Сопроводительная записка Л. 3. Мехлиса с приложением служебных записок Н. В. Крыленко и В. Р. Менжинского о правах ОГПУ. 9 июня 1925 г.

9 июня 1925 г.

№ 6570/с
СТРОГО СЕКРЕТНО

По поручению тов. Сталина посылаются Вам для срочного ознакомления материалы по вопросу о правах ОГПУ. Ввиду особой секретности прилагаемых 2-х записок т.т. Крыленко и Менжинского материал не размножается, а будет пересылаться вкруговую. По ознакомлении с материалом Вас просят позвонить в Секретариат Политбюро по автомату № 139 тов. Балашову, который озаботится о пересылке материала от Вас следующему члену Политбюро.

Приложение: записки т.т. Крыленко (на 33 листах) и Менжинского (на 5 листах).

Пом. Секретаря ЦК
Л. Мехлис

Приложение 1

Служебная записка Н. В. Крыленко

12 мая 1925 г.

№ 22/2328/с

С.Ч.

Отпечатано 6 экз.
1 В Политбюро.
1 — т. Крыленко.
1 — т. Ягода.
1 — т. Красикову
1 — т. Катаняну.
1 в делах Сек. Ч. НКЮ.

В Политбюро ЦК РКП(б)

Декретами ВЦИК от 6/II и 16/Х-22 г., постановлением ЦИК Союза от l/IV-24 г. и инструкцией НКЮ, согласованной с Президиумом ГПУ от 17/IX-23 г. права ГПУ на административную расправу ограничены только определенной категорией преступлений, а именно: делами о контр-революционных преступлениях, о шпионаже, бандитизме. По этого рода делам в лагерь также на срок до трех лет или вынесения, как общее правило, внесудебных приговоров вплоть до расстрела через «судебную тройку» по делам а) о должностных преступлениях сотрудников ГПУ, б) бандитских шайках, в) фальшивомонетчиках. Особо ГПУ предоставлено право высылки и заключения в лагерь до 3 лет уголовников-рецидивистов по представлению местных отделов ГПУ.

Кроме того, как исключение ГПУ, вправе вынести внесудебный приговор и по всякому иному делу, если получит на то особое разрешение Президиума ЦИК’а Союза.

Эти, достаточно уже широкие, сами по себе, права ГПУ на деле получили гораздо более широкое применение, в результате чего фактические исключения превратились в правило.

Статистические данные о деятельности ОГПУ за 1924 г. с 1-го января по 1-е января 1925 г. и с 1 января 25 г. по 1-е мая 1925 г. дают следующую картину:

прежде всего во внесудебном порядке, как через Особое Совещание, так и через судебную тройку ГПУ прошли дела буквально по всем родам преступлений, включая и преступления против порядка управления, и преступления хозяйственные и воинские, и обычные имущественные преступления, и преступления против личности. По статистической сводке, данной самим ГПУ, нет буквально ни одной статьи Уголовного Кодекса, по которой бы ГПУ не считало бы себя вправе принять к своему производству дела. По количеству арестованных только по одной категории должностных преступлений (1142 чел.) устанавливается, что и по этим делам проходят вовсе не только сотрудники ГПУ.

Общее количество арестованных за 1924 г. выразилось в сумме 14 204 ч., из них прошли:

остальная же вся масса прошла во внесудебном порядке через Особое Совещание ОГПУ.

В 1925 году за 3¹/₂ месяца из 2328 дел передано в Судебно-Следственные органы всего 60 дел, т.е. около 2,5%. Эти цифры наглядно характеризуют положение вещей, при котором из дел, попадающих в ОГПУ, передача в суд превратилась в исключение, а внесудебный порядок в правило.

Обращаясь к характеристике самих внесудебных приговоров и к сравнению с репрессиями, применяемыми судами, мы получаем следующую картину, только по вопросу о применении высшей меры наказания.

