Очерк четвертый. Товарищеский суд

ОЧЕРК ЧЕТВЕРТЫЙ

ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД

Высшим проявлением самоуправления лишенных свободы является товарищеский суд. Общее собрание избирает из своей среды состав суда , а также обвинителя и защитника¹. Этот суд таким образом облечен доверием лишенных свободы, большинство охотно подчиняется его решениям, а серьезный характер разбора дел соответствует его значению.

В Советском союзе все судебные заседания протекают в обстановке широчайшей публичности. Задача процесса не только в привлечении виновного к ответу, но и в оказании воспитательного воздействия на окружающих. Под этим углом зрения проводятся и заседания товарищеских судов в исправительно-трудовых учреждениях.

Перед товарищеским судом проходят все нарушения правил внутреннего распорядка, в том числе и более серьезные проступки, как кражи среди лишенных свободы и драки. Решения суда поступают на утверждение к начальнику учреждения, и случаи отказа в утверждении чрезвычайно редки. Публичность разбирательства, на котором каждый лишенный свободы может присутствовать в качестве слушателя, на большинство обвиняемых производит сильное впечатление. Встречаются, правда, и такие лишенные свободы, которые с полным равнодушием относятся ко всему, что бы с ними ни делали, но такие явления редки. За развязным выступлением скрывается часто собственная неуверенность. Разумная защита и умеренное взыскание в этих случаях оказывают заметно благотворное влияние.

Я присутствовала на заседаниях товарищеских судов в различных исправительно-трудовых учреждениях Москвы, а также на Урале и Украине.

Сокольническая фабрично-трудовая колония. В одной из камер была совершена кража пищевых продуктов, и вор был обнаружен.

Товарищи по камере устроили собрание и увещевали вора. Но это ни к чему не привело. Он продолжал красть папиросы, табак и хлеб. Вместо того чтобы вынести о нем дело на товарищеский суд, товарищи по камере избили его. Рассердившись, он пожаловался на них.

Теперь товарищеский суд разбирает это дело. Опросом свидетелей и самого жалобщика устанавливается, что он не имеет должного представления о низости кражи у своего же товарища. Камерный староста привлекается к ответу за то, что допустил избиение вора. Попутно подчеркивается, что пора решительно отказаться от старой морали преступника, которая воспрещает выдавать товарища. При выяснении обстоятельств дела вопрос о воровстве ставится во всей широте. При этом делается упор на то, чтобы разъяснить весь вред, причиняемый воровством коллективной работе, и доказать, что только искреннее желание перестроиться может служить залогом успеха.

Другой обвиняемый, чтобы больше получить денег, пометил в цеху своим именем чужую работу. На вопрос судьи, почему он это сделал, он отпирается и сваливает вину на другого. Допросом, свидетелей устанавливается, что он несомненный виновник. Обвинитель обращается к нему: «Вы бывали у меня на уроках арифметики и очень плохо считали. Было бы лучше, если бы вы немного больше интересовались учением». — «Зачем мне учиться, воровать я могу и не умея считать», — огрызается обвиняемый.

Я остолбенела. В закрытом учреждении лишенный свободы публично заявляет, что он ворует и будет воровать и впредь. Впоследствии мне часто приходилось убеждаться, что как раз такая полная откровенность подготовляет почву для воспитательной работы. В самом деле, если лишенный свободы не надевает на себя личины если ему не приходится лукавить, если он вполне свободно может высказывать свое мнение, то тем самым создается основа для дальнейшей работы. Однако не все лишенные свободы, говорящие о себе откровенно, склонны перевоспитывать себя. Все же скрытые, ушедшие в себя или озлобленные, каких я часто встречала в Германии, гораздо труднее поддаются положительному воздействию.

В своей речи обвинитель — очень развитой заключенный — указал, что лишенные свободы должны уяснить себе задачу исправительной политики. Она состоит не в том, чтобы люди просто отсиживали свой срок, а чтобы они целесообразно использовали его. «Мы все знаем, — закончил он, — что между 6 часами утра и 11 вечера у нас вообще нет никакой охраны.. Поэтому мы и должны поддерживать у себя порядок и доказать, что мы и действительно не нуждаемся в охране».

