Рапорт начальнику Особого отдела УГБ НКВД УССР и КВО М.К. Александровскому оперуполномоченного Особого отдела Ф.Т. Овчинникова о пересмотре его чекистского стажа. Осень 1936 г.

Осень 1936 г.

[г. Киев]

В особом отделе УВО и ГПУ УССР, теперь ОО УГБ НКВД УССР И КВО я работаю беспрерывно с сентября м[еся]ца 1931 года. До этого я в течении 8 лет служил в РККА и войсках ОГПУ, из них 7 лет добровольно и в должности среднего начальствующего состава. Перерыва между военной службой в РККА, войсках ОГПУ и работой в ОО УВО и ГПУ УССР не было ни одного дня.

Мой перевод из войск ОГПУ в ОО УВО и ГПУ УССР был автоматическим, без предварительной демобилизации меня из армии. Причиной перевода была моя активная и, очевидно умелая работа по негласному особистскому обслуживанию войсковых частей.

С органами ОО я был связан по негласной работе с 1925 или начала 1926 года сначала, как с[екретный] с[отрудник], а в последствии — как резидент и секпом.

С 1925-26 г. по 1928 г. я состоял на военной службе в частях Черниговского Гарнизона и был связан с ОО 7[-й] стр[елковой] дивизии; с 1928 по 1930 г., будучи переведенным в 1-ю Военную школу летчиков (Севастополь-Кача) был связан с ОО МСЧМ; с 1930 г. и по день перевода меня в ОО УВО и ГПУ УССР я состоял на Военной службе в 6[-м] Кав[алерийском] полку ВО ОГПУ (г. Харьков) был связан с ОО УВО и ГПУ УССР.

С 1928 года и по сей день перевода меня в ОО УВО и ГПУ УССР я по линии негласного особистского обслуживания войсковых частей работал не меньше любого Уполномоченного ОО, обслуживавшего армейские объекты. Эффективность моей работы была настолько очевидной, что меня[,] в то время лекарского помощника, по ходатайству ОО УВО и ГПУ УССР, перевели из войск ОГПУ на оперативную работу в ОО УВО и ГПУ УССР.

Коротко о конкретной проводимой мною работе за период с 1928 г. по 1931 год.

1-я Военная школа летчиков, куда я был переведен в 1928 году, является крупной войсковой единицей, имевшей в своем составе — красноармейский, курсантский, летный, инженерно-технический, командно-политический, преподавательский, административно-хозяйственный состав и большое количество промышленных рабочих, занятых в авиамастерских школы, расположенных на территории последней.

Секретно-осведомительная и агентурная сеть школы состояла из лиц перечисленных выше категорий, а также из сезонных рабочих и жителей прилегающего к школе поселка.

Месторасположение школы (Кача) в 25 км от г. Севастополь. Сообщение с городом автобусное и гужевое. Руководство ОО по обслуживанию школы осуществлялось из г. Севастополь. Уполномоченного ОО в школе не было. Вся секретно-осведомительная и агентурная сеть школы, распоряжением ОО МСЧМ, были переданы мне.

Тяжелые условия на Каче (отсутствие конспиративных квартир, ввиду большого жилищного кризиса, отсутствие телеграфной и телефонной связи с ОО МСЧМ, дальность расстояния до последнего, невозможность отлучаться за пределы школы без разрешения соответствующего начальства, специфические особенности школы и др[угое]) не оказались помехой к тому, чтобы порученная мне сек[ретная] освед[омительная] и агентурная сеть работала, за все время моего руководства ею, с оценкой на «хорошо» (оценка ОО МСЧМ).

Даже в весьма трудный период в особистском обслуживании школы, в 1929- 1930 гг.[,] в период начавшейся ликвидации кулачества как класса, на базе сплошной коллективизации, я со всеми возложенными на меня обязанностями вполне справился, все даваемые мне задания выполнял аккуратно и точно к сроку, соблюдая при этом особую конспиративность. В этот период времени я почти ежедневно встречался со всем составом сети и полученные сводки регулярно через день доставлял в ОО МСЧМ (за 25 км, при загруженности работой по занимаемой мною должности и при положении, когда без решения начальства не мог отлучаться за пределы расположения школы).

Часто, в условиях [работы в качестве] негласного сотрудника ОО МСЧМ, приходилось предпринимать без санкции ОО профилактические мероприятия (по поступившим от агентуры данным) по вопросам, требующих срочного вмешательства, так[,] например:

1. ОО МСЧМ меня систематически снабжал фотокарточками разыскиваемых диверсантов и террористов. Однажды, в поселок Кача, расположенный на территории школы, прибыл неизвестный человек, который по фотокарточкам был опознан мною, как один из разыскиваемых ОО диверсантов-террористов. Фамилия этого человека совпадала с фамилией лица, изображенного на фотокарточке. Немедленно направив с донесением в ОО МСЧМ одного из своих осведомителей я, за упомянутым выше человеком, выставил из состава сек[ретной] осведомительной] сети наружное наблюдение, на каковое я не имел санкции ОО МСЧМ и вовсе не знал в то время, что в работе органов ОГПУ-НКВД таковое применяется.

