Вооруженные ограбления

М.Н. Гернет  Голод и преступность

Вооруженные ограбления

Распределение вооруженных ограблений по месяцам 1922 г. в голодавших и неголодавших губерниях настолько очевидно связывается с голодом, что едва ли может возбудить большие сомнения.

Ведомости отчетности государственной милиции содержат в себе сведения о помесячном распределении по пространству всей республики 12.744 вооруженных ограблений, из которых 7.462 приходится на неголодавшие губернии, а 5.268 — на голодавший район (двадцать губерний и областей прислали свои ежемесячные отчеты без всяких пропусков).

Вооруженные ограбления в 1922 г. ¹¹

Движение этих преступлений по месяцам в обоих сравниваемых нами районах резко различно. Уже при сравнении абсолютных чисел по месяцам мы видим, что эти цифры, превышающие за первые три месяца в голодавшем районе соответствующие числа в неголодавших губерниях и областях, с апреля уступают первенство цифрам в неголодавшем районе и отстают от них с каждым месяцем все более и более. Отмечаемое нами явление особенно ярко заметно при рассмотрении процентных величин. Как раз в 1922 г. было обращено особое внимание на борьбу с бандитизмом. Были усилены репрессии. Был выдвинут лозунг уничтожения этого преступления, выливавшегося сплошь и рядом в самые дерзкие налеты и жестокие расправы с сопротивляющимися ограблению. Для скорейшего расследования этих преступлений были созданы даже ночные дежурства следственных органов и особые трибуналы или особые сессии трибуналов. Между тем, перед нами две совершенно непохожие одна на другую картины помесячного распределения вооруженных ограблений в голодавшем и неголодавшем районе. Обострение голода в первые три месяца 1922 г. держит грабежи в районе голода на высоком уровне. Наступление облегчения в апреле сразу приносит уменьшение на 60% преступлений в этом и следующем месяце, и грабежи быстро исчезают; в декабре сравнительно с январем остается всего одна десятая часть.

Мы можем сказать: страшных бандитов здесь больше нет. Голод их создал. Урожай их «уничтожил», «истребил».

Чтобы сильнее подчеркнуть это знаменательное явление, отметим громадную разницу между месяцами с наивысшими и наименьшими числами вооруженных ограблений в отдельных губерниях. Так, например, в Самарской губ. максимум вооруженных ограблений, в январе 56, падает до 1 (одного) в октябре, в Саратовской губ. с 77 в феврале до 8 в декабре, в Царицынской губ. с 56 в феврале до 2 в августе, в Татарской республике с 33 в январе до 1 в августе, в Ульяновской с 22 в феврале до 3 в сентябре, в Крымской с 121 в марте до 10 в августе, в Донской области с 135 в марте до 19 в июле и т. д.

Совсем не то в неголодавшем районе с его столичными округами. Здесь, где в столицах открывается широкий простор для «работы» профессиональных преступников, где соблазны шумной бульварной жизни с разными притонами для азартных игр, для разврата, кокаинизма постоянно создают все новые или более сильные потребности, где один удачный «налет» может дать возможность месячного разгула, здесь бандитизм оказался забронированным и неуязвимым: в первые 4 месяца (январь—апрель) вооруженные ограбления совершаются чаще, чем в остальные месяцы (вероятно влияние голода), а в остальные месяцы, кроме июля (59,3) и сентября (46,0), остаются почти на одном уровне (63,9, 65,6, 65,9, 66,7, 70,1, 70,2). Эта разность помесячного распределения вооруженных ограблений получает характер еще большей рельефности, если припомнить, что наиболее интенсивная борьба с бандитизмом должна была вестись в столицах и что именно здесь она не привела к тем результатам, к которым привел урожай. Это можно видеть из следующей таблицы:

Помесячное распределение вооруженных ограблений в Ленинграде и Московской губернии в 1922 г.

Заканчивая рассмотрение влияния голода на вооруженные ограбления, мы хотели бы подчеркнуть, что молодая уголовная статистика РСФСР, введенная всего в 1922 г., уже успела также подметить влияние голода на бандитизм. П. Яцков в своей статистической статье об уголовном бандитизме в Ростове-на-Дону и Нахичевани, на вопрос, что толкнуло осужденных на этот скользкий путь, ищет ответа в статистике занятий преступников. Мы читаем у него: «Цифры говорят, что на путь бандитизма в первую очередь шел элемент, наиболее пострадавший от голода в 1921 г.: это лица, занимавшиеся сельским хозяйством или работавшие по найму в сельском хозяйстве. Большая часть из них — разорившиеся хлеборобы, пришедшие из деревни в город на заработки, другая часть— жители городских окраин, занимавшиеся сельским хозяйством. Дальше идут чернорабочие, демобилизованные красноармейцы, сокращенные по штату советские служащие и безработные. Все эти материально необеспеченные люди, не находя применения своему труду, организовывали шайки, держа в постоянном страхе население городов». Цитируемый автор подтверждает правильность своего вывода сопоставлением сведений о профессии осужденных в 1922 г. с таковыми за 1923 г. Из этого сравнения видно уменьшение процента хлеборобов, демобилизованных красноармейцев и, наоборот, увеличение осужденных из числа безработных¹²

Надо, однако, отметить, что материал автора для такого сравнения данных за два указанные года был неравноценен, так как, с одной стороны, он охватывал весь 1922 г., а с другой — всего три первые месяца 1923 г. Но во всяком случае вывод Яцкова о влиянии в данном случае голода находится в полном соответствии с нашими итогами.