту. Здесь, наоборот, наибольшая, относительно, доля площади должна приттись на группу маломощных хозяйств (в самом деле, группы кропперов, чистых долевых арендаторов и плательщиков твердой натуральной аренды обнимают вместе около 63% площади; и во всех этих группах средний размер площади—пониженный); вероятно, что на группу маломощных хозяйств должно приттись около 40%. На группу капиталистических арендаторов—не меньше, чем те 9%, кои дает площадь «смешанных» арендаторов, а возможно, что около 15—20% ³⁸. Остальное приходится на арендаторов середняков и подымающихся вверх по с.-х. «лествице».

17. Итоги анализа поземельных отношений.

Подведем итоги сгруппированному выше материалу.

1). Землевладение в Соед. Штатах представляет нам такую картину, что лишь 32,2% всей с.-х. территории (включая пастбища и леса) находились в 1919 г. в собственности лиц, стоявших во главе сельскохозяйственных предприятий—ферм; 67,8% принадлежало: а) учреждениям и частным компаниям,, сдававшим землю в аренду, или эксплоатировавшим ее в формах крупного лесного хозяйства или скотоводческого «рэнча» (частных лесов было 12,8% с.-х. площади, частных пастбищ—13,6%; государственных и общественных лесов—5,6%, таких же пастбищ—14,8% с.-х. площади); б) собственникам ферм или фермерской земли, сдававшим их в аренду (арендуемая площадь была 20,9% всей с.-х. территории). Относительно арендования целых ферм (таковое охватывало 14,8% с.-х. территории) было известно, что 50,8% таковых ферм принадлежало собственникам, имевшим в своем распоряжении 2 и более ферм, 25,4% арендуемых ферм принадлежало лицам, владевшим более чем пятью фермами.

2). Беря только площадь под фермами собственническими и арендуемыми (вместе она дает 53,1% всей с.-х. территории), находим, что фермы свыше 175 акров (65 десятин) охватывали 52,7% всей площади ферм. И абсолютно, и относительно площадь их возросла против 1910 года. Можно, примерно, считать, что предприятия значительной капиталистической мощности занимали в Соед. Штатах 40% площади ферм, крупно-крестьянские, гроссбауэрские—четверть, средние—одну пятую и мелкие — остальные 15%.

3). Арендаторские хозяйства, включающие в свой состав разнороднейшие социальные оттенки—от мельчайшего закрепощенного издольщика (на юге — «кропперы», на севере —«двухтретные» долевые арендаторы), вплоть до капиталистического профессионала-арендатора—можно очень грубо и предположительно разбить по площади, занимаемой земли—на 40% мельчайших и мелких хозяйств, 15—20% арендаторских капиталистических и остальное (40—45%)—средних и пытающихся выбиться в собственники.

4). Земля в Соедин. Штатах непрерывно кочует из рук в руки; в 1922 г. на фермах С. Ш. сменилось 6% фермеров-собственников и 27% арендаторов. Арендные контракты заключаются на год, дабы не потерять возможности во время перепродать землю. Это—одна из причин преобладания аренды не денежной, а натуральной—долевой.

5).    Процент арендаторов среди американских фермеров постоянно растет и притом этот процесс безостановочно идет в земледельческом центре; несколько замедлившись в 1900— 1920 г.г. (сперва улучшение на с.-х. рынке, затем военная конъюнктура) он, несомненно, должен ныне принять энергичные формы.

6). С другой стороны, наблюдается рост капиталистической аренды. Площадь земли у приарендовывающих собственников за 1910—1920г.г. возросла на 31,4%, у «налично-долевых» арендаторов на—25,5%. Середняцкая, по преимуществу, группа наличников расширила площадь лишь на 5,4%.

7). Причиной роста арендаторства в первую очередь является такой рост цен на землю, когда абсолютная величина стоимости имения не дает возможности становиться собственниками младшему поколению арендаторов и когда из дохода фермы невозможно накопить средства хотя бы на первый взнос.