Тогда как все губернские суды РСФСР из 65 109 осужденных за 24 г. вынесли высшую меру, расстрел, только в отношении 615 осужденных или 0,9% всего количества, — ГПУ эта мера применена к 650 лицам из 9362 лиц, которым обвинение было формулировано по Уголовному Кодексу, что дает 6,9% общего количества осужденных (лица, привлекавшиеся без статей в качестве «социально вредного элемента» — сюда не вошли). Другими словами, ГПУ расстреливает ежедневно около двух человек и в 8 раз больше, чем все вообще суды РСФСР.

Первые 3¹/₂ месяца текущего года дали 194 случая, т.е. приблизительно по 2,2 человека вдень. В процентном отношении по всему количеству рассмотренных дел мы имеем ту же цифру 6,6%.

Конкретно же взятые на выдержку две последних, получаемые мною еженедельно, отчетные рапортички ГПУ о заседаниях судебной тройки дают следующую картину (рапортички прилагаются).

Заседание 13 апреля:
Постановлено:

Заседание 27 апреля:
Постановлено:

Во внесудебном порядке по постановлению ЦИК рассмотрено 1 дело. Всего обвиняемых 100 чел., из них сотрудников ГПУ 20 человек, всего рассмотрено 30 дел.

Тот факт, что в каждом таком заседании рассматривается от 10 дел (самое меньшее число в заседании от 27 марта 25 г.) и до 319 дел (в заседании от 3/IV), 234 — в заседании от 16/IV, 237 дел в заседании 27 февраля, 207 дел в заседании от 13/II, 308 дел в заседании от 6/II и теде, — показывает, что, конечно, ни о каком более или менее серьезном и внимательном отношении к делам речи быть не может, так как последнее является физически невозможным для членов тройки.

Эти данные заставляют меня самым серьезным образом поставить перед Политбюро вопрос о целесообразности в дальнейшем сохранения подробного порядка вещей.

Данные об административной высылке по делам, рассмотренным Особым Совещанием, приводят к тем же выводам. Донесения Прокуратуры о высылке с мест устанавливают, что при высылках в Нарым, Туруханский Край и т.д. на сроки до 3 лет и заключение в лагерь до 3 лет, в особенности по политическим делам, товарищи, определяющие место высылки, едва ли отдают себе отчет в том, что означает реально их постановление о высылке, в какие условия, материальные и иные попадают высланные (в особенности в северной части Сибири), куда высланных препровождают группами и затем буквально бросают на произвол судьбы. А между тем, в эти отдаленнейшие места попадают, одинаково, как 18 и 19 летние юнцы из учащейся молодежи, так и 65 и 70 летние старики, в особенности из духовенства, а иногда и старухи (из «социально вредных»). Целесообразность подобных мероприятий, едва ли может быть чем-либо доказана. Практика же заключения в лагерь фактически превратила административную высылку в тюремное заключение, которое ничем не отличается от содержания в любой тюрьме по суду.

Принимая во внимание, что в настоящее время для того, чтобы получить право на внесудебный приговор ГПУ ходатайствует об этом перед ЦИК’ом без соглашения с Прокуратурой, и часто против нее, как правило же без ее ведома. что кроме ГПУ ряд учреждений, которые по тем или иным соображениям не хотят, чтобы их сотрудники фигурировали на суде, также присвоили себе эту манеру ходатайствовать о внесудебном рассмотрении (дело Шуглейта по обвинению во взятке по ходатайству МГСПС) — получилось положение, при котором всякое более или менее значительное дело из проходящих через ГПУ как правило заканчивается внесудебным приговором и не доходит до суда.