Речь защитника дала делу новое освещение: «Если обвиняемый нам заявляет, что после своего освобождения он вновь примется за воровство, то его слова содержат обвинение против всех нас. Мы недостаточно над ним работали. Мы ничего не сделали для того, чтобы убедить его, что в его же собственном интересе сделаться лучшим человеком. У него действительно имеется уже девять взысканий, но все эти взыскания свидетельствуют только о нашем безучастном отношении». Я наблюдала за обвиняемым во время речи обвинителя. Он совершенно перестал держать себя вызывающе, быть может впервые в жизни он встретил товарищескую поддержку.

Следующий обвиняемый привлекается к ответственности за систематическую карточную игру. За ним уже числится восемь взысканий. Обвинитель спрашивает, как он намерен себя вести в дальнейшем. «Странный вопрос, — отвечает тот, — мне ведь остается всего один месяц, а потом я все равно буду свободен». — «Будете вы еще играть в карты или не будете», — строго спрашивает судья. — «Не знаю, — отвечает двадцатидвухлетний дряблый, безвольный парень, —  ошибиться можно».

Совсем иначе относится к своему проступку здоровый парень, привлекаемый за кражу. Он взломал корзину своего товарища и совместно с другими лишенными свободы выкрал из нее съестные припасы. Своих соучастников он не выдает и принимает всю вину на себя. Заметно, что все это дело его сильно тяготит.

После долгого допроса со стороны обвинителя и защитника удается установить, что обвиняемый хотел есть; из дому он не получает никаких передач, а у потерпевшего было много съестного. «Почему вы не просили этого гражданина уделить вам что-нибудь», — спрашивает судья. — «Он так жаден, что скорее сгноит все, чего сам не в состоянии съесть, чем даст кому-нибудь», —  с горечью отвечает обвиняемый. Затем допрашивается заведующий производством. Он заверяет, что обвиняемый превосходный работник. Камерный староста удостоверяет, что он спокойный и уживчивый человек. Эти отзывы избавляют его от отметки в деле. А отметка эта имеет большое значение, так как наличие ее исключает досрочное освобождение.

Я не раз интересовалась вопросом, почему лишенные свободы воруют съестные продукты. Питание у них достаточное, жалуются на это редко. Основную пищу составляют щи, каша и хлеб. Одним лишенным свободы вполне достаточно их ежедневного пайка в 600 —  800 грамм хлеба, другим же нужно еще больше, и поэтому родные в дни свиданий приносят им хлеб².

Страстные прения часто происходят в товарищеском суде при разборе дел о драках. Тогда при судебном разбирательстве прорывается наружу все взаимное озлобление спорящих. Перед судом стоят двое лишенных свободы. Обвиняемый Назаров, высокий, с темными волосами и блестящими черными глазами, горячась рассказывает как произошла драка, за которую он привлекается к ответу. Пока он менял рубашку, другой лишенный свободы, Осипов, успел написать у него на спине площадное ругательство, и сам же потом хвастался своим геройским поступком. Назаров понятия не имел о том, что написано у него на спине, и тогда лишь обратил на это внимание, когда все кругом стали над ним смеяться. Тогда он вышел из себя и основательно исколотил Осипова.

Трусливо и сосредоточенно стоит рядом Осипов. «Я ничего не писал, я неграмотен и не умею писать». Но никто ему не верит. Обвинитель говорит: «Чтобы написать это сл в вовсе не надо было учиться, оно состоит ведь всего из трех букв». Так как собрание чувствует всегда правоту или неправоту дела, то оно настраивается сразу против обидчика. Обвинитель подчеркивает, что обвиняемый Назаров правдивый человек и дельный работник, что он прежде много натерпелся и поэтому легко возбудим. Суд решает взысканию его не подвергать.

В Таганском доме заключения товарищеский суд выносит приговор о лишенном свободы инженере. Он осужден на три года лишения свободы за то, что, взяв на себя одну постройку в Сибири, получил жалованье вперед за три месяца, прожил эти деньги в Москве, а на место работы не поехал. Теперь он обвиняется в том, что, получив несколько раз от своих товарищей по дому заключения деньги на приобретение для них вина, он будто издержал их на себя. Свидетельскими показаниями устанавливается что деньги он действительно получил, но передал их для покупки вина постороннему рабочему, который с тех пор больше не показывался.