8).    За последнее десятилетие возросла долевая натуральная аренда—в первую очередь, несомненно, из-за трудности для арендаторов развернуть производство на собственном капитале, во вторую очередь—ради перестраховки риска при коротких контрактах и колеблющемся с.-х. рынке. «Долевики» расширили свою площадь за 1910—1920 г.г. на 30,6%.

9). Еще в 1920 г. 44% фермеров-собственников оказалось вышедшими из арендаторов, а 35% бывало когда-либо с.-х. рабочими; продвижение рабочих и арендаторов в собственники сохранилось до последних лет, чему способствовала и военная конъюнктура; но ряд признаков показывает, что оно замедлилось и сократилось.

10).    Нет сомнения, что мы наблюдаем в С, Ш.: а) значительную концентрацию землевладения, в том числе и земли под фермами; огромную товарность земли; б) рост отделения от земли не только непосредственных производителей, но и непосредственных распорядителей хозяйственного процесса (1880 г.— 25,6% арендаторов, 1920—38,1%); в) рост концентрации капитала и средств производства в сельском хозяйстве, хотя и не в таких масштабах, как в промышленности; г) растущую трудность превращения в мелкого собственника с.-х. батрака и арендатора и расширение, на ряду с крупной — также и мелкой аренды, в худших ее формах.

18. О подходе к разобранным вопросам двух оффициальных монографий.

Остановимся теперь на том, как трактуют материалы о землевладении и аренде авторы двух монографий, на которые мы так, часто ссылались. Их общий подход всего лучше характеризуется — в цензовой монографии — предисловием, в монографии деп. земледелия — заключением.

В предисловии к цензовой монографии, писанном Карролем В. Дотэном, говорится: «Нет указаний на существование обширной группы фермеров, постоянным состоянием которых было бы состояние арендаторское. Наоборот, имеющиеся показания как будто приводят к доказательному заключению ³⁹, что арендаторство, вообще говоря (generally), есть подходящий путь для приближения к полной собственности. Оно на деле составляет ступень сельскохозяйственной «лествицы». Более того, в течение последних двух десятилетий не было заставляющего тревожиться прироста арендаторства, и тот прирост, который показывают цифры, надо, главным образом, отнести на долю более высокой расценки земель, которая имеет тенденцию несколько увеличивать срок, необходимый для того, чтобы молодые арендаторы накопили сбережения на покупку фермы» (стр. 10).

А монография деп. земледелия начинает свое «заключение» характерными строками: «Предшествующий разбор не ставил себе задачей показать, что арендаторство—это высшая форма держания земли. Если так может показаться, то это проистекает из необходимости представить факты, опровергающие уж слишком общую„ предпосылку, что арендаторство всегда само по себе является низшей и нежелательной формой и отнести на долю его большое количество дурных условий, которые на деле проистекают из других причин» (стр. 597).

Естественно, таким образом, что в противопоставлении к американским защитникам типа независимого фермера-собственника авторы обеих монографий: 1) стремятся выявить, что и американское арендаторство само по себе не плохо и 2) стремятся показать, что роль его не так уж обширна и не так уже возрастает.

Несколько примеров того, как подходят наши монографии к щекотливому вопросу о росте арендаторства. Монография деп. земледелия посвящает этому одну страничку (512-ю) справочного характера, где, отметив в полуфразе, что за 1900—1910 г.г. и 1910—1920 г.г. прирост арендаторства сокращался по темпу, переходит тотчас же к географическим и групповым справкам (где и какие виды арендаторства росли и падали). Выводов, собственно, нет, а впечатление от роста в одних местах балансируется упадком в других.