Считая своим партийным долгом поставить Политбюро в известность о всех указанных фактах, полагал бы целесообразным пересмотреть целиком регулирующие деятельность ГПУ нормы, причем считал бы желательным:

1. ограничить строго и жестко права ГПУ на внесудебный разбор дел Особым Совещанием исключительно категории дел: а) о политической деятельности членов партии меньшевиков и эс-эров, а не вообще делами о контрреволюционной деятельности чьей бы то ни было; б) делами о шпионаже, в) бандитизме, г) фальшивомонетчиках и д) должностными преступлениями сотрудников ГПУ с тем, чтобы по всем, этого рода, делам права ГПУ будут ограничены административной высылкой на срок до 3 лет и заключением в лагерь на 1 год, точно отграничив деятельность ГПУ от деятельности Уголовного Розыска.
2. установить как жесткое правило, что для рассмотрения дела во внесудебном порядка судебной тройкой ГПУ с превышением вышеуказанных норм репрессии, требовалось каждый раз санкция Президиума ЦИК Союза, а не Секретариата ЦИК’а Союза, с обязательным вызовом на это заседание Прокурорского надзора, наблюдающего за ОГПУ;
3. пересмотреть все Положение о правах Прокуратуры в отношении ОГПУ по наблюдению за производством следствия органами ГПУ в сторону большего расширения прав Прокуратуры без изъятий из действующего Процессуального Кодекса.

С товарищеским приветом. Крыленко.

Приложение 2

Служебная записка В. Р. Менжинского

25 мая 1925 г.

№ 95432/с

Тов. Мехлису
(Для Политбюро ЦК РКП(б))

Тов. Крыленко требует сокращения прав ОГПУ, Президиума ЦИК’а СССР и расширения прав Прокуратуры. Почему? Потому, что ОГПУ якобы на деле расширило свои права, принимая к своему рассмотрению всевозможные дела ей неподведомственные, затем потому, что ОГПУ, как правило, не передает дела в суд; далее потому, что репрессии в ОГПУ слишком суровы (это видно из сравнения количества расстрелов, производимых постановлениями ОГПУ и судами РСФСР), к тому же и дела рассматриваются слишком поверхностно, слишком много дел в одно заседание; причем лагерь по существу превратился в тюремное заключение, а в ссылке людей бросают на произвол судьбы и стариков и молодых.

Другими словами, тов. Крыленко ставит чисто политический вопрос — в первую очередь о борьбе с контрреволюцией, монархистами, террористами и всякого рода белогвардейскими группировками исключительно путем суда, причем репрессия, очевидно, должна быть понижена. Такой вопрос в настоящее время мог быть поставлен только Прокуратурой, как органом, и по существу своих функций охраны законности, и на деле, лишенным понимания политической обстановки. Для нее и для тов. Крыленко, как главного представителя, существует только статья, преступления тех или других лиц, а нет борьбы с контрреволюцией и предупреждения роста политических партий, террористических групп и т.п. Самое простое было бы упразднить высшую меру наказания и понизить наказания в нашем кодексе. Это было бы обязательно и для судов и для ОГПУ. Но тов. Крыленко сам этого не предлагает в своем новом проекте, значит все дело сводится к тому, чтобы сократить права ОГПУ. Между тем мы считаем, что политически совершенно недопустимо путем ряда судебных процессов устанавливать рост террористических и монархических групп в Союзе. Опыт показал, что чем больше кричать о терроре, тем больше он делается популярным. Монархические же процессы только окрылили бы деятельность монархистов заграницей и дали бы им возможность получать серьезную помощь и денежную, и другую от всех штабов и разведок капиталистических государств. Наконец, ввиду того, что ОГПУ является органом Союзным, централизованным, то нам, конечно, легче варьировать свои методы борьбы с контрреволюцией и шпионажем, в том числе и репрессий, чем 8-ми Нарком’юстам. К слову сказать, при определении меры наказания приходится спорить с прокуратурой, не только потому, что мы предлагаем более суровые меры, а она более мягкие, но главным образом потому, что для нас лагерь, ссылка и т.д. являются средствами разложения противника, а не наказанием, и сплошь и рядом по нашим оперативным соображениям приходится давать более мягкое наказание — формально более серьезным преступникам; суды конечно этого делать не в состоянии.