По получении моего донесения из ОО МСЧМ немедленно выехали на Качу сотрудники ОО и опознанный мною диверсант-террорист был арестован. Все мои мероприятия ОО МСЧМ были одобрены.

2. Однажды вечером ко мне поступили сведения от агентуры о том, что в маслобак одного из выпущенных авиамастерской (после ремонта) самолетов, вброшена пробка из палки и ветоши и, что этот самолет в числе других, должен завтра утром подняться в воздух, для испытания. Донести об этом в ОО МСЧМ я мог не раньше 12 часов завтрашнего дня, самолеты же должны были подняться в воздух в 5-6 часов утра и если к этому времени не будет изъята пробка из маслобака одного из них, самолет может сгореть в воздухе. Надо было спасти самолет. Я решаюсь пойти на расшифровку агента. Связавшись ночью с одним из авиатехников, моим с[екретным] сотрудником] (не источником упомянутых сведений), я дал последнему надлежащую инструкцию, благодаря которой пробка из маслобака была изъята в момент вывода самолета из ангара, без всякой шумихи и без расшифровки агента.

В связи с моим переводом в другую часть в 6-й Кав[алерийский] полк ВО ГПУ (Харьков) ОО МСЧМ вынужден был послать на Качу на постоянную работу в школу своего оперативного] уполномоченного, коему я лично передал всю [осведомительную] сеть.

Переехав к новому месту назначения (г. Харьков, 6-й Кав[алерийский] полк ВО ГПУ), я был вызван в ОО УВО и ГПУ УССР, где получил распоряжение принять секр[етную] осведом[ительную] и агентурную сеть 6-го Кав[алерийского] полка ВО ГПУ. Помимо руководства сетью 6-го Кав[алерийского] полка ВО ГПУ мне, в последствии было поручено обрабатывать материалы секретных освед[омительных] сетей 6[-го] и 4[-го] полков ВО ГПУ, 3-го Конвойного полка и штаба 2-й Украинской] Конвойной дивизии и составлять по ним (материалам) «Рабочие сводки» за каждую пятидневку и по каждому полку в отдельности. Упомянутые выше обязанности я аккуратно выполнял по день моего перевода из 6-го Кав[алерийского] полка в ОО УВО и ГПУ УССР.

В обслуживании (негласном) 6-го Кав[алерийского] полка, как и 1-й Военной школы летчиков я постоянно имел хорошие показатели в работе.

Себя хвалящие выводы о проделанной мною работе (а большевику это не к лицу!) по негласному обслуживанию армейских объектов, я делаю не на основании своего собственного мнения, а на основании заявлений ряда руководящих работников 00, которые были связаны со мной по работе. На совещании работников 4-го Отделения ОО УВО, состоявшемся через несколько дней после моего перевода на оперативную работу в ОО, н[ачальни]к отделения т. ГЛУЗБЕРГ Б. С. заявил: «Многим у нас следует поучиться у тов. ОВЧИННИКОВА, как надо вести работу с агентурой в армейских частях». На совещании присутствовали товарищи: ГЛУЗБЕРГ, ШИРОКИЙ, КОРУШЕВ, ЛЮБОЧКО, БРОМБЕРГ, ЖУКОВ и я.

С первых дней моей работы в ОО УВО и ГПУ УССР мне была поручена в обслуживание 2-я Конвойная дивизия и 3-й Конвойный полк. В течении непродолжительного времени мною была создана работоспособная сеть, обеспечившая бесперебойное, всестороннее выявление и освещение всех ненормальностей обслуживаемого объекта.

На обслуживании армейских частей я работал один год. За этот период времени я дал три следственных дела по 3-му Конвойному полку и одно — по штабу 2-й конвойной дивизии. Кроме того, за этот же период времени, за первый год моей работы в ОО УВО, я дал одно солидное дело «ИНСПЕКТОР», ликвидация ко[торо]го была поручена «Украинскому» отделению ОО УВО.

Осенью 1932 г., т. е. по истечении годичного пребывания в ОО УВО, мне поручают следственную работу по д[елу] «ПРИШЕЛЕЦ» и вскоре вводят в состав Ударной Оперативно-следственной группы ГПУ УССР. С того времени и по день заболевания, т. е. по 29 декабря 1935 г., я все время был (с 314 месячным перерывом) на следственной работе, в следственных группах ОО, СПО и ИНО ГПУ НКВД УССР.

Показатели моей следственной работы, в оценке руководителей следственных групп были все время хорошими. Имею благодарности по приказу.