Цензовая монография посвящает этому вопросу целую главу. Здесь отмечается: 1) что если рост арендаторства был напряжен в критический период 1890—1900 г.г., то затем он сократился, 2) что если рассматривать дело географически, то в 1900—1910 г.г. из 9 переписных районов в четырех наблюдалась убыль арендаторства, а в 1910—20 г.г. такая же убыль была в трех. В общем-де «слабый прирост арендаторства за последнее десятилетие в Соед. Штатах, взятых в целом, является, таким образом, средней, складывающейся из группы штатов, где поземельные отношения, по-видимому, уже стали устойчивы (имеются в виду южные, Н. О.), из другой группы, где арендаторство все еще растет, и третьей группы, где начался упадок арендаторства». Вывод: «Непрерывный, широко развитый рост арендаторства не является очевидностью. Наоборот, имеется ясное указание на приближающуюся стабилизацию условий в этом отношении, особенно в давно заселенных частях страны» (стр. 28).

На это можно возразить следующее: 1) если авторы желают считаться с критическими условиями 1890—1900 г.г., то почему они не желают считаться с тем, что происходит сейчас? За период с января 1920 г. по март 1923 г. 8,5% всех американских фермеров-собственников обанкротилось в формах легальной процедуры, а других 15% не обанкротилось легально только вследствие поблажки (leniency) кредиторов ⁴⁰. Если перевести только первые 8,5% в разряд арендаторов, то арендаторская группа должна сразу сделать скачок от 38,1% всех фермеров к 43,2% ⁴¹. Но ведь за 1923 г. добрая доля и других 15%,формально или фактически стала арендаторами. 2) С географией дело обстоит еще хуже. Во-первых, в двух районах убыли (Ср. Атлант, и Н. Англия), как признают сами авторы, «упадок арендаторства... в значительном масштабе был следствием упадка числа ферм» (стр. 23), а мы добавим еще: и сокращения площади земли под фермами на 8,5%. Фермы вытеснялись городами и индустрией, и особенно интенсивно шла, конечно, ликвидация арендуемых ферм. Плюс к тому «отродясь» здесь арендаторство играло малую роль: еще в 80-х г.г. оно было 8_;5% и 19,2% всех ферм, возрастало максимум до 9,4 и 25,3% и ныне составляет 7,4 и 20,7%. Почему — об этом уже говорилось. Во-вторых, в третьем районе убыли— «юго-восточном центральном»,—количество арендаторов, правда, сократилось с 50,7% всех фермеров (1910 г.) до 49,7%, но: а) и здесь шло сокращение земли под фермами, б) у собственников, в частности, площадь земли сократилась, в) у арендаторов же (уменьшившихся в числе), наоборот, возросла: в 1910 г. у собственников и управляющих было 72,1% земли, у арендаторов—28,0; в 1920 г. у первых—70,4% земли, у вторых—29,6%. Мы имеем дело не с упадком, а с концентрацией аренды. В-третьих, ежели поземельные отношения на юге «стабилизовались» (т. к. негры больше не хотят массами садиться на издольные участки, предпочитают уходить на север), то на каком уровне они стабилизовались? В юго-западном центральном районе 52,9% ферм было в 1920 г.—арендаторских; в юго-восточном центральном—49,7%; в южном атлантическом (где рост идет еще хорошим темпом)—46,8%. В-четвертых,—самое существенное — какие же районы до сих пор показывают усиленный рост арендаторства? Это как раз главные хлебопроизводящие и мясопроизводящие штаты, во главе с «северо-западным центром», где арендаторов в 1910 г. было 30,9%, а в 1920 г.—34,2%.