Что касается других соображений тов. Крыленко, то прежде всего приходится удивляться его безграмотности в вопросах, касающихся ОГПУ. Казалось бы, имея десяток прокуроров, сидящих на наших делах в самом ОГПУ, не говоря уже о громадном штате наблюдающих за ними из здания Нарком’юста, можно было бы несколько лучше знать дело. Никакого расширения на деле наших прав не происходит, наоборот, имеет место чрезвычайно умеренное пользование предоставленными нам правами. Спрашивается, что же делают прокуроры, сидящие у нас, как они разрешают незаконные действия. Им и не приходится бороться с незаконными действиями, так как по известному декрету ЦИКа СССР о жучках, марафонах и пр. социально опасных элементах ОГПУ могло бы производить систематически массовые высылки этих джентльменов. На деле мы произвели одну массовую высылку нэпманов и пр. — в феврале месяце 24 г. и больше не повторили, предоставив эту борьбу Уголовному розыску. Вторая массовая высылка карманных воров была предпринята летом прошлого года по указанию свыше, когда были обворованы члены 5-го Конгресса Коминтерна. Обе эти высылки дали около 4¹/₂ тысяч человек. В настоящее время почти на каждом заседании приходится пересматривать десятки дел о возвращении нэпманов. Эти дела подготовляет Особая Подкомиссия с участием прокуратуры, которая возбуждает пересмотр, — Особое Совещание только утверждает. Такой же порядок применяется к высылке рецидивистов, имеющих меньше двух судимостей, четырех приводов и т.д. На местах не имеют права высылки подобного элемента, там их допрашивают особые Комиссии тоже с участием прокуратуры, которая видит каждого высылаемого уголовника; в Москве в Особой Подкомиссии с участием прокуратуры эти дела просматриваются — Особое совещание утверждает уже заключение этой Комиссии. Эти-то списки и дают те астрономические цифры, которыми оперирует тов. Крыленко. Но как раз от высылки рецидивистов ОГПУ охотно отказалось бы потому, что это загромождает ее местные Губотделы, которым приходится возиться с живыми уголовниками а не с бумагой.

Что же касается политических дел, рассматриваемых одновременно в Особом Совещании, то еще задолго до слушания, и даже до ареста, почти каждый из объектов рассмотрения хорошо известен и каждому члену Коллегии, принимающему участие в совещании, и прокурору, без предварительного просмотра которого ни одного дела на слушание не ставится. И при таком ознакомлении рассмотреть 30-50 дел не представляет собою ничего удивительного.

Затем совершенно не верно, что нами передается в суды немного дел. Как раз наоборот: в 24 году прошло через Коллегию ОГПУ и Особые Совещания 8074 человека, в суд перечислено по центру 1557 чел., если же брать всю территорию Союза — в суд передано 42 394 человека, осталось за органами ОГПУ 19 576 чел., причем вовсе не значит, что все эти 19-ть тысяч человек будут рассмотрены в административном порядке.

Что же касается незначительного количества дел против порядка управления и преступлений против личности, то таковые неизбежно возникают в общей массе дел ОГПУ, и в процессе расследования либо развиваются в дела подследственные ОГПУ, либо, с соблюдением установленных законом сроков, передаются Прокуратуре. Если есть незначительное количество дел, квалификация которых может возбуждать сомнение, то эти дела обыкновенно касаются либо наших секретных сотрудников, либо бандитов. Во время слушания дел Прокуратура настаивает например, что в данном случае бандитом совершено простое убийство и ставит соответственную нам не подсудную статью. Но так как мы уже рассмотрели это дело, то сама прокуратура, если хотите, совершает незаконие и во избежание дальнейшей волокиты соглашается на вынесение приговора нами, вместо того, чтобы передать дело в суд, где при имеющейся волоките подсудимому придется ждать разбора дела чуть не год, во всяком случае не менее полугола.