За 3¹/₂ месячный перерыв в работе следственных групп, я работал в отделении ОО по белой к[онтр]р[еволюции]. За этот период времени я дал три следственных дела, в том числе одно групповое (д[ело] «ПАУК»), ликвидация коего и следствие в отношении основных фигурантов (НАВАРЕНКО, СУПРУНЕНКО) была возложена на меня одного. Помимо этого, за тот же период времени мною было вскрыто предательство уполномоченного] ОО Киевского облуправления НКВД НЕПОМНЯЩЕГО, двойничество связанного с последним [агента] «ЗЕТА» и к[онтр]р[еволюционная] группировка из б[ывших] белых, связанная с «ЗЕТОМ».

Завербовано было 3 человека.

В конце декабря м[еся]ца 1935 г. я, после гриппа, получил ряд тяжелых осложнений, благодаря которым с 29-го декабря 1935 г. по 1 июня 1936 г. находился на стационарном лечении и следовательно не работал вовсе. С 1-го июня с. г. по настоящее время работаю с 25 % нагрузкой (по причине все еще болезненного состояния).

Вся моя работа в ОО ГПУ-УГБ НКВД УССР руководством последнего, парт[ией] и профорганизациями расценивалась все время работой ударной, о чем многократно говорилось на оперативных совещаниях сотрудников ОО, на партийных и профсоюзных собраниях, о чем так [же] многократно писалось и в нашей стенгазете.

За время моего заболевания мне присвоено звание младшего лейтенанта Государственной безопасности. По выздоровлении (частичном) я внимательно изучив вопрос присвоения званий сотрудникам ОО, пришел к совершенно беспристрастному выводу, что я обижен присвоением мне звания мл. лейтенанта государственной безопасности. Обижен не тем, что мне присвоили мл. лейтенанта, а мне хотелось бы получить более высокое звание. Я был бы более довольным присвоением мне и сержанта государственной безопасности, при условии, когда бы сотрудники ОО, с которыми я все время работаю, получили бы соответствующее им звание не только по стажу, как это имеет место сейчас, но и по показателям в их работе. Это вот обстоятельство и заставило меня в данном рапорте писать о моих достижениях с тем, чтобы, сравнивая их с достижениями сотрудников, наглядно показать несоответствие в присвоении званий мне и многим моим коллегам. И в самом деле: формально — у меня чекистский стаж с осени 1931 года, т. е. с момента перевода меня на оперативную работу в ОО УВО и ГПУ УССР — фактически же я с 1928 г. активно работаю по линии ОО, а вообще я работал негласным сотрудником с 1925-26 гг. Помимо этого я с 1924 по 1931 г. служил в войсках ГПУ НКВД и РККА в должностях среднего начальствующего состава.

Ни то, ни другое при присвоении мне звания не засчиталось. Наряду с этим мне известны случаи, когда некоторые сотрудники в 1928-29 гг. были только курьерами в ОО и сейчас, имея производственные показатели гораздо ниже моих, звание получили выше моего.

Известны случаи мне и всему коллективу ОО У ГБ НКВД УССР, когда ряд сотрудников имели на протяжении последних 4-5 лет совсем плохие показатели в работе, за что на тех же оперативных совещаниях, партийных и профсобраниях их столько били, сколько меня хвалили, но, так как они имеют чекистский стаж работы на 2-3 года больше моего, им присвоили звание выше моего.

Есть и ряд товарищей, которые имеют чекистский стаж равный моему, но производственные показатели, которых гораздо ниже моих, им присвоили звание равное моему и дали такую же должность, как и мне.

Наконец есть и такие сотрудники ОО, у которых и стаж меньше моего и производственные показатели значительно хуже моих — им также присвоено звание равное моему, и занимают они одинаковые со мной должности.

При положении, когда при присвоении звания берется за основу чекистский стаж, а не производственные показатели — могут кой у кого возникнуть нездоровые, вредные мысли: «Как не старайся работать — звание или продвижение по службе получишь тогда, когда будешь иметь соответствующий чекистский стаж».

Подобного рода мысли у меня лично никогда не зародятся. По выздоровлении (а таковое, по всем данным, скоро наступит) обязуюсь работать только по-стахановски.

Независимо от вопроса, связанного с присвоением званий, я прошу Вашего ходатайства перед соответствующими инстанциями о зачислении мне чекистского стажа не со дня перевода меня в ОО УВО и ГПУ УССР, а с момента моей активной работы по линии ОО, т. е. с 1928 года.

Оперативный Уполномоченный ОО,
Мл. лейтенант Гос. безопасности
[подпись] ОВЧИННИКОВ.

ГДА СБ Украiни, Киiв, ф. 5, спр. 38324, т. 1, арк. 17-23. Оригинал. Машинописный текст.