Есть другой щекотливый вопрос—рост «долевой» аренды. Цензовая монография считает необходимым остановиться на этом вопросе (стр. 120—121) и утешить читателей тем, 1) что «риск» фермерского предприятия здесь делится между собственником и арендатором» (стр. 121) и 2) что «ежели долевая аренда на юге в большинстве случаев есть аренда «кроппера» или «почти кроппера», то на севере долевая аренда представляет более независимый тип» (стр. 121), 3) что «надзор лендлорда — обычно более опытного и способного фермера—имеет значительную ценность для арендатора» (стр. 139). Все это очень хорошо, но 1) разложение риска как раз и означает, что арендатор не имеет запасного капитала на этот риск, 2) дело не в том, что на севере долевой арендатор менее зависим, чем на юге, а в том, что он более зависим, чем арендатор «наличник» на севере же и 3) что «полезный надзор» связан с высокой долей лендлорда в продукте, да и во всяком случае означает хозяйственную зависимость. Главное же, что все это ни мало не отстраняет того соображения, что рост долевой аренды показывает ухудшение в положении арендаторов и сокращение их перспектив на выход в собственники.

Обе монографии посвящают немало места «возрастным» выкладкам—в особенности монография цензовая (она им отводит три главы). Последняя попутно (на стр. 93) вынуждена сделать пессимистический вывод: «Надо предположить, что произошел значительный прирост постоянного арендаторства, но» — не может она не добавить — «если измерять этот прирост действительным приростом в числе арендаторов на 1.000 фермеров, то он не достиг еще весьма широких размеров». Вывод этот впоследствии авторами как бы забывается. А монография деп. земледелия, представившая бюджетный материал, показывающий, почему все больше арендаторов должно задерживаться в этом состоянии, считает нужным упрекнуть косвенно цензовую монографию за сдачу позиций по вопросу о сельскохозяйств. «лествице» (стр. 561, прим.). Цензовая монография-де правильно поступила, сделав при сопоставлении «дособственнического» стажа более старых и более молодых фермеров, скидку на вымирание более старых «стажиэров» (см. об этом раньше). Но надо было еще сделать скидку на «уход на покой». Каковы масштабы этой скидки — монография, однако, отнюдь не думает подсчитывать, а между тем можно было бы это сделать. Бросив это необоснованное замечание, монография деп. земледелия—при наличии статистического факта, что у более старых фермеров стаж «взлезания по лествице» обнаруживается (за скидкой) более низкий, при наличии сообщаемых этой же монографией данных о трудности купить ферму,— все же остается при утверждении, что стаж не удлинился.

Весьма неприятной особенностью американской аренды является ее краткосрочность и неустойчивость, постоянные переходы арендаторов с фермы на ферму и т. д. Монография деп. земледелия лишь констатирует этот факт и объективно его поясняет. Цензовая монография считает необходимым найти и здесь положительные стороны. Она предлагает различать между краткостью контракта и устойчивостью аренды. «В некоторых случаях годичные контракты больше способствуют длительному пребыванию на ферме, нежели долгосрочные контракты. Раз арендатор и собственник знают, что они должны сходиться друг с другом из года в год, то они применяют усилия, дабы действовать удовлетворительным образом, если их взаимоотношение для них приятно» (стр. 135). Это годится именно что только для «некоторых случаев» и вряд ли может кого-нибудь «утешить».

 

Ссылки.

 ¹ «Farm Tenancy in the United States», By Goldenweiser and Truesdell. Census Monograps. IV. Wash., 1924.

² «Farm Ownership and Tenancy». By Gray, Stewart, Turner, Sanders and Spillman, стр. 506—600 в Agriculture Yearbook 1923, Wash., 1924.

³ Акр равняется 0,37 десятины.

⁴  При чем, так как особой группировки каждого из трех видов „руководительства“ по размерам земельной площади не сделано (это сделано только для всех трех видов в сумме), то в этой группе, где руководитель—собственник, соединены мелкие крестьяне, средние крестьяне, и, выражаясь нашими обычными терминами, кулаки и самостоятельно ведущие хозяйство помещики.

⁵ Yearbook 1923, монография «Land Utilisation», стр. 417.