О ВМН — ОГПУ орган Союза, и сравнивать наши цифры с цифрами всех судов хотя бы и РСФСР никак нельзя, ибо это значит сравнивать целое со своей частью. Первое всегда будет больше последней. Не учтены Украина, Белоруссия и т.д.

Нужно принять во внимание, что это самые так сказать «сливки» со всего Союза, т.к. местные органы права внесудебного приговора не имеют. Здесь главным образом фальшивомонетчики — больше 50% или к-p и шпионаж, которые в суде слушать нельзя.

Вопрос о ссылке. Положение ссыльных действительно очень тяжелое. Денежная помощь им оказывается нищенская, но пока у государства нет средств повысить дотацию на ссыльных, то всякие моментации по этому поводу совершенно бесплодны. Следует прибавить еще, что согласно ходатайства Сиббюро было проведено в Советском порядке, что Москва не может определять того или другого места в Сибири, а это право предоставлено Полномочному Представителю по Сибири. Якутские события и настроение крестьянства в Сибири не дают возможности устанавливать другого порядка.

Требование, чтобы ЦИК СССР установил тот или другой порядок, угодный Пом. Прокурору РСФСР при осуществлении своих прав — является вмешательством в прерогативы ЦИК’а.

Абсолютно неверно утверждение тов. Крыленко, что как правило ходатайство о внесудебном рассмотрении дел направляется в ЦИК без ведома прокуратуры. Вопрос о том, входить или не входить в ЦИК с просьбой о внесудебном приговоре, слушается в Коллегии или в Особом Совещании в присутствии прокурора и затем вносится в ЦИК с его протестом или без оного. Число протестов было ничтожно и должно быть лучше известно самому т. Крыленко.

Против практических предложений т. Крыленко ОГПУ возражает самым решительном образом. Текущий политический момент вовсе не таков, чтобы лишать нас прав рассмотрения дел о террористах, монархистах, белогвардейских группировках, словом сокращать наши права в борьбе с контрреволюцией. По этим же мотивам мы считали бы неправильным понизить до одного года заключение в лагеря по приговорам ОГПУ; от этого выиграли бы только меньшевики, эсеры, шпионы и пр. Увеличение прав прокуратуре по отношению к ОГПУ по политическим, шпионским и т.п. делам по нашему мнению дало бы резкий отрицательный результат, так как пришлось бы хранителей законностей сделать участниками агентурных разработок, которые не прекращаются и во время ведения дела. Одно из двух, или ОГПУ приобрело бы несколько лишних работников с чекистским подходом, но не опытных, не проверенных нами и не зависимых от нас; болтовня, провалы разработок сильно увеличились бы; или, принимая участие в нашей работе Прокуратура сохранила бы свой нормальный подход, тогда это сделало бы работу невозможной. Во всяком случае революционная законность не выиграла бы. Мы имеем уже опыт с Экономическим Управлением и Транспортным Отделом, где Прокуратура не стеснена никакими изъятиями из кодексов в нашу пользу, как по политическим делам. Все дела, как правило, передаются в суд, за исключением фальшивомонетчиков; формально вряд ли ОГПУ очень выиграло, так как, как раз по этим отделам и возникают все те дела по всевозможным статьям, которые задевают тов. Крыленко как хранителя законности. Как оружие борьбы с хозяйственными, должностными и т.п. преступлениями эти Отделы потеряли до некоторой степени чекистскую упругость и немного ослабли для ударной работы, так как дела поступают в суд, там лежат, дожидаются своей очереди и ставятся к слушанию, когда вся экономическая конъюнктура изменилась. Мы считаем это весьма тяжелым недостатком, но если и политические дела будут разрешаться как правило в момент изменившейся политической обстановки, то это будет грозить самому существованию Союза.

Зампред ОГПУ: Менжинский.

АП РФ. Ф. 3. On. 58. Д. 3. Л. 2-8, 36-40. Подлинник. Машинопись.