Обвинитель в своей речи оттенил особую ответственность, лежащую на образованном человеке. Он должен постоянно служить примером для необразованных, если же он предается своим страстям и не владеет собой, то тем самым скверно влияет на других.

Инженер признает свою вину. Он выражает готовность загладить причиненный им вред, но возражает против того, чтобы его так жестоко осудили за страсть к вину. Правда, бывало, что он пил даже политуру, но он алкоголик; если же человек во власти алкоголя, к нему надо подходить как к больному, а не как к преступнику.

Все собрание с видимым интересом выслушивает эту защитительную речь обвиняемого. Эго высокий, худощавый мужчина с грустью в глазах и выражением лица человека, которого что-то сильно угнетает, и от чего он не в состоянии избавиться.

Но судья и обвинитель непреклонны. Пред ними образованный человек, который, вопреки строгому запрету^7-, не только себе лично добыл вино, но пытался доставить его и другим лишенным свободы. Он должен возместить ущерб, то есть вернуть лишенным свободы взятые у них деньги из своего заработка, но, кроме того, ему объявляется строгий выговор со внесением в дело, чем отодвигается момент досрочного освобождения.

После заседания я беседую с председателем суда, интеллигентным лишенным свободы. Он мне разъясняет, до чего необходим строгий запрет алкоголя в месте лишения свободы, и как опасно было бы мягкое отношение к его нарушениям.

Особенно интересно было разбирательство в товарищеском суде, на котором я присутствовала в Харькове. На Украине товарищеские суды возникли в 1922 году. После удачного опыта они были введены и в других исправительно-трудовых учреждениях Советского союза. Только Кавказ, очевидно, отстает. Я была в Тифлисе, чтобы ознакомиться с тамошними закрытыми и открытыми учреждениями. После того, как мне удалось разыскать руководящий орган исправительно-трудового дела Грузии, главный руководитель хотя и повел меня по фабрично-трудовой колонии и даже спешно проехался со мной по двум земледельческим колониям, но для подробного осмотра и тем б лее для бесед с лишенными свободы у меня не хватило времени. Заседание товарищеского суда должно было состояться в месте лишения свободы через несколько дней, но мне при моем посещении обещали перенести его на послезавтра, на выходной день. Я еще переспросила, подойдет ли для этого выходной день, и мне это подтвердили. Вечером, кроме того, должна была состояться театральная постановка. Все было точно согласовано, и главный руководитель исправительно-трудового дела должен был около 12 часов дня заехать за мной в своем экипаже.

В час еще никого не было. Наконец, появился сотрудник, который сообщил, что руководителя неожиданно вызвали на важную конференцию, и он срочно уехал из города. Кроме того товарищеский суд не может состояться, так как, уславливаясь со мной, сотрудники забыли, что 12 октября выходной день...

В УССР нет специальных женских исправительно-трудовых учреждений. В закрытых учреждениях и открытых колониях мужчины и женщины работают вместе, они встречаются на совместной работе и в товарищеских судах. Женщина бывает судьей, мужчины и женщины сидят рядом на скамьях.

Рассматриваются очень интересные вопросы. В первую очередь разбирается дело двоих лишенных свободы, обвиняемых во вредительской работе. Их заподозрили в том, будто они при переноске намеренно уронили колесо, чтобы вызвать приостановку производства.

Обстоятельство это тщательно обследуется, стараются выяснить, почему колесо несли только два человека, и от кого исходило распоряжение перенести его. Выясняется, что об умысле не может быть и речи, так как оба заключенные хорошие работники и ударники. За время их пребывания в месте лишения свободы они до сих пор вели себя безукоризненно. В прениях принимают участие семь человек из числа присутствующих в зале. Украинские товарищеские суды имеют ту особенность, что слушатели не только присутствуют на заседаниях суда, но и участвуют в обсуждении дела³. Благодаря этому, активность там еще более высокая, чем в других исправительно-трудовых учреждениях, и значительно повышается чувство ответственности. В товарищеских судах совершенно не стесняются вскрывать при посторонних больной вопрос о неграмотности. Советская власть весьма успешно боролась с неграмотностью. По последним данным в среднем 80 процентов населения умеет читать и писать. Даже у киргизов, из которых до революции едва 2 процента умели читать, число грамотных достигло в настоящее время 52 процентов. Во всех исправительно-трудовых учреждениях ведется систематическая работа по ликвидации неграмотности, — я неоднократно присутствовала на таких курсах. Большинство лишенных свободы охотно учится, так как досрочное освобождение связано и с успехами в учебе.