⁶ Эти данные можно найти совершенно иначе расположенными и частью фигурирующими лишь в виде процентных чисел в только что упомянутой монографии «Land Utilisation» на стр. 416—417 и 502. Надо здесь отметить, что на стр. 502 количество фермерских лесов получается 155 млн. акров, тогда как по данным ценза, оно составляет 168 млн. акров. Это единственное расхождение с цензом (авторами не объясненное,— вероятно, здесь откинуты арендуемые фермерами леса). Мы принимаем цифру в 155 млн., а вместе с тем у нас получается всей фермерской земли 946 млн. акров, вместо 956 млн. акров, как в цензе. В дальнейшем мы будем опять придерживаться ценза.

⁷ «Improved Land» - термин, обозначающий всякую землю, по которой прошёл хоть раз плуг, борона или заступ, хотя бы то были пастбища, но подвергшиеся тому или иному «улучшению». Этот термин идёт от тех времён, когда для закрепления захваченной земли в собственность нужно было так или иначе её обработать.

⁸ «Farm Tenancy in the United States», стр. 82.

⁹ В Висконсине молочные хозяйства на 170 акрах и свыше считаются весьма крупными, да таковыми реально и являются.

¹⁰ Надо не забывать, что это далеко ещё не все латифундии, ибо большая их часть ведётся непосредственно хозяевами или арендуется. В абсолютных числах фермы размером свыше 1000 акров в 1920 году занимали площадь в 221 млн. акров, в ведении же управляющих их было 54 млн. акров.

¹¹ Обратное в 1900—1910 г.г., когда они имели в отличие от полных собственников большую долю обработанной земли, нежели всей земли вообще: 15,9% против 15,2%.

¹² См. „Farmer Ownership and Tenancy“, Yearbook 1923 г., стр. 530—31.

¹³ В 1910 г., как ныне сообщает монография «Farm Tenancy in the United States» (стр. 30), частичные собственники арендовали 46,3% всей площади их ферми 46,6% «обработанной» земли.

¹⁴ Монография деп. земледелия, Yearbook 1923 г., стр. 521, подчеркнуто нами.

¹⁵ Там же, стр. 508.

¹⁶ Цензовая монография, стр. 115.

¹⁷ Yearbook 1923 г., стр. 562.

¹⁸ М. Sering. „Die Landwirtschaftliche Konkurrenz Nordamerikas“, S. 147.

¹⁹ Yearbook 1923 г., стр. 658—9.

²⁰ В главном сельскохозяйственном районе, т.-е. „северо-западном" центре, % фермеров, ранее бывших арендаторами, доходил даже до 52,3%, бывших когда-либо рабочими—44,1%.

²¹ Цензовая монография, стр.110.

²² Для подобного-то рода вычислений и разбиваются данные ценза подробнейшим образом по возрастным группам, тогда как существенных группировок не хватает.

²³ Монография деп. земледелия, стр. 527.

²⁴ Пересчёт по данным цензовой монографии, стр. 85. Крупный скачок от 1890 г. к 1900 г. объясняется тяжёлым положением за этот период американского сельского хозяйства.

²⁵ Эта превосходная сводка опубликована сперва в одном из бюллетеней деп., а затем перепечатана в монографии о собственности и аренде, Yearbook 1923 г., стр. 564.

²⁶ Здесь делается предположение, что рента выплачивается в размере ипотечного заемного процента. Это в большинстве случаев соответствует действительности. При денежной форме ренты, последняя в земледельческом центре обычно стоит ниже ипотечного процента. Но, как мы увидим, доминирует не денежная, а долевая (в продукте) форма. А при этой форме рента, по крайней мере, равна ипотечному проценту.

²⁷ Поэтому, между прочим, вполне платоническим является отмеченное ранее «пожелание» департамента, чтобы арендаторы приносили с собой операционный капитал. Он составляет лишь 10% всей стоимости фермы в Иллинойсе.