В товарищеском суде в Харькове обсуждается вопрос о пассивном сопротивлении 15 неграмотных, которые наотрез отказываются от учебы. Судья в первую очередь вызывает 5 молодых, особенно неразвитых парней. Один стоит с опущенной головой, пристыженный, и судья обращается к нему: «Почему ты молчишь? Говори же, оправдывайся, ты ведь не немой».

Дальше он спрашивает: «Что же вы все делали в камере после работы?»

Один отвечает: «Ничего». Судья опять спрашивает: «Выдали вам карандаши и бумагу?». Тот говорит: «Да, выдали». Тогда выступают лишенные свободы из числа присутствующих. Одна женщина спрашивает, в какой камере помещаются обвиняемые, и предлагает заняться с каждым из них в отдельности. Другой выступающий в прениях возражает против того, что обвиняемых сразу привлекли к товарищескому суду вместо того, чтобы притянуть к ответу культ-комиссию.

Судья обращается к одному из обвиняемых: «Почему вы не хотите учиться?» — «Не могу», — отвечает тот. Женщина с места задает вопрос: «Пробовали вы когда-нибудь учиться?». — «Нет, не пробовал. Если вы требуете, чтобы я учился, пошлите меня лучше в другую колонию», — говорит он в полном отчаянии. — «Но ведь это не поможет, там вам тоже придется учиться». Молчание.

Наконец, судья пускает в ход свой последний козырь: «Если вы не хотите учиться, мне придется просить нашу немецкую гостью рассказать немецким рабочим, что у нас есть лишенные свободы, не умеющие даже написать своего имени и не желающие ничему учиться». Молчание.

В результате, один из обвиняемых не вытерпел. «Досрочно вы меня не отпускаете, — закричал он, — вы сами сказали в последний раз, что я должен отсидеть весь срок до конца. Как же тут не отчаяться?...»

Судья старается сохранить серьезность. «Досрочное освобождение зависит и от того, будете ли вы, молодежь, ликвидировать свою неграмотность. Не можем же мы досрочно отпускать лишенных свободы в вашем возрасте, которые в колонии не научились даже читать и писать».

Тут у тупого заключенного наступает просветление, и он обещает сейчас же начать учиться. Затем спрашивают каждого в отдельности. Никто не отказывается, а один говорит: «Теперь я буду ходить в школу; если нужно , пойду даже сейчас».

Но на этом разбор дела не кончается. Продолжается оживленное обсуждение вопроса, почему культкомиссия так плохо обслуживала этих лишенных свободы, недавно прибывших в исправдом. Вся вина ложится на нее. К отсталым лишенным свободы требуется совсем другой подход, с ними надо работать с каждым в отдельности, с каждым по-иному — тогда лишь можно добиться успеха. Одного обещания, данного сегодня заключенными, еще мало. Надо, чтобы это обещание было выполнено и чтобы они действительно прилежно учились на курсах ликбеза. Строго говоря, все грамотные товарищи ответственны за то, что в месте лишения свободы еще имеются безграмотные заключенные.

Оживленно споря, лишенные свободы расходятся по своим камерам. Наверно долго еще будут они обсуждать затронутые в товарищеском суде вопросы.

¹ «Положение о товарищеских судах» не предусматривает ни защитников, ни обвинителей. Однако жизнь выдвинула в ряде мест лишения свободы участие обвинителей и защитников из числа лишенных же свободы в заседаниях товарищеского суда. Эта мера довольно крепко привилась на практике и дает положительные результаты. Ред.

² Передачи в местах лишения свободы РСФСР разрешаются ежедневно. Ред.

³ Участие слушателей в обсуждении дел не составляет особенности украинских товарищеских судов, а имеет место во всех товарищеских судах СССР. Ред.