²⁸ Это так называемые Восточный и Западный Северо-Центральные районы переписной статистики, взятые вместе. Здесь находится 1/3 всех ферм Америки, стоимостью более половины всей суммы, 47% всего скота, 56% лошадей, 54% стоимости всех орудий. Здесь производится 2/3 всей пшеницы, 2/3 кукурузы, 7/8 овса и 60% сена и фуража (см. цензовую монографию, стр. 50-51).

²⁹ Если Ленин в „Новейших данных о развитии капитализма в земледелии“ (первое издание 1918 года, стр. 14) отмечал, что по данным 1900 года среди негров старше 10 лет было неграмотных 44,5%, тогда как среди белых 6,2%, то к 1920 г. картина изменилась: среди белых неграмотных осталось 4,0%, среди негров же процент неграмотных сократился даже вдвое и составлял в 1920 году 22,9%.

³⁰ См. описание типичных контрактов в цензовой монографии, стр. 129.

³¹ Ее нужно было особо выделить, что возможно в последние годы, т. к. группа «смешанных» арендаторов, как увидим ниже, представляет своеобразный тип мелкого капиталиста.

³² Чистые долевые арендаторы в 1920 г. имели 56,1% арендаторской земельной площади.

³³ Мы никак не можем согласиться с автором статьи о долевой аренде вообще и в частности в Соед. Штатах, шведским агрономом Петерсоном (см. Landwirtschaftliche Jahrbücher, Band 69, Heft 4), который восхваляет эту форму аренды и предлагает насаждать ее в Европе. Сам автор сообщает о двух своих попытках ввести такую аренду в Швеции. Из двух случаев один был удачен, и здесь арендатором был бедный и многосемейный батрак, другой совершенно неудачен, и здесь арендатором был крепкий и самостоятельный крестьянин, оказавшийся временно без собственного хозяйства. Совпадение, очевидно, не случайное (стр. 634—9). В другом немецком журнале („Berichte über Landwirtschaft”, Band 11, Heft 2) проф. Шкальвейт считает необходимым отдать должное „капитало-интенсивной долевой аренде“ Соед. Штатов, но все же полагает, что в Германии вводить ее не приходится.

³⁴ По обследованию деп. земледелия (см. его монографию, стр. 580) в штате Нью-Йорк домашний бюджет среднего арендатора составлял в 1921 г. 2098 долларов, а бюджет собственника – 1983 доллара. Арендаторы жили лучше собственников и при таком бюджете вряд ли держали курс на переход в собственники.

³⁵ В итог включены, но введены в разбивку, 1) 63 тыс. арендаторов с 84 млн. акров земли, форма аренды коих не установлена и 2) улучшенный тип «кроппера»: плательщики постоянной (и долевой), но натуральной платы (определённого количества хлопка в год). Их на юге было 105 тыс., земли у них было 6,4 млн. акров, обработанной – 4 млн. акров. Средний размер участка – 60,8 акров, из них обработанной – 38 акров.

³⁶ Вот почему и нельзя согласиться с Петерсоном (см. выше), что долевая аренда в C. III. „капитало-интенсивна“.

³⁷ Эта монография в подтверждение ссылается, что part-owners более всего распространены в полусухом и сухом районе, где наделы-де оказались отведенными в слишком малом масштабе по отношению к производительности площади. Это неверно, т. к. если и в этих районах провести сравнение площади ферм полных и частичных собственников, то своя площадь у последних также окажется приблизительно равной всей площади первых четырех.

³⁸ 5% приходятся за счет высокомощных „долевых“ арендаторов, да не меньше дадут мощные арендаторы „наличники".

³⁹ „The evidence seems to prove conclusively": оборот, как будто, и очень решительный, но в то же время и очень дипломатически формулированный.

⁴⁰ The Weath Situation, A Report to the President, p. 25.

⁴¹ В действительности скачок может оказаться иным, т. к. 1) часть обанкротившихся собственников попадает в батраки; 2) в свою очередь, 15% арендаторов обанкротились легально и 21% фактически; они тоже перейдет в батраки. Все же ясно, что процент сильно вырастет.